Необычные сравнения в лирике С. Есенина

Есенинскому сравнению присущи живописность, «пластика», верность действительности. Несколькими тонко подмеченными деталями поэт умеет создать впечатляющую картину.

Поэзия Есенина периода имажинизма интересна для нас именно с точки зрения ее ярчайшей образной системы. Не тщеславие, но тревога и озабоченность судьбой русской литературы двигали пером Есенина, когда он писал о почти утраченной поколением современных ему писателей способности восприятия исконно русской образной системы: «Наше современное поколение не имеет представления об этих образах. В русской литературе за последнее время произошло невероятное отупение. То, что было выжато и изъедено вплоть до корок рядом предыдущих столетий, теперь собирается по кусочкам, как открытие».

Образ (метафору, сравнение) имажинисты провозгласили первоосновой поэтического искусства. Этот термин неизменно выделялся курсивом в имажинистских декларациях и манифестах, образам придавалось самодовлеющее значение. Стремясь к максимальному насыщению своих произведений образами, имажинисты при этом требовали, чтобы эти образы не были «затертыми» — от многократного их употребления — поэтическими штампами. Поэтому для Есенина важно не количество, но качество образов.

Феномен есенинской поэзии периода имажинизма в том, что его произведения не были бездуховным и бездушным «каталогом образов», а являлись причудливым сочетанием образов по-есенински органичных с озорными словечками или фразами, которые шли не от показной культурной изощренности, как у Шершеневича или Мариенгофа, а от крепкого, «крутого», народного, «мужичьего» языка. И все это было пронизано пронзительным есенинским лиризмом — мягким, искренним, задушевным.

Как мы уже упоминали в предыдущей главе, ярче всего имажинистские черты проявились в поэме С. Есенина «Пугачев». В этой связи нам кажется целесообразным продолжить исследование именно этого произведения поэта на предмет выявления и классификации в нем необычных сравнений.

С. Есенин неоднократно использовал в своих произведениях исторические сюжеты. Еще в 1912 г. он пишет «Песнь о Евпатии Коловрате», а в 1914 г. поэму «Марфа Посадница». И наконец в 1921 г. он создает драматическую поэму «

Пугачев", которая вызвала неоднозначное отношение современников. Известно, что на М. Горького большое впечатление произвело чтение Есениным фрагментов поэмы. Н. Осинский увидел в поэме попытку изобразить «пафос мятежной стихии» как «непрерывное течение одной реки, докатившееся от пугачевских времен до нашего времени».

Но сами способы выражения «мятежной стихии» многим казались неприемлемыми. Автора критиковали за «имажинизацию речи Пугачева» и даже за то, что Пугачев — это сам Есенин. В целом произведение было признано неудачным, и это автора «сильно огорошило». Одному из своих устных критиков он бросил: «Ты ничего не понимаешь, это действительно революционная вещь!». Очевидно, что революционность для него состояла не столько в историческом материале, сколько в способах его художественного воплощения. Поэт не пытается показывать противоборство двух враждебных лагерей. Обреченность пугачевского бунта, по Есенину, состоит в том, что крестьянство инертно, мужики «вросли ногами крови в избы». Напрасно главному герою кажется, что эти избы можно сорвать с места вихрем восстания, превратить их в «дикий табун деревянных кобыл». В последнем монологе он обнаруживает, что и для него самое дорогое — видеть, как «Золотою известкой над низеньким домом / Брызжет широкий и теплый месяц».

Поэтому и не винит он предателей: «…Дорогие мои… Хор-рошие… Что случилось?».. Здесь — сострадание. Пугачев Есенина не отделяет себя от своих губителей. Он понимает, что причина гибели и в нем самом: «Неужель под душой так же падаешь, как под ношей?» Хотя написанию поэмы предшествовал период основательного изучения пугачевского восстания, Есенин не ставил задачи исторически точно воссоздать его картину. В сущности, он решал вопрос о том, способно ли крестьянство принять революцию.

Поскольку нашей задачей является рассмотрение необычных сравнений в лирике Есенина, в качестве примера мы решили обратиться к его поэме «Пугачев», так как она относится как раз к периоду имажинизма и потому более наглядна с точки зрения оригинальных сравнений, нежели более поздние циклы стихотворений.

Наша работа связана с выделением необычных сравнений и их классификацией. При распределении сравнений мы опирались на классификацию, предложенную В. В. Образцовой в ее работе «Сравнения в поэзии Сергея Есенина», однако некоторые группы, выделенные нами, у нее не описаны.

Классификация

I. Образные сравнения по семантической структуре (простые и метафорические)

1) простые

И сколько их таких, Как в решето просеивающих плоть, Из края в край в твоих просторах шляется? (12)

Не будьте ж трусливы, как овцы… (13)

Нынче ночью, как дикие звери, Калмыки всем скопом орд Изменили Российской империи И угнали с собой весь скот. (14)

Вы бесстрашны, как хищные звери… (33)

Мне хотелось бы, как мальчишке, кувыркаться по золоту трав… (40)

Нам башка Емельяна — как челн Потопающим в дикой реке… (45)

2) метафорические

И никуда ей, траве, не скрыться От горячих зубов косы.

Потому что не может она, как птица, Оторваться от земли в синь. (10)

Только б нашей Не скосили, как ромашке, головы. (10)

Клещи рассвета в небесах Из пасти темноты Выдергивают звезды, словно зубы… (11)

Оттого, что в груди у меня, как в берлоге, Ворочается зверенышем теплым душа (21)

Мокрою цаплей по лужам полей бороздя, Ветер заставил все живое, Как жаб по их гнездам, скрыться… (24)

Это теплое мясо носил скелет На общипку, как пух лебяжий. (30)

Повсюду Воют слухи, как псы у ворот… (35)

Зачем же мне в душу ты ропотом слезным Бросаешь, как в стекла часовни, камнем? (41)

Злые рты, как с протухшею пищей кошли, Зловонно рыгают бесстыдной ложью. (45)

II. Сравнительные, сравнительно-сопоставительные и сравнительно-противопоставительные

1) Сравнительные обороты

Луна, как желтый медведь, В мокрой траве ворочается. (7)

Отчего, словно яблоко тяжелое, Виснет с шеи твоя голова? (8)

Но зато кой-где почву безвлажную Этот слух словно плугом взрыл. (26)

Обрызгивая мертвые головы, как кленовые листья, грязью? (41)

2) Сравнительно-сопоставительные

И никуда ей, траве, не скрыться От горячих зубов косы.

Потому что не может она, как птица, Оторваться от земли в синь.

Так и мы! (10)

И сколько их таких, Как в решето просеивающих плоть, Из края в край в твоих просторах шляется? (12)

Слушай, ведь я из простого рода И сердцем такой же степной дикарь! (21)

Вот такая же жизни осенняя гулкая ночь Общипала, как тополь зубами дождей, Емельяна. (44)

Не хотим мы в ненужной и глупой борьбе Лечь, как толпы других, по погостам. (48)

Неужель под душой так же падаешь, как под ношей? (51)

3) Сравнительно-противопоставительные

Тяжелее, чем камни, я нес мою душу. (30)

Это не тяжелее, чем хруст ломаемых в теле костей… (43)

Вы глупее, чем лошади! (43)

III. Параллелизмы

Что ты сказал, старик?

…

Иль это взвыли в небе облака? (10)

Что не могли в словах сказать уста, Пусть пулями расскажут пистолеты. (16)

Столько мух не сидело у тебя на носу, Сколько пуль в наши спины вцарапали. (37)

…то ли зыбится рожь, То ли желтые полчища пляшущих скелетов. (39)

IV. Сравнения — члены предложения

1) Сравнение-обстоятельство, выраженное существительным в творительном падеже

Рать врагов цепью волн распалась (7)

Яик, Яик, ты меня звал Стоном придавленной черни. (7)

Чей голос их зовет, Вложив светильником им посох в пальцы? (12)

Потянулись они в свою Монголию Стадом деревянных черепах. (13)

Видишь, как под усмирителей меч Прыгают кошками желтыми Казацкие головы с плеч. (13)

Наши б кони, длинно выгнув шеи, Стадом черных лебедей По во́дам ржи Понесли нас, буйно хорошея, В новый край, чтоб новой жизнью жить. (15)

Завтра ж к утру будет ясная погода, Сивым табуном проскачет хмарь. (21)

Оттого, что в груди у меня, как в берлоге, Ворочается зверенышем теплым душа… (21)

Месть щенками кровавыми щенится. (26)

Тучи с севера сыпались каменной грудой. (29)

Оренбургская заря красношерстной верблюдицей Рассветное роняла мне в рот молоко. (29)

Завтра ж ночью я выбегу волком Человеческое мясо грызть. (32)

Даже рощи —

И те повстанцами Подымают хоругви рябин. (38)

Сумрак голодной волчицей выбежал кровь зари лакать. (39)

Это она, она, она, Разметав свои волосы зарею зыбкой… (49)

2) Сравнение-определение, выраженное приименным родительным

Чтоб от этакой чертовщины Хуже бабы дрожал казак. (36)

Есть у нас роковая зацепка за жизнь, Что прочнее канатов и проволок… (48)

3) Сравнение-обстоятельство, выраженное наречием

По-звериному любит мужик наш на корточки сесть (24)

4) Сравнение-приложение

О солнце-колокол, твое тили-ли-день (19)

5) Сравнение-именное сказуемое

Только знаю я, что эти избы —

Деревянные колокола… (8)

За Россию нам, конешно, больно, Оттого, что нам Россия — мать. (15)

Что если Россия — пруд, То черными лягушками в тину Пушки мечут стальную икру. (18)

Знаешь? Люди ведь все со звериной душой, —

Тот медведь, тот лиса, та волчица… (22)

А жизнь — это лес большой, Где заря красным всадником мчится. (22)

Сказуемое, выраженное существительным в именительном падеже, может иметь при себе отрицание.

И калмык нам не желтый заяц, В которого можно, как в пищу, стрелять. (15)

Но скажите, скажите, скажите, Разве эти птицы не вы? (16)

Человек в этом мире не бревенчатый дом, Не всегда перестроишь наново… (28)

Наша кровь — не башкирские хляби. (36)

V. Метафорические сравнения

1) Сравнения, созданные на основе внешнего сходства формы

Водрузить головы моей парус… (7)

Отчего, словно яблоко тяжелое, Виснет с шеи твоя голова? (8)

Колокол луны скатился ниже, Он, словно яблоко увянувшее, мал. (12)

Как скелеты тощих журавлей, Стоят ощипанные вербы, Плавя ребер медь. (18)

Только раз славит юность, как парус, луну вдалеке. (45)

Мозг, как воск, каплет глухо, глухо… (49)

2) Сравнения, созданные на основе цвета

Мне нравится степей твоих медь… (7)

Лишь золотом плюнет рассвет… (43)

Будет ярче гореть теперь осени медь… (50)

Мак зари черпаками ветров не выхлестать. (50)

Золотою известкой над низеньким домом Брызжет широкий и теплый месяц. (50)

3) Сравнения, созданные на основе внешнего сходства формы и цвета

Наши б кони, длинно выгнув шеи, Стадом черных лебедей По во́дам ржи Понесли нас, буйно хорошея, В новый край, чтоб новой жизнью жить. (15)

Знаешь ли ты, что осенью медвежонок Смотрит на луну, Как на вьющийся в ветре лист? (21)

Гонит туман, как стада барашковые. (23)

Подымая руку, как желтый кол… (25)

Ветер волосы мои, как солому, трепал И цепами дождя обмолачивал. (29)

О эта ночь! Как могильные плиты, По небу тянутся каменные облака. (39)

…звезды — не звезды, Что это — желтые бабочки… (41)

Я хочу снова отроком, отряхая с осинника медь, Подставлять ладони, как белые скользкие блюдца. (42)

4) Сравнения, созданные на основе сопоставления аналогичных действий

Что не могли в словах сказать уста, Пусть пулями расскажут пистолеты. (16)

Расправу за мятеж Напоминают мне рыгающие тучи. (19)

Что по черни ныряет весть, Как по гребням волн лодка с парусом низким? (24)

Отчего глаза твои, Как два цепных кобеля, Беспокойно ворочаются в соленой влаге? (30)

Даже дождь так не смог бы траву иль солому высечь, Как осыпали саблями головы наши они. (40)

Там в окно твое тополь стучится багряными листьями, Словно хочет сказать он хозяину в хмурой октябрьской поре… (44)

5) Сравнения, созданные на основе сочетания признаков цвета и действия

Луна, как желтый медведь, В мокрой траве ворочается. (7)

Видишь, как под усмирителей меч Прыгают кошками желтыми Казацкие головы с плеч. (13)

Что если Россия — пруд, То черными лягушками в тину Пушки мечут стальную икру. (18)

Завтра ж к утру будет ясная погода, Сивым табуном проскачет хмарь. (21)

А жизнь — это лес большой, Где заря красным всадником мчится. (22)

Что вот эту луну, Как керосиновую лампу в час вечерний, Зажигает фонарщик из города Тамбова. (40−41)

VI. Лексика, используемая в сравнениях

1) Слова, обозначающие людей

Голые кусты, Как оборванцы, мокнут у дорог. (19)

Это осень, как старый оборванный монах, Пророчит кому-то о погибели веще. (24)

Словно слепец, от ватаги своей отстав, С гнусавой и хриплой дрожью… (35)

Даже рощи —

И те повстанцами Подымают хоругви рябин. (38)

Там так медленно по небу едет луна, Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой. (46)

2) Слова, обозначающие временные пометы

С первых дней, как оборвались вожжи, С первых дней, как умер третий Петр, Над капустой, над овсом, над рожью Мы задаром проливаем пот. (9)

Нет, это не август, когда осыпаются овсы… (39)

Только раз светит юность, как месяц в родной губернии. (44)

Мы хотели б, как прежде, в родных хуторах Слушать шум тополей и кленов. (48)

Юность, юность! Как майская ночь, Отзвенела ты черемухой в степной провинции. (50)

3) Слова, обозначающие звуки

Что ты сказал, старик?

…

Иль это взвыли в небе облака? (10)

Гнев рабов — не кобылий фырк… (34)

Вот вззвенел, словно сабли о панцири, Синий сумрак над ширью равнин. (38)

Там так медленно по небу едет луна, Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой. (46)

4) Слова, обозначающие животных

Луна, как желтый медведь, В мокрой траве ворочается. (7)

И никуда ей, траве, не скрыться От горячих зубов косы.

Потому что не может она, как птица, Оторваться от земли в синь. (10)

Я говорю, что скоро грозный крик, Который избы словно жаб влакал, Сильней громов раскатится над нами. (11)

Оттого, что, как куропаток, их щипали На наших лугах… (13)

Видишь, как под усмирителей меч Прыгают кошками желтыми Казацкие головы с плеч. (13)

Не будьте ж трусливы, как овцы… (13)

Наши б кони, длинно выгнув шеи, Стадом черных лебедей По во́дам ржи Понесли нас, буйно хорошея, В новый край, чтоб новой жизнью жить. (15)

Три года, как коршун белый, Ни проезда не давал, ни прохода. (17)

Уже стекается придушенная чернь С озиркой, словно полевые мыши. (19)

Все часовые попрятались, как зайцы, Боясь замочить шинели. (20)

Знаешь? Люди ведь все со звериной душой, —

Тот медведь, тот лиса, та волчица… (22)

То московские полки Нас не бросали, как рыб, в Чаган. (22)

Мокрою цаплей по лужам полей бороздя, Ветер заставил все живое, Как жаб по их гнездам, скрыться… (24)

Отчего глаза твои, Как два цепных кобеля, Беспокойно ворочаются в соленой влаге? (30)

5) Слова, обозначающие растения

Отчего, словно яблоко тяжелое, Виснет с шеи твоя голова? (8)

Только б нашей Не скосили, как ромашке, головы. (10)

Колокол луны скатился ниже, Он, словно яблоко увянувшее, мал. (12)

Бедные, бедные мятежники, Вы цвели и шумели, как рожь.

Ваши головы колосьями нежными Раскачивал июльский дождь. (22)

Чтобы вскипела месть Золотою пургой акаций… (23)

И дворянские головы сечет топор —

Как березовые купола В лесной обители. (31)

Яблоновым цветом брызжется душа моя белая… (42)

VII. Сравнения, возникающие на базе слов конкретного значения, но различных семантических разрядов

1) Сравнения в пределах категории неодушевленности

Экий дождь! Экий скверный дождь!

Скверный, скверный!

Словно вонючая моча волов Льется с туч на поля и деревни. (18)

По горлу их скользнул сентябрь, как нож… (19)

И сосать эту весть, как коровьи большие сиськи. (24)

Лучше здесь всем им головы скверные Обломать, как колеса с телег. (27)

…в мертвое имя влезть —

То же, что в гроб смердящий. (28)

И холодное корявое вымя сквозь тьму Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам. (29)

Не кибитки ль киргиз — стога?.. (34)

Голос гнева, с бедою схожий… (38)

2) Сравнения в пределах категории одушевленности

И калмык нам не желтый заяц, В которого можно, как в пищу, стрелять. (15)

Наши б кони, длинно выгнув шеи, Стадом черных лебедей По во́дам ржи Понесли нас, буйно хорошея, В новый край, чтоб новой жизнью жить. (15)

3) Сравнения, в которых предмет сравнения представлен одушевленным существительным, а образ — неодушевленным

Протягивала солдат, как пальцы, Непокорную чернь умерщвлять! (23)

Черным крестом в воздухе Проболтнется шальная птица. (24)

Человек в этом мире не бревенчатый дом, Не всегда перестроишь наново… (28)

Вдруг… три ночи назад… губернатор Рейнсдорп, Как сорвавшийся лист, Взлетел ко мне в камеру… (31)

Свищут кони, как вихри, по полю… (34)

Посмотри! Там опять, там опять за опушкой В воздух крылья крестами бросают крикливые птицы. (41)

Вас развесят солдаты, как туш, на какой-нибудь площади. (43)

4) Сравнения, в которых предмет сравнения представлен неодушевленным существительным, а образ — одушевленным

Луна, как желтый медведь, В мокрой траве ворочается. (7)

И никуда ей, траве, не скрыться От горячих зубов косы.

Потому что не может она, как птица, Оторваться от земли в синь. (10)

Я говорю, что скоро грозный крик, Который избы словно жаб влакал, Сильней громов раскатится над нами. (11)

Голые кусты, Как оборванцы, мокнут у дорог. (19)

Отчего глаза твои, Как два цепных кобеля, Беспокойно ворочаются в соленой влаге? (30)

Месяц, желтыми крыльями хлопая, Раздирает, как ястреб, кусты. (34)

Посмотри, вон сидит дымовая труба, Как наездник, верхом на крыше. (37)

Сумрак голодной волчицей выбежал кровь зари лакать. (39)

Деревянными крыльями по каспийской воде Наши лодки заплещут, как лебеди, в Азию. (45)

Заключение

В данной работе мы ставили себе целью исследование необычных сравнений в лирике С. Есенина. Материалом нам послужили произведения поэта, многочисленные отзывы о них, мемуары, переписка, автобиографии, а также архивные материалы из РО ИРЛИ, ОР РНБ и РГАЛИ, в числе которых имеются неопубликованные рукописи и письма поэта.

Во введении мы представили историографию вопроса, поставили проблему для разработки, описали пути ее решения. Также дали структуру работы, и обозначили материал, на котором она строится.

В первой главе данной работы мы исследовали понятие сравнения, сопоставления, которое является одним из важных средств познания мира и формирования языка.

Во второй главе с целью создания теоретического фундамента провели анализ особенностей метафорического мышления поэтов-имажинистов, а также предприняли попытку исследования и классификации необычных сравнений в поэме С. Есенина «Пугачев».

Изучение необычных сравнений в лирике С. Есенина позволило выявить индивидуальные особенности их структуры, семантики, функционирования в тексте. На основе проделанного анализа сравнений можно сделать следующие выводы:

1. Сравнения у С. Есенина чаще не общеязыковые, привычные, а такие, в основу которых положены неожиданные сопоставления, что делает их свежими и оригинальными.

2. Основанием сравнения в большинстве случаев становятся абстрактные понятия, так как сравнения у Есенина являются прежде всего средством раскрытия чувств, состояний, мыслей лирического героя.

3. В сравнениях заметно стремление поэта сочетать контрастные в смысловом и стилистическом отношении речевые средства (абстрактные понятия сравниваются с конкретными, предметы часто сопоставляются с отвлеченными понятиями, человек сравнивается с животными и растениями, растения же уподобляются человеку).

4. Сравнения часто распространены, что создает их объемность и цельность. Отсутствие же какого-либо элемента сравнения нередко приводит к его многозначности, возможности нескольких трактовок, позволяющих читателю соучаствовать в процессе создания художественного образа и его осмысления.

5. Образы сравнений возникают на основе множества ассоциаций — слуховых, зрительных, осязательных, что расширяет внутренний контекст сравнения, углубляя его смысловые связи.

6. Сравнения часто обладают внутренним микросюжетом, приобретая порой символическое значение, заложенное в подтексте, а образы таких сравнений обретают самостоятельный и законченный характер.

7. Есенин нередко существенно обновляет форму и структуру сравнений варьированием признака или образа, выполняющего различные функции, которые зависят от контекста и задач автора. В структуре сравнений используются различные типы инверсий. Характерной особенностью является предельная дистанцированность предмета от образа, что придает сравнениям ритмичность и глубину.

8. Сравнения по-разному взаимодействуют друг с другом в тексте, как правило, либо уточняя друг друга, либо каждое из последующих сравнений ярче выражает авторскую мысль.

9. В творчестве Есенина используются такие средства усиления экспрессивности сравнений как ассонанс, аллитерация, намеренное стяжение в одном сравнении нескольких однокоренных слов, встречаются слова с оценочными суффиксами, употребляются в составе сравнения экспрессивно окрашенные слова, лексика различных функциональных стилей, фразеологизмы, а также вопросительные, восклицательные, эллиптические и параллельные конструкции.

10. Сравнения у Есенина чаще всего осмысливаются на фоне широкого контекста, вследствие чего усиливают воздействие всего текста на читателя.

11. В основе сравнений у Есенина лежит не объективное сходство, а чаще субъективная, личностная оценка, поэтому они проникнуты мироощущением и миропониманием поэта.

Разумеется, было бы опрометчиво сводить работу Есенина к поискам простых, но ярких, точных эпитетов и сравнений. Замечательное мастерство автора «Руси советской», «Руси уходящей», «Персидских мотивов», «Анны Снегиной» проявилось в его умении правдиво, художественно-конкретно видеть жизнь и воспроизводить ее в художественных образах путем использования всех изобразительно-выразительных средств поэтической речи. Лучшие стихи Есенина рождались из подлинного, глубокого чувства, а при этом, по справедливым словам А. Твардовского, «на помощь приходит все, все впечатления бытия и все языковое богатство, и все приобретает необходимую форму, ясность и отчетливость, так, как это бывает в страстной, убежденной речи».

В поэзии Есенина все взаимосвязано, и почти каждая художественная деталь, каждое слово является важной частицей целого — есенинского поэтического мира. Уникальность этого мира ощущали не только современники, но и потомки. Утонченность, образность, изящество стихов Есенина позволили Горькому сказать: «Есенин не человек, это орган, созданный природой для своего самовыражения».

Библиография Тексты Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7-ми т. М., 1995−2002.

Есенин С. Собр. соч.: В 2-х т. М., 1992.

Горький М. Собр. соч. Т. 30. М., 1955.

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. СПб., 2002.

Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 10. М.; Л., 1951.

Твардовский А. Я в свою ходил атаку. Дневники. Письма. 1941−1945. М., 2005.

Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. СПб., 2000.

Периодика Звено. П., 1923. 3 сентября. № 31.

Красная новь. М.; Л., 1924. № 1.

Литературная Россия. М., 1965. 1 октября.

Литературная Россия. М., 1970. 2 октября.

Наши дни. Альманах. М.; Л., 1925. № 5. С. 305−306.

Русский современник. Л.; М., 1924. № 4. С. 212.

Научная литература Арутюнова Н. Д. Синтаксическая функция метафоры // Известия АН СССР (серия литературы и языка). 1978. Т. 37. № 3.

Бельская Л. Л. Песенное слово. Поэтическое мастерство Сергея Есенина. М., 1990.

Беляева Т. Драматическая поэма С. Есенина «Пугачев»: о влиянии имажинизма на творчество С. Есенина // С. А. Есенин. Поэзия. Творческие связи: межвуз. сб. науч. труд. Рязань, 1984.

Бухарин Н. Злые заметки // Вопросы литературы. 1988. № 8. С. 222−223.

Виноградов В. В. Проблемы содержания и формы литературного произведения. М., 1977.

Виноградская С. Как жил Сергей Есенин. М., 1926.

Волков А. Художественные искания Есенина. М., 1976.

Воронова Е. Поэтика библейских аналогий в поэзии имажинистов революционных лет // Русский имажинизм: история, теория, практика. М., 2003.

Воронский А. К. Избранные статьи о литературе. M., 1982.

Галкина-Федорук Е. М. О стиле поэзии Сергея Есенина М., 1965.

Гинзбург Е. Л. Конструкция полисемии в русском языке: таксономия и метонимия. М., 1985.

Гончаренко С. История языкознания. М., 2006.

Есенин. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1925.

Есенин и поэзия России XX—XXI вв.еков: традиции и новаторство. М.; Рязань; Константиново, 2004.

Захаров А., Савченко Т. Есенин и имажинизм // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11.

Кобринский А. Голгофа Мариенгофа // Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. СПб., 2002.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина // С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х т. /

Вступ. ст., сост. и коммент. А. Козловского. М., 1986.

Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыслового анализа. Красноярск, 1983.

Либединский Ю. Мои встречи с Есениным // Венок Есенину: Сб. / Сост., предисл. и примеч. А. Г. Самусевич. Калининград, 1996.

Лысков И. П. К вопросу о реформе правописания // Русск. школа. 1904. № 12. С. 144.

Марченко A. M. Поэтический мир Есенина. М., 1989.

Мезенин С. М. Образные средства языка. М., 1984.

Минакова А. Ранние формы советской драматургии: С. А. Есенин «Пугачев» // Творчество С. Есенина и современное есениноведение. Рязань, 1987.

Наумов Е. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. Л., 1969.

Никитин М. В. О семантике метафоры // Вопросы языкознания. 1979. № 1. С. 91−102.

Никифорова О. И. Психология восприятия художественной литературы. М., 1972.

Образцова В. В. Сравнения в поэзии Сергея Есенина: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Л., 1971.

Оксенов И. Литературный год // Новый журнал для всех. П., 1916

Январь. № 1. С. 59.

Соколова И. Г. Звуковые образы метели в произведениях С. А. Есенина // Функциональная лингвистика. Материалы конференции / Редкол.: А. Н.

Рудяков [Отв. ред.] и др. Симферополь, 1994. С. 15−17.

Солнцева Н. М. Сергей Есенин. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 1997.

Стернин И. А. Лексическое значение слова и речи. Воронеж, 1985.

Сухов В. Сергей Есенин и имажинизм. Дисс… канд. филол. наук. М., 1997.

Тимофеев Л. И. Очерки теории и истории русского стиха. М., 1958.

Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры.

Уфимцева А. А. Слово в лексико-семантической системе языка. М., 1968.

Флоренский П. Антиномии языка // Флоренский П. У водораздела мысли. М., 1990.

Ховаев В. И. Семантические наращения образа в ассоциативном ряду слов // Семантика слова и синтаксические конструкции: Межвуз. сб. науч. труд. / Редкол.: проф.

З. Д. Попова [Отв. ред.] и др. Воронеж, 1987. С. 74.

Черемисина М. И. Сравнительные конструкции русского языка. М., 2006.

Черемисина М. И. Сравнительные фразеологизмы русского языка // Русский язык за рубежом. 1967. № 2. С. 72−77.

Чернухина И. Я. Очерк стилистики художественного текста. Воронеж, 1977.

Чернухина И. Я. Семантика образного слова в поэтическом тексте // Семантика слова и синтаксические конструкции: Межвуз. сб. науч. труд. / Редкол.: проф. З. Д. Попова [Отв.

ред.] и др. Воронеж, 1987. С. 65−74.

Шенько И. В. К вопросу об отношениях между компаративными тропами (сравнением и метафорой) // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.

Шершеневич В. 2*2=5 (листы имажиниста) // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1996.

Шершеневич В. Кому я жму руку // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1996.

Шершеневич В. Футуризм без маски. М., 1914.

Шубникова-Гусева Н. И. Сергей Есенин в стихах и жизни // Сергей Есенин в стихах и жизни. Стихотворения 1910−1925. М., 1995.

Эвентов И. С. Человек и природа в лирике Есенина // Вопросы литературы. 1979. № 11. С. 84−115.

Эрлих В. Право на песнь. Л., 1930.

Юдкевич Л. Г. Лирический герой Есенина. Казань, 1971.

Nilsson N. The Russian Imaginists. Ann Arbor, 1970.

Звено. П., 1923. 3 сентября. № 31.

Русский современник. Л.; М., 1924. № 4. С. 212.

Литературная Россия. М., 1965. 1 октября.

Есенин. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1925. С. 53−54.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина // С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х т.

/ Вступ. ст., сост. и коммент. А. Козловского.

М., 1986. Т. 1. С. 6.

Воронский А. К. Избранные статьи о литературе. M., 1982. С. 166.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 8.

Оксенов И. Литературный год // Новый журнал для всех. П., 1916

Январь. № 1. С. 59.

Горький М. Собр. соч. Т. 30. М., 1955. С. 37.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 13.

Там же.

Там же. С. 14.

Там же.

Там же.

Там же.

Эрлих В. Право на песнь. Л., 1930. С. 51.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 16.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 17.

Либединский Ю. Мои встречи с Есениным // Венок Есенину: Сб. / Сост., предисл. и примеч. А. Г.

Самусевич. Калининград, 1996. С. 73.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 19.

Наши дни. Альманах. М.; Л., 1925. № 5. С. 305−306.

Красная новь. М.; Л., 1924. № 1.

Литературная Россия. М., 1970. 2 октября.

Виноградская С. Как жил Сергей Есенин. М., 1926. С. 21.

Козловский А. Быль и легенды жизни Есенина. С. 23.

Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 10. М.; Л., 1951. С. 191.

Бухарин Н. Злые заметки // Вопросы литературы. 1988. № 8. С. 222−223.

См. Черемисина М. И. Сравнительные фразеологизмы русского языка // Русский язык за рубежом. 1967. № 2. С. 72−77.

Черемисина М. И. Сравнительные конструкции русского языка. М., 2006.

Цит. по: Арутюнова Н. Д. Синтаксическая функция метафоры // Известия АН СССР (серия литературы и языка).

1978. Т. 37. № 3.

Гончаренко С. История языкознания. М., 2006.

Никифорова О. И. Психология восприятия художественной литературы. М., 1972.

Арутюнова Н. Д. Указ. соч.

Лысков И. П. К вопросу о реформе правописания // Русск. школа. 1904. № 12. С. 144.

Цит. по: Гинзбург Е. Л. Конструкция полисемии в русском языке: таксономия и метонимия. М., 1985. С. 184.

Шенько И. В. К вопросу об отношениях между компаративными тропами (сравнением и метафорой) // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993. C. 238.

Мезенин С. М. Образные средства языка. М., 1984. С. 170.

Шершеневич В. 2*2=5 (листы имажиниста) // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1996. С. 371.

Есенин и поэзия России XX—XXI вв.еков: традиции и новаторство. М.; Рязань; Константиново, 2004. С. 98−106.

Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. СПб., 2000. С. 99.

Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. С. 87.

Шершеневич В. Футуризм без маски. М., 1914. С. 56.

Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. СПб., 2000. С. 137.

Там же. С. 120.

Там же. С. 123.

Там же. С. 91.

Кобринский А. Голгофа Мариенгофа // Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. СПб., 2002. С. 16.

Воронова Е. Поэтика библейских аналогий в поэзии имажинистов революционных лет // Русский имажинизм: история, теория, практика. М., 2003.

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. СПб., 2002. С. 34.

Там же. С. 36.

Шершеневич В. Кому я жму руку // Шершеневич В. Листы имажиниста. Ярославль, 1996. С. 419.

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. С. 41.

1) Nilsson N. T he Russian Imaginists. A nn Arbor, 1970.; 2) Захаров А., Савченко Т. Есенин и имажинизм // Российский литературоведческий журнал.

1997. № 11.; 3) Сухов В. Сергей Есенин и имажинизм. Дисс… канд. филол. наук. М., 1997.

Есенин С. Собр. соч.: В 2-х т. М., 1992. Т. 1. С. 254.

Там же. С. 256.

Там же. С. 261.

1) Беляева Т. Драматическая поэма С. Есенина «Пугачев»: о влиянии имажинизма на творчество С. Есенина // С. А. Есенин. Поэзия. Творческие связи: межвуз.

сб. науч. труд. Рязань, 1984.; 2) Минакова А. Ранние формы советской драматургии: С. А. Есенин «Пугачев» // Творчество С.

Есенина и современное есениноведение. Рязань, 1987.

Есенин С. Собр. соч.: В 2-х т. М., 1992. Т. 1. С. 329.

Там же. С. 333.

Там же. С. 347.

Там же. С. 348.

Там же. С. 350.

Ховаев В. И. Семантические наращения образа в ассоциативном ряду слов // Семантика слова и синтаксические конструкции: Межвуз. сб. науч. труд. / Редкол.: проф. З.

Д. Попова [Отв. ред.] и др. Воронеж, 1987. С.

74.

Виноградов В. В. Проблемы содержания и формы литературного произведения. М., 1977. С. 186.

Тимофеев Л. И. Очерки теории и истории русского стиха. М., 1958. С. 328.

Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7-ми т. М., 1995−2002. Т. 5. С. 184.

Наумов Е. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. Л., 1969. С. 199.

Там же.

Наумов Е. Указ. Соч. С. 200.

Волков А. Художественные искания Есенина. М., 1976. С. 191.

Образцова В. В. Сравнения в поэзии Сергея Есенина: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Л., 1971.

Все цитаты приводятся по следующему изданию: Есенин С. А. Пугачев // Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7-ми т. М., 1995−2002. Т.

3. С 7−51. После каждой цитаты в круглых скобках указаны страницы.

Твардовский А. Я в свою ходил атаку. Дневники. Письма. 1941−1945. М., 2005. С. 78.

Горький М. Собр. соч. Т. 30. М., 1955. С. 49.