Соответственно, коммуниканты, которые относятся к различным лингвокультурам, должны учитывать, что имеющиеся у них негативные этностереотипы относительно культуры их партнера могут стать препятствием для процесса их коммуникации, если они будут затронуты.
Например, стереотип «русский — пьяница» является одним из основных стереотипных представлений о россиянах носителей других лингвокультур. Подобное представление может быть распространенным среди самих россиян, и в рамках внутрикультурной коммуникации они могут выйти за пределы табу на эту тему. Но в условиях межкультурной коммуникации, в которой коммуникантами будут представитель русской культуры и носитель англоязычной культуры, эта тема — в силу социокультурных, этических и эмоциональных факторов — будет считаться табуированной.
В русском дискурсе второй половины ХХ века слово еврей получило оттенок запретности. Если его произносили, то полушепотом, иногда заменяя эвфемистическим описанием еврейской национальности («дочь Израиля» и т. п.). Добавление маркеров извинения выдает политический момент употребления данного этнонима, по происхождению стоящего в одном ряду с русским, немцем и т. п.
Подобный политический момент можно наблюдать в кальке с англо-американского, когда предлагается, ссылаясь на политкорректность, темнокожих африканцев больше не называть неграми. Политическая подоплека предлагаемого выбора ясна из того факта, что слово «негр» в русском до последнего времени (времени появления подобных лингвополитических номинаций) не носило отрицательных коннотаций. Предлагаемое же африканец или афроамериканец выдает заимствованное происхождение подобных нововведений. Причем калька в данном случае не столько лексическая, а коммуникативно-поведенческая копируется коммуникативная стратегия подчеркнутой неагресссивности, имеющая мало общего с подлинным уважением и взаимным признанием.
В англо-американском дискурсе, впрочем, последовательность вытеснения исходного названия по мере накопления агрессивной ретенции была аналогичной: дифференцировались вначале nigger (отрицательная коннотация) и Negro (нейтральная). Ныне же употребление Negro уже не считается политкорректным. Неблагонадежными объявлены слова black, colored, уступив нишу нетабуированного обозначения темнокожих американцев лексеме Afro-American.
Подобное, судя по всему, наблюдается в политической истории многих этнонимов, к народам-носителям которых складывалось определенное (как правило, негативное) отношение.
Современное языковое табу связано с матом. Матерные выражения являются выражениями квалифицированными как негативные, которых следует избегать, но в некоторых случаях можно заменить их выражениями более мягкими, описывающими действительность косвенным путём. Итак, языковым табу в современном русском языке являются собственно матерные выражения, вульгарность которых имеет изначальный характер, и которые часто поддаются эвфемизации.
Понятийное же табу, как более общее, должно принимать характер нравственного (бытового) запрета и быть сильно связанным со сферами жизни человека, прямые характеристики которых квалифицируются как невежливые, нетактичные. Сюда можно отнести, например, сферу физической любви, которая, несомненно, является темой «застенчивой» и говорить о ней прямо неприлично, непристойно. Она нуждается в эвфемистических характеристиках.
Так, очень популярным в современной русской литературе является использование эвфемизмов вместо прямых определений понятия проституции и проституток, например: бабочка (периферийное значение слова), давалка, карамелька, тёлка, метафоры — жрица любви и любящая женщина. Эвфемизмы появляются также вместо прямых определений частей человеческого тела. Это касается прежде всего интимных частей тела, например: отросток, кончик, главный инструмент, дурак, палка, факел, орудие — как определение мужского полового органа; мохнатая роза любви, таинственное место, цветок, княгиня — эвфемизмы женского полового органа.
Табу касается также понятий, связанных с физиологическими процессами, алкоголем и алкоголизмом, например: вместо «забеременеть» употребляется слово влипнуть или актуализированная устаревшая форма — понести (относительно которой могут быть сомнения является ли она эвфемизмом), а как определение физиологических нужд — выражения из примера шестнадцатого: пи-пи, писи, кака, испортить воздух; что касается алкоголя — вместо слова «водка» используются метонимы: бутылка, рюмочка, жидкость, вместо слова «алкоголик» — каламбур в виде сращения: алконавт (алкоголик и космонавт).
Перечисленные понятия и их эвфемистические представители встречаются чаще чем, например, эвфемизмы, касающиеся лжи (метафоры: лапшу на уши вешать, проводить на мякине, эвфемизмы смерти (кончина, отдать концы, уйти в мир иной), или эвфемизмы, касающиеся наркомании и наркотиков (заимствованные из английского языка определения — драгс, джойнт), а также эвфемизмы для понятий, связанных с судопроизводством (шить дело, получить на полную катушку) и других, которые редко, но всё-таки тоже появляются на страницах современной русской литературы.
Однако, как упоминалось, понятийное табу является более общим, в связи с чем может включать элементы языкового табу, а именно, вульгарные эквиваленты некоторых понятий. Это выражения, которых вульгарность — вторична, потому что их главными представителями являются нейтральные определения, часто научные термины (например, названия интимных частей человеческого тела, которых, из-за стыда, заменяем эвфемизмами, но которые, однако, имеют, свои матерные эквиваленты).
Порой в современном языке происходит обратный процесс: не табу заменяется эвфемизмом, как этого следовало бы ожидать, а эвфемизм становится табу. Например, первоначально эвфемизмы, заменяющие слово «дурак», были придуманы из такта и вежливости: «у него винтов не хватает», «у него не все дома», «он пороха не выдумает», «он с приветом». Сейчас же последние выражения звучат, наоборот, очень оскорбительно.
В качестве примеров языковых табу на религиозной основе можно упомянуть табу на прямое употребление имени дьявола (эвфемизмы — шут, рогатый, лукавый, нечистый и др.). Другой пример: в иудаизме считается недопустимым произносить имя бога всуе (то есть напрасно, без причины).
Тесно связаны с процессом табуирования современные общественно-политические явления. Так в документах, сообщениях средств массовой информации, часто используются эвфемизмы, замещающие запрещенную лексику: инвалид → лицо с ограниченными возможностями, лица с особенностями психофизического развития; тюрьма → места лишения свободы, места не столь отдалённые. Названия малопрестижных работ тоже получают эвфемизмы: курьер → экспедитор, секретарь → офис-менеджер, ассистент, уборщик помещений → клининг-менеджер.
У людей, чьи профессии сопряжены с риском, существуют суеверные табу на некоторые слова. Например, лётчики, парашютисты, циркачи избегают употреблять слово «последний». Оно заменяется на «крайний» (или «ещё раз») — например, «крайний полёт». Также стараются избегать слова «смерть», заменяя его на «костлявая», «безносая», «эта, с косой». Старатели вместо «золото» говорят «жёлтый металл». Так же называется золото в милицейских протоколах, поскольку окончательное заключение о природе и характеристиках изъятого (найденного) даёт специальная экспертиза, и до её решения признавать желтый металл золотом неправомерно. Аналогичное происхождение имеет термин «лицо кавказской национальности», применявшийся для обозначения лиц неопределённой этнической группы, чья личность на момент составления протокола не была установлена, и перекочевавшее затем в повседневную речь.
В целом эвфемизмы и табу в современном обществе представляют собой одну из разновидностей стилистических средств. Они позволяют говорящим варьировать речь, тон, интонацию в зависимости от коммуникативных условий при необходимости скрывать или вуалировать свои намерения, тем самым избегать конфликтов в общении, которые могут произойти при слишком прямолинейной номинации определенных предметов, действий и табу. Чем официальнее отношения между людьми, тем более вероятны в их речи процессы табуирования и эвфемизации.
Заключение
В заключение данной работы можно сделать следующие выводы:
Многие исследователи (Ахманова, Варбот, Видлак, Маковский, Розенталь) сходятся во мнении и определяют языковое табу, как запрет на употребление некоторых слов, вызванный различными экстралингвистическими факторами (религиозными, социально-политическими, историческими, культурными, этическими, эмоциональными и т. д.).
Цель табу — исключить из употребления не понятие, которое остается необходимым обществу, а одну из его номинаций. Другими словами, суть табу заключается в замене или преобразовании одного названия другим, более приемлемым в определенной ситуации.
Говоря о табу, следует иметь в виду, что явление это относится к сфере социально разделяемых всеми носителями культуры запретов на определенные формы поведения, в том числе коммуникативного. Запреты эти часто не мотивированы и являются абсолютными для всех членов данного социума, которые воспринимают эти категоричные запреты как данность и следуют им без анализа причин, мотивов, условий их возникновения и т. д.
В общем виде механизм следования табу можно описать формулой: «этого делать нельзя, а тот, кто это делает, поступает очень плохо», благодаря которой регулируется поддержание табу и их дальнейшее воспроизведение в культуре.
Эвфемизм — слово или выражение, заменяющее табуированное. В качестве эвфемизма обычно используют многозначное слово, одно из значений которого совпадает со значением табу; описательное выражение или определение; местоимение и т. д.
Табу существовали на протяжении всей истории человечества. Они продолжают возникать и в наше время, но уже в других формах и на базе других ценностей. Поэтому представляется важным более детальное исследование обстоятельств возникновения и функций отдельных табу, в том числе и современных.
Список литературы
Бабаева Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: дис. … д-ра филол. наук / Е. В. Бабаева. — Волгоград, 2004.
Бгажноков Б. Х. Табу в коммуникативном поведении адыгов. Социальные функции и типы табу, 2008.
Гришаева Л.И., Цурикова Л. В. Культурные табу и их влияние на результат коммуникации: Вестник Челябинского государственного университета, 2011. — № 8 (223). Филология. Искусствоведение. — Вып.
51. С. 37−40.
Дембска К. Языковое табу / Эвфемизмы и вульгаризмы в современном русском языке // publib.upol.cz/~obd/fulltext/Rossica-38/Rossica-3830.pdf.
Дэвидсон Б. Африканцы / Введение в историю культуры, — М., 1975.
Зеленин Д. К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии // Сборник Музея антропологии и этнографии. — Т. 8., Ч. 1. — Л., 1929. — 151
Караулов Ю.Н. О состоянии современного русского языка Русская речь, 2001. — № 3. С.25−28.
Кацев A.M. Языковое табу и эвфемия / Учебное пособие к спецкурсу. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1988.
Комлев Н. Г. Словарь иностранных слов. — М. Эксмо-пресс, 1999. — 672с.
Крысин Л. П. Эвфемизмы в современной русской речи, Русистика. — Берлин, 1994, № 1−2. — С. 28−49.
Меликова Э. А. Современные проявления эвфемизации и табуирования //
http://science.ncstu.ru/articles/hs/13/56.pdf/filedownload.
Москвин, В. П. Эвфемизмы, системные связи, функции и способы образования Вопросы языкознания. — 2001. — № 3.
Реформатский А.А.
Введение
в языковедение / Под ред. В. А. Виноградова. — М.: Аспект Пресс, 1996.
Степанов Ю. С. Смысл, абсурд и эвфемизмы // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Т. 1. Вып. 1. -
Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т., 2003. — С.
7−10.
Фрэзер Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии Том 1, — М., 2001.
Словари Новейший философский словарь:
http://enc-dic.com/new_philosophy/Tabu-1191.html
Ахманова О. С. Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — 688с.
Ожегов С.И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М. Издательство ЭЛПИС, 2003. — 944с.
Кудрявцев А.Ю., Куропаткин Г. Д. Англо-русский словарь-справочник табуизированной лексики и эвфемизмов. — М.: КОМТ, 1993. — 304 с.
Реформатский А.А.
Введение
в языковедение /Под ред. В. А. Виноградова. — М.: Аспект Пресс, 1996.
Большой Энциклопедический словарь:
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/286 590
Цит. по: Бгажноков Б. Х. Табу в коммуникативном поведении адыгов. Социальные функции и типы табу, 2008.
Фрэзер Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии Том 1, — М., 2001.
Новейший философский словарь:
http://enc-dic.com/new_philosophy/Tabu-1191.html
Девидсон Б. Африканцы / Введение в историю культуры, — М, 1975.
См. подробнее об этом в работе Дж. Фрэзера «Золотая ветвь. Исследование магии и религии Том 1, 2001.
См. об этом: Бабаева Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: дис. … д-ра филол. наук / Е. В. Бабаева. — Волгоград, 2004.
Зеленин Д. К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии // Сборник Музея антропологии и этнографии. — Т. 8., Ч. 1. — Л., 1929. — 151
Бабаева Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира, 2004.
Цит. по: Бабаева Е. В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира, 2004.
Реформатский А.А.
Введение
в языкознание. — М.: Аспект Пресс, 2000. — 536 с.
См. примеры языковых табу по Дж. Фрезеру.
Ахманова О. С. Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — 688с.
Степанов Ю. С. Смысл, абсурд и эвфемизмы // Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Т. 1. Вып. 1.
— Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т., 2003.
— С. 7−10.
Крысин Л. П. Эвфемизмы в современной русской речи, Русистика. — Берлин, 1994, № 1−2. — С. 28−49.
Там же.
См. позицию И. Г. Гаспарова по этой проблеме: Гришаева Л. И., Цурикова Л. В. Культурные табу и их влияние на результат коммуникации: Вестник Челябинского государственного университета, 2011.
Там же.
См. позицию Л. В. Цуриковой по этой проблеме: Там же.
См. позицию К. М. Шилихиной по этой проблеме: Гришаева Л. И., Цурикова Л. В. Культурные табу и их влияние на результат коммуникации: Вестник Челябинского государственного университета, 2011.
