«Сын Неба» никогда не выезжал за пределы Китая — это могло бы унизить его в глазах подданных; блюстители этикета запрещали иностранным дипломатам надевать обычный атрибут парадного дипломатического мундира — шпагу; даже ношение очков во время высочайшей аудиенции считалось недопустимым и т. п. 18].
Костюм Китайского императора всегда отличался своей роскошью в вышивках, изумительными тканями и безупречным исполнением, но всегда шился по строгим канонам. Только император имел право носить костюм с изображением дракона с пятью когтями.
Глава 3. Понятие китайский император в лексикографических источниках.
3.1 Понятие «китайский император» в лексикографических источниках русского языка.
Рассмотрим трактовки в рамках лексических единиц император, китайский император.
Словарь иностранных слов русского языка отталкивается в трактовке от латинского слова imperar — повелевать, титула предводителя римских легионов, а также государь, управлявший или управляющий империей [69].
С начала ХХ века в русском языке в отношении китайского императора употребляется лексема:
Богдыхан (монг. — святой царь). Титул китайского императора [75].
Богдыхан монгольский титул китайского императора, значит великий Государь [68].
Богдыхан — Титул китайского императора титул китайского императора, в переводе означает: великий государь [66].
В толковом словаре Ушакова в начале ХХ века — император, муж. (лат. imperator, букв. повелитель).
1. Высший титул монархов; монарх, носящий этот титул. Император Наполеон.
2. В древнем Риме верховный начальник войск (ист.) [73].
В отношении китайского императора применяется термин богдыхана, м. (монгол. boojdoxan — священный государь) (истор.). Название китайского императора [73].
В более позднем источнике «Словарь русского языка» / под ред. С. И. Ожегова трактует слово «император» трактуется таким образом: муж. Титул некоторых монархов, а также лицо, носящее этот титул [первонач. в Древнем Риме почётный титул полководцев]. — жен. императрица, ы. — прил. императорский, ая, ое. [70].
В отношении китайского императора термин Богдыхан сохраняется: Богдыхан Заимств. в XIX в. из монг. яз., где bogdohan — сложение bogdo «святой, великий» и han «царь» [76].
Богдыхан (от монг. богдохан — священный государь) — термин, которым в русских грамотах 16—17 вв. называли императоров Китая. Употребляется также в этом смысле в другой литературе [59].
Следовательно, на протяжении последних ста лет, трактовка императора как верховного властителя в лексикографических источниках русского языка восходит к латинской (римской традиции), а в отношении китайского императора употребляется заимствованный из монгольского языка термин Богдыхан — священный государь.
Это объясняется ещё и тем, что повышенное внимание Китайской империи мы находим в большинстве источников до 1917 года.
После падения династии и революции 1917 года исследования в области культуры Китая находились в менее активном состоянии из-за чего произошла консервация образа на длительный период времени. В китайском языке ситуации принципиально иная.
3.2 Понятие «китайский император» в лексикографических источниках китайского языка.
Нельзя оспаривать мысль о том, что восточный менталитет отличается от западного, что и отражается в культурах стран этих регионов и в языках как части данных культур.
Мышление человека, принадлежащего восточной культуре, разнится с мышлением человека западной культуры. Это многообразии в отношении образа китайского императора отразилось в современном многообразии трактовок в лексикографических источниках.
Большой китайско-русский словарь так интерпретирует понятие об императоре:
皇帝huángdì император (также презр. о человеке, имеющем большое влияние).
土皇帝(tǔhuángdì) местный деспот.
小皇帝(xiǎohuángdì) избалованный ребёнок (дословно «маленький император») [60].
То есть данная трактовка тяготеет к властным полномочиям, но не воплощению верховной вселенской власти, это образ скорее капризного, чем мудрого правителя.
На основании данной интерпретации можно сделать первый вывод, что помимо представлений об императоре как носителе верховной власти активно складывался корпус фразеологизмов, который в последствии фиксируется в лексикографических источниках, связанных с китайским языком.
Пословицы, поговорки, фразеологизмы, где упоминается император в современном словаре китайского языка, дают следующие трактовки:
皇帝不差饿兵(huáng dì bù chāi è bīng) (谚语)比喻请人做事时， 必须满足其最基本的需求。 如： «俗语说： «皇帝不差饿兵"， 你要请我做事， 起码要先让我吃饱再说！ ««Император не хуже голодного солдата» (пословица) когда просишь кого-нибудь сделать какое-либо дело, необходимо удовлетворить их насущные потребности. Например: «Как говориться «Император не хуже голодного солдата», если тебе нужно попросить меня что-то сделать, сначала накорми, потом поговорим!».
皇帝不急，太监急(huángdì bù jí, tàijiàn jí) император не торопится, а евнухи торопятся; обр. без меня меня женили.
皇帝企鹅huángdì qǐ'é императорский пингвин.
皇帝椅(huángdì yǐ) crown chair.
皇帝老子(huángdì lǎozi)=皇帝老爷(huángdì lǎoye)封建时代对皇帝的俗称 название императора феодальной эпохи.
皇帝行宝(huángdì háng bǎo)= 皇帝信宝(huángdì xìn bǎo) = 皇帝之宝(huángdì zhībǎo)皇帝印玺之一。Печать императора.
皇帝轮流做，明年到我家huáng dì lún liú zuò míng nián dào wǒ jiā (谚语)比喻人也有走好运的时候，不会永远屈居下位。(Пословица) (поговорка) олицетворяет человека, у которого если имеется удача, то он никогда не будет на вторых ролях.
皇帝狨(huángdì róng) Emperor.
皇帝解答huángdì jiědá рескрипт.
皇帝不急，急死太监(huángdì bù jí jí sǐ tài jiàn) (谚语)比喻当事人慢条斯理，而旁观者却十分著急。(пословица) употребляется как метафора в случае, когда лицо, непосредственно имеющее отношение к делу, не торопится что-либо предпринять, а сторонний наблюдатель переживает.
皇帝大阅佩刀хуандидаюэпэйдао (парадный меч императора императора династии Цин Цяньлун).
皇帝的女儿不愁嫁huángdì de nǚér bù chóu jià дочке императора не стоит беспокоиться о поиске жениха (о замужестве), (обр. рано или поздно жених найдется).
皇帝训令(huángdì xùnlìng) mandata.
皇帝敕令(huángdì chìlìng) constitutiones.
皇帝的新衣huángdì de xīn yī шила в мешке не утаишь.
皇帝蟹Huángdì xiè императорские крабы.
皇帝豆Huángdìdòu бот. фасоль лимская, фасоль лима (Phaseolus lunatus L.) [71].
Собственно выразительные средства не связаны с переносным (метафорическим) употреблением, но они обладают эмоциональнооценочными и экспрессивными значениями и оттенками.
Эти средства широко используются не только в литературно-художественной речи, но также в публицистическом и разговорном стилях современного китайского языка.
Они обогащают речь и делают ее более выразительной и красочной.
Эти средства китайской фразеологии ярче, выразительнее, они создают зрительные образы. Они употребляются фигурально, метафорически, содержат живописную характеристику предмета.
К изобразительно выразительным средствам относятся: так называемые готовые выражения, народные изречения (пословицы и поговорки), речения с усеченной концовкой (недоговорки, иносказания) и отточенные фразы (афоризмы, нравоучения): готовые выражения народные изречения, речения с усеченной концовкой, афоризмы, парадокс.
В Онлайн-версия словаря Xinhua понятие об императоре трактуется как [皇帝] Huángdì 最高封建统治者的称号。在我国皇帝的称号始于秦始皇.
[император] титул верховных феодальных правителей. В нашей стране (в Китае) название титула «император» берет начало от Цинь Шихуана [67].
Если рассмотреть слово 皇帝 Huángdì (император) по отдельным иероглифам, то мы получим:
皇 huáng 君主，亦指神话传说中的神：皇帝。皇后。皇宫。皇储（已确定的皇位继承人）。皇权。 大：皇皇巨著。冠冕堂皇。 对先代的敬称：皇考（对亡父的尊称）。.
Государь, также указывает на божество в легендах, сказаниях, мифах, сказках и т. д.: император. Императрица. Императорский дворец. Наследник престола. Императорская власть. В широком смысле: прекрасная работа. Величественный, респектабельный. Уважительное обращение к старшему поколению: покойный отец (используется при упоминании умершего отца).
帝 dì 宗教徒或神话中称宇宙的创造者和主宰者：上帝。.
В религии, мифах, легендах именуемый как создатель вселенной и правитель: Бог, царь небесный.
Источник — Толковый словарь байду baidu词典.
http://dict.baidu.com/ трактует понятие как [释义](名)封建社会最高统治者的称号。我国皇帝的称号始于秦始皇。- (существительное) титул верховных феодальных правителей. В нашей стране (в Китае) название титула «император» берет начало от Цинь Шихуана [近义词] [близкое по значению слово].
天子 сын неба [74].
Следовательно. Большой словарь китайских иероглифов 汉语大字典, 1995, дает трактовку 皇帝 huángdì.
(1) [emperor]∶君主制国家——帝国(如古罗马帝国、中华帝国)的君主或统治者。在中国皇帝的称号始于秦始皇.
皇帝盛明。——南朝梁· 丘迟《与陈伯之书》.
皇帝行宫。——清· 姚鼐《登泰山记》.
Монарх или правитель государственной монархии — империи (например, империя древнего Рима, Китайская Империя). Названия императоров Китая начинается с Цинь Шихуана Император Шэн Мин. — эпоха Южных династий Цю Чы «начиная с книг Чэнбо».
Загородный дворец императора. — Цин Яо хай «заметки восходящего на гору Тайшань».
[God] [古]∶天帝,上帝.
皇帝
(1).古时对前代帝王的尊称。《书· 吕刑》："皇帝哀矜庶戮之不辜。"《书·吕刑》："皇帝清问下民，鰥寡有辞于 苗 。".
(2).三皇五帝的省称。《庄子· 齐物论》："是皇帝之所听荧也，而 丘 也何足以知之。" 成玄英 疏："虽復三皇五帝，乃是圣人，而詮辩至理，不尽其妙。听荧至竟，疑惑不明。"一说，即 黄帝 。 陆德明 释文："皇帝，本又作 黄帝 。" 郭庆藩 集释引 卢文弨 曰："皇、黄通用，今本作‘黄帝'。" 汉 应劭 《风俗通· 声音》："昔 皇帝 使 伶伦 自 大夏 之西、 崑崙 之阴，取竹於 嶰谷 生，其窍厚均者。"一本作" 黄帝 «。.
(Бог) (древнее) верховное божество, верховный владыка неба В старину в ранний период вежливая форма обращения императора. «книга Лю син»: «Император сочувствующий невинно казненным. ««книга Лю син»: «Император Цин спрашивал простой народ, вдовы и вдовцы имеющих высказывания о потомках.».
(3).封建国家最高统治者的称号。始自 秦始皇 。《史记· 秦始皇本纪》："王曰：‘去泰著皇，采上古帝位号，号曰皇帝。'"《史记·高祖本纪》："甲午，乃即皇帝位 氾水 之阳。" 裴駰 集解引 蔡邕 曰："上古天子称皇，其次称帝，其次称王。 秦 承三王之末，为 汉 驱除，自以德兼三皇、五帝，故并以为号。 汉高祖 受命，功德宜之，因而不改。"《二十年目睹之怪现状》第二五回：" 北京 有个皇帝，你也没见过，你也説是没有的吗？".
Сокращенное название три властителя и пять императоров. «Чжуан-цзы Равенство вещей»: «Этот император сомневается в услышанном также, и Цю также не стоит знать.».
Взрослый Сюань иншу: «Пусть даже три властителя и пять императоров, а именно совершенный мудрец, и разъяснит и спорит, не вполне он превосходный.
До конца сомневается в услышанном, не ясные сомнения." Сказал, Желтый император. Лю дэмин объясняет текст: «Император, также пишется Желтый император».
Сборник толкований Го цинфан цитировал высказывания Лу Вэньчао: «Император, Желтый император общепринято». Ханьцы должны поощрять «Нравы передают суждения»: «Си император делает Лин лунь кичливым западный Ся, пасмурный Куньлунь, брать бамбук от растущей горной долины.» Пишется «Желтый император».
Название верховного правителя феодального государства. Начинается с Цинь Шихуана. «Династийные исторические летописи Цинь шихуана»: «Император сказал: отправляйся император Тайчжу, забери титул древнего престола, титул называемый император.» «Династийные исторические летописи первого императора династии Хань Гао цзу»: «Трон императора плавающий в Янь представляет собой 31-й год 60 — летнего цикла.».
Летопись Пэй ин процитировал Цай юн, сказал: «Император называет древним сыном неба, затем объявляет себя императором, затем царем. Цинь преемник трех последних царей, исключительно для Хань, сам объединяет нравственность трех властителей и пяти императоров, умышленно объединяет титул.
Получает наставления Гао цзу (Любана), соответствует заслугам и добродетели, в связи с этим не изменяется. «Двадцать лет явились свидетелями странной ситуации» возвращение второстепенных пяти: «Пекин имеет императора, ты еще не видел, ты также говоришь не может быть ?».
(4).旧时借指赌场上的庄家。《官场现形记》第二一回："我打摊打得气闷，既然要打摊，须得让我做皇帝。".
В прежние времена имелось в виду хозяин игорного дома. «Записи о проявлении подлинного обличия чиновничества» возвращение второстепенного одного: «Я играю в рассрочку, играю с досадой, поскольку я должен играть в рассрочку, то надо разрешить мне стать императором» [61].
В словаре Кондрашевский А. Ф., Румянцева М. В., Фролова М. Г., Современный китайско-русский словарь. 皇帝 huángdì император 皇huáng, трактуется как Пышный; торжественный; величественный Император; король; императорский; королевский [64].
帝dì.
Божество, бог (стр. 148) [64].
В данной трактовке представлены основные ожидания в отношении лингвокультурного типажа китайского императора как представителя высших сил, который отвечает за организацию порядка в поднебесной и заручается в этом процессе поддержкой высших сил.
В словаре Бурова В. Г., Семенаса А. Л., Китайско-русский словарь новых слов и выражений встречается трактовка: 皇帝 huángdì вежл. Прозвище клиентов (в торговле) [62].
В Китайско-русском словаре под редакцией проф. И. М. Ошанина, издание третье обозначена трактовка как:
皇帝.
Император, богдыхан Король (в картах, шахматах) [63].
В этой связи можно, отметить, что трансляция образа императора как лица, которое связано с высшими силами было переложено на властителя тех сил, которые отвечают за организацию порядка в игре. Выигрыш как следствие порядка можно представить как одну из сторон трактовки лингвокультурного типажа.
Выводы по главе.
В ходе анализа лексем «китайский император» в русских и китайских лексикографических источниках можно сделать следующие выводы.
Во-первых, по самому определению, лексемы в русском и китайском языках несут различную символическую нагрузку.
Ядром лексемы в русском языковом сознании, как показывает анализ, является заимствованный из монгольского языка термин Богдыхан — священный государь. Трактовка императора как верховного властителя в лексикографических источниках русского языка восходит к латинской (римской традиции), а в отношении китайского императора употребляется заимствованный из монгольского языка. Как показал анализ лексикографических источников эта традиция проявила чрезвычайную устойчивость, что свидетельствует о достаточно закрытом характере восприятия китайской традиции в России даже на современном этапе.
Принципиально иную ситуацию мы видим в китайских источниках, где структура иероглифов вызывает совершенно другой ряд, такой как:
— Божество, бог;
— Сын неба;
— Пышный;
— Торжественный;
— Величественный;
— Заслуга;
— Подвиг;
— Забота;
— Результат;
— Успех;
— Достижение [60, 61, 62, 63, 67, 74].
Необходимо отметить, что в китайском языке лингвокультурный типаж императора представлен ещё и в постоянной динамике. То есть представление о порядке и его поддержании в китайской лингвокультуре — это представление о порядке как процессе, который воплощен в конкретном положительном результате. В этой связи император представляется как сила ответственная за положительный результат, за позитивный порядок, в противном случае она может потерять свою легитимность, то есть потеря поддержки высших сил — потеря положительного результата и как следствие потеря власти.
В русском и китайском языке значительно различаются как методы анализа лексем, так и их систематизации в лексикографических источниках. Отличительной особенностью русской лексикографии является многообразие подходов в систематизации лексических единиц и толкования их значений. Проведенное исследование реализации лексемы «китайский император» в русском и китайском языках позволяет сделать вывод о том, что в значении слова «китайский император», несмотря на его универсальность, выявляются национально-культурные специфики при сопоставительном анализе.
Заключение
.
Глобализация человеческого общества вызвала проблемы, связанные с формированием языковой картины мира индивидуума как носителя определенного языка, с одной стороны, и как участника иноязычного диалога в едином коммуникативном пространстве — с другой. В таком иноязычном контексте «языковое Я» носителя определенного языка должно быть направлено как на осознание своей национально-культурной идентичности, так и на сопоставление норм, ценностей, стереотипов поведения собственной культурной общности с нормами и правилами другой.
Лингвокультурный типаж в литературе, как правило, основан на использовании различных сходств между двумя, возможно и далекими друг от друга предметами. Предметы и явления должны быть весьма далекими, чтобы их сопоставление было неожиданным для адресата, чтобы, посредством этой неожиданности, обращало на себя непосредственное внимание, и чтобы обязательно черты различия оттеняли сходство [52].
В рассмотрении лингвокультрологии лингвокультурные типажи могут быть как динамичными, так и статичными, так как объекты различного образного описания, а также те темы, которые они представляют, составляют ключевую характеристику текста, так как именно они показывают, на чем непосредственно сосредоточено внимание автора в процессе использования того или иного лингвокультурного типажа [2].
В структуре образа лингвокультурного типажа можно, как правило, можно выделить:
Во-первых, обозначаемое — то есть то, о чем непосредственно идет речь, это есть это может быть герой, предмет или явление.
Во-вторых, обозначающее — или то, с чем сравнивается это обозначаемое, то есть сравнение с героем, предметом, явлением.
В-третьих, основание сравнения — это общая черта сравниваемых понятий, которые складываются в отношения между первым и вторым воплощениями лингвокультурного типажа.
В-четвертых, это применение техники сравнения и его лексические особенности [33, с. 78].
Ключевой, с точки зрения определения особенностей образности, является ее непосредственная функциональная характеристика. Поэтому, различные авторы не однозначно описывают круг непосредственных функций образности.
Образность лингвокультурного типажа является в определенном смысле воплощением ожидания, которое непосредственно структурирует представление человека об определенном объекте или явлении, позволяя ему при этом создать в когнитивной, а затем и языковой картине мира определенную нишу в системе образов, которая впоследствии примет данный образ сообразно социальным задачам, которые перед ним стоят.
В этой связи интерпретации образа китайского императора представляют собой сверхсложные объекты изучения, так как они выстраиваются в процессе многократного кодирования.
В эволюции представлений о ритуальных формах упорядочивания Поднебесной императором можно выделить следующие стадии:
1. Борьба стихий: разгулу стихии может противостоять только противоположная стихия.
2. Правитель, как защитник порядка, обуздывает стихию, с помощью духов противоположных стихий.
3. Правитель-шаман, защищая порядок, укрощает стихию, используя знания, полученные от Небожителей и личную силу — дэ, без помощи духов других стихий.
4. Император упорядочивает Поднебесную посредством ритуалов, уподобляемых природным процессам (натурфилософское влияние) и на основе совершенствования собственной личности, (даосских принципов невмешательства в природную гармонию прописанных в «Дао дэ цзине»), подражая творческой силе Дао, которое приводит все в гармонию (хэ).
5. Император возлагает обязанность проведения ритуалов на своих советников (тянь ши, го ши), руководствуясь принципом недеяния. За правителями закрепилось право выбора религиозных приоритетов, официальных культов и обслуживающих их ритуальных акций [25].
Император уподобляясь высшим силам в сознании подданных стал сопоставим с Драконом, что отразилось во внешнем облике, праздничных облачения в частности, так как именно в них император появлялся перед своими подданными.
Драконы находятся на вечной императорской службе. Императорский дракон Китая имел пять когтей на лапах и был небесно-лазурного цвета.
Никто иной, кроме императора Китая, под страхом смертной казни не смел носить такую символику на одежде, украшать ей дома и делать рисунки. Трон императора именовался Троном Дракона; лицо императора — Лицом Дракона. Волшебным числом дракона считалось число девять, поэтому на халате императора Китая можно видеть девять лазурных драконов.
В ранних формах императорских ритуалов прослеживается стремление достичь гармоничного созвучия действий государя с естественными природными процессами. Позднее, основой благополучия государства стали полагать достижение монархом духовной гармонии с безначальным Дао [18].
Именно самосовершенствование личности самого императора стало являться гарантом порядка и процветания Поднебесной, что обозначило близость государственной религии с даосизмом, получавшего поддержку императоров на протяжении всей истории своего развития.
Ядром лексемы в русском языковом сознании, как показывает анализ, является заимствованный из монгольского языка термин Богдыхан — священный государь. Трактовка императора как верховного властителя в лексикографических источниках русского языка восходит к латинской (римской традиции), а в отношении китайского императора употребляется заимствованный из монгольского языка [59, 66, 68, 69, 73, 75, 76]. Как показал анализ лексикографических источников эта традиция проявила чрезвычайную устойчивость, что свидетельствует о достаточно закрытом характере восприятия китайской традиции в России даже на современном этапе.
Принципиально иную ситуацию мы видим в китайских источниках, где структура иероглифов вызывает совершенно другой ряд, такой как:
— Божество, бог;
— Сын неба;
— Пышный;
— Торжественный;
— Величественный;
— Заслуга;
— Подвиг;
— Забота;
— Результат;
— Успех;
— Достижение [60, 61, 62, 63, 67, 74].
Таким образом, для китайской истории и китайской культуры лингвокультурный типаж императора является чрезвычайно широким феноменом, причем феноменом очень значительным и позитивным.
Перечень значений данного типажа демонстрирует большое количество интертекстуальных включений, которые постепенно входили в него на протяжении тысячелетий, создавая все новые оттенки значений.
При этом необходимо отметить, что определенная внутренняя закрытость, которая обусловлена исторической традицией не передала эти значения в полной мере в соседние культуры.
Тем не менее, то значение, которое перешло в монгольский язык, а затем было заимствовано и в русский сохранило ключевое значение, которое является наиболее важным в понимании данного лингвокультурного типажа.
Список литературы
Азнаурова Э. С. Прагматика текстов различных функциональных стилей // Общественно-политический и научный текст как предмет обучения иностранным языкам М.: Наука, 1987. — 280 с.
Аверинцев С. С. &# 171;Аналитическая психология" К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. — 1970. — №.
3. — С. 113—143.
Аверинцев С. С. Архетипы // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. /.
Гл. ред. С. А. Токарев. — М.: Советская энциклопедия, 1992 — Т.
1. А-К. — С. 110—111.
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984. С. 336−342.
Архетип и символ: Сб. работ Юнга. — М., 1991., с. 35.
Афанасьев Е. В., Логвинов Г. С. Россия и Китай: на пороге третьего тысячелетия // Международная жизнь. — 1995. —№ 11−12. — C. 53.
Барковская Н. В. Поэзия «серебряного века», Екатеринбург 1999,.
Белинский В. Г. Китай в гражданском и нравственном отношении. Сочинение монаха Иакинфа // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 9 т.
— М.: Художественная литература, 1982. — Т. 8. — C. 595−599.
Большакова А. Ю. Литературный архетип // Литературная учёба. — 2001. — № 6. С.
171.
Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. В 2-х т. СПб., 1861.
Васильева Е. А. Сигналы аллюзии в литературном тексте (на материале английского языка)// Лексикология и фразеология (романо-германский цикл) Материалы XXXVII Международной конференции 11−15 марта 2008 г. — СПб, 2008. — 320 с.
Веселовский А. Н. Из введения в историческую поэтику // Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989.
Владимирова Н. Г. Условность, созидающая мир. В. Новгород, 2001. — 180 с.
Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 2008. — 320 с.
Гегель Г. В.Ф. — Эстетика в 4-х томах. 1973 — 330, 326, 623, 667 с.
Гудков Д. Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности. М., 1999.
Горелов В.И. «Лексикология китайского языка» М. Изд. «Просвещение» 1984.
Дмитриев С. В., Кузьмин С. Л. Что такое Китай? Срединное государство в историческом мифе и реальной политике. — Восток (Oriens), № 3, 2012, с.5−19.
История зарубежной литературы 19 века./А.С. Дмитриев, Н. А. Соловьева, Е. А. Петрова и др. — М. «Высшая школа», 2000.
Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002.
Карельский А. В. Беседы по истории западных литератур. Выпуск № 1. — М., 1998.
Кашкин В. Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс. — М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. с. 29.
Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Изд. 4 2007. — 220 с.
Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитвных терминов. — М.: МГУ, 1996. — 245 с.
Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII—XXI вв.еках. — М.: Восток-Запад: АСТ, 2007. — 598 с.
Мартинек С. В. Экспликация валентностей слова в ассоциативном эксперименте// 2003. — № 44. — С. 130−134.
Маслова, В. А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие / В. А. Маслова. — Минск: Тетра.
Системс, 2005. — 256 с.
Молотков А. И. Основы фразеологии русского языка/ А. И. Молоткова. — Л., 1977., с. 69.
Любимов Н. М. Неувядаемый цвет: Книга воспоминаний. М., 2000. Т. I. С. 276−278.
Лотман Ю. М. Современность между Западом и Востоком. «Знамя». — М., 1997, № 9.
Паутова О. А. Творчество Игоря Северянина: аксиологический аспект. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук [электронный ресурс]- Режим доступа:
http://www.dissеrcаt.cоm/cоntеnt/tvоrchеstvо-igоryа-sеvеryаninа-аksiоlоgichеskiiаspеk.
Попова З.Д., Стернин И. А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. — Воронеж, 1999.
Потебня А.А. О доле и сродных с нею существах // Потебня А. А. Слово и миф. М., 1989.
Проблема отчуждения нравственного идеала в прозе Ф. Искандера I Рукопись депонирована в НШЮН АН СССР 26.
12.1989, Л" 40 545. 1,4 п. л.
Разумова О. П. Семантическое взаимодействие нескольких оснований в образных сравнениях // Проблемы семантического описания единиц речи. Материалы докладов Международной научной конференции, посвященной 50-летию МГЛУ. В двух частях. Часть вторая. — Минск, 1998.
Розенталь Д. Э. Русский язык/ Д. Э. Розенталь. — М., 1972.
Садохин А.П.
Введение
в теорию межкультурной коммуникации. — М.: Высш. шк., 2005.
Слышкин Г. Г. Концептологический анализ институционального дискурса // Филология и культура. Мат-лы…, 2001, с.34−36.
Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. — М.: Academia, 2000. — 128 с.
Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. М. 1997.
Су Я. Контрастивно-лингвистический анализ культурных особенностей в языковом выражении китайского и русского языков // Русский язык: система и функционирование: Материалы международной научной конференции 18−19 мая 2004 г., Минск: В 2 ч. Ч.
1. Минск, 2004. С. 204.
Телия В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте / под ред. В. Н. Телия. М., Наука, 1988. — с. 26 — 51.
Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Высшая школа, 1988. — с. 173 — 204.
Теория метафоры: Сборник: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюновой. М., Прогресс, 1990. — 512 с.
Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие/Вступ. статья Н. Д. Тамарченко; Комм. С. Н. Бройтмана при участии Н. Д. Тамарченко. — М.: Аспект Пресс, 1999.-334с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка М. 1987 г.
Фесенко Т. А. Концептуальные системы как контекст употребления и понимания вербальных выражений // Когнитивные аспекты языковой категоризации. Сб. науч. трудов. Рязань, 2000. с.141−144.
Чеснокова Л. Д. Школьный словарь строения и изменения слов русского языка М. 2007 г.
Чернейко Л. О. Базовые понятия когнитивной лингвистики в их взаимосвязи // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. Вып. 30. М., 2005. С. 48−56.
Чжао Чжицян. Фразеологичекие единицы русского и китайского языков // Вопросы филологических наук. М. 2010. № 1. С. 55−60.
Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М., 2000., — 220 с.
Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999. — 220 с.
Шанский, Н. М. Современный русский язык. М. 1981 г.
Шанский, Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка М., 2005 г.
Шанский Н. М. Лексикология современного русского языка/ Н. М. Шанский. — М.: Просвещение, 1972.
Шмелев Ф. Н. Современный русский язык/ Ф.Н. Шмелев// Лексика. — М.: Просвещение, 1977.
Шигуров В. В. Современный русский язык. Словообразование. Саранск, 2012 г.
«Эръя» и традиционная китайская филология 训 诂学 // Изучение и преподавание иностранных языков в аспекте взаимодействия культур: Материалы международной научной конференции 4−5 апреля 2004 года. — Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2004. — С. 14 — 19.
Словари Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия 1969—1978.
Большой китайско-русский словарь, М., 1960.
Большой словарь китайских иероглифов 汉语大字典, 1995.
Буров В.Г., Семенас А. Л., Китайско-русский словарь новых слов и выражений. — М: Восточная книга, 2007.
Китайско-русский словарь под редакцией проф. И. М. Ошанина, издание третье. -.
Кондрашевский А.Ф., Румянцева М. В., Фролова М. Г., Современный китайско-русский словарь. — М.: АСТ: Восток-Запад, 2008, с. 148.
Государственное издательство иностранных и национальных словарей, Москва — 1959.
Михельсон А. Д. Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней" ., 1865.
Онлайн-версия словаря Xinhua在线新华词典.
http://xh.5156edu.com.
Павленков Ф. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского язык., 1907.
Словарь иностранных слов русского языка. М. 2010 — 2014.
«Словарь русского языка» / под ред. С. И. Ожегова. — М.: «Советская энциклопедия», 1973,.
Словарь современного китайского языка. 现代汉语词典，北京，2005年.
Толковый словарь русского языка: В 4-х т. Т. 2. / Под ред. Д. Н. Ушакова, «Новый китайский лексический словарь». — Bei jing: «Shang wu «, 2000.
Толковый словарь Ушакова. Д. Н. Ушаков. М. 1935 — 1940.
Толковый словарь байду baidu词典.
http://dict.baidu.com/.
Чудинов А. Н. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка, 1910.
Школьный этимологический словарь русского языка. // Шанский Н. М., Боброва Т. А. Происхождение слов. — М.: Дрофа 2004.
Корпус примеров Коростовец И. Я. Китайцы и их цивилизация. — СПб.: Издание книжного магазина М.
М. Ледерле, 1896. — C. 1−18 (цит. на с. 3).
Кушелев Ю. Монголия и Монгольский вопрос. — СПб.: Русская скоропечатня, 1912. — C. 54.
Кропоткин П. А. Поездка из Забайкалья на Амур чрез Манчжурию // Русский вестник. — М., 1865. — Т. 1. — C. 664−681.
Корнилов Л. Г. Очерк административного устройства Синьцзяна. Сведения, касающиеся стран, сопредельных с туркестанским военным округом. Ташкент, Типография Штаба Туркестанского военного округа, 1901. — C. 14.
Лао-цзы. Дао дэ цзин (Трактат о Пути и Доблести) гл. l4 // Люйши Чуньцю (Весны и осени господина Люя) / Пер. Г. А. Ткаченко. М., 200l. С. 462 — 479.
Носов М. Российский Дальний Восток и Китай. Доклад, представленный 28 июня 1995 г. на семинаре &# 171;Проблемы безопасности и национальной идентификации в постсоветском пространстве". Московский центр Карнеги. — Москва, 1995. —.
С. 9.
Петров А. И. История китайцев в России. 1856−1917 годы. — СПб., 2003. — С. 274−285.
Штейнгауз А. И. Китай и Корея в русско-японских отношениях 1876−1894 гг. в освещении русской прессы и публицистики // Россия и страны Востока в середине ХIХ — начале ХХ вв. — Иркутск: Иркутский государственный педагогический институт, 1984.
