Структурно-семантические особенности пословиц и поговорок в немецком и русском языках

В это же время возникло высказывание «Schreiber und Studenten sind in der Welt Regenten».

Иные их строки могли впоследствии утвердиться в качестве пословиц. В течение продолжительного времени на немецкую пословицу оказывали влияние церковные и монастырские школы. Так, еще в школьной практике эпохи Гуманизма будут истолковываться и основательно заучиваться многие мудрые изречения. К числу наиболее известных и бесконечное число раз цитируемых пословиц принадлежит следующая: «Morgenstunde hat Goldim Munde» = «Aurora musis amica».

Позднейшая, впервые сложенная в XIX в. пословица «Повторение — мать учения» = «Repetitio est mater studiorum» позволяет заключить и о гимназическом вкладе в пословицу.

Подобные, происходящие от гуманистического корня, русские пословицы, которые еще в XVIII в. могли быть занесены на север из Киевской латинской академии, составляют лишь каплю в море исконных, народных пословиц русских крестьян. Наделенный даром слова крестьянин строго различает правильную речь и хорошую пословицу: «Одна речь не пословица».

Структурно-семантические особенности русских и немецких пословиц и поговорок Пословицу узнают по издавна установленной и из поколения в поколение наследуемой форме, запечатлевшей сам дух времени. Если же пословица имеет различные словесные выражения, то очень часто это лишь местные, незначительно расходящиеся варианты.

Высший стилистический закон пословицы — ее краткость. Наиболее часты пословицы из четырех слов, например: «Wie gewonnen, so zеrrоnnеn», или «Знать паву по перьям»; «Много знать — мало спать». Пословицы в три слова в русском языке встречаются чаще, чем в немецком: «Nach Liebe Leid», или «Конец — делу венец»; «По работе плата»; «Начин дело красит». Реже употребляются сверхкраткие выражения типа «Wuerden — Buerden», «Лисицальстица».

Ритмическое построение пословиц разнообразно, если вообще урегулировано. Определенного стихотворного размера в качестве особо излюбленного установить не удается. В немецкой пословице преобладает хорей, в русской — ямб. По Далю, русскому языку более свойственны анапесты или произвольные смешанные размеры, нежели чистый ямб. Примеры: «Рано встала да мало напряла»; «Не на зеркало пеняй, что рожа крива». Подобный разнобой придает пословице особое благозвучие, напевность.

Пословица чаще всего строится как двучленный синтаксический параллелизм и обычно предполагает сравнение двух объектов суждения: Наше счастье — вода в бредне; Красна девка в хороводе — что маков цвem в огороде; Ешь пирог с грибами, держи язык за зубами. Это предполагает и определенную интонационно-ритмическую организацию речи: в середине пословицы обычно делается пауза, так пословица разделяется на две ритмически сопоставимых час Их можно назвать стихами-фразовиками. По определению А. Квятковского, «в основе строения фразовика лежит свободное членен поэтической речи на стиховые строки, где граница интонационной волны, отмечаемая концевой конструктивной паузой, является определяющим признаком членения» (3, 242). Таковы пословицы Портной без кафтана, сапожник без сапог, а плотник без дверей; Умен, как поп Семен: книги продал, карты купил. Часто во фразовике появляется рифма, и тогда такой стих называют раешником (поскольку этот стих использовался в народном театре — райке): На муж кафтан хоть сер, да ум у него не черт съел. В конечном же счете ритм пословицы определяется в устной речи, где появляются особые акценты и паузы, как это вообще свойственно народному тоническому стиху. Заметим также, что раешный стих встречается не только в пословицах, но и, кроме народного театра, в загадках, свадебных приговорах дружек, в прибаутках балаганных дедов.

Ритмическая организация пословиц находит поддержку не только в рифмах, но и в звуковых соответствиях: Ровно шла, да в ров зашла; Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала; Тех же щей, да пожиже влей; Два брата с Арбата, оба горбаты. М. А. Рыбникова пишет: «Спрашивается, почему безымянный носитель пословиц, которому теоретически нет дела до рифмы, ассонансов, до ритма и метафор, однако стремится к ним, практически их ищет и достигает цели? Потому что ладно скроенная фраза не только легко запоминается, но и острее звучит, лучше формулирует мысль» [118]. Кроме того, неожиданные созвучия придают пословицам парадоксальность и заставляют оценить не только остроумие собеседника, но и улыбнуться.

И для немецкой, и для русской пословицы в равной степени свойственна любовь как к ритму, так и к рифме.

Добрая треть русских пословиц обнаруживает конечную рифму, доля немецких рифмованных пословиц еще больше. В рифме и в размере пословица и поговорка, как и всякая народная поэзия, допускает некоторые вольности, при этом рифму может заменить сильный ассонанс: горе — вдвое, голод — повод, заставят — посадят. Не связана пословица и правилами школьной грамматики.

Средства создания художественного образа Важнейшее средство внутреннего строения пословицы — образ. Поскольку пословицы иносказательны, они часто строятся на метафоре: Не грози щуке морем; Нашла коса на камень; Черного не отмоешь добела. Именно метафора придает пословице многозначность. Кроме того, в поисках наибольших смысловых эффектов пословица тяготеет к антитезе и потому живо пользуется всякими противопоставлениями: отец и сын, зима и лето, старик и молодой, Бог и черт: Хороша дочь Аннушка, коли хвалит мать да бабушка; Готовь сани летом, а телегу зимой; И стар, да петух, и молод, да протух; Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Такие противопоставления нередко выглядят парадоксально, и это придает пословицам разные комические оттенки — от иронии до гротеска, а то и абсурда, что, в свою очередь, делает пословичную «мораль» несколько двусмысленной.

Художественные средства создания образа различны.

противопоставление: «Heute rot, morgen tot» — «Сегодня живой, а завтра святой».

метафора: «Mit den Woelfеn heulen … «- «С волками жить, по волчьи выть».

сравнение употребляется главным образом в поговорках, реже — в пословицах: Упрямый, как бык; идет, как плывет.

парадокс: «Ein mann, kein Маnn». «Arm sein ist keine Sсhапdе — wenn nur Ge1d genug hat». «Яйцо курицу учит». «Один раз не в счет».

метонимия: «Die Wahrheit wi1l аn den Tag». «Нужда закон ломает».

синекдоха: «Der Reiche hat den Rinder, der Arme die Кinder». «У богатого телята, у бедного ребята».

гипербола: «Wer's Glueck hat, dem kalbt ein Ochs». «Кому паит, у того и бык доит».

персонификация. Если перечисленные выше художественные приемы применяются в сходном понимании в пословицах обеих языков, то персонификация в немецком смысле отличается от русской персонификации, точнее конкретизации. Немецкая пословица раскрывает содержание через такие субстантивные образования, как Eilesehr, Wartmann, Gehgemach, Lebegang, Schenk und Gebert, Borghard und Lehnhard, Dunmеrt und Faulert и т. п. Русская пословица вместо абстрактных, безличных действий (делают, говорят = mаn tut, mаn sagt) употребляет настоящие личные имена: «Федот, да не тот»; «Всяк Еремей про себя разумей»; «У людей Ананья, а дома каналья»; «Андрей всex мудрей»; «Иван ни Богу, ни нам»; «Иван пожал, Иван и пожрал» и т. п.

Явления природы в русской пословице также часто персонифицируются, причем через наименования родственников: «месяц, родной батюшка»; «солнце, родная матушка»; «дед-мороз»; «зори родные сестрицы» и т. п.

Часто для иллюстрации мысли в пословице выводятся отдельные животные, в русской пословице чаще всего выступают кот и собака, волк и медведь. Большую, чем в западноевропейской пословице, роль играют корова и свинья. Орел, напротив, ощутимо чаще встречается в немецких пословицах.

Еще одно различие в формальном строении пословицы мы обнаруживаем при сопоставлении немецких, преимущественно иижненемецких, т.н. Sagworte («Allеs mit Маss», sagte der Schneider, ergriff die Еllе und verprtuegelte den Lehring) и русских Fragworte: «За что? Не суйся, пятница, поперед среды!» — «За что бьют человека? Чтоб другим страху нагнать». — «К чему спешить? Ведь не горит». — «Здоров ли, Шимка? Давно ли с шинка?» и т. п.

Особую разновидность составляют русские пословицы, соединяющие в себе вопрос и ответ и за счет этого приобретающие драматический характер: «Собака, чего лаешь? — Волков пугаю. — Собака, чего хвост поджала? — Волков боюсь».

Прочие структурные особенности Многочисленные, зачастую труднопереводимые уменьшительные слова придают русским пословицам известную лирическую теплоту: батюшка, матушка, сестрица, сестричка, птичка, пташка, лисичка, плутишка, воришка, солнышко, земелька, хлебушко, пирожок, винцо, водка, водочка.

Претендуя на обобщение жизненного опыта, пословицы богаты суждениями общего характера — с инфинитивами и неопределенными личными формами: Жизнь прожить — не поле перейти; Без труда, не вытащишь и рыбку из пруда; С волками жить — no-волчьи выть; В добрый час молвить, в худой промолчать.

Как уже было замечено выше, в русских пословицах важную роль играют личные имена: Мели, Емеля, твоя педеля; Наша Татьяна и не евши пьяна; У Фили пили, да Филю же и побили; Послушай дело, Кузя, а Кузя пьян, как зюзя; Ваша-то Катерина да пашей Арине — двоюродная Прасковья. Личные имена выступают здесь в роли метонимии: свойственное многим людям передается одному человеку. Подбор имен, с одной стороны, подсказан рифмой. С другой стороны, за именами стоит и определенное содержание: имя в народе значимо. Говорят: «Эх ты, Ваня!» — и Ваня здесь — не просто имя, но и оценка человека. Так, Тит в фольклоре — это лентяй (- Тит, иди молотить!

— Брюхо болит. Тит, иди кашу есть! — А где моя большая ложка?). «Иначе говоря, если именуется человек, то он должен вести себя в соответствии со своим именем, но одновременно само имя отображает какие-то свойства внешности, психики, характера, навыков деятельности или профессии именуемого» (3, 243).

За некоторыми пословичными именами кроются древние мифологические представления. Таков Макар, связываемый со словом «мокрый» И соответственно с противоречивой семантикой воды. Макару сопутствует обычно незадачливость, уничижение — и вместе с тем плутовство, внезапная удача: На бедного Макара все шишки валятся; Куда Макар телят не гонял; Вчера Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал.

Наблюдения над ролью имен в пословицах еще раз подчеркивают древность этого жанра. Но пословицы, живущие в наши дни, отнюдь не производят впечатления архаичности: пословичный фонд меняется вместе с жизненными обстоятельствами.

Отражение русского и немецкого менталитетов в пословицах Пословица-критик При сопоставлении пословиц двух соседствующих народов наряду с вопросами о характере, темпераменте, юморе того или иного народа возникает также следующий вопрос: какие люди и какие человеческие качества больше всего осмеиваются и критикуются этим народом? Острые стрелы пословиц, будь то русских или немецких, метят в одну цель: они нацелены в ленивых, глупых, прижимистых, в богачей, обирал, мошенников, господских прислужников. Как на западе, так и на востоке неизменная цель народной сатиры — это попы.

Для русской пословицы характерна насмешка над зажиточными крестьянами (кулаками) и корыстолюбивыми и продажными чиновниками.

Ленивый крестьянин порицается наряду с богатым лентяем, а деревенский скряга — наравне со скупцом из господского дома. Небольшие человеческие слабости, если они не принимают крайних форм и остаются просто радостями жизни, русская пословица легко переносит.

Народный характер В русской пословице, как в зеркале, находится отражение гостеприимству каждого русского, будь он богат или беден. В нашем сборнике на слово гость приходится 28 русских пословиц (против 11 немецких), и наряду с этим 13 пословиц на слово щедрость.

Долготерпение простого человека в жизненных невзгодах и его покорность судьбе собрали в рубрике терпение 11 (против 4 немецких), а в рубрике судьба — 13 примеров. Любовь к родине и чувство хозяина у русского ничуть не меньше, чем у немца. Так, всем известной немецкой пословице «Eigen Herd ist Goldeswert» соответствует четыре русских.

Заключение

Целью нашей работы являлось структурно-семантическое сопоставление немецких пословиц с русскими для того, чтобы выявить совпадения в утверждаемых ими истинах, а через них — в образе мысли и формах чувств людей. С другой стороны, мы хотели проследить структурные особенности некоторых национальных пословиц и, перекинув мосты к пословичному богатству другого народа, указать, насколько это возможно в силу межкультурных различий, семантические особенности пословиц поговорок.

Едва ли можно указать на какую-либо другую форму словесно-художественного творчества народа, которая была бы сопоставима с пословицами и поговорками по своей известности, употребительности, авторитетности, убедительности, живучести и эффекту воздействия. Пословицы и поговорки занимают исключительное положение в национальных культурах, хотя, как мы видели на примере немецкого и русского языков, это положение может существенно различаться. Эта черта обусловлена историческими особенностями формирования паремиологической системы, ролью других культурных и религиозных явлений в жизни нации, а также социально-экономическими факторами.

Поэтому пословицы и поговорки исключительны не по необъяснимой воле судьбы или предпочтениям общественных вкусов, в этом случае странным образом приобретающих несвойственную им устойчивость, а потому, что по своей природе, роли в национально-культурной жизни она не может быть иной.

Как мы установили, русские и немецкие пословицы и поговорки имеют как сходства в своем структурно-семантическом строении, так и различия. Если резюмировать результаты анализа, то можно сказать, что 1) с точки зрения структурных особенностей национальная специфика проявляется не сильно, пословицы и поговорки в обоих языках строятся по сходным принципам и отличаются в каких-то нюансах; 2) с точки зрения семантического наполнения пословиц и поговорок и отражения культурных реалий различия между немецкими пословицами и поговорками довольно велики, что обусловлено выражением в них различных ценностных установок и национальных менталитетов, а также различиями в социально-экономическом развитии двух наций.

Точно фиксируя обобщенный, жизнью проверенный исторический опыт народа, его вековые наблюдения, представления о добре и зле, подлости и порядочности, верности и предательстве, долге и чести, любви и дружбе, нравственности и справедливости, об эстетике и педагогике и т. д. и воплощая этот опыт в чеканные, отточенные формы, пословицы и поговорки органично совмещают в себе достоинства народной энциклопедии, поэтических шедевров и неотразимых в своем изяществе фигур ораторского искусства.

Список источников Адамия Н. Л. Русско-англо-немецкий словарь пословиц, поговорок, крылатых слов и Библейских изречений. М.: Наука: Флинта, 2005.

Афонькин Ю. Н. Русско-немецкий словарь крылатых слов. М.: Рус. яз., 1985.

Большой немецко-русский словарь: около 95 000 слов и 200 000 словосочетаний. 10-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 2003.

Граф А. Е. Словарь русских и немецких пословиц. СПб.: Лань, 1997.

Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка: 57 000 слов. 20-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 1988.

Словарь образных выражений русского языка / Под ред. В. Н. Телия. М., Отечество, 1995.

Современный толковый словарь русского языка: более 90 000 слов и фразеологических выражений / Гл. ред. С. А. Кузнецов. М.: Ридерз Дайджест, 2004.

Фелицына В. П. Прохоров Ю. Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. М.: Рус. яз., 1988.

Фразеологический словарь русского литературного языка: в 2-х т./ Под ред. А. И. Федорова, Новосибирск, 1991.

Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова. М., 1978.

Список литературы

Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

Костовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека. // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1980.

Костюхин Е. А. Лекции по русскому фольклору. М., 2004.

Лагута О. Н. Метафорология: теоретические аспекты. Т.

1. Новосибирск, 2003.

Лакофф Дж. Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М., 2008.

Латина О. В. Идиомы и экспрессивная функция языка. // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. М., 1991.

Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

Тарланов З. К. Русские пословицы: синтаксис и поэтика. Петроаводск, 1999.

Телия В. Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры, 1996.