Специфика русского романтизма

Романтизм в России развивался отнюдь не автономно, не обособленно. Он находился в тесном взаимодействии с европейским романтизмом, хотя и не повторял его, и тем более не копировал.

На русское общественное сознание начала XIX века наложили печать Французская революция и ее последствия путем литературных и различных иных влияний и воздействий. В известной мере это и определило широкое распространение романтических идей в русском искусстве.

Русский романтизм был частью романтизма общеевропейского и в качестве такового не мог не принять в себя некоторых его существенных родовых свойств и примет, порожденных трагическим восприятием последствий французской буржуазной революции: например, недоверия к рассудочным понятиям, сильного интереса к непосредственному чувству, отталкивания от всякого рода «систематизма» и т. д. Таким образом, в процессе становления русского романтического сознания и русского романтического искусства участвовал и общий опыт романтизма европейского.

Однако для появления романтизма в России, помимо общих причин, были и причины свои собственные, внутренние, в конечном счете и обусловившие специфические формы русского романтизма, его особенный и неповторимый облик. У русского романтизма него были и свои особенные истоки. Если европейский романтизм был социально обусловлен идеями и практикой буржуазных революций, то реальный источники романтической настроенности и романтического искусства в России следует искать, прежде всего, в войне 1812 года, в том, что было после войны, в ее последствиях для русской жизни и русского общественного самосознания.

Передовому, мыслящему русскому человеку война 1812 года со всею очевидностью показала величие и силу простого народа. Именно народу, «Карпам и Власам», Россия обязана была победой над Наполеоном, народ был истинным героем войны. Между тем, как до войны, так и после нее основная масса народа, крестьянство, продолжала пребывать в состоянии крепостной зависимости, в состоянии рабства. Формы жизни, основанные на рабстве народа, признаются теперь передовой общественностью не только несовершенными, но и порочными, ложными. Так появляется почва равно и для декабристских, и для романтических настроений.

Русский романтизм знает, по крайней мере, два этапа в своем развитии, две волны своего восхождения. Первая волна, как уже сказали выше, обусловлена была событиями 1812 года и последствиями этих событий. Она породила романтическую поэзию Жуковского и поэзию декабристов, она же породила и романтическое творчество Пушкина.

Вторая романтическая волна в России наступает после катастрофы 1825 года, после поражения Декабрьского восстания. После событий как ответная реакция появляются в русской поэзии бунтарский романтизм Лермонтова и философский романтизм любомудров и Тютчева.

Характеризуя специфику русского романтизма, необходимо выделить его отличия от европейского романтизма. Существуют два главных отличия: отношение к мистике и мистическому в искусстве, и роль в нем индивидуального, личностного начала.

Элементы мистического занимают важное место в поэтике европейского, и особенно немецкого, романтизма. Ирреальные, мистические откровения значили для них большее, чем прямые открытия ума.

В русском романтизме, в отличие от немецкого, мистика, как правило, отсутствовала. Это верно не только в отношении романтической поэзии Пушкина и Лермонтова и творчества поэтов-декабристов, но и в отношении к Тютчеву, к В. Одоевскому. Русские романтики не просто избегали мистики, но относились к ней враждебно.

Русских романтиков в качестве поэтического материала привлекало не сверхчувственное, а действительное, постижимое не одним инстинктом, но и рассудком. Несомненно, что в своей поэзии и в своей эстетической теории русские романтики были больше «реалисты», нежели немецкие, они были также большими рационалистами. Русский романтизм, в отличие от западного, никогда не противопоставлял себя просвещению и просветительской философии, основанной на абсолютном доверии к разуму. В этом смысле романтизм в России был как бы не вполне, не до конца романтизмом. Этим объясняется и отталкивание русских романтиков от мистического, и непорвавшаяся связь многих из них с поэтикой классицизма.

Другая специфичная черта русского романтизма заметно ослабленное индивидуальное, личностное начало. Исключение составляет здесь Лермонтов, но и лермонтовский индивидуализм носит специфически русские черты и уходит своими корнями в русскую почву.

Романтические идеи о личности и неограниченной свободе творческой воли вызвали к жизни теорию «романтической иронии», которой русский романтизм, мало индивидуалистический, не только никогда не пользовался, но даже как будто вовсе не заметил.

Ирония для романтиков — это абсолютное господство поэта над художественным материалом, над жизнью и историей, торжество творческой личности над тем, что представляется неизбежным. Ирония — это как бы «перепрыгивание» через самого себя, утверждение художнической свободы и творящей силы. С помощью иронии поэт единственным в своем роде актом освобождения ниспровергает власть реального. Точнее: романтическому поэту кажется, что он ниспровергает власть реального и одерживает над ним духовную победу.

Наглядным примером воплощения романтической иронии в литературной практике романтиков являются некоторые драматические произведения Тика.

Русскому романтизму оказались чуждыми и в целом крайний индивидуализм западных (прежде всего немецких) романтиков, и порожденная этим индивидуализмом «романтическая ирония». Чуждой была для них и другая особенность немецкого романтизма, связанная с резко выраженным в нем индивидуальным началом, — апология чувственности.

Апология чувственности и в искусстве, и в жизни — это тоже утверждение безусловной свободы «Я», только «Я» физического, недуховного, порою потаенного. Крайний индивидуализм недаром так часто соседствует с эротизмом. В Германии в эпоху романтизма процветал одновременно и культ неограниченно свободной романтической личности, и культ эроса. Романтики не только не стыдились чувственности, но при всяком удобном случае демонстрировали ее, играли в нее. Эротомания торжествовала и в литературных произведениях немецких романтиков: и у Ф. Шлегеля, и у Тика, и у Новалиса.

Для русских романтиков эротомания была проявлением болезни, а не свободы. В своей любовной поэзии не только Жуковский и Веневитинов, но и Лермонтов, и Тютчев, в сравнении с немецкими романтиками, кажутся предельно одержанными и почти целомудренными. Это особенность русской поэзии вообще. Мотивы общечеловеческие в социальные в русской поэзии всегда отодвигали на задний план мотивы чисто индивидуальные, и тем более — индивидуально-плотские, эротические.

Таковы специфические черты русского романтизма.

Для русского романтизма было характерно и обращение к национальной истории — к историческим и литературным источникам эпико-героического характера, и к фольклору. Однако это уже не специфические, а атипические черты, присущие романтизму вообще.

русский романтизм поэтика художественный.