Семантическая деривация в русских говорах Удмуртии

Изучение семантической деривации во всем многообразии ее проявлений, выявление основных тенденций в образовании слов с помощью этого способа словопроизводства, анализ результатов деривационных процессов, определение роли семантической деривации в формировании лексико-семантической системы является одной из актуальных задач современной русистики. Необходимость обращения к словообразованию основывается на том, что именно оно «дает возможность выявить способы оценки внеязыковой действительности, рассмотреть ее сквозь призму шкалы соответствий системе ценностей того или иного этноса и эксплицировать различия в лексико-семантическом освоении явлений внешнего мира» [Вендина 1998, 11]. Актуальность обращения к семантическому способу деривации обусловлена тем, что, как отмечают многое ученые, в последнее время изучение семантики выходит на первый план во всех разделах языкознания, в том числе и в словообразовании. Это объясняется тем, что «анализ семантики играет первостепенную роль при изучении процессов, происходящих в словарном составе языков» [Николаева 2003, 98].

Среди ученых нет единого понимания сущности семантического словообразования, определение этого понятия обычно связывают с вопросом о разграничении многозначности и омонимии. Семантическую деривацию описывают как образование омонимов в результате распада одного слова на два (В.В. Виноградов, Н. М. Шанский и др.) или как появление новых значений (лексем / лексико-семантических вариантов) одного слова, образование многозначности (Е.В. Падучева, В. Н. Прохорова, Д. Н. Шмелев и др.).

Однако мысль о семантическом словообразовании, то есть о том, что в результате изменения значения слова возникает именно новое слово, звучит уже в трудах A.A. Потебни [Потебня 1958] и JI.B. Щербы [Щерба 1974].

В нашей работе семантический способ словообразования рассматривается с позиции, обозначенной профессором В. М. Марковым и поддержанной его учениками и коллегами, учеными Казанской историко-лингвистической школы: «Появление нового значения — это появление нового слова, осуществленное в результате единичного словообразовательного акта» [Марков 1981, 15]. Рассматривая процесс образования нового слова семантическим способом более подробно, В. М. Марков пишет: «.по мере его [слова. — Е.Ж.] употребления в различных условиях речи оно, характеризуясь соотнесенностью с определенным явлением действительности, обогащается все большим количеством ассоциаций (признаки, степень и условия их проявления, отношение к ним и т. д.). Иными словами, происходит количественное накопление этих ассоциаций, приводящее в целом ряде случаев к качественному „скачку“ в виде акта рождения нового слова, то есть самостоятельной лексико-грамматической единицы, служащей наименованием уже иного явления, в том или ином отношении сближенным с исходным» [Марков 1981, 20]. При этом В. М. Марков не отрицает «то развитие лексического значения, которое проявляется в рамках определенной соотнесенности с обозначаемым явлением действительности» [Марков 1981, 16]. Результатом действия семантического словообразования являются омонимы, «то есть равнозвучные производные лексемы, которые, в категориальном отношении, подобны лексемам, образованным с помощью морфем» [Марков 1981, 9].

Таким образом, понятие семантического словообразования охватывает достаточно широкий круг деривационных процессов. В зависимости от словообразовательной базы и характера изменения семантики Э. А. Балалыкина и Г. А. Николаев выделяют несколько разновидностей семантического словообразования: лексико-семантическую, морфолого-синтаксическую, семантическое включение, лексико-синтаксическую [Балалыкина — Николаев 1985, 29−30].

То, что в образовании нового слова при семантической деривации не принимает участия словообразовательный формант, является отличительной чертой этого способа словообразования. Данная особенность и провоцирует многих лингвистов отрицать факт появления новой лексемы в результате семантического сдвига. Однако даже сторонники теории полисемии отмечают явное сходство моделей регулярной многозначности и словообразовательных типов [Ю.Д. Апресян, Т. С. Коготкова, А. П. Чудинов и др.].

Изучению семантического словообразования посвящены работы многих лингвистов. Объектом исследования становятся не только данные современного русского языка (работы Ю. В. Агеевой, Д. И. Арбатского, Е. И. Актовой, Т. Г. Бочиной, М. Ю. Варламовой, З. П. Даниловой, О. В. Колочковой, A.A. Кретова, Н. Ф. Кривовой, Э. В. Марковой, Б. И. Осипова и др.), но и исторические факты (работы A.A. Аминовой, JI.C. Андреевой, Э. А. Балалыкиной, O.A. Горбань, И. Э. Еселевич, С. П. Лопушанской, Г. А. Николаева, Т. М. Николаевой, И. М. Некипеловой, Н. М. Сергеевой, Т. Ю. Щуклиной и др.), источником материала для анализа является как литературный язык, в частности — поэтический язык (H.A. Баяндина, Т.А. Корнеева), так и просторечие (H.A. Прокуровская, H.H. Щербакова), профессиональная терминология (В.П. Даниленко, Э.В. Маркова). Некоторые ученые привлекают для своих исследований и диалектный материал (Э.В. Маркова, H.A. Гайдамак). Изучению семантической деривации в русских народных говорах посвящена диссертационная работа O.A. Чупряковой [Чупрякова 2007], однако предметом этого исследования стали семантические и словообразовательные процессы лишь в сфере глагольной лексики. Некоторые модели семантической деривации в сфере субстантивов, имеющие место в диалектном языке, отмечены в статье Т. Н. Поповой [Попова, 2008].

Метафорические, метонимические и иные изменения в семантике диалектных слов рассматривались в работах Р. И. Аванесова, Т. С. Коготковой, Ф. П. Сороколетова, Ф. П. Филина, П. И. Павленко, И. А. Попова, Г. Я. Симиной, Н. С. Ганцовской, К. И. Демидовой, Ю. А. Ермолаевой, О. В. Золотухиной, Е. И. Кузнецовой, Т. Е. Лебедевой, Е. А. Нефедовой, Н. М. Никитенко, Т. Е. Никулиной и др. Большинство авторов исследовали и описывали семантические изменения в лексике той или иной группы русских народных говоров или в диалектном языке в целом с точки зрения полисемии. Общим положением данных работ является тезис о распространенности семантической деривации, приводящей, по мнению этих исследователей, к полисемии, в русских народных говорах.

Говоры являются неотъемлемой частью русского национального языка и без осмысления роли семантической деривации в диалектах нельзя составить целостного представления о семантическом словообразовании в русской языковой системе. На сегодняшний день диалекты занимают особое место среди прочих ее разновидностей. Как пишет В. В. Колесов, «в современных условиях говоры сохраняются как остаток предшествующего этапа развития языка, языка народности» [Русская диалектология 1990, 8]. Поэтому многие ученые подчеркивают, что диалекты дают материал, важный для решения вопросов в области истории языка, словообразования, семантики [Азарх 1979; Гецова 1988; Симина 1979].

Стоит отметить, что диалектологи, изучающие словообразовательные процессы в народных говорах (Н.И. Андреева-Васина, О. Г. Гецова, E.H. Шаброва, М. Н. Янценецкая и др.), сосредоточивают свое внимание в основном на морфемном словопроизводстве. Однако без изучения действия семантического словообразования в народных говорах, без описания его роли в процессе изменения и пополнения словарного состава диалектного языка нельзя говорить о полномасштабном исследовании диалектного словопроизводства.

Как пишет E.H. Шаброва, «анализ явлений русского диалектного словообразования традиционно происходит в двух направлениях. Одно из них рассматривает деривационные связи однокоренных слов в составе диалектных словообразовательных гнезд, другое — процессы образования одноструктурных слов внутри различных словообразовательных типов» [Шаброва 2004, 84]. Работа по изучению семантического словообразования в русских говорах Удмуртии относится ко второму направлению, которое имеет своей целью «описать различные функциональные параметры действующих в диалектной системе словообразовательных типов: закономерности формальных и семантических преобразований производящих слов (основ) в процессе образования их производных внутри того или иного словообразовательного типа, степень продуктивности общерусских и диалектных словообразовательных типов в различных русских говорах» [Шаброва 2004, 85].

Словообразовательный тип — основная единица словообразования, актуальная и для анализа семантического словопроизводства, так как семантические дериваты также включаются в ряды аналогичных образований, для которых характерны общность словообразовательного значения и аналогичная мотивированность (общность производящей базы) [Еселевич 1982, 27−29]. Появление новых слов в результате развития семантики производящих, основанное на аналогии с уже существующими семантическими дериватами, то есть наличие определенных типов (моделей) семантической деривации отмечено в работах Э. А. Балалыкиной, И. Э. Еселевич, В. М. Маркова, Э. В. Марковой, Ю. Д. Апресяна, Д. Н. Шмелева, А. П. Чудинова, Г. А. Николаева, Т. М. Николаевой, М. Ю. Варламовой, З. П. Даниловой, H.A. Кипиани, А. И. Кузнецовой, В. Н. Прохоровой и др.

Изучение семантической деривации на материале народных говоров имеет свою специфику, обусловленную своеобразием диалектного языка и связанными с ним особенностями его лексико-семантической системы.

Одна из основных черт диалектного языка — функционирование только в устной форме. Эта особенность определяет семантическое своеобразие диалектного слова: «Со спецификой русского диалектного языка как языка, бытующего только в устной речи, могут быть связаны и некоторые другие особенности функционирования лексики говоров, например, меньшая определенность и большая вариативность контекстных употреблений, ситуационных значений слов, большая возможность окказиональных образований по какой-нибудь словообразовательной модели, обладающей особенной продуктивностью именно для этих случаев» [Русская диалектология 1965, 203].

Кроме того, с устным бытованием говоров связывают такую особенность семантики диалектного слова, как диффузия («диффузность» [Шмелев 1973]), «то есть такое свойство., когда отдельные, частные смыслы слова, элементы, так взаимно проникают друг в друга, что их трудно расчленить на самостоятельные значения» [Коготкова 1979, 19].

В то же время специфической чертой, характеризующей лексико-семантическую систему диалектного языка, является конкретность, детализация в наименовании предметов и явлений, на что указывают В. Ф. Житников, Т. С. Коготкова, П. И. Павленко, Г. Я. Симина и др.

Другой важной особенностью диалектной системы, как отмечают многие исследователи, является ее открытость, которая «приводит к большей проницаемости ее, наблюдаемой на всех уровнях диалектной системы, но особенно сильно и заметно — на лексическом уровне» [Сороколетов 1978, 89]. Открытостью и, как следствие, проницаемостью диалектного языка обусловлено взаимодействие говоров между собой, взаимовлияние говоров и просторечия, а также влияние литературного языка на диалектную систему. Все названные тенденции играют важную роль в формировании лексико-семантической системы русских народных говоров: происходит обогащение и развитие словарного состава диалектного языка.

В результате взаимодействия говоров, «стирания междиалектных границ» [Коготкова 1979, 51] диалектное слово, бытующее в одном из говоров, может переходить в другой, испытывая при этом семантические смещения.

Результатом влияния просторечия на лексико-семантическую систему диалектного языка является формирование в говорах значительного пласта диалектно-просторечных слов, которые, в отличие от собственно диалектизмов, не имеют непосредственной территориальной прикрепленности, распространены повсеместно. В то же время, как пишет Т. С. Коготкова, отграничение просторечной лексики от диалектной сложно, а иногда и совсем невозможно" [Коготкова 1979, 223−224].

Влияние литературного языка на диалектную систему — наиболее яркая, отмечаемая многими исследователями тенденция последнего времени, обусловленная социально-экономическими и культурно-историческими причинами.

Влияние литературного языка на народные говоры в последнее время является столь сильным, что исследователи говорят о нивелировке диалектного языка, постепенной утрате им своей специфики. Современное состояние русских народных говоров оценивают как «полудиалект», как один из этапов перехода от диалектов к литературному языку [Коготкова 1979, 5, 33], говорят о распространении у диалектоносителей «литературно-диалектного двуязычия» [Баранникова 1982, 33].

Во многом эта тенденция обусловлена внеязыковыми факторами: процессами и событиями, затронувшими крестьянский мир в XX веке и имеющими место в современной деревне. «Как и все в языке, развитие и состав лексики обусловлены общественно-экономическими условиями развития соответствующего народа» [Аванесов 1949, 172]. Смена общего уклада жизни, традиций, способов ведения хозяйства, общественных отношений, влияние городской культуры не могли не найти отражения в языке сельских жителей — носителей народных говоров. Вместе с традиционной культурой русской деревни в прошлое уходит и ее язык. Поэтому многие исследователи подчеркивают, что «экстралингвистические факторы обеспечивают актуальность исследований, направленных на изучение живой речи русского крестьянина, аккумулирующей традиционную народную культуру и народную память жителей того или иного региона» [Русинова 2005, 70].

Особенно заметно воздействие литературного языка на лексическом уровне: говоры активно воспринимают литературную лексику, при этом освоение новых слов нередко сопровождается семантическими изменениями, что отмечено в работах Л. И. Баранниковой, Л. А. Грузберг, Т. С. Коготковой, Ф. П. Сороколетова, А. И. Федорова и др.

Говоря о вхождении новых слов в диалектный словарь, нужно сказать, что появление нового элемента в лексико-семантической системе говора может привести к изменениям отношений внутри системы. Однако проникновение новых лексических элементов «не ведет к интенсивному изменению системы, так как не происходит прямого вытеснения старого элемента, а наблюдается длительный период сосуществования старого и нового» [Курбангалеева 2006, 65], который может сопровождаться смещением в семантике не только новых, но и уже бытующих в говоре слов.

Таким образом, изменения в семантике, ведущие к появлению в словарном составе говора новых элементов, вызваны не только экстралингвистическими факторами, такими, как изменение сферы употребления слова, но и собственно языковыми закономерностями, которые, учитывая распространенность семантической деривации во всех формах национального языка, можно назвать общеязыковыми механизмами, определяющими развитие лексико-семантической системы русского языка.

Ф.П. Филин определил диалектное слово как «слово, имеющее локальное распространение и в то же время не входящее в словарный состав литературного языка» [Филин 1961, 20]. Но в состав любого говора наряду с собственно диалектными лексическими единицами входят и общеупотребительные (общенародные) слова. Поэтому стоит отметить, что при изучении диалектного словообразования целесообразно сосредоточиться на собственно диалектных дериватах, так как именно они отражают специфику словообразовательных процессов в говорах, их тождество или отличие от деривационных процессов литературного языка. В связи с этим семантические дериваты, отмеченные в русских говорах Удмуртии, но входящие и в состав литературного языка, а также диалектно-просторечная лексика, зафиксированная в русских говорах Удмуртии, остается за пределами данного исследования.

В данной работе на равных основаниях подвергнуты анализу как распространенные, закрепившиеся в диалектном языке и отраженные в соответствующих словарях наименования, образованные семантическим способом, так и те семантические дериваты, которые являются диалектными новообразованиями, находятся на «стадии окказиональности» [Шанский 1977; Марков 1981], которая «обязательна для каждого „словопроизводного“ слова современного русского языка во всей его совокупности» [Шанский 1977, 11].

Русские говоры Удмуртии, несомненно, обладают той спецификой, которая характерна для диалектного языка в целом. Кроме того, они имеют некоторые особенности, определяющие их своеобразие.

Русские говоры Удмуртии — это говоры территории позднего заселения. По свидетельству ученых, заселение русскими территории между Камой и Вяткой началось в ХП-ХШ веках и активизировалось по мере промышленного освоения и развития региона (строительства фабрик, заводов). Более ранние поселения появились вдоль проходящих по территории современной Удмуртии путей сообщения: судоходных рек (Кама на юге республики), грунтовых дорог (Сибирский Тракт на севере Удмуртии). З. П. Здобнова, изучавшая русские говоры западных районов Центральной Удмуртии, отмечает, что «население исследованной территории. обосновалось здесь сравнительно недавно. Самые „старые“ деревни насчитывают двести, редко триста лет. Массовое заселение происходило в конце XVIII и на протяжении XIX века. Большинство селений существует здесь 75−150 лет» [Здобнова 1955, 7−8].

Русские говоры Удмуртии наряду с говорами Урала и Сибири рассматриваются как вторичные, так как они сформировались на основе разнообразных переселенческих говоров. Русское население этих земель составили выходцы из Ростово-Суздальского и Нижегородско-Суздальского княжеств, Двинской и Устюжской земель, позже — с территории Поморья, Перми Великой, Вологды, Новгорода, Вятки, Северного Приуралья, нечерноземного центра и Среднего Поволжья [Мартьянова 2004].

До прихода русских поселенцев эти места населяли удмурты, коми, марийцы, татары, башкиры и представители других национальностей. Русские не могли не контактировать с коренным населением. Имели место и ассимилятивные процессы. Однако русские говоры данной территории не отражают значительного влияния финно-угорских и тюркских языков, на что указывается в работах I. Baton [Batori I., 1980], В. Н. Мартьяновой [Мартьянова 2004; 2005], Л. П. Смоляковой [Смолякова 1971], P.A. Субаевой [Субаева 1971]. Столь незначительное влияние иноязычного окружения на русские говоры Удмуртии объясняется, во-первых, типологическим отличием русского языка от языков коренного населения, относящихся к другим языковым группам, а во-вторых, тем, что русские на данной территории селились чаще всего отдельно от коренного населения и, как показывают наблюдения, даже в случаях соседства в одном селении представителей разных этносов люди чётко определяют свою национальную принадлежность, что говорит об отсутствии смешения разных культур. Однако в связи с тем, что коренными жителями территории современной Удмуртии были представители других национальностей, при анализе лексико-семантической системы русских говоров Удмуртии необходимо учитывать возможность иноязычного влияния.

Русские говоры Удмуртии относятся к русским говорам Прикамья, которые, в свою очередь, входят в состав Вологодско-Вятской группы северновеликорусского наречия. Поэтому в говорах исследуемой территории отмечаются лексико-семантические особенности, присущие диалектам Вятско-Уральского региона и севернорусским говорам в целом. Кроме того, социально-экономические изменения последнего времени, развитие путей сообщения и распространение средств коммуникации отодвигают в прошлое такие понятия, как территориальная удаленность и изолированность, позволяют носителям разных говоров контактировать как между собой, так и с носителями литературного языка, вследствие чего количество общих элементов в говорах увеличивается, делая их более однообразными. Поэтому на сегодняшний день не приходится говорить о бросающемся в глаза своеобразии языка жителей отдельного населенного пункта, а выделение в качестве объекта исследования говоров того или иного района является достаточно условным, соответствующим лишь административному делению Удмуртской Республики. Русские говоры на исследуемой территории представляют собой своеобразный континуум, который, однако, не является абсолютно однородным. Отличие говора того или иного населенного пункта или района может быть обусловлено особенностями заселения данной территории, историей селения, национальным составом жителей, экономическими, географическими особенностями и т. д.

Составители Волго-Камского тома Диалектологического атласа русского языка, куда вошла южная половина Удмуртии, отмечают, что «отдельные акающие пункты разбросаны по всей территории тома: в Татарии, Башкирии, Удмуртии, Пермской области» [Смолякова 1971, 28], что свидетельствует о присутствии здесь южнорусских диалектных вкраплений, проявляющихся не только на фонетическом, но и на лексико-семантическом уровне. Подчеркнем, что речь идет именно о вкраплениях, так как, по результатам исследований, диалектные различия не дают изоглосс на обследованной территории. Поэтому русские говоры Удмуртии в данной работе рассматриваются в совокупности, как лингво-территориальное объединение, обладающее единством характеристик лексико-семантической системы.

Целью работы является выявление особенностей реализации семантической деривации в русском диалектном языке, в частности — в говорах Камско-Вятского междуречья, изучение механизмов семантического словообразования, описание функционирования семантических дериватов в говорах данной территории и выяснение роли семантической деривации в формировании словарного состава диалектов. В связи с этим, а также в соответствии с задачами, сформулированными В. М. Марковым для исследования семантической деривации [Марков 1984, 11−12], данное исследование предусматривает решение следующих задач:

1) выявление особенностей семантики диалектного слова, особенностей его бытования и функционирования, которые определяют своеобразие реализации семантической деривации в диалектном языке;

2) разработка методов анализа проявления семантической деривации в корпусе диалектных текстов конкретного региона с учетом влияния как языковых, так и внелингвистических факторов, характерных для данной местности;

3) выявление в текстах лингвистического корпуса, отражающего особенности русских говоров Удмуртии, семантических дериватов, определение производящего слова и словообразовательного значения каждого из них;

4) выявление в русских говорах Удмуртии словообразовательных типов семантической деривациианализ их продуктивности, определение роли разновидностей семантической деривации для каждой части речи, представленной в русских говорах Удмуртии семантическими дериватами;

5) описание основных закономерностей, определяющих реализацию данного способа словообразования в диалектном языке, и сопоставление действия семантической деривации в говорах с ее реализацией в литературном языке;

6) описание функционирования семантических дериватов в русских говорах Удмуртии (их семантических, лексических, стилистических, фонетических и грамматических особенностей);

7) определение места семантической деривации в системе диалектного словообразования, выявление ее значения для формирования лексического фонда русских говоров Удмуртии.

Объектом нашего исследования являются зафиксированные в корпусе диалектных текстов, представляющих русские говоры Удмуртии, имена существительные, имена прилагательные, глаголы, наречия и слова других частей речи, образованные семантическим способом во всем многообразии его проявлений: лексико-семантическим, морфолого-синтаксическим, лексикосинтаксическим вариантами или путем семантического включения. Предметом анализа стали процессы семантической деривации в диалектном языке.

Предмет и цели данной работы обусловили необходимость применения следующих методов исследования: описательного, структурного, сопоставительного, корпусного, количественного, методов словообразовательного, контекстуального анализа и компонентного анализа.

Описательный метод, являющийся одним из основных методов диалектологии [Мораховская 1973], а также структурный метод используются в совокупности для характеристики семантических дериватов как элементов синхронной диалектной системы, для описания их функционирования и взаимодействия с другими единицами данной системы.

Сопоставительный метод применяется для выявления сходства и различия в действии семантической деривации в литературной и диалектной системах русского языка, для сравнения продуктивности того или иного типа деривации в говорах и литературном языке и выявления собственно диалектных типов семантической деривации.

Корпусный метод ориентирован на изучение функционирования языка в реальных условиях. Основанный на большой, репрезентативной подборке текстов, этот метод позволяет сделать выводы относительно частотности, регулярности семантических дериватов в диалектной речи, проанализировать их сочетаемость (как лексическую, так и грамматическую), что дает возможность более четко определить семантику изучаемых единиц.

Количественный метод, являющийся одним из основных методов корпусной лингвистики при работе с корпусами текстов, применяется при представлении количественного соотношения семантических дериватов, относящихся к той или иной части речи, образованных различными разновидностями семантической деривации, с целью выявления наиболее продуктивной разновидности семантического словообразования для дериватов определенной части речи в диалектном языке.

В связи с тем, что рассматриваемые в работе факты семантических изменений интерпретируются как проявления семантической деривации, приводящей к возникновению в говорах новых слов, они подвергаются словообразовательному анализу. О возможности использования методики словообразовательного анализа в изучении семантических дериватов, обусловленной языковым изоморфизмом, пишет, например H.H. Щербакова [Щербакова 2006].

Использование в работе контекстуального анализа обусловлено тем, что значение диалектного семантического деривата, не зафиксированного ни в одном словаре, можно выявить только в результате анализа живой речи диалектоносителя, употребившего данное новообразование.

Для раскрытия структуры значения семантических дериватов и выявления характера семантических преобразований, приведших к их появлению, в исследовании применяются элементы компонентного анализа. Несмотря на то, что некоторые аспекты этого метода не являются бесспорными [Васильев 1984; Цветков, 1984; Шипицина 1975], «он служит нам, например, довольно надежной опорой. при анализе деривационных отношений между семантическими единицами языка» [Васильев 1984, 4].

Материалом для исследования послужил корпус текстов, включающий записи живой диалектной речи, сделанные преподавателями и студентами Удмуртского государственного университета в ходе диалектологических экспедиций, проходивших в период с 1972 по 1989 годы. Данный корпус является репрезентативным для изучения процессов семантического словообразования и функционирования семантических дериватов на территории Удмуртии: транскрибированные записи текстов и фрагментов текстов (385 тетрадей) были сделаны в 160 населенных пунктах 20 районов Удмуртской Республики (из 25 районов, составляющих ее территорию). Признаками, на основании которых составлен данный лингвистический корпус, являются диалектный язык, территориальная общность и ограниченность, а также методика фиксации текстов — письменное отражение устной речи.

Для исследования также частично привлекался лексический материал, собранный студентами УдГУ в 90-е и 2000;е годы путем обследования по «Программе собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров» [Программа собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров 1994], входящий в базу данных лингвогеографической информационной системы «Диалект». В работе использованы и материалы, собранные автором.

Таким образом, методом сплошной выборки, осуществленной на основе корпуса диалектных текстов и сопутствующих материалов, в русских говорах Удмуртии было обнаружено 458 семантических дериватов, которые и анализируются в данной работе.

В качестве материала для сравнения, позволяющего подтвердить положения, выдвинутые относительно действия семантической деривации в русских говорах Удмуртии, примерами из диалектов других территорий, используются данные различных словарей русских народных говоров. Это словари говоров сопредельных с Удмуртией регионов: «Словарь говоров Соликамского района Пермской области» (составитель О.П. Беляева), «Материалы для объяснительного словаря Вятского говора» (под редакцией Н.М. Васнецова), «Словарь русских говоров Башкирии» (под редакцией З.П. Здобновой), а также «Словарь русских народных говоров» (под редакцией Ф. П. Филина и Ф.П. Сороколетова), содержащий диалектную лексику русского языка в полном объеме.

Для сопоставления выводов о действии семантической деривации в говорах с фактами, отражающими ее реализацию в литературном языке, в работе привлекаются данные «Словаря русского языка» (MAC) под редакцией А. П. Евгеньевой.

Для уточнения истории семантического развития анализируемых слов, а также для выявления семантической связи слов, объединенных отношениями мотивации, в работе используются данные исторических и этимологических словарей.

При представлении материала в работе используется следующая система обозначений: семантический дериват выделяется курсивом (синонимичные образования, являющиеся однокоренными или употребляемые в одном контексте, рассматриваются вместе), при необходимости указания на акцентологические особенности описываемых дериватов ударный гласный обозначается прописной буквой, грамматические и стилистические характеристики диалектного производного могут быть указаны в скобкахпри наличии в русских говорах Удмуртии омонимичного семантического деривата анализируемые омонимы-производные нумеруются в порядке описаниядалее в кавычках приводится значение семантического деривата, в квадратных скобках указывается место (район и населенный пункт) и год его фиксации и, при наличии данного слова в словарях русских народных говоров, ссылки на эти изданиякурсивом в круглых скобках приводится пример употребления данного семантического деривата в контексте, при этом само интересующее нас слово выделяется подчеркиванием, если данное слово отмечено в русских говорах Удмуртии неоднократно, то указывается место и время записи приведенного в скобках примерапосле примера и значка «<», указывающего направление семантической деривации, приводится слово, послужившее производящим для данного семантического деривата (производящее сопровождается указанием значения и ссылкой ¦ на источник). При необходимости, обусловленной характером примеров и целями описания, порядок представления материала может быть изменен.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. В данной работе впервые представлено полномасштабное изучение реализации семантической деривации в группе русских народных говоров. Предпринятое исследование отражает процесс семантического словообразования во всех его разновидностях без ограничения частеречной принадлежности производящих и производных слов, что позволяет сделать выводы относительно продуктивности в диалектном языке той или иной разновиднсти семантической деривации в сфере любой части речи.

2. В данной работе впервые осуществлено исследование говоров всей территории Удмуртии в словообразовательном аспекте. В существующих исследованиях говоры Удмуртии рассматривались либо частично — в работах З. П. Здобновой, В. Н. Мартьяновой, либо в составе говоров более обширной территории — в сборнике статей «Вопросы русской диалектологии Волго-Камья» (1971 г.). При этом в отличие от многих работ, описывающих диалектный язык, в качестве источника материала для данного исследования выступил корпус записей живой диалектной речи, где лексические единицы представлены во всем многообразии контекстов, что дает исследователю возможность более точно представить семантику того или иного слова.

3. В представленном исследовании при описании действия лексико-семантической разновидности семантической деривации наряду с такими известными ее проявлениями, как метафора и метонимия, впервые рассматривается деривация путем изменения семантического объема производящего слова: расширения или сужения его значения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Семантическая деривация является продуктивным способом диалектного словообразования.

2. Наиболее продуктивной в русских народных говорах является лексико-семантическая разновидность семантической деривации, основанная на метафоре и метонимии.

3. Наряду с метафорой и метонимией в основе появления многих диалектных семантических дериватов лежит изменение семантического объема производящего слова (расширение или сужение значения слова).

4. Семантическая деривация в диалектном языке имеет системный характер, что проявляется, в частности, в существовании в русских говорах Удмуртии многочисленных словообразовательных типов семантической деривации, в том числе собственно диалектных.

5. Семантическое словообразование в русских народных говорах имеет идентичную языковую основу с семантической деривацией литературного языка, представляя общеязыковой процесс.

Теоретическая и практическая значимость работы. Полученные в результате проведенного исследования данные о продуктивности разновидностей семантической деривации в диалектном языке являются важным дополнением к существующей картине диалектного словообразования. Учет результатов нашей работы при рассмотрении диалектной деривации и номинации позволит преодолеть существующий в диалектологии перекос в сторону морфемного словообразования.

Данные, полученные в результате исследования, могут быть использованы при составлении словаря русских говоров Удмуртии, а также диалектных словарей сопредельных регионов, в преподавании курсов диалектологии, словообразования, лексикологии, истории русского языка. Методика, разработанная и примененная в данном исследовании, может быть использована при изучении семантического словообразования в говорах других регионов. Наблюдения, сделанные автором в процессе исследования лексико-семантической системы русских говоров Удмуртии, могут помочь в работе учителей сельских школ данного региона.

Апробация работы проводилась на следующих научных конференциях:

1. VII научно-практическая конференция преподавателей и сотрудников УдГУ, посвященная 245-летию г. Ижевска. УдГУ, Ижевск, май 2005 г.

2. Всероссийская научно-практическая конференция «Русские народные. говоры: история и современность», посвященная 50-летию диалектологической работы в Арзамасском государственном педагогическом институте. Арзамас, АГПИ, 6−8 октября 2005 г. 3. Всероссийская научная конференция «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней». Иваново, ИвГУ, 9−10 ноября 2005 г. 4. XXII Всероссийское диалектологическое совещание «Лексический атлас русских народных говоров — 2006», Санкт-Петербург, ИЛИ РАН, 31 января — 2 февраля 2006 г. 5. Международная научная конференция «III Международные Бодуэновские чтения: И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания». Казань, КГУ, 23−25 мая 2006 г. 6. Международная научно-практическая конференция «Проблемы современной филологии в вузовском образовании». Ижевск, УдГУ, 13−14 сентября 2006 г. 7. Межвузовские диалектологические чтения «Исследование региональной лексики в историко-культурологическом аспекте». Арзамас, АГПИ, 23−25 ноября 2006 г. 8. Международная научная конференция «Языковая семантика и образ мира». Казань, КГУ, 20−22 мая 2008 г.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав основной части, заключения, списка литературы, списка словарей, списка источников и списка сокращений.

Заключение

.

По итогам проведенного в данной диссертационной работе анализа зафиксированных в русских говорах Удмуртии семантических дериватов, представляющих не только знаменательные части речи (существительное, прилагательное, глагол, наречие, категория состояния), но и разряды частиц и модальных слов и отражающих все разновидности семантического словообразования, была составлена таблица, в которой представлены количественные данные, выявляющие продуктивность разновидностей семантической деривации для той или иной части речи в русских говорах Удмуртии.

Разновидность Хдеривации Часть речи Лексико-семантическая Морфологосинтаксическая Семантическое включение путем эллипсиса Лексико-синтаксическая всего метафора метонимия изменение объема значения расшир./сужение завис, слова главн. слова имя существительное 18,3% 30,4% 2,2% 4,6% 2% 0,2% 2,2% - 59,9% глагол 15,3% 7,4% 1,3% 1,3% - 1,3% - - 26,6% имя прилагательное 2,6% 1,8% 0,2% 1,5% - - - - 6,1% наречие 0,7% 1,8% 0,4% - 2,6% - - 1,3% 6,8% категория состояния 0,2% - - - - - - - 0,2% частица — - - - 0,2% - - - 0,2% модальное слово — - - - 0,2% - - - 0,2% итого 37,1% 41,4% 4,1% 7,4% 5% 1,5% 2,2% 1,3%.

Подсчет и выявление соотношений семантических дериватов позволяет говорить о том, что наиболее продуктивным семантический способ словообразования является в сфере имени существительного. Также в русских говорах Удмуртии отмечено значительное количество семантически производных глаголов. Немногочисленными образованиями представлены диалектные прилагательные и наречия. Другие части речи представлены единичными дериватами, что, однако, показывает широкие возможности исследуемого способа словообразования в сфере разных частей речи.

Среди разновидностей семантической деривации наиболее продуктивной оказывается лексико-семантическая, представленная в основном метафорой и метонимией. Лексико-семантическая разновидность семантического словообразования характерна для разных частей речидериваты, представляющие морфолого-синтаксическую разновидность семантической деривации, не столь многочисленны, но так же разнообразны, в то время как другие варианты семантического словообразования сосредоточены в основном в сфере какой-либо одной части речи: немногочисленные факты лексико-синтаксической деривации — наречия, семантическое включение, осуществляющееся путем эллипсиса зависимого слова, характерно, в основном, для диалектного глагола, а опущение грамматически опорного слова ведет к появлению существительных (субстантиватов).

Семантические дериваты, появление которых связано с изменением объема значения производящего, в русских говорах Удмуртии вне зависимости от принадлежности к той или иной части речи не столь многочисленны, как метафорические и метонимические производные. Однако после анализа 53 диалектных лексико-семантических дериватов, появление которых не сводится ни к метафоризации, ни к метонимизации в чистом виде, следует признать, что расширение и сужение значения производящего слова являются важными факторами семантической деривации и должны рассматриваться наряду с метафорой и метонимией как изменения семантики, которые играют большую роль в деривационных процессах и диалектного, и литературного языков. Этот тезис, обоснованный в данной работе, является дополнительным доводом, подтверждающим, что семантический способ словообразования не ограничен действием в диахроническом плане языка, а имеет обширную реализацию в синхронической деривации.

О системности семантических изменений, приводящих к появлению в говорах новых слов, свидетельствует значительное количество словообразовательных типов, выявленных в процессе анализа семантических дериватов в русских говорах Удмуртии. Большинство проанализированных производных относится к определенному словообразовательному типу, что говорит о высокой организованности диалектной семантической деривации, о ее закономерном, а не случайном характере.

Многие из отмеченных в говорах словообразовательных типов фиксируются и в литературном языке, то есть являются общенародными и отражают устойчивые семантические отношения, сформировавшиеся в языке. Стоит заметить, что такие типы, продуктивные в литературном языке, могут быть представлены в диалектном единичными образованиями. Однако некоторые типы семантической деривации, отмеченные в русских говорах Удмуртии, еще не были зафиксированы исследователями русского языка, они являются собственно диалектными, в них реализуются особые семантические связи, отражающие специфику диалектного языка.

Так, в диалектном языке более широко представлены метонимические связи в сфере имени существительного. Основанные на представлении о смежности денотатов и типичности таких отношений, эти связи являются столь устойчивыми и регулярными, что зачастую в говорах обнаруживаются парные словообразовательные типы, характеризующиеся взаимообратным развитием семантики.

Своеобразной является также диалектная метафора в сфере глагольной лексики, представленная многочисленными и разнообразными словообразовательными типами, а также нетипизированными образованиями, в основе появления которых лежит уподобление действий/состояний предмета/лица действию/состоянию лица/предмета иного класса.

Отметим также некоторые семантические и функциональные особенности диалектного слова, влияющие на характеристики диалектной деривации. Во-первых, это функционирование исключительно в устной форме, что ведет к нестабильности семного состава слова и большой вероятности семантических сдвигов. Во-вторых, это открытость диалектной системы и проникновение в нее чужеродных элементов, которые входят в говор, переживая своеобразную «семантическую адаптацию». В-третьих, это взаимно противоположные тенденции к диффузности семантики, с одной стороны, и к конкретизации, с другой, которые оказывают различное влияние на развитие значений слов в говорах.

Изучение диалектного материала невозможно без отражения внеязыковых особенностей существования носителей говоров. Как показало данное исследование, на формирование деривационной системы русских говоров Удмуртии оказали влияние особенности мировоззрения диалектоносителей, обусловленные их образованием, религиозными взглядами, существующими традициями и жизненным опытом, а также географический, экономический, этнический и другие внелингвистические факторы.

Таким образом, в целом наша работа подтверждает неоднократно звучавшую в литературе мысль о том, что словообразовательная система народных говоров принципиально не отличается от деривационной системы литературного языка [Гецова 1988, 45- Житников 1965, 14- Коготкова 1979, 268- Симина 1979, 128- Янценецкая 1982, 95]. Но наличие собственно диалектных типов семантической деривации говорит о более широких возможностях данного способа словообразования, нежели те, что реализованы в литературном языке.

Проведенный в данном диссертационном исследовании анализ позволяет сделать вывод о продуктивности семантической деривации в диалектном языке и значительном влиянии ее на формирование словарного состава русских народных говоров в целом и русских говоров Удмуртии в частности. Помимо непосредственно новых семантически производных неологизмов, образованных как от общеязыковых, так и от собственно диалектных слов, семантическое словообразование приводит к появлению в диалектном языке слов, образованных от них семантическим или морфемным способом по существующим типам. Таким образом, семантическая деривация обогащает диалектный язык не только новыми лексемами, но и новыми словообразовательными отношениями.

В качестве признаков семантического деривата, отличающих его от производящего слова или словосочетания, в русских говорах Удмуртии, как и в литературном языке, выступают нередко отмечаемые фонетические, акцентологические, грамматические изменения (переход в другую часть речи, у существительных — изменение по категории одушевленности / неодушевленности, отнесение к другому лексико-грамматическому разряду, смена рода, числовой парадигмыу глаголов — изменение по категории переходности/непереходности, преобразование категории лица и др.), а также изменение лексической сочетаемости, синтаксических функций и стилистической окраски производных слов.

В русских говорах Удмуртии отмечены случаи параллелизма семантической и морфемной деривации: образование разными способами от одной и той же производящей основы дериватов с одинаковым словообразовательным значением. Эти случаи диалектной деривации подтверждают тезис об изоморфизме двух основных способов деривации в русском языке и их равноправии.

Влияние семантической деривации на лексико-семантическую систему русских говоров Удмуртии заключается также в том, что возникшие в результате семантического словообразования лексические единицы вступают в иные синонимические и антонимические пары, нежели их производящие, что ведет к расширению синонимических рядов и развитию антонимии в диалектном языке.

В связи с тем, что семантически производное слово омонимично производящему, их часто считают значениями или даже оттенками значения одного слова, что находит отражение в диалектной лексикографии. Однако многочисленные случаи употребления производящего и его семантического деривата в русских говорах Удмуртии в одном контексте указывают на ошибочность подачи таких слов в словарях как различных контекстуальных проявлений одного и того же слова.