Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви XVII столетия

особенности ее языковой личностиво-вторых, увидеть в индивидуальном стиле ее текстов черты, свойственные речевому поведению современников данной исторической фигуры. Это и обусловливает актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

В российской истории за XVII столетием закрепилось название «бунташного». Свою лепту в подобное восприятие этого отрезка отечественной истории внес и раскол русской церкви, объединивший ярких бунтарей и правдоискателей. Лидером и идеологом раскола на начальном его этапе стал протопоп московского Казанского собора Иван Неронов (в монашестве — старец Григорий), первым выступивший против никоновских нововведений, — фигура загадочная и неординарная, очень неоднозначно оцениваемая в отечественной историографии. До сего времени не утихают споры как о целях и идеях Ивана Неронова в борьбе с церковной реформой, так и о причинах его раскаяния на Большом церковном соборе и примирения с официальной церковью. Полярные оценки этой фигуры во многом объясняются идеологическими установками исследователей. Для большинства православных и даже старообрядческих богословов он ренегат, «перебежчик», нравственно неустойчивый и непоследовательный человек. Официальная церковь фактически так и не простила ему участия в расколе. Сами же раскольники обошли молчанием факт его примирения с церковью. Лишь немногие исследователи признают в И. Неронове гуманиста, действовавшего для Человека и во имя Человека.

Наследие Ивана Неронова практически не изучено ни в литературоведческом плане, ни, тем более, в лингвистическом. Поэтому попытка воссоздать языковой портрет «коновода раскола» на основании его собственных сочинений представляется нам, несмотря на всю его сложность, вполне оправданным и перспективным направлением научного поиска. Выйти на автора исследуемых текстов, сравнить его языковой портрет с портретом, созданным историками, дистанцируясь, таким образом, от каких бы то ни было идеологических искажений и пристрастных оценок этой исторической фигурыпроникнуть в мировоззрение первого идеолога раскола, изучить характер можно на основе комплексного анализа прежде всего фразеологического корпуса текстов этой легендарной личности.

Лидер оппозиции первого этапа раскола Иван Неронов вызывает наш интерес ввиду противоречивости этой исторической фигуры, множества связанных с нею вопросов, ответы на которые не может дать обычное историческое исследование. Кроме того, исследователи, занимавшиеся обширным литературным наследием раскола, обошли вниманием сочинения И. Неронова.

В диссертационной работе предпринимается попытка проанализировать «изменчивое соотношение двух постоянных характеристик человека» в условиях конкретной историко-культурной ситуации — «личности» и «индивида» (в определениях Г. С. Кнабе). «» Личность" есть характеристика человека с точки зрения его участия в общественной жизни и значительности роли, которую он в этой жизни играет. «Индивидуальность» определяет внутренний мир человека, его духовный потенциал, выражающийся обычно в формах, не имеющих прямого и непосредственного общественного содержания" [Кнабе 1990: 11]. В этом смысле «индивидуальность» можно рассматривать как «остаток» (термин Л. Я. Гинзбург) от всех непосредственно общественных проявлений личности [Кнабе 1990: 10]. Одной из форм этого «остатка» является речь человека, следовательно, лингвистический анализ текстового материала позволяет реконструировать содержание мировоззрения личности и ее языковую картину мира, ибо «за каждым текстом стоит языковая личность» [Караулов 1989:5]. «Мировоззрение, — пишет Ю. Караулов, — есть <.> результат взаимодействия системы ценностей личности, или „картины“ мира, с ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся, в частности, в порождаемых ею текстах» [Караулов 1989: 6].

При изучении языкового сознания, языковой личности исследователи часто остаются в рамках «инерционности мышления имманентного языкознания» [Кулишова 2001: 17]. Исследование языковой личности сводится к описанию языковых средств, употребляемых языковой личностью. Необходимо выйти за рамки простого перечисления языковых средств и обратиться к причинам их предпочтения данным коммуникантом. Такой подход возможен в лингвопсихологическом ключе. Обращение к субъективной семантике позволит преодолеть слабость попыток рассмотрения «усредненного», абстрактного коммуниканта.

В данной работе используется комплексный подход к понятию личность, включающий в себя учет нескольких факторов: самоценности индивидуальности, выраженной через совокупность психофизиологических особенностей, социальных и индивидуальных мотивов и устремленийсоциальной реализации и самоактуализации, а, следовательно, ведущих способов деятельностиязыковой способности и сформированных коммуникативных навыков.

Исследование проводится в рамках теории языковой личностивсе выводы делаются на основе анализа фразеологического корпуса текстов И. Неронова.

По словам Ю. Н. Караулова, «ничто не препятствует тому, чтобы имеющуюся трехмерную структурную модель языковой личности <.> не применить как эталон-анализатор, диагностирующий состояние речевого развития конкретного индивидуума. Тогда составляющий указанную структуру набор языковых умений может расцениваться как определенный коррелят черт духовного облика целостной личности, отражающий в специальной языковой форме её социальные, этические, психологические и эстетические составляющие.» [Караулов 1987: 69].

Потребность в понятии и рабочем термине «языковая личность» проявилась в 80-х годах XX века. Приоритет в его разработке и использовании принадлежит русской лингвистике, хотя идея рассматривать существование и функционирование языка в связи с его носителемчеловеком всегда была присуща языкознанию и является, по словам Ю. Н. Караулова, «по-видиму столь же древней, как сама эта наука» [Рус. яз. 1997:671].

Современная теория языковой личности основывается на идеях В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, А. А. Шахматова и др., связанных с представлением о том, что предметом лингвистики является человек во всем богатстве его качеств, свойств, а язык при этом рассматривается как «индивидуально-психическое образование», поэтому «изучение языка не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели <.> познания человеком самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [Гумбольдт 1985: 383].

Настоящее исследование опирается на представление о разных уровнях в структуре языковой личности. Однако определяющим будет направление, которое задается самим языковым материалом, языковой картиной мира.

Под языковой картиной мира мы, вслед за Г. В. Колшанским, В. И. Постоваловой, Е. С. Яковлевой и другими, понимаем выраженную языковыми средствами систему знаний человека об окружающем мире, своего рода мировидение посредством языка.

Индивидуальная картина мира — выраженные с помощью языка знания конкретной языковой личности об окружающем мире.

Языковая личность представляет собой конкретного носителя языка, способного понимать, воспроизводить и создавать текстыэто личность, выраженная в языке и охарактеризованная на основе анализа произведенных ею текстов с точки зрения использования в них системных средств языка для отражения видения ею окружающей действительности.

Определяющим для экспликации языковой личности является отбор языкового материала. В связи с этим можно говорить 1) о привлечении возможно более полного комплекса текстов, порождаемых говорящим субъектом- 2) о выборочном подходе, предполагающем привлечение какой-либо языковой «области» (в нашем случае фразеологии). Методика выявления фразеологических единиц в тексте должна «органически соединить тотальный охват материала с повышенным вниманием к каждому конкретному языковому факту, иначе не будет уверенности, что мы выявили все, по крайней мере важнейшие фразеологические единицы» [Хроленко 1981: 20]. Отсюда проистекает наше решение опираться на широкое понимание фразеологии при определении объекта изучения.

Объектом исследования в данной работе являются устойчивые словесные комплексы (УСК) сочинений Ивана Неронова как вербализаторы фрагментов языковой картины мира лидера раскола XVII в.

Предмет анализа — семантика и семантические взаимосвязи УСК в произведениях И. Неронова, роль УСК в отражении языковой картины мира автора.

Цель работы — на основе анализа устойчивых словесных комплексов, извлеченных из сочинений Ивана Неронова, воссоздать языковой портрет одного из лидеров русского раскола XVII столетия.

Достижение поставленной цели осуществляется путем решения следующих задач:

1) выявить весь корпус УСК, функционирующих в сочинениях И. Неронова;

2) выделить и описать основные фразеосемантические поля текстов И. Неронова;

3) исследовать семантику, а также парадигматические и синтагматические взаимосвязи УСК, обнаруженных в сочинениях И. Неронова;

4) извлечь информацию, содержащуюся в УСК исследуемых текстов, которая позволяет восстановить существенные черты языкового портрета автора;

5) проанализировать особенности функционирования УСК в текстах И. Неронова, отражающие своеобразие языковой личности идеолога раскола.

Материалом для анализа послужила оригинальная картотека, включающая 1434 УСК, извлеченных из сочинений И. Неронова, в 2667 употреблениях.

В качестве источника для проведения исследования выступают все 17 сохранившихся до настоящего времени сочинений Ивана Неронова: его литературные произведения и эпистолярное наследие (личная и государственная переписка). Такой охват текстового материала позволяет добиться желаемой достоверности в реконструкции языкового портрета автора.

Специфика терминологического аппарата диссертационного сочинения объясняется характером и временем создания анализируемых текстов и убежденностью автора в целесообразности широкого взгляда на объект фразеологии.

Свойство устойчивости (одно из основных понятий фразеологии) признается большинством исследователей дифференциальным признаком объекта фразеологии, но понимают они это явление по-разному. Многие ученые склонны сводить устойчивость к воспроизводимости или простой повторяемости. Часть языковедов связывает понятие устойчивости с предсказуемостью компонентов на лексическом уровне (М. М. Копыленко).

Устойчивыми могут быть и свободные сочетания, если они обозначают явления ясные и привычные для данного языкового коллектива (напр., пить чай)" [Гак 1976: 16]. Так, Е. Г. Беляевская полагает, что «устойчивость сочетаний типа пить чай определяется их воспроизводимостью, связанной с частотностью ситуаций, описываемых данными комбинациями слов». Такой тип устойчивости она определяет как ситуативную устойчивость. Эта степень комбинаторной устойчивости как бы проводит грань между тем, что возможно и что невозможно в языке с точки зрения комбинаторики понятий [Беляевская 1987: 21]. Такого рода переменные представляют собой устойчивые культурно-языковые штампы" [Гак 1977: 206], но в аспекте лексико-семантической организации языка они выступают как переменные сочетания, поскольку сочетаемость их составляющих обусловлена логической или вещной природой самих обозначаемых предметов, действий, явлений [Виноградов 1977: 134].

Мы же, вслед за В. Л. Архангельским, под устойчивостью понимаем «ограничение в выборе переменных по сравнению со свободой выбора переменных в теоретически возможном эквиваленте ФЕ» [Архангельский 1964: 92].

Встав на позиции широкого подхода при оценке объекта фразеологии, мы оперируем термином устойчивый словесный комплекс, вслед за отечественными исследователями фразеологии, которые уже с конца 60-х гг. XX в. успешно применяют его при анализе памятников древнерусского и старорусского языка. Данный термин был предложен представителями самаркандской фразеологической школы и по-настоящему опробован А. Г. Ломовым на материале «Повести временных лет» [Ломов 1969], затем успешно применен на древнерусском материале Л. А. Гараевой [Гараева 1997] и на старорусском — И. В. Петровой [Петрова 2001] и др.

Принимая устойчивый словесный комплекс в качестве рабочего термина для объекта своего исследования, мы полностью согласны с Л. И. Ройзензоном, высказавшим мысль о том, что «целесообразно идти не от термина к объекту исследования, <.> а от языковой материи к термину» [Розейзон 1977: 115]. Кроме того, наименование устойчивый словесный комплекс представляется нам удобным, поскольку оно одинаково приемлемо для воспроизводимых сверхсловных образований разной степени устойчивости: собственно фразеологизмов, поговорок, афоризмов, речевых штампов, — а также оно позволяет рассматривать в качестве сверхсловных языковых единиц устойчивые образования самых различных синтаксических структур. Из всех терминов, относящихся к фразеологии, данный термин является наиболее удачным, поскольку «ориентирован на сущностные стороны фразеологизма (устойчивость, неоднословность), однозначен и подчеркнуто лингвистичен, лишен отвлекающей коннотации и достаточно емок, чтобы служить родовым обозначением всех объектов фразеологии.» [Хроленко 1981: 21].

Итак, под устойчивым словесным комплексом мы подразумеваем соединение двух или более компонентов словного характера, построенное по известным грамматическим законам языка, которое обладает постоянством семантики, воспроизводимостью и устойчивостью лексического состава и грамматической структуры при допустимом варьировании в определенных пределах [Шулежкова 1967, 1995; Гараева 1997; Петрова 2001].

Вслед за В. Л. Архангельским, Н. М. Шанским, С. Г. Шулежковой и др. мы считаем дифференциальными признаками УСК следующие: 1) раздельнооформленность- 2) воспроизводимость- 3) устойчивость компонентного состава и грамматической структуры, не исключающую вариантности- 4) устойчивость семантики, закрепленной за данным оборотом [Шулежкова 1995: 21].

Для решения вопроса о принадлежности оборота к разряду устойчивых нами учитывался также ряд дополнительных признаков: 1) частотность употребления в тексте- 2) наличие образного, метафорического значения;

3) принадлежность к одной из частных фразеологических моделей;

4) синонимичность слову- 5) наличие в современном русском языке слова, которое составлено из компонентов прежнего древнерусского (старорусского) выражения- 6) наличие сходных устойчивых оборотов в современном русском языке и др.

Методологической основой работы является положение о тесной связи языка с бытием человека, языка с обществом и языка с мышлением, а также лингвистические принципы системного подхода к изучению языковых и речевых явлений в условиях их функционирования в контексте определенного дискурса, социальной обусловленности языка и его динамического характера. Теоретической базой исследования явились работы 1) по языковой личности — Ю. Н. Караулова, Г. И. Богина, И. Н. Горелова и К. Ф. Седова и др.- 2) по языковой картине мираГ. В. Колшанского, В. И. Постоваловой, Е. С. Яковлевой и др.- 3) по когнитивной лингвистике — Ю. С. Степанова, А. Вежбицкой, 3. Д. Поповой, И. А. Стернина, С. Г. Воркачева и др.- 4) по фразеологииВ. Л. Архангельского, Л. Я. Костючук, В. М. Мокиенко, В. Н. Телия, А. Т. Хроленко, С. Г. Шулежковой и др.

Для описания УСК исследуемых текстов в работе используется метод моделирования фразеосемантического поля, позволяющий изучить значения языковых единиц в их связях друг с другом, наиболее полно провести анализ языка «сквозь призму человеческого сознания». В качестве крупных единиц описания избраны фразеосемантические поля.

Под фразеосемантическим полем в работе понимается иерархически организованная система фразеологических единиц (в нашем случае — УСК), объединенных ядерной семой и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений.

Помимо полевой методики, в качестве основных методов и приемов в диссертационном исследовании используются: описательный метод, используемый при классификации УСК, с применением приемов наблюдения, интерпретации, сопоставления и обобщенияметод компонентного анализа, позволяющий раскрыть семантические особенности УСК и установить отнесенность данных единиц к числу вербализаторов определенного фрагмента языковой картины мираметод контекстуального и ситуативно-контекстуального анализа, применяемый при исследовании функционирования УСК в текстах И. Нероноваанализ сочетаемости языковых единицлогический анализ словарных дефиницийприемы синхронно-диахронического комментирования текстов, позволяющие выявить особенности употребления УСК как на определенном временном срезе, так и в историческом развитииприемы статистических подсчетов, необходимые для выявления наиболее употребительных единиц, сопоставления разных групп и полей по количественным показателям, и др.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фразеологический корпус текстов определенного автора (при достаточном количестве исследуемого материала) может дать существенную информацию для воссоздания его языкового портрета.

2. Тексты неординарной исторической фигуры содержат значительное количество УСК, характеризующихся контрастностью семантики.

3. Фразеологический корпус текстов одного автора представляет собой систему взаимосвязанных фразеосемантических полей, которые объединены синтагматическими, парадигматическими и прочими отношениями.

4. В языковой картине мира религиозного деятеля 2-й пол. XVII в. важнейшими являются фразеосемантические поля «Церковь» и «Бог».

5. В текстах языковой личности, профессиональной деятельностью и основным орудием внутрицерковной борьбы которой являлся речевой процесс, наиболее полно должно быть представлено фразеосемантическое поле «Слово». Единицы данного поля способны дать важную информацию о мотивах, установках речевых действий и шире — действий в целом автора исследуемых текстов.

6. Наиболее информативными для воссоздания языкового портрета личности, стоявшей в оппозиции к официальной власти и подвергавшейся репрессиям, должны стать поля «Власть» и «Суд».

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из вводной главы, 3-х основных глав, заключения, библиографии (307 наименования, в том числе список лексикографических изданий и список источников), приложения.

Во вводной главе обосновывается выбор темы и актуальность исследования, определяются объект и предмет анализа, формулируются цель и задачи работы, указываются методы и приемы исследования, раскрывается научная новизна, определяется практическая значимость работы, называются виды ее апробации, характеризуется структура диссертации (§ 1) — дается краткий обзор оценок И. Неронова в отечественной историографии (§ 2) — характеризуется литературное наследие И. Неронова (§ 3) — представлен корпус УСК исследуемых текстов (§ 4).

В первой главе, состоящей из трех параграфов, анализируются УСК одного из наиболее значимых для XVII в. фразеосемантического поля «Церковь». В § 1 описывается структура фразеосемантического поля «Церковь» и обозначается его ядро. Фразеосемантическое поле «Церковь» объединяет часть вербализаторов концепта «Вера» и имеет бинарную структуру (структура обусловлена противопоставлением в религиозном сознании открытого сокровенному). Так, поле «Церковь» основано на оппозиции и взаимосвязи «акта веры» и «содержания веры» — этим и обусловлено выделение § 2 и § 3. Возникновение личного опыта — «акта веры» происходит в атмосфере ритуала, выражающего «содержание веры», а языковыми средствами отражения данных представлений в структуре поля «Церковь» являются УСК зон «акт веры» (§ 2) и «содержание веры» (§ 3).

Во второй главе, представленной четырьмя параграфами, рассматриваются УСК фразеосемантического поля «Слово» как совокупности средств отражения профессиональной деятельности автора исследуемых текстов. Фразеосемантическое поле «Слово» включает УСК трех концептуальных областей: «голос» (§ 2), «знание» (§ 3) и «круговорот общения» (§ 4). Действия, связанные со словом, ярче всего характеризующие проповедническую деятельность и отношение к ней автора, вербализуются УСК последней области и представляются по трехфазовой модели действия, в которую входят «три первичных глагола: славить, слышать, слыть» [Степанов 1997:357]. Эти глаголы, выполняя функцию сквозных сем для объединений УСК, являются названиями фразеосемантических зон области «круговорот общения».

Во третьей главе анализируются УСК поля «Суд» с целью выявить глубинные причины действий организатора раскола в его конфликте и примирении с властью. Она состоит из 3-х параграфов. В § 1 отражена структура фразеосемантического поля «Суд» и описано его ядро. В § 2 представлены УСК околоядерной зоны, которые формируют три пары фразеосемантических групп. Первый фразеосемантический блок «неправо судить/справедливо судить» указывает на характер суда и формируется группами УСК, относящимися к мирскому и высшему суду соответственно. Второй блок УСК — «проводить/провести розыск"/"проводить/провести состязательный процесс» — обозначает формы проведения судебного процесса. Третий фразеосемантический блок — «совершать/совершить правонарушение"/"извещать/известить» — характеризует повод к началу следствия. В § 3 характеризуется периферийная зона поля «Суд», составляемая фразеосемантическими группами «правовая норма» и «наказать"/"освободить от наказания», соотносящимися как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века.

В заключении обобщаются штрихи к языковому портрету Ивана Неронова, обнаруженные в ходе анализа УСК представленных полейвыявляются особенности языкового портрета автора исследуемых текстовустанавливаются отличия языкового портрета Ивана Неронова от образа, созданного историками и современниками идеолога первого этапа расколаопределяются проблемы и перспективы воссоздания языкового портрета исторических личностей, а также делаются выводы о том, насколько оправдывают себя сам термин устойчивый словесный комплекс и обращение к фразеологии в целом при проведении подобного исследования.

В приложении содержатся схемы, которые отражают структуры представленных фразеосемантических полей.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые сущностные черты языковой личности выявляются на основе анализа фразеологического корпуса ее сочиненийвоссоздан языковой портрет выдающейся личности, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола — Ивана Неронова. Кроме того, выявлены фразеологические особенности не изученных с лингвистической точки зрения произведений идеолога расколавпервые проанализированы с идеографических позиций фразеосемантические поля «Слово» и «Суд», которые выражают ключевые понятия русской культуры второй половины XVII в.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования вносят коррективы в теоретическое осмысление проблемы воссоздания языкового портрета исторической личности, обогащают представления о языковой личности 2-й половины XVII в. Исследование также является определенным вкладом в разработку общей теории языковой личности и языковой картины мира.

Практическая ценность настоящего исследования обусловлена возможностью использования ее результатов при подготовке общих и специальных вузовских курсов по истории русского языка, при разработке теоретических проблем исторической фразеологии и фразеографии. Настоящая работа открывает возможности для беспристрастной характеристики исторических фигур. Полученные результаты могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем языкового портрета исторических личностей XVII в.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования излагались в докладах и сообщениях на международных научных конференциях «Русский язык: история и современность. Памяти профессора Г. А. Турбина» (Челябинск, 2002) — «Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе» (Магнитогорск, 2003) — «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004) — «Художественная литература как историко-психологический источник» (Санкт-Петербург, 2004) — «Фразеология и языковые картины мира на рубеже веков» (Ополе, Польша, 2005) — «XVIII Оломоуцкие дни русистов» (Оломоуц, Чехия, 2005) — на внутривузовских научно-практических конференциях Магнитогорского гос. ун-та (2002 — 2006), на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов-лингвистов (2001 — 2006). По теме диссертации опубликованы 8 работ:

1) Коротенко, М. А. Евангельские интертекстемы в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: сб. докладов междунар. науч. конф. (Магнитогорск, 12 — 14 ноября 2003 г.) / ред.-сост. С. Г. Шулежкова. -Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. — С. 604 — 609 (0,4 п. л.).

2) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в наследии вождя раскола Ивана Неронова / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги.»: сб. работ молодых исследователей / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. — Вып. 5. -Магнитогорск: МаГУ, 2004. — С. 3 — 11 (0,5 п. л.).

3) Коротенко, М. А. Фразеосемантическое поле «Суд» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: международная науч. конф., посвященная 200-летию Казанского ун-та (Казань, 4−6 октября 2004 г.): труды и материалы / Казан, гос. ун-тпод общ. ред. К. Р. Галиуллина. — Казань: Казан, гос. ун-т им. В. И. Ульянова-Ленина, 2004. — С. 221 — 223 (0,2 п. л.).

4) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Слово» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // Художественная литература как историко-психологический источник: материалы XVI Международной науч. конф., Санкт-Петербург, 14 — 15 декабря 2004 г. / под ред. д-ра истор. наук, проф. С. Н. Полторака. — СПб.: Нестор, 2004. — С. 224 — 230 (0,4 п. л.).

5) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы как материал для воссоздания языкового портрета Ивана Неронова, лидера старообрядческой оппозиции первого этапа раскола / М. А. Коротенко // Конкурс грантов студентов, аспирантов и молодых ученых вузов Челябинской области: сб. рефератов науч.-исслед. работ аспирантов. — Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2004.-С. 75−76 (0,08 п. л.).

6) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы фразеосемантического поля «Суд» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // «Благословенны первые шаги.»: сб. работ молодых исследователей. Вып. 6. / под ред. проф. С. Г. Шулежковой. — Магнитогорск: МаГУ, 2005. -С. 12−22 (0,5 п. л.).

7) Коротенко, М. А. Функционирование устойчивых словесных комплексов фразеосемантической группы «обязанности богопочитания» в сочинениях Ивана Неронова / М. А. Коротенко // Яоззюа 01отисегша ХЫУ. — Смогшие, 2006. — С. 785 — 790 (0,3 п. л.).

8) Коротенко, М. А. Устойчивые словесные комплексы (УСК) фразеосемантического поля «Церковь» в сочинениях Ивана Неронова как материал для воссоздания языкового портрета автора / М. А. Коротенко // Проблемы истории, филологии, культуры: межвуз. сб. — Вып. ХУ½. -Москва — Магнитогорск, 2006. — С. 328 — 331 (0,6 п. л.).

Выводы по главе III.

Итак, поле «Суд» занимает одно из центральных мест в сочинениях И. Неронова. УСК ядерной зоны поля «Суд» «высший суд"/"мирской суд» составляют 3,7% (7 и 5 ед. соответственно) от общего числа единиц этого поля (325 ед.). УСК околоядерной зоны поля «Суд» в исследуемых текстах составляют 46,5% (151 ед.) и по фразеосемантическим блокам, формирующимся вокруг ядра, распределяются так: «неправо судить/осудить"/"справедливо судить/осудить» — 7,7% (13 и 12 ед. соответственно) — «проводить/провести розыск"/"проводить/провести состязательный процесс» — 14,5% (38 и 9 ед. соответственно), «совершать/совершить правонарушение"/"извещать/известить» — 24,3% (48 и 31 ед. соответственно).

На периферийную зону фразеосемантического поля «Суд» приходится 38,5% (125 ед.) от общего числа УСК данного поля. Они распределены между группой «правовая норма» и блоком «наказать"/"освободить от наказания» таким образом, — 2,5% (8 ед.) и 35,4% (94 и 21 ед.) соответственно.

Фразеосемантическое поле «Суд» имеет полицентрическую структуру. Условно это поле можно наложить на оси координат. Так, центром всей системы и ядром поля является антонимо-синонимический блок «суд», разводящий по вертикальной оси оппозицию «высший суд"/"мирской суд».

Непосредственно к ядру примыкают три пары фразеосемантических групп, занимающих соответствующее место на осях: на вертикальной оси располагается фразеосемантический блок — «неправо судить/осудить"/"справедливо судить/осудить» — он указывает на характер суда и формируется группами УСК, относящимися к мирскому и высшему суду соответственно. На горизонтальной оси располагаются два блока: второй блок УСК — «проводить/провести розыск"/"проводить/провести состязательный процесс» — обозначает формы проведения судебного процессатретий фразеосемантический блок — «совершать/совершить правонарушение"/"извещать/известить» — характеризует повод к началу следствия.

Горизонтальная ось разводит периферийные фразеосемантические группы «правовая норма» и «наказать"/"освободить от наказания» на равное расстояние от ядраони соотносятся как языковые средства отражения предварительного и заключительного этапа в системе отправления правосудия 2-й половины XVII века.

Таким образом, горизонтальная ось отражает логический порядок системы правосудия: 1) правовая норма, 2) повод к началу следствия, 3) центр — суд, 4) «проводить/провести розыск"/"проводить/провести состязательный процесс», 6) наконец, результаты судебного разбирательства — «наказать"/"освободить от наказания». Вертикальная ось отражает в противопоставлении высшего и мирского суда эмоционально-экспрессивную окраску и субъективную оценку.

Поле «Суд» построено с учетом не только градуальности в денотативном значении, но и градуальности в экспрессивно-стилистических оттенках значения. Оно обнаруживает отношение И. Неронова к системе правосудия, сложившейся ко 2-й половине XVII века, и понимание устройства института судебной власти в этот период отечественной истории.

Анализ УСК поля «Суд», функционирующих в сочинениях И. Неронова, позволил прояснить некоторые детали в восприятии определенного сегмента действительности 2-й половины XVII столетия автором и многими его единомышленниками.

Из языковых единиц, содержащих указание на систему права XVII в., в текстах И. Неронова обнаружены в основном УСК, характеризующие государственное право, где ограждается богопочтение, личность государя, частично — устав судоустройства и судопроизводства. В исследуемых текстах не обнаружены УСК, характеризующие ограждение чести государева двора, запрет на подделку государственных актов, монет и драгоценных вещей, паспортный устав, устав военной службы и военно-уголовное уложениеустав судоустройства и судопроизводстваобязательное правовещное право (вотчинное, поместное, тяглое и право на холопов) — уголовное уложение и некоторые другие. Видимо, данные реалии не были актуальны для автора исследуемых текстов.

Основным судом безоговорочно признавался «высший суд», поэтому все религиозные нормы и обычаи ставились И. Нероновым выше законов государственных. Царь реально воспринимался как орудие борьбы (причем и той, и другой стороной), и противоборствующие стороны осознавали: чью сторону царь публично примет, тот и победит в борьбе. Но необязательно «правда» победителя будет соотноситься с «высшей правдой», так как любое человеческое решение изначально субъективно. Следовательно, большое внимание уделялось технологиям идейной борьбы, благо наказания до Собора 1667 г. не отличались чрезмерной суровостью.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Метод моделирования фразеосемантического поля, примененный в настоящем исследовании, позволил реконструировать в основных чертах языковой портрет Ивана Неронова, одного из лидеров раскола русской церкви второй половины XVII столетия, проникнув в «представления личности», вмещающие в себя и психологический, и социальный, и интеллектуальный, и этический, и др. компоненты, «преломленные через язык». Исследуемый материал убедил нас в необходимости широкого подхода к объекту фразеологии, а термин УСК при работе с памятниками XVII в. оправдал себя. В сочинениях Ивана Неронова сравнительно редко встречаются метафорические устойчивые единицы, охваченные «сквозной десемантизацией компонентов». Поэтому выявление всех устойчивых сверхсловных языковых единиц в литературном и эпистолярном наследии «коновода раскола» для воссоздания его языкового портрета должно было органически соединить тотальный охват материала с повышенным вниманием к каждому конкретному языковому факту. Иначе не было бы уверенности в том, что мы извлекли всю необходимую информацию, содержащуюся в исследуемых текстах.

Путем сплошной выборки из 17-ти сохранившихся до настоящего времени сочинений Ивана Неронова нами было извлечено 1434 УСК в 2667 употреблениях. Эти УСК формируют 20 фразеосемантических полей, из которых в значительных своих частях складывается языковая картина мира русской личности периода «церковного исправления»: «Церковь», «Бог», «Царь», «Суд», «Слово», «Человек», «Время» и «Пространство», «Власть», «Мир», «Воля», «Душа», «Психическое/физическое состояние человека», «Явления природы», «Жизнь» и «Смерть», «Память», «Дело», «Вражда», «Материальные ценности». В языковой картине мира Ивана Неронова из этих полей самыми крупными оказались три: «Суд», «Слово», «Церковь».

Наиболее значимое для изучаемого отрезка отечественной истории (а тем более для религиозного деятеля этого периода) фразеосемантическое поле «Церковь» формируют 260 УСК, что составляет 21% от всего корпуса УСК, извлеченных из произведений И. Неронова. Особенностью данного поля является обширная бинарная околоядерная область, включающая две зоны: «акт веры» и «содержание веры». УСК зоны «акт веры» составляют 71% (185 ед.) от общего числа единиц поля, УСК зоны «содержание веры» -27% (71 ед.). Ядром поля служит один УСК терминологического характераединая святая соборная и апостольская Церковь — и его модификации.

Широкое функционирование УСК фразеосемантического поля «Слово» в сочинениях И. Неронова обусловлено профессиональной деятельностью автора исследуемых текстов — одного из видных проповедников XVII столетия, использовавшего свой проповеднический дар как орудие в борьбе за «правду» старообрядческой оппозиции. Данный факт ярче всего проявляется в УСК оппозиционного блока «передавать информацию, соответствующую истине"/"передавать информацию, не соответствующую истине" — УСК группы «вести дискуссию» фразеосемантического поля «Слово» и некоторые др. Поле «Слово» представлено в исследуемых текстах 167 УСК, что составляет 13,5% от всего корпуса УСК сочинений И. Неронова. Самой многочисленной в данном поле является ядерная область «круговорот общения»: УСК этой области составляют 60% (101 ед.) от общего числа единиц поля. По периферийным областям «голос» и «знание» УСК распределяются так: 18,5% (30 ед.) и 21,5% (36 ед.) соответственно.

Многочисленность УСК фразеосемантического поля «Суд» в текстах И. Неронова объясняется конфликтом (и последующим примирением) с властью организатора раскола, неоднократно испытывавшего на себе воздействие судебно-административной системы второй половины XVII в. и бравшего на себя право судить своих идейных и личных противников. Фразеосемантическое поле «Суд» в произведениях И. Неронова состоит из 325 УСК, что составляет 26% от всего корпуса УСК, функционирующих в текстах лидера первого этапа раскола. УСК ядерной зоны поля «Суд» составляют 3,7% от общего числа единиц данного поля, УСК околоядерной зоны — 46,5% (151 ед.). Поле «Суд» в наследии И. Неронова содержит обширную периферийную зону, не примыкающую ни к одной из околоядерных групп, а относящуюся ко всему объему поля. На периферийную зону фразеосемантического поля «Суд» приходится 38,5% (125 ед.). Данная зона представлена по большей части фразеосемантическим блоком «наказать"/"освободить от наказания». Это объясняется как объективными причинами (продолжительностью процессов, вызываемых обозначенными действиями по отношению к прочим частям системы отправления правосудия, — основную часть времени раскола его вожди находились «под наказанием»), так и субъективными (озабоченностью И. Неронова судьбами «братии» и поисками выхода для «простейших христолюбивых» из сложившейся конфликтной ситуации).

УСК, функционирующие в сочинениях И. Неронова, объединяются во фразеосемантические поля и по внутриязыковым законам, и на основании экстралингвистических факторов. Нередки случаи, когда одни и те же УСК являются конституентами разных полей или фразеосемантических групп, что обусловлено сложностью семантической структуры данных единиц.

Поля «Церковь» и «Суд» строятся на оппозиционных отношениях. Для поля «Церковь» основной является оппозиция акт веры/содержание веры, реализуемая УСК фразеосемантических зон «акт веры» и «содержание веры». Для поля «Суд» центральной (и сквозной) является оппозиция высший суд/мирской суд, при том, что некоторые группы УСК данного поля блокируются в оппозиционные пары: «неправо судить/осудить"/"справедливо судить/осудить», «проводить/провести розыск"/"проводить/провести состязательный процесс», «наказать"/ «освободить от наказания». В целом УСК данных фразеосемантических полей сочинений И. Неронова характеризуются контрастностью семантики, объясняемой, вероятно, конфликтностью ситуации, в которой оказался автор исследуемых текстов, и категоричностью суждений лидера первого этапа раскола.

Три с лишним столетия, отделяющие нас от событий, нашедших отражение в литературном и эпистолярном наследии вождя раскола, являются серьезным препятствием на пути исследователя, который стремится к воссозданию языкового портрета исторической личности. Но фразеологический корпус позволил выявить в структуре личности лидера первого этапа раскола некоторые ее существенные черты.

Лингвистический анализ исследуемых текстов помог увидеть в идеологе раскола Иване Неронове неординарную языковую индивидуальность.

Важнейшим для характеристики личности является типичный (преобладающий для нее) способ отношения к другому человеку и к самому себе. С опорой на доминирующий способ исследователями [Братусь 1998] было выделено несколько принципиальных уровней в структуре личности (эгоцентрический, группоцентрический, гуманистический, духовный). Из них в структуре личности И. Неронова, на наш взгляд, ведущими являются два: гуманистический, ориентирующийся на принцип самоценности каждого человека, и духовный, или эсхатологический, при котором человек начинает смотреть на себя и окружающих как на существа особого родавзаимосвязанные, подобные, соотносимые с духовным миром.

Противоречивость оценок фигуры Ивана Неронова его современниками и позднейшими историками обусловлена, судя по полученным в результате анализа данным, противоречивостью характера самого И. Неронова. В личности «коновода раскола» прослеживается тесное переплетение аскетически-монашеского православия с природной языческой дионисийской стихией, с явным преобладанием последней. Данный факт обнаруживают УСК групп «страдать за веру» и «защищать веру» в структуре фразеосемантического поля «Церковь" — УСК, характеризующие преступления против порядка управления, являющиеся частью поля «Суд», и некоторые другие. Этим же сплавом «иоанновского» и «прометеевского» типов объясняется и непоследовательность И. Неронова, противоречивость действий лидера оппозиции. Категоричность суждений предводителя раскола, по данным анализа фразеосемантического поля «Слово», происходит из глобального чувства личной ответственности за судьбы «духовной братии» и состояния веры в России в целом. Обращает на себя внимание такая черта характера автора исследуемых текстов, как стремление действовать во имя чего-либо абсолютного — Бога, истины, веры (все УСК поля «Церковь» и некоторые единицы других полей) или чего-либо абсолютизированного — царской власти (проявившееся в том числе в контекстуальном окружении УСК со сложной семой 'готовность погибнуть' в поле «Церковь»). В структуре личности И. Неронова языковой материал позволяет увидеть сочетание реализма и мистицизма, признание ценности страдания (данные по группе «страдать за веру» поля «Церковь») и покаяния (данные по периферийной группе поля «Суд» со сложной семой 'публично покаяться', а также УСК с дополнительной семой 'каяться' в структуре поля «Слово»).

В своих действиях И. Неронов руководствуется христианским учением, которое провозглашает любовь к страдающим, жалость, внимание к индивидуальной личности. К числу особенно ценных свойств описываемой личности принадлежит чуткое восприятие чужих душевных состояний (отказ от личного изоляционизма), заинтересованность внешней стороной человеческих поступков исключительно в связи с мотивацией внутренней. Стержнем натуры И. Неронова была вера: в этой области он черпал духовные силы и находил ответы на неразрешимые вопросы времени. Оттого так многочисленны в его сочинениях УСК поля «Церковь» и «Бог». С религиозностью И. Неронова связано и подчеркивание им ограниченности логического мышления, человеческого знания и понимания (информация, извлеченная из УСК зоны «знание» поля «Слово»), исключающее, однако, фатализм и стремление к смирению, покорности судьбе (вывод, который проистекает из анализа УСК групп «страдать за веру», «защищать веру» поля «Церковь" — УСК, характеризующих повод к началу следствия в структуре поля «Суд», и некоторых др.).

Первичным и основным свойством личности И. Неронова, помимо глубокой религиозности, является могучая сила воли (выявляющаяся в присутствующих в части УСК семах воли). Результатом слияния двух названных свойств стала высокая активность лидера оппозиции, и чем выше ценность, тем более сильные чувства и тем более высокую активность она вызывает у личности, наделенной большой силой воли. Однако могучая сила воли не переросла у И. Неронова в максимализм и фанатическую нетерпимость. Для автора текстов, подвергшихся анализу, характерно «правдоискательство», стремление к истине как абсолютному плюсу (данные, полученные в результате анализа оппозиционных подгрупп УСК, с семами 'передавать информацию, соответствующую истине'/'передавать информацию, не соответствующую истине' поля «Слово»), четкое разграничение добра и зла, положительного и отрицательного, желание непременно добиться правды при земной жизни (добровольный отказ от спокойной старости), проявляющееся при анализе контекстуального окружения полюсных единиц поля «Суд», называющих результаты судебного процесса, — свергнуты во адъ и даровати царствге небесное.

Анализ УСК, формирующих фразеосемантическую зону «акт веры» поля «Церковь», дает представление о широкой образованности автора, его осведомленности в обрядовых вопросах и вопросах христианской философии, знакомстве с памятниками литературы, культуры, глубокой осведомленности в правовых вопросах. Словесная ткань сочинений идеолога раскола проникнута превосходным языковым чутьемавтора отличает безупречное владение словом в сочетании с эмоциональностью и даже страстностью натуры, что и позволило И. Неронову стать видным проповедником своего времени. Преобладание моральной ориентации над рациональной в структуре личности И. Неронова (проявившееся в УСК зоны «знание» фразеосемантического поля «Слово» и др.) в целом делает эмоциональную температуру текстов гораздо выше, чем у иных идеологов раскола. Для мировоззрения описываемой личности свойственно признание приоритета царской власти над церковной. Частично на этом основан и конфликт автора с патриархом Никоном, пытавшимся поставить под сомнение авторитет «наместника божия». Практически все УСК, указывающие в текстах И. Неронова непосредственно на патриарха Никона, включают в структуру своего импликационала семы негативной оценки. «Мотив оценки, — пишет Н. Д. Арутюнова — не находится с самой оценкой ни в каузальных отношениях, ни в отношениях логического вывода <.> между мотивом оценки и самой оценкой нет прямой связи, хотя они и находятся в постоянном эмпирическом взаимодействии в сознании людей <. .> оценка не имеет причины, <. > но мотивы оценки могут быть осмыслены как причины мнения.» [Арутюнова 1988: 58]. Частно-оценочное значение, проявляющееся в УСК сочинений И. Неронова, чаще всего относится к сублимированным этическим оценкам, следовательно, эксплицитно выраженный мотив обычно связан с понятием эталона, образца, нормы, с которыми сравнивается объект.

По характеру основания оценочное значение, содержащееся в УСК, указывающих на патриарха Никона в сочинениях И. Неронова, относится к сравнительным (относительным) оценкам. Сравнение как способ оценивания представляет особый интерес с точки зрения прагматики высказывания, так как позволяет избежать нежелательной прямой оценки.

Частое присутствие в структуре УСК текстов И. Неронова сем интенсивности 'очень', 'больше' является маркером тревожности как психоэмоционального состояния автора изучаемых произведений.

Судя по УСК, языковую личность И. Неронова характеризует 1) внутренняя ориентация на происходящее в окружающем мире- 2) открытость всему происходящему, склонность остро реагировать на события и явления окружающего мира- 3) инициативность- 4) коммуникабельность- 5) склонность к риску. И. Неронов, по обобщенным лингвистическим данным, принадлежит к типу этических экстравертов.

Мы проследили, как основные параметры формирующегося русского национального характера преломляются в структуре личности автора исследуемых текстов, и пришли к выводу, что сам Иван Неронов был истинным сыном «бунташного века», поэтому черты языковой картины мира носителей русского языка второй половины XVII столетия отразились в дошедшем до нас литературном наследии «первого и главного идеолога раскола».

Настоящее исследование, представляя взгляд на языковую личность сквозь фразеологическую призму ее сочинений, открывает некоторые возможности для объективной характеристики исторических фигур. Проблемы, связанные с проведением подобного исследования, возникают из-за недостаточного количества сохранившегося текстого материала, а также неполноты лексикографических источников и почти полного отсутствия фразеографических источников изучаемого периода. Данное исследование можно было бы продолжить созданием словаря устойчивых словесных комплексов текстов носителя старорусского языка второй половины XVII в., составляемого на материале сочинений в том числе И. Неронова. Исследование можно было бы продолжить, рассмотрев ряд ярких неоднозначных языковых личностей XVII столетия, включая апологетов (противников) «коновода раскола» и его союзников.