Критерий неклассической картины мира по М. Мамардашвили

Переход к неклассической картине мира — это отказ от идеи вечных и неподвижных истин, положенной в основу понятия закона, что в качестве проблемы увидел уже Р. Декарт.

К. Маркс, согласно М. Мамардашвили, дал принципиально новый тип научного мышления: изменил функцию деятельности, в которой и устанавливаются связи, называемые потом законами. Активность в картезианской схеме, разделившей физическое и психическое, это воспроизводство и сохранение. Активность согласно марксисткой теории человека — это воспроизводство конструктивных новообразований — «третьих вещей» (третьих по отношению к миру физическому и миру идеального), выступающих по отношению к нему культурными горизонтами.

Простым примером здесь является использование колеса. Не законы физики определяют его использование человеком, а его конструктивное мышление, включенное в реальные бытийные связи. Эти «третьи вещи» Мамардашвили называет «континуально действующими предметновещественными механизмами сознания», связывая именно с ними возможность полного понимания. Сконструировав эти предметы, мы видим и понимаем мир с их помощью.

Для Маркса, как показал Мамардашвили, «радикально неклассический ход мышления, исключивший классическую прозрачность сознания или некоторую внешнюю систему отсчета, с которой любая система могла быть воспроизведена уже в рационально контролируемом виде, предполагает существование разных очагов самодеятельности в системах, разных локусов noci самодеятельности» [Мамардашвили М. К., 1984, с. 63]. Человек экономический, о котором писал Маркс, живет естественно-историческим образом, не отражая в индивидуально взятой голове всех звеньев системы. В то же время общественно-экономическая система немыслима вне его деятельности, она включает его активность. Акты понимания и принятия решения таким сознательным агентом означают взаимодействия в рамках самой системы, не предстающей поэтому внешнему взору (как существующему в качестве прозрачной точки, не изменяющей систему), даже если он принадлежит сверхмощному уму. Итак, возникает участок неопределенности, не просматриваемый для сознательного понимания. Но это не мешает человеку действовать в таком мире. Нужно только изменить понимание того, как он действует в этом непрозрачном мире, в котором действуют также общие (социальные, экономические) законы. В рамках классически понятого рационального действия это невозможно (тогда надо было бы сделать константами мотивы, желания, интересы и т. д.).

Как будет показано далее в гл. 10−12, «активность» в методологических подходах, реализованных в психологических теориях деятельности, — это деятельное связующее звено, возвращающее человека в систему связей с миром, включающим в том числе и роль его сознания. Целостный континуум бытия-сознания присутствует также в схемах философского анализа бытия человека в мире у С. Л. Рубинштейна. У М. К. Мамардашвили путь возврата человека в мир бытия иной — это путь возврата в целостную систему, где действует принцип системного детерминизма. Но обобщение этого принципа предполагает не только системно-причинные связи, но и неклассическое понимание рациональности.

Кроме возникающего в силу «непрозрачности» субъекта наблюдения зазора в познании, предполагающего принятие неопределенности как условия построения им знания, в концепции Мамардашвили важной составляющей картины мира становится идея многоуровневости сознания человека и его самопричинности, что ведет к новому представлению о свободе как самоопределяемости действий человека. Многомерность сознания порождает в этой системе такие эффекты взаимодействия «многоразличных слоев», что они не могут быть положены в единую цепочку причинной связи в реальном времени и пространстве. Эти «эффекты системности» означают следующее: многоразличные слои срабатывают вместе и мгновенно, а состояние системы сворачивает и упаковывает себя (или разворачивает) в одновременно срабатывающую иерархию слоев. Это не может быть понято наглядно^[1] и предполагает отказ от классического понимания рациональности.

Отметим также, что невозможно и их структурно-функциональное рассмотрение, как-то предлагается принципом системного анализа в другом его варианте, восходящем к работам Карла Людвига фон Берталанфи (1901−1972) и наиболее полно освоенном в отечественном методологическом подходе Б. Ф. Ломова. Именно этот вариант наиболее известен психологам в рамках разработки принципа системности. В нем нет основного отличия системной причинности — представления о необходимости той избыточности, которая характеризует мир деяний человека, и того естественно-исторического бытия «третьих вещей», посредством которых человек и ориентируется в мире, где действует причинность, включающая его собственные преобразующие действия.

Предположение о существовании адекватных действий, регулируемых не на уровне рефлексии, а на уровне их включенности в реальность бытия человека, изменяет понимание рациональности. Классическое понимание рациональности применительно к действиям человека соотносит его цели и средства. Законы социальные, как при этом предполагается, действуют на уровне полной рациональности. При этом полагается некая предустановленная гармония между законом и его проявлением в эмпирической точке пространства и времени. Свободно действующие индивиды реализуют вместе с тем рациональный закон. «Но это становится проблемой, если мы на полном серьезе возьмем факт существования, во-первых, свободы и, во-вторых, неопределенности» [Мамардашвили М. К., 1984, с. 57].

Допущением, согласно Мамардашвили, должно быть не предположение о рациональном законе и предустановленной гармонии, а предположение о том, что ряд человеческих действий могут выглядеть избыточными. Наскальные рисунки, символические предметы — не утилитарны, но фактически детерминируют становление человека. Их роль — конструирования, т. е. конструктивная. Они определяют второе рождение человека — как существа культурного, «искусственного». Эта мысль хорошо представлена Мамардашвили в эссе «Наука и культура», общность которых он видит как раз в происхождении и функциональной роли — надындивиду алы Юсти, искусственности и культурогенности [Мамардашвили М. К., 1985].

Ориентировка на гак понятую причинность — в рамках неклассической картины мира — не прямо связана с развитием так называемой неклассической психологии, как она предстает в подходах к пониманию личности и сознания. Но методологической концепцией неклассического идеала рациональности М. К. Мамардашвили уже заданы те связующие нити между метапсихологическими категориями и экстрапсихологическими (в терминологии цитированного учебника по теоретической психологии), которые необходимо меняют представления и об объяснительных принципах применительно к уровню базовых категорий (гл. 6).

• [1] «Их онтологический статус непредставим в предметном языке» [Мамардашвили М. К., 1984, с. 76].