Лингвокультурная специфика сферы юриспруденции и особенности ее реализации в языке произведений Т. Драйзера

Актуальность темы

Изучая язык художественного произведения, менталитет писателя, лингвист получает возможность исследовать уникальный художественный мир, который признаётся в современной филологии важнейшей категорией и характеризуется как «система всех образов и мотивов, присутствующих в данном тексте» (Гаспаров 1997, с. 416).

Произведения Т. Драйзера дают представление о картине мира, сложившейся в его художественном сознании, и, соответственно, в художественном сознании американцев. В «Трилогии желаний» Драйзер «выступает как создатель романа, невиданного по своей жизненной полноте, по своему размаху и силе, с которой воплощена в нем американская действительность конца века» (Анисимов 1966, с.285).

Помимо «Трилогии желаний», роман «Американская трагедия» -общепризнанная вершина творчества Драйзера, новый шаг в развитии реалистической литературы.

Однако, если биография, литературная и общественная деятельность Драйзера многократно и подробно описаны в трудах его американских и отечественных биографов, в воспоминаниях современников (см., например, Засурский 1977), то исследований, посвященных изучению его языка, крайне мало.

Между тем, уникальность языка трилогии обусловлена реальным жизненным материалом, на котором она основана. Америка времен Драйзера находилась на переломе эпох и общественного сознания. «Это было время ломки старого и установления нового общества. По мнению представителей ряда гуманитарных наук, многие события, описываемые в трилогии, напоминают то, что происходит сейчас в России» (Хутыз 1998 (б), с. 10) — «в метаязыковом плане передаётся основное сходство между сегодняшними событиями нашей страны и Америки, описанной Драйзером: 1) нестабильность финансово-денежной системы, 2) коррупция в органах государственной власти, 3) ангажированность средств массовой информации, 4) борьба за независимость отдельных субъектов государства» (Там же, с.20).

Помимо этого, юриспруденция как особая социальная сфера со своими традициями, специфическим языком и правилами вызывает неизменный интерес не только у юристов, но и у представителей других гуманитарных наук, у широкой общественности. Это важно и в собственно лингвистическом, и в социокультурном плане, и в аспекте межкультурной коммуникации, воспитательного процесса (см., например, Семикова 1998; Голев, Матвеева 2002; Губаева 1990; Губаева 2002; Пантелеев 2002).

Все сказанное определяет актуальность предпринятого исследования.

Научная новизна определяется тем, что в работе выявляются лингвокультурные параметры картины мира Т. Драйзера и определяются закономерности её выражения с помощью языковых средств. Доказывается возможность системного подхода и концептуализации компонентов, составляющих сферу юриспруденции как фрагмента языковой картины мира. Раскрывается возможность объективации и персонификации ментально-языковых единиц, образующих юрислингвистические концепты, которые составляют этноспецифические нормы, коммуникативные стратегии и аксиологически значимые стереотипы общения.

Цель работы: выявить лингвокультурологическую специфику сферы юриспруденции, представленную в произведениях Т.Драйзера.

Задачи исследования:

— изучить лингвокультурные параметры языковой картины мира и ее отражение в художественных текстах;

— рассмотреть особенности концептуализации сферы юриспруденции как фрагмента языковой картины мира;

— исследовать различные лингвокультурные компоненты сферы юриспруденции в языке произведений Т.Драйзера.

Объект исследования: язык оригинала и перевода на русский трех романов Т.Драйзера.

Предмет исследования: слова, словосочетания (в том числе устойчивые, фразеологические), паремии, контексты, которые характеризуют сферу «юриспруденция» как составную часть английского языка, американской картины мира и языковой картины мира, отраженной в романах Т.Драйзера.

Источники иллюстративного материала: английский текст романов классика американской литературы к. 19 — н.20 вв. Теодора Драйзера и переводы на русский язык «An American Tragedy» («Американская трагедия»), «The Financier» («Финансист»), «The Stoic» («Стоик»). (Язык романа «Титан» из трилогии нами не рассматривался, поскольку в этом произведении почти не отражена сфера «юриспруденция»). Картотека на обоих языках насчитывает свыше 1 ООО примеров.

Положения, выносимые на защиту: 1. Концептуализация сферы «юриспруденция» и объективизация концептов, её составляющих, позволяет рассматривать сферу юриспруденции как социально значимую не только для специалистов, связанных с ней по роду деятельности, но и шире — для цивилизованного общества в целом. Глагольные актанты предикатов «суд», «закон», категоризация сферы юриспруденции как одушевленного/ неодушевленного предмета свидетельствуют о том, что она в сознании носителей языка обладает некоей внутренней силой, двигательным интенционалом. Неодушевленные агенсы «суд» и «закон» становятся собирательными понятиями, а затем персонифицируются, наделяются свойствами отдельного самостоятельного организма или предмета — для того, чтобы персонифицировать их, осознать их важность. Имеет место олицетворение/опредмечивание юридических понятий по предикатам человека или же предмета.

2. Персонификация ряда сущностей юридической сферы возможна потому, что человек на основе своих наблюдений за окружающей действительностью и опыта начинает концептуализировать суд и закон как нечто весьма существенное и всесильное, могущее оказывать решающее воздействие. Получается, что закон, суд, правосудие, обвинение, защита могут двигаться, говорить, совершать различные действия, производить мыслительные операции (полагать, считать), могут работать или не срабатывать, могут брать жертвы, пожирать их, иметь руки, глаза, чутье (нюх), дух, могут быть добрыми и злыми, слабыми и сильными, иметь могущество и величие, могут требовать, применять разные уловки и хитрости, их можно уважать или проявлять к ним неуважение, оскорблять, извиняться перед ними. Все это прототипические свойства, которые определяют живое существо. Кроме того, этим же сущностям могут приписываться и свойства какого-то предмета. Как правило, опредмечивание их происходит только в том случае, если говорящий выражает отрицательную оценку. Таким образом, сфера «юриспруденция» является фрагментом языковой картины мира, она концептуализирована как социально значимая для русскоязычных и англоязычных социумов. Входящие в нее концепты «суд», «закон», «юрисдикция» и их составляющие являются универсальными для цивилизованных (и полуцивилизовнных) стран и народов, а их наполнение — своеобразным для каждого народа, этноспецифическим.

3. Для репрезентации концепта «юриспруденция» в произведениях Т. Драйзера задействованы все возможные средства во всем разнообразии содержания. Это прямые, косвенные и образные номинациисинонимические средства языка, в том числе эвфемизмыединицы разных частей речи, словообразовательно связанные с основными лексическими средствами вербализации концептаустойчивые расчлененные номинациифразеологические единицысинтаксические структурыпаремииафоризмысубъективные дефиницииюридическая терминология и художественное описание. Совокупность языковых средств, находящихся с указанным концептом в отношениях репрезентации, образует в произведениях Т. Драйзера специфическую «сферу юриспруденции», во многом отражающую языковую картину мира автора.

4. В языке произведений Т. Драйзера не только эксплицитно, но и имплицитно выражается негативное отношение к законотворчеству и представителям юриспруденции, что проявляется при описании внешнего вида последних, мотивов их поступков, даже самых лучших и справедливых, в используемых автором лексических и стилистических средствах, метафорах, сравнениях, символах, приемах олицетворения и опредмечивания.

5. Американская картина мира, нашедшая у Драйзера отражение в сфере «юриспруденция», отличается в аксиологическом и умозрительном планах для народа (извне), с одной стороны, и для служителей Закона — с другой (изнутри). Один из стереотипов народного сознания заключается в том, что народ ждет от представителей закона честности, справедливости, неподкупности (именно это и считается «правильным» поведением для них), однако сами юристы о себе иного мнения, их стереотип свидетельствует о нечестности, изворотливости, хитростях как основных чертах представителей законодательной власти. В этом человеческие качества представителей закона Америки и Европы конца XIX века существенно отличаются от положения в России того же времени. Таким образом, представление сферы «юриспруденция» содержит и внутрикультурные, и межкультурные различия.

Методологическую основу исследования составляют труды по когнитивной лингвистике Е. С. Кубряковой, З. Д. Поповой, И. А. Стернинапо концептологии Ю. С. Степанова, В. И. Карасика, В. В. Красных, В. А. Рыбниковой, P.M. Фрумкинойпо исследованию языковой личности Ю. Н. Карауловаязыковой картине мира Б. А. Серебренникова, В. Н. Телия, Н. Д. Арутюновой, Т. В. Булыгиной, Д. Н. Шмелева, Е. И. Дибровойпо лингвокультурологии В. А. Масловой, С. Г. Воркачева, E.H. Рядчиковой, Г. Г. Слышкина, В. И. Тхорика, Н. Ю. Фанянпо языковым аспектам юриспруденции A.B. Осташевского, Е. В. Шевченкопо языку произведений Т. Драйзера И. П. Хутызпо межкультурному общению С.Г. Тер-Минасовой.

Методы, используемые в работе: методы компонентного, концептуального и контекстуального анализа, метод систематизации и классифицирования материала, его структурно-семантическое описание, метод межъязыкового сопоставления, анализ художественного текста.

Научно-практическая значимость исследования заключается в углубленном изучении языка произведений Теодора Драйзера, в возможности использовать представленный материал и выводы в практике вузовского преподавания, в частности при чтении курсов и спецкурсов по анализу художественного текста, по когнитивистике, концептологии, лингвокультурологии, социолингвистике.

Апробация работы. Основные разработки, положения и выводы исследования апробировались в Кубанском государственном университете на кафедре теоретической и прикладной лингвистики, на кафедре иностранных языков для гуманитарных специальностей при проведении ежегодных региональных научно-практических конференцийна конференции краевого отделения педагогического общества «Пути повышения качества подготовки специалиста в условиях перестройки высшей школы» (Краснодар, 1989) — на V региональной конференции.

• СКНЦ ВШ «Теория и практика взаимосвязанного обучения видам РД» (Нальчик, 1989) — на конференции «Актуальные проблемы теории и практики преподавания русского и иностранных языков» (Краснодар, 1991) — на VIII региональной научно-практической конференция «Модель обучения иностранному языку на старших курсах» (Нальчик, 1991) — на Международном теоретико-методологическом семинаре-совещании «Проблемы динамической лингвистики: теоретические и прикладные вопросы» (Краснодар — Абрау-Дюрсо, 1994) — на Международном теоретико-методологическом семинаре-совещании «Динамическая лингвистика — 95». Филология. Методика преподавания (КраснодарАбрау-Дюрсо, 1995) — на ежегодной докторантско-аспирантской научно-практической конференции, проводимой в КубГУ (апрель 2004, апрель.

• 2005 гг.).

ВЫВОДЫ.

Социально значимые ситуации судебного разбирательства, выяснения обстоятельств, участников, орудий и мотивов преступления, определения наказания или оправдания можно отнести к стереотипным ситуациям. Вместе с тем для каждого народа, помимо универсальных, существуют и национально-специфические составляющие юридического законодательства, судебного разбирательства — это и принципы наказания, судебной процедуры, и словесные формулы.

Личность автора трудно бывает отграничить от героев, т.к. часто обширные части повествования даются от имени персонажа в форме несобственнопрямой речи. Писатель стремится не просто отразить события, показать характер, но и пытается разобраться в первоистоках, в особенностях мировоззрения и причинах того или иного поступка персонажей, поднимаясь до социальных обобщений. Главным для писателя было не столько физическое, материальное благоустройство Америки, сколько тревога за духовное вырождение нации. Борьба писателя проявляется в том, что он рисует те силы Америки, которые способствуют такому духовному растлению народа со стороны захвативших власть магнатов и делающих извлечение прибыли и достижение успеха, богатство высшей целью человеческой деятельности. Главные роли в ней играют обожествление денег, конкурентная рыночная система и самостоятельно пробившийся человек. Эти характеристики западной культуры и общественного сознания нашли отражение в такой специальной языковой сфере, как юриспруденция, описание которой даётся в ряде романов Т.Драйзера.

Писатель, будучи уверенным в продажности суда, в полном подчинении юристов диктату магнатов не дал ни одного полностью положительного образа служителя Законаон не упускает случая выставить служителей Закона в неприглядном свете. Даже если юрист не проявляет явно плохих качеств, и поначалу автор даёт ему хорошую характеристику, то затем, как правило, сразу же идет нечто нелицеприятное.

Среди приемов, к которым нередко прибегает писатель, облечение мыслей в форму иронии. По духу и способу выражения она близка тонкой иронии Чарльза Диккенса, характерному для него приему, когда в одном высказывании с помощью внешних логических связок соединяются противоречащие друг другу вещи.

Описывая представителей закона, Т. Драйзер подробно и часто заостряет внимание на их внешнем виде, типичных манерах, одежде, производимом ими впечатлении на окружающих, прибегает к оценочным сравнениям, метафорам, метонимиям. Всё это необходимо писателю, чтобы определенным образом воздействовать на читателя, дабы у него сформировалось нужное автору впечатление.

На страницах романов Драйзера представление о юристах складывается из следующих составляющих: манера держаться с достоинством, производимое впечатление, имидж юриста — сознательные средства воздействия, элемент коммуникативной стратегии, способ продемонстрировать окружающим свою значимость. Но красивая, добротная одежда далеко не всегда рассматривается юристами, описанными Драйзером, как составная часть солидного, внушительного имиджа, особенно нестоличными работниками правоохранительных органов. В этих случаях если и встречается оценка, то требуется она не для значимого вплетения в канву повествования, а лишь для создания яркого зрительного образа.

Часто встречаются сравнения юристов с животными или предметами. Этот приём в наибольшей степени эксплицитно и имплицитно отражает отношение автора к описываемым персонажам. Практически все эти сравнения, метафоры, метонимии или изначально выражают отрицательную оценку, или содержат таковую коннотацию, проявляющуюся контекстуально. Сравнения служителей закона с миром фауны в основном подчёркивают такие качества, как а) излишняя, достойная осуждения напористость, напряженность, жестокость и цепкая хватка существа, охотящегося за добычейб) равнодушие и вялость, аморфность, ничтожность. Всё это формирует у читателя неприязненное отношение к таким персонажам.

Подобным же образом Драйзер рисует и внутренние, личностные качества юристов, их представления и привычки, ментальные ориентиры и пристрастия.

Писатель практически при всех описаниях юристов различного ранга и возраста подчёркивает присущие им черты, которые может быть и необходимы на профессиональном поприще, но не соотносятся с понятиями высокой христианской (и общечеловеческой) морали и нравственности, добродетели, человеколюбия. Это хитрость, изворотливость, блат, эгоистичность, жажда наживы, жадность, карьеризм, отсутствие сострадания. Особенно выделяются черствость, бестактность там, где нужно проявлять противоположные чувства.

Из положительных черт служителей закона (или, по крайней мере, нейтральных, открыто не вредящих окружающим) Драйзер называет настойчивость, ум, проницательность, тщательность проделываемой работы, высокую работоспособность, усердие, энергичность, стремление к достижению поставленной цели, необходимость детального всестороннего обдумывания, осторожность.

Драйзер, будучи реалистом, отражает и положительные черты, добрые чувства, присутствующие абсолютно в каждом человеке, включая и американских законников. Однако и человеческое сострадание проявляется у них не бескорыстно, а лишь тогда, когда их собственные интересы удовлетворены в полной мере. Проявляются добрые порывы у охранников порядка спорадически, фрагментарно и довольно быстро исчезают под влиянием корыстолюбия, ряда собственных проблем и жизненных предпочтений.

Для речевого поведения юристов (не только прошлого века и не только в Америке) в огромной степени характерно использование приёмов воздействия на окружающих, манипулирование их мнением, поведением, влияние на принятие решений. Представители правозащитного мира Америки, описанные Т. Драйзером, в речевой коммуникации прибегают к следующим приемам манипулятивного воздействия: запугивание, нарочитое создание высокого мнения о себе в глазах окружающих, подтасовка фактов, ложь, суггестивность, гипнотическое внушение, психологическое воздействие, жесткое речевое поведение, запутывание.

Автор обращает внимание на особенности речи юристов как сильной языковой личности. Из наиболее ярких и специфичных можно выделить следующие: наличие ораторских способностейупотребление эвфемизмов и паремийлексические и синтаксические повторы как риторические фигуры, призванные усилить впечатление и давление на слушателейособое интонирование и звучность голоса. Специфика принятых речевых клише английского правосудия — судья говорит от имени народа, что придаёт речи дополнительный пафос, а выносимому приговору основательность, весомость, незыблемость, свидетельство о непреложной истине.

На страницах произведений Т. Драйзера юристы демонстрируют такие профессиональные навыки: а) обязанность защищать интересы своей страны, народаб) вежливостьв) умение играть своими эмоциями, осознанно манипулировать выражением лицаг) придание большого значения паралингвистическим средствам коммуникации с целью оказания запланированного воздействия на окружающихд) соблюдение секретностие) необходимость демонстрировать воспитательный моментж) честолюбие, стремление выделиться, быть на виду у всехз) корыстность, зависимость от политики.

Интересы той или иной политической партии, коррумпированность суда настолько сильны, что перевешивают лучшие человеческие чувства, заставляют от них отказываться. В Америке это было собственным выбором человека, ищущего наибольшую материальную выгоду.

По Драйзеру, правосудие может победить лишь в том случае, если имеет место личная заинтересованность в этом представителей закона. Алчность и зависть, кажущееся умение уходить от ответственности толкают служителей закона на самые тяжкие преступления.

На ход и итог судебного разбирательства влияют не только отдельные представители закона, но и межличностные, «внутриклановые» конфликты юристовличные амбиции зачастую перевешивают необходимость вести себя достойно и заслоняют собой проблемы следствия, переживания и надежды подследственных, адвокатскую этику, интересы дела вообще.

В глазах окружающих ценными качествами юристов являются проницательность, хитрость, изворотливость, умение лавировать в лабиринтах закона и соблюдать собственную выгоду, наличие деловых связей, ораторское мастерство, деловой напор, уверенность в себе, умение привлечь слушателей и склонить их к своей точке зрения, способность принять соответствующий случаю вид. Для широкой публики, не сведущей в тонкостях всей законодательной «кухни», главное — справедливость вынесенного приговора.

Народ ждет от представителей закона честности, справедливости, неподкупности — и это тоже один из стереотипов народного сознания, «наивной картины мира», однако сами юристы о себе иного мнения, их стереотип свидетельствует о нечестности, изворотливости, хитростях представителей законодательной власти.

В этом человеческие качества представителей закона Америки конца XIX века существенно отличаются от положения в России того же времени.

В романах Т. Драйзера концепты юридической сферы, охватывающие неодушевленные предметы (закон, право, суд и т. п.), зачастую по способу воздействия синонимизируются, идентифицируются с одушевленными активными деятелями. Подобное неразличение наблюдается и в русском языке, поскольку юрист действует от имени закона и является его выразителем, «озвучивает закон».

Самая главная характеристика суда — признание его власти, силы. Поэтому авторитет суда создается, в первую очередь, требованием уважения. Оно вошло в ритуал судебной процедуры: Любое нарушение правил приличного поведения может негативно повлиять на ход заседанияоно моментально замечается законниками и жестко пресекается. Еще одно необходимое свойство суда, должное быть в глазах общества, — его прочность, незыблемость. Однако эти качества — внешняя сторона. На самом деле в судах по большей части царит скука, существует множество непонятных обывателю процедурных формальностей, судебные проволочкитребование больших денег для судопроизводства распространяется как на имущих, так и на малоимущих, на правых и виновных. В американском суде трудно добиться справедливости.

Напрашивается вывод о том, что уловки и недобросовестная защита — привычное и широко распространенное явление для юриспруденции, т.к. о добросовестной защите нужно беспокоиться отдельно. Очевидно, что юридические хитрости, казуистика, плутовство были стереотипами для американского сознания конца 19 — начала 20 века.

Драйзер — объективный художник слова, он показал, что и владельцы крупных капиталов страдают от произвола суда и власти политики не меньше, чем другие слои населения Так же объективно, без намёка на иронию писатель показывает безупречную нравственность и высокую мораль честных людей, в том числе и чрезвычайно богатых. Но не таковы служители Фемиды. Даже перечисляя достоинства, сходные с только что перечисленными, Драйзер все равно видит в них какую-нибудь «червоточину».

Таким образом, великий американский писатель полагал, что американское законотворчество и его исполнение не есть истина в последней инстанции, и судьи — не самые честные и бескорыстные люди. Юриспруденция Нового и Старого Света не самодостаточна, над ней властвуют и всячески ею управляют деньги, а над ними находится еще большая власть — политика. Возможно, что добиться справедливости может лишь представитель того же клана юристов, любому другому человеку это сделать трудно, а подчас и вовсе невозможно. Причем Драйзер подводит читателя к выводу о том, что власть суда выше всемогущей власти денег.

Почти все контексты произведений Т. Драйзера с описанием служителей Фемиды, отношений между ними и другими людьми оценочны, содержат или явную негативную окраску, или имплицитную оценку их автором, что выражается в употреблении стилистически сниженных слов и ироничных замечаний для характеристики их внешности, жестов, слов, поступков. Фальшь и продажность, алчность и двуличие, судебный произвол — вот, по Драйзеру, истинный «двигатель прогресса» Америки конца 19 века. Юрисдикция Америки конца 19 века — это бесчеловечность, самоуправство, нарушение установленных правил. Сила и власть суда беспредельны, бороться с ними бесполезно.

Юридические хитрости, уловки, казуистика, плутовство стали стереотипами для американского сознания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Реальная картина мира отражается через культурную (понятийную) картину мира, их взаимодействие образует языковую картину мира как знание, зафиксированное в содержании языковых форм и конвенциональных способах их выражения. Будучи языковой личностью, человек обладает концептуальной и языковой картинами мира. Языковая картина мира создает знаковый образ действительности, ее интерпретацию. Наиболее четко она выражается в стереотипах языкового и культурного сознания, в словах-концептах, в лексике и фразеологии, в пословицах, поговорках, крылатых словах и выражениях.

Важнейшие стороны концепта — аксиологический план, план сознания, самоосознания и метаописательности, предметная соотнесенность и коммуникативно значимая информацияуказания на место, занимаемое в лексической системе языка (его парадигматические, синтагматические и словообразовательные связи), а также вся прагматическая информация языкового знака, связанная с его экспрессивной и иллокутивной функциями, когнитивная память слова.

Концепты, которые формируют сферу юриспруденции, относятся, в основном, к мировоззренческим, хотя обширную часть юриспруденции занимает бытовая лексика, они не чужды выражения эмоций и могут являться концептами текста (специального юридического, научного, публицистического и художественного).

Тексты художественных произведений дают представление не только непосредственно о самих художественных творениях, описанных в них событиях и персонажах, но и об авторе, эпохе, в которую они создавались. Для понимания одного текста необходимы интеллектуальные усилия, энциклопедические знания, знание многих других текстов той же самой или другой культуры.

С точки зрения функционирования в произведениях Теодора Драйзера сфера «юриспруденция» и концепты, её составляющие, являются текстовыми.

Не исключается объединение концептов в некое более широкое образование. Такое объединение концептов, имеющих отношение к юриспруденции, считаем возможным именовать «сферой юриспруденции». В нее составной частью входят такие концепты, как «закон», «суд», «право», «юрисдикция», имеющие, в свою очередь, разнообразные и многочисленные ответвления — «приговор», «судебная тяжба», «защита», «срок», «адвокатура» и т. д.

Юридическая сфера в понимании народа стереотипизируется и несет культурную информацию, становится частью национального менталитета, поскольку осмысляется в процессе поступающей информации, что и приводит к образованию концептов, концептуальных структур и всей концептуальной системы в мозгу (психике) человека.

Выраженная социальная знаковость сферы «юриспруденция» обусловлена её определенными функциями в человеческом обществе, поэтому в соответствующих концептах сфокусированы важнейшие общественные установки и ценности. Концептуализация предполагает выход в идейную область.

Есть достаточно оснований рассматривать сферу юриспруденции как социально значимую не только для специалистов, связанных с ней по роду деятельности, но и шире — для цивилизованного общества в целом.

Концептуализация понятия происходит и через метафору. Существует много примеров метафор и метонимий, связанных с судом, с правосудием — они носят, как правило, характер олицетворения или опредмечивания, в них отчетливо видна оценка, эмоциональная окраска (большей частью отрицательная, негативная). Здесь также отражаются стереотипы видения юриспруденции языковым сознанием. Глагольные актанты предикатов «суд», «закон», категоризация сферы юриспруденции как одушевленного/неодушевленного предмета свидетельствуют о том, что она в сознании носителей языка обладает некоей внутренней силой, двигательным интенционалом. Неодушевленные агенсы «суд» и «закон» становятся собирательными понятиями, а затем персонифицируются, наделяются свойствами отдельного самостоятельного организма или предмета — для того, чтобы персонифицировать их, осознать их важность.

Персонификацию ряда сущностей юридической сферы делает возможным то, что человек на основе своих наблюдений за окружающей действительностью и опыта начинает концептуализировать суд и закон как нечто весьма существенное и всесильное, могущее оказывать решающее воздействие. По данным русского языка закон, суд, правосудие, обвинение, защита могут двигаться, говорить, совершать различные действия, производить мыслительные операции (полагать, считать), могут работать или не срабатывать, могут брать жертвы, пожирать их, иметь руки, глаза, чутье (нюх), дух, могут быть добрыми и злыми, слабыми и сильными, иметь могущество и величие, могут требовать, применять разные уловки и хитрости, их можно уважать или проявлять к ним неуважение, оскорблять, извиняться перед ними. Все это прототипические свойства, которые определяют живое существо. Кроме того, этим же сущностям могут приписываться и свойства какого-то предмета. Как правило, опредмечивание их происходит только в том случае, если говорящий выражает отрицательную оценку.

Таким образом, сфера «юриспруденция» является фрагментом языковой картины мира, она концептуализирована как социально значимая для русскоязычных и англоязычных социумов. Входящие в нее концепты «суд», «закон», «юрисдикция» и их составляющие являются универсальными для цивилизованных (и полуцивилизовнных) стран и народов, а их наполнение — своеобразным для каждого народа, этноспецифическим.

Семантическое пространство сферы «юриспруденция» и в русском, и в английском языках очень многослойно, а ее содержание неоднозначно.

На уровне бытового сознания рядовых русских людей данная сфера ассоциируется с негативными эмоциями, с большими деньгами, требующимися для судебного процесса, высокими заработками юристов (не всегда справедливыми), различными тяготами, проволочками. Имеет место такое противоречие: с одной стороны, существует надежда на защиту, на высшую справедливость, «истину в последней инстанции», с другой — трепет, страх не только перед законом, но и перед его представителями, а также нежелание сталкиваться с этой сферой. В этом ведущую роль играют ассоциации, стереотипы. Кроме того, даже лучшие образцы самого высокого законодательного уровня не свободны от разночтений, а поэтому на деле не могут быть гарантом справедливости, каким они призваны быть. Эта особенность также подрывает доверие к юрисдикции у широких слоёв населения.

Принцип построения и ментальное восприятие системы юриспруденции как инструмента власти в России по ряду параметров и в XXI веке сильно походит на аналогичную сферу Западной Европы и Америки конца XIX века, хотя отличается в языковом отношении.

Социально значимые ситуации судебного разбирательства, выяснения обстоятельств, участников, орудий и мотивов преступления, определения наказания или оправдания можно отнести к стереотипным ситуациям. Вместе с тем для каждого народа, помимо универсальных, существуют и национально-специфические составляющие юридического законодательства, судебного разбирательства — это и принципы наказания, судебной процедуры, и словесные формулы.

Личность автора трудно бывает отграничить от героев, т.к. часто обширные части повествования даются от имени персонажа в форме несобственнопрямой речи. Писатель стремится не просто отразить события, показать характер, но и пытается разобраться в первоистоках, в особенностях мировоззрения и причинах того или иного поступка персонажей, поднимаясь до социальных обобщений. Главным для Теодора Драйзера было не столько физическое, материальное благоустройство Америки, сколько тревога за духовное вырождение нации. Борьба писателя проявляется в том, что он рисует те силы Америки, которые способствуют такому духовному растлению народа со стороны захвативших власть магнатов и делающих извлечение прибыли и достижение успеха, богатство высшей целью человеческой деятельности. Главные роли в ней играют обожествление денег, конкурентная рыночная система и самостоятельно пробившийся человек. Эти характеристики западной культуры и общественного сознания нашли отражение в такой специальной языковой сфере, как юриспруденция.

Писатель, будучи уверенным в продажности суда, в полном подчинении юристов диктату магнатов, не дал ни одного полностью положительного образа служителя Законаон не упускает случая выставить их в неприглядном свете. Даже если юрист не проявляет явно плохих качеств и поначалу автор даёт ему хорошую характеристику, то затем, как правило, сразу же идет нечто нелицеприятное.

Среди приемов, к которым нередко прибегает писатель, облечение мыслей в форму иронии.

Описывая представителей закона, Т. Драйзер подробно и часто заостряет внимание на их внешнем виде, типичных манерах, одежде, производимом ими впечатлении на окружающих, прибегает к оценочным сравнениям, метафорам, метонимиям. Всё это необходимо, чтобы определенным образом воздействовать на читателя, дабы у него сформировалось нужное автору впечатление.

На страницах романов Драйзера представление о юристах складывается из следующих составляющих: это манера держаться с достоинством, производимое впечатление, имидж юриста — сознательные средства воздействия, элемент коммуникативной стратегии, способ продемонстрировать окружающим свою значимость.

Часто встречающиеся сравнения юристов с животными или предметами в наибольшей степени эксплицитно и имплицитно отражают отношение автора к описываемым персонажам. Практически все эти сравнения, метафоры, метонимии или изначально выражают отрицательную оценку, или содержат таковую коннотацию, проявляющуюся контекстуально. Сравнения служителей закона с миром фауны в основном подчёркивают такие качества, как излишняя, достойная осуждения напористость, напряженность, жестокость и цепкая хватка существа, охотящегося за добычейравнодушие и вялость, аморфность, ничтожность. Всё это формирует у читателя неприязненное отношение к таким персонажам.

Подобным же образом Драйзер рисует и внутренние, личностные качества юристов, их представления и привычки, ментальные ориентиры и пристрастия.

Писатель практически при всех описаниях юристов различного ранга и возраста подчёркивает присущие им черты, которые может быть и необходимы на профессиональном поприще, но не соотносятся с понятиями высокой христианской (и общечеловеческой) морали и нравственности, добродетели, человеколюбия. Это хитрость, изворотливость, блат, эгоистичность, жажда наживы, жадность, карьеризм, отсутствие сострадания. Особенно выделяются черствость, бестактность там, где нужно проявлять противоположные чувства.

Из положительных черт служителей закона (или, по крайней мере, нейтральных, открыто не вредящих окружающим) Драйзер называет настойчивость, ум, проницательность, тщательность проделываемой работы, высокую работоспособность, усердие, энергичность, стремление к достижению поставленной цели, необходимость детального всестороннего обдумывания, осторожность.

Драйзер, будучи реалистом, отражает и положительные черты, добрые чувства, присутствующие абсолютно в каждом человеке, включая и американских законников. Однако и человеческое сострадание проявляется у них не бескорыстно, а лишь тогда, когда их собственные интересы удовлетворены в полной мере. Проявляются добрые порывы у охранников порядка спорадически, фрагментарно и довольно быстро исчезают под влиянием корыстолюбия, ряда собственных проблем и жизненных предпочтений.

Для речевого поведения юристов (не только прошлого века и не только в Америке) в огромной степени характерно использование приёмов воздействия на окружающих, манипулирование их мнением, поведением, влияние на принятие решений. Представители правозащитного мира Америки, описанные Т. Драйзером, в речевой коммуникации прибегают к следующим приемам манипулятивного воздействия: запугивание, нарочитое создание высокого мнения о себе в глазах окружающих, подтасовка фактов, ложь, суггестивность, гипнотическое внушение, психологическое воздействие, жесткое речевое поведение, запутывание.

Автор обращает внимание на особенности речи юристов как сильной языковой личности. Из наиболее ярких и специфичных можно выделить следующие: наличие ораторских способностейупотребление эвфемизмов и паремийлексические и синтаксические повторы как риторические фигуры, призванные усилить впечатление и давление на слушателейособое интонирование и звучность голоса. Специфика принятых речевых клише английского правосудия — судья говорит от имени народа, что придаёт речи дополнительный пафос, а выносимому приговору основательность, весомость, незыблемость, свидетельство о непреложной истине.

На страницах произведений Т. Драйзера юристы демонстрируют такие профессиональные навыки: обязанность защищать интересы своей страны, народа и демонстрировать воспитательный моментвежливостьумение играть своими эмоциями, осознанно манипулировать выражением лицапридание большого значения паралингвистическим средствам коммуникации с целью оказания запланированного воздействия на окружающихсоблюдение секретностичестолюбие, стремление выделиться, быть на виду у всехкорыстность, зависимость от политики.

Интересы той или иной политической партии, коррумпированность суда настолько сильны, что перевешивают лучшие человеческие чувства, заставляют от них отказываться. В Америке это было собственным выбором человека, ищущего наибольшую материальную выгоду.

По Драйзеру, правосудие может победить лишь в том случае, если имеет место личная заинтересованность в этом представителей закона. Алчность и зависть, кажущееся умение уходить от ответственности толкают служителей закона на самые тяжкие преступления.

На ход и итог судебного разбирательства влияют не только отдельные представители закона, но и межличностные, «внутриклановые» конфликты юристовличные амбиции зачастую перевешивают необходимость вести себя достойно и заслоняют собой проблемы следствия, переживания и надежды подследственных, адвокатскую этику.

В глазах окружающих ценными качествами американских юристов являются проницательность, хитрость, изворотливость, умение лавировать в лабиринтах закона и соблюдать собственную выгоду, наличие деловых связей, ораторское мастерство, деловой напор, уверенность в себе, умение привлечь слушателей и склонить их к своей точке зрения, способность принять соответствующий случаю вид. Для широкой публики, не сведущей в тонкостях всей законодательной «кухни», главное — справедливость вынесенного приговора.

Народ ждет от представителей закона честности, справедливости, неподкупности — и это тоже один из стереотипов народного сознания, «наивной картины мира», однако сами юристы о себе иного мнения, их стереотип свидетельствует о нечестности, изворотливости, хитростях представителей законодательной власти. В этом человеческие качества представителей закона Америки конца XIX века существенно отличаются от положения в России того же времени.

В романах Т. Драйзера концепты юридической сферы, охватывающие неодушевленные предметы (закон, право, суд и т. п.), зачастую по способу воздействия синонимизируются, идентифицируются с одушевленными активными деятелями. Подобное неразличение наблюдается и в русском языке, поскольку юрист действует от имени закона и является его выразителем, «озвучивает закон».

Самая главная характеристика суда — признание его власти, силы. Поэтому авторитет суда создается, в первую очередь, требованием уважения. Оно вошло в ритуал судебной процедуры. Любое нарушение правил приличного поведения может негативно повлиять на ход заседанияоно моментально замечается законниками и жестко пресекается. Еще одно необходимое свойство суда, должное быть в глазах общества, — его прочность, незыблемость. Однако эти качества — внешняя сторона. На самом деле в судах по большей части царит скука, существует множество непонятных обывателю процедурных формальностей, судебные проволочкитребование больших денег для судопроизводства распространяется как на имущих, так и на малоимущих, на правых и виновных. В американском суде трудно добиться справедливостиуловки и недобросовестная защита — привычное и широко распространенное явление для юриспруденции, т.к. о добросовестной защите нужно беспокоиться отдельно. Очевидно, что юридические хитрости, казуистика, плутовство были стереотипами для американского сознания конца 19 — начала 20 века.

Драйзер — объективный художник слова, он показал, что и владельцы крупных капиталов страдают от произвола суда и власти политики не меньше, чем другие слои населения. Так же объективно, без намёка на иронию писатель показывает безупречную нравственность и высокую мораль честных людей, в том числе и чрезвычайно богатых. Но не таковы служители Фемиды.

Таким образом, великий американский писатель полагал, что американское законотворчество и его исполнение не есть истина в последней инстанции, и судьи — не самые честные и бескорыстные люди. Юриспруденция Нового и Старого Света не самодостаточна, над ней властвуют и всячески ею управляют деньги, а над ними находится еще большая власть — политика. Возможно, что добиться справедливости может лишь представитель того же клана юристов, любому другому человеку это сделать трудно, а то и вовсе невозможно. Драйзер подводит читателя к выводу о том, что власть суда выше всемогущей власти денег.

Почти все контексты произведений Т. Драйзера с описанием служителей Фемиды, отношений между ними и другими людьми оценочны, содержат или явную, или имплицитную негативную окраску, что выражается в употреблении стилистически сниженных слов и ироничных замечаний для характеристики их внешности, жестов, слов, поступков. Фальшь и продажность, алчность и двуличие, судебный произвол — вот, по Драйзеру, истинный «двигатель прогресса» Америки конца 19 века. Юрисдикция Америки конца 19 века — это бесчеловечность, самоуправство, нарушение установленных правил. Сила и власть суда беспредельны, бороться с ними бесполезно. • Юридические хитрости, уловки, казуистика, плутовство стали стереотипами для американского сознания.