Психологическое направление в философии языка

), и в рамках этой тезы человек постмодерна предстает перманентно изменяющимся инвариантом воссоздания самого себя в бесконечной последовательности языковых игр и контекстов, сменяющих один другой спонтанно, не планируемо, и непредсказуемо выбирая из огромного множества возможностей какой-то произвольный, случайный вариант. Внутри такой метамодели развития нет места прежним утопиям, прежним одномерным идеологиям и, как следствие, — нет места тоталитаризму, которого 20 век «хлебнул» выше головы. Из такой метамодели принципиально элиминированы понятия «центра» и соответствующей ему «иерархии», ибо всюду, где возникает иерархия идей или смыслов, развитие заканчивается тоталитаризмом, неизбежно подминающим под себя все остальное, в том числе, — свободу думать «не как все», свободу говорить «не как все», свободу желать что-либо «не как все». В своей книге «La logique du sens» («Логика смысла» — фр., 1969) Жак Делёз изрек: «Le Monde du sens a le statut problematique» — «Мир смысла имеет проблематический статус» — фр. — [3]), что означало, прежде всего, тот самый «закат метанаррации», «предлагавшей» смыслы такого рода во множестве, что привело к быстрой и массовой утрате веры в их истинность. В лингвистике прошлого века это означало постепенный отход от утверждения абсолютного характера структуры, задающей индивиду «правила понимания» имплицитно под стягами логики и грамматики языка метанаррации. Не случайно постструктурализм как тип методологии культурного анализа возник преимущественно как пересмотр методологических позиций и аналитических приоритетов не столько логики, сколько лингвистики. Разработанные новые лингвокультурные и лингвоструктурные подходы очень быстро привлекли внимание не только философии языка, но и когнитивной философии вообще, поскольку во многом основывались на признании значимости каждой части структуры не только по факту ее встроенности в нечто общее, что позволяло перейти от абстрактно — формальной методологии ratio к конкретно — предметной методологии existentia, позволяющий вскрывать не только поверхностно-формальные смыслы происходящих процессов и явлений, но и их глубинную сущность.

С подачи произошедших в философии и психологии изменений, прежние попытки инструментализации основных коммуникативных функций языка были расценены постмодерном как средства навязывания, насилия, диктата, пропаганды некоторых узловых мифологем, претендующих на универсальный статус и формирующих саму метанаррацию как сплав идеологии и мифологии. Начало этой критике положили первые философские труды Лиотара, Хабермаса и Фуко, в которых выдвигалась идея легитимации статуса метанарративных нексусов как универсальных культурных и лингвокультурных норм. Достаточно подробное описание социальной стороны этого процесса можно найти в фундаментальном труде Герберта Маркузе «Das Ein-dimensionale Mensch» («Одномерный человек» — нем.), являющемся последовательно развертываемой иллюстрацией погребения индивидуальности под гнетом признаваемых в данном социуме приоритетными целей, идеалов, ориентиров, оценок и проч. Согласно Лиотару — Хабермасу — Фуко индивидуальность репрессируется в том числе и посредством разнообразно инспирированных дискурсивных практик («общественных дискуссий», «общественных кампаний», «общественных движений» и т. д.), основная задача которых — конструирование социальной реальности «одномерного человека», — столь же одномерной, как и он сам. Правила логики, грамматики и прагматики языка, реализуемые в этих дискурсивных практиках, согласно этим философам, формируют язык единой системы общей идеологии, формально многообразно и содержательно тоталитарно раскрываемой через метанарративы, и тем самым превращающих метанаррацию как систему в тотальное средство легитимации социальной структуры, социальных отношений, социальных институтов, а вслед за ними, — и всей культурной эпохи метанаррации в целом, внутри которой все бытие социальной реальности превращается в перманентную саморепрезентацию, феноменология которой описывается как «знание» наукой, которая тем самым также превращается в мифологию и становясь частью метанаррации, перестает быть легитимной.

В то же самое время в метанаррации возникает целый ряд довольно существенных проблем, маркируемых психологией и психолингвистикой, существо которых сводится к раскрытию тезы «Мир как текст»:

1. Реальность невозможно познать вне языка.

2. Реальность не существует вне текста.

3. Текст можно понять только через его синтаксис и гипертаксис с другими текстами.

4. Референция текста реальностью некорректна в соответствии с правилами семантики и грамматики метаязыка.

5. Текст не отображает описываемую реальность, а творит свою собственную.

6. Реальность текста онтологически дивергентна, поскольку сочетает реальность в создании текста и реальность в его интерпретации ([1], [3], [6]).

При добавлении аспектов, возникающих вследствие трансляции текста от коммуникатора к адресанту, количество смыслов, репрезентированных и процессуально интерпретируемых из одного и того же текста, непропорционально возрастает в геометрической прогрессии ([2]).

Выводы по Главе II.

1. Дж. Остиным предложена структура речевого акта, сочетающая фазы локуции, иллокуции и перлокуции как специфического типа совмещения модальности и результата высказывания в форме воздействия на восприятие, понимание, мышление и поведение реципиента речи. С целью концептуализации всех вышеизложенных значений Остином был предложен суммирующий термин «illocutionary force» (буквально: «иллокутивная сила» — англ.), соединяющий в своем значении характеристики авторской интенциональности и целенаправленности высказывания и возникающий как консонантный артефакт действия различных компонентов высказывания, эксплицируемого в модусе перформатива («высказывание = действие»).

2. Анализируя выводы Дж. Остина в сфере философии языка, Джон Сёрль предложил нижеследующую универсальную классификацию интенциональных («иллокутивных») речевых актов:

2.

1. «Репрезентативы» — индексы дескрипции внешней действительности, имеют шкалы оценки истинности — ложности, соответствуют психологическому состоянию убеждения («conviction» — англ.) и речевым модусам сообщения, объявления, информирования.

2.

2. «Директивы» — индексы воздействия на реципиента, обладают статусами референции (коннотации) как приспособления содержания высказывания к внешней действительности, соответствуют психологическому состоянию влечения («appetency» — англ.) и речевым модусам приказа, просьбы, рекомендации, совета.

2.

3. «Комиссивы» — индексы поручения реципиенту исполнения какого-либо действия или следования линии поведения, обладают статусами (см. выше п.2), соответствуют психологическому состоянию намерения («intention» — англ.) и речевым модусам обещаний, обязательств, гарантий, заверений.

2.

4. «Экспрессивы» — индексы дескрипции эмоций и эмоциональных отношений, обладают статусами «Formula etiquette» («формулы этикета» — англ.) в сфере общения, не имеют выраженных атрибуций к конкретным психологическим состояниям, репрезентируются через речевые модусы благодарности — извинения, приветствия — прощания и т. п.

2.

5. «Декларативы» — индексы объявления / заявления соответствия между содержанием высказывания и реальным положением дел, не имеют выраженной атрибуции к конкретным психологическим состояниям, выражаются в модусах назначения на должность — увольнения с должности; обвинения — реабилитации, присвоения званий, титулов, наград и т. п.

3. Использование понятийного и категориального аппарата «иллокутивности — перформативности» позволило Дж. Сёрлю выделить соответствующие имманентные признаки таких речевых актов, которые не описывают действия или факты, но сами осуществляют или инспирируют их осуществление.

4. Наиболее решительную борьбу с догмой и концептуальным фундаментализмом прежних логико — рационалистических культурных и научных методологий провозгласила в семидесятых годах прошлого века философия постмодерна, выдвинув лозунг «заката метанаррации», которая к этому времени полностью исчерпала себя как по сути, так и по форме. Декларация необходимости осуществления программы радикального пересмотра и обновления была связана с реализацией целого ряда особенностей, к числу основных из которых необходимо отнести нижеследующее:

4.

1. Радикальная ревизия прежних фундаментальных догм философии, науки, культуры и языка.

4.

2. Ирония как осевая идеологема борьбы с прежними коннотативными конструктами, искажающими истинный смысл через навязывание самих себя.

4.

3. Воспроизводство формы без воспроизводства содержания.

4.

4. Замена метамодели тотальной рефлексии «Orbi tamquam structuram» («Мир как структура» — лат.) на «Orbi tamquam text» («Мир как текст» — лат.).

4.

5. Утверждение примата прагматики над логикой и рациональностью.

4.

6. Замена линейных моделей развития и систем организации реальности и знания о ней на гетерогенные («ризоматические»).

4.

7. Утверждение примата «Le desir et l’attrait» («Желание и соблазн» — фр.) над «La rationalite` et la logique» («Рациональность и логика» — фр.).

4.

8. Постулирование контрадикции «La pluralite` contre le totalitarisme» («Множественность против тоталитаризма» — фр.).

4.

9. Утверждение примата имманентному человеческому бытию над трансцендентным.

5. Предложенные новые лингвокультурные и лингвоструктурные подходы очень быстро привлекли внимание не только философии языка, но и когнитивной философии вообще, поскольку во многом основывались на признании значимости каждой части структуры не только по факту ее встроенности в нечто общее, что позволяло перейти от абстрактно — формальной методологии ratio к конкретно — предметной методологии existentia, позволяющий вскрывать не только поверхностно-формальные смыслы происходящих процессов и явлений, но и их глубинную сущность.

6. Центральный тезис методологии постмодернизма «Мир как текст»:

1. Реальность невозможно познать вне языка.

2. Реальность не существует вне текста.

3. Текст можно понять только через его синтаксис и гипертаксис с другими текстами.

4. Референция текста реальностью некорректна в соответствии с правилами семантики и грамматики метаязыка.

5. Текст не отображает описываемую реальность, а творит свою собственную.

6. Реальность текста онтологически дивергентна, поскольку сочетает реальность в создании текста и реальность в его интерпретации.

Заключение

.

Эволюционное развитие философских идей и концепций в рамках философии языка, аналитической философии, начиная с последней трети 20 века, начинает активно совмещать с собственными методологическими принципами принципы методологии языкознания в части лингвистического анализа и коммуникативной лингвистики, а также методологические принципы целого ряда психологических научных дисциплин, прежде всего, — когнитивной психологии и психологии вербального общения. Де-факто, после постструктуралистских и постмодернистских интервенций в лингвокультуру и философию современного социума, философия языка становится все более и более психологически ориентированным знанием, внутри которого на первый план постепенно выдвигаются проблемы оценки и значения интенциональных компонентов коммуникативных процессов, философские проблемы статуса и роли речевых экспликативов сознания, философские аспекты в психологии речевой деятельности и психологии общения (Д.Дэннет, Я. Хинтикки, Дж. Сёрль).

Такие исследователи, как Джудит Батлер или Юлия Кристева поднимают в науке и философии принципиально новый проблемный пласт, связанный с вопросами репрезентации в языке гендера, маркируемого именно как социальный пол, и, следовательно, имеющий в языке некоторую совершенно четкую социокультурную дескрипцию и интерпретацию. С другой стороны, не надо быть психологом — специалистом, чтобы судить о природе и генеалогии той же самой феноменологии, источники которой рассматриваются такой, например, чисто психологической дисциплиной, как дифференциальная психофизиология мужчины и женщины, тем или иным образом репрезентируемая в том числе и в языке. Данный пример показывает, насколько синтетическим характером обладает современная проблематика философии языка, и в насколько плотном взаимодействии философии, психологической науки и языкознания находится ее решение.

Лингвистическая матрица культуры современного общества ([2]) — это исследовательский объект принципиально нового типа, изучение и анализ которого в режиме междисциплинарного синтеза то одних, то других из ныне существующих научных дисциплин, формирует исходное концептуально — категориальное поле пролегоменов будущей и единой интегральной науки о человеке, фундируемой неустранимым из современной гуманитарной науки фундаментальным принципом антропоцентризма.

В то же самое время, такие полярные позиции, как признание абсолютного психологизаторства в качестве единственно возможного пути поиска научной истины в современной лингвокультурологии, исходящего из убеждения, что в культуре и языке нет ничего, что не могло бы быть объяснено с точки зрения психологии, равно как и полная его элиминация, исходящая из противоположного убеждения о том, что в культуре и языке нет ничего такого, для объяснения которого применение психологических методов может быть сочтено абсолютно необходимым, за благо счесть не в качестве проявлений научности и научного духа, а, скорее, — феноменов некоторой идеологии и пропаганды, имеющим к подлинной науке отношение более чем отдаленное.

Барт Р. Ролан Барт о Ролане Барте — М.: Ad Marginem, 2012, — 224 с., ISBN 978−591 103−131−2.

Карасик В. И. Лингвистическая матрица культуры. Филология — психология XXI — М.: Гнозис, 2013, — 318 с., ISBN 978−5-94 244−043−5.

Новейший философский словарь. Под общ.

ред. А. А. Грицанова — Минск: Интерпрессервис, 2001, — 1279 с., ISBN 985−6656−08−0.

Остин Д. Избранное. Пер. Руднев В. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999, — 332 с., ISBN 5−7333−0010−8.

Райл Г. Понятие сознания. Перевод с англ. и общая научная редакция В. П. Филатов — М.: Идея-Пресс. Дом интеллектуальной книги, 2000. — 408 с., код доступа URL:

http://spf.ff-rggu.ru/prepod/filatov_v_p/gylbert_ryle/#sthash.jzq9uHHT.dpuf.

Руднев В. П Полифоническое тело. Реальность и шизофрения в культуре 20 века — М.: Гнозис, 2013, — 318с.

Сёрл Д. Открывая сознание заново. Университетская библиотека — М.: Идея — Пресс, 2002, — 256 с., ISBN 5−7333−0038−8.

Философские идеи Людвига Витгенштейна (сборник) — М.: Книга по требованию, 2013, — 170 с., ISBN 978−5-458−64 965−0.

Флиер А. Я. Культурология для культурологов — М.: Академический проект, 2000, — 576 с.

Фрумкина Р. М. Психолингвистика — М.: Академия, 2001, — 279 с.

Приложения.

Приложение № 1 к параграфу Главы I — оригинальный текст научной монографии Гилберта Райла «The concept of the consciousness» ([5]) и перевод на русский язык.

&# 171;The outside observer, whether he is a teacher, critic, biographer or friend, can never be entirely sure that his comments have any sign of truth. A nd that is what each of us actually know how to do this kind of comments and makes them, in general, correct and adjust them if faulty or malfunctioning, inspired philosophers of the need to build a doctrine on the nature and location of consciousness. N.

othing that the concepts describing the mental behavior that are used regularly and effectively, in good faith, they tried to fix their logical geography. H owever, the logical geography, which has been declared the official doctrine, would entail the impossibility of regular and effective use of mental concepts in our descriptions or prescriptions for the minds of other people." - («Внешний наблюдатель, будь он учителем, критиком, биографом или другом, никогда не может быть до конца уверен, что его комментарии имеют хоть малейший признак истинности. И именно то, что каждый из нас фактически знает как делать подобного рода комментарии и делает их в общем-то правильно и корректирует их в случае ошибочности или неточности, подвигло философов к необходимости строить учения о природе и месте сознания. Заметив, что понятия, описывающие ментальное поведение, употребляются регулярно и эффективно, они добросовестно старались зафиксировать их логическую географию. Однако логическая география, которая была заявлена официальной доктриной, повлекла бы за собой невозможность регулярного и эффективного использования ментальных понятий в наших описаниях или предписаниях относительно сознаний других людей.»).