Актуальность данного исследования определяется углубленным вниманием к семантике предложения в современном языкознании и связана с одной из общих тенденций в развитии отечественного синтаксиса, которая проявляется как в признании многоаспектно-сти синтаксических единиц, так и в многоаспектном подходе к их описанию, что прежде всего относится к основному объекту синтаксиса — предложению. «Для синтаксиса как одного из уровней системы языка идея многоаспектности синтаксических единиц наиболее важна» (Бабайцева, 1979, 8).
Потребность адекватной интерпретации структурно-семантического компонента со значением следствия в простом предложении обусловила многоаспектное исследование категории следствияее логико-философского содержания, семантических признаков и структурных особенностей. V.
Выделение в современной диалектике триадической группировки «причина — следствие — причинность» (Обухов, 1978) позволяет говорить и о лингвистической категории причинности, синтезирующей две полярные категории — причины и следствия. Не вызывает сомнения, что для синтаксиса должно представлять особый интерес комплексное изучение категории причинности как уникальной по своей природе среди других синтаксических категорий. Такое изучение предполагает как дифференцированный анализ двух ее сторон, так и наблюдение над функционированием данных категорий в сфере сложного и простого предложений. В отечественной лингвистике не определялись задачи такого комплексного исследования, но вместе с тем сам сложный, многогранный характер языкового объекта диктовал определенный подход к его рассмотрению.
Так, категория причины располагает весьма фундаментальным научным описанием (Суровцев, 1953; Орлова, 1967; Комаров, 1970; Штыкало, 1970; Ященко, 1982 и др.), достаточно внимания уделено представленности категории следствия на уровне сложного предложения (Суровцев, 1953; Андреев, 1956; Михеев, 1966), однако налицо фрагментарность в изучении следствия в простом предложении.
История изучения синтаксического значения следствия в сфере простого предложения может быть представлена как ряд наиболее показательных моментов. Во-первых, в современном синтаксисе ощущается настоятельная потребность анализа следственной семантики на уровне простого предложения в силу диалектического признания двусторонности причинно-следственных отношений. Во-вторых, установлен ряд грамматических средств, способных передавать следственное значение: деепричастия и деепричастные обороты (Виноградов, 1972), наречия, цредложно-падежные формы (Никитин, I96I6- Михеев, 1966), а также отмечена способность выражения причинно-следственных отношений блоками однородных определений (Головин, 1959) и однородных сказуемых (Михеев, 1966). В-третьих, сделана попытка определения структурно-семантического компонента предложения со значением следствия как обстоятельства (Никитин, 196X6- Михеев, 1966; Федоров, 1972). Наконец, обращено внимание на следственную семантику противочлена причины в причинной конструкции (Мигирин, 1978; Котвицкая, 1979; Ященко, 1982).
Необходимо подчеркнуть, что только одно специальное исследование посвящено в одной из своих частей значению следствия и средствам его выражения в простом предложении — кандидатская диссертация А. Ф. Михеева на тему:" Грамматические средства и формы выражения следственных отношений и отношений основания-вывода в современном русском литературном языке" (Михеев, 1966).
Заметим, что существующий в настоящее время анализ содержательного плана следственной функции не отличается достаточной строгостью, а описанный инвентарь средств выражения значения следствия, с одной стороны, не полон, а с другой, — включает в себя чужеродные конституенты. Проблема структурно-семантического статуса категории следствия в сфере простого предложения оказывается еще далекой от своего решения, что в свою очередь явно тормозит переход к системно-двуаспектному исследованию категории причинности в русском языке.
Предметом исследования является синтаксическая категория следствия в своем формально-содержательном единстве, представленная на уровне простого предложения современного русского языка.
Цель исследования заключается в описании структурно-семантического компонента следствия в системе членов предложения.
Основными задачами работы считаем следующие:
1) анализ глубинного логического компонента информативной следственной семантики;
2) собственно лингвистическую интерпретацию категории следствия;
3) рассмотрение способов актуализированного и неактуализи-рованного представления следственного значения в структуре простого предложения;
4) описание грамматических средств выражения семантики следствия в простом предложении;
5) определение места структурно-семантического компонента со значением следствия в системе членов предложения.
Материалом для исследования послужили языковые факты современного русского литературного языка советской эпохи, извлеченные из художественных произведений М. Горького, К. Паустовского, В. Тендрякова, А. Ткаченко, Ю. Казакова, Ю. Нагибина, В. Личутина и некоторых другихотдельные примеры привлекались из периодики. Материал был собран методом сплошной выборки и составляет 3000 единиц.
Основные тшнптш и методы исследования. Плодотворная идея многоаспектного изучения предложения и его составляющих предполагает, однако, что «основой при любом аспекте, избранном в качестве доминанты, должно быть структурносемантическое описание предложения» (Ба-байцева, 1984, 81). Структурно-семантический принцип описания категории следствия, то есть анализ содержательной стороны с опорой на средства выражения, при котором «структурные показатели делают явными, доступными для наблюдений и описаний семантические особенности» (Бабайцева, 1984, 82), является ведущим в нашей работе. Основной метод исследования — синхронное описание, которое включает в себя определенные приемы: логические, исследующие «связи содержания языковых единиц и категорий с единицами и категориями мышления» (Кодухов, 1974, 227), приемы меж-уровневой интерпретации, классификации и систематики, оппозиционный и трансформационный приемы (Кодухов, 1974). Также используются компонентный и контекстный анализы, обращение к фактам истории языка.
Структура диссертации определяется основными задачами исследования: во-первых, логико-философской и структурно-семантической интерпретацией категории следствия, во-вторых, анализом структурно-семантического компонента со значением следствия в структуре простого предложения. Работа содержит введение, две.
ВЫВОДЫ.
Синтаксическое значение следствия в простом предложении располагает специальными грамматическими средствами выражения, которые представляют т.н. актуализированный вариант следствия. Систему средств выражения следственной семантики составляют: а) деепричастие (деепричастный оборот), б) предложио-падежные формы «на + В.п.» и «к + Д.п.», в) цредложно-падежная форма «до + Р.п.», г) наречия типа добела.
Следственная семантика в конструкциях «глагол + деепричастие» возникает за счет лексико-семантического значения определяемого и определяющего элементов на фоне их обязательного временного соотношения: следования или одновременности.
Семантическая структура предложно-падежных форм «на + В.п.» и «к + Д.п.» как выразителей значения следствия за счет специализированного лексико-семантического наполнения обогащается оценочной функцией.
Наиболее частотным средством выражения значения следствия в простом предложении является средство со сложной семантической организацией — предложно-падежная форма «до + Р.п.» Избранная языком для передачи следственной семантики по аналогии с.
— 157 полярной причинной формой «от + Р.п.», предложно-падежная форма «до + Р.п.» является синкретичным образованием, совмещающим в себе значения следствия и интенсивности.
Синкретичная квантитативно-следственная семантика модели «до + Р.п.» не есть механическое соединение двух значений, но представляет собой интеграцию качественно нового содержания: форма «до + Р.п.» репрезентирует особый тип онтологической причинно-следственной связи: порождаемость события-следствия зависит от интенсивностной характеристики события-причины.
Названная синкретичная семантика может быть цредставлена как динамическая структура в отношении составляющих ее компонентов. Конфигурация данных компонентов — равновесие или доминирование одного из них — детерминирована лексико-семантическими классами слов, заполняющих модель и ее противочлен, а также контекстуально.
В условиях определенного лексического заполнения модели «до + Р.п.» в ее семантической структуре возникает наслаивающийся оценочный компонент, который обеспечивает положительную или отрицательную оценку цротивочлена-цричины на основании интенсивности ее проявления. Оценочная функция квантитативно-следственной модели свидетельствует о семантическом богатстве синкретичных образований в языке.
К данной предложно-падежной форме примыкают этимологически, семантически и синтагматически близкие синкретичные наречия типа добела.
Место каждой следственной структуры в общей системе средств выражения семантики следствия определяется ее собственной способностью передавать один из главных дифференциальных признаков категории следствия — событийность. Деепричастие, будучи полу.
— 158 предикативной единицей, занимает основное место в указанной системе. Предложно-падежные формы, заполненные именами с про-позитивной семантикой, также эксплицитно выражают событийность. Конкретные имена, заполняющие модель «до + Р.п.», создают имплицитные структуры, которые нуждаются в домысливании событийности. Употребление предложно-падежных форм в предложении создает явление скрытой предикации. В наречиях типа добела превалирует квантитативный элемент за счет «угасшей» в их лексико-грамматическом значении семантики событийности, что и определяет их периферийное положение в системе средств выражения следствия.
Воспользовавшись критериями определения членов предложения В. В. Бабайцевой и проанализировав структурно-семантические свойства компонента простого предложения со значением следствия, мы нашли возможным установить членопредложенческий статус данного компонента как обстоятельство следствия.
Содержательная функция обстоятельства следствия заключается в обозначении реального события, которое порождено другим реальным событием, абсолютно следует за ним и относительно одновременно сосуществует с ним. Семантика следствия может носить как «чистый» характер, так и совмещаться со значением интенсивности, в результате чего интегрируется новое содержание: квантитативное следствие. Следственное значение совместимо с семантической категорией экспрессивности, что функционально обогащает обстоятельство следствия.
План выражения обстоятельства следствия составляют названные выше средства выражения следственной семантики.
Обстоятельство следствия характеризует обязательная семантическая и структурная (подчинительная) связь с противочленом причинной семантики.
Обстоятельство следствия и придаточное следствия являются синтаксическими синонимами на уровне простого и сложного предложении, отвечают на один и тот же описательный вопрос: «с каким следствием?» .
Существование строго иерархической системы «онтологическое следствие — логико-филосошское понятие следствия — лингвистическая категория следствия — обстоятельство следствия» подтверждает справедливость следующего положения: «Члены предложения и синтаксические отношения между ними представляют собой отражение в системе языка предметов, явлений действительности и реальных отношений между ними. Однако это отражение осуществляется не прямо, а через посредство категорий мышления» (Лекант, 1974, 9).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В настоящей работе была предпринята попытка разноаспектно-го исследования лингвистической категории следствия в рамках простого предложения.
В подходе к данному языковому явлению отмечаются две взаимоисключающие друг друга тенденции: признается или не признается специализированное выражение следственной семантики в простом предложении, т. е. выделяется или не выделяется обстоятельство следствия. Подчеркнем, что если первая точка зрения, заявленная некоторыми лингвистами, располагает определенной системой доказательств, то вторая — не доказывается, но имплицитно декларируется в большинстве работ, посвященных синтаксису членов предложения.
Цель и задачи нашей работы предполагали уточнение понятий, систематизацию и анализ фактов как развитие первой тенденции. Однако пафос ее оказался направленным также на преодоление скептического отношения к категории следствия в простом предложении, на стремление «сломить стену» молчаливо-бездоказательного неприятия обстоятельства следствия. Именно этим пафосом работы определены те или иные ее акценты, а также «уровень внимания» к различным языковым явлениям: то, что традиционно принимается и не вызывает сомнений, скорее констатировалось, чем анализировалось, однако то, что игнорируется или отвергается, подлежало более глубокому и разностороннему анализу.
Изложим основные результаты нашего исследования, выполненного в духе структурно-семантического направления.
Лингвистическую категорию следствия необходимо рассматривать как одну из противоположных, полярных сторон синтезирующей.
— 161 категории причинности, другой полярной стороной которой является категория причины.
Следственная семантика занимает определенное место в семантической структуре простого предлогкения, что подтверждает положение В. И. Ленина о том, что в предложении в зародыше заключены все диалектические структуры.
Информативная следственная семантика трактуется как иерархия компонентов: логического, грамматического и речевого. В качестве логического компонента рассматривается логическое понятие следствия, грамматический компонент соотносится с обстоятельством следствия, о речевом компоненте говорится в применении к лексико-семантическим классам слов, формирующих причин-ностную конструкцию.
Логико-философская интерпретация категории следствия, осуществленная методом сопоставления логических категорий причинности, причины и следствия, послужила целям характеристики глубинной базы языковой следственной семантики — логического следствия.
Обращение к фактам истории языка показало генетическую общность путей формирования лингвистического значения следствия в сложном и простом предложениях: оформление следственной семантики на базе семантики меры и степени.
Семантический анализ категории следствия проводился в рамках синтаксического бинома «следствие — причина» и заключался в следующем: а) установлении набора синтаксических дифференциальных признаков следствия (событийность, реальность, порож-денность, абсолютное последование и относительное сосуществование с причиной) — б) определении конверсивной природы конструкций с компонентами причины и следствияв) интерпретации грам.
— 162 матических значений причины и следствия как двух разных типов семантических форм мышления.
Теоретической предпосылкой для описания системы средств выражения следственного значения в простом предложении явилось утверждение, что онтологические причинно-следственные отношения отражаются в языке в своей диалектической двусторонности, но обязательно актуализируется одна из сторон — причина или следствие. Актуализация происходит за счет специализированных грамматических средств выражения того или иного значения. Установлено, что следствие в простом предложении может быть представлено актуализированно, неактуализированно (значение противочле-на причинной конструкции), вообще вне актуализации причинно-следственных отношений (однородные ряды сказуемых и определений, «чистая» семантическая связь и др.).
Подчеркнем, что для введения в простое предложение следственного элемента в первом должна существовать презумпция причинности.
Проанализировав систему специализированных грамматических средств выражения семантики следствия в простом предложении с точки зрения их структурно-семантических свойств и применив к данным следственным структурам критерии оцределения членов предложения В. В. Бабайцевой, мы сделали вывод о том, что специализированные компоненты со значением следствия в простом предложении являются обстоятельствами следствия.
Обстоятельство следствия обозначает реальное событие, которое порождено другим реальным событием и абсолютно следует за ним и относительно одновременно сосуществует с ним. Семантическая связь обстоятельства следствия с элементом причинного значения в структуре предложения оформляется в подчинительную.
— 163 связь — примыкание — между опорным словом причинно-следственной конструкции и ее зависимым компонентом: противочленом причины и следственной моделью. Именно наличие причинного противочлена, с которым связана подчинительной связью единица с семантикой следствия, служит «индикатором» при установлении обстоятельственной функции последней, разграничивая актуализированный и неактуали-зированный варианты синтаксического следствия.
Система средств выражения обстоятельства следствия типична для русского обстоятельства вообще: деецричастие, наречие, лредложно-падежные формы. Однако сложная семантическая структура отдельных выразителей следствия, различная частотность этих средств в речи, их неодинаковые генетические корни делают эту систему крайне неоднородной, подчеркивают как бы «разношерстный» характер ее элементов, что в свою очередь вызывает известный скептицизм как по отношению к отдельным из них, так и ко всей системе в целом.
Наименее «дискуссионным» конституентом в плане выражения следственной функции является деепричастие. Как полупредикативная единица, оно наиболее ярко эксплицирует один из главных дифференциальных признаков категории следствия — событийность. Следственное значение в деепричастии наслаивается на его временные значения — следования или одновременности, что позволяет деецричастию-следствию эксплицитно передавать также дифференциальный признак, связанный с временной перспективой. Семантика следствия в деепричастии возникает на речевом уровне, т. е. зависит от лексического содержания его самого и основного глагола (или его определителей), грамматически оформляется постпозицией деепричастия. Деепричастие в следственной функции отражает тесную связь категории следствия с категорией времени, свидетельствует о вычленении причинно-следственных отношении из отношении временной последовательности.
Названные особенности деепричастия в роли обстоятельства следствия делают его наиболее ярким выразителем данной семантики, определяя ему основное место в системе средств ее передачи. Частотность употребления следственных конструкций с деепричастиями в речи имеет относительно невысокий уровень, что объясняется возможностью таких конструкций отражать причинно-следственную связь только односубъектного характера.
Весьма скромное место в сфере обстоятельства следствия занимают предложно-падежные формы «на + В.п.» и «к + Д.п.». Их лексическая ограниченность обусловливает как низкую частотность речевого использования, так и определенную специфичность в репрезентации семантики следствия. Заполненные номинативно-оценочными лексемами, они, обозначая следствие, выражают его позитивную или негативную оценку и, следовательно, указывают на соответствующую оценку причины. Оценочная функция данных моделей облигаторна, что определяет их коммуникативную предназначенность: оценивать некоторое событие на основании порожденного им состояния. Представляется, что предложно-падежные формы «на + В.п.» и «к + Д.п.» являются структурами т.н. «оценочного» следствия. Пренебречь ими при анализе выражения следствия значило бы исказить один из фрагментов картины языкового отражения логической категории причинности в целом.
Нетипичность обстоятельства следствия в кругу русских обстоятельств заключается в том, что наиболее частотным средством его выражения является средство синкретичное — квантитативно-следственная предложно-падежная форма «до + Р.п.». Синкретизм данной языковой единицы свидетельствует об особенностях.
— 165 формирования следственной семантики, которая генетически тесно связана со значением интенсивности. В этом аспекте форма «до + Р.п.» оказывается близкой придаточному следствия, которое возникло на базе придаточного меры и степени. Как известно, в сложном предложении следственное значение отдифференцировалось от значения интенсивности. В простом предложении этого не цроизош-ло: язык сохранил способ диффузной передачи названных значений с помощью формы «до + Р.п.» .
Синкретизм двух значений в семантической структуре формы «до + Р.п.» не создает каких-либо затруднений при употреблении ее говорящими, напротив, он позволяет передать наиболее распространенный вид онтологической причинно-следственной связиее квантитативный вариант. Тот факт, что носители языка четко осознают квантитативно-следственную семантику формы «до + Р.п.» и вполне адекватно используют ее, может подтверждаться характером левого и правого контекстов. Зона синкретизма, образованная формой «до + Р.п.», представлена как цромежуточной — центральной — областью равновесия сочетающихся компонентов, так и периферийными областями доминирования одного из компонентов. Конфигурация семантических компонентов детерминирована лексико-се-мантическими классами слов, выступающих в составе модели и ее противочлена, которые определены для каждой из областей зоны синкретизма, а также контекстуально.
Определенное лексическое наполнение модели «до + Р.п.» обусловливает наслоение в ее семантической структуре оценочного компонента. Таким образом, наряду с предложно-падежными формами «на + В.п.» и «к + Д.п.» данная модель также может включаться в широкий крут средств выражения категории оценки в русском языке.
— 166.
Несмотря на то, что для языка «привычнее» отражать категорию причинности с помощью причинного конверсива — конструкции с формой «от + Р.п.», наблюдается очень высокая частотность употребления следственного конверсива — конструкции с формой «до + Р.п.». Это объясняется тем, что форма «от + Р.п.» не может передать интенсивный характер причины (ср. смеяться до слез — плакать от смеха теряется квантитативный оттенок причинно-следственных отношений), в котором очень часто бывает заключена «порождающая» сила.
Традиция видеть в форме «до + Р.п.» лишь интенсификатор не только" дискриминируем данную модель, лишая ее подлинного места в системе членов предложения, но и обедняет языковую причинно-стнуто семантику в целом, игнорируя квантитативный вариант лингвистической причинно-следственной связи.
В отношении синкретичного обстоятельства следствия — формы «до + Р.п.» — в высшей степени справедливым оказывается следующее положение: «Синкретизм членов предложения свидетельствует, с одной стороны, о гибкости системы членов предложения, об их способности выразить все разнообразие явлений действительности и отношений между ними, а с другой стороны, показывает, что только типичными членами предложения нельзя выразить все оттенки значений, так как не всегда однозначны сами языковые явления, с помощью которых выражаются сложнейшие связи и отношения между явлениями действительности» (Бабайцева, 1979, 106).
На периферии плана выражения семантики следствия находятся синкретичные наречия типа добела, в которых доминантным оказывается значение интенсивности. В пределах сферы выражения следственной функции эти наречия остаются благодаря своей словооб.
— 167 разовательной и семантической близости к форме «до + Р.п.» .
Таким образом, обстоятельство следствия в современном русском языке представляет собой сложное, неоднородное явление как в плане содержания, так и в плане выражения. Структурно-семантическая сложность данного члена предложения отражает сложность самой логической категории следствия.
Выделение обстоятельства следствия способствует заполнению лакуны в соотношении обстоятельств и семантических видов прида-т очных пр едложений.
Представляется, что проведенный разноаспектный анализ категории следствия в простом предложении в целом и обстоятельства следствия в частности дает определенные основания для перехода к комплексному лингвистическому исследованию категории причинности в русском языке в ее диалектическом единстве и с учетом всех уровней ее функционирования.
