Категория пространственности и ее репрезентация в карачаево-балкарском языке

Пространственные представления, выражаемые языковыми средствами, отражают осознание человеком реального физического пространства, которое, наряду с временем, является важнейшим параметром материального мира, где осуществляется и физическое, и духовное, и социальное бытие человека. Пространственные отношения считаются базисом для развития темпоральных и обстоятельственных отношений вообще, а пространственные категории являются, тем самым, центральными для человеческого мышления. Пространственно-временные представления, вырабатываемые языковым сознанием, участвуют в конструировании в рамках каждой культуры своей особой модели мира. Такая формулировка проблемы актуализирует вопрос о соотношении универсального и идиоэтнического в пространственных системах языков различных генетических и типологических общностей. Успехи когнитивной лингвистики в XX веке и открытие целого ряда межъязыковых универсалий прогнозируют значительную близость пространственных функциональных систем в языках различного строя. В то же время исследования в этой области показывают большое разнообразие таких систем и подчеркивают избирательность, которую проявляют языки в кодировании тех или иных пространственных отношений грамматикализованными средствами (падежными и иными формами имен, служебными словами, пространственными предикатами и формируемыми ими конструкциями) и в специализации отдельных языковых подсистем на выражении определенного типа пространственных значений.

К данной проблематике лингвисты, этнографы, философы давно проявляют интерес. Вопросы пространственных отношений и средств их выражения описаны в различных аспектах: этнокультурном [Кляшторный 1975; Кононов 1978; Тощакова 1978; Дамдинов 1981; Топоров 1982; Ткачев 1984; Жуковская 1986; Иманалиева 1989; Серошевский 1993; Ли Тоан Тханг 1993; Геляева 2002; Урусбиева 2003; Маремшаова 2003; Джуртубаев 2005; Кучукова 2005], философском [Ардентов 1963; Язык и мышление 1967; Телия 1981; Ахундов 1982;

Мартынов 1982; Постовалова 1988; Серебренников 1988], типологическом [Lyons 1967, 1968; Anderson 1971; Алисова 1971; Кацнельсон 1972; Wierzbicka 1971; 1972; Степанов 1975, 1981; Clark 1978; Селиверстова 1982, 1983; Унаро-кова 1993], сравнительно-историческом [Tallqwist 1928; Василевич 1971; Сем 1971], сопоставительном [Исмаилов 1979; Есбаева 1979; Абдукадыров 1982; Бабанов 1985; Мулюкова 1985; Зейналова 1986; Кадыров 1989; Сагынбаев 1989], диахроническом [Васенькин 1989], синхронном — для русского языка [Кржижкова 1967; Арутюнова 1976; Засорина 1977; Всеволодова, Владимирский 1982; Арутюнова, Ширяев 1983; Туманова 1985; Радутная 1988; Ибрагимова 19 926- Абдуллина 1994; Федосеева 2004; ТФГ 1996] и для других языков [Крейнович 1960; Кучигашева 1960; Белимов 1970; Кибрик 1970; Жукова 1974; Перфильева 1974; Сорокина 1974, 1981; Ахмедова 1975; Bastuji 1976; Гунаев 1977; Шерер 1979; Закарян 1982; Джафаров 1990; Sjostrom 1990; Невская 1997].

Изучение средств репрезентации пространственных отношений особенно оживилось во второй половине XX века в связи с верификацией так называемой пространственной гипотезы Дж. Лайонза, который все типы отношений, выражаемых в языке, выводил из пространственных [Lyons 1967, 1968], а также в связи со становлением прагматики как отдельной лингвистической дисциплины и изучением проблем референции, временного и пространственного дейк-сиса в языках разных систем [Reichenbach 1947; Biihler 1965; Lyonz 1968, 1977; Leech 1969; Clark 1973; Бенвенист 1974; Апресян 1974, 1986; Fillmore 1975; Wiezbicka 1972; Here and There 1982; Падучева 1991, 1993, 1996].

Исследуемые отношения заслуживают внимания как по частотности употребления (пространственность входит в семантическую структуру многих типов предложений — бытийных, акциональных, статальных и т. п.), так и по функциональной значимости (охватывает как статические координаты предметов и их признаков, так и динамические характеристики, связанные с перемещением в пространстве). Лингвистами описаны существительные пространственной семантики (М.В. Всеволодова, Е.Ю. Владимирский), предложно-падежные конструкции с пространственным значением (Н.И. Астафьева, B.C.

Бондаренко, Т. П. Засухина, З.Д. Попова), глаголы, обозначающие местонахождение объекта и его перемещение (Е.Ю. Владимирский, B.JI. Ибрагимова, О.Н. Селиверстова).

В последнее время во всем мире идут целенаправленные исследования того, как язык структурирует пространство, особое внимание уделяется грамматике пространства, т. е. строевым средствам выражения пространственных отношений [Talmy 1983]. Сделана попытка построить типологию грамматических пространственных систем.

Активно развивающееся в последние годы функциональное направление в лингвистике предполагает исследование динамического аспекта языка, то есть изучение языка в действии. Данный подход требует новой интерпретации языковых явлений, поскольку дает возможность интегрировать единицы разных уровней языка и способствует наиболее адекватному и полному описанию материала во всём его многообразии. Также он позволяет полнее описать систему языка, установить связи между языковыми элементами и объективной действительностью, выявить условия их реализации. ^.

В настоящее время в функциональном плане описаны отдельные семантические категории — субъект, объект, орудийность, модальность, темпораль-ность и др. (А.В. Бондарко, М. В. Всеволодова, М.М. Текуев), языковые сферысинтаксис (Г.А. Золотова, Н. А. Слюсарева, И.Х. Ахматов), морфология (А.В. Бондарко, Н.А. Слюсарева). Однако указанные языковые категории и сферы не охватывают весь комплекс проблем.

Пространственность — одна из важнейших функционально-семантических категорий, в которой стыкуются событийные сферы реальной действительности, многообразие параметрических характеристик предметов, особенности ландшафта, своеобразно преломляющиеся в языке. Соотношение перечисленных пространственных параметров образует один из важных аспектов языковой картины мира.

В российском языкознании среди последних работ, посвященных категории пространства, можно отметить исследования проблем пространственного дейксиса в русском языке Ю. Д. Апресяном [1974, 1980, 1986] и Е. В. Падучевой [1991, 1993, 1996], а также описание поля пространственности членами группы А. В. Бондарко в рамках теории функциональной грамматики и А.А. Абдулли-ной [ТФГ 1996; Абдуллина 1994]. В тюркском языкознании пространственные системы описываются на материале турецкого [Bastuji 1976] и шорского [Невская 1996, 1997] языков, в сопоставительном плане — на материале казахского [Есбаева 1979; Иманалиева 1989], каракалпакского [Исмаилов 1979], киргизского [Сагынбаев 1989] языков.

В карачаево-балкарском языкознании пространственные отношения специально не рассматривались, а лишь затрагивались при исследовании других проблем.

Актуальность исследования обусловлена практическим отсутствием исследований, посвященных категории пространственности в карачаево-балкарском языке, и тем, что функциональный подход позволяет изучить пространственные отношения в новом ракурсе с учетом разноуровневых средств выражения данной категории, дифференцирующих различные сферы — событийную локализацию, соотносительную предметную локализацию, динамическую локализацию, связанную с перемещением объектов. Пространственность выступает как универсальный организующий центр речепроизводства. В любом высказывании, и шире — в тексте, фиксируется пространственная сущность мира. В карачаево-балкарском языкознании пространственные отношения специально не рассматривались, а лишь косвенно затрагивались при исследовании других проблем.

В тюркологии на сегодняшний день нет полного системного описания глаголов пространственной локализации как целостного лексико-семантического класса. Глаголы данного ряда активно участвуют в языковом выражении существующих в объективной действительности пространственных отношений. Поэтому проблема многоаспектного системного описания этой группы глаголов, системы локативных значений во всем ее объеме, задача выявления конечного списка структурно-семантических моделей простых предложений с данными глаголами и их дескрипции продолжают оставаться весьма актуальными и в карачаево-балкарском языке.

Объектом исследования является функционально-семантическая категория пространственности в карачаево-балкарском языке.

Предметом исследования является глагольная система карачаево-балкарского языкаво внимание берутся не только основные, но и переносные значения многозначных глаголов с облигаторной валентностью локатива, которые в предложении в результате управления пространственными падежами выступают предикатами пространственной локализациирассматриваются лексические, морфологические и синтаксические средства репрезентации категории пространственности в карачаево-балкарском языке.

Материал исследования. Работа построена на материале, извлеченном путем сплошной выборки из «Толкового словаря карачаево-балкарского языка» в 3-х томах (1996, 2002, 2005), «Карачаево-балкарско-русского словаря» (1989), а также из художественных произведений карачаевских и балкарских писателей, фольклора и изданий периодической печати. ч~.

Цель и задачи исследования

Целью данного исследования является поли-аспектное описание категории пространственности на материале: карачаево-балкарского языка.

В соответствии с намеченной целью в работе решаются следующие основные задачи:

— определение структуры поля пространственности с разграничением в нем функционально неоднородных сфер;

— характеристика в аспекте функциональности взаимодействия лексических и грамматических средств в сфере пространственности, рассмотрение функционально-семантического расслоения имен с пространственным значениемвыявление и описание грамматикализованных и лексических средств выражения пространственных отношений;

— выявление ЛСГ глаголов пространственной локализации в карачаево-балкарском языке и определение комплекса семантических признаков, существенных для данных глаголов;

— описание семантико-синтаксической организации, парадигматики и синтагматики локативных конструкций, установление конечного инвентаря их структурно-семантических моделей;

— выявление способов выражения пространственной локализации в карачаево-балкарском языке и семантических типов предикатов пространственной локализации на базе их системных и функциональных свойств;

— описание системных отношений и функционально-семантических и ва-лентностных особенностей предикатов пространственной локализации с учетом как прямых номинативных, так и производных лексико-семантических вариантов (JTCB), в том числе и переносных, фразеологически и синтаксически связанных значений глаголов рассматриваемого класса;

— определение той части семантической базы карачаево-балкарского языка на уровне синтаксиса, которая обнаруживается в семантической организации простых предложений с указанными предикатами.

Методологической и теоретической основой диссертации послужили труды ведущих отечественных и зарубежных исследователей в области теории языка, когнитивной лингвистики и тюркских языков.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней развивается многоаспектный подход к категории пространственности. В диссертации впервые систематизируются и описываются лексико-грамматические средства репрезентации данной категории в карачаево-балкарском языке в функционально-семантическом плане: рассматривается и подвергается анализу функционально-семантическое поле пространственностиустанавливается его иерархическая структура с учетом всех возможных связей и отношений между объектами, событиями и индивидом, что позволяет выделить функционально неоднородные сферы пространственности — событийную, предметную, субъектно-ориентированную.

В работе выявляется и широко описывается сложный комплекс средств выражения пространственных отношений: падежные формы, послелоги и после-ложные дескрипции, лексемы различного частеречного происхождения. Впервые в полном объеме выявлены и квалифицированы глаголы пространственной локализации в карачаево-балкарском языке, представляющие собой важное средство лексической репрезентации пространственной семантики в составе предложения.

В диссертации особое внимание уделяется структурно-семантическим особенностям локативных конструкций. Рассмотрена их парадигматика и синтагматика, а также пространственная актуализация. Перечисленные аспекты анализа, весьма важные для тюркского языкознания в целом, реализуются в работе с опорой на взаимодействие лексики и грамматики, функционально-семантическое описание элементов лексической системы языка.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она представляет собой полиаспектное описание поля пространственности с учетом разнообразных языковых средств номинативного и коммуникативного уровней карачаево-балкарского языка.

Изучение пространственных функциональных систем тюркских языков, в том числе карачаево-балкарского, имеет важное теоретическое и практическое значение. Вводимые в научный оборот данные по карачаево-балкарскому языку расширяют наши представления о характере структурирования пространства языком и обогащают имеющуюся источниковую базу по языковым системам средств выражения пространственных отношенийтем самым предлагается возможная модель описания пространственных отношений и средств их выражения в других языках и появляется возможность сопоставления полученных результатов для выработки подходов к типологии пространственных систем.

Практическая значимость работы определяется тем, что материалы исследования могут быть использованы в разработке лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров по функциональной грамматике. Результаты исследования найдут применение при написании учебно-методических работ и в практике преподавания карачаево-балкарского языка в школе и в вузе.

На защиту выносятся следующие положения:

1.В языковом плане категория пространственности раскрывает функциональный аспект взаимодействия лексики и грамматики, когда лексический материал дифференцируется по функциональной значимости в зависимости от широты и объема слов. Пространственность в своей основе представляет лексическую категорию, выражается в основном лексическими средствами и базируется на семантическом поле пространства. На синтаксическом уровне способы выражения пространственных отношений усложняются, образуя функционально-семантическое поле пространственности.

2. В поле пространственности выделяются функционально неоднородные сферы — событийная (обозначение места протекания события, ситуаций), событийно-динамическая (перемещение объектов), предметная (обозначение местонахождения предметов относительно какого-либо ориентира) и субъектно-ориентированная, обусловленная местонахождением говорящего. ' ^.

3.Пространственность играет важную роль в порождении высказывания. Изменение или конкретизация места является семантическим средством, с помощью которого говорящий осуществляет смену темы, то есть переход от одного события к другому. Вследствие этого пространственные лексемы участвуют в реализации ведущей категории текста — событийности.

4. При репрезентации пространственных отношений в карачаево-балкарском языке наблюдается бинарная оппозитивность ситуаций, ориентированных на статическую и динамическую локализацию. Эти ситуации передаются специализированными локативными конструкциями, семантико-синтаксическая организация которых предопределяется, как правило, предикатами пространственного характера. В частности, они способствуют появлению в структуре конструкций таких маркеров пространственных отношений, как пространственные падежные формы и послелоги, а также послеложно-падежные дескрипции.

5. Категория пространственности репрезентируется на всех уровнях языка в тесном взаимодействии друг с другом: лексическое выражение она находит в системе пространственных существительных, прилагательных, наречий, глаголовморфологическое — в падежных и послеложно-падежных формах именсинтаксическое — в конструкциях с глаголами определенных классов. Поведение лексических единиц в речевой коммуникации предопределено наличием разнообразных типов значений, заложенных в их семантике.

6. Глаголы пространственной локализации представляют собой важное средство лексической репрезентации пространственной семантики, являются структурным центром предложений с предикатами пространственной локализации и в значительной степени предопределяют их структуру, типы связи и т. д.- включают в свою семантику абстрактные синтагматические семы субъект-ности, пространственности, объектности, которые обусловливают их валентно-стные потенции, реализуемые в составе предложения. В них не только отражаются признаки наличия того или иного пространственного положения или его становления и очерчиваются пространственное нахождение предмета, становление нахождения, его изменения, — они способны обозначать позицию локализованного предмета и его местонахождение по отношению к другим предметам, а также к самому пространству. Лексико-семантическая классификация глагольной лексики и выявление наиболее полного набора по каждой ЛСГ дает возможность более квалифицированно интерпретировать значения слов в толковом словаре карачаево-балкарского языка.

7. В карачаево-балкарском языке выявлены двух-, трех-, четырехи пятиместные структурно-семантические модели простых предложений с предикатами пространственной локализации. В одноместных простых предложениях пространственная валентность данных глаголов не реализуется, что объясняется прежде всего особенностями их семантического содержания: 1) глаголы динамической пространственной локализации в абсолютном значении обозначают просто факт передвижения предмета, указывают на определенный вид движения без учета пространственной ориентации- 2) данные глаголы в абсолютном значении обозначают умение, способность субъекта к передвижению и т. п.

В рамках одного высказывания с поливалентным предикатом пространственной локализации в карачаево-балкарском языке теоретически могут быть представлены все семантические компоненты — обязательные, факультативные, коммуникативно обусловленные: субъект-каузатор, субъект, локативы, объект локализации, объект перемещения, путь/трасса движения, средство передвижения, время, цель, качество, причина движения, местонахождения. Однако в конструкциях подобного рода обязательными семантическими компонентами являются: субъект-каузатор, субъект, объект, локатив, локатив исходной точки, локатив конечной точки, путь/трасса движения, предикат пространственной локализации.

Методы исследования. Данное исследование проводилось в рамках функционально-семантического подхода с применением разнообразных методов лингвистического анализа, включая метод структурно-семантического моделиI рования.

Методом описания категории пространственности является метод поля (в концепции А.В. Бондарко) на основе фактов карачаево-балкарского языкав работе применяются сопоставительный, контекстуальный и компонентный приемы анализа, позволяющие выделить главные оппозиции, лежащие в основе поля пространственности, определить его структуру, ядерные и периферийные сферы. Методом идентификации и дифференциации выявлены семантические подгруппы лёксико-семантических групп (ЛСГ) глаголов пространственной локализации — глаголов движения, глаголов действия, глаголов состояния, глаголов зрительного и слухового восприятия и др. При этом в качестве основного используется компонентный анализ глаголов с двумя следующими основными принципами: 1) разложение значений на элементарные смыслы (семный анализ) — 2) описание сложных по структуре значений с помощью менее сложных (метод семантических множителей).

Апробация работы. Рукопись диссертации обсуждена на заседании филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского госуниверситета. Результаты исследования изложены на республиканских (Нальчик 1998; Уфа 2001), региональных (Карачаевск 1998, 2001, 2006; Нальчик 1998, 2002, 2004, 2007), всероссийских (Майкоп 2001; Елабуга 2006) и международных (Черкесск 1999; Пятигорск 1998, 2000, 2005, 2007; Махачкала 2000; Елабуга 2004; Майкоп 2005; Карачаевск 2007) конференциях.

Материалы диссертации используются при чтении спецкурса «Типология локативных конструкций в тюркских языках».

По теме диссертации опубликовано 40 работ, в том числе 1 монография, 3 учебных пособия для студентов, 6 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ (Ростов-на-Дону 2006; Краснодар 2005, 2006, 2007 (2) — Москва 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списков условных сокращений, источников языкового материала и цитируемой научной литературы.

Выводы.

Из вышеизложенного следует, что все типы пространственных значений, выражающихся в языке с помощью лексико-грамматических средств, можно разбить на две основные группы: а) первая — с общим значением направления действия-движения в пространстве, б) вторая — с общим значением местоположения или распространения действия-движения в определенной точке пространства.

Любое направленное действие-движение предполагает наличие трех точек в пространстве, одна из которых является движущейся, вторая — путь (место движения), третья — неподвижная. Последняя служит как бы ориентиром, к которому или от которого направляется движущийся предмет. Иначе говоря, значение направления предполагает исходный и конечный пункты движения. Выбор того или иного локативного конкретизатора при одном и том же глаголе в ряде случаев зависит от внеязыковой ситуации, от задач коммуникативного акта.

В карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, пространственные значения выражаются лексемами пространственной ориентации в конструкциях с глаголами бытия, с глаголами пространственного положения (глаголами местоположения или местонахождения), с глаголами движения и другими глаголами, входящими в лексико-семантическую группу глаголов пространственной локализации. Само значение глагола по существу может быть определено только в составе синтаксической конструкции, во взаимодействии глагола с его семантико-синтаксическим окружением. Наиболее характерной чертой глаголов динамической локализованное&tradeв пространстве и глаголов перемещения является способность сочетаться со словоформами, выражающими направление и место, и являющимися облигаторными компонентами предложения. Исследуемые глаголы обычно являются двух-, трехи четырехвалентными.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Категория пространственности всегда присутствует в речевом произведении, и любая ситуация действительности тем или иным образом локализована в пространстве и во времени.

Функционально-семантический подход к категории пространственности позволяет рассматривать ее как функционально-семантическое поле. В составе ФСП пространственности в работе выделяются три основных субполя: ситуа-тивности, топологии и эгоцентричности. Они достаточно автономны, имеют как содержательную специфику, так и специализированные средства выражения. Для пространственных элементов языка характерно комплексное выражение ситуативных, топологических и эгоцентрических значений (при доминировании одного из них), которые часто обусловливают друг друга.

Языковой базой пространственности в тюркских языках служат: 1) система предикатов пространственной локализации и образуемых ими конструкций- 2) система пространственных падежных форм и послеложных сочетаний- 3) система пространственных служебных имен- 4) наречные слова- 5) система местоименных дейктических слов и словоформ. В наибольшей степени способны выражать все три типа пространственных отношений предикаты пространственной локализации. Остальные средства специализируются на выражении того или иного типа пространственного отношения.

Основными ситуативными пространственными отношениями являются: статическое соотношение объекта локализации и опорного локумалокализация и динамические пространственные отношения — транслокация (перемещение объекта по некоторому локуму — трассе движения), установление пространственных отношений, прекращение пространственных отношений.

Ситуативный тип локативного отношения, заключенный в семантике предиката пространственной локализации, поддерживается семантическим типом локализатора. Отношения локализации в физическом пространстве требуют обозначения места предмета или действия в пространстве. Эта координата передается в тюркских языках местным падежом (в шорском, уйгурском языках также дательно-направительным падежом в специфическом статическом значении неопределенно-дистрибутивной локализации). Локализацию объекта в социальном пространстве собственника передает локализатор в притяжательной форме — посессор. Посессор выражается притяжательным падежом имени или местоимения.

При установлении пространственных отношений локализатор обозначает место, в которое помещается или которое занимает объект локализации. В тюркских языках это значение репрезентирует форма дательно-направительного падежа.

При прекращении пространственных отношений локализатор обозначает место, которое покидает или из которого изымается объект локализации. В тюркских языках это значение передается исходным падежом.

Отношения собственно транслокации — перемещения объекта по некоторому локуму — трассе движения — предполагают место, по которому совершается движение, — трассу движения. В карачаево-балкарском языке это значение передает форма винительного падежа. В некоторых тюркских языках — продольный падеж.

Транслокация часто выступает как синтез всех трех типов динамических отношений: собственно транслокации, исходной точки и конечной точки. Координата цели/финиша транс локации может «раздваиваться»: выделяется дополнительный компонент направления движения. Координата направления указывает более обширную область пространства, а координата финиша конкретизирует точку пространства, в которую направлено движение. Специализированными маркерами ситуативных отношений являются пространственные падежи и пространственные послелоги.

Центр локативной системы составляет статический предикат пространственной локализации тур в знач. «быть, находиться», обозначающий ситуацию экзистенции, местонахождения, наличия, базирующийся на локативных отношениях. Остальные предикаты пространственной локализации обозначают ситуации, для которых локативные отношения являются одним из аспектов их семантики.

Базовые локативные отношения (и содержащие их пропозиции), их конъюнкции между собой и с нелокативными пропозициями выражаются широким спектром локативных конструкций различной степени семантической и синтаксической сложности. Синтаксические локативные конструкции являются грамматикализованным ядром ситуативности.

На речевом уровне локативные конструкции репрезентируются локативными высказываниями, которые строятся по определенным образцам — минимальным структурным моделям простых предложений.

Система локативных простых предложений имеет сложную внутреннюю структуру. Прежде всего среди них можно выделить подсистемы статических и динамических простых предложений. Конструкции, передающие пропозицию местонахождения и пропозицию экзистенции представлены глагольными простыми предложениями. Порядок компонентов является моделеобразующим фактором (или же различает структурно-семантические варианты простых предложений).

В сфере динамических локативных простых предложений основной оппозицией является оппозиция простых предложений, содержащих позицию трассы и простых предложений, не имеющих этой позиции, которые распадаются на предложения установления пространственных отношений и предложения прекращения пространственных отношений.

В сфере топологических значений, наиболее последовательно кодируемых грамматикализованными средствами карачаево-балкарского языка, выделяется общая топология обозначенного локализатором пространства, обусловленная ситуативным типом локализатора: точка местонахождения, исходная точка локализации, конечная точка локализации, трасса движения. Топологические значения выражаются падежными формами, послелогами, наречиями. Среди падежных форм можно выделить интралокативные — местный и винительный падежи, обозначающие сопространственность объекта локализации и опорного локума, и экстралокативные — исходный и дательно-направительный в динамическом значении, обозначающие их несопространственность.

Топологические значения в той или иной степени присущи элементам всех пространственных подсистем: падежным и послеложно-падежным формам имен, пространственным предикатам, ряду эгоцентрических элементов. На их выражении специализируются пространственные служебные имена, являющиеся грамматическим ядром топологии в тюркских языках. Они дифференцируются между собой по следующим параметрам: ориентированные/не ориентированные относительно одной из осей опорного локума. Первые из них могут быть ориентированы относительно вертикальной/горизонтальной осей, контактные/неконтактные с опорным локумом, дифференцированные по степени удаленности от локума обозначенного ими пространства. Вторые подразделяются на ориентированные относительно внутренней части локума или пространства вне егосреди первых выделяются служебные имена, ориентированные/не ориентированные относительно центра локума. В плане их способности выражать общие топологические значения служебные имена по их функциональной нагруженности подразделяются на имена внешней ориентации и имена внутренней ориентации.

Субполе эгоцентрических значений включает в себя противопоставление дейктических значений ориентации на субъект говорения и субъект повествования. Эгоцентрические значения выражаются личными и указательными местоимениями, некоторыми пространственными наречиями и служебными именами.

В категории пространственности стыкуются событийные сферы реальной действительности и многообразие параметрических характеристик предметов, которые своеобразно преломляются в языке и образуют один из важнейших аспектов языковой картины мира. В языковом плане категория пространственности открывает функциональный аспект взаимодействия лексики и грамматики, когда лексический материал в зависимости от широты объема значения дифференцируется по функциональной значимости. Пространственность выражается в основном лексическими средствами и представляет собой категорию, основу которой составляет семантическое поле пространственности, обладающее сложной и своеобразной структурой. Семантическую доминанту поля образует многозначное слово жер — место, смысловая структура которого передает семантическую сетку пространственных отношений (местонахождение человека, предметов относительно друг друга, сферы деятельности человека, особенности ландшафта и т. д.). Дальнейшая конкретизация пространственных отношений осуществляется по трем основным направлениям — событийной, географической и параметрической характеристикам объекта.

В составе предложения увеличивается объем слов, которые выражают пространственную локализацию событий и объектов. Локативное значение получают слова с узким предметным значением, составляющие как бы второй слой пространственных отношений. Вследствие этого в синтаксическом аспекте можно говорить о функционально-семантической категории локальности, которая базируется на семантическом поле пространственности. Прослеживается тесная взаимосвязь между семантическими полями (номинативный уровень) и функционально-семантическими полями (коммуникативный уровень). Способы выражения функционально-семантических категорий в тексте усложняются, пространственная конкретизация может осуществляться также с помощью развернутого описания событий.

Категория пространственности характеризуется собственной иерархической организацией, для выявления которой существенную роль играет сфера проявления пространственных отношений, функционально-семантическое расслоение лексики, выражающей пространственность (пространственной и предметной), синтагматические параметры, которые дифференцируются с учетом событийности или предметности содержания.

Пространственные отношения проявляются в языке как многослойная категория, центральным содержанием которой является событийная локализо-ванность. Главный тип отношения в категории пространственности, ее функционально-семантическая доминанта — обозначение действия, протекания события в пределах какого-либо пространства. Роль пространственных конкретиза-торов событий выполняют существительные локативной семантики, имеющие широкое значение и способные в силу этого выступать как «вместилище» событий (названия жилищ, предприятий и учреждений, административных органов и единиц и т. д.). В выражении данного типа отношений участвуют также определенные лексико-семантические классы глаголов, наречия, прилагательные, слова категории состояния, ориентированные на передачу различных типов ситуаций (действия, движения субъекта, места нахождения объекта, восприятия субъекта, ситуация речевого общения и т. д.). Второй слой категории пространственности образует выражение динамических пространственных отношений, связанных с ситуацией движения, перемещения, в которых простран-ственность характеризует начальный, конечный пункт движения, трассу. Третий слой пространственных отношений связан с обозначением положения предметов относительно друг друга. При этом один предмет выступает в качестве ориентира, по соотносительности с которым определяется местонахождение другого предмета.

Значительная сфера поля пространственности имеет ярко выраженное антропоцентрическое, субъектное содержание, поскольку связано с восприятием лица. Позиция говорящего в ситуации речи наиболее последовательно проявляется в дейктических номинациях, употребление которых зависит от местонахождения конкретного лица.

Процесс номинации пространственных отношений связан с динамикой текстового события, изменение пространственности выступает в качестве фактора, осуществляющего развертывание текста. В дискурсе различные способы реализации пространственных отношений выявляются во всем их многообразии и взаимосвязях.

Пространственно-временные координаты присущи всякой материи, локативные отношения можно усмотреть практически во всех типах ситуаций, поэтому практически любые предикаты могут сочетаться с локализатором места. В языковом представлении пространственных отношений в карачаево-балкарском языке существенную роль играют глаголы разных ЛСГ. В работе во внимание берутся все локативные значения глагольной системы карачаево-балкарского языка. На периферийных участках ЛСГ глаголов происходит дифференциация единиц, осуществляемая на основе соответствующих абстрактных семантических категорий. Периферийные единицы ЛСГ конкретизируют в своей семантике абстрактные семантические категории, которые представляют собой отражение определенных аспектов внеязыковой действительности и содержатся в чистом виде в значениях ядерных единиц группы.

Предложения с предикатами пространственной локализации выражают существующие в объективной действительности пространственные отношения. Через сознание и практику структура языка в конечном счете отражает структуру бытия. Сознание отражает действительность, а язык обозначает ее и выражает в мысли.

В карачаево-балкарском языке в локативных конструкциях в позиции предикатов пространственной локализации выступают глаголы статической и динамической пространственной локализации — экзистенциальные глаголы, глаголы пространственного положения, глаголы движения и перемещения, глаголы со значением появления и исчезновения, глаголы со значением размещения, глаголы со значением приобретения, глаголы зрительного и слухового восприятия и др. Выбор того или иного пространственного обстоятельства при одном и том же глаголе в ряде случаев зависит от внеязыковой ситуации, от задач коммуникативного акта.

В работе выявлены и описаны модели простых предложений с предикатами пространственной локализации, выраженными глаголами пространственной локализации и глаголами разных ЛСГ. В карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, пространственные значения выражаются лексемами пространственной ориентации в конструкциях с глаголами бытия, пространственного положения, движения, действия, зрительного и слухового восприятия и другими, участвующими в силу своей многозначности и метафорического употребления в репрезентации пространственных отношений, и входящими в лексико-семантическую группу глаголов пространственной локализации. Подавляющее большинство глаголов в карачаево-балкарском языке поливалентные, принадлежат к глубинной лексике и отличаются большой частотностью употребления. Их семантическая, функциональная и когнитивная нагрузки очень велики.

Фактологический материал показывает, насколько ЛСГ глаголов пересекаются, переплетаются друг с другом, что дает возможность одному и тому же глаголу быть конституентом целого ряда полей и подполей. Именно через посредство дополнительных семантических признаков чаще всего происходит контактирование различных ЛСГ, обеспечивающее непрерывность семантического пространства словаря.

ЛСГ глаголов пространственной локализации включает переходные и непереходные глаголы с общим значением нахождения предмета в пространстве. Различные оттенки этого значения рассматриваемые глаголы реализуют при наличии распространителей со значением: а) пространства, в пределах которого совершается перемещениеб) исходной, промежуточной или конечной точки перемещенияв) объекта локализацииг) объекта перемещения при каузативных глаголах перемещенияд) среды перемещения. Набор названных распространителей представляет собой полную схему семантической валентности данных глаголов.

Существование, движение невозможно представить вне локализации в пространстве. Присутствие в семантике глаголов параметра направления требует их облигаторной сочетаемости с конструкциями, репрезентирующими пространственно-директивные отношения. Обязательный характер адвербиальной валентности обусловлен своеобразным содержанием семантических компонентов в структуре лексических значений глаголов пространственной локализации, являющихся важнейшим средством языковой экспликации объективно существующих локативных отношений, характеризующихся регулярным изменением положения в пространстве.

Именно в предложении, при определенном лексическом наполнении, проявляются лексико-семантические свойства глагола. Существуют закономерные соотношения между лексико-семантическими признаками глаголов и се-мантико-синтаксической структурой предложений. Само значение глагола по существу может быть определено только в составе синтаксической конструкции, во взаимодействии глагола с его семантико-синтаксическим окружением. Предикаты формируют синтаксические локативные конструкции, которые интегрируют все остальные языковые единицы пространственной семантики. В зависимости от того, со сколькими зависимыми семантическими компонентами может сочетаться предикат, последний может быть одноместным, двухместным, трехместным, четырехместным и т. д. Это зависит от актуализации того или иного значения самой глагольной основы. Предикат является основой, которая формирует структуру предложения. Работа построена на основе концепции, согласно которой под структурной схемой предложения понимается его номинативный минимум, учитывающий одновременно как грамматическую, так и информативную достаточность соответствующих построений. Предложение исследуется в единстве структурной и семантической организации.

В карачаево-балкарском языке выявлены двух-, трех-, четырехи пятиместные структурно-семантические модели простых предложений с предикатами пространственной локализации, выраженными глаголами разных ЛСГ. В одноместных простых предложениях пространственная валентность данных глаголов не реализуется. Это объясняется прежде всего особенностями их семантического содержания: 1) глаголы динамической прстранственной локализацииглаголы движения и глаголы перемещения — в абсолютном значении обозначают просто факт передвижения предмета, указывает на определенный вид движения без учета пространственной ориентации- 2) данные глаголы в абсолютном значении обозначают умение, способность субъекта к передвижению- 3) глагол движения обозначают свойство предмета- 4) глагол движения обозначает непроизвольное движение субъекта, которое не зависит от него.

Наиболее характерной чертой глаголов пространственной локализации является способность сочетаться с формами, выражающими направление и место. Локативные распространители задаются формулой семантической валентности глагола и являются специфичными для них. Локативные распространители — это локатив, локатив исходной точки, локатив конечной точки, путь/трасса движения. Распространители с временным, образным, качественным, количественным, причинным и т. п. значениями нельзя считать обязательными или факультативными для данных глаголов, т.к. они не задаются «формулой семантической валентности» глагола, а обусловлены коммуникативной необходимостью.

Двухместные структурно-семантические модели простых предложений с предикатами пространственной локализации строятся по схемам: С1-С3-Г, CiС. ны4-Г, С1-С5-Г, Ci — Сб-Г. Локативные распространители выражаются формами пространственных падежей, послеложно-падежными сочетаниями, наречиями. Позицию субъекта — носителя предикативного признака — в предложениях с предикатами пространственной локализации занимают: 1) слова, обозначающие живые существа, способные к перемещению в пространстве (имена людей, названия животных, птиц, пресмыкающихся, насекомых) — 2) слова, обозначающие предметы и явления природы, способные к движению (средства передвижения, река, вода, ветер, поток). Позицию активного субъекта в рассматриваемых предложениях не могут занимать названия объектов природы, точек пространства, предметов, прочно стоящих на земле. Данная группа существительных обычно употребляется в позиции локативных компонентов.

При рассмотрении двухместных структурно-семантических моделей простых предложений выявлены следующие семантические разновидности предикатов пространственной локализации: П приближения к точке пространства, П удаления из точки пространства, П движения наружу из точки пространства, П движения внутрь пространственного ориентира, П сидячей пространственной локализации, П горизонтальной пространственной локализации, П вертикальной пространственной локализации, П висячей пространственной локализации,.

П пространственной локализации с опорой на поверхность и др., а таюке — соответствующие типы семантического субъекта.

Локальные распространители при предикатах пространственной локализации и объект локализации при предикатах каузированной пространственной локализации — обязательные компоненты семантической структуры двухместных простых предложений.

Трехместные модели простых предложений с предикатами пространственной локализации строятся по структурным схемам СгСб-Сз-Г, СгСНЫ4-Сз-Г, С1-С3-С5-Г, С1-С.НЫ4-С5-Г, С,-С."ы4-С6-Г. В предложениях, где позицию предиката занимают непереходные глаголы направленного независимого движения, содержится указание на исходную и конечную точки движения активного субъекта. При предикатах статической пространственной локализации — объект локализации. Среди объектов выделяются события и предметы. В предложениях, где позицию предиката занимают каузативные глаголы пространственной локализации, содержится указание на субъекта-каузатора, объекта каузированной локализации и какую-либо точку перемещения (исходную или конечную).

Позиция прямого объекта со значением перемещаемого предмета при каузативных глаголах пространственной локализации остается обязательной и постоянной. Прямой объект выражается конкретным существительным, обозначающим живые существа, предметы, механизмы.

В трехместных ССМ простых предложений выявлены следующие семантические разновидности предикатов пространственной локализации: П каузи-рованного перемещения в пространстве, П каузированного перемещения вверх в локуме, П удаления из точки пространства, П смены местонахождения, П прибытия в точку пространства, П движения вниз по твердой поверхности, П движения снизу вверх в пространстве, П движения наружу из точки пространства и др., а также — соответствующие типы семантического субъекта.

Четырехместные ССМ предложений с предикатами пространственной локализации строятся на основе каузативных глаголов пространственной локализации по схеме С1-С.Ны4-Сб-Сз-Г и состоят из следующих семантических компонентов: субъекта-каузатора, субъекта, объекта каузированной локализации, локатива исходной точки и локатива конечной точки. Данными конструкциями выражается каузированное перемещение объекта субъектом-каузатором. Кау-зированное перемещение характеризуется с точки зрения самостоятельности/несамостоятельности локализации объекта, одновременности/неодновременности перемещения объекта и субъекта-каузатора, при физическом контакте/без физического контакта субъекта-каузатора и каузируемого объекта, перемещение объекта в препозиции или постпозиции субъекта-каузатора, перемещение объекта субъектом-каузатором по твердой поверхности, перемещение объекта по воздуху с приданием ему начальной скорости движения и т. п.

Четырехместные каузативные глаголы пространственной локализации в понудительном залоге в позиции предиката участвуют в построении пятиместных ССМ простых предложений с предикатами каузированной локализации по схеме СрСз — С. ны4-Сб — Сз-Г. В позиции субъекта-каузатора обычно употребляются существительные, обозначающие человека, — существа, владеющего речью. Предложения с предикатами, выраженными глаголами пространственной локализации в понудительном залоге, выражают такое действие, которое обязательно осуществится. И непереходные, и переходные глаголы в понудительном залоге прибавляют валентность на одну единицу. При двойном понудительном залоге возможны шестиместные конструкции.

В рамках одного высказывания с предикатом пространственной локализации в карачаево-балкарском языке теоретически могут быть представлены все семантические компоненты — обязательные, факультативные, коммуникативно обусловленные: субъект-каузатор, субъект, локативы, объект локализации, объект перемещения, трасса движения, средство передвижения, время, цель, качество, причина движения, местонахождения, но такие конструкции громоздки, их образование зачастую происходит искусственно, и потому они редко употребляются в устной речи и почти не встречаются в языке художественной литературы.

В предложениях с предикатами пространственной локализации обязательными семантическими компонентами являются: субъект-каузатор, субъект, объект, локатив, локатив ИТ, локатив КТ, путь/трасса движения, предикат пространственной локализации. Локативный компонент — показатель места — облига-торный компонент данных предикатов. В языке число структурных моделей гораздо меньше числа семантических структур. Структурная модель предложения описывается в терминах частей речи. В знаменателе расчлененно записываются компоненты семантической структуры предложения. Затем следует анализ взаимодействия единиц обоих планов. В общей семантике предложения выражается смысловое содержание предложения целостно.

Таким образом, функционально-семантическое поле пространственности в карачаево-балкарском языке при выражении пространственных отношений охватывает разноуровневые взаимодействующие средства языка и представляет собой языковую интерпретацию мыслительной категории пространства, обладающей объединенной системой значений. В категории пространственной локализации стыкуются событийные сферы реальной действительности и многообразие параметрических характеристик предметов, которые своеобразно преломляются в языке и образуют один из важнейших аспектов языковой картины мира.

Условные сокращения балк. — балкаризм букв. — буквально взаимн.-совм. — взаимно-совместный залог в знач. — в зачении возвр. — возвратный залог и др. — и другие.

И Т.д. — и так далее и т. п. — и тому подобное карач. — карачаизм кто-л. — кто-либо понуд. — понудительный залог поел. — пословица разг. — разговорное слово см. — смотри ср. — сравни страд. — страдательный залог т. е. — то есть.

Ф. — фольклор что-л. — что-либо.

Источники иллюстративного материала.

А. Къ. — А. Къобанов. Кюн таякъла: Повесть. — Черкесск, 1972. — 264 с.

А.Т. — А. Теппеев. Гуппур Геуюзню кёпюрю. — Нальчик: Эльбрус, 1978. — 174 с.

А.Узд. — А. Узденов. Насыпны сатып алмайдыла: Повесть. — Нальчик: Эльбрус, 1974. — 239 с.

Б.Г. — Б. Гуртуев. Жангы талисман: Роман. — Нальчик: Эльбрус, 1970. — 448 с.

Б.Гул. — Б. Гуляев. Акъ атны хапары: Повести и рассказы. — Нальчик: Эльбрус, 1993. — 248 с.

Б.М. — М. Батчаев.Элчилерим. — Черкесск, 1972.

Б.Х. — X. Байрамукова. Мёлек: Роман. — Черкесск, 1981.

А. — Ё-ртенланы А. Сайламалары. — Черкесск, 1959.

Ж.З. — Ж.Залиханов. Ж. З. Тау къушла: Роман. — Нальчик, 1962. — 395 с.

Ж. Тек. — Ж. Текуев. Дангыл тюз: Повести и рассказы. — Нальчик: Эльбрус, 1993. — 208 с.

Ж. Ток. — Ж. Токумаев. Сайламала: Избранное. — Нальчик: Эльбрус, 1995. — 608 с.

3. — газ. «Заман».

З.Т. — 3. Толгуров. Кёк гелеу: Роман. — Нальчик: Эльбрус, 1993. — 392 с.

И.А. — И. Ахматов. Боранда: Рассказы. — Нальчик, 1966. — 76 с.

И.Г. — И. Гадиев.Сайламала. — Нальчик: Эльбрус, 1994. — 694 с.

И.К. — И. Каракетов. Сайламалары. — Черкесск, 1960.

К. жол. — газ. «Коммунизмге жол».

К.О. — К. Отаров. Сайламала. — Нальчик: Эльбрус, 1997. — 632 с.

Къ.Къ. — Къули Къайсын. Ахшам: Стихи. — Нальчик: Эльбрус, 1975. — 323 с.

Къ.Н. — Къагьыйланы Н. Тейри жарыкъ: Роман. — Черкесск, 1988.

Л.б. — газ. «Ленинни байрагъы».

МПА — Малкъар поэзияны антологиясы. — Нальчик: Эльбрус, 1993. — 348 с.

М.Т. — журн. «Минги — Тау».

М.Ш. — М. Шаваева. Мурат: Роман. — Нальчик, 1964. — 218 с.

Н. — журн. «Нюр».

Н.О. Н. Островский. Къурч кьалай къатханды.

О. Бал. — О. Балаев. Басняла. — Нальчик, 1962. — 37 с.

С.Т. — С. Теппеев. Ё-рюзмекни жашлары.- Нальчик: Эльбрус, 1968.

O.X. — О. Хубиев. Аманат: Роман. — Черкесск, 1990. — 400 с.

С. — «Сюрпон»: Сборник рассказов и повестей. — Нальчик: Эльбрус, 1994. — 424 с.

С.о. — «Сууугъан от жагьа»: Сборник рассказов. — Нальчик: Эльбрус, 1994. — 360 с.

С. Ш. — С. Шахмурзаев. Таулуну календары: Стихи. — Нальчик: Эльбрус, 1986. — 80 с.

ТСКБЯ — Толковый словарь карачаево-балкарского языка (в 3-х томах). — Н., 1996, 2002, 2005.

X.A. — X. Аппаев. — Къара кюбюр: Роман. — Черкесск, 1986. — 328 с.

X.K. — X. Кациев. Сайламала: Избранное. — Нальчик: Эльбрус 1976. — 560 с.

X.IH. — X. Шаваев. Бир жашауну минг бети: Роман. — Нальчик: Эльбрус, 1985. — 352 с.

Ш. — альманах «Шуёхлукъ».

Э.Г. — Э. Гуртуев. Сабыр ушакъ: Повести и рассказы. — Нальчик: Эльбрус, 1985. — 352 с.

А.У. — А. У. Урусова. Айсанат. Роман. 2-ая книга. — Ставропольское книжное изд-во, Карачаево-Черкесское отделение, 1987. — 272 с.