Это сновиденье было необычайное, редчайшее, и он бы знал о чем око, если бы на рассвете его не разбудил странный, словно громовой, раскат. Он привстал, прислушался. (Набоков 2003: VIII)
" It must be STRANGE for you, remembering that," said Ganin pensively. «Come to think of it, it’s even ODD to remember some everyday thing—though really not everyday at all — something that happened a few hours ago.» (Nabokov 1989: V)
— Странно должно быть вам это вспоминать, — задумчиво сказал Ганин.— Странно вообще вспоминать, ну хотя бы то, что несколько часов назад случилось, ежедневную — и все-таки не ежедневную — мелочь. (Набоков 2003: V)
Сходную чудаковатость явления передает и прилагательное queer.
And often there recurred to him then that queer feeling that his life with all its misery was nothing but a dream, and that he would awake in the morning in his own little bed in London. (Maugham 1979: XII)
И по вечерам к нему часто возвращалось странное чувство, что жизнь его со всеми ее бедами — только сон и утром он проснется в своей кроватке в Лондоне. (Моэм 1991: XII)
…she narrated details with a queer mixture of horror and gusto; but for the most part she looked forward to the occurrence with equanimity. (Maugham 1979: LXXII)
… смаковала подробности со странной смесью ужаса и сладострастия; однако, если не считать этих приступов страха, она спокойно ждала своего срока. (Моэм 1991: LXXII)
Как видим, в русском языке возникает самое общее по своему значению прилагательное данного синонимического ряда — «странный», лишь связь с неправильностью человеческой реакции, противоестественностью усугубляет более конкретное по своему значению русское прилагательное — «невольный».
The crabbed style, the formality of the matter, gave him a queer desire to laugh and to take her in his arms and kiss her. (Maugham 1979: LXXIII)
Официальный тон и топорный стиль вызвали у него невольную улыбку — ему так захотелось поскорее обнять Милдред, расцеловать ее. (Моэм 1991: LXXIII)
It was a farm-house tea, and to Philip very quaint and charming in that Jacobean house. (Maugham 1979: CXV)
Чай здесь, в старом доме времен короля Иакова, подавался по-деревенски, и Филип находил в этом удивительное очарование. (Моэм 1991: CXV)
She held it upon the flat of her hand, bending over it, examining it closely, then burst out laughing and said in a QUAINT parody of a village lass, «Bless me, if it isn’t simply a cold little worm.» (Nabokov 1989: IX)
Она держала его на ладони, наклонив голову, и вдруг рассмеялась, сказала с чуть деревенской ужимочкой: «В обчем — холодный червячок» .(Набоков 2003: IX)
Причудливой пейзажа, обозначенная quaint находит свое отражение в прилагательном «своеобразный».
By the water’s edge were neat cottages with trim, tiny gardens in front of them; they were inhabited by retired captains in the merchant service, and by mothers or widows of men who had gained their living by the sea; and they had an appearance which was quaint and peaceful. (Maugham 1979: CXVII)
У самой воды стояли чистенькие коттеджи с ухоженными крохотными палисадниками; в них жили отставные капитаны торгового флота и матери или вдовы тех, кто кормился морем; все здесь дышало своеобразием и покоем. (Моэм 1991: CXVII)
Отклонение от общепринятых норм поведения, часто вызывающее отрицательную эмоциональную реакцию коммуниканта, часто звучит как укор и потому в русском языке напрашиваются варианты «eccentric», «сплошное чудачество» и «большой оригинал», приведенные ниже
The life of his new friend, eccentric as it appeared at first glance, seemed now to have the beauty of perfect naturalness. (Maugham 1979: LXXXIX)
Жизнь его нового друга, казавшаяся ему сначала сплошным чудачеством, была полна красоты, которую может дать только полнейшая естественность. (Моэм 1991: LXXXIX)
It means you’ve got to be terse, firm and rather eccentric. (Nabokov 1989: I)
Оно от вас требует сухости, твердости, оригинальности. (Набоков 2003: I)
Отличие благодаря характерным, внутренне присущим объекту особенностям, вызывающими удивление своей необычностью, выраженное прилагательным peculiar, характерно для русских прилагательных «особенный» и «особый».
It was of polished pine, with a peculiar smell, and had been put in because fortunately, when the church was reseated, enough wood remained over. (Maugham 1979: IV)
Отсюда наверх вела парадная лестница из полированной сосны с каким-то особенным запахом; дому священника повезло: когда в церкви делали новые скамьи, леса хватило и на эту лестницу. (Моэм 1991: IV)
He never ran if he could help it, because he knew it made his limp more conspicuous, and he adopted a peculiar walk. (Maugham 1979: XII)
Он по возможности старался не бегать, зная, что тогда его увечье заметнее, и выработал особую походку. (Моэм 1991: XII)
He wanted to see the pictures which he knew only from photographs; he felt deeply that El Greco held a secret of peculiar moment to him; and he fancied that in Toledo he would surely find it out. (Maugham 1979: CXIV)
Он хотел увидеть картины, которые знал только по фотографиям; в глубине души он верил, что Эль Греко владеет тайной, имеющей особое для него значение; ему казалось, что, попав в Толедо, он разгадает эту тайну. (Моэм 1991: CXIV)
It was a testing ordeal, a mysterious prevision; there was a PECULIAR sadness about the rowan trees, flame-red with fruit, receding one after another into the gray overcast, and it seemed incredible that next spring he would see those fields again, that lone boulder, those meditative telegraph poles. (Nabokov 1989: IX)
Это было пробным испытанием, таинственным предвкушением; особенно грустно уходили одна за другой в серую муть горящие рябины, и казалось невероятным, что весною он опять увидит эти поля, этот валун на юру, эти задумчивые телеграфные столбища. (Набоков 2003: IX)
В следующем примере peculiar выпущено из перевода по причине его семантического излишества.
The fly came from The Red Lion and had a peculiar smell of stale straw. (Maugham 1979: VII)
Карету заказывали в трактире «Красный лев», и в экипаже всегда пахло гнилой соломой. (Моэм 1991: VII)
Значение 'вызывающий насмешливое удивление отклонением от нормального или общепринятого', характерное для outlandish, имплицитно выражается в более общем по своему значению прилагательном «странный».
He was an outlandish figure, with his wide-brimmed hat and pointed beard, among those country folk, and it was easy to see that they thought him very queer; but his spirits were so high, his enthusiasm so contagious, that it was impossible not to like him. (Maugham 1979: CXIX)
В этой деревенской компании он производил странное впечатление — и широкополая шляпа, и борода клинышком; видно было, что здешние люди считают его чудаком; однако нрав у него был такой веселый, способность увлекаться такой заразительной, что он располагал к себе все сердца. (Моэм 1991: CXIX)
Трудно объяснимое проявление необычного, которое характерно для curious, воссоздается в русском прилагательном «странный», часто использующемся для обозначения столкновения с таинственным, или более конкретном прилагательном «непонятный».
There was a curious heaviness in his heart. He was inclined to reproach himself. (Maugham 1979: LXXI)
На сердце его была непонятная тяжесть. Он чувствовал за собой какую-то вину. (Моэм 1991: LXXI)
Philip had a queer feeling in his heart, it seemed very full, it seemed to melt (the hackneyed phrases expressed precisely the curious sensation), he felt happy and anxious and expectant. (Maugham 1979: CXIX)
У Филипа было чудно на сердце, оно было полно до краев, таяло в груди (эти истертые фразы как нельзя более точно выражали его странные ощущения), он почувствовал себя счастливым, взволнованным, нетерпеливым. (Моэм 1991: CXIX)
It was curious to think of her as his wife, it gave him a queer, soft feeling; and a wave of emotion spread over him as he thought of the child which was his. (Maugham 1979: CXXI)
Странно было думать о Салли как о жене — у него сразу просыпалось какое-то непривычное чувство нежности; к сердцу приливала горячая волна, когда он вспоминал о том, что у него скоро родится ребенок. (Моэм 1991: CXXI)
Несоответствие случаю обуславливает русское прилагательное «непривычный», т. е. несоответствующий представлениям коммуниканта о явлении или месту вообще.
There was something curious in the look of the chairs. (Maugham 1979: III)
Даже у стульев — и у тех был какой-то непривычный вид. (Моэм 1991: III)
Прилагательное «занятный», использующееся в русском языке, делает акцент на интересе данного явления для коммуниканта, готового разобраться, в чем здесь странность = загвоздка.
" I don’t know—the epithet struck me as CURIOUS." (Nabokov 1989: II)
— Нет, так, — занятный эпитет. (Набоков 2003: II)
Прилагательное unique, называющее такое отклонение от обычного, которое выделяет носителя данного свойства среди всех других, к сожалению отсутствует в романе Моэма, но, зато нередко встречается у В. Набокова, трактовавшего unique не буквально «уникальный», а «единственный (в своем роде» и «неповторимый», подчеркивая необычйность и раритетный характер обозначаемого явления в понимании коммуникантом.
The fact was that he had been waiting for her with such longing, had thought so much about her during those blissful days after the typhus, that he had fashioned her unique image long before he actually saw her. (Nabokov 1989: VI)
Дело в том, что он ожидал ее с такою жадностью, так много думал о ней в те блаженные дни после тифа, что сотворил ее единственный образ задолго до того, как действительно ее увидел…(Набоков 2003: VI)
And the thought that he was sitting beside the man who had caressed Mary, who knew the feel of her lips, her jokes, her laugh, her movements, and who was now waiting for her—the thought was terrible, but with it he also felt a certain thrilling pride as he recalled that it had been to him and not her husband that Mary had first surrendered her profound, unique fragrance. (Nabokov 1989: VII)
И мысль, что он сидит рядом с мужчиной, который Машеньку трогал, знает ощущенье ее губ, ее словечки, смех, движенья и теперь ждет ее, эта мысль была ужасна, но вместе с тем он ощущал какую-то волнующую гордость при воспоминаньи о том, что Машенька отдала ему, а не мужу, свое глубокое, неповторимое благоуханье. (Набоков 2003: VII)
Выводы по главе 2
Подводя итоги, можно с уверенностью сказать, что представленные в английских и русских синонимических словарях компоненты лексико-семантической группы с концептом «странный» далеко не исчерпывают список определений, выражающих необычность/странность воспринятого явления, которые используются в языке.
Лексические синонимы с общим концептом «странный» в английском языке включают следующие прилагательные: STRANGE — SINGULARUNIQUE — ODD — QUEER — QUAINT — ECCENTRIC — ERRATIC — PECULIAR — OUTLANDISH — CURIOUS- ABNORMAL — BIZARRE -EXTRAORDINARY — FANTASTIC — ODD — PECULIAR — PERPLEXING — QUEER — RARE — SINGULAR — UNCANNY — WEIRD.
При переводе прилагательных с доминантой «странный» нам встретились следующие соответствия: незнакомый, не по себе, неспособный понять смысла, новый, выключенный из жизни, не по возрасту, странный, особенный, не без странностей, ни на что не похожий, таинственный, необычайный, своеобразный, сплошное чудачество, оригинальный, особый, чудак, непонятный, непривычный, занятный, неповторимый, удивительный, безотчетный, тот или иной, невольный. Из них многие не являются прилагательными и даже не используются в качестве определения, являясь в ряде случаев лишь контекстуальными соответствиями. Из использующихся в атрибутивной функции русских соответствий мы можем назвать лишь: незнакомый, странный, особенный, не без странностей, ни на что не похожий, таинственный, необычайный, своеобразный, оригинальный, непонятный, непривычный, занятный, неповторимый, удивительный.
Центральным в выражении концепта «странный» в английском и русском языках является отражение «несоответствия человека, поведения или предмета ожиданиям говорящего, в связи с чем возникает необходимость выражения недоумения и удивления.
При переводе с английского на русский нами было обнаружено 18 примеров использования прилагательных с концептом «странный», в качестве соответствий которым дважды использовались прилагательные «странный» и «новый», по одному разу — «незнакомый», «не по себе», «непонятный», «выключенный из жизни», «не по возрасту», «необыкновенный», «особенный», «не без странностей», «ни на что не похожий», «тот или иной», «всякий», «удивительный», «безотчетный», «таинственный».
К числу лексических синонимов из них можно отнести лишь: «незнакомый», «непонятный», «необыкновенный», «особенный», «странный», «удивительный», «таинственный», «своеобразный», «оригинальный», «непривычный» поскольку данные слова являются прилагательными, состоят из одного слова и выражают признак отклонения от нормы (странность).
При переводе с русского на английский нами было обнаружено 27 примеров использования прилагательных с концептом «странный», в качестве соответствий которым пять раз использовались прилагательные queer и curious, три раза — quant, дважды — eccentric и unique, по одному разу — strange, odd и outlandish.
Следует отметить, что по причине частоты употребления мы сократили число примеров прилагательных «странный» и «strange», первое из которых использовалось в тексте повести Набокова 24 раза, в переводе романа Моэма 101 раз, последнее встретилось в романе Моэма 79 раз, в переводе повести Набокова 20 раз.
Заключение
Языковая картина мира играет центральную роль в определении реалий повседневной жизни. Поскольку большая часть нашей обыденной концептуальной системы по своей природе метафорична, использование метафор в каждой отдельной языковой картине мира и каждом отдельном дискурсе имеет свою особенную сферу и особенности употребления. Метафоричность и/или идиоматичность оказывается чрезвычайно востребованной при формировании синонимических рядов в составе прилагательных, например, в концепте «странный», нацеленном на удивительный в контексте восприятия и/или понимания признак воспринимаемого/постигаемого явления.
Категории языка объективно связаны с категориями мышления. Поскольку прилагательное соотносится с денотатом только через посредство определяемого им существительного, оно всегда семантически связано с последним, а потому последнее определяет в большинстве случаев ассортимент прилагательных, которые могут быть задействованы для выражения концепта «странный», принимая во внимание характер, причину и масштаб обозначаемого коммуникантом необычного явления.
Само выражение «картина мира», языковая или концептуальная, наводит на мысль о прямом отражении неких принципиальных, сущностных черт строения мира, своеобразно преломляемых каждым языком. Источники и проявление странности, приводящей часто к удивлению и даже изумлению в английском и русском языках обозначаются по-разному, требуя осторожности при переводе. Механизмы переосмысления сопереживания странного и особенного многообразны внутри каждого отдельного языка.
Частичная эквивалентность русских лексем, входящих в синонимический ряд с общим концептом «странный» по отношению к английским и наоборот объясняется как особенностями сочетания сопровождающих данные прилагательные существительных, так и особенностями/узуальностью мироощущения, характерными для каждой отдельной языковой культуры мира.
Лексической синонимией считается не полное, а частичное совпадение значений лексем одной части речи, с допущением довольно больших семантических различий между синонимами, дифференциация значений которых позволяет определить направленность, точность и обусловленность того или иного восприятия мира.
Анализ рассмотренных нами текстов оригинала и перевода показывает частичную эквивалентность русских и английских лексических синонимов, что проявляется как в различном наборе присущих им семантических признаков, так и в специфическом характере отношений с лексическими единицами, реализующими другие особенности истолкования (более тесная смысловая связь с впечатлением в русском и с неуместностью, нерелевантностью в английском языке).
Общими для лексических синонимов обоих языков в представленном случае является способность данных лексем раскрывать в своей реализации дополнительные параметры удивления — причину, интенсивность, акцент на недостаточном восприятии/интеллекте субъекта восприятия/понимания или уникальности/неповторимости самого «странного» объекта или явления.
Выбор того или иного прилагательного коммуникантом часто зависит от того, чем обусловлена странность явления. Если нет необходимости выражения в слове причины необычности, привычным и наиболее частотным вариантом становится strange/странный. В тех же случаях, когда возникает необходимость показать, насколько велика необычность, целесообразно использовать odd / ни на что не похожий, eccentric / необычайно странный, unique / неповторимый.
Прилагательное peculiar, например, делает акцент на особом характере, особенности воспринимаемого явления, которому свойственны поразительные особенности, захватывающие воображение говорящего.
Библиография
Апресян Ю. Д. Английские синонимы и синонимический словарь //Англо-русский синонимический словарь. М., 1998. — С. 502−543.
Арнольд И. В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика ее исследования. Л., 1966. — 324с.
Арутюнова Н. Д. Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 21 — 31.
Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры 1999. 896с.
Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. С.- Петербург. Издательство С.- Петербургского университета, 1996. -220 с.
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. -288с.
Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. M.: Языки славянской культуры, 2001. — 272 с.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с М.: Русские словари, 1996. —416с.
Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Pуc. язык, 1972. — 616с.
Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / Филологические науки 20 031, 2001. — С. 64−72.
Воробьев В. В. Лингвокультурология (теория и методы). М.: Русские словари, 1997. — 411с.
Гачев Г. А. Национальные образы мира. М., 1988. — 480с.
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. — 400с.
Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М., 1985. — 448с.
Колшанский Г В. Объективная картина мира в познании и в языке. М., 1990. — 103с.
Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: МГУ, 1993. — 236с.
Кошелев А. Д. Референциальный подход к анализу языковых значений. // Московский лингвистический альманах, выпуск 1. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 82−194.
Кравец А. С. Топологическая структура смысла // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. — С. 17−25.
Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. Волгоград: Перемена, 2001. — 495с.
Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка. М., 1982. — 216с.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. — 256 с.
Медникова Э. М. Значение слова и методы его изучения. М., 1974. — 296с.
Никитин М. В. Об отражении картины мира в языке. // Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. СПб, 1999. — С. 5−23.
Попова З.Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. — 192 с.
Постовалова В. И. Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта. М., 1982. — 222с.
Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека. // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1986. — 144с.
Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2000. — 416с.
Селиверстова О. Н. Компонентный анализ многозначных слов. М., 1975. — 240с.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, Универс, 1993. 656 с.
Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988. — С. 87−107.
Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж, 2001. -С.75−81.
Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. — 128с.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 2001. — 990 с.
Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры: опыт исследования. М., 1997. — 824с.
Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в языковой картине мира. // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1986. — С. 39−48.
Уфимцева А. А. Слово в лексико-семантической системе языка. М., 1968. — 246с.
Черняк В. Д. Синонимические связи в лексике и языковая картина мира. // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции Т. II. М., 1995. — С. 65−74.
Arnold I. V. The English Word. Moscow, 1986. — 296р.
Palmer F. R. Semantics. Moscow, 1982. — 111р.
Wierzbicka A. Cross-Cultural Pragmatics: The Semantics of Human Interaction. Berlin, N.Y., 1991. — 295р.
Использованные словари
[APPAC] - Англо-русский и русско-английский словарь. М.: Русский язык, 1999.
[АРСС] Англо-русский синонимический словарь. М., 1998.
[БАРС] - Большой англо-русский словарь. М.: ACT, Мн.: Харвест, 2000.
[ССРЯ] - Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1993.
ABBYY] ABBYY Lingvo 9.
0.
[AHD] - The American Heritage Dictionary of the English Language. Boston, 1976.
[CDE] - Cambridge International Dictionary of English. Cambridge University Press, 1995.
[ALD] - Hornby A. S., Gatenby E. V., Wakefield H. The Advanced Learner’s Dictionary of Current English. Ставрополь, 1992.
[LDELC] - Longman Dictionary of English Language & Culture. Longman Dictionaries, 1992.
[LLCE] - Longman Lexicon of Contemporary English. Marlow, 1981.
[OED] - - Oxford English Dictionary. Second Edition, 1989:
http://dictionary.oed.com
[PED] - The Penguin English Dictionary. London: Penguin Books, 1978.
[WNID3] - Webster’s Third New International Dictionary of the English Language, Unabridged. V. 1−3. Chicago & Toronto: Encyclopedia Britannica, Inc., 1993.
[WfW] Clerk J.O.E. Word for Word: A Dictionary of Synonyms. Bromley, 1989.
Использованная художественная литература
Maugham W.S. Of Human Bondage. L., 1979.
Nabokov V. Mary. NY, 1989.
Моэм У. С. Бремя страстей человеческих. М., 1991.
Набоков В. В. Машенька. Защита Лужина. Соглядатай. Другие берега. М., 2003.
