Дуализм языка в межкультурной коммуникации

ДУАЛИЗМ ЯЗЫКА В МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ

Одним из наиболее острых вопросов современного мира является вопрос глобализации. Новые тенденции в экономике и политике заставляют людей задуматься о вопросах интеграции в мировое пространство и проблеме сохранения собственной культуры. Как никогда популяризируются национальные вопросы, порой основанные на ксенофобии и национализме. Актуальными становятся явления, лежащие в области интересов новой науки — конфликтологии. Иное развитие получают исследования, связанные с изучением такого понятия как коммуникация.

Несмотря на распространение идеи превращения Земли в «глобальную деревню», в современном мире по-прежнему остается много межнациональных, региональных конфликтов, много непонимания и нетерпимости. В первую очередь, это связано с тем, что исторически люди разобщены и принадлежат к разным культурам и нациям. Наряду с общечеловеческими качествами (самыми основными «инстинктами»: иметь семью, дом, работу, стабильный доход) люди обладают разными взглядами на одни и те же вещи. Исторически они научились смотреть и понимать окружающий их мир разными способами. Создавая предметы своего обихода, люди использовали различные инструменты. Это нашло свое отражение в их культуре сначала в виде артефактов (конкретных объектов культуры), а затем и в способе их мышления (менталитете). Например, отношение англичанина и русского к такому животному как лошадь, различно. Аристократия Лондона использовала лошадей для охоты и скачек, то есть в таких «делах», где от лошади требовалась эстетическая красота и элегантность, поэтому для англичанина сравнение девушки с лошадью (см. Peter Newmark) не вызывает никаких проблем; в их культуре лошадь является символом здоровья, красоты и грациозности. Для русского человека лошадь — партнер по нелегкому труду, тяжелой работе. «Русская» лошадь — ломовая, но никак не грациозная. Совсем небольшое и, казалось бы, незначительно различие, но результатом сравнения русской женщины с самой настоящей лошадью (в «английском» смысле) может вызвать самый настоящий скандал. Порой из-за таких различий в мировоззрении коммуникация между представителями разных народов оказывается невозможной. На пути передачи информации встает непреодолимый барьер в виде социо-культурных различий.

Таким образом, обозначенный выше вопрос преодоления проблем, возникающих в процессе осуществления межкультурной коммуникации, становится весьма актуальным, особенно в свете современных тенденций, направленных на всеобщую глобализацию. Под межкультурной коммуникацией в современной лингвистике обычно понимают любой процесс общения (опосредованного или непосредственного) между представителями разных народов и разных культур [Электронный академический словарь]. Впервые модель коммуникации была предложена математиками и затем несколько модернизирована и приспособлена к реальным, «человеческим» (математики предложили механическую модель больше удовлетворяющую потребностям телеграфа) условиям лингвистами. Согласно расширенной модели коммуникации Шеннона-Уивера, любой коммуникативный акт включает в себя 6 основных компонентов: отправитель, кодирующее устройство, сообщение, канал, декодирующее устройство и получатель [Shannon 1948:380]. Если рассматривать данную модель коммуникации с точки зрения лингвистики, то отправителем и получателем становятся участники коммуникации или коммуниканты (термин, широко используемый в современной теории коммуникации), кодирующим и декодирующим устройствами служит язык в двух своих ипостасях (язык-система и язык-речь), каналом же может служить живое общение, телефонный разговор, интернет-переписка, разговор с использованием интернет-телефонии (skype) и т. д. Интересным представляется рассмотреть особенности языка как устройства кодирования и декодирования информации. Для процесса межкультурной коммуникации этот вопрос является ключевым.

Общеизвестно, что для представителей разных народов язык выступает в качестве средства передачи информации. Довольно популярной в лингвистике стала метафора, представляющая язык как мост между народами. На первый взгляд у «моста» всего три опоры: фонетика, лексика и грамматика. Как только иностранец осваивает эти три основополагающие компонента языка, для него пропадает первый и наиболее очевидный барьер коммуникации — языковой. Представитель чуждой культуры может понять высказанную ему мысль, а также сам может облачить свою собственную мысль в одежды иностранного языка и быть при этом понятым. Однако изучить фонетику, лексику и грамматику иностранного языка — все равно, что купить стол с тремя ножками: вроде, стоять будет, но если неправильно распределить нагрузку, то упадет. Тот же принцип действует и в межкультурной коммуникации, если владеть чисто языковыми навыками, то мост построить можно, только он получится с ухабами: ехать можно, но неудобно. Поэтому не стоит забывать про четвертую колонну — культуру, которая непременно находит свое отражение в языке. Незнание культуры и социальных особенностей приводит к тому, что процесс межкультурной коммуникации происходит с определенными «шероховатостями». Язык как кодирующее и декодирующее устройство работает с помехами, с определенным уровнем энтропии (шума). Устранение этого шума, другими словами, снятие социо-культурного барьера в процессе коммуникации является популярной проблемой, которой сегодня занимаются многие ученые лингвисты и культурологи. Возможным представляется выделить два подхода к решению данной проблемы.

Первый подход для удобства, на наш взгляд, можно обозначить как лингвоцентрический (так как за основной объект изучения принимается язык). Решением различных проблем языка в свете данного подхода занимались ведущие зарубежные и отечественные лингвисты (см. работы Э. Сепира, Н. Арутюновой, А. Вежбицкой, Б. М. Гаспарова, С.Г. Тер-Минасовой). Согласно этому подходу, язык рассматривается как зеркало культуры, в котором отражается реальный мир так, как его видит человек. Следовательно, разные народы имеют разные картины мира, отраженные в их языках. Иными словами, хоть все люди живут в одном реальном, объективном мире, но понимают и видят его они по-разному, в зависимости от их истории, географии, политики и социального устройства (подробнее о «языковых зигзагах» см. работу С.Г. Тер-Минасовой). Таким образом, если создать системы языковых картин мира разных народностей, сопоставить их друг с другом и выявить ключевые различия, то возможным представляется устранение социо-культурного барьера, препятствующего осуществлению межкультурной коммуникации.

Основным практическим выводом всех исследований, проводимых в свете подобного, лингвоцентрического метода, является утверждение, что при обучении иностранному языку необходимо развивать навыки «культурной осведомленности». Например, при обучении лексике необходимо не только раскрывать значение слов, но и обговаривать конкретный узус каждой лексемы. Так, выражение of course, которое обычно вводится на самых ранних этапах обучения английскому языку, имеет несколько негативную коннотацию: если заданный вопрос требует ответа «of course», то имплицитно подразумевается, что запрашиваемая информация настолько банальна и очевидна, что может быть неизвестна только недалеким и ограниченным людям. В связи с этим употребление оговоренного выражения в качестве ответа на вопрос может вызвать крайне негативную реакцию собеседника. Автор недавно стал свидетелем случая, когда русский профессор, читая лекцию для американских студентов и отвечая на их вопросы, употребил упомянутое выражение. После этого профессор поспешил извиниться, сказав, что ему не следовало говорить of course, и сослался на чуждость английского языка для него. Таким образом, он попытался загладить возможную вину.

Особый раздел лингвистики, сравнительное языкознание, занимается сопоставлением актуальных пар языков и выявлением различий между ними. Очевидным представляется использование результатов исследований в данной области языкознания при составлении учебников для обучения иностранным языкам. Данные исследования также могли бы быть полезными при прогнозировании возможных проблем межкультурной коммуникации, так как большею частью они указывают на те обусловленные культурой языковые особенности, которые нередко становятся причинами сбоя коммуникации.

Одним из недостатков использования данного подхода для решения проблем межкультурной коммуникации является то, что межкультурная коммуникация не сводится к общению только двух определенных народов. Зная английский язык (который в настоящее время может по праву называться международным), человек получает возможность общаться с представителями любого этноса. Таким образом, русский, общаясь с китайцем на английском языке, должен быть осведомлен об особенностях китайской культуры, информацию о которой он никак не мог бы получить, изучая английский язык (так как учебник английского языка, по которому он учился, раскрывал ему особенности английской картины мира, но никак не китайской). Следовательно, почти невозможной представляется выработка такого языкового поведения, которое удовлетворяло бы всем требованиям. Культура любого народа разнообразна и сочетает в себе миллионы особенностей. Если помножить их на количество различных народностей и языков, существующих в мире, то результатом подобной арифметики может стать число, уходящее своим значением в бесконечность. К тому же не стоит забывать и о том, что язык постоянно изменяется. В современном американском варианте разговорного английского языка, например, устойчиво закрепилось употребление фразы what’s up? в качестве привычного приветствия (hi, how are you). Притом данная фраза полностью утратила смысловую нагрузку вопроса и не требует никакого развернутого ответа. Слово hello может служить желаемой репликой на подобное обращение. Очень часто лингвистические исследования, проводимые в рамках лингвоцентрического подхода, не успевают за подобными изменениями языка. Таким образом, в лингвистике был разработан и получил широкое распространение другой метод, который в противовес первому можно назвать антропоцентрическим.

Согласно этому методу основное внимание уделяется исследованию человека как основополагающего фактора, обуславливающего процесс коммуникации. Именно человек как активный творец культуры и языка становится предметом пристального изучения лингвистов. Свои исследования они основывают на более ранних работах, посвященных природе коммуникации и понятию дискурсивности. В частности, одним из базовых является исследование М. М. Бахтина, высказавшего идею «обращенности человеческой речи». М. М. Бахтин изучал творчество Ф. М. Достоевского и пришел к выводу, что центральные герои его произведений (особенно Человек из Подполья и Иван Карамазов) обращают свою речь к слушателю даже в своих мыслях, когда нет никого, кто мог бы их выслушать [Бахтин 1994]. Было замечено, что «диалогический характер речи» свойственен не только героям Ф. М. Достоевского, но и всем людям. Обладая подобной (преднамеренной или непреднамеренной) интенцией, люди хотят, чтобы их выслушали, иначе пропадает смысл вообще облачать собственные мысли в слова, затрачивая при этом энергию. Основываясь на этом принципе, логичным представляется предположить, что потребность в слушателе предопределяет высказывание еще до того, как оно обретает форму. Следовательно, любое высказывание будет направлено на достижение одной единственной цели — желания понравиться возможному слушателю. Больше всего на свете люди желают того, чтобы их полюбили, чтобы они понравились, чтобы с ними согласились. Подобное желание в речи реализуется одним способом: высказывание индивида должно содержать такую информацию, часть которой была бы уже известна потенциальному слушателю и являлась бы частью его собственного опыта. Только в этом случае повышаются шансы, что потенциальный слушатель не отвергнет высказанную ему мысль, как нечто абсолютно новое и непонятное (идея отрицания «нового» широко разрабатывается в психологии). Таким образом, строя свою речь, люди пытаются найти в своем опыте, в своих мыслях, что-то общее с опытом и мыслями других людей. Любое открытие «привязывается» к ранее известным фактам (слишком памятен для человечества пример Н. Коперника и Г. Галилея).

Следующим шагом развития идеи диалогичности речи стало выдвижение гипотезы интертекстуальности, предложенной французским исследователем с болгарскими корнями Юлией Кристевой. Согласно этой гипотезе любое высказывание есть «цитатная мозаика» прямых или косвенных ссылок на предшествующие тексты [Кристева 1993:430]. Иными словами, любое высказывание содержит прямое или скрытое цитирование ранее прочитанных текстов, которые также известны потенциальным слушателям. Отечественный ученый Г. Г. Слышкин, разрабатывая проблему прецедентных феноменов, высказал идею существования национальной текстовой концептосферы, содержащей реминисценции на важные в национальном масштабе тексты [Слышкин 2000]. Подобная концептосфера содержит отсылки на важные для определенной народности тексты, причем авторитет авторов подобных текстов не вызывает сомнений. Важность текстов определяется их содержанием, а именно наличием ценностной составляющей: только те тексты, которые отражают ценности данного народа, могут служить источником цитации [Слышкин 2000]. Соответственно, изучив текстовые концептосферы различных народностей, лингвисты смогут назвать их основные культурные черты, иными словами, определить, что важно для русского, китайца или англичанина. Располагая такими данными, возможным представляется исключить из речи те языковые обороты, которые могут вызвать негативную реакцию. Например, зная, что в русской национальной текстовой концептосфере присутствует реминисценция на историю о сивой кобыле (история о русском офицере немецкого происхождения — фон Сиверс-Меринг), англичанин, скорее всего, не станет использовать слово лошадь в качестве подходящего эпитета, характеризующего известную ему русскую женщину. И наоборот, зная, какие языковые единицы вызывают отсылки на тексты, содержащие положительные ценностные характеристики, представитель чуждой культуры постарается использовать их для того, чтобы преодолеть барьер «свой-чужой» и заручиться поддержкой собеседника. Подобный подход мог бы стать универсальным решением для любых проблем межкультурной коммуникации, связанных с непониманием, так как на его основе возможным представляется выработать определенные модели речевого поведения для любой народности. Конечно, корпус национальной текстовой концептосферы изменяется так же, как и язык, но этот процесс происходит не так быстро, как смена лексического состава языка и узуса слов.

В заключение необходимо отметить важность исследования феномена культуры для преодоления проблем, возникающих в процессе осуществления коммуникативного акта. Именно неправильное использование «культурно нагруженных» единиц языка чаще всего становится причиной сбоя коммуникации. Выработка определенного речевого поведения является актуальной проблемой современных лингвистических исследований, направленных на изучение процесса межкультурной коммуникации. Решение этого вопроса происходит с использованием двух основных методов (лингвоцентрического и антропоцентрического), существенным различием которых является лишь вектор исследования — от языка к культуре или от культуры к языку.

межкультурный коммуникация глобализация социокультурный.

• 1. Электронный академический словарь //http//dic.academic.ru/.
• 2. Shannon, C. The Mathematical Theory of Communication // The Bell System Techical Journal Vol. XXVII #3.
• 3. Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000.
• 4. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского. Киев, 1994.
• 5. Крицева, Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Диалог. Карнавал. Хронотроп. 1993, № 4.
• 6. Слышкин, Г. Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. М., 2000.