Это отвлекло нас от нашего спора.
/Д. Хармс. Сонет/.
В данном примере именно позиция вводной конструкции, ее контактное взаимодействие с основной информацией предложения («тут со скамейки свалился какой-то ребенок») определяют создание комического эффекта, реальный же объект оценки («это отвлекло нас») оказывается оторванным.
Выражение авторской иронии может быть связано с взаимодействием различных временных планов. Например, повествователь может отсылать читателя к уже известной комической ситуации.
/Степа/ Пытался позвать на помощь Берлиоза, дважды простонал: «Миша … Миша …», но, как сами понимаете, ответа не получил.
/М. Булгаков. Мастер и Маргарита/.
В других случаях автор заставляет взглянуть на ситуацию с точки зрения будущих комических событий, позволяя читателю самостоятельно представить их дальнейшее развитие.
Первая из них, как вскоре выяснилось при составлении протокола, была супругой Аркадия Аполлоновича …
/М. Булгаков. Мастер и Маргарита/.
Кроме того, вводная конструкция может актуализировать смоделированную самим повествователем комическую ситуацию.
Конечно, другой, менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного человека кожа покрылась бы прыщами и угрями от излишней мнительности.
/М. Зощенко. Качество продукции/.
Иногда же более значимой становится ее оценка.
О страсти нашей к так называемым оказьонам и скидкам можно было бы написать целое исследование и по крайней мере в пяти томах. Но, конечно, лучше не надо, потому что пять томов — это уже не оказьон, а катастрофа.
/Дон Аминадо. Акажу и прочее/.
Одним из характерных приемов при создании комического эффекта является моделирование общения с читателями.
Сто лет проходит, и стихи Пушкина вызывают удивление. А, я извиняюсь, что такое Цаплин через сто лет? Нахал какой!..
/М. Зощенко. В пушкинские дни. Первая речь о Пушкине/.
При этом важным для повествователя иногда становится доверительность (даже некоторая интимность) диалога.
Вообще, между нами говоря, в другой раз даже как-то удивляешься, почему к поэтам бывает такое отношение.
/М. Зощенко. В пушкинские дни. Вторая речь о Пушкине/.
Возможно также и моделирование читательской реакции на описываемую ситуацию (прогнозирование поведения «дотошного» читателя).
Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?
/М. Зощенко. Баня/.
Таким образом, проведенный анализ показал, что вводные конструкции могут играть важную роль при создании комического эффекта. Наиболее характерными приемами являются актуализация логической ошибки, позиционное или временное смещение, уступка в речевом оформлении или оценке. Имитация диалога с читателем позволяет создать особую комическую атмосферу произведения.
2.2 Стилистические функции вставных конструкций (на примере лирики В. Набокова) Характерной особенностью прозы ХХ века является активное использование вставных конструкций. При этом не только формально увеличивается их количество в структуре художественного текста, но и значительно разнообразнее становятся функции. Одним из авторов, в прозе которого вставки играют важную роль, является В. Набоков. Однако объектом нашего исследования стала не традиционно анализируемая проза писателя, а его поэзия, возможно менее яркая с точки зрения художественной образности. При этом значимым представляется наблюдение, насколько соотносимы индивидуально-авторские особенности стиля, проявляющиеся в поэзии и прозе одного автора.
Проведенный нами анализ показал, что вставные конструкции (следует заметить, что мы вычленяли только вставки, заключенные в скобки, то есть рассматривали их с точки зрения конструктивного синтаксиса) в лирике В. Набокова представлены незначительно (особенно по сравнению с прозой, в которой они встречаются регулярно). При этом данная тенденция выглядит вполне закономерной, поскольку вставки обычно нарушают ритмико-интонационную организацию текста. Кроме того, особая ассоциативно-логическая связь информативных блоков или зрительных образов в рамках поэтического текста позволяет обходиться без подобных графических средств актуализации. Однако в этом случае следует признать, что вставные конструкции в лирике экспрессивны в большей степени, чем в прозе, поскольку их выделение традиционно представляется менее мотивированным.
Рассмотрим основные функции вставок в лирике В. Набокова. Как и в прозе, важную роль автор уделяет деталям, их актуализации. В частности, значимыми представляются нюансы портрета героя:
Села (бисерные глазки, гнусно выпученный рот…) -.
с человеческой ужимкой книгу чудище берет…
/ «Обезьяну в сарафане…» /.
Заметим при этом, что подобная прорисовка двух детализирующих штрихов в целом характерна и для прозы В. Набокова:
…незнакомая фотография отца (в одной руке книга, палец другой прижат к виску)…
/ Защита Лужина /.
Сравним в лирике:
Да, — с умиленьем сладостным и острым.
(колени сжав, лицо склонив во мглу…),.
он вспомнил домик в переулке пестром, и голубей, и стружки на полу.
/ На Голгофе /.
Характерным является и использование метафорической детали, оформляющей переключение от информативного плана к ассоциативно-образному:
Тогда, глаза подняв.
(и лучезарная в них осень улыбалась),.
она глядела вдаль, и плавно колебалась тень ивовой листвы на платье, на плечах…
/ E.L. /.
Детализация окружающего мира, пейзажных зарисовок представлена в гораздо меньшей степени. При этом автор ограничивается только формальной номинацией зрительных образов, позволяя читателю самостоятельно представить картину:
Скажешь ты Богу: я дома!
(Кладбище. Мост. Поворот.).
Будет старик незнакомый -.
вместо дубка, у ворот…
/ «Людям ты скажешь: настало!..» /.
Последовательно представлена во вставных конструкциях оценочная информация о герое (или конкретной исторической личности):
Зоил (пройдоха величавый, корыстью занятый одной) и литератор площадной.
(тревожный арендатор славы) меня страшатся…
/ Неоконченный черновик /.
Менее характерной является оценка повествователем (лирическим героем) самого себя. При этом она не так категорична и обычно совмещена с актуализацией зрительного плана произведения:
Но как я сяду в поезд дачный в таком пальто, в таких очках.
(и, в сущности, совсем прозрачный, с романом Сирина в руках)?
/ К кн. С. М. Качурину /.
Информацию эмоционально-экспрессивного характера традиционно актуализируют вставные конструкции, имеющие характер сравнения:
…никогда не мелькнет мое имя — иль разве.
(как в трагических тучах мелькает звезда) в специальном труде, в примечанье к названью…
/ Слава /.
Кроме того, сравнение может быть представлено и через отрицание:
И на землю без ужаса глянув.
(совершенно несхожую с той, что, вся пегая от океанов, улыбалась одною щекой),.
он не горы там видит, не волны…
/ Око /.
При этом следует отметить, что если в лирике В. Набокова вставки, организующие сравнение, чаще переключают повествование с информативного плана на ассоциативно-образный (метафорический), то в прозе в них обычно представлена информация, отсылающая читателя к типичной жизненной ситуации (и заставляющая взглянуть на нее по-новому):
И теперь, как и тогда, вместо слов изумления, которых он смутно ожидал (как, проснувшись в чужом городе, ожидаешь, еще не раскрыв век, необыкновенного, сияющего утра), … услышал пасмурные, холодноватые слова…
/ Защита Лужина /.
Однако данная, достаточно яркая стилевая черта прозы В. Набокова все же проявляется и в лирике, в частности — при актуализации причины действия:
Вставал я нехотя. (Как истинный поэт, предпочитал я сон действительности ясной.
Конечно, не всегда: как торопил я страстно медлительную ночь пред светлым Рождеством!).
/ Детство /.
Важную роль играют вставные конструкции при мотивировке создаваемого образа:
Он говорит, что жизнь земная -.
слова на поднятой в пути -.
откуда вырванной? — странице.
(не знаем и швыряем прочь)…
/ Неоконченный черновик /.
При этом объяснение одной из деталей образа может отсылать читателя к определенной жизненной ситуации, создавая тем самым «многослойность» повествования:
…вроде слишком яркой цветной открытки без угла.
(отрезанного ради марки, которая в углу была)…
/ К кн. С. М. Качурину /.
Кроме того, мотивироваться может и предлагаемая автором оценка. Причем объяснение также может быть представлено в рамках ассоциативно-образного плана:
В этой жизни, богатой узорами.
(неповторной, поскольку она по-другому, с другими актерами, будет в новом театре дана)…
/ Парижская поэма /.
Менее характерной является мотивировка определенной графической детали текста (при этом также представленной во вставке):
«…А пока остаюсь с привидением (подпись неразборчива: ночь, облака)».
/ Парижская поэма /.
Традиционно важную роль играют вставные конструкции и в плане организации взаимодействия повествователя с читателем, создания своеобразной языковой игры. В частности, с помощью конкретизирующего вопроса автор может актуализировать особенности звукового или зрительного восприятия (как бы поставив читателя на место лирического героя):
Кто-то тихо, чисто в цветах звенит (кто, ангел или дрозд?)…
/ Каштаны /.
Риторический вопрос, представленный во вставке, также становится средством своеобразной языковой игры:
Решенье чистое, простое.
(о чем я думал столько лет?).
/Что за ночь с памятью случилось /.
При этом внимание читателя может акцентироваться на семантике самой лексемы, формирующей самостоятельный художественный образ:
Вечереет…
(и как объяснить, что значило русское.
«вечереет»?).
/ Река /.
Отметим, что в прозе В. Набокова представлены даже прямые обращения к самому персонажу:
— Но ведь не сию же минуту, — сказал Цинциннат, удивляясь сам тому, что говорит, — я не совсем подготовился… (Цинциннат, ты ли это?).
/ Приглашение на казнь /.
Кроме того, элементом своеобразной игры с читателем становится и отсылка к предтексту:
Там в суровой.
(уже описанной) столовой был штат лакеев-стариков.
/ Университетская поэма /.
Более формальной является отсылка к неактуальному (и даже недоступному для читателей) тексту:
… а ночью требуется тут.
(смотри такой-то пункт статута) ходить в плаще.
/ Университетская поэма /.
Характерной особенностью прозы В. Набокова является организация взаимодействия с помощью вставок различных речевых планов, однако в поэзии данное явление отмечается крайне редко:
… как зловещий друг детства, как старый шпион.
(шепелявым таким шепотком: а скажите, что вы делали там-то?)…
/ Слава /.
Более интересным представляется подобное взаимодействие, актуализирующее интертекстуальные связи:
Есть вещи, вещи, которые … даже… (Акакий Акакиевич любил, если помните, «плевелы речи»,.
и он, как Наречье, мой гость восковой)…
/ Слава /.
Вставные конструкции, содержащие слова автора внутри прямой речи персонажа, традиционно акцентируют внимание на сопровождающих действиях или жестах, а также внутреннем состоянии героя:
«Когда бы.
(со вздохом начал он) меня издатель мой не потревожил, я б не покинул мест, где прожил все лето с Троицына дня…".
/ Из калмбрудовой поэмы «Ночное путешествие» /.
Кроме того, вставки могут выполнять и традиционную функцию вводных предложений — указывать на источник информации или автора высказывания:
Вы будете (как иногда говорится) смеяться, вы будете (как ясновидцы говорят) хохотать…
/ О правителях /.
Типичной для вставных конструкций (в том числе и в прозе В. Набокова) является организация взаимодействия различных временных планов. Данное явление последовательно прослеживается и в лирике писателя. В частности, вставка может расширять временные рамки, актуализируя план прошлого:
В миру фотограф уличный, теперь же царь и поэт, парнасский самодержец.
(который год сидящий взаперти)…
/ Безумец /, -.
или формируя план воображаемого (а в некоторых случаях — и легко прогнозируемого) будущего:
…как призрак золотистый, мерцает крепость (в полдень бухнет пушка:
сперва дымок, потом раскат звенящий)…
/ Петербург /.
Таким образом, проведенный нами анализ показал, что вставные конструкции в лирике В. Набокова (хотя и представлены в значительно меньшей степени, чем в прозе) играют важную роль при формировании структуры художественного текста. В частности, в качестве типичных функций вставок можно отметить детализацию, мотивировку образа, организацию взаимодействия с читателем и переключение временных планов произведения.
Заключение
Употребление в речи вводных слов и словосочетаний требует стилистического комментария, поскольку они, выражая те или иные оценочные значения, придают экспрессивную окраску высказыванию и нередко закрепляются за функциональным стилем. Стилистически не обоснованное использование вводных слов и словосочетаний наносит урон культуре речи. Обращение к ним может быть связано и с эстетической установкой писателей и поэтов. Все это вызывает несомненный стилистический интерес.
Если отталкиваться от традиционной классификации основных значений вводных компонентов, легко выявить их типы, закрепившиеся за тем или иным функциональным стилем. Так, вводные слова и словосочетания, выражающие достоверность, уверенность, предположение: несомненно, разумеется, вероятно, возможно, — тяготеют к книжным стилям.
Вводные слова и словосочетания, используемые с целью привлечь внимание собеседника, как правило, функционируют в разговорном стиле, их стихия — устная речь. Но писатели, искусно вставляя их в диалоги персонажей, имитируют непринужденную беседу. Злоупотребление ими резко снижает культуру речи.
Значительную группу составляют слова и словосочетания, выражающие эмоциональную оценку сообщения: к счастью, к удивлению, к сожалению, к стыду, на радость, на беду, удивительное дело, грешным делом, нечего греха таить и т. д. Выражая радость, удовольствие, огорчение, удивление, они придают речи экспрессивную окраску и поэтому не могут быть использованы в строгих текстах книжной речи, зато часто употребляются в живом общении людей и в художественных произведениях.
Вводные предложения, выражающие примерно те же оттенки значений, что и вводные слова, в отличие от них стилистически более независимы. Это объясняется тем, что они разнообразнее по лексическому составу и по объему. Но основная сфера их употребления — устная речь (которую вводные предложения обогащают интонационно, придавая ей особую выразительность), а также художественная, но не книжные стили, в которых, как правило, отдается предпочтение более коротким вводным единицам.
Вводные предложения могут быть достаточно распространены, но чаще они весьма лаконичны: ты знаешь, надо вам заметить, если не ошибаюсь и т. п.
Вставные слова, словосочетания и предложения являются в тексте добавочными, попутными замечаниями.
Библиография Аникин А. И. Вводные слова и их соотношения с структурно-семантическими категориями слов в современном русском языке. Калинин, 2004.
Аникин А. И. Вставные конструкции с присоединительным значением в современном русском языке. Калинин, 2005.
Анисимова Л. Б. О некоторых дополнительных функциях вводно-модальных слов в составе предложения // Синтаксис русского предложения. Воронеж, 2005.
Бабайцева В. В., Максимов Л. Ю. Современный русский язык. Учебник для вузов: В 3-х ч. Ч.
3. Синтаксис. Пунктуация. М., 2001.
Богородицкий В. А. Общий курс русской грамматики. М., 2005.
Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., 2006.
Бухарин В. И. Вводные слова в аспекте актуального членения // ВЯ. 2004. № 1.
Валгина Н. С. Синтаксис современного русского языка. Учебник для вузов. М., 2001.
Василенко Л. И. Модальные слова как средство авторизации текста // НДВШ, филологические науки. 2004. № 4.
Виноградов В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Института русского языка АН СССР. Вып. 11. М., 1950.
Востоков А. Х. Русская грамматика. 12-е изд. СПб., 1874.
Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 2001.
Каримова Р. А. Вводные слова и вводные сочетания слов в русском литературном языке II пол. XVIII — начала XIX в. М., 2005.
Кобрина Н. А. О вставных предложениях с союзным. М., 2005.
Кротевич Е. В. О связях вводных слов в словосочетании и предложении. М., 2005.
Ломоносов М. В. Российская грамматика // Ломоносов М. В. Полн. собр. соч.:
В 11-ти т. Т. 7. М.; СПб., 2003.
Москальская О. И. Грамматика текста. М., 2001.
Овсянико-Куликовский Д. Н. Синтаксис русского языка. СПб., 1912.
Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 2006.
Пешковский А. М. Школьная и научная грамматика. М., 1914.
Прияткина А. Ф. Синтаксис осложненного предложения. М., 2002.
Руднев А. Г. Синтаксис осложненного предложения. М., 2001.
Русская грамматика: В 2-х т. Т. 2. М., 1980.
Скобликова Е. С. Современный русский язык: синтаксис простого предложения. М., 2005.
Студнева А. И. Из наблюдений над функционально-семантическими отношениями вводных и вставных предложений. М., 2002.
Студнева А. И. О связи вводных предложений с основным составом высказывания // Учен. зап. Рязанского гос. пед. института. Т. 51. 1968.
Фенова Е. А. Роль вводных и вставочных конструкций в организации функциональноной перспективы высказывания // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 2003. № 5.
Хатиашвили Л. Г. Роль вводных предложений в организации текста // Сборник материалов V международного симпозиума по проблемам говорения. 4−6 мая 2000 г. Тб., 1998.
Хатиашвили Л. Г. Структура и синтаксические особенности парантетических конструкций в сложном синтаксическом целом // Научная сессия по вопросам русского языка, посвященная памяти проф. Т. Н. Мревлишвили. Тезисы докладов. Тб., 2004.
Шапиро А. Б. Рецензия на работу С. И. Абакумова «Методика пунктуации» // Русский язык в школе. 2004. № 3.
Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. СПб., 2001.
Щеболева И. И. Общая характеристика вставочных конструкций в современном русском литературном языке. М., 2005.
