Восточнославянские боги как архетипы

1. Солярные божества.

Думаю, уместнее всего будет начать с солярных божеств, ведь из всех обожествляемых в древности сил природы именно Солнце наиболее понятный архетип. Его тепло весной вдыхает жизнь в оцепеневшую природу, а свет позволяет людям видеть и действовать, что делает его материальным воплощением Правды, разгоняющей одним своим существованием любую нечистую силу. То, каким образом представлено солнечное божество в мировоззрении определенного народа, может дать нам представление о его идеалах, о наиболее значимых для него качествах.

В славянском пантеоне было, предположительно, три солярных бога: Дажьбог, Хорс и Ярила. Дажьбог олицетворял собой солнечный свет, Хорс — собственно, светило (видимый круг на небе), а Ярила — жгучую солнечную энергию и тепло. Функции их во многом пересекались, но не отождествлялись. Остановимся на этом поподробнее.

Дажьбог был богом солнечного света. В Ипатьевской летописи за 144 год упоминается бог «именем Солнце, его же нарицают Дажьбог. Солнце же царь, еже есть Даждьбог». Он воспринимался как прародитель князя и его дружины, а иногда и всех славян (В «Слове о полку Игореве» славяне два раза названы Дажьбожьими внуками.) Этимологически есть несколько версий его имени, вот как они представлены у Ишутина: «Значению соответствует толкование имени дажь — прилаг. от дагъ, готск. dags (нем. Tag 'день') от скр. корня dagh- 'жгу'. И. Ягич видит в Дажьбоге сложение повелительного наклонения от глагола дати (ц.-слав. даждь) и существительного богъ; следовательно, Даждьбог значит 'бог дающий' или 'бог податель', что вполне подходит к богу солнца.

Сербский «собрат» Дажьбога Дабог именуется царь на земљи в отличие от бога на небе. Покровительство этого небесного бога Земле и людям как раз и проявилось в том, что русские названы внуками Дажьбога. Именем Дабога в Сербии названа гора. Итак, мы можем сказать, что противоречий в интерпретации теонима Дажьбог практически не существует.".

Куда сложнее обстоит дело с Хорсом. Далеко не все исследователи признают его за самостоятельное божество, т.к. в «Повести временных лет» перед его именем нет союза, что даёт возможность воспринимать его как дополнительное имя или звание Дажьбога: «И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиры на холме вне двора теремного. Перуна деревянного, а голову его серебряную, а ус золотой, и Хорса Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь и приносил им жертвы, называя их богами…» Однако Хорс постоянно упоминается в летописях одиннадцатого века и, в отличие от Дажьбога никогда не называется Сварожичем и не сопоставляется со Стрибогом. Упоминается он и в «Слове о полку Игореве»:

Всеслав князь людем судяше,.

Князем грады рядяше,.

А сам в ночь влъком рыскаше.

Из Киева дорискаше до кур Тмутороканя.

Великому Хръсови влъком путь прерыскаше.

Ишутин, вслед за Топоровым, объясняет этот фрагмент оборотничеством князя Всеслава, а Хорса видит месяцем, Черным Солнцем. По другой версии, Хорс был заимствован славянами у персов (от ср. перс. хursid «сияющее солнце») и представлялся белым конем, скачущим с востока на запад. Рыбаков обращает внимание, что в русских вышивках Дажьбог изображается всадником на белом коне. В этом отношении само солнечное светило, представленное конем, стоит как бы на границе человеческого и божественного мира. Хорс в этом контексте воспринимается как неотделимое дополнение к Дажьбогу — солнечному свету, являясь как бы его низшим, наиболее материальным проявлением.

Всадник во многих культурах воспринимался как единение двух сущностей в одну. Разум, обозначаемый человеком, подчинив себе иррациональные, природные силы души, становятся поистине несокрушимым. (Вспомним кентавров, отличающихся редкой мудростью, воспитателей древнегреческих героев.) Это природное начало и есть «черное солнце», и во многих мифологиях описаны разрушительные последствия той ситуации, когда оно выходит из-под контроля. В таком случае не удивительно, что Хорс не отделяется от Дажьбога в летописи, ведь будучи разными существами, они, тем не менее, составляют единое целое.

C Ярилой дело обстоит ещё интереснее. Хотя древних письменных свидетельств о нём не сохранилось, но из всех языческих богов он почитался дольше всех — вплоть до начала двадцатого века крестьяне отмечали «Ярилки», по характеру празднования которых можно многое сказать и о самом божестве. Вот как это описано у Левкиевской:

«Эти игрища и в конце XIX века носили самый разгульный характер: все собравшиеся пили безо всякой меры, пели нескромные песни, плясали, разбивались на парочки. Недалеко от Рязани ярилки праздновали ночью. Неженатая молодежь — семейных на гулянье не допускали — собиралась на холме, который назывался Ярилина плешь, и разжигали костер. Этнограф, описавший этот обычай по рассказам местных жителей, спросил у одного из участников игрищ, кто же такой Ярила, и получил ответ: «Он, Ярила, любовь очень одобрял». А название «Ярилина плешь» восходит к очень древним по происхождению, однако существовавшим еще в начале XX века обрядам «погребения Ярилы», совершавшимся поздней весной или в начале лета. Во время таких обрядов, сопровождавшихся веселыми гуляньями и пьянством, из деревянного обрубка, веток и тряпок делали куклу, изображавшую мужчину с его естественными половыми принадлежностями. Куклу клали в гробик, и пьяные бабы закапывали его с разными причетами. В окрестностях Владимира, например, этот праздник назывался «Ярилову плешь погребать». Если знать, что во многих русских говорах словом плешь называют детородные органы, то становится понятным и название холма, на котором праздновали ярилки, и смысл обрядового погребения Ярилы — побудить землю стать более плодородной.

В Белоруссии в конце прошлого века Ярили-ны гулянья праздновали в конце апреля. Крестьяне выбирали красивую девушку, наряжали ее в белые одежды, на голову ей надевали венок и сажали на белого коня. Хоровод девушек, также с венками на головах, сопровождал коня к полю, распевая песню:

Волочился Ярило По всему свету, Полю жито родил, Людям дети плодил.

А где он ногою —.

Там жито копою.

А где он не глянет —.

Там колос зацветет.".

Ефименко подтверждает роль Ярилы как бога плодородия этимологически: «Малорус. ярь и чеш. garo. Отсюда название хлеба, сеемого весной: малорус. ярыня, великорус. ярица, чеш. gar, словен. garice, польск. jarzyna, и прилагательные: яровой, jary, ярый… Весна и утро — время появления света и теплоты солнца, возбуждающих похоть в человеке и животных и стремление к оплодотворению в растениях. Отсюда новое значение корня яр — животная похоть, плотская любовь и оплодотворяющая сила. Яриться — иметь похоть. Кроме похоти весенний свет возбуждает силу, мужество; поэтому корень яр у нас, как и в санскрите, означает силу, мужество, ярый — сильный, мужественный, чеш. jarost — свежесть, юношеская сила. Судя по вышеизложенному словопроизводству слово Ярило будет обозначать быстро распространяющийся весенний свет или утренний солнечный свет, возбуждающий растительную силу в травах и деревах и плотскую любовь в людях и животных, потом юношескую свежесть, силу и храбрость в человеке. Отсюда следует, что Ярило, как божество, должно быть богом восходящего или весеннего солнца, богом похоти и любви, богом произрастателем и покровителем животных, производителем растений, богом силы и храбрости.».

О связи солнечного архетипа с энергией либидо написано достаточно, чтобы не заострять на этом аспекте внимание. На мой взгляд, здесь есть ещё более интересная деталь — праздник устраивался в честь похорон старого Ярилы, главным достоинством которого был не размер половых органов (как может показаться на первый взгляд), а количество слёз, пролитых в его честь. Если, сжигая или топя фигурку старого Ярилы, люди будут недостаточно плакать, то Ярила молодой просто не возродится.

Необходимость «ритуального оплакивания прошлого» свойственна нашей культуре с незапамятных времён. И в наши дни подавляющее большинство русских поголовно уверены, что в СССР было жить явно лучше, чем сейчас, при царе лучше, чем в СССР, до Петра лучше, чем после него, а вообще жить по — человечески можно было только при Владимире Красном Солнышке. Конечно, у всех народов присутствует представление о Золотом Веке, однако мало где рыдания о его утрате способствуют его возвращению. (На ум приходит только скандинавский миф о гибели Бальдра, но и там слёзы в конечном счете желанного эффекта не произвели, т. к. их оказалось недостаточно.) Конечно, я не берусь утверждать, что Ярила виновен в хваленном русском пессимизме, скорее уж эта черта проявилась в посвященных ему обрядах, потому что была свойственна славянам.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что идеал, выраженный всеми тремя солнечными божествами древних славян можно охарактеризовать приблизительно так: мудрый, добрый, волевой, целеустремлённый, обладающий огромным количеством природных сил, которые он держит под строгим контролем, и, к сожалению, умерший. Это важно: идеал возможен либо в прекрасном прошлом, либо в отдаленном прекрасном будущем (когда народится молодой Ярила). То есть, как в современной присказке: «Идеальный мужчина не пьёт, не курит, не играет в азартные игры, не смотрит на других женщин, никогда не спорит и не существует».