Проблема оценки качества перевода

Категория качества перевода является доминирующей категорией переводоведения, с которой все прочие ее категории связаны отношением субординации. Однако какие критерии используют переводоведы, редакторы переводов, переводчики-практики, определяя, хорош перевод или плох? В литературе встречаются такие термины, как «адекватность», «эквивалентность», «полноценность», «равноценность», «литературный перевод», «реалистический перевод». Смущает, прежде всего, обилие оценочных терминов, используемых переводоведами в качестве критериев оценки качества перевода. Должен ли перевод удовлетворять всем этим критериям, то есть быть и адекватным, и эквивалентным, и полноценным, и равноценным, и реалистическим? Вряд ли подобное возможно. Во-вторых, все эти термины трактуются разными авторами по-разному, что заставляет сомневаться в возможности использования хотя бы какого-то из них в качестве общепринятого и общепризнанного критерия оценки перевода. Впрочем, некоторые исследователи рассматривают их как синонимы, что, однако, не обеспечивает единообразия подходов к оценке качества перевода. Следовательно, задача состоит в том, чтобы по возможности ограничить число определений, употребляемых для характеристики «хорошего» перевода, и в то же время выбрать из них те, которые охватывают наиболее существенные стороны перевода.

Одним из наиболее распространенных оценочных терминов, используемых применительно к переводу, является «адекватность». Как отмечают авторы коллективной монографии «Проблемы общей теории перевода», «категория качества традиционно выделяется на основе оппозиции, или контраста «адекватный перевод/неадекватный перевод». Далее они поясняют, что под неадекватным переводом понимают буквалистский перевод и вольный перевод. Буквалистский перевод — это перевод, искажающий содержание исходного сообщения или нарушающий нормы ПЯ, либо искажающий содержание исходного сообщения и нарушающий нормы ПЯ одновременно. Буквалистский перевод также называется дословным или пословным, а также буквальным. Представляется, что есть необходимость разграничивать понятия буквального перевода и буквалистского перевода. И тот и другой вид перевода выполняются, в принципе, по одной и той же модели, то есть путем нахождения в ПЯ соответствий каждому слову оригинала. Это не всегда приводит к нарушению норм ПЯ или искажению содержания исходного сообщения. Перевод, осуществляемый пословно, но не нарушающий норм ПЯ и не искажающий содержание оригинала, мы будем именовать буквальным (это, в общем-то, хороший перевод). Например, предложение «Мой брат живет в Москве» можно вполне перевести на английский язык как «My brother lives in Moscow», и мы получим вполне качестввенный, хотя и буквальный, перевод. Буквалистским же мы будем именовать перевод, выполняемый также пословно и нарушающий нормы ПЯ или искажающий содержание текста оригинала. В отличие от буквалистского перевода вольный перевод всегда означает искажение содержания исходного сообщения, привнесение в текст того, чего не было в оригинале, значительные купюры, но он не ведет к нарушению норм ПЯ, поскольку выполняется не пословно.

Под адекватным переводом подразумевается перевод, верно передающий исходное сообщение при соблюдении норм ПЯ. На наш взгляд, подобное определение адекватности перевода недостаточно. Что значит «верно передать исходное сообщение»? Каковы, наконец, критерии «верности»? Очевидно, необходима конкретизация этого понятия.

Интересно, что попытки дать понятию «адекватность» более точное и исчерпывающее определение в некоторых случаях заканчивались полным отказом от использования этого понятия. Так, авторы упоминавшейся монографии приводят высказывание В. В. Бибихина, который писал, что сам термин «адекватный» указывает на какую-то неопределенность… «Адекватный» перевод есть, по-видимому, средний, компромиссный перевод, который, очевидно, каким-то образом всех устраивает, но каким — неизвестно. Само слово «адекватный» требует дополнения. «Адекватный», т. е. приравненный, — в чем? Недостаток принципа «адекватного» перевода в том, что он оставляет переводчика без положительной идеи, без решительной позиции, имеет лишь негативное значение избежания многочисленных ошибок. «Адекватный» перевод должен поспеть за всем: его принцип — эклектизм, компромисс, желание «всем угодить». По всей видимости, подобная трактовка адекватности восходит еще к определению, данному А. Смирновым в начале 30-х годов: «Адекватным мы должны признать такой перевод, в котором переданы все намерения автора (как продуманные им, так и бессознательные) в смысле определенного идейно-эмоционального художественного воздействия на читателя, с соблюдением по мере возможности [путем точных эквивалентов или удовлетворительных субститутов (подстановок)] всех применяемых автором ресурсов образности, колорита, ритма и т. п.; последние должны рассматриваться, однако, не как самоцель, а только как средство для достижения общего эффекта». В последствии это определение адекватности неоднократно подвергалось критике. Впрочем, есть у него одно несомненное достоинство, на которое следует обратить внимание, а именно: указание на необходимость передачи намерений автора (хотя, наверное, не всегда следует передавать «бессознательные» намерения). Следует признать, что «адекватность», представляемая так, как это делает В. В. Бибихин, вряд ли может служить надежным критерием оценки качества перевода (причем, изначально ясно, что перевод, характеризующийся подобной «адекватностью», — плохой перевод). По нашему мнению, проблема может быть решена, если понятие «адекватность перевода» наполнить новым содержанием.

В качестве отправной точки мы можем принять положения общей теории коммуникации. В работах, представляющих это направление, выделяется так называемая функционально-коммуникативная адекватность перевода, которая предполагает воспроизведение в максимально возможной степени доминантной функции текста, формирующейся на основе коммуникативной интенции отправителя сообщения и нацеленной на обеспечение определенного коммуникативного эффекта со стороны получателя сообщения (см., например, Ванников Ю. В. Проблемы адекватности перевода. Типы адекватности, виды перевода и переводческой деятельности. М.: Наука, 1988.; G ile Daniel. A Communication-Oriented Analysis of Quality in Nonliterary Translation and Interpretation//Translation: Theory and Practice. Tension and Interdependence: American Translators Association Monograph Series. Vol. 5. 1991. State University of New York at Binghamton, 1991, a также раздел «Прагматические аспекты перевода» в настоящем пособии). Исходя из этого адекватным переводом может считаться лишь такой перевод, в котором воспроизводится функциональная доминанта исходного сообщения в соответствии с коммуникативной интенцией отправителя исходного сообщения. Таким образом, адекватность перевода предстает как функционально-прагматическая категория, ориентированная на намерения отправителя сообщения на ИЯ и реакции получателей этого сообщения.

Заметим, что ряд авторов также рассматривают подобное свойство текста перевода — оказывать на получателя воздействие, сходное или почти идентичное тому, которое оказывает на своего получателя текст оригинала — непременным свойством, должным наличествовать во всех «хороших» переводах. В частности, Л. К. Латышев пишет, что исходный и переводной тексты должны быть в первую очередь равноценны по своей способности вызывать реакции у своих адресатов. Правда, он не называет подобное свойство «адекватностью перевода», а терминирует его как «равноценность регулятивного воздействия». Адекватность же для него — более комплексное понятие, включающее как равноценность регулятивного воздействия со стороны оригинала и перевода, так и определенную степень семантико-структурного подобия перевода исходному тексту. Заметим, что в нашем представлении равноценность регулятивного воздействия и есть адекватность перевода. Вместе с тем следует согласиться, что выделение второго критерия оценки качества перевода не просто оправданно, а абсолютно необходимо. Действительно, решая задачу адекватной передачи сообщения средствами ПЯ, переводчик задает себе вопрос: зачем написан (произнесен) этот текст? Чтобы ответить на этот вопрос, переводчик должен спросить себя: а как написан (произнесен) этот текст, какие лингвистические средства в нем использованы? Ведь понятно, что выбор языкового материала для построения высказывания зависит от цели, которую ставит перед собой автор, от его коммуникативной интенции. Только через анализ языкового материала в сочетании с анализом экстралингвистических условий порождения высказывания переводчик может прийти к пониманию коммуникативной интенции автора и в дальнейшем создать текст перевода с учетом этой интенции. Следовательно, текст перевода должно характеризовать еще нечто такое, что указывало бы на его связь с текстом оригинала. Мы вполне могли бы принять термин Л. К. Латышева «степень семан-тико-структурного подобия текста перевода тексту оригинала», если бы в переводоведении не существовал давным-давно другой термин — эквивалентность. Мы, правда, отмечали в начале, что некоторые авторы считают термины «адекватность» и «эквивалентность» синонимами, но мы не можем с этим согласиться. В переводоведческой литературе эти понятия часто наделяются разным содержанием, и это, видимо, означает, что за каждым термином скрываются разные характеристики перевода. Из всех определений эквивалентности нам ближе определение, предложенное В. Н. Комиссаровым: эквивалентность — это максимально возможная лингвистическая близость текста перевода к тексту оригинала. По сути, В. Н. Комиссаров и Л. К. Латышев не расходятся в определении второго критерия оценки качества перевода, лишь терминируют его по-разному.

Говоря об эквивалентности перевода, следует иметь в виду, что многие авторы наделяют этот термин разным содержанием, что вносит определенную путаницу в процесс постижения смысла этого понятия. Как пишет Динда Горлей, «картина еще более усложняется за счет многочисленных определений, используемых с данным термином, который часто применяется не просто в описательных целях (то есть нейтрально), а как предъявляемое a priori требование, которому текст должен отвечать, чтобы считаться адекватным переводом. Разнообразие видов эквивалентности, предложенных в работах по теории перевода, просто поразительно: кроме термина „переводческая эквивалентность“, пожалуй, самого общего термина, можно встретить и такие, как „функциональная эквивалентность“, „стилистическая эквивалентность“, „формальная эквивалентность“, „текстуальная эквивалентность“, „коммуникативная эквивалентность“, „лингвистическая эквивалентность“, „прагматическая эквивалентность“, „семантическая эквивалентность“, „динамическая эквивалентность“, „онтологическая эквивалентность“ и т. п.». Подобное обстоятельство, а также относительный характер переводческих норм заставляют многих переводоведов сомневаться в возможности дать исчерпывающее определение переводческой эквивалентности. Не случайно Вольфрам Виллс писал, что «относительный характер переводческих норм объясняет, почему ни теоретики перевода, ни переводчики-практики до сих пор не смогли найти объективного, общепринятого решения сложных проблем, связанных с межтекстовой переводческой эквивалентностью. Это означает,., что понятие переводческой эквивалентности не может изучаться общей теорией перевода, а должно рассматриваться как часть отдельных переводческих теорий, которые в лучшем случае ориентированы на тип текста или даже, еще более конкретно, на отдельный текст». Несмотря на подобный пессимизм, на протяжении десятилетий разрабатывались довольно сложные концепции, целью которых являлось объективное, общепринятое определение понятия «эквивалентность». Одной из наиболее известных концепций эквивалентности является концепция, предложенная Юджином Найдой. Он предлагает различать два вида эквивалентности: формальную и динамическую. Сам факт использования разных определений уже указывает на неоднозначность определяемого понятия. Формальная эквивалентность «ориентирована на оригинал» и достигается обязательным сохранением части речи при переводе, отсутствием членения или перестановки членов предложения оригинала, сохранением пунктуации, разбивки на абзацы, применением принципа конкорданса (т.е. перевод определенного слова всегда одним и тем же соответствием). Все идиомы калькируются, любые отклонения от буквы оригинала объясняются в сносках и т. п. Другими словами, формальная эквивалентность не предполагает использования при переводе каких бы то ни было трансформаций, что на практике невозможно, так как при такой эквивалентности перевод не может быть естественным. Динамическая эквивалентность «ориентирована на реакцию Рецептора» и стремится обеспечить равенство воздействия на читателя перевода. Это предполагает адаптацию лексики и грамматики, чтобы перевод звучал так, «как автор написал бы на ином языке». Нетрудно заметить, что коль скоро динамическая эквивалентность означает, по сути, равенство реакций рецепторов оригинала и перевода, то она ближе всего к тому, что мы называем адекватностью перевода. Не случайно в дальнейшем Ю. Найда отказался от термина «динамическая эквивалентность», заменив его термином «функциональная эквивалентность». Он сам объяснял это тем, что в его ранних работах «процесс перевода определялся исходя из того, что рецепторы перевода должны постичь перевод настолько, чтобы понять, каким образом воспринимали текст оригинала его получатели».

Иное представление об эквивалентности представлено в трудах немецкого переводоведа Герта Егера. Г. Егер исходит из положения, что перевод должен быть коммуникативно эквивалентен оригиналу. Это означает, что оба текста должны обладать одинаковой коммуникативной значимостью, которая понимается как мыслительный образ, вызываемый текстом в сознании коммуникантов. Поскольку этот образ не наблюдаем, объективно описать коммуникативную значимость невозможно, а значит и понятие коммуникативной эквивалентности неопределенно. В качестве выхода из такого положения Г. Егер предлагает заменить коммуникативную значимость ее лингвистическим экспликатом, то есть содержанием самого текста, которое во взаимодействии с экстралингвистическими факторами и создает этот мыслительный образ. Подобное содержание, выводимое из значений (функций) языковых единиц, составляющих текст, Г. Егер называет функциональной значимостью, а совпадение функциональных значимостей оригинала и перевода означает их функциональную эквивалентность. Функциональная значимость составляет лишь более или менее значительную часть коммуникативной значимости. За пределами функциональной значимости остаются различные ассоциации, выводы, реакции и пр., возникающие на основе текста, но не входящие в его содержание непосредственно. Например, фраза «Эта рукопись пригодна для дидактических целей» может подразумевать положительную или отрицательную оценку, которая включается в коммуникативную значимость и не входит в функциональную значимость, поскольку не выводится из значений языковых единиц. Конечно, замена коммуникативной значимости функциональной представляет собой вынужденное упрощение, вызванное тем, что функциональную значимость, в отличие от коммуникативной, можно описать в лингвистических терминах. А следовательно, подобное упрощение дает возможность доказательно оценивать эквивалентность перевода. При этом различие между коммуникативной и функциональной эквивалентностью перевода оказывается меньше, чем между коммуникативной и функциональной значимостью текста, поскольку сохранение функциональной значимости оригинала в переводе может обеспечить воспроизведение в какой-то степени и экстралингвистической части коммуникативной значимости. В нашем представлении функциональная эквивалентность в определении Г. Егера может быть приравнена к тому, что мы называем просто эквивалентностью. Функциональная эквивалентность означает, по сути, равенство содержательной стороны теста оригинала и текста перевода, что еще не ведет автоматически к равенству коммуникативных эффектов, производимых этими текстами.

Таким образом, качество перевода, по нашему мнению, складывается из двух составляющих: адекватности, которая означает воспроизведение в переводе функции исходного сообщения, и эквивалентности, предполагающей максимальную лингвистическую близость текстов оригинала и перевода (точнее, максимально возможную применительно к каждому конкретному случаю). Вполне закономерно, что между двумя составляющими качества перевода должна существовать какая-то форма взаимодействия. Представляется, что эти две категории находятся в отношениях иерархии.

Чтобы обосновать это положение, обратимся к теории уровней эквивалентности, разработанной В. Н. Комиссаровым (см. Лекцию). Нам уже известно, что отношения эквивалентности могут устанавливаться на уровне языковых знаков, на уровне высказывания, на уровне сообщения, на уровне описания ситуации и на уровне цели коммуникации. Для каждого уровня характерно наличие вариативных способов выражения определенной информации, причем наибольшим количеством вариантов обладает уровень цели коммуникации. На следующих уровнях количество вариантов уменьшается. Что определяет выбор варианта на том или ином уровне. Согласно В. Н. Комиссарову, на выбор варианта в значительной степени влияет вышестоящий уровень, а в конечном итоге — необходимость обеспечить намерения источника сообщения. То есть отношения эквивалентности устанавливаются на том уровне, на котором это необходимо и достаточно для реализации цели коммуникации. Следует заметить, что достижение цели коммуникации означает при переводе его адекватность. Следовательно, выбор уровня эквивалентности, другими словами, степени лингвистической близости перевода к оригиналу, определяется задачей достижения адекватности перевода. То есть эквивалентность оказывается категорией, подчиненной по отношению к адекватности, и по своей значимости она второстепенна.

Следует указать, что прочная связь между категориями адекватности и эквивалентности обеспечивается также и тем, что обе они относятся к результату переводческого процесса, то есть к тексту перевода. Подобное замечание необходимо потому, что в теории перевода существуют и другие точки зрения по этому вопросу. Так, А. Д. Швейцер считает, что объектом категории эквивалентности является перевод как результат, а объектом категории адекватности — перевод как процесс. По его мнению, «полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу „коммуникативно-функционального инварианта“ исходного текста», в то время как адекватность «связана с условиями протекания межъязыкового коммуникативного акта, его детерминантами и фильтрами, с выбором стратегии перевода, отвечающей коммуникативной ситуации». Из приведенных определений видно, что адекватность перевода определяется на основе того, насколько выбранная переводчиком стратегия соответствует условиям протекания межъязыкового коммуникативного акта, условиям коммуникативной ситуации. Но тогда возникает некоторое противоречие: ведь тип переводческой стратегии повлияет на результат процесса перевода, то есть определит характер текста, который будет создан в результате. И именно этот результирующий текст мы будем каким-то образом оценивать. Не то, что было до текста, а сам текст. И именно его мы сможем охарактеризовать как адекватный перевод или неадекватный перевод, а также как перевод эквивалентный или неэквивалентный. Таким образом, и адекватность, и эквивалентность имеют своим объектом именно результат перевода, что. вполне естественно: оценивать-то мы можем только результат.

Другой вопрос: относятся ли рассматриваемые категории ко всему тексту в целом, либо к отдельным его частям. Думается, что термин «адекватность» не следует использовать при сопоставлении отдельных сегментов оригинала и перевода. Поскольку адекватность перевода определяется соответствием перевода коммуникативной интенции отправителя сообщения, а эта интенция реализуется в тексте оригинала в целом, то использовать понятие адекватности можно лишь применительно к тексту перевода как таковому. Несколько сложнее обстоит дело с категорией эквивалентности. Некоторые теоретики перевода доказывают, что отношения эквивалентности можно установить только на уровне всего текста. Действительно, очень часто тексты оригинала и перевода не совпадают в своих отдельных частях, то есть лингвистическая близость отдельных сегментов текстов невелика, зато тексты признаются эквивалентными в целом. Однако можно представить простейшие случаи, когда отношения эквивалентности устанавливаются между отдельными частями текстов (предложениями, например), вплоть до языковых знаков (слов). Более того, если принять за основу положения теории уровней эквивалентности В. Н. Комиссарова, то напрашивается вывод, что отношения эквивалентности устанавливаются между всеми частями текстов оригинала и перевода, однако на разных уровнях. (Заметим, кстати, что сама теория уровней эквивалентности имеет в своей основе сопоставительный анализ отдельных сегментов текстов). Это вполне естественно, поскольку, в частности, определяется самим характером работы переводчика, который переводит текст по частям, последовательно устанавливая отношения эквивалентности с учетом необходимости достижения адекватности «на выходе». Конечно, можно представить случаи, когда каждым предложением оригинала и перевода отношения эквивалентности устанавливаются на уровне цели коммуникации. Но и в этом случае перевод будет оцениваться с точки зрения эквивалентности предложений в тексте перевода предложениям в тексте оригинала. Существует, правда, такой вид языкового посредничества, как «рирайтинг», представляющий собой, по сути, создание параллельного текста на ПЯ (например, для передачи рекламных текстов). В этом случае было бы неуместным сопоставлять тексты на ИЯ и на ПЯ на уровне отдельных сегментов. Но, с другой стороны, вопрос о том, является ли «рирайтинг» видом перевода — вопрос спорный и до сих пор до конца не решенный. Из сказанного следует сделать вывод, что категория эквивалентности относится к отдельным сегментам текста, а не к тексту в целом.

Представляется, что для каждого вида перевода существуют разные способы соотношения адекватности и эквивалентности, являющиеся для них наиболее типичными. Причем, эквивалентность может быть представлена в разной степени, то есть лингвистическая близость текстов оригинала и перево-да может быть разной в зависимости от ситуации. О степени адекватности говорить не приходится: перевод либо адекватен, либо не адекватен. И еще одно дополнение: учитывать следует виды перево-да, выделяемые как в рамках жанрово-стилистичес-кой классификации перевода, так и в рамках психолингвистической классификации (см. Лекцию). Рассмотрим четыре возможных случая.

Перевод может быть адекватным в целом и эк вивалентным на уровне отдельных сегментов текста (то есть отношения эквивалентности устанавливают ся между всеми сегментами оригинала и перевода, причем, чаще всего не на уровне цели коммуника ции). Считается, что это наиболее качественный перевод.

Такое качество чаще всего и легче всего достигается при переводе специальных текстов: научно-технических, экономических, юридических и т. п. Это и понятно: в научно-техническом перево де, специальном переводе вообще в задачу перевод чика входит наиболее полная и точная передача ин формации, а эта задача может решаться только на уровне отдельных сегментов текста.

Перевод может быть адекватным, но не экви валентным на уровне отдельных сегментов текста (понятие «неэквивалентный» в данном случае ус ловно; речь идет о том, что отношения эквивалент ности устанавливаются между сегментами на уров не цели коммуникации).

Лингвистическая близость между текстами оригинала и перевода минималь на. Подобный случай характерен для художествен ного перевода, особенно для перевода поэтическо го. Сравним отрывок из 130-го сонета У. Шекспира и его перевод на русский язык, выполненный С. Я. Маршаком:

I love to hear her speak, yet well I know.

That music hath a far more pleasing sound;

I grant I never saw a goddess go;

My mistress, when she walks, treads on the ground…

Ты не найдешь в ней совершенных линий, Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини, Но милая ступает по земле.

Подобные расхождения между текстами перевода и оригинала вполне оправданны, ибо в художественном переводе адекватность невозможна без обеспечения определенного художественно-эстетического воздействия на читателя. Оказание такого воздействия во многих случаях предполагает отказ от сугубой лингвистической близости перевода к оригиналу. Как пишет Л. К. Латышев, «в определенных случаях семантически точный и структурно близкий к оригиналу перевод мешает достижению равноценности регулятивного воздействия ИТ (исходный текст) и ПТ (переводной текст)», то есть два критерия оценки качества перевода вступают в конфликт. «Этот конфликт разрешается с помощью намеренных отступлений от структурного и семантического параллелизма между ИТ и ПТ в пользу их равноценности в плане воздействия». К этому же разряду переводов можно отнести и переводы рекламных материалов, поскольку в них допускаются всевозможные изменения текста ради достижения конечной цели — оказания на получателя определенного воздействия (на практике эта цель сводится к тому, чтобы заставить потенциального покупателя купить товар, воспользоваться услугой и т. д.).

Вероятно, перевод устных выступлений в некоторых случаях также попадает в эту категорию. В этой связи можно вспомнить следующий случай. Выступая на Нюрнбергском процессе, советский прокурор Руденко использовал в своей речи пушкинскую фразу «И мальчики кровавые в глазах», желая сказать, что сидящие на скамье подсудимых должны испытывать жесточайшие угрызения совести. Переводчик-синхронист заменил эту фразу в переводе известными для англоязычных слушателей словами леди Макбет «What, will these hands ne’er be clean?». Несомненно, эквивалентность в этом случае была достигнута лишь на уровне цели коммуникации. Но если исходить из того, что и русская, и английская фразы имеют один и тот же смысл и их употребление нацелено на достижение одного и того же эффекта, то нельзя не признать такой перевод адекватным.

Перевод может быть эквивалентным, но не адекватным. Этот тот случай, когда переводчик, в погоне за точностью перевода, упустил смысл пе реводимого текста, не понял его назначение, ком муникативную интенцию автора, то есть, образно говоря, за деревьями не увидел леса. Такое может случиться и при переводе художественных текстов, и при переводе текстов специальных. Наиболее ча сто такие примеры приходится наблюдать на заня тиях по переводу в специализированных вузах.

Перевод может быть неэквивалентным и не адекватным. Чаще всего подобное встречается в специальных видах перевода (например, в науч но-техническом), когда переводчик в силу своей языковой некомпетентности или незнания предме та речи допускает неточности, искажения содержа ния, то есть «ляпы», из-за которых информация пе редается в измененном виде. Причем, отсутствие эквивалентности проявляется при сопоставлении отдельных сегментов (предложений) текстов ориги нала и перевода. Естественно, от этого страдает и адекватность перевода, поскольку задача полной и точной передачи информации в переводе не вы полняется.

Очевидно, что первые два случая должны рассматриваться как примеры качественных переводов, а другие два случая — как некачественные переводы. При этом, оценивая качество перевода с использованием критериев адекватности и эквивалентности, необходимо учитывать жанрово-стили-стическую принадлежность текста оригинала и условия осуществления перевода (устный перевод — письменный перевод).

Подобное представление о сущности основных критериев оценки качества перевода — адекватности и эквивалентности — представляет лишь одно из существующих в современном переводоведении направлений. Особенностью этого направления является ориентация на исходный текст: оценка качества перевода осуществляется путем сопоставления перевода с оригиналом. Другое направление исследований качества перевода характеризуется отказом исследователей от ориентированности на исходный текст. Это направление в наиболее полном виде представлено в работах израильского ученого Гидеона Тури. Г. Тури исходит из того, что традиционный подход делает теорию перевода нормативной и ограничительной, поскольку она исключает из своего рассмотрения множество реальных переводов, не отвечающих априорным условиям эквивалентности. При этом остается и недостаточно четкой граница между теорией перевода и контрастивной лингвистикой, поскольку в обоих случаях речь идет о соотношении двух языков.

«Описательная» концепция теории перевода Г. Тури исходит из иных постулатов. Исходный пункт анализа — функционирование текста перевода в системе текстов на ПЯ. Перевод определяется как коммуникация при помощи переводных сообщений в рамках определенных культурно-языковых границ. Текст перевода функционирует не только как текст на ПЯ, но и как переводной текст на ПЯ. Такие тексты обладают определенными признаками, отличающими их от других (непереводных) текстов на ПЯ. Эквивалентные отношения между переводом и оригиналом не определяются заранее, а выявляются путем сопоставления текстов перевода и оригинала. Текст не потому является переводом, что он эквивалентен оригиналу, а, напротив, если это перевод, то по определению он эквивалентен исходному тексту. Неэквивалентных переводов быть не может. Если текст признается переводом, то тем самым утверждается, что его отношения с оригиналом — отношения эквивалентности. Понятно, что такие отношению могут быть разного типа.

Для того, чтобы текст мог бы функционировать в качестве переводного текста, он, как и всякий текст, должен быть приемлемым для языковой и литературной систем ПЯ. Но чтобы быть переводным текстом, он должен как можно полнее отражать оригинал, быть адекватным ему. Под адекватностью Г. Тури понимает гипотетическую величину — максимально точное соответствие оригиналу. При этом можно учитывать обязательные расхождения, вызванные различиями между ПЯ и ИЯ, и считать отклонениями от максимально возможной адекватности лишь произвольные решения переводчика, или же не делать различия между вынужденными и произвольными отклонениями. Текст перевода всегда представляет собой компромисс между стремлением к приемлемости и адекватности.

В концепции Г. Тури обращает на себя внимание признание переводных текстов на ПЯ в качестве особых текстов во всей совокупности текстов на ПЯ. Это, вероятно, должно означать, что они должны оцениваться иначе, нежели непереводные тексты на ПЯ, с учетом их особых характеристик, определяемых их переводным характером. Вместе с тем привлекает внимание и требование (впрочем, не жесткое) «как можно полнее отражать оригинал, быть адекватным ему». Остается непонятным, в чем же заключается отказ от ориентированности на исходный текст? Утверждение, что текст всегда эквивалентен, если он признается переводным текстом, в общем, не противоречит нашему представлению об эквивалентности: отношения эквивалентности всегда устанавливаются между исходным текстом и текстом перевода, только на разных уровнях. Неэквивалентными могут быть лишь отдельные сегменты текстов.

В целом теория Г. Тури представляет одно из направлений текстоцентрического подхода к переводу, которое «стремится охарактеризовать текст перевода как особый тип текста на ПЯ».

Несмотря на то, что дескриптивная теория перевода Г. Тури представляет несомненный интерес, мы не намерены отказываться от нашего представления об основных типах соотношения текстов оригинала и перевода и настаиваем на том, что предложенные нами критерии оценки качества перевода — при соответствующей их трактовке — вполне могут использоваться на практике.

Вместе с тем из практики переводческой деятельности нам известно, что эти критерии не являются единственными. Оценивая качество перевода, и сами переводчики, и редакторы, и критики перевода, и преподаватели перевода обращают внимание и на другие аспекты, не связанные с вопросом соотношения оригинала и перевода. В частности, большое значение придается тому, как написан текст перевода, нет ли в нем нарушений норм и узуса ПЯ, соответствует ли он требованиям культуры речи на переводящем языке. Следовательно, необходимо дополнить список критериев, по которым реально оценивается качество перевода. Об этом речь пойдет в следующей лекции.