К вопросу о значимости способа совершения и сокрытия преступления как элемента криминалистической характеристики преступления

К вопросу о значимости способа совершения и сокрытия преступления как элемента криминалистической характеристики преступления

Современные российские реалии свидетельствуют о том, что преступная угроза продолжает угрожать законности и правопорядку, нормальной жизнедеятельности граждан страны [1, с. 140]. Указанная проблема остаётся нерешённой потому, что в Российской Федерации активно продолжается процесс реформирования и либерализации уголовного законодательства [2, с. 13−14]. Закономерным итогом этого является достаточно высокий уровень общеуголовной преступности и преступности несовершеннолетних в современной России [3, с. 26], а также недоверие россиян к функционированию правоохранительных органов [4, с. 136]. Вместе с тем, деятельность самих правоохранительных органов должна базироваться на прочной законодательной основе, которая и позволит им в конечном итоге противостоять преступности, повысить эффективность раскрытия преступлений [5, с. 5].

Изучение практики совершения и сокрытия преступления является одним из важных направлений в рамках общей теории современной отечественной криминалистики. В этой связи необходимо остановиться на рассмотрении таких структурных элементов криминалистической характеристики преступления, как совершение и сокрытие, которое являются системно образующими.

Общепринятые понятия «преступление» и «характеристика преступления» по содержанию не тождественны. Характеристика — это описание преступления с помощью формулировки его признаков. Криминалистическое понятие преступления — это динамическая модель преступления, а криминалистическая характеристика преступления — это описание преступления.

Таким образом, криминалистическая характеристика преступления — это второй этап формирования научно-криминалистического понятия преступления. В развитии этого направления криминалисты «пропустили» первый этап и начали со второго, о чем свидетельствует отсутствие в системе криминалистических понятий общепринятого понятия преступления, а также недостаточная четкость представлений о сущности и назначении криминалистической характеристики преступления, проявляющиеся в сопоставлении ее с составом преступления, с предметом доказывания, со следственной ситуацией, с другими данными о преступлении.

Криминалистическая характеристика преступления (далее КХП) должна способствовать ответу на вопрос не только, что следует установить в процессе расследования и рассмотрения уголовного дела, но и как это возможно установить, то есть при помощи каких криминалистических методов и средств (разумеется, с соблюдением правил, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством).

При этом обстоятельства, подлежащие выявлению, по своему объему шире, чем это предусмотрено составом преступления и предметов доказывания. Ведь для того, чтобы доказать наличие всех необходимых элементов состава преступления и предмета доказывания, следует выявлять такие обстоятельства преступления и его следы, которые важны для доказывания этих элементов, но сами таковыми не являются.

Отличие КХП от состава преступления состоит в том, что во-первых, она призвана отвечать на вопрос не только о целях, но и о средствах доказывания; во-вторых, эти элементы рассматриваются в ней в не в статике, а в динамике в соответствии с этапами поведения преступника; в-третьих; все элементы КХП и криминалистической характеристики отдельных категорий преступлений должны помочь практике в доказательственном познании преступления, — то есть события, которое имело место в прошлом, по оставленным им следам. Цель состава преступления — отличить преступное поведение от непреступного и от преступных деяний различных видов; цель предмета доказывания — способствование установлению истины по делу, что невозможно без установления всех предусмотренных предметом доказывания элементов.

Криминалистическая характеристика преступления отличается от предмета доказывания по следующим обстоятельствам:

Во-первых, КХП отражает цели криминалистического познания преступления, а предмет доказывания — уголовно-процессуального и может быть даже уголовно-правового. Первое является средством второго. Отличие криминалистического познания состоит в том, что познается поведение преступника в целом, а не только преступное поведение.

Таким образом, предмет доказывания относится только к преступному поведению и содержит указания на установление его элементов. КХП относится также и к непреступному поведению субъекта, но связанному с преступным и имеющему значение для установления последнего.

Во-вторых, КХП отличается от предмета доказывания не только по характеру и объему обстоятельств, подлежащих выяснению. Различие в целях, которые выражают криминалистическое и уголовно-правовое понятие, состоит в том, что целью первого является познание, а второго, — доказывание. При этом результаты познания, будучи облаченными в уголовно-процессуальную форму и став доказательствами, являются средствами доказывания.

Высказывается мнение, что элементы криминалистической характеристики преступления следует выделять с учетом информации об «уголовно-правовых и криминологических данных» элементах состава преступления, предмета доказывания, криминологических данных о личности преступника [6, с. 114].

Считается, что сложностью в определении содержания КХП является «выявление признаков, имеющих исключительно криминалистическое значение, а не одновременно — и уголовно-правовое, и процессуальное, и криминалистическое» [7, с. 82]. Отличие криминалистической характеристики преступления от криминологической, определяется различием предметов этих наук; общее между этими характеристиками — наличие общего объекта криминалистики и криминологии — преступления и общей сферы их предмета.

При определении криминалистического и криминологического понятий характеристики преступлений необходимо учитывать: соотношение предметов наук криминалистики и криминологии, цели и задачи этих наук, методы исследования ими общих объектов.

В практическом смысле КХП помогает полностью выявить всю совокупность изменений в окружающей среде, имеющих криминалистическое значение, классифицировать их, определить последовательность и содержание мер по их обнаружению и фиксации.

Однако при определении понятия КХП необходимо учитывать некоторую условность этого термина: он, на наш взгляд, весьма неполно и не точно выражает содержание и даже сущность того понятия, которое обозначается в криминалистической литературе.

Одним из показателей условности термина КХП является включение данных о поведении преступника до и после, а также во время совершения преступления, имеющих не уголовно-правовое, а лишь криминалистическое значение.

Таким образом, то, что назвали КХП — это не характеристика преступления, а не что иное. Это совокупность имеющих криминалистическое значение [8, с. 11] (то есть значение для расследования и криминалистического предупреждения преступлений) данных об обстоятельствах совершения и сокрытия преступления, его способах и других признаках, о преступнике и его поведении в целом. Также следует, согласится с мнением, что КХП представляет собой систему способствующих расследованию данных о преступлении и о связанных с ним обстоятельствах, выражающую его содержание и сущность [9, с. 130].

Отметим, что элементы криминалистической характеристики субъективной стороны преступления — это мотивы и цели преступления, моделирование преступником задуманного преступления.

Взаимосвязи преступника КХП нам видятся между: а) поведением преступника и совокупностью материальных следов и идеальны следов; б) поведением преступника, элементами поведения и его личностью; в) личностью, поведением потерпевшего и преступником; г) личностями участников групповых преступлений [10, с. 74−77].

Взаимосвязи и связи, фиксируемые в КХП, носят в основном вероятностный характер. Но их учет позволяет строить типовые следственные версии, а также выдвигать при расследовании конкретные версии. Однако каждое конкретное расследуемое уголовное дело может оказаться исключением из правила, которое охватывает большинство случаев. Поэтому каждая частная методика должна предупреждать следователя о необходимости отказа в абсолютизации приведенных в ней взаимосвязей.

Попытаемся частично проанализировать объективность взаимосвязей между элементами КХП на примере рассмотрения одного из самого распространенного способа совершения преступления.

Первоначально в криминалистике рассматривался способ совершения преступления, затем стали изучаться способы подготовки и сокрытия преступления. Все эти направления объединились, объект изучения стал называться способ подготовки, совершения и сокрытия преступления. В настоящее время принято считать, что термин «способ преступления» охватывает все эти компоненты.

Однако необоснованное в ряде случаев расширение криминалистического понятия способа преступления в различных трактовках приводит, на наш взгляд, к стремлению подменить его понятием преступления, рассматриваемым в криминалистическом аспекте. Поскольку именно оно естественным образом включает все те элементы, которые являются структурными в КХП, постольку происходит фактическое отождествление криминалистических понятий «способ преступления» и «поведение преступника».

Отметим, что с криминалистической точки зрения способ преступления характеризует лишь специфику поведения преступника, его основные черты. Как само преступление не исчерпывается поведением преступника, хотя является одним из его компонентов, так и поведение преступника не исчерпывается способом преступления [11, с. 80−103]. Во-первых, способ характеризует лишь внешний аспект поведения и не включает внутренний (мотивы, цели поведения, восприятие обстановки, планирование и прогнозирование); во-вторых, характеристика внешнего поведения не исчерпывается описанием способа преступления, так как за его рамками остаются: 1) процесс и механизм взаимодействия субъекта с окружающей средой в целом, 2) учет особенностей этой среды, в том числе поведение потерпевшего, 3) непреступные элементы поведения, имеющие криминалистическое значение, 4) данные о личности преступника, имеющие криминалистическое значение.

На наш взгляд, более правильно говорить не о способе совершения преступления, а о способе как средстве решения преступником задач, возникающих перед ним в процессе подготовки и совершения преступления (а далее о способах сокрытия преступления как части процесса противодействию следствию).

Не вызывает сомнения и наличие чисто криминалистических аспектов рассмотрения способов совершения и сокрытия преступления, существование у них черт, характерных именно для данного конкретного вида преступлений. Не рассматривая сейчас подробно эту проблему, поскольку мы предполагаем ее исследовать далее в связи с методом расследования, остановимся лишь на вопросе о том, следует ли понимать под способом совершения преступления и действия по его сокрытию или же следует говорить раздельно о способе совершения и способе сокрытия преступления, как это делают многие другие авторы приведенных определений криминалистической характеристики.

Зуйков Г. Г. рассматривает способ совершения преступлений как систему действий по подготовке, совершению и сокрытию преступления, детерминированных условиями внешней среды и психофизиологическими свойствами личности, могущих быть связанными с избирательным использованием соответствующих орудий или средств и условий места и времени [12, с. 10]. Это определение, как нам представляется, верно для тех случаев, когда подготовка, совершение и сокрытие преступления совершаются по единому замыслу, когда все эти действия действительно связаны между собой в единую систему и, еще не совершив преступление, субъект имеет четкую программу действий по его сокрытию.

Однако так бывает не всегда. Действия по совершению и сокрытию преступления могут быть разорваны по субъекту, когда сокрытие преступления совершается не тем, кто его совершил, а другим лицом без ведома субъекта преступления, не предпринимавшего этих мер к сокрытию своих преступных действий. Кроме того, действия по совершению и сокрытию преступления могут быть разорваны по замыслу, когда цели сокрытия первоначально не преследовались, а могут возникнуть после совершения преступления в связи с непредвиденными или изменившимися обстоятельствами. Поэтому мы полагаем более правильным считать, что способ сокрытия может существовать самостоятельно как система действий по уничтожению, маскировке или фальсификации следов преступления и преступника — как материальных, так и идеальных.

Общеизвестно, что способ совершения и сокрытия преступления относится к объективной стороне состава преступления и поэтому включается в его уголовно-правовую характеристику. Относится он и к характеристике предмета доказывания, то есть обладает и процессуальным содержанием. Однако он имеет решающее значение и для частной криминалистической методики, поскольку является базой для выдвижения как общих, так и частных версий, в этом качестве влияет на определение направлений расследования и решение других вопросов раскрытия и расследования преступления. В этой связи он должен быть включен в содержание криминалистической характеристики преступления.

Современные авторы полагают, что КХП — это научная категория, в которой с определенной степенью общности описаны типовые признаки и свойства преступного события, обстановки, способа совершения преступлений определенной классификационной криминалистической группы, процесса образования и локализации следов, типологические качества личности и поведение виновных, потерпевших, устойчивые особенности иных объектов посягательства, а также связи и отношения между всеми структурными элементам [13, с. 343].

Вместе с тем практическое значение КХП в том, что будучи налагаемой на имеющиеся данные о конкретном преступлении, она показывает что и как выявлять. Модель, как правильно отмечает Г. А. Густов [14, с. 70], помогает следователю определить место нахождения следов, которые должны (могут) быть в реальности, их вид и характер. Но этим практическое значение КХП не исчерпывается, поскольку помогает: 1) выявить не только следы, но и другие криминалистические значимые изменения; 2) определить последовательность действий по их выявлению; 3) определить содержимое этих действий (способы, средства выявления).

Недостаточная разработанность, прежде всего, криминалистического учения о преступлении, а, следовательно, объективно отраженные в криминалистической литературе существенные разногласия по поводу определений КХП и описания ее структуры нам видятся в ряде обстоятельств, к сожалению, находящих соответствующее отражение в конкретных криминалистических методиках. В частности имеет место чрезмерная общность указаний на существование закономерных связей между элементами преступления, которые к тому же рассматриваются не как таковые, а как связи между элементами характеристики преступления, без раскрытия характера и сущности этих связей. В результате недостатков не раскрывается во всем фактическом объеме механизм преступления.

Очень важна для нас позиция профессора Чурилова С. Н., который рассматривает механизм преступления как сложную динамическую систему, в структуре которой имеется три основных причинно-следственных звена, согласующихся с этапами совершения предумышленного преступления: его подготовкой, совершения и сокрытия. При этом автор уточняет, что при совершении любого неосторожного преступления подготовка к его совершению исключается. Также преступник, как правило не реализует подготовительных действий и при совершении умышленных преступлений с внезапно возникших умыслом [15, с. 95].

Эта позиция, на наш взгляд в настоящее время имеет принципиальное значение для формирования и совершенствования частных криминалистических методик, и соответственно, структуры криминалистической характеристики преступления. Вместе с тем рассматриваемые выше вопросы остаются неразрешенными и требуют дальнейшего изучения с учетом современной судебно-следственной практики.

сокрытие преступление криминалистический.

• 1. Чурилов С. Н., Грудинин Н. С. Детерминанты преступного поведения личности // Юридический вестник ДГУ. 2016. № 3. — С. 140−145.
• 2. Преступность в Российской Федерации и московском мегаполисе: состояние и меры противодействия: коллективная монография / Глазкова Л. В., Грудинин Н. С., Кадничанская Э. Ф., Карпенко В. М., Майорова Е. И., Чурилов С. Н. М., 2015. — 180 с.
• 3. Грудинин Н. С. Личность несовершеннолетнего российского преступника и механизм её формирования // Научный вестник. 2016. № 2 (8). — С. 20−27.
• 4. Грудинин Н. С., Майорова М. С. Меры профилактики и противодействия преступной угрозе в современной России // Наука и современность. 2016. № 2 (8). — С. 135−144.
• 5. Грудинин Н. С., Галынская Д. С. Личность несовершеннолетнего преступника // Вестник Уральского финансово-юридического института. 2016. № 4 (6). — С. 5−10.
• 6. Васильев А. Н., Яблоков Н. П. Предмет доказывания, система и теоретические основы криминалистики. М., 1984.
• 7. Колесников А. Н. Актуальные проблемы советской криминалистики. М., 1980.
• 8. Образцов В. А. Криминалистическая характеристика преступлений: Сборник научных трудов. М., 1984.
• 9. Селиванов Н. А. Советская криминалистика: система понятий. М., 1982.
• 10. Ведерников Н. Т. Личность преступника как элемент криминалистической характеристики преступления. М., 1984.
• 11. Миронова Е. А. Поведение преступника: криминалистический и процессуальный аспекты. Дисс. … к.ю.н. М., 1997.
• 12. Зуйков Г. Г. Криминалистическое учение о способе совершения преступления. Автореферат дисс. … д.ю.н. М., 1970.
• 13. Кучин О. С. Роль криминалистической характеристики для разработки частной методики расследования преступлений // Криминалистическое сопровождение расследование преступлений проблемы и пути их решения. М., 2016.
• 14. Густов Г. А. Актуальные проблемы советской криминалистики. М., 1980.
• 15. Чурилов С. Н. Методика расследования преступлений. Общие положения. М., 2009. — 232 с.