Предметом настоящего исследования явилась лексика современного русского говора, связанная с обозначением различных построек, их частей и деталей в крестьянском жилищно-хозяйственном комплексе. Слова рассмотрены с точки зрения их семантической структуры, места в лексической системе южных русских говоров, происхождения, а также возможности использования лингвистического материала в историко-культурном описании как самого говора, так и той территории, на которой фиксируются языковые единицы.
Актуальность темы
исследования определяется неослабевающим научным интересом к изучению говоров, в частности, диалектных различий между ними в теоретическом и практическом планах. Наименования жилых и хозяйственных построек чрезвычайно показательны тем, что воплощают в себе сложные лексико-семантические различия двух типов: простые, выражающиеся только в противопоставленности материального их выражения или плана выражения, и сложные, характеризующиеся семантическими противопоставлениями внутри сравниваемых подсистем, в которых семантическое содержание сопоставляемых слов не совпадает и причудливо варьируется. О. Н. Мораховская, выделяя эти два типа диалектных различий, иллюстрирует их именно названиями крестьянской жилой постройки: «Различия в названиях крестьянской жилой постройкиэто и различия в субстантивации (одним говорам известно название хата, другим — название изба, третьим — дом), и в структуре (в одних говорах названия дом и изба являются синонимами, в других название изба может означать крестьянскую жилую постройку более простого типа, а название дом — постройку усложненного типа и т. д.») [Мораховская 1973: 10].
Лексика оскольских говоров интересна тем, что относится к особой межзональной группе [Русская диалектология 1989: 214], но изучена совершенно недостаточно. Анализ диалектных слов имеет особую значимость в том случае, когда языковые единицы отражают народную региональную культуру и способствуют реконструированию истории культуры всего народа. Наименования артефактов — предметов материальной культуры — представляют собой именно те объекты, которые не только содержат лингвистическую информацию, но и дают представление о разных сторонах жизни и деятельности русского человека конкретного региона.
Лексика жилых и хозяйственных построек стала объектом структурно-семантических и лингвогеографических исследований начиная с середины XX века. Труды В. Г. Руделева, В. Е. Гольдина, О. Н. Мораховской, В. З. Присяжнюка и др., данные атласов восточнославянских языков позволяют рассматривать эту тематическую группу лексики не только в стуктурно-семантическом, но и в сопоставительном плане.
Названия крестьянских построек рассматривались с разных сторон. В работе В. Я. Дерягина, посвященной архангельским говорам, изучена история отдельных слов, относящихся к названной тематической группе [Дерягин 1966]. В. Е. Гольдин описывал ЛСГ «названия помещений для скота» на материале среднерусских говоров [Гольдин 1967]. О. Н. Мораховская осуществила описание ЛСГ «названия жилых построек и их частей» по материалам Диалектологического атласа русского языка [Мораховская 1973, 1980]. В. Г. Руделев рассматривал названия построек в рязанских говорах [Руделев 1995]. Необходимо отметить, что в работах В. Е. Гольдина и О. Н. Мораховской внимание актуализируется на лексических различиях, в современной системе названий О. Н. Мораховская же привлекает и ценный исторический материал.
Номинативная лексика, обеспечивающая бытовое общение людей, отражая многовековые традиции, дает исследователям историческую информацию о процессах миграции, контактах и взаимодействии между этническими группировками. Поэтому использование регионального языкового материала имеет огромное значение в школьном краеведении, в воспитательной работе с молодежью, и это не может не способствовать формированию национального сознания, что на сегодняшний день является одной из актуальных задач среднего и высшего образования.
Оскольские говоры не исследовались ранее. Между тем эти говоры представляют значительный интерес в том плане, что их лексическая система отражает как процесс становления и развития южнорусского наречия в целом и ее межзональной группы, так и специфику формирования региональной культуры. Лингвистическое описание значительно дополнит историко-этнографические исследования указанного региона. Кроме того, во 2-й половине XX века появились работы, в которых на фактическом материале (прежде всего южновеликорусской письменности делового содержания) подвергалось сомнению бытующее в науке положение о севернорусском наречии как основе образования русского национального языка и о второстепенной функции в этом процессе южнорусских элементов. Как отмечал С. И. Котков, «зависит это в известной степени от органичности сведений, рисующих былое состояние южновеликорусских говоров» [Котков 1962: 41]. Естественно, смена или даже корректировка концепции требует нового фактического материала по истории и, с учетом определенных процессов в развитии диалектного языка, по современному состоянию южнорусских говоров.
К ряду вопросов, на наш взгляд неоднозначно решаемых в современной диалектологии, следует отнести и исследование лексики в условиях микросистемы одного говора. Изучение диалектной лексики ведется, как правило, на материале нескольких говоров с привлечением материалов диалектологических словарей и картотек. При этом не соблюдается требование единства территории и реальности говорящего коллектива, которое крайне важно при «презентации диалектной лексики как системно организованного единства», так как реально диалект существует только в отдельных говорах [Раков 1989: 78]. Еще В. А. Богородицкйй указывал на необходимость тщательного исследования именно одного говора, считая это «желательным и необходимым» [Богородицкий 1896: 1]. Близкие мысли высказывал болгарский диалектолог А. Белич в 1911 г., считая очень важным исчерпанность описания не только одного села, но даже говора одной семьи или одного лица [Бодуэн де Куртенэ 1913]. Необходимость специального изучения лексической микросистемы одного говора была отмечена также и И. А. Оссовецким [Оссовецкий 1964, 1982], и Ф. П. Филиным [Филин 1982]. И. А. Оссовецкий подчеркивал, что реально системой говоров не пользуется ни один человек, говорящий на данном языке [Оссовецкий 1964: 183]. Собранный же в условиях одного говора материал позволяет выявить как нюансы семантических связей слов в синхронии и исторических изменений, происходившие и происходящие в семантике слов и их функционировании.
Цель диссертационного исследования — осуществить комплексный анализ двух тематических групп: «Наименование жилых построек, их частей и деталей» и «Наименований хозяйственных сооружений и их частей» в говоре села Городище Старооскольского района Белгородской области. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1) выявить состав наименований построек и их частей в говоре села Городище;
2) классифицировать наименования построек в соответствии с функциональным назначением в жизни носителя южнорусского говора;
3) установить проявление системных связей между структурными единицами в составе тематических групп, лексико-тематических объединений, лексико-семантических групп;
4) сопоставить диалектные лексемы исследуемых тематических групп, зафиксированные в говоре села Городище, со словами других диалектных микросистем и литературного языка с целью выявления особенностей исследуемого говора на лексико-семантическом уровне;
5) охарактеризовать изменения в составе тематических групп и в семантической структуре исследуемых наименований в говоре, происходящих под влиянием интраи экстралингвистических факторов;
6) исследовать мотивировочные признаки, положенные в основу наименований жилых и хозяйственных построек в говоре с. Городище;
7) изучить лексику данных тематических групп в территориальном аспекте.
Материалом для исследования послужила лексика южнорусского говора села Городище Старооскольского района Белгородской области, выявленная в речи носителей названного говора путем полевых наблюдений в период с 1998 г. по 2003 г. Источником для написания работы стали также материалы диалектологической практики студентов Старооскольского филиала Белгородского государственного университета (СОФ БелГУ), проходившей в селах Белгородской, Воронежской и Курской областей в 1998 — 2003 годах, руководителем которой являлся автор данного исследования.
Сбор материалов проводился нами по специальной программе, разработанной Институтом лингвистических исследований (г. Санкт-Петербург) по заданию РАН для составления Диалектологического атласа русских народных говоров, задачей которого является «сохранить для истории те названия (и места их распространения), которые имеются (или имелись) в народном языке в наше время, но постепенно уходят из языка в силу различных причин» [Программа собирания сведений для лексического атласа русских народных говоров 1994: 5]. Для полевых наблюдений нами был составлен вопросник.
Существенным материалом при анализе языковых явлений, связанных с крестьянскими постройками, явились диалектные картотеки Белгородского и Воронежского государственных университетов и Старооскольского филиала Белгородского государственного университета, картотека «Архангельского областного словаря» при диалектологическом кабинете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, данные ряда лексикографических источников: «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля, «Словаря орловских говоров», «Словаря русских народных говоров» под редакцией Ф. П. Филина и Ф. П. Сороколетова, «Словаря вологодских говоров», «Тематического словаря говоров Тверской области» и др. Для получения сведений о происхождении слов и изменении в семантике тех или иных единиц были использованы этимологические словари и словари древнерусского языка. Группу источников составили материалы архивных фондов Старооскольского краеведческого музеягосударственных архивов Белгородской, Курской и Воронежской областей, Санкт-Петербургского отделения архива Российской академии наукЦентрального государственного архива древних актов, а также личного архива М. И. Груздова, уроженца с. Городище, журналиста, краеведа, составителя летописи села.
Выбор для лингвистического исследования говора села Городище не случаен. Во-первых, говор является типичным для южнорусского наречия, хорошо сохранившим свои типологические особенности в условиях, когда социально-экономические процессы «коренным образом изменяют всю социальную действительность деревни, в своей конечной цели они направлены на ликвидацию различий и противоречий. между городом и деревней и выражаются в перестройке материальных условий жизни и изменении социальных условий существования жителей деревни со всеми вытекающими отсюда последствиями» [Оссовецкий 1982: 163, 164]. Во-вторых, история формирования говора села Городище на протяжении нескольких веков была связана с процессом миграции и взаимовлияния не только разных говоров, но и разных языков: на территории Старооскольского района соседствуют русские и украинские поселения.
Анализируя диалектную лексику говоров современного Черноземья и, в частности, Старооскольского района Белгородской области, необходимо принять во внимание значительное влияние украинского языка, что обусловлено спецификой заселения указанной территории. В Белгородской,.
Воронежской, Курской областях «наблюдаются обширные контакты русских и украинцев и располагаются русские поселения среди украинских и украинские среди русских, при этом перемежаются те и другие со своими свойственными им диалектами» [Собинникова 1982: 5]. Такое взаимодействие отмечается многими лингвистами, исследовавшими зону русско-украинского пограничья, например, A.M. Бескровным [1949], С. М. Кардашевским [1957], В. И. Собинниковой [1958, 1982], Г. В. Денисевичем [1959, 1971, 1972], Т. Е. Ворониной [1964], Г. Т. Солонской [1967], С. И. Котковым [1970], В. И. Хитровой [1972] и другими. Поскольку наиболее восприимчивой, как известно, является сфера лексики, русскими говорами «прежде всего, усваиваются украинские слова, необходимые для характеристики реалий, отсутствующих на материнской территории, и поэтому не имеющих дублетов в русской лексике» [Собинникова 1982: 16]. Заимствуется также и лексика, имеющая соответствующие варианты в русском говоре. Это создает своеобразную лексическую дублетность как еще один показатель взаимодействия говоров. Однако в лексических микросистемах могут происходить изменения не только в семантике заимствованного слова, но и в сфере его употребления, что Г. В. Денисевич объясняет экстралингвистическими причинами [Денисевич 1972: 82]. Примеры такого исторического изменения в употреблении диалектных слов Г. В. Денисевич находит в бытовой лексике курско-орловской зоны [Денисевич 1972].
Таким образом, изучение лексики говора, находящегося на территории по-рубежья русского и украинского языков, дает возможность проследить, как в конкретном говоре реализуются междиалектные и межъязыковые связи.
Село Городище находится в непосредственной близости от хутора Петровского, который является в первооснове украинским. Поэтому изучение русского говора в сопоставлении с соседним украинским представляет определенный интерес: в результате взаимовлияния русского и украинского языков сложилась не только особая языковая система русского оскольского говора, но и особая субкультура. В то же время языковые и культурные традиции, характерные для села Городище в XIX и XX веках, сохраняются коренными жителями и в наши дни. В этих условиях был важен выбор информантов, поэтому для исследования использованы материалы, собранные лишь от коренных жителей, при этом фиксировались подробные сведения об информантах: возраст, образование, род занятий. Всего в селе Городище было опрошено около 100 информантов, при описании использованы данные, полученные у 47 человек. Тексты, записанные от этих информантов, представляют ценность как дополнительный источник сведений о говорах Староосколья, их морфологических и, какой-то степени, фонетических особенностях, позволяющих судить о месте описываемых говоров в микрои макросистеме диалектного языка и об истории этих говоров.
Восстановление истории данных тематических групп на основе современных записей представляет ¦ серьезные: трудности 1, так как, не имея письменной фиксации прошлых эпох, факты таких записей не выводят исследователя за хронологические рамки периода жизни одного поколения. По этой причине мы стремились собрать как можно больше сведений из уст старейших жителей региона.
Новизна работы состоит в том, что в ней впервые инвентаризированы и на основе функциональных признаков систематизированы лексические единицы тематических групп «Наименования жилых и хозяйственных построек» говора с. Городище как одного из говоров межзональной группы Б южнорусского наречияосуществлено лексико-семантическое и лингвогеографи-ческое сопоставление элементов данных тематических групп говора с соответствующими тематическими группами других говоров региона, входящих в названную межзональную группу, а также в ее связях с другими русскими говорамивыявлены генетические и семантические связи говора с лексикой близкородственного языка, представленного одним из генетических украинских переселенческих говоров Староосколья.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в решение проблем функционирования и эволюции современных народных говоров (прежде всего тематических групп, связанных с этнографией): изучение возможностей внутрисистемных отношений внутри таких групп способствует выявлению специфических черт межзональной группы Б южнорусского наречия на лексическом уровне и тем вносит вклад в разработку теории набора дифференциальных признаков для установления диалектных группировок. Выделение Оскольской подгруппы осуществлено, можно • сказать, на основе лишь фонетических и грамматических признаков [Захарова, Орлова 1970: 139]. Из лексических дифференциальных признаков указаны лишь «факты лексического порядка, характерные для говоров русско-украинского пограничья. распространение сложных предлогов чаще — по-над, а изредка и по-за, по-под, вопросительной частицы чи, слов увязъ, увязенъ 'ремешок, соединяющий части цепа', рубель ., бугай .» [Русская диалектология 1965: 283- Захарова, Орлова 1970: 139]. Изучение лексического состава говоров Оскольской межзональной группы позволяет углубить научные представления о ней, ввести оскольские говоры, на основе комплекса соответственных явлений, в систему тождеств и противопоставлений русского диалектного языка.
Практическая значимость работы определяется возможностью применения ее материалов в практике преподавания русского языка в вузе: при изучении особенностей южнорусских говоров в курсе русской диалектологии, при написании курсовых и дипломных сочинений. В лексикографической практике собранные материалы могут быть использованы при подготовке диалектных и культурологических словарей, отражающих особенности материальной и духовной культуры русского народа. Результаты исследования также могут быть востребованы в регионоведении, так как лексика диалектов выполняет кумулятивную функцию, сохраняя отображенные в народном слове традиции предшествующих поколений.
Методологической базой исследования послужили:
— принцип историзма, предусматривающий анализ языковых единиц в связи с определенными историческими условиями;
— принцип системности языковых явлений;
— положение о социальной обусловленности развития языка;
— концепция единства исторического процесса, рассматривающая развитие языковых явлений как отражение исторического развития общества;
— общеметодологические принципы диалектической теории познания, в основе которой лежит признание взаимообусловленности предметов и явлений объективной действительности.
В работе использованы методы, определенные поставленными в ней целью и задачами. В диссертационном исследовании нашли воплощение описательный метод, включающий в себя классификацию и обобщение собранного материала, сравнительно-исторический метод, применяемый в языкознании для изучения как родственных языков, так и их диалектовметод компонентного анализа, включающий в себя приемы семного анализаконтекстуальный метод в сочетании с лингвистическим экспериментом, позволяющим в условиях наблюдения и фиксации диалектной речи «создать так называемые „спровоцированные контексты“, в которых эксплицитно выражается языковая компетенция носителей говоров, интуитивное осознание ими языковых фактов, явлений, соотношений» [Загоровская 1990: 104 — 105]. Положения, выносимые на защиту:
1. Система наименований жилых и хозяйственных построек говора села Городище Старооскольского района Белгородской области отображает как составляющие этнокультурной и языковой истории местного края в ее прошлом и настоящем, так и состояние современного русского национального языка в его диалектной разновидности.
2. Анализируемые тематические группы лексики говора как частная микросистема говора межзональной группы Б южнорусского наречия связаны совокупностью лексико-семантических и этнографических тождеств и противопоставлены частным микросистемам этой межзональной группы и других единиц диалектного членения русского языка, что обусловлено процессами общей истории и истории материальной культуры восточного славянства.
3. В тематической группе говора тесно взаимодействуют общенародные и диалектные элементы, при этом семантическое содержание первых в значительной мере обусловлено «давлением системы» вторых.
4. Изменение говора и его частных тематических групп под влиянием общенародного, и прежде всего литературного, языка реализуется в сложном, многоплановом процессе, на протекание которого заметное воздействие оказывают различные экстраи интралингвистические факторы (межъязыковые контакты, развитие переносных наименований под влиянием региональной специфики бытагиперо-гипонимические отношения, влияние городской культуры и др.).
Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка использованной литературы и Приложения.
Первая глава посвящена историко-этнографическим предпосылкам формирования тематических групп названий жилых и хозяйственных построек в говоре села Городище Белгородской области.
В последующих главах предпринята попытка осветить лингвистическую составляющую говора села Городище: во второй главе рассматриваются наименования жилых построек и их частей, в третьей главе анализируются наименования хозяйственных построек и их частей в изучаемом говоре.
В Заключении подводятся основные итоги исследования и делаются выводы.
В Приложении даны: 1) список информантов- 2) списки сокращений наименований архивов, названий лексикографических источников, а также языков и диалектов- 3) словник лексических единиц, представленных в исследовании- 4) лингвистические карты- 5) таблица сопоставления диалектных слов. В качестве приложения к I главе дана также карта Старооскольского района Белгородской области.
Апробация отдельных положений и результатов диссертационного исследования осуществлялась на различных этапах в виде докладов и сообщений на научных конференциях, проходивших в Ельце (2001, 2003), Старом Осколе (2002), Тамбове (2003), Иванове (2003), на научно-теоретических семинарах кафедры социально-гуманитарных наук СОФ БелГУ, на ежегодных научных конференциях, проводимых в рамках «Дней науки» в БелГУ (2000, 2001, 2002, 2003). По теме диссертации опубликовано 8 работ:
1. Шубина Н. Г. К вопросу об абсолютных синонимах в лексической системе русских говоров // В. И. Даль и восточнославянская наука. Материалы научно-практической конференции, посвященной 200-летию со дня рождения В. И. Даля. — Елец: ЕГУ, 2001. С.102−104.
2. Шубина Н. Г. История заселения Белгородских земель как фактор формирования местных говоров // Европейские языки: историография, теория, история, методика. Межвузовский сборник научных работ. -Вып. 3. — Елец: ЕГУ, 2002. С. 83 — 90.
3. Шубина Н. Г. Дифференциация лексических значений диалектных слов бытовой лексики как фактор этнической детерминации языкового сознания // Филология и культура: Материалы IV Международной научной конференции 16−18 апреля 2003 года. — Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. С. 183−184.
4. Шубина Н. Г. Методическая основа сбора лингвистической информации (на материале бытовой лексики с. Городище Старооскольского района Белгородской области) // Пути и методы активизации самостоятельной работы студентов в современных условиях. Материалы Региональной научно-практической конференции «Гуманитарий — 2003». — Старый Оскол, 2003. С. 106−109.
5. Шубина Н. Г. Наименования жилых и хозяйственных построек и их частей в говорах Старооскольского района Белгородской области // Молодые голоса.- В.З.-Елец, 2003. С.104−115.
6. Шубина Н. Г. Наименования, отражающие разграничение жилого помещения крестьянского дома, в говоре с. Городище Старооскольского района Белгородской области // Европейские языки: историография, теория, история. Межвузовский сборник научных работ. — Вып. 4. — Елец: ЕГУ, 2003. С. 20−31.
7. Шубина Н. Г. Наименования, характеризующие русскую печь (на материале Старооскольских говоров Белгородской области) // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах. Материалы 2-й международной научной конференции 5−6 декабря 2003 г. — Челябинск, 2003. С.455- 458.
8. Шубина Н. Г. Отражение в наименованиях Старооскольских говоров политической истории и культуры края // Проблемы формирования политической культуры в Центрально-Черноземном регионе: Сборник материалов региональной научно-практической конференции. — Старый Оскол: ООО «ТНТ», 2004, С. 57 — 61.
Теоретическая основа исследования.
Изучение лексики народных говоров, имеющее свои весьма давние традиции, по-прежнему относится к числу актуальных задач русского языкознания. Одной из важных лингвистических проблем является изучение системной организации лексики.
Лексическая система и общенародного, и диалектного языка специфична, она обладает особенностями, которые усложняют изучение системных отношений. К таким особенностям можно отнести следующие: 1) огромное, практически необозримое число элементов- 2) проницаемость, возможность индивидуальных и окказиональных образований- 3) обращенность к внеязыковой действительности. В лексике отражаются все изменения, происходящие в общественной жизни, поэтому установление системных связей и отношений в лексике значительно сложнее, чем в грамматике или фонологии [Шмелев 1964: 27].
Вопрос о системном характере лексики в настоящее время уже не ставится под сомнение, хотя сама системность понимается по-разному: от утверждения различного характера системных связей внутри лексических групп до" признания строго организованного системного характера всей лексики в целом.
Системный подход к лексике основывается на групповом ее изучении, которое позволяет практически неограниченное число слов свести к определенному числу групп (тематических, лексико-семантических, синонимических и др.), при этом рассматриваются как отношения внутри отдельных групп слов, так и отношения между самими группами. Системный подход в изучении групп диалектной лексики русского языка широко представлен работами О. И. Блиновой, В. Е. Голь дина, О. Н. Мораховской, И. А. Оссовецкого, Г. А. Ракова, Ф. П. Филина и многих других исследователей. Анализ связей, определяющих собственное значение каждой из лексических единиц, позволяет раскрыть лексико-семантическое своеобразие изучаемых говоров.
Для диалектной лексики также чрезвычайно важна специфика, связанная со значительным влиянием литературного языка на лексическую систему современных говоров. Многие диалектные слова уходят в пассивный запас, хотя носители диалектов их хорошо знают.
Для исследования диалектной лексики огромное значение имеют положения современной описательной диалектологии, разработанные Р. И. Аванесовым и его учениками, связанные с такими центральными понятиями науки о говорах, как диалектный язык и частная диалектная система [Аванесов 1965].
Понимание структурной организации диалектного языка как совокупности частных диалектных систем, тождественных между собой по одним чертам и различающихся по другим, является основой исследования говоров в современной науке. Микросистемы находятся в сложном переплетении между собой, взаимно проникают, и это позволяет рассматривать совокупность частных диалектных систем как систему систем.
Следует подчеркнуть, что в работах Ф. П. Филина, Ф. П. Сороколетова, Г. А. Ракова и других ученых неоднократно высказывалось положение о том, что все типы системных отношений в лексике говоров необходимо исследовать применительно к какому-то одному говору: «Реальной коммуникативной единицей. является местный говор — на нем говорит определенное количество людей.. Когда мы говорим о синонимах, антонимах, полисемантизме и иных лексико-семантических связях, мы обязательно имеем в виду сосуществование слов в одной и той же (выделено нами — Н.Ш.) живой, действующей коммуникативной единице» [Филин 1982: 268]. Г. А. Раков, рассматривая методы исследования диалектной лексики, указывает на то, что «требования единства территории и реальности говорящего коллектива. должны неукоснительно соблюдаться при презентации диалектной лексики как системно организованного единства» [Раков 1989: 78].
В описании большого количества микросистем, составляющих диалектный язык, необходим сопоставительный анализ. Изучение лексики в сопоставительном аспекте ставит перед исследователем проблему отграничения сопоставляемых участков микросистем. Для описания конкретных микрополей Н. И. Толстым была предложена методика, в основу которой легли сопоставительный анализ и разработанное ученым понятие семантического микрополя [Толстой 1963, 1968], границы которого определяются амплитудой колебания значений «опорной» многозначной лексемы. Выделение значений опорной лексемы опирается на формальный показатель: семема признается самостоятельной лишь в том случае, если для ее выражения имеется «другая» лексема хотя бы в одном из описываемых говоров [Толстой 1963, 1968]. Предложенный Н. И. Толстым способ конструирования микрополей имеет свои несомненные преимущества, которые мы видим в том, что он не позволяет игнорировать ряд существенных и весьма прочных семантических связей, «остающихся часто вне наблюдения исследователя при подходе к семантическому полю с точки зрения чистых понятий или предметных и семантических групп» [Толстой 1963: 38].
Проблемам, связанным с сопоставительным изучением диалектной лексики, посвящены работы О. Н. Мораховской [Мораховская 1969, 1975, 1980]. В отличие от методики Н. И. Толстого, которая сводится к установлению дифференциальных признаков в словах и их семантике, О. Н. Мораховская рассматривает как признаки различия в значениях слов, так и признаки тождества, «так как именно на основании общих семантических признаков выявляется возможность рассматривать значения слов как образующие единое семантическое микрополе, то есть уподобляются отношения между членами диалектного различия отношениям полисемии микросистемы» [Мораховская 1975: 8].
Для выделения лексико-семантических групп О. Н. Мораховская считает возможным и важным, наряду с семантическими и лексическими, и внеязыковой критерий [Мораховская 1975]. Его применение целесообразно в тех случаях, когда «группа лексики выделяется в качестве названий близких разновидностей предмета или предметов, выполняющих одну функцию» [Мораховская 1975: 5]. На примере диалектной лексики, относящейся к названиям помещений крестьянского дома, О. Н. Мораховская убедительно показывает, что диалектные различия находятся в прямой зависимости от внеязыковой ситуации, то есть от различий собственно этнографических, от различий в устройстве крестьянского жилища [Мораховская 1981: 132−137]. Это важное положение мы использовали при сборе фактического материала и используем при его описании и анализе.
Ценным для науки и для нашего исследования в частности мы считаем принцип выделения ЛСГ в сопоставительном аспекте, представленный в работах В. Е. Гольдина [Гольдин 1967(а), 1970]. Ученый выделяет ЛСГ на основе нейтрализации в одном говоре значений, лексически различающихся в других говорах. Эта методика использована ученым при анализе диалектных названий помещений для скота [Гольдин 1967(а)]. Изучение ЛСГ позволило ему установить структурные различия между говорами. В статье «К вопросу о соотношении различий системного характера в диалектной лексике» В. Е. Гольдин рассматривает структурно-семантические различия на уровне членения соответствующих лексико-семантическим группам семантических микрополей: «Различия системного, характера вскрываются на фоне семантических микрополей, соответствующих либо лексико-семантическим группам, либо тематическим группам со значением лексико-семантических, либо тематическим группам разной степени близости без включения лексико-семантических» [Гольдин 1970: 171].
В плане разработки теоретических вопросов семасиологии диалектного языка интересны работы О. И. Блиновой [Блинова 1975, 1984], Н. А. Лукьяновой [Лукьянова 1978, 1986], О. В, Загоровской [Загоровская 1990]. Системное изучение лексики невозможно без системно-структурного подхода к значению слова. Системно-структурные исследования ориентированы «на изучение различного рода семантических отношений словесных единиц в диалектных системах и анализ семантики слов через их системные связи» [Загоровская 1990: 5]. О. В. Загоровская справедливо подчеркивает необходимость перехода «от анализа отдельного слова как совокупности значений (семем) к анализу отдельного значения как совокупности семантических компонентов (сем)» [Загоровская 1990: 11].
Диалектное слово и его значение представляют значительный интерес и в историко-лексилогическом плане, так как история слова, отражая развитие народных представлений о мире, все же в первую очередь позволяет представить исторический процесс развития языка. Исследования семантических изменений диалектного слова в диахронии дают материал для анализа исторических процессов не только отдельного говора, но и всего диалектного языка.
Для анализа конкретной, предметной лексики, к которой относятся названия жилых и хозяйственных построек, наиболее актуальным и важным является парадигматический аспект исследования. Возможны различные способы классификации лексики на парадигматической оси, что связано со сложностью как самой природы лексического значения, так и многоаспектностью парадигматических отношений.
Рассматривая системные отношения лексического яруса, A.A. Уфимцева выделила три основных типа парадигм: лексико-семантическая группа (ЛСГ), семантическое поле и синонимические ряды. При этом она различает понятия «ЛСГ» и «синонимический ряд»: «В синонимических рядах слова находятся в одинаковых, однотипных смысловых отношениях, пересекаясь друг с другом по одному из своих значений, синонимические связи слов рассматриваются в пределах изучаемой группы как один из случаев частичного или полного семантического тождества» [Уфимцева 1962: 143], Д. Н. Шмелев связывает представление о парадигматическом строении словаря с понятием лексико-семантической парадигмы, под которое попадают разные объединения слов: от тематических групп (ТГ) до синонимических рядов [Шмелев 1964].
Ф.П. Филин, рассматривая лексико-семантические и тематические группы, подчеркивает, что между ними существуют определенные различия. Ученый понимает под лексико-семантическими группами объединения слов, основывающиеся не только на классификации самих предметов и явлений, но в большей степени на семантической соотнесенности всех слов, входящих в нее, а под тематической группой — объединение, основывающееся только на классификации самих предметов иявлений [Филин 1957]. Ученый называет ряд различительных признаков лексико-семантических и тематических групп: лексико-семантическая группа — «это продукт законов и закономерностей развития лексической семантики языка», «внутреннее, специфическое явление языка, обусловленное ходом его исторического развития» [Филин 1957: 528−529]. Тематическая группа же основывается не на лексико-семантических связях, а на классификации самих предметов и явлений" [Филин 1957: 526], поэтому в тематической группе степень смысловой связи слов меньше, чем в лексико-семантической. Членам тематической группы не свойственны отношения противопоставления, являющиеся характерной особенностью групп лексико-семантических. По мысли Ф. П. Филина, тематическая группа шире, ее всегда можно представить как совокупность ЛСГ.
Д.Н. Шмелев, развивая эти идеи, отмечает, что в некоторых случаях, когда слова одной темы связаны между собой не только с предметной, но и с понятийной стороны, характеризуются общностью языковых признаков, имеет место совпадение двух языковых явлений — тематической и лексико-семантической групп: «. группы слов, выделяемые на основании предметно-логической общности, во многих случаях характеризуются и некоторыми общими для них собственно языковыми признаками, иначе говоря, многие тематические группы слов оказываются при ближайшем рассмотрении также и лексико-семантическими группами» [Шмелев 1964: 103].
Исследование системных отношений, их особенностей, своеобразия в рамках отдельных лексических групп на современном этапе активно осуществляется диалектологами. Преимущества изучения диалектной лексики по отдельным группам очевидны: «Изучение словарного состава одного говора или нескольких близких говоров по ЛСГ, — подчеркивает Е. В. Ухмылина, — позволяет освободиться от обычного в диалектологии дифференциального подхода и привлечь к анализу всю систему нужных фактовпозволяет не только наблюдать полные синонимические или соответственные ряды, но и более продуктивно использовать сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, лингвогеографический и другие методы исследования» [Ухмылина 1975: 45].
Современные исследователи, выделяя в пределах тематической группы несколько лексико-семантических групп, внутри которых обнаруживаются наиболее тесные семантические связи и отношения, собранный материал распределяют не только по ЛСГ, но и по более крупным лексико-тематическим объединениям (ЛТО). Лексико-тематическое объединение понимается как «совокупность лексико-семантических групп, связанных понятийно-логическими отношениями на основе близких или сопредельных функций (действий), выполняемых предметами» [Власова 2002: 8].
С проблемами изучения одного говора связана еще одна важная и практически в каждом конкретном случае решаемая по-своему проблема определения границ данного говора, проблема его самоидентификации, так как «понятие одного говора, — указывал И. А. Оссовецкий, — не всегда соответствует понятию говора одного населенного пункта, потому что один и тот же говор может быть распространен в двух или нескольких населенных пунктах, что весьма обычно на территории исконного населения, а с другой стороны, в одном населенном пункте могут быть рассмотрены два говора и даже больше» [Оссовецкий 1964: 183].
При изучении речевых фактов одного говора, как справедливо указывал Р. И. Аванесов, мы обычно встречаемся «с разного рода противоречивыми фактами, со скользящими их переходами одного в другое, которые несмотря на их исключительное многообразие можно охарактеризовать как сосуществование в реальной речевой деятельности элементов разных систем (разных диалектных систем, системы литературного языка и местной диалектной системы, реликтов местной старшей уходящей системы и элементов местной нарождающейся, младшей системы и т. д.) на фоне основной и господствующей» [Аванесов 1963: 295 — 296]. Все сказанное подтверждает важность, необходимость и сложность изучения лексики одного говора.
Существенно-важное значение в исследовании живого говора имеет методика собирания фактического материала, на сегодняшний день разработанная и апробированная в науке достаточно широко и основательно.
Основным методом, который использован нами в сборе материала по теме исследования, стал метод прямого опроса, широко употребляющийся современными собирателями, с полным основанием признающими его простоту и, вместе с тем, четкость [Оссовецкий 1964: 198]. Доступность его использования для нашего исследования обусловлена самим характером накапливавшегося материала: изучением лексики с конкретным значением,.
Наряду с указанным, нами не менее широко использовался называющей предметы и предметы простые, вполне определенные, метод наводящих вопросов, дающий обычно более надежные результаты, поскольку максимально снижает вероятность «диктата» подсказки со стороны исследователя.
Наконец, третьим методом, использованным нами в процессе неоднократных индивидуальных и коллективных экспедиций в село Городище, в пункт, ставший центром нашего изучения лексики одного говора, метод «вживания», или «сосуществования», когда удавалось в течение более или менее продолжительного времени находиться в селе и вести непринужденные длительные беседы по теме. В процессе сбора материала таким методом удавалось много раз проверять, перепроверять, уточнять и вопросы, и ответы, осуществлять обработку и доработку собранного материала, в том числе текстов.
Записи иллюстрированного материала представляют собой фрагменты текстов, записанных в процессе бесед с информантами, коренными жителями с. Городище, в основном представителями так называемого традиционного говора, хотя немалое место и в беседах, и в собранном и представленном в диссертации материале занимают примеры речи, зафиксированные от представителей других возрастных групп, что обусловлено было стремлением увидеть тенденции в развитии данных тематических и лексико-семантических групп.
Читатель обратит внимание .на обилие иллюстративного материала, полученного, как правило, не от одного, а нескольких носителей говора, что должно бы помочь избежать субъективизма в определении семантики слов, в распознавании значения и употребления слов и т. д.
При записи материала была принята упрощенная транскрипция, не ставящая своей целью в работе лексического характера передавать оттенки произношения.
Следует также указать, что материал собирался по авторской программе, созданной на основе «Пособия-инструкции для подготовки и составления региональных словарей русского языка» (М.: изд-во АН СССР, 1960) и дополненной исследователем уже в процессе работы по сбору материала.
Технические пояснения к тексту диссертации.
1. В диссертационном исследовании примеры диалектной речи даются посредством неполной, частично фонематической транскрипции, в которой вместо знаков пунктуации используются знаки паз (/ и //).
2. При использовании в тексте работы ссылок на информанта указываются его фамилия, инициалы и, через запятую, год рождения.
3. В цитатах из архивных материалов, изданных до 1917 года, сохраняется орфография и пунктуация первоисточника, в примерах из словарей используется современная орфография.
4. В тексте употребляются общепринятые сокращения для указания типа населенного пункта: с. — село, х. — хутор, р-н — район, обл. — область.
Для обозначения областей и районов, на территории которых были записаны примеры диалектной речи, приняты следующие сокращения: Белгородская область: Губк. — Губкинский р-н,.
Краен. — Красненский р-н, Красногв. — Красногвардейский р-н, Новооск. — Новооскольский р-н, Прохор. — Прохоровский р-н,.
Чернян. — Чернянский р-н, Шебек. — Шебекинский р-нАрх. — Архангельская область: Карг. — Каргопольский р-н,.
Лешук. — Лешуконский р-н, Холм. — Холмогорский р-н, Плес. — Плесецкий р-нВорон. — Воронежская область: Бобров — Бобровский р-н;
Н-Дев. — Нижнедевицкий р-нНововорон. — Нововоронежский р-нН.-Усман. — Новоусманский р-нРепьев. — Репьевский р-нХохол. — Хохольский р-нКурск — Курская область: Горшеч. — Горшеченский р-н,.
Мантур. — Мантуровский р-н.
Липец. — Липецкая область. 5. Названия населенных пунктов после примеров даются в скобках, при этом для сел и хуторов Старооскольского района используются условные обозначения названия села, для населенных пунктов Белгородской области — полное название села и сокращенное название района, для других областей — полные названия населенных пунктов и сокращенные — районов и областей. Список сокращений названий населенных пунктов Старооскольского р-на.
Белгородской области: с. Верхнечуфичево — В-Чуф. с. Долгая Поляна — ДПол. с. Знаменка — Знам. с. Казачок — Кзч. с. Курское — Кур. х. Липяги — Лпг. с. Незнамово — Нзм. х. Петровский — Птр. с. Потудань — Пот. с, Роговатое — Ргвт. с, Солдатское — Солд. с. Соковое — Скв. с. Сорокино — Срк. с. Стойло — Стл. с. Терехово — Трх. с. Федосеевка — Фдс.
6. Названия языков и диалектов сокращении: авест.- авестийский азерб.- азербайджанский англ.- английский англос.- англосаксонский арм.- армянский блр.- белорусский болг.- болгарский в.-луж.- верхелужицкий венг.- венгерский галльск.- гальский горн.-алт, — горноалтайский гот.- готский греч.- греческий д.-в.-н.- древневерхненемецкий др.-анг.- древнеанглийский др.-инд.- древнеиндийский др.-исл.- древнеисландский др.-нем.- древненемецкий др.-нж.-н.- древненижненемецкий др.-перс.- древнеперсидский др.-прусск.- древнепрусский др,-сев.- древнесевский др.-франц.- древнефранцузский др.-чеш.- древнечешский зенд.- зендский и.-е.- индоевропейский с. Хорошилово — Хрш. с. Шаталовка — Шат. в тексте работы даются в условном ит.- итальянский калм.- калмыцкий караим.- караимский крым.-тат.- крымско-татарский кумык.- кумыкский кыпчак.- кыпчакский лат.- латинский лит.- литовский лтш.- латышский нар.-греч.- народногреческий нар.-лат.- народнолатинский нем.- немецкий н.-луж.- нижнелужицкий н.-нем.- нижненемецкий перс.- персидский польск.- польский прусск.- прусский оск.- оскский санскр.- санскрит серб.- сербский сербохорв.- сербохорватский слав.- славянский слвц, — словацкий словен.- словенский ср.-в.-н.- средневерхненемецкий ср.-нж.-н.- средненижненемецкий тат.- татарский тур.- турецкий укр.- украинский уйгурск, — уйгурский фр.- французский хорв.- хорватский чарахск.- чарахский чеш.- чешский.
7. При обозначении говоров и диалектов русского языка используются графические сокращения, принятые в «Словаре русских народных говоров».
8. В тексте работы также использованы условные сокращения наименований государственных и частных архивов:
— Арх. Груздова — личный архив М. И. Груздова, журналиста, краеведа, составителя летописи с. Городище;
— АСКМ — архив Старооскольского краеведческого музея;
— ГАБО — Государственный архив Белгородской области;
— ЦГВИА — Центральный государственный Воронежский исторический архив;
— ГАКО — Государственный архив Курской области;
— СПбО Архива РАН — Санкт-Петербургское отделение архива Российской академии наук;
— ЦТ АДА — Центральный государственный архив древних актов;
— AMT — Акты Московского государства. Т. 1 — 3. СПб, 1890−1901.
— ДК БелГУ — диалектологическая картотека Белгородского государственного университета;
— ДК ВГУ — диалектологическая картотека Воронежского государственного университета;
— ДК СОФ БелГУ — диалектологическая картотека Старооскольского филиала Белгородского государственного университета;
— КАОС — картотека «Архангельского областного словаря» при диалектологическом кабинете МГУ им. М. В. Ломоносова.
Выводы.
В говоре с. Городище тематическая группа «Наименования хозяйственных построек» выделена на основе общего семантического признака «нежилое помещение, расположенное вне жилой постройки». Данная группа переживала и переживает ту же судьбу, те же процессы, что и тематическая группа «Наименования жилых построек и их частей», в ней выделяются те же генетические группы, протекают те же процессы, обусловленные воздействием на нее общенародной культуры и общенародного языка. Эта группа включает как общенародные (сарай, курятник, овчарник), так и региональные (клуня, выход, творило) слова, взаимодействующие между собою. Еще в I половине XX века хозяйственные постройки характеризовались большей дифференциацией по их назначению и по технике строения, для обозначения чего в говоре создавались и функционировали частные наименования (овчарня, пунъка, клуня и др.). В системе современного говора они выступают как слова устаревшие. При этом в качестве гипонимов, конкретизирующих наименований чаще выступали и выступают диалектные слова, хорошо известные в южнорусском наречии (пунъка, клуня, выход, ворок, баз). На наш взгляд, это обусловлено, прежде всего, спецификой строительной культуры южного региона России. На месте одних диалектных наименований в процессе эволюции культуры и зависящего от нее говора могут появляться другие диалектные наименования (например, времянка), сохраняющие диалектный характер соответствующей коммуникативной системы, хотя и меняющие конкретный словник, лексикон говора.
В связи со сказанным данная ТГ также характеризуется гиперо-гипонимическими отношениями ее элементов, в ней выделяются обобщающие названия (сарай) и частные, детализирующие (анбар, клуня, курятник и др.).
Изменения в быте носителей говора с. Городище привели к сужению тематической группы лексики. Так, в настоящее время крестьянские дворы в этом селе не имеют сараев специального назначения, то есть строений для хранения зерна, необмолоченного хлеба, содержания коней.
Современное положение тематической группы «Наименования хозяйственных построек» говора села Городище таково, что в ней (как и в тематической группе «Наименования жилых построек и их частей») содержится немало особых «скреп», соединяющих данную тематическую группу с одной стороны, как минимум, с другими говорами и диалектами Оскольской межзональной группы и южнорусского наречия (как, впрочем, в немалой степени — и наречия севернорусского), а с другойс русским литературным языком, воздействие которого группа издавна ощущает. Так, говор с. Городище, в котором слово сарай, являясь семантически тождественным литературному слову, противопоставляется ряду говоров, в том числе северных, в которых это слово выступает в ином значении (все «хозяйственные постройки вместе»). Влияние литературного языка проявляется и в том, что в говоре, в котором слово отсутствовало или уже отсутствует, под воздействием высшей формы национального языка это слово может появиться в прямом или переносном значении. Так произошло со словом хибара.
Говор села Городище примечателен в том отношении, что, являясь единым по общности различных уровней диалекта, он тем не менее имеет лексически противопоставленное явление, ставшее следствием различий в хозяйственной стороне разных частей одного села (см. противопоставление понятий и слов загоны).
Среди наименований хозяйственных построек, известных говору с. Городище, выделены наименования, имеющие тождество в ярославских (творило) и тульских (закута, клуня) говорах. Причем слово творило, отмеченное в оскольских и ярославских говорах, не встречается ни в курских, ни в воронежских. В говоре с. Городище отмечены такие типичные для южнорусских говоров наименования, как ворок, времянка, выход, пунька, клуня. В то же время названная тематическая группа включает наименование загон, которое в значении «огород» отмечается только в говоре с. Городище.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Система наименований жилых и хозяйственных построек говора с. Городище, являясь составной частью русского национального языка, отражает историю строительной культуры русского народа. Она органично входит в систему понятийных и семантических тождеств и противопоставлений в пределах русского диалектного языка. В нее входят слова или корневые морфемы, восходящие к общеславянскому языку {двор, дом, печка, крыльцо, пол, земъ, под, заслонка, погреб, клеть, ворок и др.). В то же время в наименованиях крестьянских построек выделяются слова, заимствованные из балтийских {пуня, клуня, рига) и тюркских {баз, чулан, чердак, сарай, анбар) языков. В настоящее время они органично освоены русским языком, о чем свидетельствуют, в частности, производные данных слов (пунъка, клушка, сараеечек, базок), отмечаемые как в южных, так и в северных говорах.
Как часть национальной культуры и национального русского языка термины жилого и хозяйственного строительства говора с. Городище находятся в генетических связях с говорами северного и южного наречий, примерами чего служат наименования, известные как в говоре с. Городище, так и в северных русских говорах: закута в значении «хлев», припечек {припечик) — «выступ над устьем русской печи», горница — «парадная комната в крестьянском доме», загнета — «шесток у русской печи» и др.
Система наименований жилых и хозяйственных построек говора с. Городище как часть южнорусской лексической системы противопоставлена системе наименований северного наречия, что в полной мере соответствует выводам этнографов, противопоставляющих две русские строительные традиции: северную и южную. В южном регионе, в том числе и в селе Городище Старооскольского района Белгородской области, крестьянский двор представлен несколькими постройками, среди которых одна — жилая, остальные — хозяйственные. Все постройки составляют в целом комплекс с характерной для южных русских территорией замкнутой планировкой. Для северной традиции характерны сооружения под одной крышей, в которых жилая и хозяйственная части соединены в единое целое. В строительстве крестьянского жилища на юге России преобладала каркасно-столбовая техника, отличающаяся от срубной, распространенной на севере.
В связи со сказанным в целом этнографически, и потому лексически, противопоставлены северные и южные строительные реалии и термины. Так, в говорах Староосколья южное наименование хата «жилая камера в крестьянской постройке» противопоставлено нынешнему северному избаюжное потолок «чердак» — северному поветъ южное земъ — северному мост.
Говор с. Городище принадлежит к межзональной группе Б. Это находит свое подтверждение и в лексике жилых и хозяйственных построек. Например, зафиксированные в говоре с. Городище наименования кут «пространство между русской печью и стеной дома», комнать, груба (грубка) «каменная или кирпичная печь для отапливания», клуня «помещение для молотьбы и хранения хлеба в снопах и зерне», пунъка «небольшой сарай для сена, используемый как помещение для молодой супружеской пары» известны также курским и орловским говорам.
В то же время для оскольских говоров характерно и некоторое отличие от говоров курских и орловских. Так, слово поместье для обозначения жилых и хозяйственных построек крестьянского комплекса встретилось лишь в говоре с. Городище Старооскольского района Белгородской области.
В современных тематических группах наименований жилых и хозяйственных построек органично соединены общенародные и региональные наименования, образуя определенную систему взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов. Общенародные слова, являясь членами лексической системы говора, выступают как: 1) общие наименования {дом, сарай, комната), отличаясь при этом отвлеченностью семантики, отсутствием оценочности- 2) номинанты артефактов, известных русским людям на разных территориях распространения русского языка (чулан, печка, заслонка, под, курятник) — 3) как синонимы диалектизмов, отличаясь от последних временем появления в говоре (спальня, кухня, зал, чердак). Региональные наименования имеют в своей семантической структуре коннотативное значение (хата, комнатка, земъ) или закреплены за теми реалиями, которые имеют региональную специфику (сенцы, загон, потолок, пунъка, клуня, груба).
Значительную часть описываемых тематических групп составляют слова мотивированные, мотивировочными признаками в которых выступают:
1) функция помещения или детали (творило, заслонка, погреб, ясли и др.);
2) форма элемента или всего помещения (угольник, горшки, груба, клеть, скулы, кружки, двойник, пятистенка, связь и др.) — 3) место расположения, часто по отношению к другому элементу или помещению (верх, подзагнета, подполье, подвал, потолок) — 4) объект, для которого предназначено (судница, курник, овчарник).
Заметное воздействие на формирование и функционирование тематической группы оказал украинский язык. Он не просто «поставил» в говоры Староосколья те или иные средства для номинации реалий, но и интенсифицировал расхождения соответствующих лексико-тематических систем севера и юга. Важное место в этом процессе, в качестве стимула влияния, заняло расширение и укрепление русско-украинских связей, особенно после 1654 г., а также последующие непосредственные контакты русских и украинцев на территории Белгородчины. Так, лишь в говоре с. Городище отмечаются разные направления такого влияния: в лексике (хата, груба, клуня), семантике (печурка в значении «углубление, проем» под влиянием украинского слова печера «пещера»), акцентологии (комин, комнатка, плита).
В старооскольских говорах, в том числе в говоре с. Городище, исстари функционирует большое число синонимических рядов (двор — подворьеусадьба — поместьедом — хатакухня — судницазал — горницаспальня — комнатка — светёлка — спаленка', полка — noj/ица — получка', времянка — пунькаклуня — клуняка погреб — выход', огород — загон), доминантом которых выступает чаще всего общенародные термины, если они представлены в синонимическом ряду. Число и состав членов таких рядов меняется, что обусловлено экстраи интралингвистическими факторами, среди которых изменения в характере строительства, влияние литературного языка и соседних говоров и т. д.
Лексика говора испытывает сильное воздействие общенародного языка, в результате чего появляются или количественно изменяются синонимические ряды, а также происходит вытеснение собственно диалектных наименований, например, слова судница, светёлка, комнатка перешли в пассивный запас, а многие региональные наименования деталей уже забыты {боров, боровочек). Широкая синонимия диалекта объясняется, в частности, фактором зависимости норм от внутренних законов его развития, в том числе большей, чем это наблюдается в общенародной форме, свободе выбора языковых средств для названия одного и того же явления, процесса.
Однако исторически сложившиеся этнографические особенности в системе строительства жилых и хозяйственных построек тормозят этот процесс, так как в литературном языке не всегда имеются полные эквиваленты местным наименованиям, служащим для называния специфики местных особенностей строительства (например, груба, творило, выход, потолок «чердак без окна» и др.).
С другой стороны, под влиянием местных говоров общенародные слова-наименования претерпели семантические и стилистические изменения {выход — «погреб, имеющий каменный свод и ступеньки в яму, где хранятся скоропортящиеся продукты», загон — «огород позади дома», угольник -" треугольная полочка, на которую ставятся иконы", пол’ица — «полка под потолком, используемая для хранения хлеба», дом — «добротное жилое строение, имеющее деревянные полы и несколько комнат в жилой камере» — коридорчик — «застекленная площадка перед входом в дом» и др.). В говорах нередко сохраняются исконные значения слова, характерные для них еще с древнерусского или старорусского периода (подворье — «дом с хозяйственными дворовыми постройками»).
Известное в науке положение о развитой детализации понятий и обозначений в говорах как их яркой, характерной черте далеко не в полной мере можно соотнести с лексикой рассмотренных тематических групп в говоре с. Городище. При обследовании тематической группы «Наименования жилых построек» в данном говоре нами было отмечено небольшое количество наименований деталей. Пользуясь вопросником «Атласа русских народных говоров», мы провели полное обследование говора, стремясь выявить местные наименования тех или иных частей и деталей жилой постройки, однако нами были зафиксированы названия лишь тех реалий, которые занимают значительное место в бытовании людей на протяжении всей их жизни. Утрата строительной терминологии, на наш взгляд, обусловлена тем, что в настоящее время в селе из пожилых людей остались, в основном, женщины, которые при строительстве дома, как правило, занимались отделочными работами и потому. незнакомы со строительной терминологией. Информанты-женщины помнят названия функционально значимых деталей (полог, поличка, порог, загнета и др.). Дома же, возводимые в настоящее время, строятся по современным технологиям. Отсутствие наименований деталей жилой постройки в речи носителей современного говора, возможно, связано и с влиянием городской культуры: многие жители села работают на крупных промышленных предприятиях, в последние десятилетия в селе поселилось много приезжих, проживавших ранее в городах, от которых, естественно, мы не собирали информацию. Все это, на наш взгляд, способствовало тому, что наименования деталей, не играющих важной роли в повседневной жизни коренных жителей, постепенно перешли в пассивный запас лексики говора или были утрачены вовсе.
Большая часть лексики в данных ТГ находится в гиперо-гипонимических отношениях (хата: комната, горница, комнйтка, судницасарай: закутка, овчарник — овчарня, клуня, курятник и др.).
Названные выше процессы особенно активно протекают там, где наряду с усилившимся междиалектным общением, влиянием литературного языка, имеются условия для контактов носителей разнотипных говоров одного языка, а тем более — для взаимодействия с близкородственными языками. Все это в современных условиях приводит к разрушению традиционной лексической системы говора.
Симптомами процесса разрушения говора как единой системы являются: 1) появление все новых разнообразных словообразовательных и семантических вариантов диалектных слов: пятистенок — пятистенкапятистенник- 2) слова, свидетельствующие о непосредственном воздействии общенародной формы языка (спальня, кухня, чердак, времянка, дом, пол);
3) неравномерное вытеснение устаревших наименований одной и той же реалии на разных территориях (наименование клеть, сохраняющееся в тульских, воронежских говорах, и исчезнувшее в Поосколье);
4) неравномерное вытеснение диалектных слов в однотипных, но разных говорах (слово комнатка, употребляемое в непосредственной речи информантами с. Городище и х. Петровский и заменяющее его наименование спаленка в других оскольских говорах) — 5) утрата отдельными лексическими диалектизмами определенности в значении и форме и приобретение некоторой «диффузности» (слова угольник, полица, пунька, клуня, имеющие разные, но семантически близкие значения в разных говорах, например: клуня — 1. «крытый ток» (Городище), 2. «амбар» (Сорокино) — полица -1. «полочка для хлеба» (Городище), 2. «любая полочка»).
Таким образом, судьба проанализированных тематических групп отражает все важнейшие черты системы местного говора на современном этапе развития данного говора.
