Вербализация чувственного восприятия средствами корневых согласных [rlm] в монгольских языках

Актуальность предпринятого исследования определяется теоретическими и практическими задачами современной лингвистики с ее антропоцентрической направленностью, в центре внимания которой находятся языковая личность, вопросы взаимодействия языка и культуры, языковая картина мира, проблемы, связанные с восприятием и осмыслением языковой личностью способов вербализации перцептивного и эмоционального опыта. Современной лингвистике характерно стремление по возможности более полно и адекватно интерпретировать процесс языкового отражения представлений человека, формирующихся в зависимости от типа перцептуального канала получения информации. Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучить проблемы языковой репрезентации перцептивной информации как результата первичной ступени познания мира, а также недостаточной степенью изученности языковых единиц, отражающих такую сферу деятельности человека, как физическое восприятие.

В соответствии с многообразием и разнохарактерностью чувственно воспринимаемых объектов и реалий мира рассматриваемый в данной работе материал основан на классификации основных каналов получения сенсорной информации или отдельных органов чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. С помощью данных пяти модусов перцепции человек воспринимает объекты и явления, попадающие в область его когниции, а затем отображает свое восприятие мира в языке путем комбинирования звуков, способного к дифференциации смыслов. Рассмотрение процессов вербализации ощущений позволяет высветить важнейшие механизмы функционирования человеческого мышления.

Работа выполнена в русле комплексного подхода к языку и непосредственно связана с развивающейся лингвистической дисциплиной — фо’носемантикой, появившейся на стыке фонетики, семантики и лексикологии. Теоретическое и практическое обоснование проблем звуковой изобразительности является чрезвычайно важным как для самой науки, так и для повышения ее статуса в ряду других лингвистических дисциплин. В настоящей работе мы придерживаемся синестетической теории происхождения звукосимволизма (С. Ньюмэн, М. Бентли и Е. Вейрон, М. С. Майрон, Ф. Кайнц), согласно которой, в его основе лежат физические свойства звуков.

Важнейшимикомпонентами психофизиологическойосновы звукосимволизма, как известно, являются синестезия (от греч. аолххтбцчц 'одновременное ощущение, совместное чувство')' икинемика, (от греч. уащца 'движение'). Под синестезией традиционно • понимается феномен восприятия, когда" при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств. К кинемам относятся* мимические движения, обозначающие физиологические процессы в, полостях рта и носа, мимические подражания неакустическим объектам и др.

Исследование базируется на изобразительной системе языка, представленной звукоподражательной и образной подсистемами. Их единицы обладают существенной и относительно устойчивой^ фонетически,' мотивированной связью между фонемами слова1 и признаком, полагаемым в основу именования. Данный лексический пласт обладает рядом признаков: экспрессивность и конкретность семантики, фонетическая-гипервариативность, стилистическая ограниченность (разговорная речь, фольклор, художественные произведения) и особый! набор словообразовательных формантов, из которых в первую очередь следует отметить глагольный суффиксауг и адъективный суффиксуаг, являющиеся самыми надежными «свидетелями» образного происхождения производящей основы.

В данной работе предпринята попытка спроецировать сетку признаков образных корней с «прозрачной» семантикой на признаки так называемой базовой лексики, включающей обозначения природных явлений, элементов флоры и фауны, номенклатуру частей тела, числительные первого десятка, глаголы, передающие элементарные действия и др. Подобный подход открывает широкие перспективы для изысканий в области этимологии, психолингвистики и лексической семантики монгольских языков. Проблема касается не только истоков существующих лексических значений, но и определения системности в лексической организации языка, что также свидетельствует об актуальности предпринятого исследования.

В качестве объекта исследования выступает лексика с корневыми согласными [г/т] в монгольских языках, включающая как подражания звуковым явлениям внеязыковой реальности, так и изображения зрительных, вкусовых, обонятельных, тактильных ощущений, механических воздействий, динамических состояний, психологических и иных характеристик человека: Монгольские языки представляют особый интерес, прежде всего, в связи' с необычайным богатством представленного в них изобразительного материала, часть которого свидетельствует о процессе перехода от звукоподражательных слов к образным.

Предметом, исследования является семантика лексических единиц корневыми согласными [г/т] в монгольских языках.

Цель исследования — определить принципы организации и развития семантического континуума, создаваемого с помощью корневых согласных [г/т] в монгольских языках, выявить его типологические и специфические черты.

Указанная цель определяет выполнение следующих задач:

• разработать системный подход к исследованию лексики, предполагающий анализ семантики лексем с учетом канала поступления перцептивной информации;

• определить спектр изобразительных слов и слов с затемненной этимологией с корневыми согласными [г/т] и определить в них главный канал поступления информации о денотате;

• изучить звукоподражательные возможности лексем с доминантами [г/т] в монгольских языках;

• выявить моменты перехода от чисто акустических характеристик стимула к характеристикам зрительного восприятия формы объекта;

• построить фоносемантические поля доминант [г/т], отображающие информацию о форме денотата, с выявлением генеральных признаков;

• установить связь между акустико-артикуляционными особенностями согласных [г/т] и семантикой лексем, возникших в результате актуализации светового, вкусового, обонятельного и осязательного восприятия.

Гипотеза исследования заключается в том, что семантика монгольских лексем, связанных чувственным восприятием, зависит от акустико-артикуляционных признаков доминанты, символически положенных в основу номинации производных. Согласный [г] способен «озвучивать» работу экстерои интероцепторов, передающих внутренние полярные (преимущественно неприятные) ощущения и состояние возбуждения. Согласный [т] благодаря смычке губ служит для выражения значений, связанных с тишиной, сжиманием, собиранием воедино. Анлаутные и ауслаутные согласные корня служат для интенсификации значения, заложенного доминантой. Образные значения лексем, содержащие информацию о форме объекта, возникают в результате синестетического переноса «слух —> зрение».

Степень научной разработанности проблемы. Вопрос о соотношении условности и мотивированности языкового знака неизменно привлекал внимание исследователей. Проблема соотношения формы и содержания в языке впервые была поднята представителями греко-латинской античной языковедческой традиции, сложившейся в греко-латинском культурном ареале в VII—VI вв. до н.э. Сторонники так называемой теории ркувег (греч. 'по природе'), согласно которой наименования определяются самой природой, спорили со сторонниками теории ¿-/туяе/ (греч. 'по положению'), объясняющей появление наименований по установлению самих людей без связи с природной сущностью самих предметов. Основателем «природной» теории был пифагорейский философ Гераклит, который считал слова «тенью» вещей, их образом.

В известном диалоге Платона «Кратил» философ-отмечает способность речевых звуковподражать разнообразным, понятиям и признакам: р (ро) передает идею-движения: реЬ 'течь!, роц- 'течение', трдрод 'дрожь', грехеIV 'бежать', кроЫгу 'стучать', Оробею 'ломать', керраи&гг 'раздроблять?, рщфыу 'кружить'. Большое символизирует, а (альфа), округлое — о (омикрон) [Античные теории., 1996, с. 49].

Данной проблеме уделяли внимание такие мыслители, как Св. Августин, Фома Аквинский, Ж.Ж. РуссоР: Декарт, М'. В. Ломоносов. С XVII’по XIX века звукосимволизм в основном изучался с позиции звукоподражате’льной и междометной" теорий" происхождения языка., Сторонниками теории* ркуяег также можно назвать Дж. УоллисаШ. де Бросса, К. де Жеблена, Ш. Нодье, В: фон ГумбольдтаА. А. Потебню и др. Философско-лингвистическая • теория Г. В: Лейбница основана естественной связи между звучанием’слова и обозначаемым предметом.' Именно им выдвинута идея о множественностивыбора из звуковых символических возможностей. Так, древние германцы использовали [г] для обозначения* движения, шума, растягивания, длины, богатства [Лейбниц, 1936, с. 280].

Согласно одному из исходных положений лингвистической концепции Ф. де Соссюра, концептуальной основы структурализма, господствовавшего в начале XX в., природа связи между означаемым и означающим, является произвольным, конвенциональным. Всвязи с этим иконическая теория происхождения языка долгое время находилась «вне науки». Г. П. Мельников по этому поводу пишет: «Лингвистам нелегкоизбавиться от привычки либо вообще остерегаться слишком смелых сопоставлений между явлениями совершенно специфических планов (семантики и фонетики), либо подвергать сомнению тезис структурализма о чистой произвольности языкового знака» [Мельников, 1976, с. 7].

В. JL Цымбурский также отмечает: «Возведение смыслов, отмеченных печатью1 уже развитой социальности и духовности, к этимологическим примитивам — занятие* неблагодарное в глазах скептиков^ иронически качающих головой над десятками слов, возводимых в <. .> этимологических словарях к корням, коим приписываются значения 'торчать', 'круглый', 'звучать' или 'блестеть'» [Цымбурский, 2000, с. 19]. Серьезную проблему обилияпраязыковых омонимов в перечнях корней и основ автор предлагает решать через выстраивание типологических рядов, благодарякоторым устанавливается явная тенденция к соотносимости определенных значений, образующих смысловые пучки вокруг основ с разным-звучанием [там жес. 20].

В' 20−30-х гг. XX в. с появлением психолингвистики, гуманистической' лингвистической парадигмы, уделяющей пристальное внимание к создателю, носителю и пользователю языка, его психологии, рассматриваемая проблема переживает новое развитие, получив название «звукосимволизм». Основоположником экспериментальных исследований звукосимволизма. считается Д. Узнадзе, автор статьи «Экспериментальный вклад в проблему психологических оснований именования» [Usnadze, 1924]. В 1929 г. вышла статья Э: Сэпира с вопросом: «что больше: mil или та1Ъ> [Sapir, 1929] и работа В. Кёлера «Гештальт-психология» [Kohler, 1929] с хрестоматийным экспериментом на соответствие зрительных стимулов искусственным словам maloiima и takete.

Большой интерес к звукосимволизму был проявлен в середине XX в. американскими лингвистами М. Бентли, Э. Вероном, Дж. Олпортом. Независимо друг от друга исследователи предлагали носителям английского языка прослушать пары антонимов иностранного языка и затем подобрать к ним английские эквиваленты. Количество правильных ответов при этом достигало 55−60%. Также известны эксперименты Цуру-Фрайса [Tsuru, Fries,.

1933[, К. Фокса [Fox, 1935], Г. Мюллера [Muller, 1935], Р. Брауна, А. Блэка, А. Хоровица [Brown, Black, Horowitz, 1955], М. С. Майроыа [Miron, 1961], Тэйлоров [Taylor, Taylor 1962], М. Шастена [Chastaing, 1964а], Дж. Вайса [Weiss, 1964], С. Эртеля и Р. Дорста [Ertel, Dorst, 1965], Д. Рейда [Reid, 1967], С. Эртеля [Ertel, 1969, 1972], Р. Натадзе [Natadze, 1966], Ж.-М. Петерфалви [Peterfalvi, 1970], Ш. Хатчинс [Hutchins, 1998], О. Абелин [Abelin, 1999] и др.

В 70−80-х гг. XX в. звукосимволизм стал рассматриваться также в рамках фоносемантики, изучающей звукоизобразительную систему языка с пространственных и временных позиций. Среди наиболее значимых работ, существенно повлиявших на становление фоносемантики как отдельной отрасли языкознания, следует назвать труды таких отечественных лингвистов, как В. В. Левицкий, С. В. Воронин, A. IT. Журавлев, А. Б. Михалев, А. М. Газов-Гинзберг, А. Н. Журинский, А. А. Леонтьев и др.

В. В. Левицким и А. П. Журавлевым были проведены первые психолингвистические исследования. Анализ лексики 59 языков с применением статистического метода позволил В. В. Левицкому прийти к ряду интересных выводов и положений, при этом анализу подверглись не собственно звуки или фонемы, а их дифференциальные признаки. Автор отмечает существенное различие между субъективным символизмом (выявляемая экспериментальным путем связь определенных звуков и значений в психике человека) и объективным символизмом (связь определенных звуков и значений в словах того или иного языка) [Левицкий, 1998].

Опрос многотысячной аудитории с применением метода «семантического дифференциала» Ч. Осгуда позволил А. П. Журавлеву определить качественные характеристики каждого звука русской речи по 25 шкалам. В своих исследованиях А. П. Журавлев доказал факт существования фонетического значения, дал ему четкое определение, описал его структуру [Журавлев, 1974, 1981].

Весомый вклад в развитие фоносемаитической традиции внес С. В. Воронин, которым в фундаментальном труде «Основы фоносемантики» [Воронин, 1982] подробно рассмотрены принципы фоносемантики, психофизиологические основы изобразительности и фоносемантические универсалии. Автором вводится понятие фонемотипа (позднее — фонотипа), т. е. инвариантной единицы по отношению к фонемам, сходным по какому-либо аркуляционному или акустическому признаку. С. В. Воронин указывал на перспективность этимологической фоносемантики, которую, прежде всего, интересует «какова природа этимона» [Воронин, 1998, с. 19]. Результаты, полученные в рамках объективного символизма, несомненно, способствуют решению этимологических проблем.

А. Б. Михалевым на основе данных пяти языков различной степени родства разработана теория фоносемантического поля, сформулирован принцип структурирования лексики с формальной и семантической стороны [Михалев, 1995]. Подражательные и символические возможности речевых звуков создают ядро фоносемаитической системы, которое затем разрастается через семантические переходы в микрополя. В качестве формальной единицей фоносемантического поля автор также рассматривает фонемотип, под которой понимает не саму фонему, а некоторое множество фонем, объединенных общим дифференциальным признаком.

Дальнейшее продолжение идеи А. Б. Михалева находят в работах его учеников, применяющих его теорию к данным различных языков. Так, Ж. Б. Тамбиевой проведено сравнение фоносемаитической характеристики гуттуральных согласных в русском, английском и абазинском языках [2003], М. Д. Зимовой — начальных согласных в немецком и новогреческом языках [2005]- М. А. Джукаевой — спирант в чеченском, русском и немецком языках [2010]. М. Э. Даниловой исследованы семантические тенденции, проявляемые рифмами современной английской лексики [2007] и др.

В последнее время растет количество исследований, посвященных как общим вопросам фонетического значения, так и отдельным языковым аспектам:

• художественно-изобразительные свойства звуков в поэтической речи (Н. А. Красовская);

• проявление фоносемантических особенностей звуков в различных стилях речи (С. В. Степанова);

• цветовая и признаковая символика звуков (С. В. Бондарь, Л. Б. Прокофьева);

• фоносемантический аспект антонимии, синонимии (Е. А. Бурская, Е. А. Васильева) и др.

В последние годы по фоносемантике было защищено' две докторские диссертации С. С. Шляховой [Шляхова, 2005] и Л. П. Прокофьевой [Прокофьева, 2007]! Предметом исследования С. С. Шляховой выступает фоносемантическая система русского языка, или система «фоносемантических маргиналий». К звукоподражательной подсистеме исследователь относит ФМ говорения, подзывные и отгоняющие слова. Автор исходит из убеждения, что звукосимволическое значение является результатом семантического эволюционирования звукоподражательного значения. Ключевым моментом исследования Л. П. Прокофьевой, посвященного звуко-цветовой ассоциативности, выступает феномен синестезии, обуславливающий различные направления семантического развития звукоизобразительного значения.

В целом следует отметить, что применение авторами различных методик не способствуют единообразию выводов, однако все работы объединены отношением к звуку как к мотивированному знаку. На наш взгляд, семантику звуков необходимо исследовать не на основе кластеров или бифонов, а на основе отдельных фонем — фоносемантических корневых доминант — непременно с учетом канала поступления перцептивной информации.

Проблема связи звука со смыслом затрагивалась и в лингвистических работах по алтайским языкам. Изобразительная лексика алтайских языков становилась предметом пристального изучения Г. Рамстедта, Н. И. Ашмарина, Н. К. Дмитриева, М. Биттнера, А. Н. Кононова, Л. Н. Харитонова, Ы. Б. Киле, Т. И. Петровой и др. Н. И. Ашмарин первым занялся изучением звукообразноподражательных слов, опубликовав ряд работ о подражаниях в чувашском языке [1918; 1925; 1930]. Исследования Н. К. Дмитриева, посвященные мимемам тюркских языков юго-западной группы, дали толчок к изучению данной лексической группы в других тюркских языках: — туркменском, каракалпакском, башкирском, .казахском, киргизском, хакасском, якутском [Исхаков, 1951; Кудайбергенов, 1957; ГХЯ, 1975; Харитонов, 1947].. , ,.

Вмонголоведении А. А. Бобровников впервые рассмотрел категорию изобразительных слов в-«Грамматике монгольско-калмыцкого языка» [1849]. Г. Д. Санжеев относит звукоподражания к. категории междометий [1941], Д. А. Алексеев, звукоподражательные и мимико-подражательные слова относит к наречиям, отмечая, что они обозначают не. отдельное понятие, а целый образ- [1941]. В 1958 г. в отдельной статье Ц. Б. Цыдендамбаевым проведеш структурно-морфологический анализ изобразительных слов в бурятском языке, выявлены их синтаксические функции. Другая статья Д. Б.. Цыдендамбаева [1960] посвящена сравнительному описанию изобразительных слов в бурятском, калмыцком и халха-монгольском языках.

Наиболее детальное и разностороннее изучение бурятских образных слов с привлечением большого количества фактического материала предпринято в монографическом труде Л. Д. Шагдаровым [1962]. Данное издание не только дает исчерпывающее описание системы изобразительных слов в бурятском языке, но и является основой для ее изучения в дальнейшем.

Изобразительные слова в качестве образных средств в бурятской литературе рассматриваются Д. Д. Санжиной [1991, 2009], Ц. Ц. Бальжинимаевой [1999]. В калмыцком языке рассматриваемая категория слов исследовалась Б. Б. Манджиковой [1976, 1981]. В 1983 г. по данной теме ею была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук.

В отличие от тюркологии монголоведение не располагает большим количеством исследований по этимологии. В плане семантической реконструкции монгол оязычной лексики несомненную ценность, представляет корневой словарь монгольских языков, созданный ученым из АРВМ КНР" Сеченчогту [1988], в котором даются монгольские корневые морфемы с привлечением тюркских параллелей.

Монгольский материал в сопоставлении с алтайскими языками широко представлен в «Этимологическом словаре1 алтайских языков» РЮАЬ], составленном коллективом авторов: С. А. Старостиным, А. В. Дыбо- 0. Мудраком (при содействии И. Грунтова и В'. Глумова), а также приводится в качестве параллелей в семитомном издании «Этимологического словаря* тюркских языков» и двухтомном издании «Сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков». Семантическая реконструкция" монгольских • соматических терминов (плечевого пояса) дана в работе А. В. Дыбо [1996].

Проблемам этимологии монгольского лексического фонда посвящены, работы М. Базаррагчаа, Ц. Энорбаяна, А. Лувсандэндэва, Ш. Чоймаа, Ш. Барайшира, Ц. Шагдарсурэна и др. Также в качестве источников* по этимологии следует назвать работы Б. Я. Владимирцова, Н. Н. Поппе, Г. Рамстедта, Л. Лигети, Т. А. Бертагаева, В. И. Рассадина, Б. X. Тодаевой и др.

Методологическая и теоретическая основа диссертации.

Среди работ, послуживших теоретической базой настоящей диссертации, следует назвать труды С. В. Воронина, А. Б. Михалева, А. А. Леонтьева, А. П. Журавлева, В. В. Левицкого, А. М. Газова-Гинзберга и др. Методологической базой исследования также послужили положения современной ономасиологии и лингвистической семантики. В трудах Н. Д. Арутюновой, В. Г. Гака, Н. Д. Голева, Д. Кацнельсона, Г. В. Колшанского, Н. Г. Комлева, Б. С. Кубряковой, Б. А. Серебренникова, В. Н. Телия, Ю. С.

Степанова, А. В. Суперанской и др., представляющих ономасиологическое направление исследования языка, изучается номинативная функция языковых единиц. Методологическими ориентирами также послужили труды специалистов по языковой перцепции: А. ВежбицкойГ. И: Кустовой, Г. И. Рузина и др. Построение гипотезы исследования, а1 также интерпретация эмпирических данных предопределили обращение к работам в сфере психофизиологиипаралингвистики, этнолингвистики, антропологии, философии и др.

Диссертация основывается на общенаучных принципах познания: анализе, синтезе, индукции, типологизации, аналогии и сравнениина диалектическом принципе взаимосвязи^ объективного и субъективного, принципе системного и сравнительного анализа. Использованный в работе системный подход к проблеме' звуковойизобразительности* базируется на принципах междисциплинарности и эмпиричности.

Для решения поставленных задач в исследовании используются следующие методы:

•> описательно-синхронический метод;

• фоносемантический анализ, направленный' на установление корреляций между артикуляционно-акустическими характеристиками звуков и лексической семантикой;

• компонентный анализ;

• метод фоносемантического конструированияпредполагающий построение фоносемантических полей на основании гипотетической соотнесенности корневых согласных [г/т] различным ядерным значениям;

• сравнительно-сопоставительный метод;

• метод статистического анализа и содержательной интерпретации материала.

Научная новизна исследования заключается в новом целостном подходе к изучению лексического состава монгольских языков, основанном на проецировании признаков изобразительных слов, восходящих к определенным звукам и образам, на признаки базовой лексики монгольских языков. Несмотря на то, что в процессе эволюции языка система изобразительных слов в монгольских языках постепенно была вытеснена на периферийную позицию, она «пронизывает» весь основной корпус базовой лексики монгольских языков, о чем свидетельствуют результаты предпринятого исследования. В работе впервые предпринята попытка категоризации и вербализации физических ощущений, кодирующих фрагменты субъективной сферы личности, внесения категориальной четкости в недостаточно структурированное на данный момент семантическое пространство изобразительных слов.

В диссертации вводится новое понятие доминанты, носителя генерального признака. Впервые выделено участие в вербализиции ощущений обонятельного и вкусового модусов перцепции, классифицированы лексемы, возникшие в результате языковой актуализации осязательных ощущений, на основе работы экстерои интероцепторов.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что в нем произведен комплексный анализ номинационного потенциала согласных [г/т], позволяющий установить взаимосвязь между их акустико-артикуляционными характеристиками и значением лексической единицы. Исследование фоносемантических характеристик корневых согласных [г/т] уточняет лингвистические и психологические представления о связи восприятия и познания. Представленная концепция вербализации чувственного восприятия, основанная на таких понятиях психофизиологии, как синестезия и кинемика, позволяет раскрывать системность и специфику данного процесса в монгольских языках.

Работа вносит определенный вклад в разработку проблем номинации с учетом особенностей национального мировидения, что может способствовать решению таких вопросов, как соотношение языка и мышления, языка и культуры, взаимодействие чувственных и рациональных компонентов в процессах номинации и др. Выявление системы актуализации чувственного восприятия и приемов семантической интерпретации кинетических свойств согласных-доминант способствует дальнейшему развитию общей теории монгольского языкознания, развитию фоносемантической типологии в алтайских языках. Модель языковой актуализации системы восприятия средствами доминант [г/т] может быть использована при исследовании способов актуализации средствами других доминант не только в монгольских, но и в других языках мира.

Практическая значимость работы состоит в создании банка данных образных слов с корневыми согласными [г/т], сгруппированных по способам поступления перцептивной информации. Данные материалы также могут быть использованы в лексикографической практике. Результаты проведенного исследования могут найти применение при разработке теоретических курсов по лексикологии монгольских языковспецкурсов по проблемам мотивированности языкового знака, теории номинации, лингвистической семантике и межкультурной коммуникации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Семантика корня в первую очередь зависит от акустико-артикуляционных свойств ведущего корневого согласного (доминанты), в котором заложена базовая информация о чувственно воспринимаемых явлениях, при широкой вариативности гласных, а также анлаутных и ауслаутных (не доминантных) согласных;

2. Доминанта [т], обладая ограниченными звукоподражательными способностями, служит для формирования поля нулевой фонации;

3. Звукосимволические значения лексем с доминантами [г/т], актуализирующих информацию о форме объекта, являются результатом семантической эволюции звукоподражательных значений;

4. Согласные [г/т] служат для актуализации противоположных признаков: «громкий <-«¦ тихий», «острый круглый», «мужской <-> женский», «яркий <-> тусклый», «кислый сладкий», «шершавый пушистый», «твердый <-> мягкий», «грубый нежный»;

5. Такое акустико-артикуляционное свойство согласного [г], как дрожание кончика языка, способствует выражению в монгольских языках признаков, в большинстве случаев связанных с внутренним дискомфортом, неприятными ощущениями и чувствами (гррмкость, яркость, боль, холод, страх, стыд, зависть и др.). Кроме того, с его помощью может передаваться возбужденное состояние организма (счастье, любовь, страсть и др.);

6. Большинство лексем с доминантой [т] возникло на основе такой кинетической характеристики согласного, как смыкание губ.

Материалом для исследования послужили различные лексикографические источники: двуязычные, этимологические и толковые словари и пр. В исследовании также использовались диалектологические и фольклорные материалы, экспедиционные записи.

Формы из старописьменного монгольского языка приводятся в соответствии со словарями О. М. Ковалевского и Ф. Лессинга со ссылками. Формы, не имеющие ссылок, а также формы халха-монгольского языка приведены в соответствии с «Большим академическим монгольско-русским словарем» [2001;2002]. Рефлексы из бурятского, калмыцкого языков и языка ойратов Синьцзяна без ссылок приводятся на основе «Бурятско-русского словаря» Л. Д. Шагдарова и К. М. Черемисова' [2006, 2008], «Калмыцко-русского словаря» под ред. К. М. Муниева [1977] и «Словаря языка ойратов Синьцзяна» Б. X. Тодаевой [2001]. Данные по ордосскому и южномонгольским языкам берутся из «Etymological dictionary of Altaic languages» С. А. Старостина, А. В. Дыбо, О. А. Мудрака (при содействии И. Грунтова и В. Глумова) [2003] со ссылками. Рассматриваемая лексика дается в орфографии источников.

Среднемонгольские формы выбраны как из восточносреднемонгольских, так и западносреднемонгольских памятников: Тайная история монголов (сер.

XIII в.) — китайско-монгольский словарь Хуан июй Хо Юаньдзе и Машаихэй (1389 г.) — арабско-персидско-тюркско-монгольский словарь Мукаддимат ал-Адаб (XIV в.), арабско-монгольский словарь Китаб Хгшйат ал-Инсан ваХалбат ал Писан Джамал ад-Дина Ибн ал-Муханны (нач. XIV в.) — арабско-персидско-турецко-монгольский словарь Шамиль ул-Лугат (кон. XV — нач. XVI в.) — монгольско-персидский и арабско-монгольский словарь Китаб Маджму' Тарджуман Турки ва 'Аджамй ва Мугалй ва Фарсй Халила б. Мухаммада б. Йусуфа ал-Кунави (1343 г.). Преклассические монгольские формы даны по изданию Д. Тумуртогоо [2006].

В целях выявления типологически сходных и специфических мотивационных признаков нами привлекается лексика других алтайских языков с корневыми согласными [г!т], однако, на наш взгляд, необходимо проведение идентичных исследований на материале тюркских, тунгусо-маньчжурских, корейского и японского языков.

Апробация работы. Основные положения исследования нашли отражение в докладах и выступлениях на международном симпозиуме по монголоведным исследованиям Китая (Хух-хото, 2005), II Байкальской международной ономастической конференции «Имя. Социум. Культура» (Улан-Удэ, 2008), международном симпозиуме «Имена в экономике-3: Имена как язык и капитал» (Амстердам, 2009), международной конференции «Язык как национальное достояние: проблемы сохранения лингвистического разнообразия» (Улан-Удэ, 2009), IV международном симпозиуме «Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии: от прошлого к будущему» (Улан-Удэ, 2009), международной школе-семинаре по психологии и когнитологии «Березинские чтения-6» (Москва, 2010), международной научной конференции «Монголоведение в изменяющемся мире: проблемы и перспективы» (Улан-Батор, 2010), межрегиональной конференции «Актуальные проблемы бурятской филологии и культуры» (Иркутск, 2010), международной научной конференции «Языки и письменные источники монгольских народов», проведенной в рамках Конвента монголов мира (Улан-Удэ, 2010).

Основные результаты диссертации опубликованы в 3 монографиях, а также ряде научных статей по проблеме диссертационного исследования. Апробация представлена публикациями общим объемом 42 п.л. Из них 10 статей общим объемом 5,2 п.л. опубликовано в рецензируемых журналах.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения и библиографии. Во введении обосновывается актуальность исследуемой проблемы, определяется объект, предмет, цели и задачи исследования, формулируется гипотеза и положения, выносимые назащиту, излагаются теоретико-методологические основы и характеризуются источники исследованияопределяется научная новизна, теоретическая, и практическая значимость, приводятся сведения об апробации.

Результаты исследования свидетельствуют о том, что совокупность первичных основ в монгольских языках делится на группы в зависимости от способа поступления перцептивной информации, каждая из которых примыкает к определенному звуковому материалу и из него образована. Полевой подход позволил провести систематизацию значений, выражаемых посредством рассматриваемых согласных. Широкий спектр образных корней служит для передачи тончайших нюансов качеств, формирует богатый словарь для обозначения предметов и явлений, порой отличающихся друг от друга едва заметными, незначительными признаками.

В структуре корня выделен согласный-доминанта, который является носителем генерального признака. Именно в нем закодирована основная информация об объекте или явлении, поступающая по одному из пяти модусов перцепции. Кроме него, в состав корня могут входить анлаутный и ауслаутный согласные, в комбинации с которыми доминанта дает наиболее полное представление о денотате. Относительно звукоподражательных корней можно утверждать, что они представляют собой последовательность дифференциальных признаков того или иного звучания, отражающих стадии его произнесения: анлаутный согласный передает начало, доминанта — развитие и, наконец, ауслаутный согласный — окончание звука.

Широкая вариативность гласных в составе изобразительных корней монгольских языков позволила нам приложить данный признак и к корням, формирующим лексику с затемненной внутренней формой. Если гласный [а] в ономатопах передает громкий, низкий звук, то [г] - звук более высокого регистра, что, как известно, продиктовано их акустическими и артикуляторными особенностями. В образных корнях выявлена тенденция к обозначению с помощью гласного [а] более крупных объектов, а гласного [и] — более мелких.

36% корней способны самостоятельно функционировать в качестве субстантивных форм- 30% — в качестве адъективных форм. Из" глагольных корней «в чистом виде» представлено 70%. Среди первичных словообразовательных формантов выделены-три группы. суффиксов: «группа day», состоящая-из аффиксов, оканчивающихся на согласный [у] «группа—dai», включающаяформанты, оканчивающиеся на дифтонг, и прочие аффиксы. Большинство из. них относится к ныне непродуктивным аффиксам, зафиксированным лишь в ограниченном количестве1 названий представителей флоры и фауны и демонстрирующим наиболее архаическую картину словообразовательной системы монгольских языков.

Значения производных позволили установить, что форманты «группыdai», из которых в современных языках активно функционируют лишь собственнодай ихай, придают уменьшительно-ласкательное оттенок экспрессии. Сфера действия аффиксовЩп), -уапа, а также сложных формантовljiyan-a, -гуап-а строго ограничена названиями растений, насекомых, мелких грызунов, что свидетельствует об их гомогенности с формообразовательными глагольными формантамиIJa, -уапа, служащими для передачи итеративного действия.

Анализ ономатопеической лексики, помимо «прозрачных» идеофонов с доминантой [г], передающих звучание животных, птиц, воды, различных артефактов, позволил выявить архаический пласт глаголов говорения, ныне потерявших свою соотнесенность со звукоподражанием. Установлено, что корневой согласный [т] участвует в образовании кинем, представляющих собой обозначения звуковых и незвуковых физиологических процессов в полости рта и носа, а также служит для вербализации несвязной речи.

Среди звукоподражаний с доминантой [г] большая часть, отличается громкостью, вызывающей неприятные ощущения. Согласный [т], благодаря такому артикуляционному признаку, как сжимание губ, обладает.

333 противоположной способностью передавать сему молчания, тишины. Другая «оппозиция» представлена в актуализации вибрирующего движения. Если согласный [г] служит для передачи значений 'колыхаться, трепетать (о флаге, одежде)', формирующихся в результате достаточно отчетливого слухового восприятия, то согласный [т], манифестируя идентичные значения 'колыхаться, трястись', соотносится с не звучащими денотатами.

Для звукоподражательной лексики также характерны регулярные метафорические переносы, устанавливаемые на основе схожести сигнификативных признаков первичного и вторичного денотатов. Метафорические переносы составляют особенности ментальности народа, т. е. определенной сферы освоенных ими образов и символов. Исследование глаголов говорения в монгольских языках демонстрирует большую степень активности переноса «животное — человек» (мо. хурхрэ- 'рычать, реветь (о зверях) — кричатьбормотатьтараторить' и Др.)> основанного на ассоциативной связи между рефлективными звуками животных и некоторыми акустическими параметрами человеческой речи. Перенос «природа — человек» менее активен (бур. шаръя- 'журчатьдребезжать (о голосе)') и зачастую происходит в глаголах говорения, обозначающих бессодержательную, неразборчивую или очень тихую речь. Это подтверждает влияние концептов культуры этноса на его язык, наблюдающееся и в лексике, и в семантике, и в его фонетической ткани.

Важным итогом работы представляется выявление моментов семантического перехода от звукоподражания к образу, ведущих к периферийному расширению ядерных ономатопеических признаков. Среди корней с доминантой [г] нами выделено пять ономатопов, давших пять генеральных признаков (ГП): *аг, передающий рычание диких зверей и послуживший основой для признака 'торчащий, остроконечный'- *Ь>, сопровождающий процесс нарезания чего-л. на ровные части, давший ряд лексем с ведущим признаком 'ровный, прямой'.

Посредством остальных трех идеофонов развились семантически близкие признаки: *Ьиг, передающий бурление, журчание воды и служащий для вербализации признака 'круглыйкурчавый'- *яаг, воспроизводящий звук шумно вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и породивший признак 'круглый, зияющий'- а также *ter, соотносимый со звуком отпущенной туго натянутой тетивы, пружины и ставший предпосылкой для развития признака 'надутый, пузатый'. Это подтвердило тот факт, что в процессе эволюции языка звукоподражательные значения играли не последнюю роль.

Доминанта [т] послужила для развития двух противоположных генеральных признаков: 'круглый', возникший на основе образа открытого рта человека, и 'остроконечный', появившийся в результате вербализации образа морды принюхивающегося животного. Возможно, некоторые из этих семантических сдвигов подпадают под статус универсальных направлений развития значений.

Исследование проливает свет на то, как человек отражает реальный окружающий мир, используя анализаторы, как формируется в его сознании субъективный образ объективного мира. Благодаря своим физическим характеристикам, доминанта [г] участвует в языковой интерпретации всех видов модальности. В зрительной модальности она передает резкий светостроконечную формув слуховой модальности — резкий звукво вкусовой модальности — резкий, острый вкус. В сфере вербализации обоняния она может передавать резкий, едкий запах.

Способность корневого согласного [г] передавать ощущение холода и жары, зловония и аромата, состояние счастья и тревоги обусловлена тем, что они представляют собой крайнюю степень проявления противоположных начал. Так, глагол п.-мо. мо. орги-, бур. уръяимеет общее значение обдавать', сочетающееся с лексемами, связанными с разными видами рецепторов: Холодовыми (мо. нуруу хуйт орги- 'обдавать холодом в спину', бур. нэрюу уръя- 'веять прохладой') — тепловыми (мо. чих халуу оргиулж байна 'уши пылают', бур. халуу уръя- 'обдавать жаром') и обонятельными мовмхий орги- 'отдавать зловонием'). Это свидетельствует о синкретизме семантики языковых единиц, семантических признаках, мотивирующих метафорические и метонимические переносы в интермодальные сферы,, о явлении синестезии в области обозначения физических ощущений.

Итак, противопоставление [Нт] представлено в биномах: «громкий тихий», «острый круглый», «мужской? женский», «„твердый мягкий"^ „грубый -^ нежный“, „шершавый <-“ пушистый“, „кислый сладкий“, которые как архетипические для человеческого сознания относятся к базовым оппозициям языковой картины мира. Дифференциация» значений обусловлена акустико-артикуляционными характеристиками согласных: в-большинстве случаев дрожание, — кончикаязыка, в момент произнесения доминанты [г] ведет к внутреннему дискомфорту, поступающему извне по каналам различных сенсорных модальностей.

Для доминанты [т] значимым: представляется такойартикуляционный) признак, как смыканиегуб при егопроизнесении, а также меныпаяг степень напряжения артикулирующих органов. Можно отметить, что все лексемы с данным корневымсогласнымвозниклиблагодаря тшнемикег как, компоненту психофизиологической основы, звукосимволизма. Все это показываетважную-роль языка в формировании: психологических процессов! человека, в становлении и развитии его сознания.

В результате исследованияустановленочто вербализация" размера объектов происходит на основе зрительного восприятия их формы. Цветообозначенияимеющие в составе корня дрожащий: сонант /}*7, возникли на. основе дискомфорта при зрительном восприятии яркого солнца (о желтом цвете) и сумерек (о темных оттенках). Также ценным представляется: выявление: целого ряда так называемых глаголов: смотрения, актуализирующихся в языке, с помощью восприятия? сияющих, сверкающих глаз человека.

Фоносемантический анализ лексем с корневыми согласными [г/т], демонстрирующих законсервированное древнее состояние монгольских языков, позволил установить исконный корневой состав монгольских языков и в определенной степени раскрыть его номинационный потенциал. Следует признать, что не все лексемы с доминантами [г/т] поддаются точной этимологизациичто объясняется сложностью ассоциативной линии* и синкретичностью значений лексем. Но, тем не менее, исследование демонстрирует очевидную’тенденцию полевого структурирования’значений, объединенных общим элементом" — звуком, и подтверждает методологическую обоснованность положения С. В. Воронина о примарной звукоизобразительной мотивированностиязыкового < знакаи. теории фоносемантического поля А. Б. Михалева-.

Как отмечалось выше, — в работе* рассмотрены* производные* от 588″ корней, из" которых 75% приходится" на корни с доминантой [г]. Все корни представлены в следующих таблицах.

Заключение

.

Описание типологических и специфических признаков пласта лексики с корневыми согласными [г/т] позволило выявить семиотические, психологические, психофизиологические и лингвистические основания звукосимволической сущности языка, поскольку исследование возможностей фоносемантики предполагает рассмотрение не только языковой системы, но и языковой личности — личности, осуществляющей номинацию. Особую ценность представляет выявление особенностей мыслительной деятельности в процессе номинации, поскольку, как известно, сущность языковых единиц понимается отчетливее, когда прослеживаются механизмы их создания. Исследование проливает свет и на взаимосвязь языка и философиипозволяя установить соотношение между окружающим миром и сознанием в его языковом проявлении.

Если учесть, что понятие наделено образностью, то выражение понятия^ означает облечение его в-словесную форму с учетом того, что в доминанте закодированы сведения о конкретных свойствах обозначаемой вещи, явления: Доминанта формирует целый класс сходных предметов, объединенных тем или иным генеральным признаком. В связис. этим в качестве этимонов, необходимо рассматривать не: конкретные предметы или действия, а образы, иначе образные отклики, возникающие в сознании носителей языка при предъявлении той или иной звуковой оболочки.

Так, если яркое образное прилагательное балсагар 'полный, толстый' имеет коррелят в субстантивной сфере балсан 'мышцы, мускулы', а прилагательное балтагар 'толстый и неуклюжий' — коррелят балта 'молот, кувалда', то не обязательно существительные следует считать основами для развития образных значений. К сожалению, зачастую исследователей не интересует происхождение «готовых» слов со значениями 'мышцы', 'топор' и др. У носителей языка при предъявлении форм балсагар [хуи], балхагар [гар] в первую очередь явственно возникает в сознании образ полного человека, пухлых рук. При этом люди часто пытаются помочь себе руками передать оттенки того или иного образа (например, морхогор, мархагар, парнагар, пирнагар — о носе)113 или приводят в качестве примера конкретного человека, «сверх меры» наделенного данным признаком. Поэтому и балсагар 'полный, толстый', и балсан 'мышцы, мускулы' следует • считать производными от омертвелого дескриптивного корня *ЪаЬ со значением 'нечто пухлое, толстое', при этом' субстантив следует признать хронологически более поздним образованием, номинально «вырвавшимся» за пределы образной лексики, но сохранившим с ней тесную* морфологическую и семантическую связь.

В изысканиях ученых по звукосимволизму на материале разноструктурных языков сформулировано около4 двухсот фоносемантических закономерностей, или универсалий, которые делятся-на абсолютные и относительные: Наше исследование подтвердилотакие абсолютные универсалии, как: звукоизобразительные (ЗИ) слова образуют системумежду ЗИ-словом и его денотатом существуют закономерные соответствияумножение состава корня ЗИ-слова естьодно* из средств интенсификации его значенияминимум один фонемотип в ЗИ-слове имеет природу, идентичную природу денотатаэлемент строения денотата может отражатьсявЗИ-слове более чем одним способомстержневым компонентом ЗИ-слова класса фреквентативов служит [г] частота появления лабиальных в обозначениях округлого значительно превышает вероятное ожидание. К материалу изобразительной системы в монгольских языках применимы следующие относительные универсалии: обозначения «большого», «открытого», «широкого» содержат открытый широкий гласныйобозначения «малого» содержат закрытый узкий гласный или палатальный согласныйобозначение «темного» содержит низкий (по тону) гласный.

Таким образом, изобразительная лексика монгольских языков поддается классификации и может быть выделена в изобразительную систему языка,.

113 Как отмечает один из информантов, «в начальных классах нам с братьями, подругами очень нравилось открывать „Бурятско-русский словарь“ на букву „п“ и изображать те образные слова, которые там встречались. Также мы любили брать старые фотографии, желательно незнакомых нам людей, и подбирать к их внешнему виду образные прилагательные» [Бадмаева С. Д., 1963 г. р., род шоно, Баргузинский р-он].

331 которой присущи такие признаки системы, как концепт (звукоизобразительность как системообразующее свойство), субстрат (доминанта как носитель звукоизобразительности) и структура (трихотомия, включающая генетический, диахронический и синхронический аспекты).