Политические элиты современной России как субъект управления политическими процессами (на материалах Северного Кавказа)

Политические элиты современной России как субъект управления политическими процессами (на материалах Северного Кавказа)

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата политических наук

Актуальность темы

исследования. Политические процессы в современной Российской Федерации многовекторны. Они сочетают центростремительные и центробежные тенденции, импульсы модернизации и традиционализма, созидания и деструктивности. Для прикладных политологических исследований приоритетным является выявление и характеристика целенаправленной деятельности субъектов политического процесса, прежде всего — высокостатусных, влияющих на общую направленность политики. В системе субъектов политики особенно важна роль политических элит, обладающих ресурсами власти и влияния, легитимностью в обществе, определяющих цели и методы управления политическими процессами.

В научной литературе сложились дискуссионные точки зрения на роль российских элит в политических процессах. Эти оценки обусловлены как идеологическими предпочтениями исследователей, так и наличием альтернативных подходов в оценке роли элит, сопряженных с выполнением их властных функций, принятием и реализацией политических решений.

Полагаем, что объективная научная оценка политических элит требует выявить их реальный статус в российском обществе, раскрыть ресурсную базу власти элит и стратегии их политической активности, определить алгоритмы политико-управляющей функции, достижения и противоречия в регулировании конфликтов.

В программных предвыборных статьях Президента Российской Федерации В. В. Путина особое внимание уделено упрочению демократии, социальной справедливости, обеспечению более высокого уровня национальной безопасности, оптимизации государственной этнополитики. Успешность решения этих фундаментальных вопросов развития во многом зависит от эффективности политических элит. Они призваны обеспечить прочную стабилизацию федеративной государственности России, создание условий достойной жизни всех российских граждан.

Решение этих задач особенно важно для республик Северного Кавказа. В макрорегионе проявляется высокая степень традиционализма политических институтов и практик, полиэтничности, социокультурного и конфессионального многообразия, экономической и социальной депрессивности, что в сочетании с деструктивным влиянием экстремизма и геополитических конкурентов России обостряет затяжные конфликты. Учет этих факторов в управлении политическими процессами крайне необходим для деятельности правящих элит как федерального, так и регионального уровней.

Изложенные аспекты теоретического и прикладного характера свидетельствуют о необходимости всестороннего и глубокого анализа политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами (на материалах республик Северного Кавказа).

Степень научной разработанности проблемы. Концептуальное оформление элитологии состоялось в конце XIX-начале XX века в работах итальянских социологов В. Парето и Г. Моски. Основные направления теории элит разрабатывали Г. Лассуэлл, К. Мангейм, Р. Миллс, И. Шумпетер и др. Необходимо отметить концептуальное значение работ таких исследователей, как Р. Арон, А. Бентли, Т. Дай, Р. Даль, Г. О' Доннелл, Л. Зиглер, Р. Миллс, Р. Михельс, Дж. Сартори, Ф. Шмиттер. В них выявлены политические ресурсы влияния элит, взаимодействие бизнеси политических элит, состав российских элит и механизмы их рекрутирования и их роль в политических процессах.

Теоретико-методологическая база исследований российских элит расширена благодаря работам Г. К. Ашина, М. Н. Афанасьева, И. В Куколева, В. В. Радаева и других авторов. Исследования стратификации постсоветских властвующих элит выявляют статусные позиции, каналы рекрутирования, ротация элит, мобильность, ресурсы политического и экономического влияния (О.В. Крыштановская, В. В. Радаев, А. В. Дука и др.).

Исследования аспектов политической деятельности элит России явились предметом внимания многих политологов. Изучению политической деятельности элит на региональном уровне посвящены работы О.В. Гаман-Голутвиной, В. Г. Игнатова, Н. Ю. Лапиной, В. П. Мохова, А. В. Понеделкова, А. М. Старостина, А. Е. Чириковой и др. В них дан обстоятельный анализ строения, институционализации, активности политических элит в регионе.

Результаты анализа тенденций участия элит в региональных политических процессах представлены в сборнике статей под редакцией К. Мацузато. Накоплен значительный эвристический потенциал в работах Д. В. Бадовского, С. И. Барзилова, А. К. Магомедова, А. Ю. Шутова, Н. Ю. Лапиной, А. Г. Чернышова, А. Е. Чириковой и т. д.

Осуществляются системные исследования, сочетающие теоретический анализ на основе подходов мировой политической науки с знанием российских особенностей элит. В ряду них, прежде всего, следует упомянуть монографию Ж. Т. Тощенко «Этнократия: история и современность (социологические очерки)». Автор раскрывает суть феномена в теоретическом аспекте, но приводит примеры деятельности элит по мобилизации этнического фактора для достижения политических целей. Более прикладной характер носит анализ этнократических тенденций в строении и политике элит, проделанный В. А. Ачкасовым. Современные политические процессы, особенно на региональном и местном уровнях, характеризуются многообразием функций элит, своеобразием их взаимодействий, ярко проявляющихся в полиэтничных сообществах.

Политический процесс в качестве типа общественного развития теоретически осмысливается в работах С. Хантингтона, А. Пшеворски, Д. Растоу, Л. Пая, Ш. Эйзенштадта и др. Субъектно-деятельностный подход к политическим процессам разработан усилиями Дж. Коулмэн, Ф Шмиттера, других политологов и социологов. Субнациональный (региональный) уровень политических процессов, в т. ч. — в полиэтничных сообществах специально исследован в работах К. Мацузато, Дж. Агнью, У. Изарда, а на материалах современной России — усилиями В. Я. Гельмана, Р. Ф. Туровского, А. В. Дахина и других политологов.

Политические процессы на Северном Кавказе постсоветского периода осмысливаются в монографиях Г. С. Денисовой, Л. Л. Хоперской, В. А. Авксентева, А. Н. Смирнова, А. К. Алиева, Ю. В. Васильева. Новой формой анализа политических процессов стал «Атлас социально-политических проблем, угроз и рисков Юга России», выпускаемый Южным научным центром РАН (г. Ростов-на-Дону) с 2006 г. в виде продолжающегося издания.

Важным направлением анализа политических процессов на Северном Кавказе стала конфликтология. Важнейшие исследования региональной и этнической конфликтности на Северном Кавказе создали В. А. Авксентьев, В. М. Юрченко, В. В. Черноус, М. В. Савва. Сформировались научные школы политической конфликтологии в Южном научном центре РАН, Южном федеральном университете (г. Ростов-на-Дону), Кубанском государственном университете (г. Краснодар), Ставропольском государственном университете.

Системные работы о направленности, задачах и методах политического управления в полиэтничных регионах создали В. И. Мукомель, Н. Ф. Бугай и А. М. Гонов, В. Д. Дзидзоев. Методы конструктивного управления конфликтами на Северном Кавказе разрабатываются в публикациях В. Х. Акаева, В. А. Самедова, М. А. Аствацатуровой, Э. Т. Майборода, М. И. Цапко.

Проблемы урегулирования политического кризиса в Чечне и миростроительства освещаются в работах А. В. Малашенко, А. А. Кадырова, С. В. Ушакова, Э. Ф. Шарафутдиновой. Политический процесс в Дагестане исследуется в геополитическом аспекте З. А. Махуловой, в конфессиональном измерении — Э. Ф. Кисриевым, Д. В. Макаровым, В. О. Бобровниковым. Системный анализ политического процесса в Дагестане провели К. Мацузато и М.-Р. Ибрагимов, А.-Н.З. Дибиров.

Политические процессы в Северной Осетии и Ингушетии рассматриваются, чаще всего, в ракурсе долгосрочного этнополитического конфликта и его урегулирования. Таковы работы А. Г. Здравомыслова, А. А. Цуциева, Б. У. Костоева, В. А. Соловьева, Х. В. Дзуцева. Исследование институциональных и ресурсных аспектов политических процессов применительно к этим республикам лишь начинается в работах Т. Н. Литвиновой, Б. Г. Койбаева и Ю. В. Усовой.

Управление политическими процессами в республиках Северо-Западного Кавказа изучено неравномерно. На материалах Кабардино-Балкарии выполнена диссертация Е. В. Уметовой, статья М. В. Радомской. Относительно детальнее проанализирован этнополитический конфликт в Карачаево-Черкесии в работах Е. А. Щербина, А. Х. Ерижевой, Е. В. Кратова. Политический процесс в Адыгее исследован, более всего, в институциональном аспекте формирования органов власти (публикации Т. М. Поляковой, Р. Х. Хунагова, Р.Г. Хаджибиекова). Этнополитические аспекты управления, в т. ч. роль элит в регулировании конфликтов, освещены в статьях О. М. Цветкова, М. В. Саввы, А. Шхачевой.

Таким образом, степень научной разработанности темы характеризуется наличием профессиональных исследовательских школ элитологии в РФ, постепенной специализацией знаний. Вместе с тем, исследования федеральных, региональных и этнополитических элит современной России, политических процессов и конфликтов субнационального уровня подчас ведутся изолированно друг от друга. Только начинается анализ политических функций полномочных представителей Президента РФ в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. Недостаточно изучена управляющая деятельность региональных и этнополитических элит в конфликтах, редко сравнивается стабилизационный и дестабилизационный потенциал политических элит в регулировании конфликтов на Северном Кавказе. Названные аспекты обусловили выбор проблемы диссертационного исследования.

Объект диссертационного исследования — политические элиты современной России.

Предмет диссертационного исследования — роль политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами на Северном Кавказе.

Хронологические рамки исследования — с 2000 по 2012 гг. Выбор рамок работы связан с периодом укрепления российского федеративного государства, что серьезным образом изменило взаимодействия федеральных и региональных элит, трансформировало цели управления политическими процессами.

Географические рамки исследования включают в себя субъекты Российской Федерации, расположенные на Северном Кавказе и близкие по социокультурным, экономическим, политическим условиям субъектности политических элит. К ним относятся республики Дагестан, Чечня, Ингушетия, Северная Осетия-Алания, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея. Исследование проводится на взаимосвязанных территориальных уровнях строения политических элит — федеральном, макрорегиональном (федеральные округа) и региональном (субъекты РФ).

Цель диссертационного исследования — выявить роль политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами на Северном Кавказе (2000;2012 гг.).

Для достижения цели необходимо решить следующие взаимосвязанные задачи исследования:

— определить сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах;

— раскрыть факторы функционирования политических элит;

— выявить основные компоненты управления политическими процессами как направления деятельности современных политических элит;

— установить ресурсы влияния и стратегии активности российских элит в политических процессах на Северном Кавказе;

— определить причины, тип и динамику политических конфликтов в управляющих взаимодействиях элит в республиках Северного Кавказа;

— разработать технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности элит России, сопряженные с профилактикой противодействия радикализму, экстремизму и терроризму.

Теоретико-методологическая основа исследования включает в себя два уровня: общенаучные принципы и подходы анализа, а также методы политической науки.

В работе применялись принципы историзма, объективности, диалектики. Особое значение для решения задач исследования имел системный подход, предполагающий единство, взаимосвязь и специализацию элементов деятельности политических элит. Системный подход позволяет изучать политические элиты не изолированно, а в качестве одного из высокостатусных субъектов политического процесса. Структурно-функциональный метод важен для установления статуса, ролей и функций политических элит в управлении политическими процессами. Сравнительный метод применялся в двух измерениях: кросс-темпоральном (раскрытие особенностей и общих параметров элит на различных этапах политических процессов), а также кросс-территориальном (сравнения элит различных уровней политического пространства и однопорядковых — в республиках Северного Кавказа). Данные методы позволяют интерпретировать деятельность элит в современном политическом процессе аргументированно.

Исследование выполнено в рамках элитологической парадигмы политической науки (Г. Моска, В. Парето, М. Вебер). Автор отдает предпочтение репутационному подходу к исследованию элит, что позволяет более глубоко и корректно выявить неформальные ресурсы и практики элит, их латентные функции в политическом управлении. В диссертации применен также нормативный неоинституционализм (по Дж. Марчу и Й. Олсену). Это дало возможность различать формально-правовые и неформальные практики политического властвования элит, установить влияние этнократических и патрон-клиентарных отношений на систему элит в северокавказских республиках.

На уровне прикладных методик использовались методы анализа документов, вторичного анализа социологических данных, а также количественные процедуры изучения состава элит. Особую роль для решения задач исследования имели опубликованные материалы лонгитюдного экспертного опроса, проводимого Южным научным центром РАН (г. Ростов-на-Дону) со специалистами-конфликтологами.

Эмпирическая база исследования включает в себя:

1. Нормативно-правовые акты (Конституция РФ и федеральные законы, «Стратегия социально-экономического развития России», «Стратегия национальной безопасности РФ на период до 2020 года», Программа «О мерах по реализации концепции государственной национальной политики Российской Федерации», программы развития федеральных округов, например, «Стратегия социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года». Кроме того, важное значение имеют Указы Президента РФ, Постановления Правительства РФ.

Анализ законодательных и нормативно-правовых актов (Конституции Российской Федерации и конституций республик-субъектов РФ, федеральных законов, концепций национальной политики, законов и подзаконных актов республик Северного Кавказа) позволяет осмыслить идеологическую и нормативную основы политического управления, выявить противоречия и лакуны в регламентации управления.

2. Публикации периодической печати, в которых освещается деятельность федеральной и региональной политической элиты России (газет «Известия», «Российская газета», «Независимая газета», «Южный репортер», а также журналов «Коммерсант-власть», «Эксперт» и др. за период с 2000 по август 2012 гг.). Анализ публикаций в газетах и журналах, сети Интернет дал обширную информацию о составе региональных политических элит, о методиках урегулирования конфликтов на Северном Кавказе. Наряду с федеральными изданиями («Российская газета», «Независимая газета», «Советская Россия», «Коммерсант-власть») представляет интерес региональная пресса (газеты «Южный федеральный», «Северный Кавказ»). Отличается информативностью сайт информационного агентства «Регнум».

3. Анкетные социологические исследования таких фондов, как Фонд «Общественное мнение», ВЦИОМ, «Левада-Центр», Южный научный центр РАН, Северо-Кавказская академия государственной службы. Они дают представление о восприятии проблем управления политическими процессами на Северном Кавказе как в массовом, так и профессиональном сознании.

4. Изучались официальные сайты законодательной и исполнительной власти России, Президента РФ, Председателя Правительства РФ, политических партий, сайты информационных агентств и экспертно-аналитических структур.

5. Анализировались опубликованные интервью экспертов-конфликтологов, оказывающих влияние на процесс принятия политических решений.

6. Исследование итогов переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг., ежегодных материалов о социально-экономическом развитии регионов России позволяет установить динамику ресурсной базы политических процессов, параметры факторов политической стабилизации и угроз региональной безопасности на Северном Кавказе.

7. Изучение выступлений политических лидеров (Президента Российской Федерации, Председателя Правительства РФ, председателей палат Федерального Собрания РФ, полномочных представителей Президента РФ по Южному и Северо-Кавказскому федеральным округам, президентов республик Северного Кавказа и др.) дало возможность оценить интересы и стратегии высокостатусных субъектов политики.

Научная новизна диссертации определяется следующими основными исследовательскими результатами работы:

— определены сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах;

— раскрыты факторы функционирования политических элит;

— выявлены основные компоненты управления политическими процессами как направления деятельности современных политических элит;

— установлены ресурсы влияния и стратегии активности российских элит в политических процессах на Северном Кавказе;

— определены причины, тип и динамику политических конфликтов в управляющих взаимодействиях элит в республиках Северного Кавказа;

— разработаны технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности элит России, сопряженные с профилактикой противодействия радикализму, экстремизму и терроризму.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Политическая элита определена в качестве социальной группы, являющейся субъектом подготовки и принятия важнейших стратегических решений в сфере политики. Политическая элита представляет собой группу, которая достигла самого высокого политического статуса. Это привилегированная, политически господствующая группа лиц, занимающих руководящие позиции в общественных институтах и непосредственно влияющих на принятие властных решений в обществе. Составляя меньшинство в обществе, политическая элита располагает значительными ресурсами власти, влияния и финансирования, способными транслировать её собственный выбор зависимых от неё рядовых граждан. Она обладает необходимыми для этого ресурсами: экономическими, политическими, административными, информационными. Элиты создают нормы, по которым вынуждены жить все слои общества, оказывают определяющее влияние на процессы принятия политических решений. Элита обеспечивает согласование интересов акторов политического процесса.

2. Политические факторы функционирования политических элит включают в себя принципы ее организации, модели и механизмы рекрутирования, алгоритмы деятельности. От того, как они организованы в обществе, зависит качество элит и эффективность их функционирования, их политико-властный статус. Для современной российской элиты характерно противоречивое сочетание конкурентного и номенклатурного принципов организации, преобладание гильдейской модели рекрутирования, патрон-клиентарные внутриэлитные взаимоотношения, доминирование административно-политической элиты в общей системе элит. Структурирование политических элит происходит при взаимодействии трех факторов: культурного, структурного и институционального. Культурный фактор означает легитимацию власти элиты с помощью принятых в обществе норм и ценностей, стереотипов и отношений к политике. Структурный фактор составляет организованную «рамку» элиты. Институциональный фактор связан с типом формирования формальных структур, со способами деятельности и задачами властных органов. Структура политических элит соответствует моноцентричной модели функционирования, где центром власти выступает либо административное, либо экономическое ядро. Основными видами элитных структур являются идеократическая, разделенная, фрагментированная, консенсусная. Специфика российских политических элит — в их отраслевой и территориальной гетерогенности. В федеративном государстве формирование и институционализация элит неизбежно идут на взаимосвязанных, но автономных уровнях: общегосударственном, региональном и местном. В полиэтничных регионах, особенно — республиках Северного Кавказа, этнополитическая стратификация является ведущим фактором политико-элитной диспозиции.

3. Политическое управление трактуется как целенаправленная деятельность субъектов политики, в т. ч. — политических элит, обладающих властными полномочиями и ресурсами, по реализации стратегического курса развития общества. Политическое управление в глобализируемом мире коренным образом трансформируется. В системе его субъектов устанавливаются координационные взаимодействия органов исполнительной власти с бизнес-структурами и неправительственными организациями. Политическое управление становится более сложным по строению. Оно включает в себя не только разработку, реализацию и контроль за исполнением политико-властных решений, но и участие граждан в проведении политического курса, независимый общественный аудит эффективности государственной политики. Механизмы политического управления играют важнейшую роль в обеспечении стабильности и развития политической системы. В иерархии современных целей политического управления следует выделить: безопасность, целостность, эффективность и устойчивость политической системы. Политическое и государственное управление представляют собой два поля управленческой деятельности, частично пересекающихся друг с другом.

4. Республики Северного Кавказа являются неотъемлемой частью Российской Федерации. В их политическом пространстве взаимодействуют элиты и федерального, и республиканского, и муниципального уровней. Своеобразен статус полномочных представителей Президента Российской Федерации в федеральных округах и аппарата полпредств. Они территориально ограничены в своих полномочиях на макрорегиональном уровне, но являются частью федеральной административно-политической элиты, поскольку реализуют ее политику и организационно соподчинены центру. Кроме того, в республиках Северного Кавказа нарастает роль контрэлит, руководящих внутриэтническими кланами и территориальными группами, религиозными сообществами. Рассматривается вся совокупность элит, влияющих на северокавказские политические процессы. Этнополитические элиты представляют собой этнически гомогенную социальную общность, являющуюся субъектом принятия важнейших стратегических решений, обладающую необходимым ресурсным потенциалом и лоббирующую интересы этнической группы во властных отношениях. Формирование этнополитических элит региона обусловлено историко-культурным контекстом, который определяет их теневизациию, традиционализацию и этнизацию. Этнополитические элиты Северного Кавказа сохраняют авторитарные традиции и ценности политического управления. Клановая принадлежность, этническое происхождение, протекционизм, клиентелизм, патернализм сохраняются в качестве базовых каналов рекрутирования элит, определяя специфику элитогенеза.

5. Конфликты в управляющих взаимодействиях политических элит в республиках северного Кавказа носят многосоставной и блоковый характер. Они могут быть классифицированы по диспозиции участников: центр — региональные вертикальные, внутриреспубликанские горизонтальные, регионально-локальные вертикальные. Конфликты в условиях СКФО имеют характер многосторонних, долгосрочных конфликтов не только интересов, но и ценностей. По причинам конфликты в республиках Северного Кавказа проявляются: экономические, социально-стратификационные, политические, этнополитические, межуконфессиональные, конфликты идентичности. Влияние региональных этнополитических элит на регулирование конфликтов северокавказского сообщества противоречиво. Можно выделить такие аспекты их стабилизационного потенциала, как: осуществление стратегии политики, основанной на принципах сотрудничества, созидания мира и целостности государства, формирования общероссийской идентичности, восстановления обшекультурного пространства, обеспечения консолидационной информационной политики. С другой стороны, сохранение этноклановости северокавказских сообществ в ряде случаев блокирует процессы демократизации и модернизации общества, препятствует эффективному регулированию конфликтов. Потенциал этнополитических элит в стабилизации политической ситуации на Северном Кавказе недостаточно активно реализовывается. Во многом это объясняется отсутствием стратегии регуляции политических элит в регионе со стороны федеральных элит.

6. Технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности политических элит России имеют целью конструктивное согласование этнических интересов на основе принципов демократии, равноправия народов и недопущения их дискриминации, сохранения целостности Российской Федерации. Политическая активность элит призвана обеспечивать условия равноправного социально-экономического и культурного развития народов, эффективно урегулировать этнополитические конфликты и обеспечивать национальную безопасность. Технологии противодействия радикальным, экстремистским проявлениям, террористической деятельности незаконных вооруженных формирований в республиках Северного Кавказа имеют особенности, связанные с активным включением в региональный политический процесс силовых структур, религиозных деятелей, мобилизацией традиционного духовенства, формированием общероссийской гражданской идентичности, организацией системы духовно-нравственного воспитания молодежи. Методы народной дипломатии в условиях традиционализма институтов и норм политики на Северном Кавказе могут дополнять усилия административных элит по оптимизации политического управления. Формами народной дипломатии выступают советы старейшин, женские, молодежные, национально-культурные, спортивные объединения. Доказали свою целесообразность консультативные Общественные советы и Общественные палаты при органах государственной власти субъектов федерации и местного самоуправления, правозащитные и миротворческие организации. Практики политического управления на Северном Кавказе должны учитывать нормы традиций и обычного права в обеспечении межэтнической толерантности и миростроительства.

Теоретическая значимость результатов исследования определяется возможностью применения полученных методологических выводов в политической элитологии, в изучении роли современных российских политических элит в конфликтах. Основные положения диссертации могут быть использованы при подготовке программ теоретических исследований, направленных на изучение особенностей формирования политических элит, процессов взаимодействия государства, членов элитных групп и общества на федеральном и макрорегиональном уровнях. Результаты могут быть использованы в качестве методологической основы для анализа и прогнозирования политических конфликтов на Северном Кавказе.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что полученные результаты могут служить основой подготовки законопроектов субъектов федерации и органов местного самоуправления, программ взаимодействия субъектов политического управления и институтов гражданского общества по гармонизации политических отношений, разработки политических управленческих технологий стабилизационной направленности.

Положения и выводы диссертации могут использоваться в учреждениях повышения квалификации и переподготовке управленческих кадров. Материалы исследования могут служить основой преподавания учебных дисциплин «Политическая элитология», «Современный политический процесс», «Государственная политика и управление», «Политический менеджмент» Материалы диссертации можно использовать при чтении спецкурсов по направлениям подготовки бакалавров «Политология», «Конфликтология».

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные подходы и положения диссертационного исследования рассмотрены в выступлениях автора на 5 международных и 6 всероссийских конференциях, 2 всероссийских и 1 международном конгрессах, в том числе на Всероссийском социологическом конгрессе (г. Москва, 2007), III Всероссийском социологическом конгрессе (г. Москва, 2008), Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Ломоносов-2007» (г. Москва, 2007), Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Ломоносов-2008» (г. Москва, 2008), XIV Международной конференции по разрешению конфликтов (г. Санкт-Петербург, 2006), XV Международной конференции по разрешению конфликтов (г. Санкт-Петербург, 2007), Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 85-летию Грозненского государственного нефтяного института им. М. Д. Миллионщикова (г. Грозный, 2005), Всероссийской научной конференции молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива-2005» (г. Нальчик, 2005), Всероссийской научной конференции молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива-2006» (г. Нальчик, 2006), Всероссийской научно-практической конференции «Наука, образование и производство» (г. Грозный, 2006), Международном научном конгрессе молодых учёных, аспирантов и студентов (г. Нальчик, 2007), Международной научной конференции посвященной 100-летию А. Г. Авторханова (г. Грозный, 2008), Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 420-летию установления добрососедских отношений между народами России и Чечни (г. Грозный, 2008).

Основные положения и выводы диссертации изложены в 18 публикациях, в том числе — в 3 статьях, опубликованных в ведущих научных рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, состоящих из шести параграфов, заключения и библиографического списка. Структура работы реализует проблемно-логический принцип «от общего к частному».

1. Политические элиты: теоретические аспекты исследования субъектности в политических процессах

1.1 Сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах

политический элита конфликт кавказ Совокупность субъектов политического процесса всегда иерархически организована в зависимости от их статуса в обществе, системы выполняемых ролей и функций, авторитета и престижа. Политическое неравенство определяется различным доступом к ресурсам публичной власти и влияния, диспозициями в поле отношений господства и подчинения.

Термин «актор политики» понимается в русле субъектно-деятельностного подхода как такой субъект политического процесса, действия которого «непосредственно вызывают или косвенно влекут за собой сдвиги в базовых институтах общества (независимо от осознания этого самими субъектами)». В. Я. Гельман, С. И. Рыженков, М. Бри уточняют, что акторы политики располагают для успешного выполнения своей роли весомыми ресурсами, способны формулировать свои интересы и строить на их основе стратегии политического действия.

Акторы политики, в т. ч. — социальные группы и слои, обладают совокупностью ресурсов: экономических (владение финансовыми активами, материальным имуществом); социальных (доступ к высокостатусным социальным сетям, связям, ассоциациям); престижных (репутация, авторитет, этничность и конфессия); человеческого и культурного капитала (авторитет, престиж, владение знаниями и технологиями); политических (власть, влияние, контроль над принятием общественно значимых решений); административных ресурсов (контроль над принуждением в отношении других акторов).

Ресурсный подход к стратификации субъектов политики обоснован как постструктуралистами (П. Бурдьё), так и неоинституционалистами (Дж. Коулман, В.Я. Гельман), сторонниками сетевого подхода (М. Кастельс). Ресурсы влияния определяются в качестве «атрибута, обстоятельства или блага, обладание которым увеличивает способность влияния его обладателя на других индивидов или группы» (по М. Роджерсу). Степень и характер обладания ресурсами характеризуют отношения публичной власти. Также уровень политического влияния актора существенно зависит от его способности мобилизовывать ресурсы ситуативно, «здесь и сейчас».

В качестве основания стратификации выделяются объем и структура ресурсов (капиталов, активов), которыми располагают индивиды и которые несводимы не только к традиционному экономическому капиталу, но и к сумме экономического, человеческого, властного капиталов. Особое внимание обращаются на то, что огромное значение приобрели новые виды ресурсов — вытекающие из xapaктера социализации, особенностей поведения, общего уровня культуры и т. п., рассматривавшиеся ранее только как следствие экономического статуса, а также физиологического (здоровье, возраст, пол), символического, личностного и других ресурсов.

В целом этот теоретический подход в российской политической науке заметен мало, хотя ряд ведущих социологов и экономистов уже активно его использует. Так, Т. И. Заславской проведен теоретический анализ социальной структуры современного российского общества, в качестве основного критерия социальной дифференциации общества сформулирован именно принцип учета совокупного капитала, которым располагают индивиды и группы. В составе совокупного капитала Т. И. Заславская выделяла: «а) политический (административный, бюрократический) капитал, выражающийся в объеме и значимости властных и управленческих полномочий, уровне принимаемых решений; б) экономический капитал, измеряемый масштабами собственности, владения и распоряжения материальными ресурсами, контроля над финансовыми потоками, уровнем личных доходов и семейного благосостояния: в) социальный капитал, измеряемый широтой, прочностью и престижностью социальных связей субъектов, уровнем их включенности в общественные структуры, социальные и информационные сети, богатством и насыщенностью образа жизни; г) культурный капитал, отражающий качество воспитания, уровень образования профессионализма, эрудиции, ценность жизненного опыта субъектов».

Несколько иной подход характеризует работы О. И. Шкаратана. Во второй половине 1990;х гг. он начал разработку ресурсно-потенциального подхода, создающего основу разделения ресурсного потенциала и капитала. О. И. Шкаратан предложил свой перечень ресурсов, которые необходимо учитывать при применении ресурсно-потенциального подхода, впервые предпринял попытку эмпирически измерить наличие видов ресурсов применительно к работающему населению России, определил наиболее адекватные этой задаче методы (построение интегральных индексов и кластерный анализ). На основе анализа эмпирических данных О. И. Шкаратан сделал ряд важных выводов о том, что в разные периоды и в зависимости о ^- ситуации в месте проживания даже в одном типе общества востребованы разные компоненты ресурсного потенциала индивидов.

Особое место в развитии ресурсного подхода занимают работы В. В. Радаева. В числе основных типов капитала, определяющего неравенство, он выделил: 1) экономический; 2) физиологический, включающий здоровье, трудоспособность, наличие определенных физических качеств; 3) культурный, воплощенный в практическом знании и навыках социализации и проявляющийся в стилях жизни, нормах поведения, потребительских вкусах и т. д.); 4) человеческий, обусловленный разницей полученного образования и квалификации; 5) социальный, зависящий от количества и характера социальных связей, которые могут быть мобилизованы индивидом; 6) административный, дифференцирующий по положению в организационных иерархиях в рамках корпоративной системы; 7) политический, создающий дифференцированные возможности в борьбе за ресурсы; 8) символический, возникающий из-за различий в доступе к значимой информации.

Детальный анализ типов капитала позволил В. В. Радаеву сформулировать вывод о том, что в основе занимаемого индивидами в стратификационной системе места лежат различия в накопленном капитале; различные виды капитала только тогда могут рассматриваться в качестве таковых, когда они способны конвертироваться в экономический капитал, обеспечивая самовозрастание совокупного капитала. Именно этот вывод дал эффективный инструмент измерения и «сведения к единому знаменателю» в ходе эмпирический исследований, на первый взгляд, несопоставимых между собой видов ресурсов.

В контексте ресурсного подхода политический процесс задает сетку статусных позиций, каждая из которых предполагает наличие не просто определенного объема совокупного ресурса, но активы определенной структуры. Затем эти позиции заполняются в зависимости от наличия в обществе cooтветствующих требованиям позиций людей, причем при нехватке людей с соответствующими характеристиками располагаемых ресурсов обладатели последних получают также «ренту за дефицитность» их активов. Преодоление дефицитности и, соответственно, исчезновение ренты обусловливает динамику изменения положения социальных групп и позволяет прогнозировать развитие политической структуры общества.

При ресурсном подходе речь всегда идет о вертикальной стратификации общества, но структура активов (или требований к ним со стороны позиции на социальном поле) предполагает обязательный учет горизонтальной стратификации, структуры совокупного ресурса групп даже при тождестве у них его общего объема.

Но эффективное использование ресурсного подхода в эмпирических исследованиях предполагает его развитие и получение ответов на вопрос — что является основой статуса в рамках этого подхода — ресурсы, активы или капиталы? Дело в том, что не всякий ресурс может выступать как актив, ресурс — не более, чем потенциал. Для превращения его в актив необходимо соблюдение по крайней мере двух условий: 1) востребованность данного ресурса на соответствующем рынке (что переводит его из статуса потенциала в реальный ресурс); 2) определенный объем ресурса, при котором обладание им начинает давать эффект. Таким образом, как актив ресурс может рассматриваться в том случае, если он используется в процессе обмена, связанного с деятельностью, и оказывает сколько-нибудь ощутимое позитивное воздействие на положение его субъекта в системе, в данном случае — в политическом пространстве.

Не всякий актив может выступить в роли капитала. Как отмечает В. В. Радаев, капитал обладает пятью конституирующими свойствами: 1) ограниченный ресурс: 2) накапливаемый ресурс; 3) ресурс, обладающий определенной ликвидностью; 4) стоимость, воспроизводящаяся в процессе непрерывного кругооборота форм; 5) стоимость, приносящая новую, добавочную стоимость. Соответственно, уже выступающий в роли актива ресурс можно рассматривать как капитал, когда он не только способен накапливаться, конвертироваться и воспроизводиться, но и приносить новую, добавочную стоимость, превышающую объемы, необходимые для простого воспроизводства ресурса. Практический вывод: в ходе эмпирических исследований необходимо не только замерять ресурсообеспеченность групп (представляющую собой их ресурсный потенциал), но и взаимосвязь всех видов ресурсов, а также уровня благосостояния и обеспеченности различными видами ресурсов, чтобы определить наличие использования имеющихся ресурсов как реальных активов, взаимной конвертируемости видов ресурсов; приобретения активами статуса капитала.

В концепции П. Бурдьё социальный капитал — «совокупность реальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства и признания». Объём социального капитала индивида «зависит от размера сети связей, которые он может эффективно мобилизовать, и от объёма капитала (экономического, культурного или символического), которым… обладает каждый из тех, кто с ним связан».

В концепции П. Бурдьё поля взаимно пересекаются. На них проецируется место индивида или группы в социальной стратификации. Для каждого поля целесообразно выделить ряд индикаторов. Социальное и экономическое поля составляют: владение собственностью; управление ею; уровень доходов; отраслевая занятость по секторам; профессиональная деятельность; территория проживания. Политическое поле оценивается по обладанию властью, выполнению управленческих функций в обществе и государстве. Социокультурное поле образуют: уровень образования; квалификация; самоидентификация; потребности; интересы; престиж; стиль жизни.

К ресурсам, в широком смысле, можно отнести всё то, что может использовать политическая система как субъект для оказания влияния на контрсубъект — личность. Это, во-первых, факторы, задаваемые собственными качествами системы, к которым относятся: политический режим, характер и тип государственного устройства и другие; форма взаимоотношений политической системы со средой: открытая — закрытая. Во-вторых, это макрофакторы социальной среды в совокупности всех социальных, экономических, политических, духовных и других отношений. В-третьих, это факторы (микрофакторы), связанные со свойствами контрсубъекта, его личностными особенностями. В-четвёртых, факторы, связанные с конкретно-историческими условиями, в которых происходит процесс социализации: ситуация кризиса или стабильности системы. К этой же группе факторов можно отнести и отдельные политически значимые события, которые могут оказать существенное влияние на развитие политического процесса.

В общем случае осуществление элитой властных полномочий (обладание властью как трансформирующим потенциалом в терминологии Э. Гидденса) напрямую связывается с контролем над целым рядом «способов достижения цели». Наиболее эффективная классификация этих способов возникает при введении в рассмотрение понятия ресурса (индивидуального или группового). В рамках такой концепции предполагается, что в политическом пространстве административно-территориальной единицы действуют индивиды и группы, обладающие различными видами ресурсов:

политическими (административная должность, партийная принадлежность);

экономическими (собственное материальное благосостояние, финансовая поддержка по линии патронажно-клиептельных связей);

социальными (личные связи, широкий круг социальных контактов, поддержка со стороны общественности);

культурными (уровень и качество образования, общая культура, интеллигентность);

символическими (признание со стороны других элитных групп, признание в своей элитной группе);

личностными (харизма, способность владеть общественным мнением);

репутационными (реальные дела, профессионализм в своей области);

коммуникативными (узнаваемость, возможность доступа к реальной информации и трансляции информации о себе).

Определим основные характеристики субъекта политики. Субъект — прежде всего, носитель политического интереса. Субъект целостен. Он во взаимодействии с другими воспроизводит себя и обеспечивает преемственность действий. Субъект осознает себя в деятельности. Со знанием связана ответственность, характеризующая состояние субъектности. Ответственность основана на знании субъекта о возможных последствиях своих действий, понимании причинной связи между ними и будущей ситуацией и состоит в готовности действовать в данных и осознанных условиях.

Важнейшей характеристикой субъекта становится ресурсность, раскрывающаяся как способность действовать и изменять мир в данных политических условиях. Ресурсность субъекта описывается в терминах видов капитала: социального, человеческого культурного и др.

К характеристике субъекта следует отнести коммуникативность. Коммуникативность проявляется в обмене смыслами и кооперации с другими субъектами.

По определению М. Н. Афанасьева, «субъектом политики следует признать лишь того, кто предъявляет социально значимый проект развития сообщества и волю к его реализации». Политический субъект совершает деятельность, направленную на использование публичной власти с целью реализации общественно значимых интересов.

Понятие «коллективный субъект» употребляется в современной науке в нескольких значениях.

Во-первых, как участник отношений политического управления.

Во-вторых, различение коллективного и индивидуального субъектов в аспекте политической деятельности.

В-третьих, качество группы, — свойство быть субъектом, которое в разной степени характеризует коллективы.

В-четвертых, расширительное наименование совместно действующей группы. Всякая совокупность людей, проявляющая себя через формы поведения, отношения, деятельности, общения, взаимодействия, есть коллективный субъект.

Представление о коллективном субъекте связано с анализом совместной деятельности, что позволяет рассматривать динамические особенности совместной деятельности и ее коллективного субъекта. Основные свойства коллективного субъекта, раскрываемые через характеристики совместной деятельности, представлены в работах А. Л. Журавлева следующим образом:

Целенаправленность — соотношение индивидуальных и групповых целей: соответствие, взаимное дополнение, расхождение, противоречие.

Мотивированность — активное, заинтересованное выполнение совместной деятельности, напряженность работы, сходства — различия в направленности участников деятельности, направленность на участие в группе, включенность участников в деятельность.

Структурированность — характер распределения функций в совместной деятельности: строгость, четкость, наличие дублирования, частичное наложение, страхование.

Интегрированность (объединенность) — взаимосвязанность участников, их зависимость друг от друга, плотность функциональных связей.

Согласованность (координированность) — последовательность выполнения деятельности, ритмичность, соответствие индивидуальных деятельностей друг другу, наличие связанности между этапами работы, дисциплина деятельности.

Организованность и управляемость (регулируемость) — следование управляемым воздействиям, содействие управлению, противодействие ему, уклонение от управляющих воздействий, самоуправление.

Продуктивность (результативность) — показатели конечных результатов (количественные и качественные).

Условия (пространственные и временные) совместной деятельности группы — расположение участников деятельности и территории, распределение во времени выполняемых индивидуальных деятельностей.

Понятие «актор» схоже с понятием «субъект». Так, И. А. Климов определяет коллективного актора как «институции и формальные организации, индивиды, действующие от имени этих организаций, или сложившееся в некой ситуации сообщество или группа». Понятие «актор» всегда связано с действием: «Действие — это всегда влияние и участие в ситуации или проблеме, то есть всегда деятельное присутствие». Одним из важных критериев существования и функционирования коллективного деятеля можно считать наличие ресурса, способного оказывать влияние. И. А. Климов выделят характеристики, образующие в совокупности явление субъектности:

— наличие идентификации людей, образующих сообщество;

— внутригрупповую солидарность, понимаемую как обмен ответственностью между индивидом и группой;

— наличие рефлексии «мы — они»; выделенность внутри более широкой общности, обладание институционализированным статусом;

— наличие более или менее устойчивого состава участников сообщества, а также наличие лидера или элитной группы, берущей на себя инициативу и ответственность за его существование и деятельность;

— согласие относительно целей сообщества и способность организационной структуры их реализовывать, наличие воспроизводимых практик, или коллективных актов, подтверждающих статус субъекта;

— признание субъекта партнерами по социальному взаимодействию.

Отсутствие той или иной характеристики у коллективного агента не лишает его субъектности. Субъектность варьирует по интенсивности, а ее уровень можно было бы оценивать по степени выраженности перечисленных переменных, используя их в качестве диагностических параметров при изучении различных видов социальной общности.

Появление термина «субъектность» требует его четкого определения. Понятия «субъект» и «субъектность» различаются тем, что субъектность является динамичной характеристикой группы, в то время как «субъект» представляет собой статус, приписываемый наблюдателем группе или индивиду в процессе взаимодействия и обменов деятельностями и их результатами. Основные вопросы, которые возникают при изучении явлений, связанных с проявлением субъектности коллективного субъекта, — как люди начинают хотеть делать то, что требует усилий воли, вложений и средств, как они осуществляют это?

При рассмотрении коллективного субъекта прямой перенос характеристик индивидуального субъекта невозможен. Как быть с такими характеристиками субъекта, как интенция и наличие цели? Цели коллективного субъекта заданы общественным разделением труда настолько сильно, что производимое им и те цели, которые он достигает, мы можем понять только в совокупном анализе остальных субъектов (носителей интересов), действующих в этом поле. Интерес для коллективного субъекта выступает как аналог интенции для индивидуального субъекта. Однако интерес сложным образом распределяется среди носителей коллективности. Он многократно опосредуется и преломляется структурой коллективного субъекта, причем таким образом, что узнать его часто сложно.

Мы не можем рассматривать коллективного субъекта лишь как сумму индивидуальных субъектов. Часто структура коллективного субъекта держится не на кооперации, т. е. взаимовыгодном взаимодействии индивидуальных субъектов, для которых организация совместной деятельности есть средство эффективного удовлетворения потребностей, а на доминировании, контроле и принуждении.