Настоящее исследование представляет собой прагмастилистическую интерпретацию русской оды XVIII века с акцентом на коммуникативно и стилистически значимых аспектах структуры текста в их единстве и обусловленности сферами общения, целями и условиями коммуникации, выбором тем, мотивов и предметов речи, социально ориентированной дистанцией между коммуникантами, образами коммуникантов и традиционными для оды средствами их языкового воплощения.
Теоретическая база исследования разработана на основе современного лингвистического жанроведения (М. М. Бахтин, Т. В. Шмелева, М. Ю. Федосюк, В. В. Дементьев, Н. В. Орлова, Е. Н. Рудозуб, В. А. Салимовский и др.) и коммуникативного подхода к тексту, суть которого, по Г. В. Колшанскому, заключается в следующем: текст должен рассматриваться в «деятельностном, процессуальном плане», поскольку «коммуникация представляет собой одну из форм человеческой деятельности и как таковая неразрывно связана с психологическими, социальными и культурными детерминантами человеческого поведения» (Колшанский, 1984. С. 123).
Современные риторические и прагмастилистические концепции позволяют отнести одическое произведение с характерной для него внетекстовой коммуникативной ситуацией к особому виду дискурса*, предполагавшего — при публичном авторском исполнении оды в присутствии главных ее адресатов («монархинь» и других представителей элиты) при императорском дворе — соблюдение определенного этикетного ритуала, своего рода сценария речевого поведения коммуникантов, которому должны были Дискурс — связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторамитекст, взятый в событийном аспектеречь, рассматриваемая как целенаправленное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах) (ЛЭС, 1990. С. 136−137). соответствовать все приемы и средства воплощения коммуникативно-риторических намерений одописца. Дискурсивно-риторические и прагматические особенности одического текста лишь отмечены, но не описаны, не исследованы специально в традиционной стилистике и литературоведческом жанроведении. Между тем есть основания квалифицировать их как самые существенные жанрои стилеобразующие факторы одотекста.
В качестве предпосылок диссертационной работы проанализированы факты и примеры из истории изучения оды в отечественной литературе, стилистике, классической риторике. Известно, что традиционно русская ода интерпретируется прежде всего как «самый высокий род стихотворения» (В.К. Тредиаковскийсм. также исследования К. А. Афанасьевой, Д. Д. Благого, Г. А. Гуковского, Г. Н. Моисеевой, И. З. Сермана и других), отсюда преимущественное внимание исследователей к чертам высокого, «витиеватого» слога, обязательного для жанра, наследующего эти черты от античной панегирической традиции. В историографии оды и других произведений высокого стиля литературы XVIII века отмечены также некоторые внетекстовые детерминанты жанра — его историзм, связь содержания с актуальными общественно-государственными событиями и проблемами, публичная демонстрация, пафосное, эмоциональное исполнение.
Вместе с тем ни в литературоведении, ни в истории русского литературного языка, ни в стилистике текста ода не получила целостной интерпретации как сложный и синкретичный речевой жанр, в формировании которого значимо участие множества факторов внеи внутритекстовых в их взаимодействии: типа коммуникативной ситуации, предназначения текста, его диктумно-тематической основы, статусной характеристики коммуникантов, композиционной структуры с характерными для нее субжанрами и соответствующими языковыми средствами воплощения общих и частных авторских интенций и ролей (ипостасей) адресанта и адресата.
Таким образом, актуальность диссертационного исследования может быть мотивирована задачей целостного прагмастилистического изучения одического произведения как особого речевого жанра, необходимостью адекватного определения его специфики в аспекте главных факторов жанрои стилеобразования, чему в современной русистике способствует и благоприятствует интенсивная разработка относительно новых подходов к интерпретации любого текста на базе теорий дискурса и речевых жанров.
Как объект настоящего диссертационного исследования русская одаэто, следовательно, особый речевой жанр, которому соответствует определенный тип коммуникативной ситуации. Для понимания того типа коммуникации, который воплощен в оде, принципиально важным является рассмотрение ее канонических и неканонических речевых характеристик (по Дж. Лайонзу, Е. В. Падучевой). Публичная репрезентация, присутствие автора и адресата в едином времени и пространстве — при официальном торжественном исполнении оды, ее философско-назидательные авторские интенциональные установки, рассчитанные на непосредственное ситуативное воздействие на реципиентов, позволяют отнести оду к жанрам канонических речевых ситуаций. В то же время, будучи литературным произведением, созданным заранее, ода может быть квалифицирована как произведение, способное полноценно функционировать в неканонической речевой ситуации, так как она допускает чисто литературное бытие и, следовательно, восприятие ее каким бы то ни было читателем-адресатом в любом времени и пространстве. Именно синтез канонических и неканонических речевых признаков характеризует одический жанр как особую разновидность дискурсивной практики*, совмещающей черты литературной подготовленности и исполнительской спонтанности, т. е. Под дискурсивной практикой в работе понимаем взаимные деяния коммуникантов, детерминированные их социальным статусом, ролями в заданном культурно-ритуальном контексте, реальном времени и пространстве. публичной ораторской игры с целью овладеть вниманием элитарного адресата, в диалоге с которым и происходит первичное предъявление оды публике.
Предмет диссертационного исследования — прагмастилистическая сущность одического жанра, проявляющаяся в комплексе внетекстовых и внутритекстовых жанрообразующих параметров одического высказывания в целом и его отдельных субжанров и воплощающихся в соответствующих этим параметрам стилистических средствах и приемах.
К жанрообразующими параметрам, как отмечено выше, относятся типичные элементы коммуникативного фона одотекста, «оказывающие влияние на форму, применение и значение текста через свое воздействие на участников акта языковой коммуникации» (Гайда, 1999. С. 106), благодаря созданию перлокутивного эффекта. Конкретно состав жанрообразующих составляющих определяется в соответствии с современными жанроведческими теориями: 1. «Коммуникативная цель» (А. Вежбицка, Т.В. Шмелева) или «коммуникативный замысел» (В .В. Дементьев) как первостепенная элементарная составляющая, поскольку именно замыслы «задают набор частных „коммуникативных интенций“» (Дементьев, 1997. С. 23), а отдельная интенция и (или) их совокупность формирует жанр.
2.Образ автора (Т.В. Шмелева) — адресанта (В.К. Долинин) — отправителя (А. Вежбицка, С. Гайда) — субъекта речи.
3.Образ адресата (В.К. Долинин, Т.В. Шмелева) — получателя (А. Вежбицка, С. Гайда) — объекта речи.
4.Тип диктумного (событийного) содержания, включающий тему и предмет речи.
5.Условия коммуникации (ближайшей КС и социокультурной КС).
6.Характеристика «языкового воплощения» предмета речи (Т.В. Шмелева).
Все жанрообразующие параметры как коммуникативно обусловленные характеристики речевого текста являются, по сути, структурно-инициирующими факторами в построении высказывания, поэтому приобретают статус стилеобразующих средств и являются экстралингвистическими аспектами высказывания с определенным стилистическим значением. Доминирующими стилеобразующими средствами согласно традиционной концепции высокого одического слога следует считать риторические тропы и риторические фигуры.
В свете современных дискурсивных теорий риторические тропы — это «риторические средства, имеющие в своей основе когнитивные процессы по переработке, получению и хранению информации», а риторические фигурыкак «риторические средства, ориентированные на дискурс и обеспечивающие актуализацию коммуникативного контакта и воздействия на коммуникантов» (см. подробно об этом: Основы общей риторики, 2000. С. 73). Характеристики тропов, к которым апеллирует данное исследование (метафора, гипербола, перифраза и ее разновидность антономазия, эпитет, олицетворение, антитеза), соответствуют общепринятым определениям (см. об этом: А. К. Михальская, Т. Г. Хазагеров, JI. С. Ширина).
Изложенная проблематика и ее историко-стилистические аспекты предопределяют следующую постановку цели исследования: выявить и описать прагмастилистическую специфику, в частности жанрообразующие (прагмаи стилеобразующие) параметры, текстов одического жанра XVIII века и входящих в него субжанров.
Для достижения поставленной цели предполагается решить несколько задач:
1. Описать высокий жанр оды в диахроническом аспекте, обозначив его истоки и становление в общекультурной ситуации России и Западной Европы эпохи классицизма на имеющихся исследований по историографии оды.
2. На основе традиционных, известных в литературоведении, риторике, исторической стилистике жанровых характеристик и определений оды, а также учитывая основные идеи и положения современного жанроведения, разработать прагмастилистическую интерпретацию жанра оды, а именно: а) описать общие прагмастилистические черты (признаки) одического высказывания согласно принятой жанроведческой концепцииб) выделить субжанры, характерные для оды, и осуществить их прагмастилистическое описание, в частности проанализировать такие прагматически значимые параметры, как авторские интенции, тип коммуникативной ситуации, конкретная тематико-смысловая заданность, характер адресованности, отношения между коммуникантамив) выявить и объяснить индивидуально-авторский выбор и композиционную обработку субжанров поэтами-одописцами XVIII века в соотнесении с общей прагмастилистической спецификой одического высказывания.
Научная новизна избранного и реализованного в диссертации подхода заключается в полноте привлечения к исследованию экстралингвистических (коммуникативно-функциональных) и собственно стилистических аспектов текста, объясняющих как общие черты всех од и «одоподобных» произведений, так и некоторые индивидуально-авторские особенности текстов. Новым представляется рассмотрение русской оды XVIII века как разновидности дискурсивной практики и характерных для нее прагматически значимых параметров: социокультурного контекста (или фона), условий и норм осуществления коммуникации (каноничности-неканоничности речевой ситуации), интенциональных установок, диктумного содержания (с учетом тем и мотивов общения), субъектно-адресатной структуры (образов-ипостасей одописцев и адресатов). Одический жанр впервые квалифицирован как комплексный речевой жанр, гипержанр, а жанры его частей как субжанрывыявлена и охарактеризована субжанровая композиция отдельных одотекстов, детерминированная субжанровыми интенциями, темами, стилистическим своеобразиемтипизировано многообразие субжанровых форм и репрезентированы конкретные образцы их координирования в составе определенных одоструктур согласно индивидуально-авторским предпочтениям.
Цель и задачи исследования
выбор аспектов, проблематика оды требуют специального обсуждения базовых положений современной прагмастилистики.
Прагмастилистика (или прагматическая стилистика), на базе которой, как отмечено выше, осуществляется наше исследование, — относительно новая отрасль лингвистических исследований, являющаяся одним из разделов функциональной стилистики, которая соединяет методологию традиционной стилистики, стилистики текста, индивидуальной стилистики и современную теорию дискурса. Своим формированием прагмастилистика обязана двум лингвистическим школам и соответствует их понятийным системам: функциональной стилистике и прагматике.
Еще с 20−30 годов в отечественном и зарубежном языкознании проблема многообразия форм и видов речевого общения стала главным объектом исследования функциональной стилистики — методологического направления, основы которого заложены членами Пражского лингвистического кружка (В. Матезиусом, Н. С. Трубецким, P.O. Якобсоном, С.О. Карцевским), а также М. М. Бахтиным, В. В. Виноградовым, Г. О. Винокуром. Так, М. М. Бахтин вводит термин «речевой жанр» (в дальнейшем — РЖ) как обозначение речевой единицы, разрабатывает концепцию РЖ, а главное, пытается представить прагмастилистическое понимание жанра в отличие от литературоведческого и тем самым формулирует исходные принципы прагмастилистического жанроведения.
Изучением функционирования языковых знаков в речи и проблемами речевой деятельности занимается прагматика, особый раздел семиотики, «посвященный источнику, использованию и влиянию знаков» (Ч. Моррис). В качестве отрасли лингвистических исследований в зарубежном языкознании она формируется в 60-нач.70 годов XX века под влиянием логико-философских теорий речевых актов Дж. Остина, Дж. Р. Сёрля, 3. Вендлера, прагматических теорий значения П. Грайса и прагматической теории референции П. Ф. Стросона. Прагматика в современном понимании — это «контекстуальная модель языка в действии» (Баранов, 1997. С. 4), отражающая «отношение знаков к их пользователям, прежде всего — к говорящему» (Падучева, 1996. С.
221), а значит, охватывающая «коммуникативно-деятельностные потребности личности, движущие ею мотивы, установки, цели, и связанные с конкретными речевыми актами интенциональности: желания, симпатии, антипатии, сомнения, разочарования.» (Караулов, 1987. С. 87). Поэтому прагматика исходит из условий общения, т. е. в большей степени, чем традиционная стилистика, экстралингвистична.
Причины возникновения прагмастилистики объективны и мотивированы непосредственным соприкосновением стилистики и прагматики, поскольку «типовые сферы общения, обслуживаемые функциональными стилями, обусловливают их прагматическую заданность» (Майданова, Соболева, 1997. С. 15).
Согласно теории РЖ М. М. Бахтина в рамках современной прагмастилистики в последние полтора десятилетия формируется область исследований — жанроведение (М.Н. Кожина, В. Е. Гольдин, К.Ф. Седов) / речееедение (О.Б. Сиротинина, Т.В. Шмелева) / жанроцентризм (В.В. Дементьев) / генология (С. Гайда, А. Вежбицка) как «наука о разновидностях текстов» (Гайда, 1999. С. 104). Основным объектом исследования становится РЖ (или речевое высказывание) / жанр текста (С. Гайда), определяющий задачи и характер данной области. По мнению В. Е. Гольдина, цель современного жанроведения — «стремление осознать, какие именно явления именуют сегодня РЖ» (Гольдин, 1997. С. 23). Таким образом, первостепенная задача исследователей заключается в освоении природы, сущности дискурсивной единицыречевого жанра.
Спецификой концепции современного жанроведения является рассмотрение понятия РЖ не как простейшего речевого действия, которое может быть реализовано в одном элементарном высказывании, а как комплекса речевых актов, объединенных одной макроинтенцией, в определенном текстовом пространстве (А.Г. Баранов, А. Вежбицка, С. Гайда, К. А. Долинин, О. Б. Сиротинина, М. Ю. Федосюк, Т.В. Шмелева). Таково мнение О.Б.
Сиротининой, считающей, что «в отличие от речевого акта речевой жанр может быть выражен рядом предложений, т. е. рядом речевых актов» (Сиротинина, 1999. С. 27). Этой точки зрения придерживается и А. Вежбицка: «. .Живая речь слагается из „актов“, структура которых детерминирована непосредственно их прагматической функцией.» (Вежбицка, 1997. С. 99). К. А. Долинин конкретно связывает понятие РЖ «с текстами (применительно к монологическому общению) или с такими отрезками диалога, которым присуща тематическая и/или логико-прагматическая завершенность» (Долинин, 1999. С. 8).
Другой важной характеристикой понятия РЖ правомерно считать реальное, социально-историческое и культурно обусловленное его происхождение, поскольку он «сложился не в лингвистических теориях, а в реальном восприятии бытового общения, прежде всего с точки зрения получателя речи» (Сиротинина, 1999. С. 27).
Действительно, речевой жанр — «не продукт отвлеченного теоретизирования лингвистов, а реально присущие речевой компетенции носителей языка образцы (модели) говорения и письма» (Долинин, 1999. С. 8). Более того, по мнению С. Гайды, жанр высказывания — это не просто «образец организации текста», а, в первую очередь, «культурнои исторически оформленный, общественно конвенционализированный способ языковой коммуникации» (Гайда, 1999. С. 104).
Понимание РЖ как «образца» коррелирует с актуальными с середины 70-х годов в когнитивной психологии и теоретической лингвистике понятиями фрейма по Минскому, сценария по Шенку и Абельсону, схемы по Чейфу, ситуационной модели по Ван Дейку, которое получает следующую обобщающую интерпретацию: «.фрагмент знания о мире, организованный вокруг некоего понятия или типовой для данного социума ситуации и содержащий связанную с ними основную, типическую или потенциально возможную информацию, включающую сведения об обычном порядке протекания ситуации» (Долинин, 1999. С. 9). Каждый РЖ, следовательно, и включает один или несколько фреймов в качестве своей денотативной (экстралингвистической) основы.
Актуализация жанровых образцов формирует жанровые каноны, писаные и неписаные правила построения дискурсов в стереотипных коммуникативных ситуациях. Жанровые каноны, по сути, и есть коммуникативные сценарии, предусматривающие типовые способы осуществления, оформления и обычный порядок речевых событий. Поэтому «знание жанровых канонов. обеспечивает идентификацию жанра получателем» (Долинин, 1999. С. 10) как своеобразный ориентир в предстоящем речевом событии, определяющий адекватную его реакцию. В таком контексте РЖ — это «горизонт ожидания для слушающих и модель построения для говорящих» (Гайда, 1986. С. 24), а жанровые каноныфон, на котором проявляются индивидуальные качества субъекта и адресата речи.
Установка жанровых образцов предполагает также обращение к корреляции «текст (речи) — общественно-культурный контекст его функционирования». Иначе говоря, речь идет о включении любого высказывания в определенные коммуникативные условия культурной и социальной жизни. Выделяют (С. Гайда, К.А. Долинин) три вида контекста: коммуникативная ситуация (в дальнейшем — КС) — ближайший контекст, коммуникативный фон данного речевого высказываниясоциокультурный как более широкий контекст (или КС) по отношению к предыдущему и предусматривающий «типы ситуаций, категории участников — их функции и общественные роли и конвенции поступков» (С. Гайда, 1999. С. 106) — общекультурный контекст (или КС) с такими элементами, как виды и цели общественной деятельности (он детерминирует социокультурный контекст).
Согласно обозначенной многоуровневой контекстуальной обусловленности речевыми жанрами правомерно называть «те текстовые образцы (и группы текстов), которые исторически сложились как таковые, т. е. существуют в общественном языковом сознании» (Гайда, 1999. С. 105).
В целом, основываясь на представленной выше аргументации, речевые жанры можно охарактеризовать как «культурно обусловленные сценарии» (Гольдин, 1999. С. 5), каждый из которых представляет собой фрагмент знаний о мире" (Долинин, 1999. С. 9) в меру их «распакованности» (узнаваемости) в данном социуме и строится как «ментально-лингвистическая модель» (Баранов, 1997. С. 8), содержащая «познавательно-аксикологические, коммуникативно-прагматические и структурно-языковые категории» (Гайда, 1999. С. 104).
Обобщающая прагмастилистическая характеристика оды как особого *.
РЖ составлена нами на основе данных историографии одического жанра (см. подробнее в главе I) и на основе принятых теоретических и методологических идей современного прагмастилистического жанроведения и сформулирована в качестве рабочей гипотезы, согласно которой ода — высокий ораторский жанр, отличающийся комплиментарной интенционалъностью, выражающей экспрессивное, как правило, эмоционально-оценочное отношение говорящего (поэта-одописца) к адресату и объекту (предмету) речиисторизмом, государственно-регулятивным предназначением, философизацией диктума, представляющего собой изображение определенного пространства, времени, действий, событий, деятелей (участников событий) — высоким статусом адресатовэтикетно маркированной характеристикой автора (одописца)-, предполагаемой церемониально-публичной репрезентациейэкспрессивно риторической инкрустацией текста и его восторженно восклицательным эмоциональным тоном.
Для реализуемого в данной работе подхода к прагмастилистической интерпретации одического жанра актуальным становится и выяснение жанровой природы одописи в диахроническом аспекте, поскольку ода как литературный жанр имеет давнюю историю своего развития, сложившиеся традиции и, несомненно, достаточно высокую степень изученности в отечественном литературоведении, риторике, исторической стилистике.
По мнению целого ряда исследователей (К.А. Афанасьевой, Н. Д. Кочетковой, Г. Н. Моисеевой, Г. В. Москвичевой, JI. И. Сазоновой, И. 3. Сермана, М. В. Чередниченко и т. д.), в русской литературной традиции своего расцвета одический жанр достиг в XVIII веке, в эпоху классицизма. Самой распространенной его разновидностью в этот период признана торжественная, точнее, похвальная ода, прототипическим источником которой считается ода античного поэта Пиндара, о чем свидетельствует, например, рассуждение современного литературоведа М. В. Чередниченко: «Русскую торжественную оду 40−70-х годов XVIII века, от Ломоносова до Петрова, делают пиндарической одой две мощные составляющие: сильное риторическое начало и возвышенная (в идеале — общегосударственная) тема» (Чередниченко, 1997 С. 72). Общеизвестными также являются попытки целостного литературного анализа одических текстов (К.А. Афанасьева, Д. Д. Благой, П. Н. Берков, Г. А. Гуковский, А. И. Ефимов, Г. Н. Моисеева, И. З. Серман, М.В. Чередниченко). О результатах исследования высокого жанра оды в литературоведении см. подробнее в главе I.
Другой необходимой чертой одических текстов, как уже понятно, можно считать их исконную риторическую обусловленность, выражающую связь оды с многовековой традицией эпидейктического (торжественного) красноречия, вследствие чего оду правомерно называть высоким, ораторским жанром (см. об этом подробнее в главе I).
Вместе с тем развитие многовековой литературно-риторической традиции сопровождалось формированием третьей, исторически сложившейся жанровой характеристики оды — ее поэтической стилистической манифестации, хотя бы уже потому, что «стиль входит как элемент в жанровое единство высказывания» (Бахтин, 1986. С. 255). А для одического жанра стилистическая мотивация изначально является ведущей категорией для определения его жанровой специфики, поскольку одический стиль обусловлен целями и задачами высказывания, относящегося к «высокому штилю» (из трехчастной стилистической классификации — см. об этом подробнее в главе I).
Вполне закономерно возникает вопрос о соотношении стиля и жанра применительно к оде. Тем более что все споры о жанрах, которые ведут между собой Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков и другие литераторы и ученые, сводятся к вопросам, «каковы пути отбора языковых средств „штиля“ для соответственного этому „штилю“ жанра, каким „штилем“ должен „писаться“ тот или иной жанр» (Вомперский, 1970. С. 153). Ведь «стиль — одна из переменных в системе жанрообразующих факторов, один из дифференциальных признаков жанра.» (Орлова, 1997. С. 56). Иначе говоря, единство жанра обеспечивается единством его стилистических характеристик. С другой стороны, стиль как большая абстракция, включает в себя жанровую информацию. Поэтому единство функционального стиля формируется специфическим набором жанров в определенных сферах общения. Следовательно, с одной стороны, жанр формирует стиль, а с другой, — сам формируется им.
Однако из этих рассуждений очевиден еще и тот факт, что жанркатегория лингвистическая (не только литературоведческая), определяющаяся, как и стиль, сугубо индивидуальными (в том числе и стилистическими) коммуникативными намерениями и интенциями говорящего, актуализирующими цель предстоящего общения. Значит, при определении жанра необходимо учитывать как стилистические, так и индивидуальные прагматические его особенности.
Речевой жанр — центральное понятие предполагаемого прагмастилистического исследования. Он определяется нами как тип высказывания (речевого дискурса), реализующий определенные цели, задачи, рассчитанные на специфические условия коммуникации (внешний контекст), образы-роли и отношения коммуникантов, диктумное содержание, а также собственно лингвистические элементы текста, обусловленные его коммуникативно-прагматическими параметрами, содержанием, назначением. Данное определение сформулировано на основе принятых в прагмастилистике интерпретаций жанра (см. об этом: С. Гайда, В. В. Дементьев, К. А. Долинин, Т. В. Шмелева, М. Ю. Федосюк и др.). Ср.: «РЖ. „относительно устойчивый тематический, композиционный и стилистический тип высказывания“ [Бахтин, 1979: 242], возникающий как функция устойчивого, повторяющегося сочетания типовых значений ряда аргументов-параметров коммуникативной ситуации» (Долинин, 1999. С. 8).
И, наконец, еще одним основополагающим аспектом в определении одического жанра как речевого высказывания становится предложенное Бахтиным и развитое современным жанроведением разграничение первичных и вторичных речевых жанров.
Первичные (простые) РЖ (В.В. Дементьев, Т. В. Шмелева, С. Гайда) или элементарные (М.Ю. Федосюк) характеризуются как «типы текстов, в составе которых отсутствуют компоненты, которые, в свою очередь, могут быть квалифицированы как тексты определенных жанров» (Федосюк, 1996. С. 76). И, наоборот, «тексты, включающие низшие РЖ в трансформированном виде» являются вторичными (сложными) РЖ и, как правило, представляют собой комплекс первичных (простых) РЖ. Определение комплексных РЖ дает, например, М. Ю. Федосюк: «типы текстов, состоящие из компонентов, которые, в свою очередь, также представляют собой тексты определенных жанров» (Федосюк, 1996. С. 76).
Структура, свойственная вторичным РЖ, многоуровневая, содержит жанры отдельных частей и подчиняется схеме: жанр-в-жанре, согласно которой можно говорить и об одическом жанре в целом как о синкретичном (неканоническом с некоторыми признаками каноничности) комплексном РЖ, гипержанре, а о жанрах его отдельных частей (жанрах части) как о субжанрах. При этом каждый из субжанров — трансформированный, приспособленный к общему замыслу и общей стилистике компонент текста с одной интенцией, определенной темой, однородным содержанием и средствами выражения. Субжанр, таким образом, рассматривается как коммуникативно несамостоятельный элемент вторичного (в бахтинском понимании) высказывания. Современная жанрология все больше и больше обращается к субжанровой (субтекстовой) структуре речевых произведений (Н.В. Данилевская, В.А. Салимовский). Так, В. А. Салимовский, характеризуя подход к изучению поуровневой стилистико-речевой системности текста, утверждает, что такой подход «выявляет в границах общей макроокраски стиля многообразие конкретных функциональных значений и, кроме того, учитывает не только поверхностно-речевую сторону высказываний — особенности отбора, сочетания и модификации — но и обусловливающую эти особенности смысловую сторону субъектов» (Салимовский, 1997. С. 23−24).
Материал исследования представляет собой совокупность текстов одических произведений поэтов XVIII века. Среди них — торжественные оды М. В. Ломоносова, «похвалы» А. А. Нартова, А. П. Сумарокова, оды философского содержания А. П. Сумарокова, В. И. Майкова, А. А. Ржевского, «нравоучительные оды» М. М. Хераскова, Е. В. Херасковой, И. Ф. Богдановича, «горацианские» оды (подражания) В. В. Капниста. Некоторые тексты квалифицированы как «одоподобные» впервые, например, произведения А. А. Нартова — «Похвала Петербургу», «На вскрытие Невы», А. П. Сумарокова — «Москве», М. М. Хераскова — «Время», Е. В. Херасковой — «Надежда». Всего проанализировано 34 одотекста общим объемом — 130 страниц. Названные одописцы являются яркими представителями поэзии XVIII века, следовавшие традициям одического жанра и вместе с тем согласно индивидуально-авторским творческим намерениям обеспечившие дальнейшую его эволюцию, трансформацию жанровых канонов. Произведения указанных авторов отвечают задачам, условиям и стилистическим требованиям построения одического текста как ораторского и вместе с тем поэтического жанра. Другой критерий отбора текстов — функционально-коммуникативный, обусловивший выбор и дифференциацию одотекстов по трем разноинтециональным направлениям: панегирическое, философское, нравственно-этическое. Кроме того, выбор текстов связан с синкретичностью (в коммуникативном отношении) их текстовой структуры, поскольку оды являются ораторскими и поэтическими произведениями, которые в современном жанроведении изучены недостаточно, поэтому представляют особый интерес для прагмастилистического анализа. Так, например, в исследовании образов автора и адресата в торжественной оде XVIII века Л. В. Балашовой репрезентирована лишь традиционная панегирическая характеристика одописца-подданного и образно-экспрессивная интерпретация высокопоставленных адресатов (Балашова, 1999. С. 236−244).
Основной метод исследования — описательно-аналитический. Он сформирован приемами прагмастилистического анализа, ориентированного на прагматические и стилистические параметры од и средства их репрезентации, которые рассматриваются в соответствии с коммуникативно и стилистически детерминированным воплощением замысла произведения: коммуникативными намерениями, интенциями автора, прагматическими ходами и правилами, используемыми авторами в составе определенной жанровой формыодновременно учитываются стандартные способы и языковые средства (фигуры) выражения, соответствующие высокому жанру. Кроме того, используется прием сопоставления субжанров в составе гипержанров разных авторов, прием экстралингвистического (исторического, культурологического) комментария, прием обобщения исторических сведений о формировании одического жанра в отечественной и западноевропейской литературных традициях.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно доказывает и демонстрирует правомерность и эффективность применения теоретических положений и прагмастилистических приемов анализа к поэтическим текстам историко-литературного характера — одическим произведениям XVIII века. Теоретически значимо обновление и расширение концептуальной базы прагмастилистического исследования текста применительно к одожанру, в частности выявление субжанрового варьирования комплексного одического высказывания (гипержанра) и определение понятия субжанра, что представляет интерес для разработки теории РЖ, поскольку структура сложных коммуникаций — одна из актуальных проблем современного жанроведения. Наблюдения, касающиеся рассмотрения и описания коммуникативно-функциональных аспектов одотекстов, в особенности их субъектно-адресатной структуры, расширяют и уточняют имеющееся в отечественном литературоведении, риторике, исторической стилистике традиционное представление о высоком, ораторском жанре оды, столь популярном в эпоху классицизма.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается во введении в научный обиход конкретных образцов прагмастилистического анализа ряда одических произведений с учетом их субжанровой композиции. Этот материал может использоваться при разработке школьных и вузовских курсов по истории русского литературного языка, исторической стилистике, истории высоких жанров в русской литературе и соответствующих учебных пособий.
Апробация. Основные результаты исследования докладывались и обсуждались на областной научно-практической региональной конференции «Славянские чтения» (Омск, 1998), Всероссийской научной конференции «Язык. Человек. Картина мира» (Омск, 2000), заседаниях кафедры русского языка ОмГУ. Содержание диссертационной работы отражено в 5 публикациях.
Исследование имеет следующую структуру и объем: Введение, две главы, Заключение, Список использованной литературы ' и Источники фактического материала. Основной текст исследования изложен на 158 страницах.
Положения, выносимые на защиту.
1. Прагмастилистическая (жанровая) сущность русской оды, достигшей своего расцвета в русской литературе XVIII века, в эпоху классицизма, вытекает из многопланового ее изучения, соотносящего тематические, содержательные, композиционные, языковые аспекты одоструктуры с коммуникативно значимыми параметрами содержания, назначения и стилистики текста. Ода — это комплексный РЖ, гипержанр, с определенной субжанровой композициейэто особая дискурсивная практика, объединяющая канонические и неканонические речевые признакиода в аспекте каноничности — «комплиментарный» жанр по его доминирующей интенциональной установке (восхваление). В силу же своей литературной подготовленности, обработанности ода может быть отнесена и к неканоническому типу речевой ситуации. Следовательно, это синкретичный сложный жанр.
2. Прагмастилистический подход к исследованию оды XVIII века учитывает публично-церемониальную ее репрезентацию, государственно значимое диктумное содержание, социально дистанцированное взаимодействие коммуникантов, обусловленное позициями (ипостасями) автора и статусами адресатов.
3. Для оды как речевого жанра существенна система образов-ипостасей одописцев, которая репрезентируется тремя коммуникативно-субъектными моделями: Я-моделъ (поэт-панегирист и в то же время автор-исполнитель), МЫ-моделъ (одописец — восхваляющий и рефлектирующий субъект, эксплицированный обобщенной номинацией «Я (одописец)+ МЬЦколлективный субъект)»), ОН-моделъ/ОНИ-модель (одописец — некий подданный, одописец + коммуникативно-ролевая «форма» восхваляющего субъекта — как отражение полифонического начала одического дискурса).
4. Образы адресатов также репрезентированы системой характерных для одического высказывания типов и форм: 1) внешней (представители императорской династии, поэты-современники, ближайшие родственники авторов) и внутренней адресации, совпадающей с внешней и являющейся базовой (главный внутренний адресат — собирательный образ элиты), которые квалифицированы нами как персонифицированный тип адресованности 2) абстрактно олицетворенной формой обращенности, обозначенной как неперсонифицированная форма адресованности.
5. Ода как гипержанр характеризуется многообразием субжанровых форм, которое типизируется на основе ряда критериев: коммуникативно-функционального, семантико-когнитивного, композиционно-структурного, лексико-грамматического. Наиболее специфичны для оды субжанры реактивно-оценочного, генеритивного, волюнтивиого прагматического содержания (термины Г. А. Золотовой).
6. Оде как гипержанру свойственна определенная комбинация (композиция) субжанровых форм, состав и сочетаемость которых обусловлены индивидуально-авторским выбором поэтов.
выводы.
1. Квалификация оды как гипержанра согласно внутренней организации его текстовой структуры (жанр-в-жанре) позволяет выделить ряд характерных для одотекстов субжанров как речевых высказываний-фрагментов, являющихся коммуникативно несамостоятельными компонентами текста. Субжанровая дифференциация одического высказывания подчиняется комплексу критериев, среди нихкоммуникативно-функциональный, семантико— когнитивный, композиционно-структурный, лексико-грамматический.
2. Доминирующим и определяющим основанием для классификации субжанров является их прагматическое предназначение, согласно которому нами выделено три субжанровых направления: субжанры с реактивно-оценочной, генеритивной, волюнтивной коммуникативными функциями. К субжанрам с реактивно-оценочной коммуникативной функцией отнесены СБЖ «комплимент» и СБЖ «антикомплимент», прагматической установкой которых правомерно считать выражение субъективно-оценочной качественной характеристики адресата, при этом СБЖ «комплимент» предусматривает положительное, обязательно приятное одобрение адресатов и объектов речи, СБЖ «антикомплимент» — негативно-субъективную оценочность. Субжанрами с генеритивной коммуникативной функцией обозначены СБЖ «рассуждение» и СБЖ «напоминание». СБЖ «рассуждение» представляет собой рационально-логическую поэтическую формулу умозаключения с аргументативно-генеритивной коммуникативной функцией. СБЖ «напоминание» отличается прескриптивно-прагматическим предназначением и актуализацией философской проблемы «смерти человеческой». Субжанры с волюнтивной коммуникативной функцией — СБЖ «просьба» и СБЖ «наставление». СБЖ «просьба» охарактеризован как оптативная модификация традиционной просьбы, воплощающая эмоционально-волевые импульсы авторов, но не побуждение к действию. СБЖ «наставление» -субжанр, отличающийся от рассмотренных просьб-оптативов прескриптивной и убедительной назидательностью, а от прескриптивно-генеритивного субжанра «напоминание» подчеркнуто волюнтивными интенциями одописцев.
3. Субжанровое варьирование одотекстов (выбор, состав, модификации субжанров) определяется индивидуально-авторскими предпочтениями отдельных поэтов XVIII века. СБЖ «комплимент» присутствует в одотекстах М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, В. И. Майкова, И. Ф. Богдановича, Е. В. Херасковой. М. В. Ломоносов оказался непревзойденным мастером комплиментов. СБЖ «антикомплимент» как частный случай зафиксирован в одах В. И. Майкова и М. М. Хераскова. А. П. Сумароков в большей степени обращался к субжанрам-назиданиям. Рассуждение — доминирующая субжанровая форма одотекстов В. И. Майкова. СБЖ «напоминание» актуален для произведений В. В. Капниста и А. А. Ржевского. Каждый из одописцев мог включать в текстовую структуру своих произведений ряд разноинтенциональных субжанровых форм, и, наоборот, к одному и тому же субжанру апеллировало несколько авторов.
4. На основе сопоставления разноинтенциональных субжанровых форм в пределах одного одотекста, а также субжанров с тождественной коммуникативной функцией разных одоструктур выявлены типичные случаи координирования отдельных субжанровых форм и их предназначение. При этом статус ведущего субжанра в торжественных одах принадлежит СБЖ «комплимент», в одах философско-нравственного содержания — СБЖ «рассуждение», встречающегося в самых разных вариациях в сочетании с СБЖ «комплимент», СБЖ «антикомплимент», СБЖ «напоминание», СБЖ «наставление».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
1. Одический жанр эпохи русского классицизма, принадлежащий к жанрам «высокой» словесности, «высокого слога», в настоящей работе впервые исследуется как разновидность дискурсивной практики, как особый РЖ. Избранный подход потребовал специального рассмотрения таких прагматических характеристик одотекстов, как цели, задачи и условия коммуникативного фона (контекста), тип говорящего, фактор адресованности, диктумное содержание, способы языкового воплощения. Перечисленные аспекты и составляют сущность предпринятого прагмастилистического анализа одических произведений, согласно которым одотексты квалифицированы как комплексные синкретичные (неканонические с элементами каноничности) произведения, имеющие сложную внутреннюю организацию, отражающую их коммуникативно-функциональное, композиционно-структурное своеобразие, что позволяет выявить жанровую природу одописи в следующих аспектах: базовые прагматические параметры, субжанровая структура и характерные языковые средства выражения содержания и назначения текста.
2. Одический дискурс начала XVIII века, адресованный представителям высших, элитарных кругов, следовал законам и условиям торжественно-похвальной коммуникации панегириков XVII века и, соответственно, предшествующей эпидейктической традиции в целом. Поэтому сразу же одопись стала функционировать как жанр риторической направленности, а одописцы считали своим долгом демонстрировать одические произведения в условиях торжественной церемонии, перед аудиторией, включающей знатных и высокопоставленных особ. К середине XVIII века публичность и церемониальность оказались менее актуальными для одотекстов философско-когнитивного и «нравоучительного» содержания, которые в первую очередь были предназначены для образованной, просвещенной элиты, способной рассуждать и философствовать вместе с поэтами. Но прагматические, коммуникативно-функциональные установки одописи XVIII века, предполагающие восторженно прославляющую ориентацию, сохранились вплоть до конца столетия, когда ода в панегирической традиции перестала существовать.
3. Жанровая специфика оды, отличающая ее от других высоких жанров, может быть мотивирована и объяснена совокупностью разноаспектных характеристик, определяющих оду как «высший лирический жанр» в связи с исконной литературно-художественной традициейораторский, «парадный» жанр, являющийся частью своеобразного театрального действа при императорском дворе, согласно канонизированной (панегирической) позиции автора-одописца- «комплиментарный» жанр (М.Ю. Федосюк, JI.B. Балашова) в соответствии с базовой интенцией — восхвалениежанр обязательной элитарной адресованностижанр с общественно-государственной и философско-поэтической ориентацией диктумаэкспрессивно-оценочный жанр с закономерным комплексом средств языкового регистра высокого стиля. Обобщая имеющиеся в историографии оды литературоведческие, риторические, прагматические характеристики одического жанра, одопись XVIII века квалифицирована как текст, реализующий установки эпидейктической коммуникации с условно-риторическим поведением говорящего (поэта), среди которых главные — панегирические интенции и намерения (условность и идеализация адресатов), эпидейктическая стратегия (воздействие на аудиторию посредством церемониально-публичной репрезентации и следование авторитетным образцам), ресурсы убедительности (способность, умение автора соотносить риторические средства выражения с коммуникативными целями и творческими задачами: прославлять и восхвалять).
4. Коммуникативно-прагматическая направленность одотворчества в целом обусловлена как панегирической традицией, так и общекультурной, историко-литературной КС эпохи классицизма, эпохи рационализма, Просвещения, официоза и пафоса, определявшими характер внутритекстовой КС отдельного одического высказывания, включающей следующие жанрообразующие параметры: торжественно публичную репрезентацию как константное, обязательное условие одической коммуникации (в частности, актуальной для од персонифицированного типа адресованности) — социально дистанцированный характер отношений между коммуникантами, согласно чему поэт приобретает статус активного, основополагающего лица, отправителя дискурса, а высокопоставленный адресат, выбор которого также является «волей» одописца, занимает роль пассивного получателя речи, лишь изредка реагируя посредством невербального общениякомплиментарную интенциональность, определявшуюся государственно значимыми историческими событиями, восходящую к эпидейктической аргументации отечественной литературы (условная идеализация адресатов, неумеренность панегирического признака) и жанровой установке высокой оды западноевропейской традиции («прекрасный беспорядок», «пиндарическая образность») — диктумное содержание, апеллирующее к событийной действительности, известным до коммуникации фактам, темам, мотивам, среди которых доминирующими были темы государственной и общественно-политической значимости, тема патриотизма, военных и гражданских подвигов, философско-просветительская и нравственно-этическая рефлексияобраз адресата, детерминированный, с одной стороны, ориентацией на представителей императорской династии и других реальных прославившихся личностей (персонифицированный тип адресованности), с другой стороны, апелляцией к абстрактным субстанциям (неперсонифицированный тип адресованности) — индивидуально-авторские предпочтения авторов-одописцев в пределах общих канонов жанра.
5. Образ одописца, автора и субъекта одического дискурса, его точка зрения, позиция проявляются в самых разных коммуникативно-субъектных моделях. Одописец, в первую очередь, — реальное лицо, представитель конкретного общества, соответствующего эпохи классицизма в России в XVIII веке. Ему принадлежит роль творца, поэта, придерживающегося просветительских взглядов. Согласно же доминирующей жанровой интенциональности одописец — поэт-панегирист и автор-исполнитель, имеющий право выступать при императорском дворе и воспринимающийся как приближенная особа, о чем свидетельствуют осведомленность поэта о конкретных подробностях личной жизни «монархинь» (монархов) и стиле их правления (Владеешь нами двадцать лет., — Ломоносов. Ода. 1761). Другая канонизированная позиция одописца связана с древнерусской, панегирической формулой авторского самоуничижения, согласно которой поэт — лишь подданный, один из всех, а в одической интерпретации — еще и «раб» (Прости, что раб твой.// Придать дерзнул некрасный стих., — Ломоносов. Ода. 1739). Это — этикетно-социальная роль автора-одописца. В одах философского и нравственно-этического содержания одописец выступает в роли поэта-мыслителя, моралиста, которая эксплицируется в коммуникативно-субъектной МЫ-модели, воспринимающейся как обобщенная номинация авторского Д отражающая накопленный опыт коллективного субъекта (Но память та умрет и с нею мы умрем., — Херасков. ВремяВсе мы так, как тень, пройдем., — Капнист. Время). Одописец как рефлектирующий субъект выполняет когнитивно-дидактическую функцию. Коммуникативно-субъектная МЫ-модель актуальна и для образа одописца-панегириста (Мы славу зрим Петровой дщери., — Ломоносов. Ода .1742).
6. Фактор адресованности в торжественных одических высказываниях репрезентирован и обусловлен прежде всего приемами внутренней адресации, квалифицированной как элитарная и идентифицированная с внешней, поскольку базовый адресат оды — собирательный образ элиты — является и главным объектом изображения. Кроме того, внешняя адресация в одическом дискурсе репрезентирована следующими корреляциями: «автор-одописецконкретный читатель» (поэты-современники, ближайшие родственники и т. д.), «автор-одописец — адресат предельно широкого круга» (строги стоики, люты человеки, поздние потомки и т. д.). В отличие от указанной персонифицированной адресованности неперсонифицированная форма обращенности маркирована как риторический прием диалогизации дискурса и репрезентирована эмоционально-оценочной категорией, организующей коммуникативно-композиционную структуру высказывания. К таким абстрактным объектам-адресатам можно отнести обращения к высшим авторитетам (О Боже, крепкий Вседержитель!), мифологическим образам (Дражайши Музы), олицетворенным реалиям {Пустыня и поля безводны,// Излейте чистый ток ключей.), философским категориям (время, суета, старость, смерть), нравственным ценностям {счастие, надежда, красота, добродетель).
7. Многоуровневая композиция одотекстов подчиняется системе: жанр-в-жанре, реализующей дихотомию «субжанр как частное — одотекст как общее» (субжанр — гипержанр), согласно которой субжанры в работе рассматривается как высказывания-фрагменты, являющиеся коммуникативно несамостоятельными компонентами одотекста в целом. Типология субжанровых форм определяется их коммуникативно-прагматическим предназначением, предполагающим выделение форм субжанров с реактивно-оценочной коммуникативной функцией (СБЖ «комплимент» и СБЖ «антикомплимент», выражающих модусное отношение говорящего к адресату и объекту речи), генеритивной функцией (СБЖ «рассуждение» -аргументативно-генеритивный и СБЖ «напоминание» — прескриптивно-генеритивный), волюнтивной функцией (СБЖ «просьба» — просьба-оптатив,.
СБЖ «наставление» — прескриптивно-нравственный волюнтив). СБЖ «комплимент» может быть представлен доминирующей субжанровой формой одотворчества, являющейся положительно-оценочной качественной характеристикой адресата и объекта речи, в связи с константностью базового жанрообразующего параметра одического дискурса — адресованностью (Страны полночной Героиня, //. Надежда, радость и богиня., — Ломоносов. Ода. 1739 — Всех желаниев начало, // Счастье, наших цель сердец., — Майков. Ода о суете мира). СБЖ «антикомплимент» зафиксирован как частный случай благодаря своей уникальной, нетрадиционной индивидуально-поэтической интенциональности, обусловленной негативной оценочностью {Ах! О время дней кратчайших, //Время, лютый наш тиран., — Майков. Ода о суете мира). СБЖ «рассуждение» квалифицирован как основная субжанровая форма одотекстов философско-когнитивного и нравственно-этического содержания, представляющая собой рационально-логическую поэтическую формулу умозаключения с рядом аргументативных, иллюстрирующих компонентов («собственно рассуждение», объяснение, подтверждение, доказательство) и обобщающих, генеритивных выводов (Живем, родимся с суетой, // Из света с ней выходим вон., — Сумароков. Ода на суету мира). СБЖ «напоминание» выделен в отдельную субжанровую форму благодаря конкретизации философско-гносеологической проблематики диктума и модусной интенциональной установки: напоминание о неизбежности «смерти человеческой» (От смерти убежать не можно, // Умрети смертным неотложно., — Сумароков. Ода на суету мира). СБЖ «просьба» охарактеризован как оптативная модидификация традиционной просьбы, поскольку воплощает аспекты риторической обращенности с волюнтивными интенциями авторов {Продлись, о сладкий сон., — Богданович. Ода в честь красоте). СБЖ «наставление» рассматривается как субжанр поэтического «нравоучениия», прескриптивно-волюнтивного предназначения (Не люби злодейства, лести, // Сребролюбие гони., — Сумароков. Ода о добродетели).
8. Обращение отдельных поэтов-одописцев XVIII века к конкретным субжанровым структурам может быть представлено в следующем соотношении: СБЖ «комплимент» актуален для одотекстов М. В. Ломоносова,.
A.П. Сумарокова, В. И. Майкова, И. Ф. Богдановича, Е.В. ХерасковойСБЖ «антикомплимент» — В. И. Майкова, М.М. ХерасковаСБЖ «рассуждение».
B.И.Майкова (в большей степени), М. М. Хераскова, И.Ф. БогдановичаСБЖ «напоминание» — А. П. Сумарокова (в большей степени), В. В. Капниста, А.А. РжевскогоСБЖ «просьба» — М. В. Ломоносова (в большей степени), И. Ф. Богдановича, В. И. МайковаСБЖ «наставление» — А. П. Сумарокова, В. В. Капниста. При этом зафиксированные субжанровые вариации отдельных одоструктур соответствуют конкретным типам:
СБЖ «комплимент» + СБЖ «рассуждение» (В.И. Майков. Ода «Надежда», ода «Счастие»);
СБЖ «рассуждение» + СБЖ «комплимент» + СБЖ «рассуждение» (А.П. Сумароков «Ода о добродетели»);
СБЖ «антикомплимент» + СБЖ «рассуждение» (М.М. Херасков «Время»);
СБЖ «рассуждение» + СБЖ «антикомплимент» + СБЖ «рассуждение» (В.И. Майков «Ода о суете мира.»);
СБЖ «напоминание» + СБЖ «рассуждение» + СБЖ «напоминание» (А.П. Сумароков «Ода на суету мира»);
СБЖ «рассуждение» + СБЖ «наставление» (А.П. Сумароков «Ода о добродетели»);
СБЖ «наставление» + СБЖ «напоминание» (В. В. Капнист «Суетность жизни»);
СБЖ «наставление» + СБЖ «комплимент» + СБЖ «наставление» (А.П. Сумароков «Ода о добродетели»).
Эффективность использованного в диссертации прагмастилистического анализа проявляется в том, что он позволил охарактеризовать оду как гипержанр (комплексный РЖ), устойчивое прагмастилистическое, композиционно-структурное целое, а также выявить основные жанрообразующие параметры, среди них — целый ряд субжанровых форм с собственной интенцией, однородным содержанием, стилистической манифестацией. Поэтому перспективным для дальнейшего исследования можно считать совершенствование методики прагмастилистического анализа одотекстов, что предполагает рассмотрение субжанровой структуры одотекстов других поэтов-одописцев.
