Внешняя и внутренняя речь

А.иА. Леонтьев также полагает присутствие внутреннего программирования и в языках без «грамматики», таких как язык жестов для глухонемых, или в общении на ранних стадиях детского развития: «говоря о внутреннем программировании, мы имеем ввиду программирование речевого высказывания, а ни в коем случае не поведения (деятельности) в целом, хотя общие физиологические закономерности программирования, в принципе могут быть применены и к программированию речи… Различие между внутренним программированием и внутренней речью соотносимо с различием между некой промежуточной стадией процесса речепроизводства и его конечной стадией или самим результатом этого процесса… Внутреннее программирование речи — этo допонятийное построение определенной схемы, на основе которой впоследствии и создается внешнее высказывание. Существует два очевидных типа такого программирования: а) программирование конкретного высказывания и б) программирование некого вербального целого. Первое готовится как оно есть, одно за другим, второе занимает более длительный период «(Leontiev. 196Х-69, р. 1−12).

Понятие внутреннего программирования не является ни всецело психологическим, ни лингвистическим, а скорее, в определенной степени, надлингвистическим (Leontiev, 1973, р. 33). Идеи А. Р. Лурия о перекодировании вносят свой вклад в концепцию внутренней речи, дополняя то, как она понимается в работах Леонтьева и Рябовой 1970;х годов (подробнее об этом см. Залевская, 2000, р. 206−225). А.

Р. Лурия полагал, что: «превращение исходной мысли в последовательно организованное речевое высказывание не является одномоментным. Оно включает в себя целый комплекс перекодирования изначального семантического графа в синтагматическую речевую схему. Именно поэтому Выготский обращал особое внимание на то, что мысль не заключена в слове, но совершается в нем. Как раз в том процессе внутренняя речь и играет свою решающую роль» (Luria, 1982. p. 153).

D. Vocate (1987) замечает, что «Лурия рассматривает внутреннюю речь как играющую решающую роль в перекодировании субъективного смысла в синтагматическую схему. Поэтому, вместо тезиса о существовании некого врожденного синтаксического механизма, разумней предположить, что он обусловлен психологическими процессами внутренней речи, имеющей социокультурное происхождение» (Vocate, 1987, р. 122). Для Лурия главным является преобразование субъективного «смысла» (коннотата) в «значение» (денотат), определяемое и порождаемое культурой. У А. А. Леонтьева термин Выготского «смысл» (т.е. контекстуальное, неустойчивое значение) служит семантической единицей внутренней речи, в то время как «значение» (т.е. обычное, словарное значение) является семантической единицей деятельностной системы. И, согласно Выготскому, наиболее важной характеристикой вербального мышления является мотив, т. е. тот самый психологический аспект, который постоянно заставляет психологов и психолингвистов отклоняться от картезианской модели.

Тогда и для вас самих она станет более ясной. Анекдотический рассказ о профессоре, который утверждал, что начинает понимать предмет тогда, когда в третий раз объясняет его студентам, не лишен зерна истины. Но особенно полезным для оформления четкости и законченности мыслей является их изложение в письменном виде, если вы ведете дневник, заносите в него не только фактическое описание событий, но и ваши мысли по поводу этих событий. Такое письменное «обдумывание» жизни принесет вам большую пользу.

Развитие речи в процессе возрастного развития человека является длительным и сложным процессом. С первых дней жизни ребенка начинается подготовительный, доречевой период в овладении речью. Уже крики развивают дыхательный и речевой аппарат ребенка (надо помнить, что крики ребенка — это сигнал о каком-то неблагополучии в его состоянии). Затем возникает лепет, имеющий уже прямое отношение к формированию речи.

Понимание слышимых слов, овладение ими как сигналами сначала первой сигнальной системы (для обозначения конкретных предметов), а затем второй сигнальной системы (допускающими обобщение и отвлечение) начинается в конце первого — начале второго года жизни, еще до того, как ребенок начинает пользоваться речью для общения с окружающими.

Заключение

.

Таким образом, можно подытожить следующее.

Внутренняя речь есть речь для себя, а внешняя речь — это речь для других. Внутренняя речь не предшествует внешней и не воспроизводит ее в памяти, а представляет собой самостоятельное образование, возникающее примерно в семилетнем возрасте из эгоцентрической внешней речи ребенка. Эгоцентрическая речь ребенка представляет собой речь внутреннюю по психической функции и внешнюю по структуре. Переход от эгоцентрической внешней речи ребенка к внутренней речи происходит на пороге школьного возраста. При этом происходит дифференциации двух речевых функций эгоцентрической речи и обособление речи для себя и речи, для других из общей нерасчлененной речевой функции.

Главнейшая особенность внутренней речи — ее совершенно особый синтаксис: отрывочность, фрагментарность, сокращенность. Даже если бы можно было записать внутреннюю речь, то она оказалась бы сокращенной, отрывочной, бессвязной, неузнаваемой и непонятной по сравнению с внешней речью.

Устная, внешняя речь в большинстве случаев является диалогической. Диалог всегда предполагает то или иное знание собеседниками сути дела, которое позволяет делать целый ряд сокращений, что создает в определенных ситуациях чисто предикативные суждения. Диалог предполагает всегда зрительное восприятие собеседника, его мимики и жестов и акустическое восприятие всей интонационной стороны речи. То и другое, вместе взятое, допускает понимание с полуслова, общение с помощью намеков.

Внутренняя речь не является просто речью про себя. Она, выполняя регулирующую или планирующую роль, имеет иное, чем внешняя речь, сокращенное строение. Внутренняя речь по своей семантике никогда не обозначает предмет, никогда не носит строго номинативный характер, т. е. не содержит «подлежащего»; она указывает, что именно нужно выполнить, в какую сторону нужно направить действие. Оставаясь свернутой и аморфной по своему строению, она сохраняет свою предикативную функцию, обозначая только план дальнейшего высказывания или план дальнейшего действия.

Список использованных источников

.

Котовчихина Н. Д. Поэтика лирической прозы. М., 2010.

Кошевая И.Г., Свиридова Л. К. Грамматические значения и категории. М., 2011.

Кошевая И.Г. О тройной сегментации времени и пространства // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. Сер. «Филологические науки». 2013. № 2. С. 64−67.

Свиридова Л. К. Повтор как одна из речевых форм категории тождества в драматургии // Вестник Московского государственного областного университета. Сер. &# 171;Лингвистика". 2011.

Т. 2. № 6. С. 63−66.

Свиридова Л. К. Перевод как обязательное выражение категории тождества // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. Сер. «Филологические науки». 2013. № 2. С. 80−86.

Устякина Е. В. Рекуррентный центр в произведениях художественной прозы. М., 2011.

Шемчук Ю. М. Варианты в молодежном социолекте как проблема вариологии // Иностранные языки в высшей школе. 2013. № 1 (24). С. 36−39.