Сложноподчиненные предложения, выражающие причинно-следственные отношения: На материале русского и английского языков

Предметом исследования в настоящей работе являются сложноподчиненные предложения (далее СПП), выражающие причинно-следственные отношения, типа: русск. Она не пришла на встречу, потому что заболелаМы опоздали к автобусу, из-за чего нам пришлось ехать электричкойангл. They didn’t arrive in time because the bus was lateI’m not hungry now, so I’ll have lunch later.

Актуальность диссертации. В условиях продолжающейся семантизации синтаксических исследований возникла настоятельная потребность в систематичном, многоаспектном описании синтаксических отношений вообще и отношений в СПП, в частности.

Цель исследования заключается в том, чтобы выявить основные закономерности содержательной и формальной организации сложноподчиненных предложений, передающих взаимосвязанные причинные и следственные отношения, в языках разных типов. Достижение поставленной цели предполагает решение трех основных задач:

1) выявление и характеристику общих принципов организации интересующих нас предложений;

2) определение характера варьирования рассматриваемых предложений по таким параметрам, как грамматические показатели связи, лексические квалификаторы характера причины и следствия, модальные свойства, темпорально-аспектуальные особенности, порядок следования частей, тема-рематическое распределение информации и характер выражаемой интенции говорящего;

3) установление границ сходства и различия рассматриваемых СПП в разных языках по указанным параметрам.

Методика исследования. Основными методами, используемыми в работе, являются метод наблюдения, метод лингвистического эксперимента, а также метод сопоставительного анализа.

Наблюдение «играет важную роль в науке. Оно дает нам необходимые исходные сведения об изучаемых явлениях» (Распопов, 1976, с. 8). Однако, «наблюдение касается только внешней стороны явлений», именно поэтому необходим эксперимент, который «включает в себя практику и, следовательно, инструмент проверки данных наблюдения» (там же, с. 8).

Метод сопоставительного анализа представляет собой исследование и описание языковых единиц одного языка через сравнение с соответствующими единицами другого языка (Языкознание, 1998, с. 481).

Анализируемый языковой материал извлечен из произведений русской и британской художественной литературы XX веканаучной литературы того же периодапублицистических статей в российских и британских периодических изданиях «Литературная газета», «Роман-газета», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Известия», «Коммерсант», «Российская газета», «Лица», «Профиль" — «Good Housekeeping», «The Times», «Times Literary Supplement», «The Guardian», «The Scotsman», «Financial Times" — электронной базы данных National Corpus of English (http://www.list.ru). Привлекались также данные разговорной речи.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые предпринята попытка комплексного описания СПП, выражающих причинные и следственные отношения, с точки зрения общих принципов их устройства и возможностей содержательного и формального варьирования.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы на лекциях и практических занятиях по общему языкознанию, а также в процессе обучения переводу.

Апробация работы. По теме диссертации сделано три доклада (на международной и всероссийской научно-методических конференциях, организованных ВГУ, а также на научной сессии ВГУ), опубликованы тезисы двух докладов и две статьи.

Теоретические основания исследования. Интерес к проблеме СПП, возникший в русском языковедении достаточно давно (почти два столетия назад), не ослабевает и сегодня, так как проблема эта сложна и многогранна. В истории учения о сложноподчиненном предложении принято говорить о трех сложившихся направлениях: логическом, или семантическом (М.В. Ломоносов, Н. И. Греч, А. Х. Востоков, Ф. И. Буслаев;

A.Н. Гвоздев, академическая грамматика 1954 г., М. В. Донецкая,.

B.В. Бабайцева, Л.Д. Чеснокова) — формально-грамматическом (A.M. Пешковский, А. Б. Шапиро, М. Н. Петерсон, Л.А. Булаховский) и структурно-семантическом (Н.С. Поспелов, В. А. Белошапкова, С. А. Бах, Л. Ю. Максимов, С.Г. Ильенко). В последние десятилетия XX века в отечественном языкознании формируется принципиально новый, содержательно ориентированный (функционально-семантический)^ подход к изучению СПП (Н.К. Онипенко, 1985; P.M. Теремова, 1985; М. В. Ляпон, 1988; В. Б. Евтюхин, 1997; С. А. Шувалова, 1990; A.M. Ломов, Р. Гусман Тирадо, 1998,1999).

В рамках логического подхода придаточное в составе сложноподчиненного предложения рассматривалось как выраженный целым предложением член главного предложения. Так, констатировалось, что СПП, выражающие причинно-следственные отношения, имеют в своем составе обстоятельственные придаточные причины (или основания). Эта концепция долгое время господствовала в школьных и вузовских учебниках по грамматике русского языка (см., например, академическую грамматику 1954 года, учебник А.Н. Гвоздева). Примечательно, что и в настоящее время наблюдается возврат к данной традиции. Например, в школьном учебнике В. В. Бабайцевой и Л. Д. Чесноковой «Русский язык» (издание 1997 г.) приводится следующая классификация придаточных предложений: «По строению и значению СПП в целом различаются следующие виды придаточных предложений: подаежащные, сказуемные, определительные, дополнительные, обстоятельственные. Эти виды придаточных предложений можно соотнести с членами простого предложения: придаточные отвечают на те же вопросы, что и соответствующие члены предложения» (Бабайцева, Чеснокова, 1997, с. 217). Столь долгую жизнь концепции, по всей видимости, обеспечивает то, что такая классификация придаточных «строится на основе учета системных связей между простым и сложным предложением, между членами предложения и частями сложного предложения» (Федоров, 1982, с. 57−58).

В рамках формально-грамматического подхода один из важных вопросов изучения СПП, а именно, вопрос о классификации придаточных решался на основе анализа средств связи главной и придаточной частей. Все СПП подразделялись на два основных типа — предложения с союзами (союзное подчинение) и с союзными словами (относительное подчинение). Хотя представители данного направления, вне всякого сомнения, внесли неоценимый вклад в изучение союзных скреп в сложноподчиненных предложениях (в том числе, причинно-следственных), семантический аспект СПП в основном остался вне поля зрения исследователей. По мнению В. А. Белошапковой, «формальная классификация по существу представляет собой попытку свести анализ СПП к анализу союзов и союзных слов. Между тем структура и значение СПП определяются не только союзами и союзными словами, но и другими его конституирующими признаками.» (Белошапкова, 1967, с. 107).

В середине XX века нарастают тенденции к пересмотру существующего подхода, поскольку становится совершенно очевидным, что он более не удовлетворяет современные лингвистические «запросы». В 70-е годы оформляется особый структурно-семантический подход, в рамках которого, в противовес традиционному, ученые делают попытку совместить структурные и семантические критерии: учесть «и к чему присоединяется придаточная часть, и как присоединяется (при помощи каких формально-грамматических средств), и в каких смысловых отношениях находятся главная и придаточная части» (Валгина, 1978, с. 311). Эти глобальные перемены в сфере изучения СГПТ связаны, прежде всего, с именем Н. С. Поспелова (1950), который стоял у истоков структурно-семантического направления. Его идеи поддержали и продолжали развивать В. А. Белошапкова (1967), С. Г. Ильенко (1976), Л. Ю. Максимов (1977) и другие исследователи русского синтаксиса.

В основе классификации СПП, предложенной в работах лингвистов данного направления, — установление характера соотношения между главной и придаточной частью. Так, Н. С. Поспелов выделил два основных типа СПП — двучленный и одночленный. Первый имеет придаточную часть, соотносящуюся с главной частью в целом, а второй — с одним словом (словосочетанием) в главной части (Поспелов, 1950, с. 329−330). Эта идея ученого вызвала целую волну критики со стороны других исследователей, рассматривающих СПП со структурно-семантической точки зрения, но явилась серьезным стимулом к изучению структурных типов СПП. Так, В. А. Белошапкова, выразив несогласие с подобным делением СПП, тем не менее, признала, что Н. С. Поспелов «несомненно, заметил объективно существующее явление, хотя и недостаточно точно описал его» (Белошапкова, 1967, с. 114). В. А. Белошапкова в своей двухуровневой классификации предлагает деление СПП на расчлененный и нерасчлененный структурные типы на первом уровне и выделяет (по характеру синтаксической связи) предложения с присловной, детерминантной, корреляционной и т. д. связями — на втором уровне (см. указ. соч.). И. П. Распопов, называя такие классификации «многоступенчатыми», полагает, что при всех их достоинствах, они характеризуются «чрезмерной громоздкостью», делающей их неудобными «для использования в учебных целях, в частности, в условиях школьной и даже вузовской практики преподавания русского языка» (Распопов, 1982, с. 10).

Между тем структурно-семантический принцип описания СПП используется авторами многих учебных пособий для средней и высшей школы (см., например, «Грамматика современного русского литературного языка» под редакцией Н. Ю. Шведовой издания 1970 года, «Синтаксис современного русского языка» Н. С. Валгиной, «Современный русский язык» С. Е. Крючкова и Л.Ю. Максимова). Последние утверждают, что в их классификации СПП «выделенные типы и модели СПП обладают единством структурных признаков и однородной грамматической семантикой» (Крючков, Максимов, 1977, с. 56). Данные исследователи продолжают развивать (естественно, с определенными коррективами) идею Н. С. Поспелова о двучленных и одночленных структурах, впрочем, не используя указанных терминов, а называя соответствующие придаточные «относящимися к одному из слов или к его сочетанию с указательным словом» — «распространяющими всю главную часть или ее предикат» (см. указ. соч.). Многомерная классификация придаточных, разработанная Л. Ю. Максимовым в начале 70-х годов, так же, как и система В. А. Белошапковой, по мнению И. П. Распопова, не может считаться вполне успешной, поскольку является не менее громоздкой, чем классификация В. А. Белошапковой: она «оказывается настолько дробной и подробной, что овладеть ею практически невозможно» (Распопов, 1982, с. 10−13).

Важно отметить, что лингвистические изыскания, осуществляемые в рамках структурно-семантического подхода, все-таки больше ориентируются не столько на семантику предложения, сколько на его структурные свойства. С точки зрения исследования структуры несомненный интерес представляют наблюдения Н. С. Поспелова в сфере изучения соотношений между главной и придаточной частями причинно-следственных предложений. Он утверждает, что «сложные предложения с придаточными причины и с придаточными следствия являются коррелятами одного структурно-семантического типа сложного предложения» (Поспелов, 1959, с. 24). Автор в данном случае опирается на результаты исследований В. А. Богородицкого, полагавшего, что СП с придаточными причины и следствия могут быть видоизменены так, что «главное предложение послужит для выражения причины или следствия, а придаточное по смыслу как бы займет его первоначальное место, например: «его похвалили, потому что он очень хорошо спел» // «он очень хорошо спел, так что его похвалили» (Поспелов, 1959, с. 24). Автор замечает, что в С ГШ с придаточным причины союзы типа потому что могут быть расчленены, и тогда акцент делается на значение причины, выражаемое сложным предложением, а части СП связаны более тесно, чем при нерасчлененном союзе, например, «Прогулка не состоится потому, что испортилась погода» (там же, с. 24).

Внимание к семантическому аспекту СПП, выражающего причинно-следственные отношения, обусловило разделение сложноподчиненных причинно-следственных предложений на СПП с собственно-причинным и причинно-аргументирующим значением (Белошапкова, 1967; Граммагика-70- Гвоздев, 1973; Валгина, 1978; Грамматика-80- Федоров, 1982). Так, например, авторы Грамматики-80 подразделяют все причинные предложения на конструкции, выражающие отношения собственно-причинные (когда «придаточная часть сообщает о непосредственной истинной причине того, о чем говорится в главной части»: Она не приехала, потому что заболела) и несобственно-причинные (когда «ситуация, представленная в придаточной части, является лишь внешним поводом или косвенным свидетельством, используемым как аргумент для умозаключения о том, что сообщается в главной части»: Наверное, ночью был дождь, потому что крыши домов мокрые). В последних реализуются такие частные значения каузальности, как «необходимое основание, порождающий фактор, побочный фактор, обоснование, подтверждение, доказательство, довод, предпосылка, прямое или косвенное свидетельство, повод, предлог, стимул» (Грамматика-80, с. 577).

В 50-е гг. ученые-синтаксисты обратились к наблюдению, сделанному А. М. Пешковским, но не получившему дальнейшего развития в его работах, а именно, что в ряде СПП (в том числе, причинно-следственных) союз может являться инверсивным, «переворачивающим факты» (Пешковский, 1956, с. 491). На основании данного наблюдения А. Н. Суровцев сделал вывод о существовании в русском языке так называемого «обратного подчинения» (Суровцев, 1956). Эта идея впоследствии получила признание в «Русской грамматике» 1980 г., а также в работе А. К. Федорова, объяснившего суть данного явления следующим образом: «по смыслу главное предложение зависит от придаточного, поясняет его, а грамматически придаточное зависит от главного, что выражается наличием в составе придаточного подчинительного союза или союзного слова» (Федоров, 1982, с. 14). По мнению А. К. Федорова, конструкции с союзными словами типа почему, отчего и т. д. (например, «Вешние воды прошли бурно, почему уже в начале апреля шумели скворцы») представляют не что иное, как СПП с обратным подчинением. Такие предложения обобщенно указывают на причину, обозначенную главным предложением, а придаточное при этом выражает «следствие, вытекающее из этой причины» (там же, с. 19).

По мнению автора, кроме вышеуказанных союзных слов в причинных СПП с обратным подчинением могут употребляться и составные союзы типа потому что, причем если в предложениях с прямым подчинением эти союзы могут быть расчленены без какого бы то ни было «ущерба» для смысловой нагрузки данного предложения («при этом только усиливается смысловой вес придаточного» — (Федоров, 1982, с. 21)), то подобное расчленение союза в обратноподчиненном предложении может привести «к изменению смысловых и синтаксических отношений между частями СП. Например: Антон Иваныч потрепал одну лошадь по шее, потом взял ее за ноздри и потряс в обе стороны, чем та, казалось, была недовольна, потому что оскалила зубы и тотчас же фыркнула. — * Лошадь, казалось, была недовольна потому, что оскалила зубы (там же, с. 21).

На основании подобных наблюдений делается вывод о том, что причинные СПП с прямым подчинением являются так называемыми собственно причинными, а с обратным подчинением — несобственно причинными, с придаточными, «содержащими основание для вывода» (там же, с. 25). Таким образом, в один разряд попадают причинно-аргументирующие предложения с союзами и предложения с союзными словами (в которых придаточные, кстати, далеко не всегда «представляют основание для вывода»).

Русская грамматика" 1980 года подвела своеобразный итог изучению СПП вообще и СПП, выражающих причинно-следственные отношения, в частности, с позиций формально-грамматического и, отчасти, структурно-семантического подхода. В «Русской грамматике» в основу классификации СПП положен комбинированный критерий, принимающий во внимание как характер соотнесенности придаточного предложения с главным, так и способ подчинения — союзное или местоименное (Грамм атика-80, с. 466). Все СПП разбиваются на предложения нерасчлененной и расчлененной структуры по признаку присловности или неприсловности придаточной части. Приводится детальный анализ союзов, местоимений и соотносительных слов, а также их функций, что, по мнению авторов Грамматики-80, является «необходимой предпосылкой для последующего анализа образующихся с их участием предложений» (там же, с. 473).

Хотя существенного продвижения вперед в сфере изучения СПП эта грамматика не обеспечила, с выходом ее в свет стало ясно, что настала пора формирования нового подхода, в рамках которого сложноподчиненное предложение рассматривалось бы со стороны его содержательных свойств. В настоящее время этот подход находится в стадии становления. Начало ему положили работы, в которых была предпринята попытка разбить СПП на особые, содержательные по своему характеру, блоки. Так, в частности, был выделен особый блок СПП, составляющие которых организованы по принципу «порождающеепорождаемое». В этот блок включены СПП, выражающие условные, уступительные, целевые и причинно-следственные отношения (Евтюхин, 1997; Гусман, 1998).

В дальнейшем семантизация анализа сложного предложения выразилась в попытке A.M. Ломова и Р. Гусмана Тирадо отыскать различия между подчинением, сочинением и бессоюзным соединением в используемых ими способах организации информации и на этой основе по-новому взглянуть на привычные явления (Ломов, Гусман, 1999, с. 59). Подчинение, по их мнению, предполагает включение информации, передаваемой придаточным, в главное («включение-1»), или наоборотвключение информации главного в придаточное («включение-2»). При этом констатируется, что придаточное предложение грамматически всегда зависит от главного «либо потому, что оно обязано восполнить информационную недостаточность главного, либо потому, что оно вынуждено усваивать информацию, передаваемую главным предложением» (там же, с. 59). Придаточные, образованные на основе включения-1, называются автосемантичными, а придаточные, образованные на основе включения-2 — синсемантичными.1 Такая точка зрения представляется не только актуальной, но и логичной, поскольку, с одной стороны, позволяет избежать многих неясностей, характерных для формально-ориентированного подхода, а с другой, открывает новые 7 горизонты в плане изучения сложного предложения как в русском, так и в других языках, в частности в английском. Последнее обстоятельство приобретает особую важность в связи с тем, что отечественные и зарубежные языковеды, работающие на материале английского языка, прошли такой же путь, что и их коллеги, изучавшие русское предложение: от логического подхода к формально-грамматическому, а затем структурно-семантическому (см., например, Смирницкий, 1959; Хаймович, Роговская, 1967; Ильиш, 1971; Йофик, Чахоян, 1972; Leipzig English Grammar, 1977; Иванова, Бурлакова, Почепцов, 1981; Слюсарева, 1981; Блох, 1983; Leech, Svartvik, 1983; Quirk, Greenbaum, 1983; Беляева, 1985; COBUILD English Grammar, 1990 и др.). Нельзя не заметить, что с общеязыковой точки зрения, предполагающей изучение сущностных принципов организации предложения в языках разных типов, СПП, выражающие причинно-следственные отношения, фактически не рассматривались. Это и обусловило наше обращение к данным предложениям, которые исследуются в указанных выше аспектах на материале двух разноструктурных языков.

1 При этом отвергается крайне противоречивое понятие «обратное подчинение» (см. выше).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы. Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цели и задачи работы, оговаривается методика анализа, определяется новизна и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические основания.

ВЫВОДЫ КО II ГЛАВЕ.

Английские сложноподчиненные предложения, выражающие причинно-следственные отношения, представляют собой два типа предложений с автосемантичными придаточными причины и следствия. В качестве грамматических показателей связи частей указанных предложений выступают причинные и следственные союзы. Союзные слова рассматриваемые СПП не обслуживают.

В СИЛ с придаточными причины могут быть выражены два типа значений причинной обусловленности: собственно-причинное и причинно-аргументирующее. Грамматическими показателями связи частей предложений с собственно-причинным значением могут выступать все причинные союзы, а в причинно-аргументирующих — лишь некоторая их часть. В отличие от богатого арсенала причинных союзов, обслуживающих СПП с придаточными причины, в английском языке существует лишь два следственных союза, употребляемых в СПП с придаточными следствия.

В предложениях с придаточными причины, выражающими собственно-причинное значение, употребляются лексические квалификаторы, определяющие характер причины. Они образуют две оппозиции: 1) противопоставление реальной причины причине предполагаемой- 2) противопоставление единственной (и истинной) причины множеству причин. В причинно-аргументирующих предложениях употребляются только квалификаторы со значением уверенности/неуверенности говорящего в правильности собственного вывода. СПП с придаточными следствия допускают употребление только квалификаторов истинности сообщаемого, с помощью которых говорящий оценивает либо возможность установления причинно-следственной связи между двумя называемыми фактами, либо обоснованность своего вывода.

Как в СПП с придаточными причины, выражающими собственно-причинное значение, так и в СПП с придаточными следствия, глаголы чаще всего употребляются в изъявительном наклонении. Сослагательное наклонение характерно только для собственно-причинных предложений, в которых причина осложняется наличием условия. Опосредованная реальная модальность возможности и необходимости в указанных СППявление также достаточно частотное. В причинно-аргументирующих предложениях набор сочетаний модальных планов частей ограничен: объективная реальная модальность ~ объективная реальная модальностьнепосредственная реальная модальность опосредованная реальная модальность возможности/необходимости.

Темпорально-аспектуальные характеристики СПП с придаточными причины и следствия похожи. Во-первых, глаголы в обеих частях предложений могут употребляться как в абсолютной, так и в относительной системах временного отсчета. При этом описываемые в частях предложений ситуации являются либо единичными, либо кратными, либо могут не согласовываться по кратности. При описании ситуаций возможны отношения следования, частичной или полной одновременности, которые выражаются в рамках либо одного временного плана, либо разных с помощью разнообразных видо-временных сочетаний.

Порядок следования частей СПП с придаточными причины, выражающими собственно-причинное значение, зависит от союза в их составе, одни союзы допускают как пре-, так и интер-, и постпозицию придаточной части, тогда как другие разрешают лишь ее интерили постпозицию. В причинно-аргументирующих, а также в СПП с придаточными следствия придаточная часть всегда следует за главной.

В собственно-причинных предложениях функцию темы, как правило, выполняет препозитивная часть (вне зависимости от того, главное это предложение или придаточное), а ремы — постпозитивная часть. Впрочем, в некоторых случаях тема-рематическое распределение информации зависит от союзной скрепы (так, союзы as и since могут вводить придаточное, содержащее уже известную адресату информацию, и тогда независимо от положения придаточного в предложении оно будет выполнять функцию темы). В причинно-аргументирующих предложениях тему всегда составляет постпозитивное придаточное. В СПП с придаточными следствия тематическую нагрузку несет главная часть, содержащая информацию о причине.

Границы СПП с придаточными причины с собственно-причинным значением и СПП с придаточными следствия могут совпадать с границами одного речевого акта (в случае с репрезентативами) или не совпадать (в ситуации, когда одна часть представляет РА-комиссив, директив, экспрессив или декларацию, а другая — РА-репрезентатив). Границы причинно-аргументирующих предложений всегда совпадают с границами РА, поскольку указанные предложения представляют один речевой актрепрезентатив.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное исследование показало, что интересующие нас сложноподчиненные предложения в разноструктурных языках (какими являются русский и английский) одинаково предполагают грамматическую маркировку (с помощью специальных синтаксических средств) либо причины, либо следствия, чем, собственно, и обусловлено само существование двух видов придаточных — причинных и следственных. С ГШ с указанными придаточными обладают как константными (сохраняющимися в разных языках), так и переменными (наличествующими в каком-то одном из языков) свойствами.

В частности, СПП с придаточными причины одинаково могут выражать (в русском и английском) собственно-причинное и причинно-аргументирующее значения, причем первые обслуживаются большим набором союзных средств, а вторые — лишь малой их частью. Генерируемая ситуация в СПП с собственно-причинным значением выражается либо главным предложением в целом, либо его частью, в то время как в СПП с причинно-аргументирующим значением — только главным предложением в целом.

Общий анализ ситуаций, номинируемых в придаточных причины, указывает на то, что они распадаются на две большие группы по наличию/отсутствию целеполагающего субъекта. При наличии такого субъекта придаточное содержит информацию о внутреннем или внешнем основании, разумном доводе для совершения определенного поступкапри отсутствии субъекта в придаточном называется некое случайное/неожиданное обстоятельство, приводящее к неожиданному и, возможно, неприятному следствию.

Арсенал используемых русских и английских причинных союзов постоянно пополняется единицами, образующимися либо на основе других частей речи (как в русском), либо в результате расширения значения уже существующих союзных скреп (как в английском).

Лексические квалификаторы причины и вывода, которые употребляются в СПП с придаточными причины, составляют две оппозиции: а) противопоставляются реальная и предполагаемая причиныб) противопоставляются единственная причина и множество причин. СПП с собственно-причинным значением допускают употребление лексических квалификаторов обеих оппозиций, а с причинно-аргументирующим значением — только первой оппозиции. Важно, что в причинно-аргументирующих предложениях лексические квалификаторы указывают на недостаточность представленной информации, которая не позволяет говорящему судить о событии непосредственно, а описывает сопутствующие событию явления, на основе которых адресант делает логический вывод.

В собственно-причинных предложениях функцию темы, как правило, выполняет препозитивная часть (вне зависимости от того, главное это предложение или придаточное), а ремы — постпозитивная часть. Впрочем, в некоторых случаях тема-рематическое распределение информации зависит от союзной скрепы (так, английские союзы as и since в СПП с придаточными причины могут вводить придаточное, содержащее уже известную адресату информацию, и тогда независимо от положения придаточного в предложении оно выполняет функцию темы). В причинно-аргументирующих предложениях темой всегда является постпозитивное придаточное.

Порядок следования частей СПП с придаточными причины, выражающих собственно-причинное значение, зависит от союзной скрепы в их составе: одни скрепы допускают как пре-, так и интер-, и постпозицию придаточной части, тогда как другие разрешают лишь ее интерили постпозицию. В причинно-аргументирующих предложениях придаточная часть всегда следует за главной.

Что касается СПП с придаточными следствия, в них фиксируется результат определенного действия, поступка, события или вывод, сделанный адресантом на основе всякого рода сопутствующих данных. В таких СПП ситуация придаточного относится, за очень редким исключением, ко всему главному предложению в целом.

В СПП с придаточными следствия используется лишь ограниченный набор лексических квалификаторов, а именно, только квалификаторы истинности сообщаемого.

В указанных СПП рематическую нагрузку несет придаточная часть, фиксирующая следствие.

Порядок следования частей в СПП с придаточными следствия и в русском, и в английском языках неизменен: придаточная часть всегда находится в постпозиции.

Границы СПП с придаточными причины с собственно-причинным значением и СПП с придаточными следствия могут совпадать с границами одного речевого акта (в случае с репрезентативами) или не совпадать (в ситуации, когда одна часть представляет РА-комиссив, директив, экспрессив или декларацию, а другая — РА-репрезентатив). Границы причинно-аргументирующих предложений всегда совпадают с границами РА, поскольку указанные предложения представляют один речевой актрепрезентатив.

Как в частях СПП с придаточными причины, выражающих собственно-причинное значение, так и в СПП с придаточными следствия, глаголы чаще всего употребляются в изъявительном наклонении. Сослагательное наклонение характерно только для собственно-причинных предложений, в которых причина осложняется наличием условия. Опосредованная реальная модальность возможности и необходимости в указанных СПИ — явление также достаточно частотное. В причинно-аргументирующих предложениях набор сочетаний модальных планов частей ограничен: объективная реальная модальность объективная реальная модальностьнепосредственная реальная модальностьопосредованная реальная модальность возможности/необходимости.

Темпорально-аспектуальные характеристики СПП с придаточными причины и следствия похожи. Во-первых, глаголы в обеих частях предложений могут употребляться как в абсолютной, так и в относительной системах временного отсчета. При этом описываемые в частях предложений ситуации являются либо единичными, либо кратными. Во-вторых, при описании ситуаций возможны таксисные отношения следования, частичной или полной одновременности, которые выражаются в рамках либо одного временного плана, либо разных с помощью разнообразных видо-временных сочетаний. Естественно, однако, что формы выражения, в частности, таксисных отношений, отличаются в рассматриваемых языках: в русском языке категория таксиса, за исключением деепричастного оборота, представлена набором неспециализированных средств, в то время как в английском — целой системой перфектных форм.

Говоря о переменных (не постоянных!) свойствах рассматриваемых предложений, важно отметить, что при выражении причинно-следственных отношений русский язык четко противопоставляет себя английскому: в русских СПП придаточные причины являются автосемантичными, а придаточные следствия — синсемантичными (за исключением СПП с автосемантичными придаточными следствия, вводимыми так что), тогда как в соответствующих английских СПП придаточные причины и следствия одинаково оказываются автосемантичными. Таким образом, в русском языке данные СПП представляют собой два подтипа одного типа предложений (с автосемантичными придаточными причины и с синсемантичными придаточными следствия), а в английском — два разных типа генеративных СПП (с автосемантичными придаточными причины и с автосемантичными придаточными следствия).

Соответственно, в качестве грамматических показателей связи в русских СПП с придаточными причины и следствия используются союзы и союзные слова, последовательно коррелирующие друг с другом. В английских СПП такой корреляции не наблюдается, так как их обслуживают только причинные и следственные союзы, противопоставленные и формально не соотнесенные. Правда, в русских СПП с придаточными следствия наметилась тенденция к устойчивому употреблению союза следствия так что, но вытеснит ли он в этой функции союзные слова, или же будет по-прежнему функционировать наряду с ними, сказать трудно.

Некоторые русские союзы обладают способностью к сочетанию с соотносительными словами, у английских союзов такая способность отсутствует. Кроме того, союзы в русских собственно-причинных СПП по большей части употребляются в расчлененном и нерасчлененном виде, в причинно-аргументирующих — только в нерасчлененномсоюзные слова в СПП с синсемантичными придаточными — всегда в нерасчлененном виде. Английские союзы причины и следствия никогда не расчленяются.

Лексические квалификаторы в английских СПП с автосемантичными придаточными следствия и русских СПП с синсемантичными придаточными следствия могут указывать на оценку говорящим как обоснованности своего вывода, номинируемого в придаточном предложении, так и возможности установления причинно-следственной связи между фактами, называемыми в частях СПП. Однако в русском языке разница между этими двумя видами оценки не так отчетлива, как в английском, где эта разница закреплена дополнительными лексическими средствами.