Бунин

ОГЛАВЛЕНИЕ Введение 3

I. Роль Бунина в отечественной литературе XIX—XX вв. 8

II. Мотив родины в творчестве И. А. Бунина в дореволюционный период 13

III. Россия в «Окаянные дни» 27

IV. Мотив потерянной родины в творчестве И. А. Бунина 59

4.1. Первая волна русской эмиграции 59

4.2. Творчество Бунина в период эмиграции 62

4.3. «Книга ни о чем» — книга об очень многом 70

4.4. Нет будущего без прошлого. Сравнение «Жизни Арсеньева» и «Окаянных дней» 86

Заключение

90

Список использованной литературы 95

Мир не стоит на месте. И если отчаиваешься в собственной стране, надо верить в него. Затмение солнца возможно, но только не вечная ночь…

Э.М. Ремарк. Время жить и время умирать.

Россия может обойтись без каждого из нас, но никто из нас не может обойтись без России.

И. Тургенев.

Актуальность темы дипломной работы определяется научной и общественно-политической значимостью того круга проблем, которые в ней рассмотрены. Системный подход к изучению отечественного литературного наследия требует полноты и объективности. В то же время по причинам методологических, политических и нравственных расхождений с идеями социализма Иван Алексеевич Бунин был в значительной мере «забыт» отечественным литературоведением или его творчество интерпретировалось с позиций чуждой ему идеологии. Объективная оценка личности и творчества выдающегося русского писателя расширяет и углубляет наши представления о путях и проблемах развития российской литературы на рубежном для нее отрезке времени. Обращение к эмигрантскому периоду жизни и деятельности И. А. Бунина важно еще и по причинам, связанным с изучением такого уникального культурного явления, как культура русского зарубежья.

Вне сомнения, И. А. Бунин является одним из самых «русских» русских писателей, однако его идеи и произведения принадлежат к сокровищам мировой культуры. Тема Родины, неизменно важная для писателя, размышления о будущем Отечества не утратили своей актуальности. Известный парадокс личности и творчества И. А. Бунина состоит в том, что склонный скорее к славянофильству, трепетно воспринимавший русскую патриархальность писатель был обречен жить и творить на Западе, нормы и принципы развития которого были ему во многом чужды.

Нравственный поиск писателя, прямо или косвенно обращавшегося к проблемам российского будущего, актуален для нас, живущих в начале III тысячелетия и столь же трудно и напряженно размышляющих о судьбах России.

Объектом исследования является творчество великого русского писателя И. А. Бунина, его литературные и публицистические произведения, в которых нашло отражение мировоззрение писателя, его идейный и нравственный поиск, а также направленность эволюции его взглядов под воздействием Октябрьской революции 1917 г.

Источниками, использованными в дипломной работе, являются литературные и публицистические произведения, дневники и письма И. А. Бунина, написанные в период революции и эмиграции, а также те, которые имеют отношение к проблемам, избранным для изучения. Большое значение имели также мемуары современников писателя: жены В.Н. Муромцевой-Буниной, писателей А. И. Куприна, М. Горького, А. Толстого, Д. Мережковского, З. Гиппиус, А. Блока. Особое значение, в контексте темы диплома, приобретают воспоминания об И. А. Бунине его соратников по эмиграции. Статьи российских критиков конца XIX — начала ХХ вв., посвященные творчеству И. А. Бунина, помогают воссоздать картины литературной жизни России, мировоззренческую эволюцию писательского бомонда, ломку привычных стереотипов мышления и связанную с этим полемику.

Цель работы состоит в системной реконструкции эмигрантского периода жизни и деятельности И. А. Бунина, продолжившего и по-новому осмыслившего тему России и личности россиянина, русского феномена в мировой культуре. Для достижения цели предполагается решение следующих задач:

1. Установить основные события и периоды литературной деятельности И. А. Бунина в эмиграции;

2. Определить направленность и характерные черты эволюции мировоззрения писателя, а также ее воздействие на творчество в эмигрантский период;

3. Провести сравнительный литературоведческий анализ российской темы в творчестве писателя в доэмигрантский период и в период эмиграции;

Практическая значимость работы связана с возможностями использования ее материалов и выводов на уроках литературы в общеобразовательной школе и средних специальных учебных заведениях. Информация, содержащаяся в дипломной работе может быть также использована учителем, работающим в классах гуманитарной ориентации в гимназиях и лицеях.

Проблема России — это одна из главнейших проблем русского общественного сознания. Иначе и быть не могло. «Спор о России» — это спор о судьбах народов. Он ведется на разных уровнях, вовлекает представителей самых разных общественных наук. Не последнее место в нем принадлежит аргументам, взятым из мировой литературы. Это и неудивительно, потому что литература во все времена играла совершенно особую роль в жизни русского общества. Она «возникает, формируется и развивается как неотъемлемая часть государственного дела и строительства» Купреянова Е. И., Макогоненко Г. П. Национальное своеобразие русской литературы. Л.: Советский писатель, 1976, с. 9. На протяжении веков она была чувствительнейшим индикатором народных нужд и национальных потребностей, служила средоточием «проклятых вопросов». «Нигде не жизненна литература так, как в России, и нигде слово не претворяется в жизнь, не становится хлебом или камнем так, как у нас» Блок А. Собр. соч. в 8-ми т., т.5. М. — Л., 1962, с. 247.

Конец XIX — начало ХХ вв. стали временем подготовки того глобального перелома в истории России, содержанием которого события трех русских революций и первая мировая война. Вне сомнения, каждое из этих событий оказало огромное влияние на творческую интеллигенцию, но только Октябрьская революция в духовном смысле переломила судьбы многих российских писателей. Одним из них был И. А. Бунин. С особой остротой и противоречивостью проблема России и революции была поставлена в отечественной литературе в начале ХХ века. Собственно, первая русская революция побудила российских писателей заново поставить и передумать обширный круг вопросов о том, «что такое Русь? На чьих костях храмы стоят? Чем душа народа жила и как он бога искал? Каковы „князья“ и каковы „мужики“ в русской истории?» А. Нинов. М. Горький и Ив. Бунин. История отношений. Проблемы творчества. — Л., 1978. — С. 438.

В конце XIX — начале ХХ вв. Россия вступила в новый период истории. Это время трех революций, первой мировой войны, эпоха возникновения основных литературных течений начала 20 века. Частыми спутниками таких эпох оказывается душевное безразличие, ощущение безнадежности, неприятие жизни, скептическое безверие — все, что получает обобщающее название «декадентства». Ожидание нового, состояние неуверенности в будущем, психологической неуспокоенности явилось одной из причин бурного обновления во всех сферах жизни.

Бурный рост и развитие капитализма происходили в России на фоне общей неразвитости, отсталости, невежества крестьянской массы, составлявшей подавляющую часть населения страны. Это было главным противоречием общественного развития России на рубеже веков. Другое противоречие состояло в несоответствии потребностей капиталистического развития самодержавной форме правления. Оба названных противоречия к началу 1890-х годов обострились настолько, что Россия объективно оказалась на грани социальных потрясений. В условиях обострения противоречий, в условиях кризиса, охватившего самые разные социальные слои населения, и происходит оформление и развитие того феноменального явления, которое мы сейчас называем русским искусством конца XIX — начала XX века. Это была литература рубежа — и веков, и исторических эпох.

Конец XIX — начало ХХ веков знаменуют один из самых серьезных кризисов художественного сознания, известных истории русской и мировой литературы. Октябрьская революция привела к расколу мира на две системы, создав идеологическое, политическое и военное противостояние двух лагерей. 1917 год радикальным образом изменил судьбу народов бывшей Российской империи. Для этого периода была характерна острота идейной и эстетической борьбы, резкое углубление противоречий во взглядах на искусство и его назначение. Не менее отчетливо вырисовывается и другая особенность литературы рубежа веков — ее переходный, пограничный характер. Ощущая свою прочную связь с искусством предыдущего столетия, широко используя мотивы, темы, образы прошлого, либо, напротив, вступая в полемику с ним и отталкиваясь от предлагаемых им решений, литература рубежа веков в каких-то важных своих тенденциях продолжала жить и в послереволюционном творчестве художников, перешедших рубеж 1917 года. Особенно наглядно эта черта проявила себя в творчестве писателей-эмигрантов (например, Бунина, Куприна), где темы, проблемы, образы русской предреволюционной жизни продолжали составлять главное в самом содержании творчества.

Бесспорно, что отечественная классика, всегда предельно внимательная и чувствительная к жизни народа, не могла не отразить в своих наиболее высоких образцах «некоторые хотя бы из существенных сторон революции» (В.И. Ленин) В. Пискунов. Тема о России. — М.: Советский писатель, 1982. — С. 3. Нет ни одного действительно крупного художника той поры, который бы прошел мимо вопроса о месте России и революции в национальной жизни, не осмыслил революцию как «песню судьбы» России, даже если страшился перемен и не принимал насилие. Высшая мера нравственной требовательности, моральная бескомпромиссность, вообще отличающие русскую литературу, приходят в катастрофическое противоречие с окружающей действительностью, полностью отрицая ее, чуть ли не у всех крупнейших писателей, будь то поздний Толстой или Горький, Блок или Куприн, Андреев или Ремизов, Бунин или Мережковский.

Отсюда необыкновенная чуткость русской классики к жизни, правдоискательство, восприятие красоты как беззакония, если она не оправдана этикой и моралью, исповедальность и проповедничество до белого каления, что было замечено многими иностранцами, которые сравнивали русскую литературу с западной. Ж. Леметр подчеркивал в статье «Литературы севера», что русская литература поразила его «одной особенностью: рядом с голосом художника в ней всегда слышен голос проповедника» История русской литературы: ХХ век. Серебряный век / Под ред. Жоржа Нева, Виктории Страды и Ефима Эткинда. — М.: Издательская группа Прогресс-«Литера», 1995. — С. 205.

В грозные предреволюционные и революционные годы «тема о России» вставала как тема национальной судьбы перед творческим воображением Блока и Белого, Горького и А. Толстого, Бунина и Рериха, Малявина и Петрова-Водкина, Врубеля и Стравинского, Рахманинова и Прокофьева, Ремизова и Пришвина, которые сообща брали курс на «родную почву и жизнь» Врубель. Переписка. Воспоминания о художнике. Сборник. — Л.-М., 1963. — С.99. С новым для русской литературы героем выступает в это первое десятилетие М. Горький, вслед за которым идет А. Куприн. В повести «Молох» он первым среди молодых писателей-прозаиков ставит рабочую тему, намечая и новую для всей литературы проблему народа и интеллигенции. Бунин в «Антоновских яблоках» уже пишет о наступлении исторического перелома в жизни страны. Огромная популярность выпадает на долю «Записок врача» Вересаева, произведения и документального, и художественного, в котором автор резко протестует против устаревших форм человеческого существования. «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Хождение по мукам», «Петр Первый» А. Толстого, поэмы А. Белого, его трилогия «На рубеже веков», «Молох» Куприна, «Записки врача» Вересаева, «Жизнь Арсеньева», «Окаянные дни» Бунина — все эти очень разные, а порою и прямо противостоящие друг другу произведения подводят итоги русской жизни, служат свидетельством преемственности решения национальной темы в отечественной художественной литературе. В них заново и по-новому поставлены «вечные русские вопросы» о государстве и революции, сущности власти и цене преобразований, о личности и коллективе, об ответственности интеллигенции перед народом. Революция дала ответы на многие из этих вопросов, но, в свою очередь, поставила много новых.

Отстаивать «русскую духовную культуру, русское искусство после того, как посрамлена и затоптана в грязь вся русская действительность» (А. Бенуа) Турков А. Александр Блок. — М., 1969. С. 145. — под этим призывом А. Бенуа, сформулированным в присущей ему энергической манере, многие художники готовы были поставить подпись — и ставили своими произведениями.

Таким образом, мы видим, что наступление века ассоциировалось с перевалом времен и судеб, завершением целой полосы истории, началом принципиально нового периода отечественного и мирового развития.

Что несет с собой ХХ век народу, стране? Будет ли он опровержением или продолжением прошлого? Что есть Россия для русского? Над решением этих и других вопросов бились самые светлые умы России, одним из которых, безусловно, является Иван Алексеевич Бунин.

I. Роль Бунина в отечественной литературе XIX-XX вв.

Россия, русский, русское — любовь, с любовью, о любви. Это и есть стержень судьбы великого русского писателя Ивана Бунина. Иван Алексеевич принадлежал к тем натурам, в которые талант был вложен, говоря его же словами, «божьей милостью, а не человеческим хотением, измышлением или выучкой». Его аристократичная осанка, гордый взгляд, ясность мысли и выражения — вот, чему так яростно завидовало литературное ничтожество и что бесило в нем советских плебеев. Он не был демократом, заискивающим перед чернью, но и в обществе королей не склонял головы. Единство чувства и мысли, духовная одаренность и темперамент художника — редкостное, пушкинское сочетание, утраченное, как многим казалось, навсегда после смерти великого поэта. Творчество Бунина еще недостаточно полно исследовано нашими современниками; научные исследования языка Бунина, стиля Бунина еще впереди. Его влияние на русскую литературу XX века в полной мере еще не раскрыто, может быть, оттого, что Бунин, как и Пушкин, — уникален. Из этой ситуации есть выход: обращение снова и снова к текстам Бунина, к документам, архивам, воспоминаниям о нем современников.

В творчестве Бунина ярко отражены традиции русской литературы. Бунин — реалист, для которого свойственны образная память, прекрасное знание народного языка, неуловимая художественность и свобода, великолепная изобразительность, словесная чувствительность. Он внес в литературу новые, непривычные для того времени темы и звучания, создал ни с чем не сравнимый «бунинский» стиль, до сих пор поражающий нас своей яркой необычностью.

Иван Бунин — один из «китов» мировой литературы. Он всю жизнь шел своим собственным путем, не принадлежал ни к одной модной литературной группировке или течению, ни тем более к политической партии, по его выражению, «не выкидывал никаких знамен и не провозглашал никаких лозунгов». Равнодушие было высказано Буниным также к общественным увлечениям и народническим исканиям литературы. Язвительного ума и досконального знания деревни ему хватало с избытком, чтоб насмешливо относиться к так называемым «народникам», верящим в «сермяжную» правду мужика, способную озарить мир и переворотить его на началах божеской справедливости, стоит только «правду» эту довести до сознания всей России, и она озарится светом высшей социальной и нравственной истины. Скептический ум Бунина без колебаний отбрасывал мистическую веру в то, что забитый, глухой, невежественный, нищий мужик способен в фантастической роли «богоносца» как-то повлиять на тупую и мертвую жизнь русского самодержавия.

Со стороны могло показаться, что в этой жизни его вообще ничего не задевало, что всему злободневному он оставался чужд, что его подчеркнутая верность традициям русской «усадебной культуры» — не более чем анахронизм. Современники не уставали изумляться, как можно оставаться человеком «сугубо аполитичным», «не от мира сего, когда кругом все предвещает перемены» Горьковские чтения. 1958 — 1959. — М., 1961. С. 21. Внешняя бесстрастность, сдержанность, холодноватый эстетизм Бунина, его уравновешенность — все это ставило в тупик, а то и вызывало раздражение. Писателю приходилось выслушивать пылкие либеральные упреки по части игнорирования «общественных вопросов». Например, то же Горький сурово упрекал Бунина: «…не понимаю — как талант свой, красивый, как матовое серебро, он не отточит в нож и не ткнет им куда надо?» М. Горький. Собр. соч. в 30-ти томах, т.28. М., 1954. — С.153.

Бунина с раздражением поругивали все тогдашние буржуазные критики, чтившие себя столпами прогресса. Бунин им казался «отсталым», не умеющим шагать в ногу со временем. Отчасти и в самом деле какими-то архаическими, опоздавшими родиться выглядели главные мотивы его произведений: о разорении русского поместного дворянства, обнищании деревни, забитости, темноте и жестокости мужиков. Его творчество вселяло чувство безрадостности, бесперспективности русской жизни. Бунин никаких выходов не подсказывал и сам их, видимо, не знал. Все в творчестве Бунина, однако, было гораздо сложнее, чем казалось многим на первый взгляд.

Поэтому он стоит особняком, уникальной творческой личностью в истории русской литературы конца ХIХ-ХХ века, так как более русского, влюбленного в Россию писателя трудно назвать в кругу его современников. Об этом свидетельствует все его творчество: «Жизнь Арсеньева» с его тоской по утраченной России, «Деревня» с его истинным пониманием русского мужика, сердитая публицистика, в которой он не признавал и осуждал исторический пожар в России.

Лучшее, что писал Бунин, — написано о России. Где бы он ни жил, в Приморских Альпах, в Париже, в своей скромной квартире, — всюду и всегда своими помыслами он возвращался на родину, по которой тосковал до последнего вздоха. «Странной любовью» любил Бунин свой народ горькой и жалостливой любовью, тоскуя о непонятной судьбе его. Наверное, поэтому так требовательно и трепетно относился писатель к своему и чужому творчеству, напрямую связывая судьбы литературы и судьбы нации: «Ведь существование нации определяется все-таки не материальным… Россия и русское слово (как проявление ее души, ее нравственного строя) есть нечто нераздельное. И не знаменательно ли, что нынешнему падению России, социальному, политическому и всякому прочему не только сопутствует, но задолго предшествовал упадок ее литературы», пишет он в статье «Инония и Китеж». И. Бунин. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М.: Советский писатель, 1990. — С. 362.

Даже при самом беглом взгляде очевидно, что Россия Бунина вовсе не «устроенный и ладный мир», какой хотелось бы видеть кое-кому сквозь дымку эмигрантских лет. Она насквозь тревожна, трагедийна, беспокойна, исполнена роковых предзнаменований. Поколение Бунина — совсем иная эпоха: Россия деревенская, Россия дореволюционная и прошедшая через крестьянские бунты, рабочие баррикады 1905 года; Россия наступившего затем реакционного похмелья; начала войны 1914 года; Россия постепенного развала всего строя дворянской империи; и, наконец, — та же былая Россия, но воскрешенная горькой памятью писателя-изгоя, потерявшего свою родину. Эмигрантское творчество Бунина берет свои истоки в его дореволюционном творчестве, однако оно связано и с атмосферой европейского искусства 20−30-х годов, с судьбами русской эмиграции.

«Я хочу говорить о печали» — писал Иван Алексеевич Бунин. Горечью пронизаны все его произведения. В его представлении мир — это бездна, трясина, пучина. Человеческая жизнь рядом с этой бездной так же ничтожна, как корабль во время шторма.

Зинаида Шаховская, современница Бунина, писала о нем: «Самое же главное и неизлечимое, была рана, нанесенная ему судьбою, историей, революцией: изгнанье. Типично русский человек в своем неистовстве, вне России — несмотря на все свои скитанья, вольные или невольные — себя не мыслящий, писавший для русского народа, Бунин был оторван и от России, и от читателей, для которых писал. Он ненавидел коммунизм за его хамскую тупоголовость, за разрушение прошлого, без которого нет и будущего, за погашенье духа и творчества, за убийство России, потому что без преемственности нет и культуры — а цепь культуры была прервана насилием и, может быть, навсегда…» Зинаида Шаховская. В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга, 1991. — С.25.

Непривычны как бунинские герои, так и обстоятельства их жизни. Странен и облик самого писателя, чем дальше, тем больше предпочитавшего путешествовать не по наезженным западным дорогам, а по заветным восточным путям, совершать паломничества в места, где зарождались цивилизации и народы. Обосновывая это свое пристрастие к странствиям, объясняя рост интереса к «погибшим царствам Востока и Юга», ко «всем некрополям, кладбищам мира», Бунин то и дело заносит в записные книжки, путевые дневники и очерки, подчеркивает в рассказах, что нет ничего мертвого в мире и ничто не исчезает бесследно.

Более чем шестидесятилетний путь Бунина в литературе можно разделить на две примерно равные части — дооктябрьскую и эмигрантскую. И хотя после катастрофических для писателя событий 1917 года он не мог не измениться, его творчество обладает высокой цельностью — редкое качество для русской литературы ХХ века. Тем больший смысл имеет приверженность Бунина национальному началу, стремление через него раскрыть всемирное содержание жизни. Писатель с мучительной пристальностью всматривается в национальные типы, издавна открытые русской литературой, изводит себя постоянным вопросом: кто же народ? Что же есть такое Россия? Какие именно моменты и стороны ее исторического развития оказываются определяющими для психического склада русского человека?

С годами его трагические сомнения и постоянные колебания только усиливаются.

II. Мотив родины в творчестве И. А. Бунина в дореволюционный период

Бунин вырос в тиши и глуши российского захолустья, — и это обстоятельство немало повлияло на склад его характера и таланта. Он с детства видел и хорошо понимал русскую действительность такой, какая она есть, без прикрас.

В характере писателя всегда присутствовали нелюбовь к домоседству, настойчивая тяга к перемене мест, стремление разнообразить круг жизненных и художественных впечатлений. Едва ли не главная жизненная страсть Бунина — страсть к перемене мест. Уже в 1880—1890-е гг. он много путешествовал по России, а в 1900 Бунин смог впервые уехать в заграничное путешествие. В начале нового века писатель объездил Европу, странствовал по Ближнему Востоку, побывал во многих странах Азии, Африки. Никогда не имевший и не желавший иметь свой дом, он жил вечным странником, объездившим мир, но всегда находившим место и время для литературной работы. Нередко в качестве материала для своих произведений Бунин использовал не только впечатления о происходящем в русской глубинке (эту жизнь Бунин хорошо знал и глубоко понимал), но и свои зарубежные наблюдения.

Расширение тематики при этом не мешало, а, скорее, помогало обостренному восприятию жизни писателем, способствовало развитию его исторической и философской масштабности. Но в то же время на фоне русского реализма начала ХХ века позиция Бунина по отношению к русской действительности выглядела непривычно: многим своим современникам Бунин казался бесстрастным, невозмутимым — «холодным», хотя и блестящим мастером, а его суждения о России, русском человеке, русской истории — слишком отстраненными. Действительно, при постоянном и остром ощущении своей принадлежности русской культуре, переживании древности и величия Руси, Бунин всегда старался отстраняться от сиюминутных социальных тревог, избегал в своем дореволюционном творчестве публицистичности (что заметно отличало его от М. Горького, А. Куприна, Л. Андреева и от некоторых поэтов-символистов). Для оценки действительности, обстановки в России Бунину всегда была нужна дистанция — временная или пространственная. Так, в Италии, на Капри, Бунин создавал рассказы и повести о русской деревне, а в России писал об Индии, о Цейлоне, Ближнем Востоке.

Еще в конце 80-х гг. Бунин увлеченно размышлял о судьбах мировой цивилизации, отстаивая значение культуры в истории. Культура им понималась широко — как подъем к духовному расцвету: этическому, интеллектуальному, творческому, социально-правовому. Таков был идеал Бунина. Но он не нашел гармоничного мира ни в прошлом, ни тем более в настоящем, потому у писателя появилось стремление углубиться в потоки человеческого сознания, его светлые и темные стороны, чтобы постигнуть возможности человека.

Раздумья о судьбах культуры — своего рода ответ на поразившие писателя события 1905 года в России. Он предчувствовал опасный стихийный бунт, упадок нравственности.

Движение Бунина-прозаика от середины 1890-х к началу 1900;х гг. проявляется прежде всего в расширении кругозора, в переходе от наблюдений над отдельными судьбами крестьян и мелкопоместных к обобщающим размышлениям. Симпатии Бунина обращены вспять, в патриархальное прошлое.

Иван Бунин публикует рассказы «Антоновские яблоки», «Сосны», в которых недвусмысленно высказывает свои опасения за судьбу России в связи с разорением дворянских гнезд и опролетариванием крестьян. Ряд произведений Бунина посвящен разоряющейся деревне, в которой правят голод и смерть. Идеал писатель ищет в прошлом с его старосветским благополучием. Если «Новая дорога» и «Сосны» — это думы о крестьянской Руси, то «Антоновские яблоки» — размышление о судьбе поместного дворянства.

Запустение, разорение дворянских гнезд, нравственное оскудение их хозяев вызывают у Бунина в «Антоновских яблоках» чувство грусти и сожаления об ушедшей гармонии патриархального мира, об исчезновении целых сословий. «Антоновские яблоки» необычайно важны для понимания бунинского творчества. Этот рассказ — «стихотворение в прозе» о русской природе. С огромной художественной силой в них запечатлен образ родной земли, ее богатства и непритязательная красота. Жизнь неуклонно двигалась вперед, Россия только что вступила в новый век, а писатель зовет нас не растерять того, что достойно памяти, что прекрасно и вечно.

Поэтизируя прошлое России, ее «век минувший», автор не может не думать и о ее будущем. Это мотив появляется в конце рассказа в виде глаголов будущего времени: «Скоро-скоро забелеют поля, скоро покроет их зазимок…» И. А. Бунин. Антоновские яблоки // Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.1. — С. 174. Будущее неясно, оно вызывает тревожные предчувствия. Символичен образ первого снега, покрывшего поля: при всей его многозначности он часто ассоциируется с чистым листом бумаги; а если учесть, что под произведением поставлена дата «1900», то невольно возникает вопрос: что напишет новый век на этом белом листе, какие следы оставит на нем?

В изображении деревни Бунин изначально был далек от идеализации крестьянства (пример тому — рассказ «Федосеевна» — о нищей больной старухе, выгнанной дочерью из дома).

Эти и другие рассказы принесли ему славу, и в 1909 году Российская академия наук избирает его в число двенадцати Почетных академиков.

По рассказам Бунина 1900;х годов составляется выразительная картина разобщения людей и сословий, перераспределения земли, отчуждения людей от себя самих, друг от друга, от природы — всего того, что подтверждает глубину и основательность национального кризиса в эпоху капиталистических отношений.

Окружавшая действительность давала мало поводов для уверенности в будущем — голод 1891 и 1898 годов, ходынская катастрофа 1896 г., студенческие беспорядки и демонстрации 1890−1900;х, кровавая и проигранная русско-японская война 1904 г, наконец, революционные волнения 1905;1906 гг. с большим количеством жертв. В этой трагической веренице событий русское самосознание неизбежно находилось в состоянии неравновесия.

В 1905 году Бунин был свидетелем восстания в Одессе. О днях, проведенных там, писатель оставил дневниковые заметки весьма критического содержания. Он видел в первой революции только бессмысленные погромы и кровопролития, в классовой борьбе заметил лишь разрушения, угрозу всему ранее созданному. Неслучайно речь настроенного «крайне революционно», «совсем интеллигентного человека» Бунин определяет как «тихую, твердую, угрожающую». А события выразил словами малограмотной женщины: «…идуть на Одессу парубки и дядьки с дрючками, с косами; будто бы приходили к ним нынче утром, — ходили по деревням и по Молдаванке — „политики“ и сзывали делать революцию. Цель страшная — громить город». Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. — М.: Советский писатель, 1989. — С.247.

Свои политические взгляды наиболее четко Бунин высказал в ряде более поздних интервью. Он считал, что рабочие массы и малоимущие слои населения превратились в мощную силу и станут через пять-десять лет потоком, который «захлестнет всю Западную Европу», выражал теплое сочувствие рабочим, протестующим против кровавых столкновений. Но, сравнивая трудящихся России и Запада, приходил к неутешительному выводу: «…Западноевропейский пролетариат представляет собой прекрасно организованную силу. <…> О русском пролетариате этого сказать нельзя». Бунин И. А. Публицистика 1918;1953 годов. Под общей редакцией Н. Михайлова. — М.: Наследие, 1998. — С. 165. Бунинские симпатии явно не совмещались с идеей революции как вооруженного восстания. Мысль о необходимости сознательности, организованности борющихся масс была очень своевременной.

В это же время (начало 1910;х гг.) Бунин определил и собственную позицию: «Пережил я очень долгое народничество, затем толстовство; теперь тяготею больше всего к социал-демократии, хотя сторонюсь всякой партийности». Бунин И. А. Публицистика 1918;1953 годов. Под общей редакцией Н. Михайлова. — М.: Наследие, 1998. — С. 54. Странная последовательность столь разных учений. Но для писателя все они имели в чем-то общий корень — интерес к народной жизни. Неоднократно и критически отзывался он о русской интеллигенции, которая «не знала своего народа», мечтала о «народушке», «богоносце», а «народ жил первобытно, как пятьсот лет тому назад», о «разительном противоречии между культурной и некультурной массой» Бабореко А. К. Глагол времен. Предисл. к кн: И. А. Бунин. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. — М.: Советский писатель, 1990. — С.9−10. О совершенствовании и единении духовных сил страны мечтал Бунин, но тщетно.

Приводимый самим ходом исторического развития России к мысли о глубочайшем социальном неблагополучии мира, он уже в произведениях 1910;х годов стремится вывести противоречия действительности за рамки социальных и исторических ограничений. Он глубоко историчен в повестях и рассказах этого периода; он в эти годы — писатель, чрезвычайно чутко воспринимающий малейшие изменения в общественной жизни, но тут же стремящийся вывести их за пределы исторического времени.

Если в произведениях более ранних — рассказах сборника «На край света» (1897), а также в рассказах «Антоновские яблоки» (1900), «Эпитафия» (1900), Бунин обращается к теме мелкопоместного оскудения, ностальгически повествует о жизни нищих дворянских усадеб, то в произведениях, написанных после первой русской Революции 1905 года, главной становится тема драматизма русской исторической судьбы (повести «Деревня», 1910, «Суходол», 1912). Обе повести имели огромный успех у читателей. М. Горький отмечал, что, тут писателем был поставлен вопрос «…быть или не быть России?» Горьковские чтения.1958;1959. М., 1961, с. 25. Русская деревня, считал Бунин, обречена. Писателя обвиняли в резко негативном отражении жизни деревни. Однако реализм его прозы традиционен: с убедительностью и силой рисует писатель новые социальные типы, явившиеся в предреволюционной деревне.

Повесть «Деревня» (Бунин называл её также и романом), созданная в 1909 — 1910 годы, снискала ему славу писателя. Это произведение было подготовлено многими предыдущими рассказами. Парадоксальность творческой судьбы Бунина сказалась в том, что именно его прозаические произведения, посвященные судьбам русской деревни в период между двумя революциями, оказались наиболее беспощадным разоблачением ее рабского состояния, ее нищеты, дикости и жестокости ее социального расслоения.

В этой повести поднимаются такие актуальные проблемы того времени, как исторические судьбы крестьянства, своеобразие национального русского характера, пути русской жизни, задачи реалистического описания действительности. Это сделало книгу самой животрепещущей среди произведений тех лет.

Замыслу автора отвечал особый жанр — повести-хроники, выводящий на первый план мужицких персонажей и оставляющий на периферии повествования свидетелей со «стороны». Задаче писателя соответствовал и сюжет произведения, начисто лишенный интриги, неожиданных поворотов, четко выраженной развязки, фабульного развития, кульминации и завязки. Все в «Деревне» погружено в стихию медленно текущей жизни, сложившегося, закостенелого быта. Однако каждая из трех композиционных частей повести открывает все новые и новые стороны деревенской действительности, оставляя читателя потрясенным всем увиденным. Это касается прежде всего предыстории и истории рода Красовых, крестьян Акима, Иванушки, Дениса, Молодой, Якова и других. Они живут в деревне с выразительным названием Дурновка. Столь же ужасающе безрадостной и губительной показана жизнь мужиков и в соседних селах: Казакове, Басове, Ровном. Все в жизни Дурновки носит аналогичный характер, оказывается лишенным смысла. Разрываются общественные и семейные связи, рушится сложившийся уклад жизни. Деревня гибнет быстро и неуклонно, и автор с душевной болью повествует об этом. автор нарушил традицию «розового» народолюбия, показал новый тип народной, крестьянской, «земляной» личности. Бунинская деревня по своей духовной и жизненной силе не только плодоносила, но и обречена на самораспад — экономический и религиозный. Автор показал правдивые картины упадка, обнищания и одновременно обострения социальных конфликтов в дореволюционной деревне.

Бунин, с присущим ему талантом и детальным знанием деревни, отразил ее слабость, ее многовековую забитость и отсталость, немыслимость сложившейся в ней ситуации.

Писатель-реалист видел неминуемое разрушение и запустение «дворянских гнезд», проникновение в деревню буржуазных отношений, правдиво показал темноту и косность старой деревни, создал много своеобразных, запоминающихся характеров русских крестьян.

В «Деревне» Бунин дает страшную хронику бессмысленной и загубленной жизни братьев Красовых и их окружения. Виноваты, по его мнению, все, всё вместе: и вековая отсталость России, и русская непроходимая лень, привычка к дикости. «Господи боже, что закрай! Чернозем на полтора аршина, да какой! А пяти лет не проходит без голода». И. А. Бунин. Деревня. / Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.2, с. 16. С видимостью бесстрастия обрисовывает он безумную, мрачную, безнадежную российскую действительность. Страстность его повести не в рассуждениях, не в попытках что-то объяснить, а в боли, звучащей в каждом слове, боли за крестьянскую Россию, которая дошла до крайней степени падения, материального и нравственного.

Одна из самых удивительных черт русского характера, которой не устает поражаться Бунин, — это абсолютная неспособность к нормальной жизни и отвращение к будням («постыла им жизнь, ее вечные будни»). Повседневная работа при таком ощущении жизни — одно из самых тяжких наказаний. Однако апатия в обыденной жизни сменяется неожиданной энергией в чрезвычайных обстоятельствах (один из персонажей «Деревни» — Серый ленится заделать дыры в крыше, но первым является на пожар).

Писатель выделял как главенствующие две несостоятельные черты народной психологии: стихийно-разрушительную и пассивно-созерцательную. Альтернативой «святому» смирению русского мужика Бунину виделась одна лишь азиатски жестокая и бессмысленная пугачевщина. Отсюда и беспросветность, беспощадность его писаний деревенского быта.

Желание освободиться от унылого существования может толкнуть героев либо на экстравагантный неожиданный поступок, либо на свирепый бунт — нелепый и бессмысленный (бунтующие мужики грозят убить Тихона Красова, а потом по-прежнему почтительно кланяются ему). У других героев «Деревни» ненависть к будням выражается в сонном и мечтательном ожидании некоего праздника жизни. Бунин всячески подчеркивает иррациональность русского человека и непредсказуемость его поступков («Самое что ни на есть любимое наше, самая погибельная наша черта: слово — одно, а дело — другое! Русская, брат, музыка: жить по-свинячьи скверно, а все-таки живу и буду жить по-свинячьи!» И. А. Бунин. Деревня. / Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.2, с. 29.).

Описывая грубость, зависть, враждебность, жестокость крестьян, Бунин никогда не позволяет себе обличительный тон, он предельно правдив и объективен. Однако это не холодная констатация ужасающей действительности, а жалость и сострадание к «мечущимся и несчастным» и даже самобичевание — только истинно русский мог так написать о России.

Повесть отражает жизнь крестьян, судьбу деревенского люда в годы первой русской революции. Сам автор пояснил, что здесь он стремился нарисовать, «кроме жизни деревни, и картины вообще всей русской жизни». Кроме того, можно сказать, что «…Россия? Да она вся — деревня…» И. А. Бунин. Деревня. / Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.2, с. 58., поэтому характеристика деревни — это есть характеристика России.

Несмотря на то, что местом действия повести выбрана Дурновка, сфера охвата жизни в ней гораздо шире и масштабнее. «Деревня» наполнена слухами, спорами, разговорами в поездах, на базарах, сходках, постоялых дворах. В ней много действующих лиц, которые создают впечатление бурлящей многоголосой толпы. Герои повести пытаются разобраться в окружающем, найти какую-то точку опоры, которая поможет им удержаться в этом могучем потоке, выжить не только физически, но и духовно. Итак, деревня предстаёт перед нами, прежде всего, очень бедной. Даже питьевая вода порой настолько плоха, что вызывает повальные болезни. Нищета бьет в глаза не только в повести.

Никогда ни о каком другом бунинском произведении не велось столько острых дискуссий, как о «Деревне». В. В. Воровский: «Мрак и грязь — и в физической, и в умственной, и в нравственной жизни — вот все, что видит Бунин в современной деревне…» Бабореко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. — М.: Художественная литература, 1983. — С.148. Но передовая критика поддержала писателя, увидев ценность и значение произведения «в правдивом изображении быта падающей, нищающей деревни, в разоблачительном пафосе ее уродливых сторон». Повесть потрясла Горького, который услышал в ней «скрытый, заглушенный стон о родной земле, мучительный страх за нее». В письме Амфитеатрову Горький назвал «Деревню» «первоклассной вещью», а в письме к самому Бунину писал: «…серьезные люди скажут: «Помимо первостепенной художественной ценности своей, «Деревня» Бунина была толчком, который заставил разбитое и расшатанное русское общество серьезно задуматься уже не о мужике, не о народе, а над строгим вопросом—быть или не быть России? Мы еще не думали о России,—как о целом,—это произведение указало нам необходимость мыслить именно обо всей стране, мыслить исторически… Так глубоко, так исторически деревню никто еще не брал… Я не вижу, с чем можно сравнить вашу вещь, тронут ею — очень сильно. Дорог мне этот скромно скрытый, заглушенный стон о родной земле, дорога благородная скорбь, мучительный страх за нее — и все это — ново. Так еще не писали» Бабореко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. — М.: Художественная литература, 1983. — С. 151−152. Бунин потом сам так вспоминает о своей «Деревне»: «А «Деревня» вещь все-таки необыкновенная. Но доступна только знающим Россию» И. А. Бунин. Окаянные дни. / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.6. — М.: Сантакс, 1994. — С. 307.

Сам Бунин так говорил корреспонденту одной из одесских газет весной 1912 года по поводу появившихся в печати обвинений в безрадостности повести: «По поводу моей последней повести „Деревня“ было очень много толков и кривотолков. Большинство критиков совершенно не поняли моей точки зрения. Меня обвиняли в том, что я будто озлоблен на русский народ, упрекали меня за мое дворянское отношение к народу и т. д. И все это за то, что я смотрю на положение русского народа довольно безрадостно. Но что же делать, если современная русская деревня не дает повода к оптимизму, а, наоборот, ввергает в безнадежный пессимизм…» Цит. по: Бабореко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. — М.: Художественная литература, 1983. — С. 175.

Начатое в «Деревне» исследование уродств российской жизни и бездн русской души продолжено было в повести «Суходол». Это произведение о сокрушительных страстях, скрытых и явных, безгрешных и порочных, никогда не поддающихся рассудку и всегда разбивающих жизни — дворовой девушки Натальи, «барышни» тети Тони, незаконного барского отпрыска Герваськи, дедушки Петра Кириллыча. «Любовь в Суходоле необычна была. Необычна была и ненависть». И. А. Бунин. Суходол. / Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.2, с. 135. В повести «Суходол» основная тема — русская душа, которая разрабатывается на примере дворянства. Именно в сходстве русских крестьян и дворян видит Бунин главную причину вырождения деревни, дворянство поражено все той же болезнью — русская тоска, нелепость, иррациональность поступков. В повести показаны кровные и тайные узы, «незаконно» связывающие дворовых и господ: ведь все, в сущности, родственники в Суходоле. Бунин говорит об упадке, вырождении, одичании помещичьей жизни, ненормальности ее. Быт Суходола, уродливый, дикий, праздный и расхлябанный, мог располагать только к безумию, — и в той или в иной мере каждый герой повести душевно неполноценен. Бунин не навязывает нам эту мысль, она напрашивается сама. Россия больна, утверждает автор.

Тема русской души дается в «Суходоле» в совершенно ином художественном ключе, нежели в «Деревне». В повести «Суходол» решительно пересматривается традиция поэтизации усадебной жизни, преклонение перед красотой угасающих «дворянских гнезд». Идея кровного единения поместного дворянства и народа в повести «Суходол» сочетается с мыслью автора об ответственности господ за судьбы крестьян, об их страшной вине перед ними. «Мне кажется, что быт и душа русских дворян те же, что и мужика; все различие обусловливается лишь материальным превосходством дворянского сословия. Нигде в иной стране жизнь дворян и мужиков так тесно, близко не связана, как у нас. Душа у тех и других, я считаю, одинаково русская. Выявить вот эти черты деревенской мужицкой жизни, как доминирующие в картине русского поместного сословия, я и ставлю своей задачей в своих произведениях. На фоне романа я стремлюсь дать художественное изображение развития дворянства в связи с мужиком и при малом различии в их психике» Бунин И. А. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1965 — 1968. — Т.9, с. 536 — 537.

В «Деревне» и последовавшем за ней «Суходоле» Бунин изобразил тот нравственно-психологический и социальный тупик, в который зашла, по его мнению, Россия. Несколько основных линий выделяет здесь Бунин: в «Деревне» — линия капитализации сельского хозяйства и противостоящая ей линия революционная; в «Суходоле» к ним добавляется линия, связанная с историей дворянского сословия. Ни капитализирующееся, ни «бунтующее» крестьянство не вызывает у Бунина симпатий. Никаких симпатий не вызывает у него и мелкопоместное дворянство, находящееся в стадии духовного и социального вырождения. Бунин подчеркивает: Россия едина; нет никакого разделения на крестьян и дворян.

Вот эта единая мужицко-дворянская Россия находится ныне на краю гибели — утверждает Бунин повестями 1910;х годов. Изображая крестьянскую среду, Бунин тем самым объективно раскрывал причины поражения первой русской революции.

В 1911;1913 гг. он все шире охватывает различные стороны русской действительности: и вырождение дворянства («Суходол», «Последнее свидание»), и уродливость мещанского быта («Хорошая жизнь», «Чаша жизни»), и тему любви, которая часто бывает пагубной («Игнат», «При дороге»). В обширном цикле рассказов о крестьянстве («Веселый двор», «Будни», «Жертва» и другие) писатель продолжает тему «Деревни».

«Деревня» и «Суходол» открыли собою ряд сильнейших произведений Бунина десятых годов, «резко рисовавших, — как он выразился позднее, — русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы». Человек загадочен, убежден писатель, характер его — непостижим.

Взгляд Бунина на Россию безысходен. Над всем, что он изображает, господствует одна черта, которую Бунин готов возвести едва ли не в степень общенационального признака русского человека, — его жестокость, которая оборачивается в иные моменты равнодушием и к ближнему, и к самому себе. «…Есть ли кто лютее нашего народа? В городе за воришкой, схватившим с лотка лепешку грошовую, весь обжорный ряд гонится, а нагонит, мылом его кормит. На пожар, на драку весь гоод бежит, да ведь как жалеет-то, чсто пожар аль драка скоро кончились!.. А как наслаждаются, когда кто-нибудь жену бьеи смертным боем, али мальчишку дерет как сидорову козу, аль потешается над ним?..» И. А. Бунин. Деревня. / Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сантакс, 1994. — Т.2, с. 31. Здесь, в «Деревне» и «Суходоле», мы уже обнаруживаем истоки тех настроений, которые впоследствии привели Бунина в эмиграцию. История России за последние 50 лет ее существования есть, в его понимании, постепенное, но неуклонное одичание, которому оказываются одинаково подвержены все социальные группы населения.

Летом 1914 года, путешествуя по Волге, Бунин узнает о начале первой мировой войны. Писатель всегда оставался ее решительным противником. Он прекрасно понимал весь ее ужас, бессмысленность и непопулярность в народе.

Бунин возмущен ура-патриотическими заявлениями писателей-оборонцев, которые выступали за продолжение войны до победного конца. Не случайно в 1915 году появляются такие его стихи:

Молчат гробницы, мумии и кости ;

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы на мировом погосте Звучат лишь письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья Наш дар бессмертный — речь. И. А. Бунин. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1985. — С. 170.

В 1916 году созрел перелом в мироощущении Бунина, назревший еще осенью 1915 года, когда Бунин писал своему другу, художнику П. Л. Нилусу: «Деревни опустели так, что жутко порой. Война и томит. и мучит, и тревожит». Писатель понимал весь ужас и бессмысленность войны, видел, что народу война не нужна, что она только разоряет страну и уносит множество жизней. «Народ воевать не хочет, ему война надоела, он не понимает, за что мы воюем, ему нет дела до войны. А в газетах продолжается все та же брехня… Все несут свое, не считаясь с тем, что народ войны не хочет и свирепеет с каждым днем… Война все изменила. Во мне что-то треснуло, переломилось, наступила, как говорят, переоценка всех ценностей» И. А. Бунин. Дневники. // Собр. соч. в 6-ти томах. Т.6, с. 347. М.: Художественная литература, 1988.

Дневник писателя за 1916 год полон безнадежности и желчи. Сообщения газет о событиях на фронте и в тылу, разговоры, новые произведения литературы — все вызывает у него непреодолимое раздражение, пессимизм и ощущение ужаса от мысли, что старой жизни приходит конец. «В газетах та же ложь — восхваление доблестей русского народа, его способностей к организации. Все это очень взволновало „народ, народ“ ! А сами понятия не имеют (да и не хотят иметь) о нем. И что они сделали для него, этого действительно несчастного народа?» «Душевная и умственная тупость, слабость, литературное бесплодие все продолжается… Смертельно устал, — опять-таки уже очень давно, — и все не сдаюсь. Должно быть, большую роль сыграла тут война — какое великое душевное разочарование принесла она мне!» (И.А. Бунин. Дневники. // Собр. соч. в 6-ти томах. Т.6, с. 351. М.: Художественная литература, 1988)

.

Так, в конце 1916 года подкрался к Бунину творческий кризис, продолжившийся несколько лет. Замыслы, редкие и случайные, обдумываются им и покидаются. «Совсем отупела, пуста душа, нечего сказать, не пишу ничего; пытаюсь — ремесло и даже жалкое, мертвое». Достаточно сказать, что с конца 1916 года до января 1920;го года бегства из Одессы за границу — у Бунина с трудом наберется десяток мелких произведений.

III. Россия в «Окаянные дни»

Октябрьская революция — часть русской истории, часть русской культуры. Здесь слиты воедино и триумф и драма народа. Русская революция воспринималась большевиками как закономерный итог исторического развития страны, народа, общества, как естественное разрешение противоречий современной действительности. Начавшись под лозунгом общечеловеческих и общероссийских ценностей она, как многие революции, начала корчиться в судорогах насилия, террора, диктатуры.

Насилие не могло обойти и интеллигенцию, которая в силу своей духовности активно осуждала произвол и жестокость. Большевистским лидерам не могли импонировать И. А. Бунин, М. Горький, В. Г. Короленко, поднимавшие свой голос в защиту невинно репрессированных. Большинство российской интеллигенции ещё до революции не принимало ленинских идей, а после революции, не увидев осуществления провозглашенных идеалов, уехали за границу.

Видимо, разобраться в так называемой «новой эре», эре отказа от общечеловеческих ценностей в пользу классовой борьбы; разобраться в «рождении нового человека» было под силу только таким личностям, которые оказались способны сопротивляться идеологическому нажиму; именно таким человеком стал Иван Алексеевич Бунин.

Революцию Бунин встретил в том возрасте (сорок семь лет), когда житейский и духовный опыт человека и интерес к реальной жизни находятся в гармоничном сочетании, делающем человека способным максимально глубоко увидеть и оценить сущность происходящих событий. Бунинские дневники, посвященные революции и гражданской войне, пожалуй, самые глубокие документы первой русской смуты двадцатого века.