Грамматический род одушевленных существительных в албанском языке

Диссертация посвящена проблеме категориального значения грамматического рода одушевленных ИС в албанском языке и способов его выражения.

Категория рода характерна для грамматического строя абсолютного большинства индоевропейских языков. Она относится к числу тех труднообъяснимых грамматических явлений, которые до сих пор не получили в науке единообразного освещения. Еще А. Мейе назвал род одной из «наименее логичных и наиболее непредвиденных категорий» (МеП1е1 1921:202).

Проблемы категории рода тесно связаны со многими важнейшими аспектами науки о языке: с общей и частной типологией, взаимодействием языковых уровней и отношением между лексическим и грамматическим значениями в слове, связью между грамматическими членами словосочетания и предложения и ее выражением.

В лингвистической литературе категория рода исследуется с различных точек зрения. В монографиях и отдельных статьях рассматриваются вопросы происхождения и истории категории рода, способы ее выражения, ро-довариантные формы, категория общего рода и другие аспекты грамматического рода как многогранного и противоречивого явления в языке.

Во многих случаях факты того или иного языка получают объяснение при учете данных других языков, особенно тех, которые тесно контактируют с исследуемым языком. Это обусловлено в первую очередь тем, что при подходе к языку с точки зрения другой языковой системы могут быть выявлены такие его особенности, которые оставлялись без внимания в традиционной грамматике данного языка.

Содержание категории рода в албанском языке, критерии определения рода ИС и то, как соотносятся между собой способы выражения этой категории, — все это представляет собой проблему, далекую от решения.

Категории рода в албанском языке не посвящено ни одной монографии. В албанистике существует лишь несколько статей по отдельным частным аспектам этой проблемы, в которых вопрос о категориальном значении рода ИС не только не решен, но даже не ставился специально. В грамматиках албанского языка проблема рода затрагивается бегло, причем описание этой категории содержит неразрешимые логические противоречия (ср., в частности, Оегшга] 1985:180, 361 — две противоположные точки зрения в одной и той же работе крупного албанского языковеда, подробнее см. в гл. 1.8).

Грамматические категории, как правило, связаны с определенными частями речи. В албанском языке грамматическая категория рода свойственна имени существительному, прилагательному, числительному и некоторым разрядам местоимений.

Как показано на материале многих индоевропейских языков, данная грамматическая категория является или классифицирующей, или словоизменительной — в зависимости от того, в какой из названных частей речи она реализуется: у имени существительного — это категория классифицирующая (распределяющая по классам), так как оно не изменяется по родам, но принадлежит постоянно к тому или иному родовому классу. Тогда как у имен прилагательных, порядковых числительных1, некоторых разрядов местоиме.

1 В албанском языке только одно количественное числительное «три» имеет различные формы для двух родов: 1те «три» (м.р.), 1п «три» (ж.р.). В современном языковом узусе это различение часто не соблюдается (см. гл.П.З.)5 ний (кроме личных местоимений 3 л. ед. ч. — у них это анафорическая категория) эта категория является словоизменительной: они изменяются по родам, т. е. могут принимать форму любого родового класса.

Особенно важно в этой связи, что отнесение прилагательного (числительного, местоимения) к тому или иному роду диктуется родовой характеристикой, внутренне присущей имени существительному, которое оно определяет, и отражает ее. На этом и основан синтаксический критерий определения рода ИС.

Другим немаловажным критерием определения грамматического рода ИС является морфологический критерий (морфологическое оформление имени и разные типы склонения). Преимуществом этого критерия является его большая (по сравнению с синтаксическим) простота и удобство применения, а основным недостатком — его меньшая универсальность, а, следовательно, и надежность (ЛЭС 1990:417).

Грамматическая категория рода ИС функционирует и может быть выражена на трех различных уровнях системы языка: морфологическом, синтаксическом и лексико-семантическом (у одушевленных ИС, обозначающих лиц и некоторых животных). Поэтому нередко возникает ситуация, в которой у одушевленных ИС не оказывается соответствия между морфологическими показателями, характерными для того или иного рода, и семантиче ским признаком пола, приписываемым данному ИС (ср.: «полка, картина, женщина" — но: «юноша, мужчина, воевода»). Вот почему в русском языке, например, морфологический критерий определения рода может считаться более или менее надежным лишь для склоняемых неодушевленных ИС, но даже среди них наблюдаются исключения (см. Зализняк 1967:148).

Такого рода явления непосредственно связаны с одной из теоретических проблем, особенно усложняющих задачу логически непротиворечивого описания категории рода ИС. Этой проблемой является наличие в рамках данной категории двух, принципиально различных с точки зрения экстралингвистической мотивации, областей. Согласно утвердившимся в лингвистике представлениям, это, во-первых, область семантической мотивированности родовой принадлежности, базирующейся на понятии пола (род большинства одушевленных существительных, а именно личных ИС и части названий животных), и, во-вторых, область формально — морфологической отнесенности к роду (род неодушевленных ИС).2.

Хотя не все лингвисты согласны с тем, что грамматическому роду личных ИС следует приписывать семантику пола3, автор данной работы все же придерживается этой широко распространенной точки зрения и принимает ее в качестве концептуально — теоретической базы исследования4.

Упоминая в этой связи «отдельные случаи нарушения мотивированности рода» (нем. das Madchen «девушка» — ср. р.- франц. la sentinelle «часовой» — ж.р. и т. д.), тот же автор пишет, что «все указанные слова на фоне многих тысяч личных существительных немецкого и французского языков, род которых мотивирован референтной соотнесенностью с полом лиц, пред.

2А.Т.Аксенов, однако, пишет: «Обычно утверждается, что. род неодушевленных ИС лишен мотивированности. Данное утверждение справедливо не для всех. языков» (Аксенов 1984:18). Исследователь опирается на данные языка хинди, некоторых иранских, а также многих неиндоевропейских языков. В албанском языке вопрос о мотивированности рода неодушевленных существительных правомерно ставить по отношению к некоторым ИС среднего рода с вещественным значением, о чем писала А. В. Десницкая (Десницкая 1976:71 — 87). Подробнее об этом см. гл. II. 4.

3 По мнению А. В. Бондарко, «семантику пола нельзя приписывать грамматическому роду. Иначе придется признать, что для одной части лексических единиц, охватываемых категорией рода, содержание этой категории является и структурным, и семантическим, а для другой части — лишь структурным» (Бондарко 1976:38). Хотя в таком «признании» действительно содержится некоторая парадоксальность, оно не представляется автору диссертации чем-то недопустимым, учитывая чрезвычайную сложность исследуемой категории.

4Исследовав проблему экстралингвистической мотивации грамматической категории рода в типологическом аспекте, А. Т. Аксенов пришел к следующему выводу: «.Нет языков с немотивированным родом, род во всех языках является в принципе мотивированным. Различия. заключаются в степени мотивированности родовых классификаций имен существительных., в степени одного качества.» (Аксенов 1984:18). ставляют собой редчайшие исключения, лишь подчеркивающие закономерность мотивированности рода личных существительных в указанных языках. Тем более, что все эти исключения могут быть объяснены данными истории этих языков" (Аксенов 1984:17). Такая теоретическая позиция близка и автору данной работы.

В современной лингвистике основным критерием определения рода ИС считается синтаксический критерий. Такая точка зрения, впервые выска занная античным ученым Марком Теренцием Варроном (см. Minissi 1961:29), разделяется, в частности, О. Есперсеном (Есперсен 1958:58, 266), Л. Ельмслевом (Ельмслев 1972:115), Е. Куриловичем (Kurylowicz 1935:244), Ж. Вандриэсом (Vendryes 1939:111), И. Фодором (Fodor 1959,2:212), Г. Корбеттом (Corbett 1988:1 — 3), а в российском языкознанииА.А.Зализняком (см. напр. Зализняк 1967:66), О. Г. Карпинской (Ревзиной) (см. напр. Карпинская 1964:61), С. Д. Кацнельсоном (Кацнельсон 1972:26), А. Б. Копелиовичем (Копелиович 1990:5 — 6) и многими другими исследователями. Языковеды Албании, однако, традиционно отводят основополагающую роль морфологическому критерию определения рода и, соответственно, описывают род как преимущественно морфологическую категорию. Данная теоретическая позиция не позволяет убедительно интерпретировать весь языковой материал, как на это уже указывал немецкий албанист В. Фидлер (см. Buchholz, Fiedler 1987:205, 207)5.

Основным показателем категории рода в албанистике традиционно считается морфологический показатель словоформы ИС, называемый «постпозитивным артиклем» или «определенным суффигированным артиклем» (Эйнтрей 1982:17). В. Фидлер охарактеризовал этот показатель как «Flexions.

5 Подробнее о его взглядах см. гл. 1, 8 formativ" - «флективный формант» (Buchholz, Fiedler 1987:232- подробнее об этом см. в гл. П).

Такой подход к интерпретации рода албанских ИС приводит к тому, что тип склонения, характерный для существительных того или иного грамматического рода, отождествляется с отнесенностью конкретного ИС к этому (мужскому или женскому) роду. Языковые факты, которые не укладываются в такое описание, либо игнорируются, либо трактуются в очевидном противоречии с их содержанием, либо описываются без какой бы то ни было оценки и теоретического осмысления. Именно такие языковые факты находятся в центре внимания автора этой работы.

Так, в частности, в албанском языке имеются одушевленные ИС, определение рода которых согласно морфологическому критерию дает грамматическое значение, противоречащее признаку пола в семантике этих существительных. Среди них следует особо выделить группу ИС III склонения (согласно морфологическому критерию албанских грамматик существительные III склонения относятся к женскому роду), обозначающих лиц мужского пола. Эти ИС согласуются с определениями, как правило, по мужскому роду. Многие албанские языковеды определяли эти ИС как «грамматически принадлежащие к женскому роду», что вызвало критику со стороны В. Фидлера. В настоящее время в албанских грамматиках отмечается факт согласования этих ИС по мужскому роду, на вопрос же о принадлежности самих этих ИС к тому или иному роду не дается вообще никакого ответа (см. напр. Gramatika 1995:89). В словарях албанского языка признана принадлежность большинства из них к м. р. Общие теоретические представления о категории рода в этой связи не подвергались пересмотру.

Явная неудовлетворительность" «традиционной для албановедения. именной классификации» отмечена в работах JI. В. Шараповой (Шарапова.

1979:16 — 17). В связи с этим JT. В. Шарапова поставила своей задачей дополнить традиционную родовую классификацию ИС системой согласовательных классов, не сосредотачиваясь на проблеме теоретической состоятельности традиционных представлений о грамматическом значении рода албанских ИС и основанной на этих представлениях классификации по родам6. С нашей точки зрения, речь должна идти не о дополнении, а о пересмотре традиционной классификации как устаревшей и содержащей неразрешимые логические противоречия. При этом в основу новой классификации должен быть положен именно синтаксический критерий определения рода. Как будет показано ниже, этот критерий имеет два существенных преимущества перед морфологическим критерием классификации:

1). Он не оставляет за пределами классификации многочисленные разряды ИС: а) «амбигенные» ИС — имена обоюдного рода (см. II.5) — б) ИС III склонения, обозначающие лиц мужского полав) ИС I склонения, обозначающие лиц женского пола, — а позволяет убедительно интерпретировать их грамматическое значение и найти им место в классификационной схеме, основанной на едином принципе классификации.

2). Применение этого критерия позволяет при распределении по родам одушевленных ИС избежать противоречия между грамматическим значением рода ИС и их семантическим признаком пола, ибо именно на синтаксическом уровне категория рода албанских одушевленных ИС наиболее последовательно отражает семантику их пола (как будет показано ниже).

При таком подходе оказывается, что предложенная JI. В. Шараповой система согласовательных классов может быть с тем же успехом описана в рамках родовой классификации. Проф. А. А. Зализняк ввел в широкий научный обиход термин «морфологический род», заимствованный из работы.

6 Подробнее о работе Л. В. Шараповой см. в гл. 1.13.

М. И. Откупщиковой и С. Я. Фитиалова7 («характеристика парадигмы, показывающая, для существительных какого рода характерен набор окончаний данной парадигмы» — Зализняк 1967:147).

A.A. Зализняк четко противопоставляет «морфологический род» категории рода как таковой. По его терминологии, например, в русском языке ИС «мужчина, воевода» — мужского рода, но женского «морфологического рода». То же самое можно сказать и об албанских ИС III склонения, обозначающих лиц мужского пола (например, daja «дядя со стороны матери», hoxha о ходжа, мусульманское духовное лицо"). А. А. Зализняк также отмечает, что «именно отсутствием понятия морфологического рода (а вследствие этого и частым смешением рода и морфологического рода) объясняются многие некорректные формулировки традиционных описаний» (Зализняк 1967:147). Это высказывание А. А. Зализняка позволяет абсолютно точно охарактеризовать коренной «изъян» в грамматической традиции, сложившейся в алба-нистике. В связи с этим в диссертации предлагается применить термин А. А. Зализняка «морфологический род» к описанию грамматической системы албанского языка9.

7 М. И. Откупщикова, С. Я. Фитиалов. Система морфологического синтеза для русского языка. — Научно — техническая информация, 1964, N 1. — С.141.

8 Аналогичные проблемы имеют место и в других балканских языках. Ср. болгарские ИС «баищ» — «отец», «слуга», «юноша», «войвода» — «воевода», «владика» — «епископ», «съдия» — «судья» и т. д. — см. Маслов 1956:64- румынские ИС типа pop/a, ~а «поп», tat/a,~a «отец», badit/a,~a «дяденька», vladí-c/á-,~а «владыка» и т. д. — см. Репина 1968:24. Все эти ИС принадлежат к мужскому роду, т. к. обозначают лиц мужского пола и согласуются с определениями по м.р. Однако их морфологические показатели характерны для ж.р. Сходная, хотя и несколько более сложная ситуация имеет место в сербохорватском языкеоднако и там, согласно литературной норме, ИС типа «слуга», когда они обозначают лиц мужского пола, в ед. ч. согласуются по м. р.: «moj sluga» (Fodor 1959:203). Сходная проблема отмечается и в древних индоевропейских языках (ср. лат. м. р. auriga «возница», nauta «моряк», scriba «писец" — церк. — слав, «владыка, воевода»). Об этом см. в частности Fodor 1959:36 -39. Различие, однако, заключается в том, что в албанском и румынском языках наконечное «-а» не является просто флексией (см. подробнее в гл. II. 1.).

9 Наряду с этим термином в гл. II по соображениям удобства описания будет применяться также традиционный термин «морфологический уровень выражения категории рода». Подробное обоснование такого решения см. гл.II.1.

Если последовательно проводить различие между понятиями «морфологического рода» (не облеченного категориальной семантикой формально-морфологического разряда, соответствующего типу склонения, характерному (но не обязательному) для ИС того или иного грамматического рода) и рода как такового, нет абсолютно никакой необходимости дополнительно вводить категорию «согласовательного класса», поскольку сам род и есть согласовательный класс. См. по этому поводу в ЛЭС 1990:417, где род рассматривается как «разновидность согласовательных классов». А. А. Зализняк пишет о понятии согласовательного класса: «В большинстве языков, имеющих роды, согласовательный класс равен совокупности существительных определенного рода» (Зализняк 1967:66).

Следует сделать оговорку, что противопоставление категорий «грамматического рода» и «морфологического рода» в албанском языке окажется актуальным только для части одушевленных личных ИС. У неодушевленных ИС отнесенность к тому или иному классу по признаку «морфологического рода» всегда совпадает с их грамматическим родом10, поскольку у них морфологический облик слова является единственным мотивирующим признаком грамматического рода.

Задачи и актуальность исследования.

Как было кратко показано выше (подробнее об этом см. в гл. I), сложившаяся в современной албанистике ситуация настоятельно требует нового описания грамматической категории рода албанских ИС, прежде всего оду.

10 В русском языке даже у неодушевленных ИС такое совпадение наблюдается не всегда. Исключение составляют ИС с уменьшительными либо с «увеличительными» суффиксами, типа «домишко», «голосище» и т. п. — см. Зализняк 1967:148.

12 шевленных, базирующегося на представлении о ее синтаксической природе. Именно такому описанию и будет посвящена данная работа.

В связи со всем вышеизложенным в диссертации ставятся следующие задачи:

1. Дать критический обзор проделанной другими исследователями работы по описанию грамматической категории рода ИС в албанском языке.

2. Впервые описать некоторые группы албанских одушевленных ИС, вопрос о грамматическом значении рода которых ранее решен не был.

3. Подробно исследовать функционирование грамматической категории рода ИС на синтаксическом уровне, выделив, впервые в албанистике, сильные и слабые позиции для определения рода ИС по их согласованию.

4. Предложить описание грамматической категории рода ИС и способов ее выражения в албанском языке с точки зрения преобладающих в современной лингвистике представлений о том, что эта категория реализуется преимущественно на синтаксическом уровне.

5. Определить те спорные явления в рамках категории рода ИС, решение проблемы которых позволило бы дать теоретически убедительное и свободное от логических противоречий описание этой категории в албанском языке, и предложить такое решение, основываясь как на внутриязыковом материале, так и на сопоставлениях с фактами других балканских языков.

Методы и структура исследования.

В ходе исследования применялись следующие методы: сравнительноисторический, типологический, синхронно — описательный, метод этимоло.

13 гического анализа и статистический. С целью прояснить соответствие норм академической грамматики албанского языка реальному узусу проводилось также анкетирование носителей языка — албанских студентов, обучающихся в Санкт-Петербурге (подробнее см. гл. III). Чтобы представить языковый материал по рассматриваемой проблеме с достаточной полнотой, была проведена сплошная выборка ИС III склонения, обозначающих лиц мужского пола, из Толкового словаря албанского языка («Fjalor i shqipes se sotme», Tirane, 1984). Кроме того, по мере необходимости привлекались материалы других словарей и грамматик, а также примеры, взятые из албанской художественной литературы, специальных научных трудов и текстов албанских переводов Библии. В случаях, где по теоретическим соображениям оказывалось необходимым привлечение диахронического материала, основным источником такого материала послужила первая известная науке книга на албанском языке — «Meshari» («Служебник») католического священника XVI в. Гьона11 Бузука (Dom Gjon Buzuk), изданная в 1555 году (см. Библиографию).

Задачи исследования и специфика собранного материала определили следующую структуру диссертации: «Введение», три главы, «Заключение» и библиография.

11 В албанистической литературе на русском языке не установилось единообразия при передаче албанской звонкой среднеязычной согласной фонемы, обозначаемой на письме диграфом «gj». Возможные варианты: «г» в названии г. Гирокастра (Gjirokastra), «дь» в псевдониме классика албанской литературы Мидьени (Migjeni), а также «гь». Албанское мужское имя «Gjon» И. И. Воронина передает на русский язык как «Дён» — «Дёна Бузука» (Воронина 1976:138), но более распространен вариант, предложенный проф. А. В. Десницкой -«» Служебник" Гьона Бузука" (Десницкая 1976:68,71,85). A.B. Десницкая постоянно транслитерирует алб. «gj» через русское «гь» — ср. «примеры из романа Ф. Гьаты.(Г. Gjata.)» — (Указ. соч., с. 56, прим. 80). Автор считает целесообразным последовать этой традиции, за исключением двух приведенных выше «устоявшихся» в русском языке собственных имен — псевдонима писателя Мидьени и названия города Гирокастра.

Первая глава посвящается истории вопроса о грамматическом роде в албанистике, охватывая все известные и доступные автору работы, где затрагивается эта проблема.

Во второй главе показано функционирование категории рода на различных уровнях системы, языка: морфологическом12 (раздел 1), лексико-семантическом и словообразовательном (раздел 2), синтаксическом (раздел 3). Разделы 4 и 5 посвящены рассмотрению проблематики соответственно среднего и обоюдного родов, которые целесообразно описывать отдельно.

Третья глава содержит подробное описание отдельных упомянутых выше групп ИС, по вышеуказанным причинам привлекающих к себе особенно пристальное внимание автора. В ней также рассматривается согласование этих ИС с их атрибутами.

В «Заключении» подводятся итоги исследования.

О литературной норме в албанском языке.

Для языка с устоявшейся литературной нормой нечасто бывает актуальна проблема принадлежности существительного, входящего в основной лексический фонд языка, к тому или иному грамматическому роду13, как это имеет место в албанском языке, например, для ИС РегёпсИа «Бог» (см. гл. III. 2.3.2.). Здесь необходимо сказать несколько слов о проблеме литературной нормы в этом языке. В настоящее время албанские ученые отказались от термина «литературный албанский язык» по отношению к единой наддиа-лектной норме современного албанского языка, утвержденной в 1972 г. в Тиране на Конгрессе албанских лингвистов по вопросам грамматики и орфо.

12 См. гл. 11.1, а также прим. 9 выше.

13 В русском языке такая ситуация имела место в XIX в. в отношении некоторых неодушевленных существительных. Ср. у Лескова — «ботинка» (им. пад., ж. р.). Сейчас такие варианты обычно рассматриваются как грамматические архаизмы.

15 графии, хотя она и продолжает использоваться в средствах массовой информации, в науке, образовании и т. п. (наряду с гегским вариантом албанского языка). Эта норма, за основу которой был принят тоскский вариант языка, была введена во многом искусственно, по политическим причинам. Хотя длительное использование этого варианта албанского языка как единственной общественно принятой нормы способствовало некоторому сглаживанию диалектных различий, XVI Международный семинар по вопросам языка, культуры и литературы (Тирана, 1995) принял решение отказаться от термина «литературный албанский язык», заменив его термином «нормативный албанский язык» («gjuha shqipe Standarte»). Таким образом было признано, что существовавший до сих пор14 наддиалектный вариант албанского языка не отвечает в полной мере требованиям, предъявляемым к национальному литературному языку.

В языке печати и художественной литературы Албании наблюдаются многочисленные колебания в орфографии отдельных слов, нарушения синтаксических норм построения предложения, широко употребляются диалектизмы, не зафиксированные в словаре современного албанского языка, изданном в 1980 г. Академией Наук Албании. Сам этот словарь подвергается в последнее время резкой критике (см. напр. Qesku 1996:19 — 33). Морфологические нормы, в частности употребление проклитического артикля в некоторых позициях (напр. в дистантной позиции относительно ядерного слова), образование плюральных основ и др., также допускают значительные колебания. В целом следует отметить, что языковая норма в албанском языке, не.

14 На XVI — XVII Международных семинарах по вопросам албанского языка, литературы и культуры (Тирана, 1995, 1996) активно ставился вопрос о пересмотре литературной нормы языка в связи с ее несоответствием узусу (Diskutime 1995:719 — 813). При рассмотрении ряда конкретных проблем автор данной работы стремился ориентироваться на реально сложившуюся в языке ситуацию. смотря на попытки установить ее «сверху» в годы диктатуры Э. Ходжи (1945 — 1985), все еще имеет неустоявшийся характер.

По отношению к категории рода неустойчивость литературной нормы в албанском языке проявляется, в частности, в широко распространенных колебаниях рода определений при их согласовании с некоторыми ИС (напр. РегёпсНа «Бог», го1-ёпа «господин»).

Неустойчивость литературной нормы в системе языка создает дополнительные трудности при решении поставленных в данной работе задач и в ряде случаев требует применения экспериментальных методов исследования, как об этом упоминается выше.

Наряду с понятием «нормативный албанский язык» (см. выше), в работе вводится также более широкое понятие «общенародный албанский язык», под которым подразумевается такая форма бытования албанского языка, которая включает в себя, помимо явлений, полностью отвечающих кодифицированной норме, также и те явления, которые лежат на грани этой нормы или даже выходят за ее рамки, но регулярно встречаются в разговорной речи образованных албанцев, в языке публицистики и художественной литературы. За пределами этого понятия15 остаются лишь сугубо диалектные явлениянеобходимость его введения обусловлена причинами, о которых говорилось в предшествующих абзацах.

15 В лингвистических работах встречается и другая трактовка понятия «общенародный язык» — «совокупность всех форм существования определенного языка» (см., в частности, Мечковская 1996:31).

Выводы к главе Ш.

1 .Подробное исследование описанных в этой главе групп ИС наглядно демонстрирует, что, как: неоднократно отмечалось выше, именно синтаксические показатели рода (согласование) ИС этих групп являются надежным критерием их родовой принадлежности, т.к. они соответствуют семантике пола этих ИС и обладают достаточной регулярностью действия, что для некоторых позиций в парадигме склонения атрибутивных словосочетаний с такими ИС было впервые показано в данной работе.

2.Традиционная для албанистики тенденция считать это явление лишь исключением из правил препятствует построению такого описания категории рода в албанском языке, которое было бы свободно от логических противоречии.

110 но.

Попыгка построить такое описание в данной работе основана на принципах, сформулированных А. А. Зализняком по отношению к русскому языку (см. «Введение», а также Зажзняк 1967:66,147).

Заключение

.

Проведенное исследование, целью которого является дать новое, свободное от внутренних логических противоречий и соответствующее современным лингвистическим представлениям описание категории рода одушевленных ЙС в албанском языке, позволяет сделать следующие выводы.

Отсутствие в языкознании единообразного освещения проблем, связанных с категорией рода, обусловленное ее сложностью и известной противоречивостью, не только по является препятствием д ля выработки самостоятельной и однозначной теоретической позиции, на которой строится предложенное исследование, но, на наш взгляд, даже способствует этому. В нашем понимании, категория рода ЙС — это синтаксическая категория, «логическое ядро» которой равнозначно понятию категории согласовательного класса. Результаты исследования убеждают, что и применительно к албанским ИС абсолютно верен следующий тезис О. Г. Карпинской (Ревзиной): «Как самостоятельная грамматическая категория. род может быть выделен только по синтаксическим признакам» (Карпинская 1964:61). Что же касается явления, традиционно определявшегося как «морфологический уровень функционирования / выражения категории рада ЙС», применение к описанию исследуемой категории в албанском языке критериев строгой логики вынуждает автора в данном случае прибегнуть к предложенному А. А. Зализняком (Зализняк 1967:146 — 148) вспомогательному понятию «морфологического рода» (типа склонения, характерного (но не обязательного) для ЙС того или иного рода), которое следует четко отделять от понятая категории грамматического рода как таковой. Только в этом случае описание рода албанских ИС оказывается свободно от внутренних логических противоречий (см. ниже).

С точки зрения семантики категории рода ИС в ее рамках выделяются две принципиально различные области:

1) область рода, мотивированного семантикой пола, которую в албанском языке составляют личные ИС и часть фаунонимов;

2) область рода, мотивированного формально — морфологическими признаками, в которую входят все остальные ИС.

Это явление в рамках принятой автором терминологии может быть описано так: в первом случае мотивирующим признаком рода ИС служит выделяемый в его семантической структуре семантический признак полаво втором случае мотивирующим признаком рода ИС как такового служит значение категории «морфологического рода». Из этого следует, что традиционные описания категории рода ИС как морфолого-синтаксической категории могут быть вполне корректны в применении к неодушевленным ИС (в рамках этой подсистемы они не содержат логических противоречий), но отнюдь не к одушевленным, поскольку среди последних имеются такие, у которых между двумя названными мотивирующими признаками нет соответствия. (Ср. русские ИС «мужчина, юноша», которые склоняются как ИС ж.р., напр. «девушка, стена, картина»). Именно поэтому внимание автора сосредоточено прежде всего на проблеме рода одушевленных ИС в албанском языке, где также наблюдается подобное явление, не получившее ранее в науке адекватного освещения (см. ниже).

Хотя в работе предпринято описание грамматического рода албанских ИС в целом, его актуальность и новизна, таким образом, относятся в первую очередь к области одушевленных существительных. В центре внимания автора — прежде всего те их группы, у когорых наблюдается вышеупомянутая дисгармония- (отсутствие соответствия) между значением «морфологического рода» и семантически мотивированным значением грамматического рода как такового, которое выражается на синтаксическом уровне. Поскольку это явление наблюдается также и в других балканских языках (болгарском, румынском и сербскохорватском), предложенное автором применительно к албанскому языку решение может послужить отправной точкой для исследования аналогичной проблематики в рамках балканского языкового союза в целом.

Чтобы достичь основной цели исследования, то ешь дать новое описание категории рода албанских ИС, базирующееся на представлении о ее синтаксической природе, с практической точки зрения оказалось необходимым решить две главные задачи: во-первых, критически переосмыслить материал по данной проблематике, собранный ранее другими исследователями, и описать его заново, используя новую систему терминовво-вторых, выявив и подробно охарактеризовав те явления в рамках категории рода албанских ИС, которые до сих пор же получили в научной литературе достаточного освещения, заполнить эти «лакуны» самостоятельно собранным и впервые описываемым языковым материалом, а затем использовать сделанные на этой основе выводы для подкрепления основного тезиса работы.

Решению первой из названных задач целиком посвящена первая глава, содержащая историко-реферати вный очерк по исследуемой проблеме. Что касается второй главы, она структурно и методологически ориентирована на одновременное решение обеих этих задач. Третья глава направлена на более подробное решение последней из них — заполнение «лакун» в описании грамматического рода албанских одушевленных ИС.

В первой главе, на наш взгляд, удалось с достаточной убедительностью показать, что основные недостатки албанской грамматической традиции по исследуемому вопросу, послужившей автору объектом критики, точно соответствуют той оценке, которую Л. Л. Зализняк в свое время дал «традиционным описаниям грамматической категории рода» — их «многие некорректные формулировки» объясняются «отсутствием понятия морфологического рода {а вследствие этого и частым смешением рода и морфологического рода)» {Зализняк 1967:147), и без введения названного понятия проблема в принципе неразрешима. В этой главе показано также, что до сих пор бытующее в албанском языкознании представление о роде ИС как о преимущественно морфологической категории в принципе ошибочно. Предпринятая в середине XX в. проф. К. Ципо попытка сделать логически последовательное описание рода албанских ИС, опираясь на морфологический критерий определения.

222 рода, привела этого ученого к решению абсурдному и с логической, и с лингвистической точки зрения, — он отнес к «грамматическому женскому роду» значительную группу ИС, которые не только обозначают лиц муж ского пола, но, что наиболее важно, регулярно согласуются по мужскому роду. Албанисты следующих поколений (за исключением немецких1) не смогли полностью освободиться от «бремени» этой спорной традиции, как это показывает в первую очередь подробный разбор трудов ведущего албанского языковеда акад. Ш. Демирая (см. гл. I. 8.), а также отечественного исследователя, уделившего проблеме наиболее пристальное внимание, -к.ф.н. Л. В. Шараповой (см. гл. 1.13). В работе показано, что эти два исследователя в своих теоретических обобщениях, по-видимому, оказались не в силах избежать «некорректных формулировок», о которых писал проф. А. А. Зализняк. Основная, а, возможно, и единственная причина такого явления, на взгляд автора, — именно та, на которую этот ученый указывал. Очевидно, что построить корректную и свободную от внутренних противоречий логическую модель рода албанских ИС можно только применив систему описания, предложенную А. А. Зализняком для русского языка, -что и стремился показать автор.

Как работа в целом, так и первая глава в особенности содержат аргументированную критику многих существенных положений, высказанных ранее известными учеными — албановедами (и в самой Албании, и за ее пределами) по ряду немаловажных (как общих, так и частных) проблем грамматики албанских ИС. Поскольку предпринятое в диссертации описание грамматического рода ИС все же не является первым таким описанием, немалая часть текста работы по необходимости посвящается полемике с исследователями, ранее занимавшимися этой проблематикой, в первую очередь с теми, чьи имена были названы выше.

Что касается немецкого албаниста В. Фидлера, в его работах тезис о синтаксической при роде категории рода албанских ИС не получил подробного обоснования (см. гл. I. 11).

В разделе 1 главы II, который посвящается проблемам морфологии албанских ИС, связанным с выражением категории рода, доказано, что ни один из морфологических показателей, традиционно признаваемых за показатели рода ИС (тип исхода основытип склонения в неопределенной (общей) форме- «постпозитивный суффигированный артикль») не может притязать на универсальность. Материал этого раздела изложен в рамках предлагаемой автором новой системы терминовна наш взгляд, эта новая система позволяет описывать его более корректно, по мере возможности избегая применения терминов, за которыми в албанистике традиционно закрепилось не одно значение, а сразу несколько (напр. «артикль»).

В этом разделе выделены и подвергнуты критике наиболее спорные положения сделанных ранее описаний соответствующего материалав частности, критически пересмотрено мнение многих ранее занимавшихся этой проблематикой исследователей, считавших, что флективный формант определенного склонения («определенный артикль» — суффигированный морфологический показатель, выражающий наряду с категорией определенности также падежно — числовые значения и значение «морфологического рода») будто бы является универсальным для албанских ИС. В доказательство того, что это отнюдь не так, в работе описана группа существительных, у которых вышеназванный показатель не выделяется (см. гл. I. 1.3.4.). (Применительно к нарицательным ИС такое описание сделано впервыечто касается тех ИСсобственных имен, для которых характерно это явление, в рамках этого подкласса существенно уточнено описание, предложенное ранее О. Бухгольц и В. Фидлером).

Наряду с другими фактами это важное обстоятельство позволяет сделать вывод, что универсального морфологического показателя рода у албанских ИС вообще не существует. Даже если оставлять без внимания те особые языковые факты, о которых идет речь в III главе и в разделе 5 главы И, этот вывод все равно сохранил бы свою силу.

В разделе 2 главы II предпринято описание способов выражения грамматической категории рода албанских ИС на лексико-семантическом и словообразовательном уровнях. Здесь впервые с достаточной полнотой описаны явление гетеронимии, образование родовых нар от супплетивных основ, суффиксы, передающие семантику пола. Автором сделан ряд наблюдений по частным проблемам, связанным с этими явлениями.

Раздел 3 главы II посвящен способам выражения рода албанских ИС на синтаксическом уровнездесь подробно описывается согласование албанских ИС с различными разрядами определений и рассматриваются возникающие в связи с этим проблемы.

В этом разделе, в частности^ также показано, что описанные имеют место лишь за пределами литературной нормы (утвержденной уже после написания этой статьи В. Фидлера — в 1972 г.) — при этом особенно важно, что такие колебания отмечаются только там, где они обусловлены неустойчивостью морфологических показателей рода самих слов — определений, а именно при согласовании с числительными 1геЛгз «три (м.р./ж.р.)» и с притяжательными местоимениями 1иа](а) «ваши», е ьа](а) «её», е 1: у (а) «его» во мн.ч. В этих случаях формы женского рода слов — определений в системе языка имеют неустоявшийся характер — иногда получают формальное противопоставление формам мужского рода, но чаще бывают омонимичны им, и эти варианты находятся: в отношениях свободного варьирования, как об этом уже писал Л. Ньюмарк (Ыештагк 1957:67). Таким образом, наличие подобных колебаний ни в коей мере не может поставить под сомнение надежность синтаксического критерия определения рода ИС в целом.

Практическая значимость этого критерия определения рода в албани-стике сейчас уже признается, но должных теоретических выводов из этого до сих пор не было сделано. Возможно^ ученых, настаивающих на преимущественно морфологическом характере этой категории (см. в особенности гл. I. 8.), побуждает к этому следующий парадоке^ хотя род существительного на.

225 дежнее всего определяется по его согласованию, однако, для: того чтобы правильно согласовывать, нужно уже заранее знать род существительного. О. Г. Ревзина (см. Ревзина 1976:10) указывает на два возможных объяснения этого явления: либо родовая принадлежность каждого существительного хранится в памяти носителя языка как отдельная единица информации, либо же информативной опорой грамматически правильного речепроизводства в данном случае служат морфологические показатели имени. О. Г. Ревзина склоняется ко второму решению, указывая на его большую убедительность с практической точки зрения (экономия ресурсов памяти носителей языка), а также на то, что в языках, для которых разработан алгоритм, позволяющий статистически установить надежность морфологических показателей рода, такие показатели оказались надежными более чем на 90% (Ревзина 1976:14).

Исследование относительной надежности показателей рода в албанском языке (хотя методы компьютерного статистического анализа в нем не применялись) также позволяет сделать вывод, что для нарицательных албанских ИС, зафиксированных в словарях албанского литературного языка, надежность определенна рода существжтельного по морфологическому показателю (постпозитивному определенному артиклю) значительно превышает 90%. (Гегские диалектизмы ж особенно имена собственные дают другую картину — у них надежность этого показателя существенно ниже).

Эти данные, с одной стороны, свидетельствуют о том, что, по-видимому, при: речепроизводстве в албанском языке (как ж предположила О. Г. Ревзина относительно других языков), для определения рода существительного говорящему служит опорой морфологический облик этого ИС. Такая картина наблюдается у нарицательных ИС (кроме некоторых особых групп — см. гл. П. 5. и гл. III.), но не у имен собственных — антропонимов, для которых решающую роль при определении их рода играет их предметная соотнесенность, то есть семантика пола денотата. В свете этого значительно меньшая надежность морфологических показателей рода у имен собственных, обозначающих лиц, представляется вполне логичной.

В предшествующемабзацепша речь о том, как определяется грамматический род существительного при реальном речепроизводс тве. Однако при построении теоретической модели выражения категории грамматического рода ЙС в албанском языке, основанной на критериях строгой логики, надежность морфологических показателей рода все же представляется абсолютно недостаточной. По-видимому, и при речепроизводстве опора на морфологические показатели существительного (особенно в неопределенной форме, но в некоторых особых случаях также и в определенной) носит всего лишь эвристический характер, то есть позволяет установить род ЙС лишь предположительно. Отсюда и происходят определенные колебания, имеющие место в родовой принадлежности некоторых ИС.

Напротив, исследование атрибутивного согласования существительного — ядерного слова с различными классами определяющих позволило установить практически абсолютную надежность синтаксического критерия определения рода имени существительного в рамках атрибутивного словосочетания (если исключить позиции нейтрализации — см. гл. ШЛ.2. и неустойчивые элементы системы, напр. числительное tre/tri — см. гл. П. З.9.1.). Новизна предложенного в работе теоретического решения применительно к данной проблеме заключается в том, что автором впервые в албанистике выделены сильные и слабые позиции для определения рода ИС по синтаксическому критерию, а те спорные случаи, которые не позволяли предшествующим исследователям сделать вывод об основополагающем характере этого критерия, описаны как позиции нейтрализации грамматического рода атрибута (определяющего слова), причем такое описание отнюдь не голословно (см. гл.П. 3.8. «Выводы» к fa. IIгл.Ш. 1.2.).

О «практической значимости» синтаксического критерия определения рода ЙС в албанистике чаще всего принято вспоминать в связи с проблемой описания так называемых «амбигенных» ИС, или PIC «обоюдного рода». В албанистике этими терминами принято обозначать существительные с двойственным согласованием, то есть такие ИС, которые в ед.ч. согласуются (а.

227 также морфологически оформляются) подобно существительным м.р.- во мн.ч. они согласуются подобно ИС ж.р., морфологические же показатели этих ИС во мн.ч. во многих случаях не позволяют однозначно определять их род. Поэтому в албанисшке и признано^чзго согласование является единственным надежным критерием родовой-отнесенности ИС этой группы (см. напр. {тгатаййш 1:995:88).

В данном исследовании вопрос о существительныхатой группы рта-вится (жзгзг. П. 5.) в связи с тем, что наличие в албанском языке отдельных одушевленных ИС с формально мотивированным двойственным согласованием при 01 феделенных. обстоятельствах могло бы поставить под сомнение концепцию автора, согласно которой род одушсвлсннмх ИС в албанском которого мотивировано семантикой полаДили, да крайней мере, не вступает в прямое противоречие с признаком пола в семантике конкретного ИС). Тщательно проанализировав: приведенные в грамматиках албанского языка и некоторые самостоятельно собранные примеры ИС этой группы, которые относятся (или могли бь1бингШнесены) к одаЕевяенным, автор пришел к однозначному выводу: среди этих ИС в современном албанском языке нет таких, в значении которых был бы выражен севЕшшческий признак пола, а новому вшсакой^проблемы здесыге возникает, и концепция автораполностью сохраняет свою силу.

Более того, наличие в яттбянсжлм я-гатке I |>упнт, т ИГрля котпрьтутгитяк-на принято определять по синтаксическому критерию, служит одним из доводов, подкрепляющих вышеназванную концепцию автора. Однако в еще большей степени, чем данный традиционный довод, эту концепцию подкрепляет существование в албанском языке таких групп ИС, у которых значение «морфологического рода» не гармонирует с определяемым по синтаксическому критерию грамматическим значением рода как такового, которое мотивируется семантическим признаком пола. Исследованию таких ИС посвящена гл. III. Основным источником материала для нее послужила сплошная.

228 выборка характеризующихся такими признаками существительных из Толковогословаря албанского языка (Fjalor 1984, см. «Библиографию»), содержащего около 34 тысяч словарных статей. Подробное описание названных групп ИС в албанистике предпринято впервые.

Среди этих групп наиболее значительной не численности входящих в нее ИС является описываемая в разд. 1.1. гл. III группа существительных III скл. (т.е. женского «морфологического рода»), обозначающих лиц мужского пола и регулярно согласуемых с определениями и предикативом по мужскому роду. В эту группу входят все обозначающие лиц мужского пола имена существительные с исходом основы на «-о» безударное, а также некоторые имена существительные с аналогичной семантикой, основа которых оканчивается на гласные «-е, -i, -а», на «-ё» безударное и на звукосочетание «-nil». Эти существительные относятся в основном к следующим лексико-семанти-ческим группам: а) термины родства и свойства, напр. daj/ёа «дядя со стороны матери" — kumbar/ёа «сваткумкрестный отецдружка на свадьбе" — tat/ёа «отец, батюшка» (простореч.) — б) титулы и названия светских и духовных лиц по их рангу или сану, напр. diik/ёа «герцог" — dugeja «дуче» {титул Муссолини) — hoxfr/ёа «ходжа (мусульманский священнослужитель)" — padreja «падре (католический священник)" — рар/ёа «1.ПОП (православный священник) — 2. пала римский" — pash/ёа «паша" — в) этнические термины, напр. geg/eа «гег {житель северной Албании)" — tosk/ёа «тоск {житель южной Албании)" — г) существительные, употребляемые обычно в функции обращений, напр. 1а1/ёа «1. уважительное обращение к отцу или старшему брату- 2. презрительное обращение мусульман: нз высших сословий к крестьянам из области Мюзэкё" — xhaja, xhaxhoja «дядюшка" — д) существительные, характеризующие лиц как носителей определенных социальных ролей или по их занятию, напр. gjysffleopfeg/eа «босяк»;

229 rrahader/ёа «побирушка" — mang/ёа «бездельник — бродяга" — ordinanc/eа «ординарец, денщик», urdherat/eа «домашний слуга" — hafij/eа «лазутчик" — baxhoja «пастух — сыровар" — pala^oja «шут" — zoteriа «господин, хозяин" — rajaja «1. райя (ист.) — 2. прислужник, холуй»;

— существительные, характеризующие лиц как носителей определенных качеств или внешних признаков, напр. ankoj/ёа «жалобщик" — gjatoj/eа «дылда" — jud/ёа «подлый предатель" — pakomendj/eа «глупец" — qol/eja «1.прислужник- 2. тупица», qos/eja «мужчина, у которого не растут волосы на лице и подбородке" — baloja «известный негодяй», bardhoja «беловолосый человек" — birboja «бродяга, забулдыга" — buzoja «человек с отвислыми губами», gerxhoja «1.слабоумный старик- 2. невоспитанный человек" — Ьопх-hobó-nxhoja «ничтожный и безнравственньщчеловею>-кж[оja «рыжеволосый и краснолицый человек», kiirrizoja «горбун" — laroja «предатель, мерзавец" — leshkoja, lo.

В составе описываемой группы насчитывается не менее 85 общеупотребительных в албанском языке ИС (не считая отмеченных в словарях и линработе описаны 41), а также не считая тех ИС, которые могут быть отнесены к этой группе лишь при их употреблении в переносном значении (регулярном) — из них в работе отмечены и описаны 118 (если не включать это число спорные случаи). К этой же группе относится очень значительное число имен собственных, а именно мужских личных имен ж фамилий.

В разделе2тойжеглавы олисьшается небольшая, но своему составу, но очень интересная с точки зрения выяснения природы рассматриваемого явленна группа имен существительных IILcioe, испытывающих колебания в.

230 роде. Она представлена ИС йту/ёа «ребенок" — регёпсИа «бог" — го]/ёа «1.стражник, часовой, сторож, вахтер- 2, стража, охрана" — 2оХёпа «господин, хозяин». Подробное изучение семантики ж логласования этих существитель-ныхпоказало, что такиетсолебания обусловлены семантически — наличием у рассматриваемой лексемы двух или более-значений, из которых не все относятся к лицам мужского пола. Речь идет-либв-о двойнвн^родовой-соотнесен-ности (йсйту/ёа), шбо о наличии у существительного наряду с личными значениями неличных (абстрактных или собирательных). При употреблении в личном значении денотативная связь таких ИС с лицами мужского пола обусловливает их регулярно выражаемое на синтаксическом уровне грамматическое значение мужского родапри употреблении же в других, неличных, значениях эти: существительные согласуются поженскомуроду, что логически обусловлено отсутствием в данном случае семшггЕгки пола и принадлежностью ИС к женскому «морфологическому роду». У не которых из существительных этой группы, а именно у ИСРегеп^-а,"1шши2о1ёпа «господин, хозяин», колебания обусловлены также этимологически— их происхождением от неодушевленных Ж со значением качества.

В разделе 3 той же главы описывается труппа ИС 1 скл. (т.е. мужского морфологического рода), обозначающих лиц женского пола. По мнению авторов албанских грамматик, эти ИС получают согласование то по женскому, к анкетированию носителей языка, а также применив к этой группе сформулированное выше положение о сильных н слабых позициях для установления рода ИС по синтаксическому критерию, автору удалось поставить под сомнение этот тезис албанских грамматистов и показать, что эти ИС также, как правило, получают согласование в соответствии с-семантикой их пола, т. е. по женскому роду. Веоставэтой группы ИС входят нарицательное существительное тахт «мама» и значительное число женских личных имен греческого происхождения с исходом основы на «-Ь> (напр. Еугтопп, КаИбрз), а также турецкого происхождения с исходом основы на согласный (напр. Ркпе! -1,.

Ganimeti, Lemani, Myneveri). Г1отяупоследних в албанском языке морфологически оформляются и согласуютсявообще все иноязычные женские личные имена с исходом основы на согласный, например Ruthi «Руфь». ранее никогда не выделявшейся всистеме^албанского языка группы имен существительных общегородатаковьг существительные, которые, имея формальные признаки женского «морфологическоготрода», могут относиться к лицам обоих. половв связи с этим для них характерно согласование по типу имен общего рода — в зависимости от пота денотата Эту группу образуют в основном существительные с качественные значением^ которые, вследствие широко распространенного в языках м"ра: семантического перехода, стали обозначать таюке лиц, которым свойетвенно то или иное качество, напр. ankoj/ёа"жалобщжк, плакса" (и «жатобщищ») — dhemboja «человек с не-ровнымиили некрасивымтгзубаАз и «. описанных в гл. III грушгморфологическего^критерия определения рода заставляет приписывать mt грамматическое значение, прямо противоречащее семантике пола их денотатовнапротив, применение к ним синтаксического критерия определенияграда:(если неориентироваться на слабые позиции) дает именно то грамматическое значение, которое обусловлено семантическим признаком пола. Именно это обстоятельство автор считает наиболее весомым^ основным аргументом в защиту своей концепции, соглаенокрто-рой род албанских ИС есть не что иное, как категория согласовательного класса.

Попытки албанских языковедов описывать вышеназванное явление как простое исключение из правил, по мнению автора, неприемлемы Kait по лингвистическим, так и в особенности по логическим соображениям. Необходимость в строго корректном с логической точки зрения описании грамматической категории рода, возникающая^ в частности, при комггькггерном моделировании языка, не позволяет обойтись ссылками на исключениякак в рус.

232 ском языке (см. выше цитату из работы А. А. Зализняка), так и в албанском подобное моделирование возможно лишь при опоре на синтаксический критерий определения родаПо чисто лингвистическим соображениям обойтись ссылками на «исключения» нельзя потому, что аышесш исанные явления в системе албанского языка распространены шире, чем было принято считать до сихнор, и представляют собой еедревшоюиотшодь не отживающую черту, — одно из закономерных свойств этой еистемы.

Данный вывод еще более подкрепляется исследованием исторически х изменений^ системе албанского языка, вопрос о которых^^вязи с исследуемой проблематикой также затронут в работе. Ранее касавшаяся этого вопроса в своей диссертации Л. В. Шарапова указывала на «прогрессирующую в языке направленность к усилению формализации классификации по признаку грамматического рода» (Шарапова 1977:36% т,&-, к морфологизации лтой капериод с XVI в. по-ньшешнее время, однако в связи с этим правомерно поставить два вопроса: во-нервых, распространяется лн эта тенденция на все лексико-семантичеекие группы албшгскжх ИС и на все: морфологические типы исхода их основьц во-вторых, не проявляетсялив^змкетакжеи действие соответствия ме-значением грамматического рода существительного и семантикой пола его денотата. Собранные автором материалы (см. гл. III) позволяют дать отрицательный ответ на первый вопрос и положительный — на. второй. Одушевленные существительные, характеризующиеся некоторыми типами исхода основы, и принадлежащие к некоторым лексико-семантическим группам (см. выше), устойчиво противятся влиянию тенденцйй, на которую указывала Л, В.Шарапова. К ним относятся, властности: а) большое количество личных имен (иноязычные заимствования и личные имена гипокористического происхождения);

6} относительна недавние (с XV — XVI вв.) иноязыдшые заимствования;

233 в) заимствования из гегского варианта албанского языка, в котором действие этой тенденции проявляется значительно слабели есть значительно больше ИС, у которых «морфологгоеский род» не соответствует полу денотатаг) ИС, в семантвке которых одушевленность представляет собой вто-ричнынсемантичеекий признак, а также имена, которым наряду с личными значениями свойственны неличныед) ИС, которые могут обозначать лицобонхшшэв.

Важно подчеркнуть, что знаяительназагаасть ИСгэтих пяти групп принадлежит к числу широко распространенных в албанском языке.

Что касается-второго вопроса, сопоставление согласования некоторых ИС в адбашжом языке XVI в. и в современном языке2 позволяет высказать аргументированное предположение3, что соответствие между определяемым по синтаксическому критершо значением: грамматическогарода ИС и семантикой пола его денотата, которое в XVI в., возможно, не было столь стабильным и однозначным* за этот период укрепилось и приобрело закономерный, безусловный характер. В связи с этим можно еделать вывод, что грамматический род в современном албанском языке в еще большей степени представляет собой синтаксическую категорию, чем это имеломесто в языке XVI в., -т.е. речь идет о явлении, которое всиетемеязыкапродолжает укрепляться.

2Г1римеры из языка XVI в. и детальное обсуждение проблемы см.: в гл. 11. 3.10. в связи с вопросом о родовом согласовании ИС fqinj/e-ai<coeeд, ближний"(совр. -5) иа господин, хозяин" (совр. го1ёп* -а) — в гл. П. 4. в связи с вопросом об ИС <УаШ «младенецсын» (совр. (1]а1/ё 4 «мальчикюношасын»), в гл. П. 5.6. — 5 7. © родовом согласовании ИС тХ -1 (мн.ч. уоШ. 4.) «бог" — ИС го1ёша «господин, точяш" — И («1 кяр<�мяп^я «-начальник, воевода» (совр. карйеп -? «капитан"}- РТС 5Йрн1 4 (мн.ч. зЬрм*га) «дух" — в гл. Ш. 2.1.1. вновь о родовом сотлашванитИС тпШпг-а:.

3 Превратись это аргументированное предположение в доказанную теорию не позволяет недостаточность имеющегося^ в распоряжении исследователей исторического языкового материала, которая является общейбедой албанистики.