Актуальность темы
.
Общая лексика как лезгинского, так и других дагестанских языков представлена в специальных исследованиях сравнительно-исторического направления (Лексика 1971; Бокарев 1961, 1981; Хайдаков 1973; Гигийнешвили 1977; Талибов 1980; Алексеев 1985; Загиров 1987; Николаев, Старостин 1994 и др.).
Для современного лезгиноведения основополагающее значение имеют работы Р. И. Гайдарова (1955, 1983) — У. А. Мейлановой (1964, 1970) — Б. Б. Талибова (1980) — А. Г. Гюльмагомедова (1978, 1982, 1990) — Г. В. Топуриа (1959) — М. Е. Алексеева (1985, 1988 и др.), А. Р. Рамалданова (1978, 1980, 1983, 1994), Н. Д. Сулейманова (1992 а, 1992 б, 2000) и др.
Лексика и грамматика лезгинского языка исследованы по рпзным направлениям.
Между тем в настоящее время трудно назвать тот или иной аспект грамматики и лексики лезгинского языка, который оставался бы в тени лингвистических исследований. В последние годы были опубликованы работы по вопросам фонетики, морфологии, синтаксиса, ономастики, словообразования. Сопоставительная грамматика лезгинского и русского языков (Шейхов 1994), лезгинские местоимения (Курбанов 1997), послелоги, союзы и частицы (Юзбеков 1988, 1990) описаны достаточно подробно. Не оставлен без внимания исследователей словарный состав лезгинского языка (Сафаралиева 1981; Курбанов 1973; Забитов 1983, Халилова 1994 и др.).
Интересующая нас проблема омонимии в лезгинском языке раскрыта в диссертационном исследовании Р. А. Османовой (1962). В этой работе описаны лексические и лексико-грамматические омонимы лезгинского языка, дана сопоставительная характеристика многозначности и омонимии.
После защиты данного диссертационного исследования проблема омонимии в лезгинском языке не изучалась в специальных монографиях. В наши дни наметились новые аспекты изучения омонимов (Кузнецова 1989, Соболева 1988, Гинзбург 1979 и др.). Появились новые приемы описания языкового материала, возникли проблемы в переосмыслении некоторых явлений словарного состава лезгинского языка, что и обусловило обращение к теме омонимии, напрямую связанное с изучением тождества слова.
Несомненно, настало время преодолеть атомарный подход в изучении омонимии лезгинского языка. Необходим развернутый анализ данных на фоне разнообразного практического материала, который содержится в словарном составе лезгинского языка.
Стратегия изучения омонимии в нашей работе обуславливает ее актуальность. Специфика данного исследования омонимии в современном лезгинском языке заключается в том, что с одной стороны выделяются системные и асистемные отношения языковых единиц разного уровня (форма слова, слово, словосочетание), а с другой стороны анализируется функциональная обусловленность формальных и содержательных преобразований слова. Данная проблематика не нашла должного выражения в специальной литературе. С этих позиций наше описание языкового материала отличается определенной новизной.
Проводя описание всех типов и видов омонимов мы предлагаем количественный и качественный анализ множества пар омонимичных единиц, которые обладают как воспроизводимой совокупностью свойств, так и их специфическими особенностями. Подобный подход позволяет разграничить статистическую и динамическую интеграцию факторов, влияющих на появление и функционирование омонимов в словарном составе современного лезгинского языка.
В работе затрагиваются проблемы связи явлений омонимии и словообразования, омонимии и заимствований, омонимии и лексикосемантической деривации, т. е. омонимии при формальных и содержательных преобразованиях, обусловленных функционированием лексических единиц.
Всевозможные проявления омонимичных отношений между единицами словарного состава современного лезгинского языка являются объектом нашего анализа. Языковой материал для него собран сплошной выборкой в лезгинско-русском и русско-лезгинском словарях (в дальнейшем JIPC и PCJI). Выборка материала дополнена сведениями из разнообразных источников (словари дагестанских языков, специальная литература, лексикологические сборники, пособия и др.). Объем отобранного материала превысил 1000 пар омонимичных единиц.
Задачи исследования.
Собранный языковой материал подвергся количественному и качественному анализу. Цель его состояла в том, чтобы определить иерархию типов омонимии в лезгинском языке. Это наша основная задача. Кроме того, в работе ставились и решались другие задачи: а) определение типов и видов омонимичных отношений между единицами в словарном составе лезгинского языкаб) определение путей и способов формирования омонимовв) выявление и описание свойств множества омонимичных единиц разного типа.
Конкретны задачи описания материала в каждой главе: а) указать основные преобразования языковых единиц, которые нарушают тождество словаб) выявить особенности взаимодействия лексики, грамматики и словообразования, которые влияют на омонимичные отношения между непроизводными и производными однокоренными словами данного вида и типав) определить характер зависимости пар омонимов определенного типа от их принадлежности к той или иной части речиг) выявить продуктивные пути и способы формирования омонимов разного типа и вида.
Методы и приемы анализа материала.
Языковой материал изучался с помощью разнообразных приемов анализа. Привлекался в основном описательный метод. Использовались элементы структурного описания, приемы сравнительно-сопоставительного анализа, историко-этимологический метод описания языковых фактов, отдельные элементы функционального анализа. Широко использовались понятия и приемы словообразовательного анализа, элементы статистического описания. Применение нетрадиционных методов исследования позволило проверить и уточнить полученные результаты, на основе которых сформулированы закономерности, действующие в области омонимичных связей лезгинских единиц. Полученные результаты имеют теоретическую и практическую значимость.
Новизну полученных результатов предопределил нетрадиционный подход к исследованию омонимии как разновидности межсловных связей словарных единиц лезгинского языка, которые могут носить системный и асистемный характер. Подобный подход расширил объем исследуемого материала, сместив ракурс его описания на функциональную обусловленность существования грамматических форм единиц. С другой стороны он позволил выделить и описать ограничения на преобразования языковых единиц, которые не совместимы с их тождеством. Особенно ценными являются сведения о групповой различимости свойств слов-омонимов, которые не даны в прямом наблюдении, но тем не менее выражаются в связях и отношениях между отдельными словарными формами.
Введение
в научный обиход почерпнутых сведений объективно расширяет исследование сфер функциональной грамматики и лексики современного лезгинского языка, затронутая явлениями омонимии.
Ценным в нашей работе является инвентарь омонимичных словарных единиц, в котором содержатся факты, еще не отмеченные в лингвистической литературе по лезгинскому языку. Они могут дать интересный материал для сравнительно-сопоставительного исследования различного плана в генетически родственных и генетически неродственных языках. В этом заключается теоретическая значимость данной работы. Материалы исследования и теоретические выводы несомненно привлекут внимание ученых, которые занимаются сравнительным и историческим изучением дагестанских языков. Представленный материал может быть использован в грамматических и лексикологических работах по лезгинскому языку, а также при составлении сравнительной и сопоставительной грамматики по исследуемому языку. Результаты нашего исследования представляют теоретический интерес еще и потому, что полученные новые сведения о взаимодействии лексики и грамматики при формировании межсловных связей словарных единиц носят универсальный характер. Они вносят определенный вклад в методологию изучения омонимии как лексической категории.
Практическая значимость предпринятого исследования состоит в том, что приведенные материалы могут быть использованы в лексикографических работах при составлении различных словарей, при написании школьных и вузовских пособий по лезгинскому языку, а также по сравнительным грамматикам дагестанских языков. Результаты исследования применимы в вузовском учебном процессе: при чтении лекций и спецкурсов по теоретической и практической лексикологии и грамматике лезгинского языка.
Структура работы.
Замысел данной работы сложен и труден для реализации. Чтобы облегчить ее выполнение, был использован прием однотипного построения глав, в которых содержится описание практического материала. В начале каждой главы предлагается краткий обзор известных теоретических обобщений, относящихся к задачам анализа данного материала, затем выделяются спорные проблемы описания тех или иных фактов. Раскрываются те теоретические положения, которые позволяют наиболее адекватно интерпретировать спорные, противоречивые моменты. Иллюстративный материал приводится как список соответствующих примеров. Описание соотношений между количественными и качественными характеристиками анализируемых явлений обобщается и иллюстрируется по мере возможности составленными таблицами. Поэтапное описание фактов завершается сравнительно-сопоставительными характеристиками полученных данных, за которыми следуют выводы.
Описанная однотипная структура присуща всем главам диссертации.
Содержание работы. Во введении определяется методология работы, история изучаемого вопроса. Уточняются цели, задачи описания материала, методы и приемы его исследования, методика его анализа. Указываются положения, выносимые на защиту. В первой главе в указанном выше порядке анализируются явления, смежные с омонимией (омофоны, омографы, омоформы). Во второй главе в том же порядке характеризуется случайная лексическая омонимия и омонимия в сфере заимствований. В третьей главе описываются омонимичные отношения между словарными единицами лезгинского языка, которые вызваны словообразованием (суффиксацией и конверсией), лексико-семантической деривацией. В общем плане в диссертационном исследовании содержится анализ данных, которые собраны в 17-ти таблицах.
Завершает работу заключение, список использованной литературы (120 наименований), список принятых сокращений. Общий объем работы: 224 страницы.
На защиту выносятся следующие положения.
— Среди явлений, смежных с омонимией, по-разному проявляется взаимодействие лексики и грамматики. При омофонии сказывается связь лексики и синтаксиса, омография обусловлена лексикой, а омоформияграмматикой языка.
— Множество лексических омонимов обладает в парах однородными и неоднородными грамматическими показателями. Здесь допустимы пары из знаменательных и служебных слов. Среди лексических омонимов действует оппозиция 'глагол / существительное'. Ограничения на возможные показатели грамматических категорий в паре омонимов возникают со стороны глагола.
— Особенности количественной и качественной характеристики грамматических и лексических омонимов раскрывают разные аспекты проблемы тождества слова.
— Заимствования составляют особую группу лексических омонимов. Их существование в языке подчинено определенным правилам взаимодействия лексики и грамматики. Правила ограничивают возможные сочетания формальных и содержательных показателей омонимичных единиц, относимых к заимствованиям.
— Словообразовательная омонимия в лезгинском языке находит свое выражение при суффиксации и при конверсии. Суффиксация и конверсия действуют в области синтаксической и лексической деривации. Лексическая и синтаксическая деривация могут формировать омонимичные отношения между однокоренными словами. Наибольшее количество омонимичных однокоренных слов приходится на долю синтаксической деривации. Ограничения на сочетаемость формальных и содержательных характеристик омонимичных пар появляются со стороны глагола.
— Лексико-синтаксическая деривация вызывает в некоторых случаях омонимичные отношения между грамматически однородными однокоренными словами (или существительными, или глаголами, или прилагательными). Среди причин омонимии можно назвать следующие: терминообразование, фразеологизацию, семантическую эволюцию многозначного слова, образный перенос наименования. — Для лезгинского языка при образовании омонимов актуально следующее положение: чем более разнообразны формальные показатели лексических единиц, тем менее разнообразны их содержательные преобразования, ведущие к омонимии. Чем более однородны формальные показатели единиц, тем более разнообразны виды их семантических преобразований, ведущие к омонимии.
К истории изучаемого вопроса.
Широкий спектр затронутых вопросов опирается на уже проделанные разработки ученых, исследующих и другие дагестанские языки. В них, наряду с вопросами морфологии, рассматриваются способы образования отдельных частей речи и выделяется инвентарь словообразовательных морфем (А. Бокарев 1949; Е. Бокарев 1959; С. Абдуллаев 1954; Г. Муркелинский 1971; Г. Мадиева 1982; С. Хайдаков 1975 и др.) Вопросы взаимодействия словообразования и семантики лезгинского и других дагестанских языков раскрываются в очерках, помещенных в книгу «Языки народов СССР. Иберийско-кавказские языки» .1 Лексикологические проблемы и семантические модификации слов, сложных по морфологическому строению, разработали М.-С.М. Мусаев (1978), [С.М. Хайдаков] (1961). Богатый материал, который использован для исследования в нашей работе, содержится в трудах по отраслевой лексике [см. ЕИКЯ 1975, ОЛДЯ 1984; ПОЛДЯ 1985;1986, 1988] и ономастике [см. Ибрагимов 1972, И. Абдуллаев 1972 и др.]. Ценность материала в том, что его использование увеличивает значимость и достоверность генетических и историко-этимологических исследований, явлений, вовлеченных в сферу действия лезгинской омонимии.
1 Подробный анализ этих работ см. Гайдаров 1966. С. 5−29с.
В коллективном труде «Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков» (СИЛДЯ 1971) собран и обобщен ценный материал по структурному анализу лексических единиц.
Вклад в описание лексики и морфологии лезгинского языка внесли исследования, развернувшиеся в 40-х годах XX столетия по орфографии, терминологии, а также публикация русско-лезгинского школьного словаря.
Если в описании словарного состава лезгинского языка в сравнительно-сопоставительном и историческом аспектах достигнуты значительные результаты, то изучение вопросов взаимодействия грамматики, лексики, словообразования при формировании языковых единиц находится еще в начальной стадии.
Отметим, что в общем языкознании вопрос о соотношении грамматики и словообразования решен не окончательно. Распределение словообразования по частям речи включает его в сферу грамматики (Шаумян 1941; ГОЯ 1952; Алексеев 1985). Выделение в области словообразования синтаксической и лексической деривации относит его к грамматике и лексике (Гинзбург 1979).
Проблема взаимодействия лексики, грамматики, словообразования неадекватно решается и современными исследователями дагестанских языков. Часто в дагестановедении словообразование включают в грамматику (Микаилов 1959, Е. Бокарев 1959, Мейланова 1971, Курбанов 1975). Словообразование и его связь с лексикой изучается в работах Р. И. Гайдарова (1966), В. М. Загирова (1987). Объектом самостоятельного исследования словообразование становится в трудах А. К. Абдуллаева (1981), З. Г. Абдуллаева (1993), С. З. Алиханова (1994).
Определяя роль и место словообразования в языке, В. В. Виноградов подчеркивал его неоднозначность. «В сфере изучения закономерностей и процессов морфологического и синтактико-морфологического образования слов словообразование тесно сближается с морфологией, иногда как бы сплетается с ней. В кругу вопросов, связанных с изучением процессов лексикализации словосочетаний, а также процессов лексико-семантического образования слов, словообразование неотрывно от лексикологии» .2.
Разграничивая морфологическое словоизменение, формообразование и словообразование, мы стремимся показать каким образом грамматика и образование слов взаимодействуют в процессе формирования омонимичных отношений между единицами словарного состава лезгинского языка. Это один из возможных аспектов описания типов и видов лезгинских омонимов.
Иной аспект описания омонимов в общем плане выделен В. В. Виноградовым. Он касается взаимодействия лексики, словообразования и лексико-семантической деривации при описании типов и видов омонимов, регулярно появляющихся в словарном составе языка.
Наше разграничение омонимов на грамматические и лексические традиционно и их раздельное описание лежит в русле исследований омонимии, которые намечены В. В. Виноградовым.3.
Значительные трудности при определении омонимии и границ тождества слова встречаются при анализе явлении омонимии с позиций синхронии. Особенно это проявляется при вычленении межсловных и внутрисловных связей лезгинских единиц, которые подверглись формальному и содержательному преобразовнию (вав хирде гвани? 'у тебя есть мелкие деньги? — дуьгуьдин хирдеяр 'сечка риса'). В словарном составе лезгинского языка немало подобных примеров омонимичных связей между единицами. Эти связи обусловлены как со стороны грамматики, так и со стороны лексики. Определение статуса связей как межсловных (омонимия) или как внутрисловных (многоязычности) требует методологической и практической аргументации, выстроенной с позиций изучения особенностей формирования 4 лексических единиц в лезгинском языке.
2 Виноградов 1952. С. 152.
3 См.: Виноградов I960.
4 См. например, замечания о формои словообразовании в монографии Н. Д. Сулейманова (2000 С. 18−23).
Настоящее исследование не ставит целью решение всех вопросов взаимодействия лексики, грамматики, словообразования и лексико-семантической деривации как таковых. Мы пытаемся разобраться в этой сложной тематике лишь в тех параметрах, которые имеют отношение к проблеме формирования омонимичных отношений между разнообразными единицами современного лезгинского языка.
Многочисленные пособия и справочные издания по лексикологии, характеризуя лексическую категорию омонимии, противопоставляют ее многозначности. Многозначностью называют семантическое единство слова. Оно структурно организовано и во многом определяет характер лексики языка, системный фактор ее развития. Омонимия по сравнению с многозначностью оценивается отрицательно как категория семантически негативная.5.
Слова-омонимы характеризуются прежде всего тем, что они соотносятся с каким-либо явлением действительности независимо друг от друга, поэтому между ними не существует ассоциативной понятийно-семантической связи, свойственной разным значениям многозначных слов." 6.
Эта цитата характерна для определения отношений между словами-омонимами. Она выразительно подчеркивает случайность омонимии, отсутствие всяких мотиваций между значениями слов-омонимов.
Такую характеристику омонимов в общем повторяют многие отечественные лингвисты (О.С. Ахманова, Р. А. Будагов, Л. А. Булаховский, А. В. Калинин, Н. П. Колесников, Н. М. Шанский, Д. Н. Шмелев и др.) Особенно подчеркивал отсутствие связи между значениями омонимов Д. Н. Шмелев. Он назвал омонимы «словами-двойниками» .7.
Отечественные лингвисты настаивают на определении омонимии созвучных слов как на случайном явлении в лексике языка. Их указание не.
5 См.: Новиков 1982. С. 209.
6 См.: Фомина 1990. С. 68.
7 См.: Шмелев 1977. С. 78. случайность, отсутствие связи между созвучными единицами характеризует один тип омонимии: лексический. Между тем лексическая омонимия не исчерпывает всю многогранность связей между созвучными единицами в словарном составе языка. Так, для носителей языка в примерах, которые мы приводим ниже, связь между созвучными единицами безусловна: — кангур 'согнутый' - кангур 'носик' (согнутый носик кувшина для умывания).
Межсловная связь значений основана на метонимическом переносе наименования. Она мотивирована образной ассоциацией между смежными признаками именуемых явлений реальности. Частеречное оформление лезгинских единиц закрепляет перенос наименования и сохраняет межсловную связь значений между прилагательным и существительным.
Еще один характерный пример. Лезгинское канбар 'окрошка' (из кислого молока, овощей и съедобных трав): афнийрин канбар 'окрошка из огурцов'. Канбар меняет свое значение в определенных условиях использования в глагольном словосочетании канбар хъун 'гнить' (о неубранном и попавшем под дождь снеге). Для носителей языка метафорический перенос наименования прозрачен. Он основан на образном, ассоциативном подобии внешнего признака явлений. Связь между значениями языковых единиц остается, она сохраняется в словарном составе языка как условие их употребления и указывает на омонимию как на разновидность их межсловной связи.
В этих примерах выделены два пути формирования омонимичных связей между единицами: лексико-семантический перенос наименования {кангур I, И) и фразеологизация {канбар—жанбар хъун). И в одном, и в другом случае между созвучными единицами сохраняется связь значений. Она является межсловной.
Для того, чтобы избежать объективных противоречий в описании фактов, мы обращаемся к широкому толкованию самого созвучия языковых единиц, которое предложил В. В. Виноградов. С т.з. В. В. Виноградова омофония (гр. homos 'одинаковый' и phone 'звук') охватывает «все виды созвучий или единозвучий — и в целых конструкциях, и в сцеплениях слов или их частей, в отдельных отрезках речи, в отдельных морфемах, даже в смежных звукосочетаниях». В. В. Виноградов включил в широкие пределы омонимии созвучие не только слов, но и созвучие лексико-семантических вариантов разных слов, созвучие форм разных слов, созвучие разных морфем.9.
Изучая определение омонимии, предложенное В. В. Виноградовым и А. И. Смирницким, российские исследователи [Э.В. Кузнецова (1989) и П. А. Соболева (1978) и др.] отметили, что и один, и другой ученые предлагают однотипную классификацию омонимов. П. А. Соболева особо исследовала словообразовательную омонимию, характеристика которой учитывает различие строений однокоренных слов (косъть от 'коса'- к? сит от 'косой'- модничать от 'модный'- модничать от 'следовать моде').10.
Выделение словообразовательных омонимов в отдельный тип значительно расширило область исследования омонимии, углубив описание путей и способов их формирования в словарном составе языка. П. А. Соболева обратила внимание исследователей на аспект взаимодействия разных уровней языка в словообразовании: т. е. на функциональную значимость связей языковых единиц в речевой деятельности.
П.А. Соболева наметила новую перспективу исследования омонимии, которая предусматривает разграничение статики и динамики в анализе формальных и семантических преобразований языковых единиц, совместимых и не совместимых с границами тождества слова. Во многом наше изучение взаимодействия грамматики, лексики и словообразования при формировании омонимов лезгинского языка обусловлено тем анализом словообразовательной омонимии, которое в общем языкознании разработано П. А. Соболевой.
8 См.: Виноградов 1960. С. 11.
9 См.: Реформатский 1967. С. 83.
10 См.: Соболева 1989.
Функциональная направленность исследования омонимии оправдывает отказ от традиционного пути классификации омонимов на полные и неполные. Такая классификация широко представлена во многих специальных исследованиях, в лингвистических словарях.11 Исходным пунктом нашей классификации омонимов при учете их функциональной характеристики становится разграничение случайных и не случайных омонимов. Неслучайные омонимы обладают регулярной, воспроизводимой мотивацией межсловных связей значений на разных языковых уровнях. Случайные омонимы такой связью не обладают. Допускается мотивированная связь между значениями единиц любого уровня организации языка (морфемы, словоформы, лексико-семантические варианты, слова, словосочетания, высказывания). Межсловные связи языковых единиц регулярны и обладают выводимостью значений.
Оппозиция случайные / неслучайные связи единиц предопределяет дальнейшее распределение языкового материала при его описании.
Случайными могут быть явления, близкие к омонимии: омофония, омография, омоформия. Случайные грамматические омонимы могут быть представлены словоформами разных частей речи (max 'жила' и max, повел, ф. от тухун 'носить'), словоформами одной части речи (цел 'бурдюк' и цел, местн. п. от яд 'вода') словоформами разных слов (квел, местн. П. от вуч 'что?' и квел, местн. п. от куън 'вы').
Случайная омонимия носит лексический характер в парах единиц, которые являются словами-двойниками, не обладающими мотивированной связью значений (кар 'дело' и кар 'крытый двор, кошара'. Особую группу случайных слов-омонимов образуют заимствования (инжш 'инжир' и инжил 'евангелие'- къавум 'дыня' и къавум 'кум').
Неслучайные, воспроизводимые связи между омонимичными единицами обусловлены словообразованием. Причинами омонимии могут быть такие.
11 Достаточно указать на статью «Омонимия» в ЛЭС 1990. С. 345.
18 способы словообразования, как суффиксация (келле 'голова' - келлегьуз 'глупый, головотяп') и конверсия (кисай 'тихий и кисай 'тихоня, молчун'). Омонимичные отношения между словами могут возникать при переносе наименования (къиб 'желток' и къиб 'желтая пряжа'). Лексико-семантическая деривация тоже ведет к мотивированной межсловной связи значений созвучных единиц (к1ап1ал 'толпа' и к1ап1ал 'товарищество').
Считаем, что оппозиция случайная/неслучайная омонимия отображает системные и асистемные связи между лексическими единицами в словарном составе современного лезгинского языка.
Выводы.
Словарный состав лезгинского языка содержит неоднородное множество языковых единиц, которые представляют в совокупности примеры явлений, смежных с омонимией. Обнаружено в общей сложности 240 пар таких омонимичных единиц. Из них омоформия представлена в 120 примерах, омофония — в 80 примерах, омографы — в 40 примерах.
В каждой паре связь созвучных единиц случайна. Множество пар обладает воспроизводимыми связями грамматических показателей, которые характеризуют их как тот или иной тип грамматической.
Лезгинские омографы представлены формами слов одной и/или разных частей речи. Это служебные и/или знаменательные слова.
Чем однороднее грамматические показатели единиц пары, тем более вероятен риск появления омонимичных отношений между ними. Лезгинские омографы больше обусловлены правилами орфографии, чем конструктивными особенностями языка.
Омофоны лишь формально отличаются от омоформ.
Соотнесенность формальных и содержательных характеристик в одной подгруппе с позиций грамматики соответствует соотнесенности тех же показателей другой подгруппы. С учетом данного замечания мы подчеркиваем, что омофоны и омоформы характеризуют в общей сложности грамматическую омонимию в лезгинском языке. Здесь действует оппозиция формальных показателей частей речи: «глагол/существительное». Ограничения на допустимые сочетания формальных и содержательных показателей языковых единиц в омонимичной паре накладываются со стороны глагола.
Данная оппозиция действует в лезгинском языке при формировании омонимичных отношений как между непроизводными, так и между производными словами.
Глава II. Лексическая омонимия 2.1. Случайная омонимия в современном лезгинском языке.
То или иное явление действительности отображается в значении слова. Различают грамматическое и лексическое значение слова. Лексическое значение определяется разными признаками. Ядро лексического значения слова определяется через отношение к понятию. Это предметно-вещественное содержание слова. Оно мало зависит от контекста, т. е. является по существу контекстообуславливающим. Оформляется лексическое значение слова по законам грамматики языка, но бытует в его словарном составе. Тем самым различные связи одного слова с другими словами лексически обусловлены.
Такие связи слов (парадигматические) являются элементом общей.
21 семантической системы словаря (В.В.Виноградов). Между тем в таких связях представлены и законы оформления слов грамматикой языка. Отнесенность слова к определенному лексико-грамматическому разряду обязательно.
99 предопределяет и форму слова, и его лексические связи .
Анализируя случайные созвучия лексических единиц мы исходим из того, что каждая из них оформлена по законам языка. Грамматическое оформление слов не является случайным.
В группе с омонимичными связями слов так или иначе находят свое выражение закономерности, действующие и в грамматике, и в лексике языка. Естественно, что некоторые отношения между созвучными единицами являются асистемными, некоторые другие отношения между созвучными единицами даже при случайном их совпадении дают представление об особенностях взаимодействия лексики и грамматики лезгинского языка.
21 Виноградов 1953, С. 10.
22 Шанский 1972.
Гипотеза нашего исследования лексической омонимии состоит в том, что парадигматические связи единиц отображают закономерности формирования групповых свойств даже у случайных лексических омонимов.
Отношения слова с другими словами многообразны и многоярусны. В пределах одного слова существуют связи значений между собой, за пределами слова при случайном созвучии такой связи нет. Отношения между случайно созвучными словами омонимичны. Слова — омонимы соотносятся с явлениями действительности независимо друг от друга, поэтому между ними не существует ассоциативной понятийно — семантической связи, свойственной разным значениям многозначных слов. Словам — омонимам присуще абсолютное тождество звукового и орфографического состава, т. е. внешней структуры.
В лезгинском языке у некоторых слов — омонимов совпадает вся система форм, у некоторых других слов — омонимов совпадает не вся система форм.
Характеризуя типологию лексических омонимов, М. И. Фомина, Н. М. Шанский и др. настаивают на том, что омонимичные слова одной части речи. Р. А. Будагов, Л. А. Булаховский, В. В. Виноградов, Д. Н. Шмелев подчеркивают в определениях омонимов отсутствие общих элементов смысла.
Д.Н.Шмелев называет омонимы словами — двойниками. Мы присоединяемся к определению абсолютных омонимов, которое предложил Н. П. Колесников.24.
По определению К. П. Колесникова случайные лексические омонимы имеют разное лексическое и/или грамматическое значение, но обладают тождественным написанием и произношением.
В список примеров случайной лексической омонимии включены пары разнообразных слов-омонимов:
1) слова с разным лексическим и одинаковым грамматическим значением, совпадающие в исходной словарной форме: нагъв 'полова' и нагъе.
23 Шмелев 1977, С. 78. слеза'- ян 'крен' и ян 'уток' (в ткацком деле) — тун 'класть' и тун 'брить'- цун 'пахать' и цун 'шить', сур 'старый' и сур 'золотистый';
2) Слова с разными грамматическими и лексическими показателями, хайи 'родной' и хайи 'ломаный'- таза 'свежий, молодой' и таза 'кожа' [на внутренней части курдюка (употребляется в народной медицине в виде пластыря)]- к! удун 'одолевать кого-л. состязаниях' и к1удун 'расторжение брака по шариату'.
3) Все приведенные примеры лексикографически представлены как слова-омонимы в словарных статьях лезгинско-русского словаря [ЛзРС].
Омонимичными могут быть и исходные, и преобразованные формы языковых единиц. Мы отмечаем в подобных случаях отраженную омонимию. Например: татугай 'непристойный' и татугай 'застенчивый'.
1 i татугайвал 'непристойность' и татугайвал 'застенчивость'.
I I.
Татугайвилелди 'непристойно'1' и татугайвжелди 'застенчиво'.
Пример отраженной омонимии иного плана:
— I тай 'кипа' и II тай 'ровесник': таюни, активн. П. от тай I и И.
Или: тун [ттун] 'класть' и тун [ттун] 'брить':
— тваз, целев форма от тун [ттун] I и II;
— тур, повелит, форма от тун [ттун] I и II;
— твайи 'бритый' от тун I твайи кьил 'бритая голова'.
— твайи 'положенный' причастие от тун II: сундухда твайи 'положенное в сундук'.
Все примеры мы относим к отраженной омонимии, поскольку присутствие таких омонимов в словарном составе лезгинского языка.
24 Колесников 1976. мотивировано омонимией исходных форм слов одной части речи. Формальный аспект случайных созвучий.
2.2. Грамматически однородные пары единиц.
Наша картотека случайных лексических омонимов первой группы содержит свыше семидесяти пар единиц. Приведем наиболее характерные примеры.
Имена существительные. Ар 'стыд': ам ар аеайди туш 'он не имеет стыда' и ар 'ослиный рев': ар ягъун перен 'орать'. Бей уст. 'бэ' (название второй буквы арабского алфавита) и бей, синоним к ибей, только ед. ч. 'вид аллюра', звер 'быстрота': адан к1вачерик адетдиндалай артух зеер квай 'его ноги двигались с быстротой большей, чем обычно' и звер 'кручение': спелриз звер гун 'крутить усы'. Звер I 'быстрота' не имеет формы мн.ч. Звер 'кручение' имеет форму мн.ч.: зверер 'кручения'. Эргатив и местный падежи у пары единиц совпадают: зверци I, V и зверци I, II. Гунг 'клык' (у кабана) и гунг 'глиняная труба для водопровода'. Оба слова — абсолютные омонимы. У них совпадают преобразованные грамматические формы, числовые и падежные: гунгар I, II — мн. ч.- гунгуни I, II, гунгуна I, II (эрг. И местн. П). Зул 'осень': зулун циц1ибдикай к1ек жедач погов. 'из осеннего цыпленка петух не получится', и зул 'полоса, полоска': къацу зул 'полоска зелени, зеленая полоса'.
I Зур 'половина': йиени зур ' год с половиной (полтора года)' и II зур 'насилие, произвол': зурдалди абад хьайи к1вал агъдалди барбат1 жеда, погов. 'дом, который стал благоденствовать с помощью насилия, разрушится проклятием'.
Лезгинское II зур 'насилие' является абсолютным омонимом к III зур сухофрукт. Сравним: мн.ч. зурар II, III, эргатив: зуруни II, III, местн. п. зуруна II, III. (Ичин зурар 'сушенные яблоки, сухофрукты'). Къур 'высохший стебель табака': канаб къур 'стебель табака' и къур 'для кур'): верчер къурал ацукьна 'куры сели на насест'. Таб 'судорога': к1вачел таб акъалтна 'ногу свела судорога' и таб 'способ, прием в ковроткачестве': табунин гам 'сумаг' обычный безворсый ковер). Третий омоним таб 'сила, мочь' употребляется чаще всего в глагольных словосочетаниях: таб гун 'переносить что-либо'. Ткал 'прут, палка, хлыст': т1вал ягъун 'бить палкой' (кого-либо) и т1вал 'узел': Пвал ягъун 'узел образовать, т. е. завязать'. Возможны случаи омонимии преобразованных форм имен существительных: I лам 'осел' и II лам 'мокрица' - ламар мн.ч. им. П. от лам I, II. I Таз 'деревце' и таз 'таз' - тазар мн.ч. им. п. от таз 1ДН Тай 'кипа', II тай 'сверстник', III тай 'жеребенок' - таяр, мн.ч. им. п. от тай 1,11, III. Всего выявлено 36 подобных пар единиц.
Случайная лексическая омонимия. Глаголы. Абсолютные омонимы: Гъалун (- из, — на, — а) 'гнать, прогонять кого-либо': кал гъалун 'гнать корову', и гъалун (-из, — на, — а) 'пахать': куъне къе гъикъван чка гъална? 'сколько вы вспахали сегодня?' Третий омоним также является абсолютным: гъалун {-из, -на, — а). Он служит синомимом к гъалдун 'накрывать, надевать' (что-либо): чешмегар гъалун 'надевать очки'.
— Иличун {-из, — на, — а) 'лить' (что-либо сверху вниз), 'обливать' (кого-что, что-либо) и иличун {-из, — на, — а) 'скучать, груститьне находить себе места'.
Неполная лексическая омонимия Ч1угун {чТугваз, — уна, ч1угу) 'тянуть, тащить' (кого-что-л.), 'натягивать': вилериз бармак чТугун 'натягивать шапку на глаза' и ч1угун, синоним к ч1агун 'замерзать' [ч1угун {-уз, — ана, ч1угуг)] чилер ч1аганва — 'земля замерзала'.
Отраженная омонимия: хун {хаз, хана, хух) 'ломать, разбивать что-либо' и хун {хаз, хана, хурухух) 'родить, рожать': ада гада хана 'она родила сына'.
Абсолютная омонимия и омографы: чуънуъхун {-из, — на, — а) 'красть' (кого-что-л): чуънуъхай фуахъ дад жедач погов. 'ворованный хлеб вкуса не имеет' (т.е. ворованное добро впрок не идет) и чуънуъхун {-из, — на, — а) 'скрывать', прятать (кого-что-л.): чуъруъкар чуънуъхун 'скрывать скандал, раздор'. Омограф: чуънуъх хъун 'прятаться, укрываться'.
Неполная лексическая омонимия: къун (кьваз, къвана, къугъ) 'падать' (о снеге, дожде): марф кьвазва 'дождь идет', и къун (рекъиз, къана, къура) 'остывать': хуърек рекъизва 'обед (пища) стынет'. Её дополняет отраженная омонимия, в данном случае абсолютная. Сравним: I — Къун 'падать' (о снеге, о дожде) — къурун (-из, — на, — а) 'вызывать осадки': ч1улав цифери марф къурда 'черные тучи изливают дождь'.
II — Къун 'стыть, остывать' - къурун (-из, — на, — а) 'студить, охлаждать' (что-л.): къалуяд жеда къурун 'мутную воду можно остудить'.
Всего выявлено 18 пар. омонимичными могут быть исходные и преобразованные формы глаголов: I куъц1уьн (- ена, куъц1уъцТ) 'пачкаться', и II куъц1уьн — ена, куьц1уъцТ) 'надоедать'. Повелит. Ф.: куъц1уъц1 — от куьц1уьн I и II. Параллельно формируется и отраженная омонимия. Она возникает как итог словообразования: I куъц1уьн куъц1уьрун 'пачкать' (кого-либо, что-либо). П куьц1уън куъц1уьрун 'надоедать' (кому-либо чем-либо).
Случайная лексическая омонимия. Прилагательные. Хайи 'родной': зун хайи йис 'мой родной год, т. е. год рождения' и хайи 'ломаный, разбитый': хайи к1ус «обломок». Татугай 'непристойный' и татугай 'застенчивый'. Прилагательные в исходной форме мотивируют отраженную омонимию: татугайвал 'непристойность' и татугайвал 'застенчивость'.
Случайная лексическая омонимия. Междометия. Единичный пример: гъай (отклик на зов) и гьай 'ну!' (употребляется для понукания лошадей).
Количественно в рассмотренной группе преобладают пары словомонимов, представленные именами существительными в исходной форме (55 примеров из 85). Пары с преобразованными формами слов встречаются реже (20 пар из 85).
В единичном случае слова — омонимы могут быть представлены в паре двумя именами прилагательными.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
I. Анализ явлений, смежных с омонимией (240 примеров), был нацелен на поиски критериев, которые позволяют очертить границы преобразований слов, совместимые и не совместимые с его тождеством.
1. Лезгинский язык богат явлениями омофонии, которые широко распространены в группе «имена нарицательные — имена собственные». Омофония в указанной группе выделяется особыми различительными признаками, которые получают определенную значимость в структуре языка. Речь идет о морфологически выраженном противопоставлении грамматических категорий для наименования лиц и одушевленных существ мужского и женского пола. Такое противопоставление находит свое количественное и качественное воплощение в иерархии свойств омонимичных языковых единиц группы «имя нарицательное — имя собственное». Противопоставление антропоним/не антропоним дополнено содержательно противопоставлением метафорический/метонимический перенос наименования. Он обусловлен характеристикой частей речи сопоставляемых слов. В указанных противопоставлениях задействована лексика, морфология и синтаксис лезгинского языка. (В нашем списке содержится 79 анализируемых примеров).
2. Множество пар лезгинских омонимичных единиц, которые подходят под определении «омографы», составляет по нашим данным 44 примера. Они подразделяются на 2 подгруппы. В одной подгруппе омографы различаются по месту ударения (14 примеров). В другой подгруппе омографы различаются артикуляцией согласных (30 примеров). В первой подгруппе, где меньше примеров, отмечено большее разнообразие связей между показателями грамматических категорий и омонимичных пар. Во второй подгруппе, где больше примеров, отмечено небольшое разнообразие связей между показателями грамматических категорий у омонимичных пар.
Появление омографов в словарном составе лезгинского языка больше обусловлено правилами орфографии, чем синтаксисом или морфологией лезгинского языка. Анализ материала позволил сформулировать правило: чем однороднее грамматические показатели созвучных слов, тем более вероятен риск появления омографов, которые обусловлены проникновением иноязычных слов в лексику лезгинского языка.
3. Словарный состав лезгинского языка содержит более 100 пар омонимичных языковых единиц, которые относятся к области омоформии.
Здесь условно выделены три подгруппы омонимичных пар: 1) исходные формы слов разных частей речи (регъуъ 'стыдливый и вымя') — 2) преобразование формы слов разных частей речи (рсце, повелит, ф. от хгун 'давать дополнительно' и хце 'местн. падеж от хво 'сын') — 3) исходная форма одного слова и преобразованная форма другого (чал 'грива' и чал 'местн. п. местоим. чун 'мы').
Омонимичные отношения между единицами в парах разных подгрупп обусловлены явлениями словообразования и словоизменения.
Соотношение между результатами словои формообразования можно определить как случайную омоформию. Чаще всего случайная омоформия наблюдается в парах единиц с исходной и преобразованной формой глаголов и существительных. Другие случаи омоформии единичны. Структурная противопоставленность исходных и преобразованных форм единиц лезгинского языка находит свое выражение в оппозиции категорий. «Существительное/глагол» если в омонимичной паре представлены существительные не в исходной форме, то вторые единицы пары могут принадлежать к любым частям речи. Ограничения на принадлежность вторых единиц пары к тем или иным грамматическим категориям зависят только от глагольных показателей.
Итак, анализ явлений, смежных с омонимией, позволил выделить следующие моменты, характерные для словарного состава лезгинского языка: 1) в случаях омофонии противопоставление «мужское имя — женское имя и топоним» реализуется не только и не столько на уровне морфологии, сколько в противопоставленности свойств языковых единиц и в лексике, и в синтаксисе языка.
Явления омофонии структурно упорядочено иерархией семантических и формальных показателей группы пар омонимичных единиц. В разнообразные противопоставления вовлечены морфология, лексика, синтаксис языка.
Особенно ярко структурная обусловленность указанных противопоставлений проявляется у множества пар «имя нарицательное — имя собственное» .
Явление омографии чаще обусловлены не синтаксисом языка, а системными связями единиц его словарного состава Чем однороднее грамматические характеристики слов, тем более вероятен риск появления омографов, обусловленных проникновением иноязычных слов в лексику лезгинского языка.
Явление омоформии обусловлены взаимодействием словообразования и словоизменения в лезгинском языке. Ведущим фактором появления омоформии является оппозиция грамматических категорий имени существительного и глагола.
Влияние лексики и синтаксиса лезгинского языка сказываются в области омофониивлияние лексики лезгинского языка сказывается в области омографии, а влияние грамматики лезгинского языка находит свое выражение в области омоформии.
II. Анализ лексической омонимии был нацелен на выявление групповых свойств созвучных единиц и на описание условий их формирования. Разграничено описание лексических омонимов в общенародном лезгинском языке и описание омонимов среди заимствований.
Мы исходили из того, что в пределах слова связи значений мотивированы. При случайном созвучии нет связи значений слов. Лексические омонимы соотносятся с именуемыми явлениями реальности независимо друг от друга, несмотря на абсолютное тождество их звукового и орфографического состава. Созвучие лексических омонимов носит случайный характер.
Словарный состав лезгинского языка содержит около 140 пар лексических омонимов. В количественном плане они распределены неравномерно: 76 пар единиц обладают однородными грамматическими показателями [существительные, глаголы, прилагательные, междометия единичные примеры)]- 68 пар единиц обладают неоднородными грамматическими показателями (как знаменательные, так и служебные слова).
Случайные созвучия лексических омонимов не позволяют выделить какую-либо общность их семантических характеристик. Тем не менее множество пар слов-омонимов позволяет отметить, что созвучны в большинстве своем наименования конкретных предметов (лекь 'орел и печень'). Редко встречается созвучие наименований предмета и лица (чам 'кривизна и жених'). Среди случайных лексических омонимов с однородными грамматическими показателями доминируют пары с наименованием конкретных предметов или действий (гуързе 'вареники и змея') — цун 'пахать и шить').
Лексические омонимы с неоднородными грамматическими показателями разнообразны. Их обслуживает 14 возможных сочетаний грамматических категорий. Некоторые из сочетаний грамматических категорий единичны. Много примеров омонимичных пар из служебных слов (бес 'разве и конечно, а как же иначе'). Наблюдение над языковым материалом позволило сформулировать следующее правило: чем более однородны грамматические показатели единиц в парах, тем чаще возникает лексическая омонимия. Чем менее однородны грамматические показатели единиц в парах, тем более разнообразны с т. з. лексики содержательные отношения между словами-омонимами.
Лексические омонимы обладают количественной и качественной соотнесенностью свойств. Они различны в каждой подгруппе. Структурная противопоставленность подгрупп выражена оппозицией категорий глагола и существительного. Она затрагивает характеристики пар из знаменательных и/или служебных слов. Подобная оппозиция присуща и группе явлений, близких к омонимии. Между тем наблюдается функциональное различие для указанной оппозиции: у лексических омонимов противопоставление «глагол/существительное» выделяет пары из знаменательных слову грамматических омонимов то же самое противопоставление отделяет пары с исходными грамматическими формами от пар с преобразованными грамматическими формами.
Особенности количественной и качественной характеристики случайной грамматической и лексической омонимии раскрывают разные грани проблемы тождества слова в лезгинском языке.
III. Заимствованные слова составляют в случае омонимии особую группу случайных лексических омонимов.
Заимствования прочно входят в словарный состав лезгинского языка, почти ничем не выдавая своего присутствия. Они адаптируются к структурным особенностям лезгинского языка и вместе с его исконными единицами вступают во всевозможные омонимичные отношения. В отдельных случаях именно заимствования создают особые группы омонимичных отношений между лексическими единицами. Это может быть множество пар «заимствование — заимствование», «исконное слово — заимствование». Это разные подгруппы омонимичных пар. В основном все исследуемые омонимичные пары «заимствование — заимствование» (30 примеров) образованы исходными формами имен существительных. По этому показателю указанные омонимичные пары не отличаются от омонимии лезгинских слов.
Омонимичные отношения между общенародными словами и диалектными словами выделены в особую подгруппу (25 примеров). В ней отмечены только пары с однородными грамматическими показателями (существительные, глаголы, или прилагательные). Рассматриваемая подгруппа отличается однотипностью семантических показателей: омонимичные единицы именуют конкретные предметы реальности. Эта подгруппа близка по своей организации к группе лексических омонимов с однородными грамматическими характеристиками.
Омонимичные отношения между лезгинскими словами и заимствованиями обнаружены у 38 пар лексических единиц. Большинство омонимичных пар составлены из лезгинских слов и из слов, заимствованных в генетически неродственных языках. Не связанные генетически, формально и содержательно, подобные пары входят в группу лексических омонимов. В подгруппе много омонимичных существительных (12 примеров). Грамматически однородные слова-омонимы других частей речи единичны (2, 3 примера из 38). Возможны пары из знаменательных и служебных слов. Все служебные слова являются лезгинскими по происхождению. В парах лезгинские слова часто используются как термины. Они именуют конкретные понятия из разных научных областей (биология, медицина, ботаника и т. д.).
В общей сложности в лексике лезгинского языка 97 омонимичных пар со словами-заимствованиями. Их обслуживает 9 возможных сочетаний грамматических показателей.
Изучение отношений между этимологическими и грамматическими показателями слов-омонимов в парах с заимствованиями позволило сформулировать два правила: 1) если в паре присутствуют глаголы и прилагательные, то омонимичные пары не могут быть составлены из заимствований- 2) в паре омонимов из знаменательных и служебных слов не могут быть представлены исконные и заимствованные слова.
В принципе подгруппа пар из исконных слов и заимствований ближе по формальным и содержательным показателям к группе омонимов с однородными грамматическими характеристиками. Подгруппа пар из заимствованных слов ближе по формальным и содержательным показателям к группе омонимов с неоднородными грамматическими характеристиками.
Взаимодействие разных аспектов языка имеет специфическое воплощение в каждой подгруппе языковых единиц и раскрывает многогранность явлений случайной омонимии.
В словарном составе лезгинского языка случайная омонимия (грамматическая и лексическая) противопоставлена омонимии не случайной, когда связи между омонимичными единицами мотивированы или словообразованием, или лексико-семантической деривацией.
IV. Словообразовательная омонимия в лезгинском языке находит свое выражение при формировании слов с помощью суффиксации и при формировании отношений по конверсии. (Мы рассматриваем конверсию как одну из разновидностей способов словообразования).
Словарный состав лезгинского языка выделяет две области словообразования: синтаксическую и лексическую. Это принципиальное деление охватывает и суффиксацию, и словообразование по конверсии. Синтаксическая деривация допускает сходство лексического значения единиц при их различной принадлежности к частям речи. Синтаксические дериваты различаются контекстами использования. Лексическая деривация предусматривает лексическое различие однокоренных слов. И лексическая, и синтаксическая деривация формирует омонимичные связи однокоренных слов. Они устанавливаются между лексико-семантическими вариантами значения слов разных частей речи.
В случаях суффиксации принадлежность созвучных образований к разным частям речи заставляет усматривать причину омонимии в словообразовательном форманте (эдеб 'мораль' - эдебсуз 'аморальный и пошляк'- хабар 'весть' - хабардар 'вестник и знающий'. Удалось установить, что при синтаксической деривации 18 аффиксов лезгинского языка допускают формирование словообразовательных омонимов. Выявлено 97 омонимичных пар. Из них 67 пар единиц с аффиксамикар, -суз илух, -зава (кьумлух 1, 2- хиянкар 1, 2- хийирсуз 1, 2 и т. д.). Если аффиксысуз, -лух оформляют пары из существительных и прилагательных, то аффиксзава оформляет пары из прилагательных и наречий {гишинзава 'голодный и голоден'). 11 аффиксов оформляют грамматически омонимичные образования в единичных случаях.
Только для образований с аффиксамилу идар количество примеров грамматической омонимии доходит до 10.
Лексическая деривация, которая ведет к словообразовательной омонимии, встречается в словарном составе лезгинского языка не очень часто. Удалось установить большое разнообразие факторов, которые ведут к словообразовательной омонимии в случае лексической деривации: многозначность исходного слова (дуъз 'прямой, ровный, правдивый' - дуъзен 'плоскость и ровный'- сложность деривационных связей (т!арам 'упругий' -т1арамеал 'упругость и стройность' - т! арам поэт, 'красавец') — отраженная омонимия (хиянат 'измена и вероломный' - хиянаткар 'изменник и вероломный'- совмещение результатов синтаксической и лексической деривации (сад 'один' - садра 'однажды и один раз').
Обнаружено свыше 30 примеров словообразовательной омонимии, которая обусловлена лексической деривацией. Это пары с исходными прилагательными (7 примеров типа лал 'немой' - лалак! 'заика и косноязычный') — пары с исходными существительными (11 примеров типа гьая 'стыд' - гъаясуз 'бесстыдный, беззастенчивый и наглец, бесстыдник, озорник') — пары с исходными глаголами (6 примеров типа кун 'гореть' - кудай 'горячий и горючее') — пары с исходными числительными (2 примера типа сад — садра) — пары, в которых совмещены результаты лексической и синтаксической деривации (4 примера типа кик1идай 'драчливый' -кик1идайди 'драчливый и забияка').
V. В лексике лезгинского языка суффиксация соседствует с конверсией. С позиций словообразования между суффиксацией и конверсией нет структурных противопоставлений. Также как при суффиксации, отношения по конверсии относятся или к области синтаксической, или к области лексической деривации. Кроме того особо выделена группа единиц, в которых отношение по конверсии сопровождается изменениями семантики, которые вызваны переносами наименования. Отдельно рассматриваем и группу единиц, у которых дается лексикализация отношений по числу.
Словарный состав лезгинского языка содержит 222 пары единиц с омонимичными отношениями по конверсии.
Из них на долю синтаксической деривации приходится 86 пар. Здесь нет пар только из производных слов. 64 примера представляют лексическую деривацию. Из них 10 пар состоят только из производных слов. Семантическая деривация объединяет 71 пару, из них 29 пар представлены только производными образованиями. 20 примеров характеризуют лексикализацию отношений по числу. Можно утверждать, что отношения по конверсии в большинстве своем охватывают множество морфологически простых по строению слов. В лезгинском языке отношения по конверсии среди производных образований представлены не часто (из 222 пар только 39 составлены производными образованиями).
Омонимичные отношения по конверсии оформлены 10-ю возможными сочетаниями грамматических категорий знаменательных слов. Это сочетания существительных с прилагательными, глаголами, наречиями. В отношения по конверсии в единичных случаях вступают междометия и послелоги. Регулярными отношения по конверсии являются только между существительными и прилагательными. Остальные сочетания грамматических категорий представлены менее чем в 20 примерах на каждый случай.
Выявлены определенные ограничения на сочетаемость формальных и содержательных показателей.
Отношения по конверсии только при синтаксической деривации могут быть представлены парами «наречие и прилагательное» (ялгъуз 'одинокий и одиноко'). Отношения по конверсии, вызванные лексикализацией по числу, возможны только в случаях лексической деривации (.памар 'ослы' и ламар 'козлы, подставка в виде бруса на ножках, сбитых крестовиной'). Только в случаях семантической деривации отношения по конверсии устанавливаются между знаменательными и служебными словами (гъарай 'крик' и гъарай гна помощь', дуду 'цыпка' (детск. птица, главным образом, домашняя) и дуду 'цып-цып').
Лексическая деривация не допускает отношения по конверсии в парах с исходным глаголом. Только синтаксическая деривация допускает отношения по конверсии между существительными, наречиями и прилагательными.
VI. Лексико-семантическая деривация вызывает в отдельных случаях омонимичные отношения между грамматическими однородными единицами. Это имена существительные [49 примеров. Из них 41 пара из непроизводных слов типа ч1ал 'язык и речь'- 8 примеров типа курквач! 'мальва и кисточка'], прилагательные [12 примеров типа буш 'пустой' и буш авун 'обезоруживать' (кого-л.)], глаголы [18 примеров типа кьекъуън 'ходить' и къекьуън акатун 'суетиться'].
Не отмечена лексико-семантическая деривация, ведущая к омонимичным отношениям между производными однокоренными образованиями одной части речи, если это или прилагательные, или глаголы.
Широко распространено в данной группе терминообразование. Оно отмечено и среди прилагательных (хас 'присущий' и хас mleap 'имя собственное') и среди существительных (руфун 'живот' и к1вачин руфун 'икроножная мышца'). Причиной омонимичных отношений между единицами в паре может быть образный перенос наименования (къаз 'зеленый цвет и зазеленевшие посевы'), семантическая эволюция бывшего многозначного слова (к1ап1ал устар. 'товарищество' и 'скопище людей'), совмещение лексических и словообразовательных связей {серф 'случай' - серф авун 'тратить' - серф 'трата'), образно-ассоциативная связь значений общенародных и диалектных терминов (къафун 'холодная закуска' и къафун 'простокваша'), семантическая эволюция заимствования (туп 'пушка и мяч'), сложные семантические преобразования (ери 'качество' и 'постоянное место.
173 жительства'), фразеологизация {халуяр 'родственники' и халуяр атун 'клонить ко сну').
Сопоставляя грамматические характеристики омонимичных пар в случае лексико-семантической деривации, можно отметить, что в словарном составе лезгинского языка количество грамматически неоднородных пар уступает количеству грамматически однородных пар (79 пар против 64). Если сопоставлять пары из производных слов, то здесь наблюдается обратный порядок: грамматически неоднородных пар больше (29 против 8). Служебные слова допускаются только в парах с неоднородным грамматическим составом. Разнообразие видов лексико-семантической деривации больше среди грамматически однородных пар (см. 6 видов преобразований указанных выше). 9 грамматически неоднородных пар отличают только 3 вида преобразований (метафора, метонимия, синекдоха).
Проведенное изучение языкового материала привело к заключению общего плана: чем более разнообразны формальные преобразования лезгинских единиц, тем менее разнообразны их содержательные преобразования, ведущие к омонимии. Верен и обратный вывод: чем более однородны формальные показатели, тем более разнообразны виды семантических преобразований единиц, ведущих к омонимии.
