Понятие необходимой обороны

Понятие необходимой обороны

Из формулировки закона следует, что необходимая оборона является, с одной стороны, обстоятельством, исключающим преступность деяния, а с другой — субъективным правом граждан на защиту от посягательства. При определении понятия необходимой обороны нужно, во-первых, выяснить природу этого права, а во-вторых, установить связь необходимой обороны с другими институтами уголовного права.

В Российской Федерации право на необходимую оборону является неотъемлемым атрибутом правового статуса личности. В ч. 2 ст. 45 Конституции РФ сказано, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Одним из таких способов является причинение вреда посягающему лицу, которое строго регламентировано уголовным законом. В. В. Меркурьев относит право на необходимую оборону к институту «гражданской самозащиты», базовым принципом которого является вышеприведенная формулировка Основного закона.

Государство, поощряя действия граждан по пресечению общественно опасных посягательств, устранения опасных причиняющих вред явлений, одновременно определяет в законе ряд условий, которым должны соответствовать эти действия. В совокупности эти условия и характеризуют действия, как лишенные общественной опасности.

И.И. Слуцкий считал, что поведение лица, действующего в состоянии необходимой обороны, общественно полезно и правомерно поэтому оно признается не только обстоятельством, исключающим ответственность, но и осуществлением права на оборону.

В.Ф. Кириченко и А. А. Герцензон отмечали, что состояние необходимой обороны является обстоятельством, исключающим общественную опасность, а поэтому и противоправность деяния.

Н.Д. Дурманов рассматривал необходимую оборону как обстоятельство, исключающее преступность деяния; В. М. Чхиквадзе — как обстоятельство исключающее противоправность деяния; А. Н. Трайнин — как обстоятельство исключающее уголовную ответственность; Ю. В. Баулин — как обстоятельство исключающее признаки преступления, т. е. общественную опасность и уголовную противоправность (преступность) деяния. Совершение действия в состоянии необходимой обороны исключает состав преступления. Это не только ненаказуемое, но и правомерное поведение лица.

Объектом необходимой обороны являются личность и права посягающего, которые в момент посягательства лишаются правовой защиты со стороны государства в той степени, в которой это необходимо для пресечения посягательства.

Объективная сторона необходимой обороны включает в себя:

• 1) общественно полезное действие, связанное с защитой правоохраняемых объектов;
• 2) последствие в виде вреда здоровью, имуществу и другим благам посягающего лица;
• 3) причинная связь между 1) и 2);
• 4) обстановка, которая характеризуется наличием общественно опасного посягательства;
• 5) время — момент посягательства.

Орудия, средства и способы необходимой обороны не являются ее обязательными признаками.

Субъективная сторона необходимой обороны, содержащая в себе интеллектуальный и волевой моменты, характеризуется невиновностью. Отношение к преступному посягательству находит свое выражение в интеллектуальном моменте: субъект обороны осознает, что поведение посягающего лица обладает общественной опасностью, противоправностью и виновностью, что порождает основания (условия) для защиты от посягательства и возможность реализации им своего права на оборону, а также предвидит наступление негативных последствий в виде причинения правомерного вреда посягающему. Волевой момент выражается в том, что в целях защиты своих интересов и прав или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства обороняющийся желает причинить правомерный вред посягающему лицу.

Если мотив, которым руководствовалось обороняющееся лицо, не влияет на квалификацию его действий при причинении вреда посягающему, то цель является обязательным признаком и подлежит установлению в ходе уголовно-правовой квалификации.

Цель обороны состоит в том, чтобы привести посягающее лицо в состояние, в котором это лицо не сможет продолжать общественно опасно действовать, а в конечном счете — защитить свои права и интересы или других лиц, охраняемые законом интересы общества или государства от общественно опасного посягательства, а причинение вреда посягающему лицу — средство достижения названной цели.

Субъектом необходимой обороны является вменяемое лицо, достигшее определенного возраста уголовной ответственности, которое способно распознать и оценить преступное посягательство как условие, порождающее право на оборону, а также осознающее социальную, общественную полезность и необходимость правомерного причинения вреда посягающему лицу.

Необходимая оборона, как любая правовая категория, имеет признаки, отличающие ее от других институтов.

Первый признак необходимой обороны — ее основание. Им в законе названо общественно опасное посягательство, т. е. деяние, которое причиняет вред личности, охраняемым законом общественным и государственным интересам или которое создает угрозу причинения вреда, например, при покушении на преступление.

Необходимая оборона состоит в причинении вреда только посягающему. Вред может быть физическим и имущественным.

Признаком необходимой обороны является ее своевременность. Оборона признается своевременной, если она осуществлена в период от начала посягательства до его окончания. Нельзя обороняться, если посягательство окончено, если посягающий приведен в такое состояние, при котором он уже не представляет опасности.

В общей системе государственных мер, направленных на борьбу с преступностью, необходимая оборона имеет хотя и локальное, но тем не менее важное значение. Гражданин вправе предпринять активные меры для отражения посягательства как в случае, когда это единственная вынужденная возможность пресечь посягательство, так и в том случае, когда существовала реальная возможность обратиться за содействием к представителям органов власти. Пленум Верховного Суда в Постановлении от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» разъяснил, что «граждане имеют право на применение активных мер при защите от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, независимо от наличия у них возможности спастись бегством или использовать иные способы избежать нападения». Та же мысль отражена в ч. 3 ст. 37 УК.

Еще с древности людям приходилось защищать себя, своих близких и свое имущество от других людей. В древнейшие времена, еще до появления государства и права самозащита осуществлялась людьми в меру своих сил, умения и собственных представлений о справедливости. Появившееся же право потребовало регуляции данного вида действий, поскольку существовали наказания за убийство и причинение телесного вреда. Карать же в одинаковой мере обыкновенного убийцу и человека, сопротивлявшегося нападению, было явно нельзя — мешали нормы морали. Как следствие, еще в древности возникло представление о необходимой обороне как обстоятельстве, смягчающем или вообще исключающем ответственность.

Поскольку в древнем мире законодательство и труды юристов не отличались четкостью регламентации отдельных понятий, вопросы необходимой обороны часто пересекаются с убийством, совершенным при задержании преступника, а также кровной мести.

Понятие необходимой обороны начинает складываться с появлением уголовного права, т. е. в рабовладельческом обществе. Уголовное право рабовладельческих государств нашло свое выражение в ряде законов древних народов: законах Ману (Индия), относимых разными исследователями к 1200−200 гг. до н.э., законах Ассирии (около 1500 г. до н.э.), законах вавилонского царя Хаммурапи (1914 г. до н.э.), законах Хеттов (около 1750 г. до н.э.), еврейских законах (Пятикнижие — около 400 г. до н.э.), законах Древней Греции (законы Дракона — 621 г. до н.э. и законы Солона — 409−408 гг. до н.э.), законах Древнего Рима (законы XII таблиц — 450 г. до н.э.) и др.

В одном из самых древнейших законодательств — древнеиндусском праве — законах Ману уже встречается понятие о необходимой обороне. Эти законы предусматривали, что убийство, совершенное в состоянии необходимой обороны, не наказывается. Так, в них указывалось: «Всякий может без колебания убить нападающего на него (с преступной целью) убийцу, будь то его учитель, дитя, старик или сведущий в Ведах брахман. Убиение человека, решившегося на убийство публично или тайно, никогда не делает виновным в убийстве. Это ярость в борьбе с яростью». Законы Ману не признавали виновным то лицо, которое в войне, предпринятой в защиту священных прав, ради собственной безопасности, ради защиты женщины или брамина убьет кого-либо. Причем такого рода убийство считалось не только правом, но и обязанностью обороняющегося, которою он должен был выполнять без колебания. Законы Ману допускали оборону только в защиту жизни, о защите имущества в них ничего не говорилось.

Древнейшей из норм, в какой-то степени касающихся обороны (в данном случае — своего имущества), является ст. 21 Законов Хаммурапи, царя Вавилона (XVIII в. до н.э.), согласно которой человека, сделавшего пролом в чужой стене (очевидно, с целью кражи), следовало убить и закопать у пролома. Видимо, это мог сделать сам потерпевший. Впрочем, вполне возможно, что речь здесь, как и в других статьях, идет всего лишь о наказании преступника.

Еврейское законодательство также допускало оборону имущества. В законах Моисея говорилось: «Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его так, что тот умрет, то кровь не вменится ему. Но если зашло над ним солнце, то вменится ему кровь». Библейское законодательство разрешало убить ночного вора. При восходе же солнца, когда поднимались соседи, могущие прийти на помощь, убийство вора запрещалось. В убийстве при восходе солнца библейское законодательство усматривало только чувство мести.

Вполне обосновано можно предположить, что в сознании законотворцев и судей древности понятия самозащиты и самосуда, в том числе с учетом принципа талиона, были достаточно близки. Поначалу (например, в XII таблицах Древнего Рима) ряд наказаний за преступления уголовного характера приводился в исполнение самим потерпевшим и его родственниками, т. е. законодательно была закреплена частная месть.

Уголовное право Древнего Рима содержало некоторые особенности, резко отличавшие его от уголовного права других рабовладельческих государств. В Древнем Риме необходимая оборона признавалась естественным правом, присущим человеку. Римские юристы считали действия, совершенными в состоянии необходимой обороны, при наличии двух главных условий: 1) несправедливости нападения и 2) неизбежности опасности.

Некоторые нормы XII таблиц прямо предусматривали нечто, до некоторой степени похожее на современный институт необходимой обороны. В частности, к ним относятся положения Таблицы VIII, гласящие «Если совершивший в ночное время кражу убит [на месте], то пусть убийство [его] будет считаться правомерным… При свете дня… если сопротивляется с оружием [в руках], созови народ». Как видно из этого положения, древние законодатели пытались разграничить обстоятельства, при которых убийство преступника (в данном случае вора) не будет считаться преступным. В целом же представление о правомерности убийства вора, схваченного на месте преступления, оказалось очень устойчивым и существовало в большинстве стран Европы вплоть до позднего Средневековья.

В хаосе, наступившем после падения Римской империи в Европе значение самозащиты, несомненно, повысилось. Как следствие, в раннем законодательстве Средневековья нормы о ней предусматривались практически повсеместно. Первыми сборниками средневекового законодательства были так называемые «варварские Правды» и установления королей. В частности, в Уэссексе (Англия) король Инэ в своем судебнике («Правда Инэ») установил: «Если вор будет пойман (с поличным), он должен быть убит или пусть выкупят жизнь его вергельдом». В определенном смысле это можно рассматривать как право на самозащиту своего имущества. Ряд других «Правд» (а именно Салическая, Баварская, Алеманская и др.) предусматривали норму, согласно которой вор, схваченный в ночное время в чужом доме, мог быть убит на месте.

Вершиной средневекового уголовного права, закрепляющего право человека на необходимую оборону, является германское уложение «Каролина» (1532 г.). Его статьи CXXXIX-CXLV на редкость подробно описывают как само состояние необходимой правомерной обороны, так правовые последствия убийства, совершенного при его осуществлении.

Следует отметить, что в отличие от современных правовых норм, касающихся этого же вопроса, «Каролина» наделяла человека правом на оборону лишь в случае, если он не мог уклониться от столкновения с нападающим «без ущерба для своей жизни, тела, чести и доброй славы». Однако нужно также учесть, что в полном согласии с современными взглядами «Каролина» допускала право на оборону в случае явной и несомненной опасности («не обязан также выжидать со своей обороной, доколе ему не будет нанесен удар»). По «Каролине» (ст. CL) не подлежали наказанию также лица, совершившие убийство:

• а) для защиты жизни, тела и имущества другого лица;
• б) если убийца был представителем власти, пытавшимся правомерно задержать лицо, оказавшее «непозволительное опасное и коварное сопротивление»;
• в) если убитый был обнаружен «в ночную пору и при опасных обстоятельствах» в чужом жилище.

Следует отметить, что в целом для германского права эпохи «Каролины» нормы об убийстве преступника на месте не характерны, обычно предусматривалась его поимка и доставление в суд. Поэтому данные положения являются в достаточной степени нововведениями.

Состояние необходимой обороны не было презумпцией, а подлежало доказыванию в суде. В статьях же, регламентировавших сам процесс доказывания, предусматривает ряд случаев, когда оборона не могла являться правомерной. К ним относились прежде всего следующие:

• а) когда нападавший имел право лишать человека жизни либо свободы, а защищавшийся был преступником;
• б) когда нападавший находился в полной власти защищавшегося, и в лишении жизни не было нужды;
• в) когда убийство совершено в ходе преследования нападавшего, пытающегося скрыться после неудачного нападения;
• г) когда защищавшийся мог избежать нападения путем бегства легко и без опасности для своей жизни, тела, чести и доброй славы, и т. п.

Отдельно оговаривался случай обороны против женщины, который хотя и признавался не вполне вероятным, но допускался при тщательном исследовании обстоятельств дела. Так же тщательно полагалось исследовать все доказательства по делу и в случае, когда подсудимый пожелает воспользоваться ссылкой на необходимую оборону, но не сможет предоставить свидетелей.

В Новое время в Европе указанные нормы получили свое окончательное закрепление, в частности, в Уголовном кодексе Франции 1810 года, действовавшем на протяжении более 130 лет. Ст. 328 и 329 указанного кодекса гласят буквально следующее: «Нет ни преступления, ни проступка, если лишение жизни, нанесение ран и ударов было вызвано актуальной необходимостью (necesserite actuelle) [прибегнуть к] законной обороне себя или другого. К случаям необходимости прибегнуть к обороне относятся и следующие два случая:

• 1) если лишение жизни было совершено, а раны и удары были нанесены при отражении ночью попытки перелезть или взломать ограду, стену или попытки проникнуть в дом, жилое помещение или их пристройки;
• 2) если деяние произошло при защите себя от учиняющих кражу с насилием или разграбление".

Рассмотренная выше эволюция института необходимой обороны в европейском праве по большому счету свойственна любой мировой системы права. Тем не менее при изучении уголовного права древности, нельзя не обратить внимание на некоторые особенности, не имеющие аналогов в Европе. И самым ярким примером тут может служить право Японии, долгое время находившейся в самоизоляции. Как следствие, в японском праве долгое время «консервировались» нормы, характерные для древности. Их сочетание с изменившимися общественными отношениями иногда приводила к чрезвычайно интересным результатам.

В частности, в Японии почти до XIX века, до конца эпохи бакуфу (в европейской литературе чаще употребляется термин «сёгунат») законодательно регулировалась кровная месть. Основными правовыми источниками здесь являются три закона. Первый из них — «Тайхо [рицу] рё» («Свод гражданских [и уголовных] законов периода Тайхо») 702−718 гг. Кроме того, есть также два закона первой половины эпохи Эдо, имеющие определенное отношение к рассматриваемой теме: «Стостатейные установления Токугава» 1616 г. и «Кодекс из ста статей» 1742 г. В этих законах закреплена процедура, не знающая аналога в европейском праве — катакиути (ст. 33 Установлений Токугава), согласно которой родственники убитого лица, относящиеся к определенной категории родства, могли ходатайствовать перед властью о разрешении на осуществление мести — своего рода «лицензии на казнь». В то же время родственники уже убийцы таким правом не обладали — император, а позднее сёгун до реставрации Мэйдзи-исин, стремился ограничить разрастание мести и вовлечение в нее всё новых членов враждующих родов.

Древнейшим юридическим памятником, действовавшим на территории России, является «Русская правда», созданная в X—XI вв. Ее содержание включает в себя большое количество норм различных отраслей права, в том числе уголовного. Непосредственно вопроса о необходимой обороне в «Русской Правде» (краткая редакция) касается всего одна статья 38, которая гласит: «Аще убьють татя на своем дворе, любо у клети, или у хлева, то тои убит [тои есть]; аще ли до света держать, то вести его на княжь двор; а оже ли убьють, а люди будуть видели связан, то платити в нем. [Оже убиен тать, а подымут ноги во дворе, ино убит, оли подымут ноги за вороты, тот платити в нем]» (В скобках места, различающиеся в разных списках; орфография и пунктуация максимально приближена к современной). По мнению М. Б. Свердлова, данная статья является одной из древнейших, восходящих еще к устному «Закону Русскому», упоминаемому, в частности, византийскими и арабскими авторами. Позднее с развитием государственности и правосудия подобные действия стали однозначно недопустимы, и статья была дополнена второй частью, запрещающей самосуд. Следует также обратить внимание на то, что имело значение и место совершения убийства: совершенное за пределами двора уже не рассматривалось как правомерное. Очевидна справедливость этой нормы, направленной, судя по всему, на пресечение возможной расправы, замаскированной под охрану своего имущества.

Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года в отличие от ранее действовавших памятников русского права действительно можно назвать в полной мере уголовным кодексом, ибо в нем весьма обстоятельно рассматривались вопросы преступления и наказания. Вопрос о необходимой обороне в Уложении рассматривался в отделе одиннадцатом, озаглавленном «О преступлениях против личных прав частных лиц», в разделе о смертоубийстве. Уложение допускало необходимую оборону очень широко: в защиту жизни и телесной неприкосновенности личности, в защиту имущества и женской чести. Необходимая оборона допускалась также и для защиты интересов третьих лиц. Уложение царя Алексея Михайловича считало правомерной не только оборону себя и своего имущества, но и оборону третьих лиц и их имущества. Причем оборона третьих лиц вменялась по Уложению как юридическая обязанность.

Уложение также устанавливало, что слуга, ранивший или убивший кого-нибудь, защищая своего хозяина, не отвечает перед судом. Статья 16 главы XXIII допускала оборону чести и целомудрия женщин. В статье 200 главы X Уложения предусматривалась необходимая оборона при нарушении домового права. Нарушением домового права считался приезд к кому-либо на двор насильственно, скопом и заговором, хотя бы только с целью чем-либо обесчестить хозяина. Хозяину предоставлялось широкое право обороны своего дома. Действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, только тогда не наказывались, когда факт справедливой обороны был доказан. Для этого защищавшийся должен был доставить убитого или раненого преступника в приказ.

В дальнейшем под влиянием немецких воззрений институт необходимой обороны был поставлен по сравнению с Уложением 1649 года в более узкие рамки. Начало этому ограничительному пониманию и применению института необходимой обороны было положено Петровским законодательством. Следует отметить, что до принятия Воинских Артикулов Петра I какого-либо специального названия право отражения нападения отдельными лицами не имело. В первый раз это право получило специальное название («нужное оборонение») в Воинских Артикулах Петра. Вопросы необходимой обороны в Петровском законодательстве нашли свое отражение в Воинских Артикулах 1716 года и в Уставе Морском 1720 года.

Как отмечает большинство исследователей, Артикул явно возник под влиянием германского права и, в частности, «Каролины», в которой институт необходимой обороны урегулирован на редкость подробно. Эта подробность сохранилась и в петровском законодательстве. В артикуле (статье) 157 раскрывались условия при которых оборона является правомерной:

• 1) «Таким же образом оборонятися, каким образом от кого кто нападен будет». В современной терминологии это означает соразмерность защиты опасности нападения;
• 2) «Состоит нужное оборонение временем», т. е. нападение должно быть наличным непосредственно в данный объект;
• 3) Как и в «Каролине», не признавалась необходимой оборона, если защищавшийся имел возможность избежать столкновения;
• 4) Наконец, допускалась превентивная оборона: «Когда в уже в страхе есть и невозможно более уступать, тогда не должен есть от соперника себе перваго удара ожидать, ибо чрез такой первый удар может тако учиниться, что и противиться весьма забудет».

Воинские Артикулы обязывали лицо, подвергшееся нападению, прежде чем прибегнуть к необходимой обороне, тщательно взвесить и продумать характер оборонительных действий. В случае превышения пределов необходимости, лицо подлежало суровому наказанию. Убийство же при превышении пределов необходимой обороны наказывалось как обычное умышленное убийство. Такое требование, конечно очень ограничивало обороняющегося и фактически ставило его в гораздо худшее положение, чем нападающего.

При Екатерине Второй в 1782 году был издан «Устав Благочиния, или полицейский». В нем также говорилось об оказании помощи человеку, находящемуся в опасности. Проект уголовного уложения Российской империи 1813 года уже отнес необходимую оборону к обстоятельствам, устраняющим вменение в вину. Необходимая оборона по этому проекту допускалась в защиту жизни, чести и имущества как своего, так и других лиц особенно ближних. В дальнейшем вопросу о необходимой обороне много внимания было уделено в Своде законов 1832 года. В томе XV, посвященном уголовному законодательству, вопросы необходимой обороны рассматривались как в общей части, так и в особенной. В общей части необходимой обороне были посвящены ст. ст. 133 и 134. Статья 133 указывала, что оборона признается законною в случаях, когда она равнозначна нападению, когда она совершается своевременно, т. е. в момент опасности. Применять оружие разрешалось только при вооруженном нападении. Прибегать к оружию против насилия, совершаемого без оружия, можно было только тогда, когда нападающий был сильнее и когда нападение совершалось наедине и при том с опасностью для жизни. Нарушением правил законной обороны признавалось убийство нападающего тогда, когда он сам обратился уже в бегство. В этой же статье указывалось на то, что лицо, подвергшееся нападению, должно уступать противнику, сколько может позволить собственная его безопасность, и стараться не причинять ему вреда. В статье 134 говорилось о том, что необходимая оборона признавалась законной не только для своей личной защиты, но и для защиты других как при посягательстве на жизнь и здоровье, так и на целомудрие женщин. Она допускалась также и для защиты имущества против воров и разбойников, но при этом оборонявшийся должен был поставить в известность о последствиях обороны соседей и местное начальство.

Из содержания статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года видно, что с одной стороны, оно допускало необходимую оборону довольно широко — для защиты жизни, свободы, собственности и чести женщины. Причем оборона по Уложению допускалась не только для защиты себя и своих интересов, но и для защиты других лиц и их интересов. С другой же стороны, Уложение предусматривало целый ряд условий применения необходимой обороны, которые весьма ограничивали возможность ее фактического использования. Так, необходимая оборона по Уложению допускалась только при невозможности прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства. Уложение о наказаниях также возлагало на обороняющегося ряд обязанностей в случае причинения им того или иного вреда нападающему — немедленно объявить соседним жителям, а при первой возможности и ближайшему начальству о всех обстоятельствах и последствиях своей необходимой обороны.

Дальнейшее развитие в русском уголовном законодательстве институт необходимой обороны получил в Уголовном Уложении 1903 года, которое уже более обобщенно сформулировало понятие необходимой обороны. В статье 45 давалось такое понятие необходимой обороны: «Не почитается преступным деяние, учиненное при необходимой обороне против незаконного посягательства на личные или имущественные блага самого защищавшегося от другого лица. Превышение пределов обороны чрезмерностью или несвоевременностью защиты наказывается только в случаях, особо законом указанных». Понятие о необходимой обороне в этих и других памятниках того времени складывались из признания его естественным правом на самозащиту, присущим человеку, а отсюда его тесное переплетение с саморасправой.

После Октябрьской революции проблемы института необходимой обороны не относились к самым актуальным, хотя само уголовное право и было объектом пристального внимания ученых-правоведов. Норма, установленная Руководящими началами по уголовному праву РСФСР, принятыми 12 декабря 1919 г., по сути дела ничем не отличается от аналогичной в дореволюционном уголовном законодательстве. Статья 15 гласила: «Не применяется наказание к совершившему насилие над личностью нападавшего, если это насилие явилось в данных условиях необходимым средством отражения нападения или средством защиты от насилия над его или других личностью и если совершенное насилие не превышает меры необходимой обороны».

Несколько более лаконичным это положение стало в Уголовном кодексе РСФСР, принятом 26 мая 1922 г.: «Не подлежит наказанию уголовно наказуемое деяние, совершенное при необходимой обороне против незаконного посягательства на личность или права обороняющегося, если при этом не допущено превышения пределов необходимой обороны».

Логическое завершение данная норма получила позднее в ст. 13 Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г.: «Не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но совершенное в состоянии необходимой обороны, то есть при защите интересов Советского государства, общественных интересов, личности или прав обороняющегося или другого лица от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Превышением пределов необходимой обороны признается явное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства».

Возможно, такая редакция и являлась оправданной, однако при дальнейшем развитии законодательства от нее отказались, вновь вернувшись к традиционному пониманию необходимой обороны как причинению вреда. В результате ч. 1 ст. 37 Уголовного кодекса Российской Федерации в действующей в настоящее время редакции гласит следующее: «Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия».

оборона преступный необходимый.