Взаимодействие устного и письменного высказывания в языке испанской художественной прозы XX века (к предсказуемости диалога)

В диссертации исследуется проблема особенностей письменного и устного высказывания в литературно-художественном тексте. Однако в связи со сложностью и многоплановостью теш, противоречивостью и неоднозначностью полученных до сих пор наукою результатов, исследование ограничивается постановкой и решением частной проблемы предсказуемости последующего устного (диалогического) высказывания в рамках гетерогенного (монолого-диалогического) текста. Таким образом, подход к решению общей проблемы соотношения устной и письменной речи' в письменном литературно-художественном тексте поставлен в зависимость от решения частного вопроса анализа существенных параметров, характеризующих устную и письменную речь, а также от возможности их использования в качестве сигналов предсказуемости.

Актуальность исследования определяется прежде всего тем, что анализируемая проблема является одной из основных в понимании закономерностей построения и функционирования системы литературно-художественного текста, имеет выходы к познанию исторических процессов складывания литературного языка. Кроме того, исследование продолжает разработку актуальной проблемы взаимоотношения диалога (диалогической речи персонажей) и монолога (монологической авторской речи), являющейся конкретной текстовой реализацией указанного взаимоотношения устной и письменной речи в специфическом виде языковой коммуникации.

Под монологической речью в данном исследовании понимается относительно законченная в смысловом отношении и композиционно оформленная в виде линейной последовательности речь автора, отражающая преимущественно особенности письменного высказывания.

Под диалогом понимается речевой акт, в котором принимают участие два и более говорящих (цри обязательной смене коммуникантов). Основной единицей диалога является единство реплик, состоящее из реплики-стимула и реплики-реакции. Диалог в художественном произведении реализуется преимущественно в речи персонажей, в какой-то мере отражая особенности устного высказывания и, во всяком случае, реализуя противопоставленность устной и письменной речи в рамках художественного текста.

Исследование монолога и диалога с точки зрения их лингвистических особенностей опирается обычно на противопоставление устной и письменной речи, соотнесенных соответственно с авторской речью и речью персонажей. Хотя художественный диалог и не является имитацией устной разговорной речи, по своей природе он близок к ней, поскольку автор «средствами письменной речи создав ет впечатление устной, спонтанной, диалогической, протекающей в условиях непосредственного общения» (Полищук, 1979, 88). Исходя из положения, что «точки пересечения языковых особенностей художественного диалога и разговорной речи обеспечиваются единой языковой системой, а также однотипностью выражения мысли (диалог)» (Полищук, 1979, 98), особенности устной речи в данной работе условно соотносятся с языком художественного диалога, а письменной — с монологической авторской речью, как относительно непротиворечивое отражение нормы письменного высказывания (см. об этом Будагов, 1967, 197- Гез, 1966, 2−10).

Проблему соотнесения устной и письменной речи и их художественно-литературных коррелятов диалогической речи персонажей и монологической авторской речи необходимо отделить от проблемы стилистического и иного использования лексики и грамматики устной речи в письменной, ибо работа создана на использовании материала художественных текстов и, следовательно, противопоставляя устную и письменную речь, имеется в виду анализ специфического текста, структура которого образована по канонам письменного, а не устного высказывания. Различия того и другого выявлены эксплицитно практически в любом художественном тексте: диалог с помощью типографских средств всегда выделяется из монологического (описательного) авторского текста. В этом проступает не воля или фантазия автора, но настоятельная необходимость наиболее адекватной с точки зрения гетерогенного высказывания реализации «письменно-устного» текста как коммуникации особого рода (ср. также строфу в поэтических текстах, «фигурные» стихи и абзац в прозаических произведениях).

Новизна данной работы заключается в теоретической ее части в постановке проблемы предсказуемости следования элементов в письменной коммуникации, в дальнейшей разработке категории монолого-диалогического единства (ЩЕ), впервые поставленной в работе А. А. Егоровой (Егорова, 1983). Однако А. А. Егорова занималась не вопросом теоретического анализа такой единицы, а выяснением функционирования в ней некоторых синтаксических параметров высказывания (порядка слов), что является необходимым элементом для выяснения статуса монолого-диалогического авторского высказывания. Ее вывод о том, что некоторые синтаксические связи (порядок слов) не являются существенными для предсказуемости появления диалога на уровне исследуемого сегмента текста заставляют искать решения воцроса в другом направлении, так как единство текста является результатом реализации авторской интенции и, следовательно, те или иные грамматические конструкции в различных сочетаниях — скорее проявление законов стилистики и семантики текста, а не его грамматики.

Продолжая разработку этой проблемы и учитывая, что именно ЩЕ наиболее полно соответствует цельности художественного высказывания как ее составная, важнейшая часть, мы выбрали для конкретного решения проблемы соотношения устной и письменной речи категорию предсказуемости, которая также используется и для раскрытия некоторых особых свойств ЩЕ.

ЩЕ, в нашем понимании, есть совокупность монологической авторской речи и непосредственно идущего за ней диалога, объединенных как семантически, так и стилистически в результате маркирования определенных формальных связей. ЕЩЕ понимается как некое автономное целое, обладающее структурно-семантическим единством и ритмической целостностью. Можно утверждать, что выделение ЩЕ очень важно для лингвистики текста. Блок. ВДЕ — единица более высокого порядка, чем блоки монолога и диалога. ЩЕ является своеобразным аналогом современного худо-. жественного текста, позволяющим в пределах своих границ предсказывать отдельные его элементы, в частности, выявлять пути предсказуемости диалога по отношению к монологической авторской речи в ЩЕ.

В црактической части работы новизна исследования заключается в анализе взаимодействия устного (диалога) и письменного (монологической авторской речи) на конкретном примере языка испанской художественной литературы XX века.

Проблема взаимодействия устного и письменного высказывания в художественном тексте — часть общей проблемы организации целого текста, являющейся одной из наиболее актуальных в лингвистике. Об интересе лингвистов к закономерностям построения связного текста, нормам его организации свидетельствует большое количество работ, посвященных исследованию различных типов текста (например, Лотман, 1970; Теплицкая, 1975; Чернухина, 1977; Чахо-ян, 1979; Новое в зарубежной лингвистике, 1980; Аспекты частной и общей лингвистики, 1982), а также его внутренней организации СГиндин, 1971; Неволин, 1974; Акишина, 1979; Синтаксис текста,.

1979; Москальская, 1981; Золотова, 1982, и др.) и проблемам его связности и цельности (Леонтьев, 1974; Лейкина, 1978; Беллерт, 1979; Арутюнова, 1981).

Приступая к исследованию проблемы соотношения элементов устного и письменного высказывания в художественном тексте на основе предсказуемости диалога следует определить, что в работе понимается под текстом, каковы основные закономерности образования художественного текста. Это необходимо прежде всего в связи с тем, что не существует однозначного определения самого понятия «текст», а также инвентаря составляющих его элементов и единиц. Каждый исследователь, начиная анализ, по необходимости должен принять определенную точку зрения по отношению к уже имеющимся.

Если взять за основу определение текста Е. Косериу, в котором текст (устный или письменный) цредставляет собой «речевой акт или ряд речевых актов, осуществляемых индивидом в определенных условиях» (Косериу, 1977, 515), то понятие предсказуемости прямо из него не вытекает. Косериу предлагает изучать текст как средство ситуационного общения, включающее вопросы речевого поведения говорящего, а также вербальных и невербальных действий, являющихся реакцией слушающего, т. е. изучать контекст и ситуацию общения, развитие и внутреннюю организацию речевого акта. Разработка данной проблемы является частью общей теории текста и ею занимается прагматика текста.

Определение Е. Агриколы сводится к тому, что текст представляет собой языковой комплекс, «образованный по правилам грамматики, создающий содержательно законченную, протяженную конечную, интегрированную и упорядоченную последовательность предложений, которые обеспечивают линейное развертывание темы из тематического ядра (Agricola, 1976, 16). Развитие темы из.

•тематического ядра, являющегося «концентрированной абстракцией общего содержания текста» (Степанов, 1979, 200), непосредственно связано с различными видами когезии и изучается грамматикой текста.

Удачным, на наш взгляд, является определение П. Гиро, который подходит к тексту с позиций стиля, считая, что текст — это замкнутое организованное целое, в рамках которого знаки образуют систему отношений, определяющих стилистические эффекты этих знаков, (Гиро, 1980, 35). П. Гиро ставит стилистический эффект в зависимость от системы отношений знаков, составляющих текст. Понимание того, как образуется данная система, даст возможность предсказывать элементы этой системы по уже имеющимся, известным. Подход к тексту с точки зрения теории знака интересен, так как в процессе исследования изучаются связи и взаимообусловленности этих знаков. «Семиотический подход может служить основой комплексного изучения текста, так как исследователь исходит из целого набора его сущностных характеристик — синтаксических, семантических и прагматических» (Серкова, 1978, 80). Но раскрытие структурных отношений, как известно, не всегда затрагивает наиболее сложные проблемы, связанные с сущностной характеристикой явления.

Исходя из всего комплекса вопросов, связанных с проблемой предсказуемости элементов текста, следует ориентироваться на структурированные определения с выходом в стилистику относительно замкнутого текста. Определение, данное И. В. Арнольд, где «тешг есть определенным образом упорядоченное непустое множество предложений, объединенных единством коммуникативного задания» (Арнольд, 1980, II), дает возможность постановки проблемы предсказуемости, так как интегральность текста рассматривается как единство составляющих его единиц, зависящих от коммуникативного задания. * Под коммуникативным заданием понимается определенное воздействие говорящего (пишущего) на слушающего (читающего).

Таким образом, в работе текст понимается как завершенное речевое произведение, элементы которого объединены единством коммуникативного задания, и в зависимости от этого образуют определенную систему отношений. Конституирующими признаками текста считаются его целостность и связность. Целостность текста рассматривается как результат взаимодействия логико-семантической, синтаксической и стилистической связности.

Художественный текст представляет собой единство внутренней стороны содержания, внешнего членения произведения на части и совокупности композиционно-речевых форм (ср.: Riesel, 1974, 178).

Решение проблемы предсказуемости элементов художественного текста, в котором прежде всего реализуется эстетическая функция (а его коммуникативное задание реализуется через эту эстетическую функцию), связано с проблемой членения текста, которое обусловлено интенцией автора еще на начальном этапе его порождения, а переключение одной формы на другую, т. е. переход от монологической авторской речи к диалогической речи персонажей — есть особая стилистическая обработка материала.

В методологической части работа основывается на гипотезе, высказанной рядом исследователей (Будагов, 1967; Полшцук, 1979) о близости (но не идентичности) монологической речи литературно-художественного текста — речи письменной, а диалогической речи Более подробно определение понятия «коммуникативное задание» или «коммуникативная интенция» можно найти в трудах Дж. Остина (J.Austin, 1962, 99−107), Дж. Сирля (J.Searle, 1970), Н. Д. Арутюновой (1976, 45−56).

— персонажей — устной речи, конкретное решение которой на примере испанского литературного текста позволяет внести определенный вклад в решение проблемы контекстно-вариативного членения текста, а именно, смены монологической авторской речи (MAP) диалогом.

Целью работы является исследование речевых реализаций монологического авторского текста для выявления их роли в предсказуемости элементов последующего текста.

Поставленная цель определяет основные задачи исследования:

1) анализ параметров устной и письменной речи;

2) выбор единицы текста, дающей возможность предсказания следования его элементов;

3) выявление средств связи в такой единице;

4) создание инвентаря лексических, грамматических и стилистических средств, которые, являясь объективными в реализации литературно-художественного языкового высказывания, позволяют предсказывать следование диалога (или монолога).

В работе исследуются традиционные тексты определенного типа, написанные автором от третьего лица, с минимальным количеством контекстовых приемов (монологическая авторская речь — диалогическая речь персонажей). Ограничение предмета исследования объясняется, во-первых, ограниченностью объема исследования, во-вторых, почти полной неразработанностью данной проблемы в лингвистике текста. Хотя современный испанский и особенно латиноамериканский роман часто дают образцы очень сложного взаимодействия устного и письменного высказывания, выводы, полученные при анализе текстов «традиционного» плана, могут быть полезны цри изучении и более сложных построений.

Для анализа используются произведения испанских авторов XX века от классиков испанской литературы Пио Барохи, Мигеля де Унамуно и Валье-Инклана (начало XX века), авторов 40-х годов Хуана Гойтисоло, Мигеля Делибеса, Альфонсо Гроссо, Хуана Гарсиа Ортелано до прозаиков последних лет Игнасио Альдекоа, Хуана Марсе и других. Всего обследовано семнадцать романов, общей протяженностью 4000 страниц. Корпус примеров составляет 7871 монологических абзацев и диалогов, из которых выделено 1563 ЩЕ.

В работе использовались методы контекстуального анализа, стилистического и социально-психологического анализа ситуаций общения.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Единство текста предусматривает единство грамматических, лексических, стилистических и композиционных средств, реализующих его. Устная и письменная речь, различаясь количественными и качественными характеристиками определяющих их параметров, также реализует определенный аспект единства текста. Нейтрализация характеристик устной и письменной речи, обязанная этому базовому положению, делает необходимой их выявление в специальном исследовании.

2. Монолого-диалогическое единство является совокупностью реализаций авторской монологической (преимущественно письменной) и диалогической (устной) речи, объединенных семантически, стилистически и композиционно в результате маркирования определенных формальных связей текста. ВДЕ как своеобразный аналог интегрального художественно-литературного текста позволяет цри знании предыдущих предсказывать появление последующих его элементов.

3. Конкретный анализ различного рода монологических ситуаций со следующим (не следующим) за ним диалогом выявляет четкую зависимость элементов устного высказывания в монологической речи от последующего диалога, так как практически все сигналы диалога связаны со стилистикой устного высказывания, и в них реализована сфера чувств, эмоций, а не чистая логика описания.

Наши выводы релевантны для исследованных ВДЕ, хотя теоретически в других текстах могут встретиться ситуации и иного плана, дающие иное следование диалога и монолога, что пополнило бы наши знания по проблеме.

138 ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Лингвистика текста, занимаясь анализом специфики художественно-литературного высказывания, выделила два особых направления, изучающие особенности любого литературно-художественного текста: изучение монологического авторского высказывания и изучение диалогической речи персонажей, различие между которыми базируется на различии в использовании и комбинациях элементов устной и письменной речи. Отсюда возникает и проблема соотношения между ними, которая может быть решена как в теоретическом, так и в практическом плане. Если теоретический аспект включает проблему их объединения для выделения в тексте сложной единицы, включающей монолог и диалог, то в практическом плане — это проблема предсказуемости единиц в художественно-литературном тексте на основе базового для лингвистики текста положения о единстве самого текста.

В качестве такой единицы текста нами выдвинуто монолого-диалогическое единство, которое совмещает и одновременно противопоставляет характерные особенности устной и письменной речи. Учитывая, что ЩЕ наиболее соответствует цельности художественного высказывания, мы выбрали для конкретного решения проблемы соотношения устной и письменной речи категорию предсказуемости, которая используется для раскрытия особых свойств ЩЕ. ЩЕ понимается как некое автономное целое, обладающее структурно-семантическим' единством и ритмической целостностью. Можно утверждать, что выделение ЭДЦЕ важно для лингвистики текста. Блок ЩЕ — единица более высокого порядка, чем блоки монолога и диалога. Верхней границей МДЕ в работе считается начало монологического авторского абзаца, предшествующего диалогу, если он открывает собой новую тему, вводит новых участников общения, указывает на.

•смену временных или пространственных параметров ситуации общения. Если предшествующий диалогу монологический авторский абзац является продолжением предыдущего, то граница ЩЕ смещается, включая и этот абзац. Если внешняя ситуация не меняется, то вся диалогическая цепочка, даже при смене тем разговора, считается единым диалогом.

Исходя из того, что ЩЕ представляет собой одну и ту же ситуацию общения, и опираясь на семантический критерий, который подразумевает наличие или отсутствие смысловой связи между монологом и диалогом, в работе выделяются следующие средства связи внутри ЩЕ: I) лексико-семантические, 2) формально-грамматические, 3) лексико-грамматические и 4) связь с помощью средств стилистического характера, в частности, риторических фигур.

Связь монологической авторской речи и диалога в ГДЦЕ чаще всего выражена не одним-двумя, но целым комплексом средств различного характера и функциональной направленности. ЩЕ является своеобразным аналогом современного художественного текста, позволяющим предсказывать отдельные его элементы, в частности, выявление путей предсказуемости диалога по отношению к монологической авторской речи в ЩЕ, т. е. ЩЕ используется для выполнения функции удовлетворения «психологического ожидания» читателя.

Категория предсказуемости в данной работе понимается как способность «предугадывать», какой элемент будет следовать за уже переданными, ожидать (элементы стилистики — реализация психологического ожидания) этот элемент в связи с ранее накопленным опытом (знание специфики ситуации общения). Это дает возможность разработать процедуру обнаружения в монологической авторской речи элементов, которые будут сигнализировать появление диалога.

Текст представляет собой единство композиционных, а также грамматических, синтаксических и лексических средств, реализующих его. Устная и письменная речь в художественном произведении являются элементами, реализующими отдельные аспекты этого единства, различаясь количественными и качественными характеристиками составляющих их единиц (лексических, грамматических, синтаксических). Чтобы решить проблему соотношения устного и письменного высказывания в художественном тексте нужно увидеть: I) связь этих единиц на внутритекстовом уровне и 2) реальное соотношение этих единиц в авторском тексте как отдельных сущностей. Нами решена первая проблема, вторая решена частично и требует дополнительного исследования по отдельным направлениям. Не исследуя диалог как таковой, а опираясь на наличие элементов устного высказывания в авторской монологической речи мы решали проблему предсказуемости всего комплекса диалогического высказывания. При этом мы исходим из интенсивности признака устной или письменной речи в монологической авторской речи.

В работе исследована предсказуемость диалога в разных видах монологической авторской речи, которая отождествляется с ситуацией, реализующей экстралингвистические признаки ситуации общения в ЩЕ. По одним ситуациям можно предсказывать диалог более точно, по другим — менее точно. Все ситуации разделяются нами на три типа с точки зрения предсказуемости диалога: I) позитивные ситуации, после которых всегда следует диалог, 2) негативные ситуации, после которых диалог не появляется, 3) ситуации промежуточного типа, после которых диалог появляется с большей степенью вероятности.

Анализ показал, что позитивные ситуации выделяются наличием особого рода лексических элементов, находящихся (локально) в /Конце монологической авторской речи, непосредственно сигнализируя читателю о появлении диалога. Среди них мы выделяем a) verba dicendi с общим и частным значением говоренияб) verba mo-vendi со значением «приближения», «прибытия», «появления», «перемены физического состояния» — в) глаголы с семантикой коммуникационно-значащего поведения, обозначающие жест или мимику. Данные сигналы создают ситуацию речевого контакта и вместе с тем являются отражением экстралингвистических признаков устной речи, таких, как эмоциональность, визуальный канал передачи (мимика, жест, взгляд) и звуковой канал передачи.

К негативным ситуациям, описание которых не имеет выхода в 1 диалог, относятся следующие разновидности монологической авторской речи: I) ситуации «общего» семантического запрета", под которыми понимается монологическая авторская речь, где не введены участники общения или присутствует только один из них. Они реализованы в различных описаниях (пейзаж как городской, так и сельский, детальное изображение вещей и животных и т. п.) — в изображении состояния, чувств, переживаний и размышлений героя.

Ситуации «частного семантического запрета», в которых представлены два или несколько участников общения, но имеются авторские указания на невозможность или затруднение появления диалога: а) указания автора на фактическое отсутствие второго участника общения и б) указания автора на способ общения.

Принципиально ситуации «общего и частного семантического запрета» можно отнести к позитивным ситуациям со знаком «минус» (минус фактор), ибо автор сам четко указывает на то, что диалог невозможен и читательское ожидание диалога не имеет смысла. Другими словами, данные ситуации предсказывают продолжение MAP, а не диалога.

В ситуациях «общей и частной замены» автор ничем не маркирует невозможность появления диалога, но построение MAP препятствует его возникновению. Ситуации «общей замены» реализуются в а) повествовательных контекстах, где фигурирует два или несколько действующих лиц, введенных вместе (семантическим показателем этой общности выступает соединительный союз «у» или предлог «con»), возникающая затем косвенная речь относится не к одному, а к обоим участникам общенияб) ситуациях, где участники общеци ния вводятся не специфированно, т. е. в обобщенном виде, с помощью использования обобщающих существительных и субстантивированных прилагательных или неопределенных местоименийв) в ситуациях, когда передается ряд повторяющихся действий, выраженных с помощью I) имперфектной формы глагола, 2) видовых конструкций с инфинитивом, 3) наречий и обстоятельственных слов.

Ситуации «частной замены» реализованы: а) в описаниях, где авторская точка зрения «передается» одному из участников возможного диалога, б) в описаниях неречевой и физической деятельности или заменяющей их психической деятельности персонажей, где подчеркиваются качественные или количественные аспекты протекания психической деятельности.

Анализ промежуточных ситуаций, после которых диалог следует с той или иной степенью вероятности, показал, что их можно разделить на две группы: I) ситуации, содержащие стилистически маркированные и эксплицитно выраженные элементы устного высказывания и 2) «ситуационно-выразительные» .

Сцепление элементов диалога и монолога в промежуточных ситуациях выше, чем в позитивных, потому что основу для анализа в них составляет:

I. «Элемент диалога» (ЭД). Под элементом диалога мы понимаем отдельные части (реплики) вопросно-ответного единства или само диалогическое единство, инкорпорированное в MAP. Исходя из тезиса о единстве текста, организующим принципом которого является повтор, повтор ЭД можно рассматривать как реализацию указанного единства гетерогенного текста и одновременно как сигнал предсказуемости элементов текста в промежуточных ситуациях первой группы. Исследуя ЭД мы выявляем те элементы МАР, для понимания которых необходимо привлечение эмфазы диалогического текста. Последнее объясняет и промежуточный характер ситуаций вообще, ибо эмфаза — категория авторски субъективная. Промежуточные ситуации первой группы можно сравнить с позитивными ситуациями, так как в них используются стилистически маркированные сигналы диалога, которые в отличие от позитивных локально не закреплены.

2. Стилистически маркированным элементом устного высказывания в МАР является несобственно-прямая речь, имманентным признаком которой является двуплановость повествования, т. е. совмещение в одном высказывании двух речевых форм (речи автора и речи персонажей). Однако при наличии некоторых признаков ситуаций «общего семантического запрета» диалог после них не появится.

3. Косвенная речь при наличии в ней элементов устного высказывания (что отличает данные ситуации от негативных ситуаций «общей замены») может являться сигналом появления диалога.

В ситуационно-выразительной МАР следует выделить ее основной семантический (тематический) элемент, который развивается в диалоге, чем достигается сохранность грамматического, семантического и стилистического единства текста. Такого рода ситуаций гложет быть очень много, но все же наиболее общими для всех них можно признать:

I. Ситуации, в которых автор подчеркнуто выделяет сему близости участников общения. Эта сема реализуется в тексте глаголами, которые можно разделить на две подгруппы а) на подгруппу, где глагол, объединяющий участников общения, принадлежит к лексико-семантической группе глаголов, несущих идею объединения в сочетании с различными конкретизаторамиб) подгруппу, где сигналом появления диалога можно считать глагол движения со значением «однонаправленности» также в сочетании с конкретизаторами.

2. Ситуации, где автором в конце MAP подчеркивается один из темпоральных или локальных ограничителей ситуации общения. В отличие от позитивных ситуаций, где verba dicendi, verba sentiendi, verba movendi в конце MAP свидетельствуют о появлении диалога, здесь же, помещенные в начале или середине MAP, они не сигнализируют об обязательности диалога. Но эти же глаголы становятся сигналами диалога, если уточнены различного рода конкретизаторами.

3. Ситуации с выделением элементов, реализующих сему эмоционального поведения участников общения ив отличие от негативных ситуаций, конкретизируются и получают дополнительное развитие путем семантического повтора и детализации совокупности описываемых действий. Обычно глаголы в ситуациях данного типа даны в претеритальной форме.

4. Ситуации, как правило, описываемые одной-двумя короткими фразами, в которых актуализируется а) физическое или душевное состояние одного из участников общения, б) предметный элемент ситуации общения, в) интродуктивные локальные предложения со значением временного фона. Если после интродуктивного локального предложения следует подробное описание ситуации, то диалог отсутствует, т. е. мысль, выраженная в MAP, относительно закончена.

5. Наконец, можно выделить ситуации, появление диалога.

— после которых обусловлено законом стилистической и композиционной диссимиляции. В этом случае монологическая авторская речь не содержит формально выраженных сигналов появления диалога.

Таким образом, конкретный анализ различного рода монологических ситуаций со следующим (или не следующим) за ним диалогом дает основание для подтверждения теоретических положений о МНЕ. Они утверждают четкую зависимость элементов устного высказывания в монологической речи от следующего за ней диалога (практически все сигналы диалога так или иначе связаны со стилистикой устной речи — в них реализована сфера чувства, эмоций, а не логика описания).

Если при осуществлении данного комплекса условий диалог не появится, то это можно считать случайным по отношению к указанному комплексу условий, т. е. подчиняющимся закономерностям «особого рода», а именно статистическим закономерностям.

Из нетривиальных, хотя и побочных результатов исследования, можно указать на возможность использования категории предсказуемости в психолингвистике, в теории прогнозирования речевой деятельности, так как выделяемые сигналы предсказуемости ориентированы автором на предыдущий опыт и знания читателя. Они связаны с внутренним проговариванием, жестом и противопоставлены приемам письменной техники. Кроме того, представляется возможность характеристики стилистического приема как выбора информации совпадающей/несовпадающей с психологическим ожиданием читателя.