Актуальность темы
исследования определяется, во-первых, тем, что развитие культуры вне ограничения невозможно: условием продвижения вперед является закрепление найденных решений повторяющихся задач, а значит, установление границ. Очевидно, что некоторые факторы ограничения положены внешними условиями, в других обнаруживается самоограничение, в той или иной степени осознанное. Но и внешние факторы, так или иначе, преломляются в самосознании культуры. В истории некоторых культур ограничение играло особенно важную роль и выступало в" наиболее «чистых» формах. Одной из них является' русская культура, поэтому изучение феномена ограничения' в развитии русской культуры дает ключ к пониманию эволюции культуры как таковой.
Во-вторых, проблема ограничения, прямо связана с вопросом о выборе и^ коррекции пути развития, который" является особенно актуальным’для/современной* Россиикультура которой наследует сущностные характеристики традиционной русской и советской культуры, — хотя бы в’форме отрицания старого. Корни многих современных проблем российского общества лежат в сфере духовности, в системе стереотипов, способностей и доминант, сформированных в советскую эпоху.
В-третьих, исследование ограниченияв культуре дает богатый материал для осмысления сущностных характеристик граничного бытия, явленного культурой современной эпохи в ряде проблемных областей: маргинальное&trade-, тендерной идентичности, геополитических реалий, феномена пограничных синтетических наук. Классическая философия акцентировала метафизический аспект проблемы границы, философия экзистенциализма — антропологический аспект. Сегодня вполне естественным является обращение к культурфилософскому аспекту.
Степень разработанности проблемы и теоретическая база исследования.
Тема ограничения связана с задачей типологизации культур. История философии культуры предлагает множество известных типологий с разными основаниями дифференциации, от типа организации общественного управления Вебера и распространенности способности к самопознанию у Гегеля до онтологической направленности самопознания у П. Сорокина. Наиболее эвристичными для нашей проблематики представляются* концепции Г. В. Ф. Гегеля, Л. Гелена, Д. В. Пивоварова, Дж. Тойнби, О. Шпенглера, М. Шеллинга, К. Ясперса. Каждая типологизация основана на той или иной возможности (способности) культуры быть свободной, но не: на стремлении к творческой свободе или ограничению.
Тема' ограничения" творческой деятельности тесно связана с проблемой свободы. Вопросы соотношения свободы и культуры, исследовались втрудах Платона, Аристотеля, М. Бахтина В. Ьиблера, Р. Гвардини, А. Я. Гуревича Г. В: Ф. Гегеля^ В5 Ж: Келле, М. Колесника, В. М: Межуева, X. Ортега-и-Гассета, Г. Л: Тульчииского, А. Уайтхеда.
Проблема^границы*:. ограниченности— и граничного*. бытия*' с: точкизрениям онтологитшироко разработана в. трудах^^ А. М^Бахтызина,.Г.В]ФЩегеляИ{ Канта;
Говоря освободе: в рамках культуры, одни авторы просто констатируют отличия одних культур от. других, а другие кладут в основание типологизации какую-либо возможность. культурьг быть свободнойно не само? стремление к свободе как таковое. Это стремление к свободе кажется самоочевидным, и приводит ко многим недоразумениям и «смысловым пустотам» в концепциях.
Очевидно, что тема свободы в культуре вызывает пристальный интерес, но не получает специального рассмотрения. Вистории философии, пока не было такой концепции, в которой был бы раскрыт духовный аспект стремления культуры к самоограничениюмышления, познания и: изменения системы ценностей. Особого внимания заслуживает идея" голландского социолога Гирта Хофстеде, который делит культуры по степени непереносимости неопределенности, однако не делает попытки вскрыть причины такого^ «избегания».
Заявленная тема, затрагивает некоторые: принципиальные моменты истории русскойдуховности, связанные. с ограничением. Как разные предметы исследования, эти моменты, получили определенное философское рассмотрение, однако еще не были рассмотрены, как комплекс взаимодействующих факторов, а кроме того, не было целенаправленной попытки найти связь между этими феноменами и особенностями русской, природы № жизненной практики. Проблему ограничения русской культуры в разных аспектах разрабатывали С. С. Аверинцев, С. А. Азаренко, А. С. Ахиезер, Н. А. Бердяев, €. Н:. Булгаков, Л. А Булавка, Б. Вышеславцев, Б. Гройс, И. Ильину В: Соловьев, С. Франк, Л. Шестов, Вяч. Иванов, В. Розанов, К. Касьянова, В. Ж Кёлле, С. Г. Кара-Мурза, Ю. М. Лотман, Л. Милов, М. Эпштсйн, Г. П. Федотов, Д. М. Федяев. Однако ни один из авторов не посвятил исконно русскому стремлению к ограничению специальной работы.
Эвристична концепция развития русской духовности, разработанная И. Кондаковым. Он предлагает рассматривать историю русской духовности с точки зрения стремлениям организации ценностного пространства. Эта организация всегда стремится к некоторой ясности системы ценностей и достигается либо за счет стремления^к" единству (центростремительное: движение)5или, наоборот, нарастанию внутренней' разобщенности (центробежному движению), разграничению несовместимого! И тот, и другой про11, есс. служат организационной четкости, картины мираоба эти движенияявляются? функциональными с точкизрения? духа.:В1 одном: случае: они компенсируют излишнюю, в. каком-то > смысле противоествснную централизацию и целостность дурного, неразличенного синкретизма и «решают задачу первичного структурирования аморфного целого». В. другом случае центростремительные движения упрощают распадающуюся, множащуюся ценностностую систему, стремятся к единству через: синтез частей или селекцию одной из них. ^ .
Изучив степень разработанности группы проблем, связанных с ограниченностью' культуры, можно сказать, что проблемы свободы и ограниченности культуры вообще и русской культуры являлись предметом пристального внимания философов и историков. Однако, видимо, для классической философии культура как субъект отношения к свободе не была предметом методологического обоснования. Неклассическая философия культуры не стремилась к, концентрации на, новых фундаментальных основаниях культуры 5 вообще. Поэтому можно сказать, что проблема свободы, получив широкое рассмотрение в общем виде, до сих пор не становилась предметом специального исследования в аспекте культуры как субъекта. Будучи актуальной и порождая множество вопросов, рассматриваемая группа проблем не нашла ещё не только общезначимых решений, но и просто систематического обобщенного рассмотрения. Особенная нехватка идей ощущается в области осмысления духовной культуры советского периода, этой тематике пока посвящены считанные работы, описывающие отдельные феномены советского духа.
Методологической основой диссертации являются:
— диалектический метод, который позволяет раскрыть парадоксальность и множественную природу феномена ограниченности. Диалектика ориентирует на рассмотрение противоречивости, а значит, непосредственного взаимного' влияния-' духовного и материального, объектного и субъектного содержания феноменов телесности и духовности, а также рассмотрение представленности одного в другом и переходов одного в другое;
— идеи экзистенциализмаперенесенные в феноменологическую область массового мирочувствования, определяющие рассмотрение живой культуры в ее экзистенции, культуры, носящей жизненность своих конечных атомарных фактов— индивидов. Отсюда вытекает рассмотрение культуры, как не только смыслопорождающего, но и смыслосокращаюго механизма, основанного на интуитивном чувствовании целесообразности и определенной эстетики смыслов.
— принцип синтетической духовности культуры С. Франка, который^ трактует духовность как разделенную на отдельные феномены, которая при этом в каком-то смысле представляет собойединство рационального, эмоционального, подсознательного и телесного компонентов, взаимно определяющих друг друга;
Основная проблема исследования состоит в том, что в силу низкой степени разработанности темы, ограниченности в предлагаемом аспекте не ясны закономерности процесса преобразования внешних (природных) факторов ограничения русской культуры во внутренние (духовные) и специфика их взаимодействия, а также роль, самого ограничения как фактора развития русской 6 культуры вообще. Негативные последствия ограничения свободы представляются очевидными, но, может быть, имели место и позитивные?
Целью исследования является раскрытие феномена ограниченности духовной деятельности на материале русской культуры.
Для достижения поставленной цели нужно решить следующие задачи исследования: уточнить понятие «границы» в аспекте ограничения духовной’деятельностиописать основные типы культур по степени и характеру ограничения духовной-деятельности— > выявить л практические и духовныепотребности русской культуры, являющиеся причинами ограничения свободы деятельностиустановить, связь. между многообразными условиями^существования русской культуры и ее отношением1 к своей внутренней свободе-, проследить преемственность советской" ! и дореволюционнойрусской культуры в аспекте эволюции-ограничениявыявить специфические формы ограничения, выработанные советской-культурой на материале художественного сознания (литература), политического4 (программные документы) и философского сознания-(«дискуссия об идеальном»).
Положения, выносимые назащиту, состоят в следующем:;
1. Некоторые культуры целенаправленно ограничивают спонтанное развитие духовности, переживая деятельность, по изменению ценностной основы, культуры, как отрицательную «ценность. Эти культуры*, формируютсят^тяжелых (относительно их практических возможностей' адаптации преобразования среды) природных и геополитических условиях, в которых необходимо быстрое социокультурное взаимодействие субъектов на основе относительно простой' и стройной картины мира.
2. Феномен ограничения позволил русской культуре мобилизовывать огромные человеческие и материальные ресурсы, вследствие чего природные и геополитические угрозы стали менее устрашающими, и традиционные формы ограничения утратили свою актуальность. Поэтому духовная привычка к 7 ограниченности вступила во внутренний конфликт со стремлением к развитию познания и духовной деятельности. Он был отчасти разрешен в результате революции.
3. Советская культура стала особым этапом развития русского отношения к творчеству — концепт ограничения любой творческой деятельности она сменила парадигмой активного познания и проектного творческого изменения избранных фрагментов картины мира. С развитием познавательной деятельности культуры необходимость в этой ограниченности отпала, как отпала и необходимость в самом СССР.
Работа содержит научную новизну в нескольких моментах.
1. Предложен способ классификации культур* по их отношению к свободе духовности, и, в особенности, познания. Предполагается^ что существует два типа культур, которые различаются по тому, насколько они ограничивают спонтанность наращивания принципиально нового знания, и, следовательно, свободу духа вообще.
2. Предложен концепт механизма духовности, в котором, возникают границы, проведено различение и классификация «естественных» (природных возможностей) и «искусственных» (культурных возможностей' и средств) факторов, ограничивающих развитие культуры и формирующих ее отношение к спонтанной творческой деятельности. Проведено различение характеристик процесса познания в двух предлагаемых типах культур.
3. Исследовано взаимное влияние природных, геополитических и социокультурных условий развития русской культуры, выявлена их связь в формирующем духовность взаимодействии.
4. Сущностные характеристики' одного* из типов культур раскрыты на материале памятников советской духовности. Несмотря на актуальность, тема советской^ духовности лишена пристального философского внимания, видимо, в силу того, что большая часть возможных исследователей сами являются непосредственными носителями этого типа культуры и не могут «отчуждать» ее как предмет непредвзятого анализа.
5. Предпринята попытка философского исследования текстов советского производственного романа, советского политического текста, и советского философского текста. Работа содержит новый взгляд на «дискуссию об идеальном», она проанализирована как специфический феномен ограниченности советской культуры, а каждая из позиций дискуссии соответствует определенному требованию ограничения познания или спонтанного изменения содержания духовности.
Теоретическая и практическая значимость проведенного исследования заключаются в том, что его результаты могут быть использованы:
Во-первых, для общего развития философских представлений о культуре, благодаря рассмотрению бытийственности через призму нового, предельно всеобщего ключевого аспекта ее бытия — стремлению к свободе познания и творчества. Этот способ понимания культуры может быть использован как для понимания процессов связи рационального и чувственного в массовом духовном бытии, так и для создания новой типологии культур.
Во-вторых, положения работы могут способствовать преодолению стереотипного, одностороннего понимания духовности культуры с традиционных позиций безусловного стремления к свободе.
В-третьих, для разработки учебных курсов по философской антропологии, философии культуры, социокультурной антропологии, культурологи, аксиологии, философии природы, истории русской культуры и т. п.
8. Выводы советских философов всегда однозначны, не терпят существенных противоречий, а жесткость, занимаемых позиций может говорить о самой возможности настаивать на чем-то ясном и непротиворечивом и логичном в как самостоятельной ценности^ в противовес прошлой российской идейной беспринципности и несистематичности.
Заключение
.
Данная работа показала, что феномены художественной, философской и политической культуры России могут быть рассмотрены как части целого процесса с точки зрения их связи с ограниченностью духовной деятельности. Стало ясно, что концепция ограниченности не лишена противоречий, но, видимо, не содержит положений, заведомо обреченных на логическое поражение. Поэтому проблема1 1 ограниченности имеет потенциал для того, чтобы стать предметом более детального рассмотрения в будущем.
Итогом настоящей работы стали две культурно-философские концепции. Во-первых, представлена концепция ограниченности духовной деятельности как способ типологизации культур. Культура рассмотрена как субъект познания и самопознания, и отношение к познанию является для нее базовой интенцией, кардинальным свойством мироотношения. Во-вторых, это подход к изучению русской культуры как к порождающей и преодолевающей духовный границы.
В общем смысле ограниченная («нюансная») культура — это тип духовностикоторый имеет некоторые существенные области знаний или интеллектуальные методы, запрещенные к использованию под страхом смерти, так как само их использование влечет действительную или символическую культурную смерть. Такая культура преодолевает хаос наличной действительности, хаос, который может быть усилен наращиванием нового знания. В духовном смысле это культура, страдающая от любого противоречия, от любого существенного незнаниякоторое ставит ее перед лицом «ничто», символической смерти. Поэтому она секвестрирует непознаваемые* области знания, признает их несущественными и. опасными. Переживая^ существенную напряженность, она вынуждена решать во всех подробностях основные вопросы своего бытия, оставляя их на территориях знаниевой стабильности, на которых со временем они могли бы, обнаружить силу своего ума, насладиться его результативностью. Граница познания-существует здесь не только в практическом смысле, но и как условие возможности свободного творчества в этих границах, как условие творческого удовлетворения духа. Концепты ограниченных культур раскрыты на основе феноменов духовных культур Средневековой Европы, Древнего Египта, и, главным образом, России и СССР.
Свободная («фабульная») культура не стремится к предельному знанию, ей достаточно самой возможности, самого поставленного вопроса. Она не сталкивается с «ничто», с образом смерти, не боится пустоты, поэтом свободно оставляет намеченные темы не проработанными до конца и идет вперед, не имея запретов. Эта культура имеет либо предсказуемую реальность, либо могучее мышление, а как.
173 правило, то и другое. Примерами концептов свободных культур выступает Древнегреческая и Нововременная европейская.
Ограничение духовной деятельности формируется в сложном взаимодействии трех групп факторов — природных, социальных и духовных. Природные: факторы, выступают, с одной стороны, как ресурс для творчества, а с другой стороны, как пример возможности закономерности в миревозможности разнообразия как блага. Здесь важную роль играет не только геополитика как> возможный источник мышленияо мышлении другого и значит, мышленияо своем мышлении. Сами формы природы, дающей жизнь и блага, конвертируются" духом в некие, универсальные эмоциональные образы, которые влияют, в том числена методики мышлениянаютношение когмногому, единому, разнообразному, частному, и т. п.
В общем, ограниченность есть не только способ практического поддержания жизнино>и<�способ-бытиящуха культуры в, благенерефлексйруемая, структура духа:. Граница: есть реакция" духана хаос природного бытияна возможность смерти, на страдание. бесконечнойнеопределенности-своб6ды-данных, из<�которых невозможновывестиничегоникак: очеловечить, сделать предметом и материалом своего" внутреннегоуправления, творческойигры. Это страдание творческой отчужденностиразума от бытиякоторыйне способеносмыслить. сложныймир-, а значит, должен ограничит разум.
Здесь, во-втррых, возникает ограниченность, как социо-культурный фактор: Он заключается в неспособности культуры к воплощению мышления в реальности, к проектному изменению реальности и всякой прогностики. Она не верит в возможность волевого подчинениямиране допускает активного вторженияв реальность и смелогореформирования? своей духовности, так как эта активность^ будет, по меньшеймере, — бесполезна в.- сочетании объективных и субъективных качеств данной культуры.
В-третьих, в предельно философском смысле, культура переживает границу как. способконтролируемого5 движениядуха в ясных, определенных примерах, в которых дух не: будет чувствовать пустоту бессмысленного, бесплодного мышления, которое ничем не организовано: Эта пустота, монотонная.
174 безрезультатность познания есть для русской культуры несознательный образ смерти, и она стремится ограничить такое мышление, отказаться от него с помощью границы. Таким образом, новая советская ограниченность необходима для преодоления старых границ, зная себя целенаправленно ограниченной, культура знает себя вообще, и таким образом выходит из старой ограниченности сначала в воображении, а потом, благодаря повышению способности к представлению, и в бытии. Кроме того, ограниченность способствует накоплению огромной мобилизационной энергии, которая дает культуре ощущение собственной силы и уверенность в преодолимости проблем.
Важно, что граница является фактором совершенно-определенного развития^ духовности. Ее невозможно рассматривать только как слепое прекращение всякого познавательного и духовного движения, как скованность «духа. Граница, во-первых, порождает мощнейшее абстрактное мышление, так как запрещенное может быть достигнуто только в представлении, только в абстрактномВо-вторых, граница, концентрируя активность, способна порождать предельно ясные, проработанные системы знаний, стремится найти абсолютную, вечную истину, вырваться? за пределы своей посредствленности, своей конечности. В-третьих, она порождает способность говорить о запретном иносказательно, побуждает мыслить о мышлении-другого без ясных образов и символов.
Однако в. определенный момент в русской культуре старая ограниченность вступила в= конфликт с новым ощущением растущей силыразума и ощущением безграничности мобилизационных ресурсов, которые могла организовать ограниченная культура. Русская культура уже могла чувствовать-себя независимой от природы, но все еще испытывала значительную неспособность к проектному переустройству реальности, помноженную на уверенность в своем реализационном и выразительном бессилии.
Русская духовная культура ограничивает себя по нескольким направлениям.
Во-первых, она стремится-лишить себя аффективной и природной стороны, заменив первую на проектную рефлексию и самоуправление, а вторую — на глобальную технологическуюсистему, подобие завода в масштабах страны. Во-вторых, она.
175 ограничивает исследование в любой области знания, которое может привести к появлению в системе: ценностей принципиальных противоречий, темных и белых, пятен. В-третьих, она ограничивает всякое личное, имманентное, непрозрачное для общественного познания, всякое уникальное и невстраиваемое в систему знаний о мире. Эти концептымногократно повторены в художественных, политических и философских текстах, которые и стали: предметом анализа в данной работе.
История духовности русской культуры представляет собой движение сначала только — к одной, естественной границе хаотичности жизни. Эта граница состоит просто в том, что русская культура не стремится развивать, сложное мышление, проектную реализацию и т. п. по крайней мере,.в абстрактных областях действия— запрещает всякое немотивированноеисследование, нарушение основ* действующей? картинымира-, которая: позволяет не: только выживать, но ине сталкиватьсясо> страхом^ духовного и познавательногохаоса: Но со временем развитие: процессов! образования и появление уверенности в национальных силах за счет способностей к мобилизации привели к глобальному конфликту в русской" духовностиС одной? стороны, разум уже чувствовал себя сведущим в вопросах психологии, эстетики, философии и религии. (2 другой, ош все: еще не мог быть организующим, реализационным, воплощающим идеальное в реальность. Конфликт между ощущениями собственного могущества и собственного бессилия мог разрешиться толькош отказе от всей своей прошлой истории-и духовности, котораяшредставляла для. русского разума набор неразрешимых противоречий, и привести новый, не имеющий прошлого: мир в соответствиес положениями? разума. Здесь разумпотребовал уже. новой-!искусственной границы-как атрибута и возможности своего^ творческого действия, своего самоутверждения* вюформлении мира.
Советская культура, безусловно-, выступает как ограниченнаяно? эта1, ограниченность, есть вторичная, искусственная, в нейесть некоторый элемент. рефлексии-, подчиненности идеи, принципам, выводам разума. Однако советский разум все. ещене может осмыслить реальность во всей ее полноте. Кроме того, он существует в напряженном бытии, в угрозе смерти, и должен значительно упроститьвнешнюю ивнутреннюю реальность, чтобы иметь возможность.
176 эффективности и вообще самотождественности. Это два мотива, по которым советская культура ограничивает познания, избегает противоречий, стремится к предельной ясности систем мышления. Сообразно этому требованию смыслового монизма она реорганизует природу, общество и антропологию.
В' какой-то момент своего развития советская культура стала разрушать себяи границы, и этот процесс был чисто духовным действием. Ищущий движения дух одинаково требует изменить себя и мир, и когда он равен себе, и когда он не равен себе, и нет ничего за его гранью. Дух имеет все в себе, и это все превращается в нем в ничто, так как теряет актуальность проблематичного, вызова, больше не несет духу динамики, вызывает безразличие. Это абсолютно познанное содержание замыкает дух в себе, не дает ему ощутить. себя1 в моменте движения’неравным себе, в котором он одновременно «я» и уже не «я», изменяющееся. Дух стремится уйти в движении от самого себя, сделаться для самого себя загадкой, открытием и восторгом победы над неизвестным. Ведь в первом случае он имеет монотонную, мертвящую динамику стабильности, а во втором — столь же монотонную динамику непредсказуемости. В — первом случае он ищет свободы выхода из себя, поиска загадки, нарушения/ самотождественности. Во втором дух ведет себя ровно наоборот. В конечном счете, дух ищет состояние контролируемого движения-, когда он относительно, но не равен себе, когда может менять динамику на покой, иметь обе эти перспективы, в себе.
Граница дала советскому человеку мощный толчок интеллектуального развития <�и духовного самоутверждения. Он почувствовал свою силу к свободному действию, без защиты границы. Познанный мир больше не приводит дух в движение, и у советского духа возникает стремление к эскапированию, к частному уходу от понятной ограниченной реальности в ее художественное отрицание, в описание феноменов сознания в подчеркнутой бессвязности с необходимым внешним. Новые интеллектуальные способности и ощущение собственной утвержденности советского человека вступили в конфликт с ограниченностью познания, со скукой предельно ясного мира. Советская духовность стала готова к новым вызовам, вызовам вне искусственной, стерильной интеллектуальной среды.
177 л.
Культура еще страшится принять реальность без границы, назвать ее своей, стать ее хозяином, смириться со своей новой, но уже преодолимой неспособностью обустроить реальность и культуру, у которых нет жестких границ. Она хочет не реформы от мировоззренческой системы именно в рамках новой революции, сладостно разрушив ее как новый образ смерти и унижения, образ остановившегося движения. Это движение остановлено оттого, что все кажется предельно познанным, но через это пробивается ощущение непознанности, реального мира, который скрывается за ограниченностью. Здесь начинается хаотический разрыв представляемого и реального, «перестроечное» разочарование в себе и своем разуме. Это разочарование, однако, не настолько сильно, или не настолько повсеместно, чтобы разрушить фундаментальное ощущение самоутвержденности народа, преодолевшего зависимость от хаоса судьбы.
Общество больше не требовало идеи себя, когда освободилось от зависимости от внешних форм реальности, потеряло к ним интерес как к известным и преодоленным, устремилось на себя, постмодернистски безразлично относится к себе, не хочет героики борьбы с непреодолимым. Но постсоветское общество еще не преодолело этой зависимости, а только преодолевает ее, реальность вещей еще интересна ей. И современный мучительный поиск «национальной идеи» говорит о том, что мир и интерес к миру, как требование ясного и компактного смысла истории мира, еще не преодолены.
Секвестр областей исследования, секвестр индивидуального человеческого в советской культуре продлился более, чем было нужно духовности. Он был' необходим и закономерен, но необходимость в нем была преодолена. Духовность выросла из границы, последняя выполнила свою культурогенетическую функцию. Ограниченность духовной деятельности создала специальные условия для развития русского самосознания и техносферы, для преодоления природных и культурных границ прошлого. И сама ограниченность, и противостояние ей стали фундаментальными факторами развития русской духовности и необходимостью, в которой она обрела многообразные возможности свободы.
