Отдавалось предпочтение панъевропейской организации коллективной безопасности, на роль которой претендовала Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. 2. Париж и сторонники европейского самоутверждения в Западной Европе, не желая полностью отвергать полезность НАТО, склонялись все же к той точке зрения, что в Европе лучшими гарантами стабильности могли бы стать Европейский Союз и созданная в 1948 г. региональная западноевропейская организация — Западноевропейский военный союз (ЗЕС), который при определенных обстоятельствах мог бы стать военной структурой в рамках ЕС. 3. Вашингтон и Лондон отказались признать радикальное изменение стратегической ситуации на континенте и предприняли энергичные усилия по сохранению американского военного присутствия в Европе.
США стали настаивать на необходимости своего постоянного стратегического вмешательства в дела региона. На этом этапе сохранение и даже возрождение НАТО зависело от приверженности Соединенных Штатов тому, чтобы оставаться «стратегически вовлеченными в дела Европы и на каждом критическом повороте вести за собой союзников». Американская сторона следующим образом обосновывает смысл своего дальнейшего пребывания в Европе: хотя могущество России в обычных видах вооружений практически исчезло, она остается (и, как минимум, еще несколько десятилетий будет оставаться) ядерной сверхдержавой — «латентной угрозой европейской безопасности… Соединенные Штаты необходимы в качестве противовеса возможному восстановлению России под более агрессивным руководством, которое однажды сможет представить собой угрозу западным соседям. Тем, кто утверждает, что Россия не сможет восстановить свои силы еще в течение десятилетий, следует вспомнить, что Германия в январе 1933 г.
была в более жестких условиях. Другая причина вовлеченности США — американская политика безопасности в отношении Германии., цель которой не позволить Германии обзавестись ядерным оружием… Американское участие воспрепятствует ренационализации военной политики западноевропейских стран и возрождению политики баланса властей в Европе". Трансформация НАТО в политический союз — это отнюдь не сиюминутное дело. Ускорить этот процесс могут только решительные меры по демилитаризации альянса. Потребовались крупномасштабные внутренние реформы, чтобы адаптировать военные структуры, силы и средства и оснастить их для выполнения новых задач, таких как урегулирование кризисов, миротворчество и операции по поддержанию мира, дополнительно к поддержанию их способности неизменно выполнять первостепенные задачи обороны. В ответ на новые вызовы безопасности НАТО стала не просто сплоченным союзом, отвечающим преимущественно за коллективную оборону, но и основным звеном партнерства государств, тесно сотрудничающих в широкой сфере обеспечения безопасности.
Кардинальные перемены, приведшие к окончанию «холодной войны», позволили НАТО выдвинуть ряд инициатив в области укрепления безопасности и стабильности и создать структуры для диалога, укрепления доверия и сотрудничества с бывшими противниками, а также с другими европейскими государствами и соседними странами всего Средиземноморского региона. [3]
Одной из самых важных функций блока, закрепленной в его названии является военная функция, которая на рубеже веков претерпела существенные изменения.
Постоянное совершенствование вооружений, особенно быстрое в условиях научно-технической революции, привело к тому, что изменились не только формы, но и цели применения военной силы. Создание и распространение ядерного и термоядерного оружия, гонка ядерных вооружений внесли поправки в формулу, подытоживающую многовековый опыт ведения войн для разрешения противоречий в отношениях между государствами и народами.[4]
На современном этапе развития международных отношений популярность получила идея дозированного, ограниченного и регулируемого политического использования военной силы. Эта идея опирается на предположение, что, поднимаясь (или опускаясь) по ступеням эскалации конфликта, тщательно и взвешенно анализируя ответную реакцию противника на использование силы, можно добиться желаемых целей, даже и не прибегая к открытым военным действиям. Как правило, это преимущественно политическое использование вооруженных сил включает в себя такие действия как изменение их размещения; демонстрация своего флага в районе, представляющем интерес для другой стороны конфликта; открытая или скрытая военная угроза, оказывающая влияние на процесс принятия противником политических решений и т. д. и т. п. Важно, что такое использование военной силы свойственно как для внутренних, так и для международных политических конфликтов.[4]
Существенное влияние на реформирование структуры сил НАТО оказал масштабный террористический акт в США в сентябре 2001 года. Показательно, что проблематика международного терроризма, несмотря на кровопролитные теракты в России и некоторых других государствах, оставалась до теракта в США на периферии внимания НАТО и Запада в целом. Не приносили результатов многократные попытки нашей страны привлечь альянс к практическому сотрудничеству в этой сфере. Без ответа оставались и предложения Брюсселю установить в интересах совместной антитеррористической борьбы контакты между координационными военными структурами СНГ и Главного командования ОВС НАТО в Европе. Таким образом, в конце прошлого века в период глубоких трансформаций альянса вопросы противодействия международному терроризму как одному из серьезнейших вызовов современному обществу в НАТО, судя по всему, не были в числе приоритетных.
Похоже, что смысл происходящих в мире процессов понимался недостаточно, а масштаб угрозы недооценивался. Противодействие возрастающей угрозе международного терроризма не числилось и среди приоритетов российско-натовского сотрудничества, хотя эта тема содержится в соответствующем разделе Основополагающего акта Россия-НАТО о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности. Так, по данным Парламентской ассамблеи НАТО в период с первого заседания Совместного Постоянного Совета Россия-НАТО в июле 1997 года и до сентября 2001 года вопросы борьбы с терроризмом рассматривались в общем плане (например, противодействие распространению ОМУ), лишь на двух из 52 заседаний эта тема ставилась в прямой постановке. Скорее всего, наряду с другими обстоятельствами развитию диалога и сотрудничества в этой сфере препятствовало отсутствие согласованных взглядов на само понятие «международный терроризм». А отсюда вытекали и возможности для применения двойных стандартов при оценке действий России, что явно не способствовало взаимопониманию.
Дальнейшее развитие событий заставило НАТО в экстренном порядке корректировать свою позицию. Сразу после террористического акта 11 сентября 2001 года прозвучали жесткие выступления высокопоставленных лиц альянса, началась разработка программных документов по противодействию международному терроризму. Одновременно союзники приступили к реализации известных практических мер по парированию угрозы. Ключевым при этом было решение Постоянного совета НАТО от 4 октября 2001 года впервые в истории альянса прибегнуть к 5-ой статье Договора о коллективной обороне альянса. Ряд соответствующих программных документов был принят руководящими органами НАТО в Праге и Стамбуле в 2002 и 2004 годах.
В одобренный высшими руководящими органами альянса пакет мер по повышению потенциала НАТО вошли «Военная концепция защиты от терроризма», меры по защите от ракетных угроз и кибернетических атак. Был также принят план действий по гражданскому чрезвычайному планированию с целью совершенствования защиты населения от нападений с применением химического, биологического или радиологического оружия. В Афганистане Североатлантический альянс единолично взял на себя ответственность за международную миротворческую операцию, однако выполнение задач экономического и гуманитарного характера оказалось ему не под силу. Разработанная Брюсселем стратегия («триада») — безопасность, управление, развитие — не может быть полностью реализована по причине того, что два из трех компонентов этой стратегии имеют гражданский характер, для реализации которых альянс не располагает достаточным опытом и навыками. Впервые эти три компонента были определены в качестве основных направлений политики афганского правительств в так называемом «Афганском пакете» (The Afghan Compact), пятилетнем плане комплексного развития Афганистана, принятого в рамках Лондонской конференции по Афганистану в феврале 2006 г.
На официальном уровне эта «триада» была принята за основу политической стратегии НАТО на саммите в Риге (ноябрь 2006 г.). Позднее она упоминалась практических во всех документах альянса по Афганистану. Только одна сставляющая — безопасность — соответствует компетенции НАТО, хотя ее обеспечение силами МССБ вызывает много вопросов, а создание афганской армии и полиции требует значительных усилий и больше времени, чем предполагалось ранее. Очевидно, что-то, что касается двух других компонентов — строительства демократических гражданских институтов и социально-экономического развития страны, — они являются прерогативой иных международных и региональных структур, а задача НАТО — обеспечивать соответствующие условиях для их реализации. К функциональному расширения альянса можно также отнести и экономическое сотрудничество в НАТО. Его основой является ст. 2 Североатлантического договора, в которой говорится, что государства-члены «
будут стремиться к устранению противоречий в своей международной экономической политике и способствовать развитию экономического сотрудничества между любыми из них и между собой в целом". [7]
Экономический комитет НАТО, созданный для содействия развитию сотрудничества в этой области, является единственной структурой Североатлантического союза, которая занимается исключительно консультациями по экономическим тенденциям, имеющим непосредственное влияние на политику в сфере безопасности. Исходная посылка, на которой основано экономическое сотрудничество в Североатлантическом союзе, состоит в том, что политическое сотрудничество и экономические конфликты несовместимы. Поэтому у государств-членов должна быть реальная заинтересованность в экономическом и политическом сотрудничестве, а также готовность консультироваться по вопросам, вызывающим взаимную озабоченность, с учетом общих интересов. С учетом общих интересов Североатлантического союза в сфере безопасности и расширения его первоочередных задач, возникает необходимость рассмотрения широкого круга экономических вопросов.
К ним относятся: изучение военных расходов и бюджетных тенденций; реструктуризация оборонных отраслей промышленности; тенденции занятости в оборонных отраслях промышленности; прогнозы в области военных расходов, приемлемость военных расходов и их значимость для численности и структуры вооруженных сил. В соответствии с утвержденными рабочими планами, в мероприятиях, проведенных в сфере экономического сотрудничества НАТО с государствами-партнерами за период с 1991 г. по 1997 г., основное внимание уделялось аспектам безопасности в экономических тенденциях, включая военные бюджеты и расходы на оборону, а также их связь с экономикой и реструктуризацией оборонных отраслей промышленности. Военно-экономическим вопросам придавалось большое значение в «Плане действий Совета евроатлантического партнерства на 2000;2002 гг.». В плане действий особо выделяются следующие темы: рациональное использование ресурсов при расходах на оборону; транспарентность в вопросах военного планирования и формирования бюджета; переход от армии, комплектуемой по призыву, к профессиональной армии; эксплуатация бывших военных объектов; реструктуризация оборонных отраслей промышленности, включая приватизацию; региональные вопросы. [8]
Важной функцией альянса является и сфера научно-технического сотрудничества. Данное направление не новое в деятельности НАТО. Истоки научного сотрудничества в НАТО восходят к рекомендациям «Комитета трех» по вопросам невоенного сотрудничества в НАТО, принятым в 1956 г. Этот комитет министров иностранных дел Ланге (Норвегия), Мартино (Италия) и Пирсона (Канада) — сделал заключение о том, что научно-технический прогресс имеет такое важное значение для будущего Атлантического сообщества, что члены НАТО должны обеспечить рассмотрение всех возможностей плодотворного сотрудничества в этой области. В течение тридцати лет развитие научной программы проходило на основе двух принципов: высокого качества научной работы и солидарности стран Североатлантического союза. Программа была с самого начала призвана оказывать поддержку сотрудничеству между отдельными учеными, а не финансировать исследовательскую работу как таковую или деятельность организаций. За последние годы программой созданы постоянно расширяющиеся возможности сотрудничества с государствами-партнерами НАТО в Совете евроатлантического партнерства. В начале 1999 г.
программа была полностью преобразована и переориентирована исключительно на содействие сотрудничеству между учеными стран НАТО и государств-партнеров, а также по подпрограмме «Научно-техническое сотрудничество» и сотрудничеству с участниками Средиземноморского диалога. Поддержка совместным проектам только между учеными из стран НАТО больше не оказывается. В настоящее время в Научной программе НАТО ежегодно участвуют в качестве стипендиатов, участников конференций, рецензентов и членов консультативных групп около 10 тыс. ученых из стран НАТО и государств-партнеров. Что касается других новых функций НАТО, то на саммите 2006 года в Риге впервые было заявлено о готовности альянса действовать в энергетической сфере. Накануне саммита генеральный секретарь блока Яап де Хооп Схеффер высказал надежду, что главы государств и правительств попросят Североатлантический совет определить, какой вклад НАТО может внести в мировой энергодиалог.
Более конкретно прозвучало заявление председателя сенатского комитета США по иностранным делам республиканца Ричарда Лугара, который предложил НАТО создать единый фронт для обеспечения энергетической безопасности стран альянса и реагировать на возможные нарушения в этой сфере в рамках пятой статьи договора о совместной обороне. Таким образом, Североатлантический альянс расширяет спектр своих функций, что является отражением не только его устремлений на расширение, но и отвечает современной действительности, когда явление глобализации проникает во все сферы жизнедеятельности человека, общества и государства. Расширение НАТО, его пространственное и функциональное движение становится закономерностью сегодняшнего дня, обосновано это как внутренними тенденциями самого альянса, который стремится к усилению своих позиций, так и поддержкой извне со стороны по-прежнему большого количества государств, которые стремятся если не войти в альянс, то сотрудничать с ним и поддерживать дружественные отношения, для обеспечения собственной, региональной, и, во многом, глобальной безопасности. В этих условиях другим значительным акторам современных международных отношений — Россию, Китаю, ЕС — все сложнее отстаивать собственные позиции в случае, если они расходятся с устремлениями альянса. Полынов М. Ф.
Холодная война как способ борьбы США против СССР // Terra Humana. 2003. — № 8 — С.
36. НАТО в XXI веке. — 2004. -
С. 6. Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. — М., 1997. — С.
385. Энциклопедия российско-американских отношений. ХVIII-ХХ века.-М., 2001.-С. VIII-ХХ века. — 2001. — 552. Айкенберри Д., Дьюдни Д.
Отступление от соглашений времен холодной войны // Россия в глобальной политике. — 2010. — № 1. — Режим доступа:
http://globalaffairs.ru.mastertest.ru/numbers/42/13 265.html. Терновая Л. О., Гольдин Г. Г.
Россия и США в системе геополитических отношений // Геополитические вызовы и внешнеполитическая деятельность России / Под ред. С. А. Проскурина. — М., 2002. -
С. 137.
Современные международные отношения / Под ред. А. В. Торкунова. — М., 1999. -
С. 39. [12]
Бжезинский Зб. Формирование карты Европы продолжается: проблема расширения НАТО. — Режим доступа:
http://sbiblio.com/biblio/archive/bse_for/. Радикалов, И. Национальная безопасность как главный национальный проект России: типичные проблемы реализации // Политекс. — 2007. — № 1. — Режим доступа: www.politex.info/conent/view/398/40.
Майклс Д. Движение России к Европе должно начаться с шага в сторону НАТО // Вестник Европы. — 2001. — № 3. Справочник НАТО. -
Брюссель, 2001. — С. 21. Келин, А.
В. О расширении НАТО и интересах безопасности России // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. — 2005. — №
16. — Режим доступа:
http://www/inion.ru/product/erosec/st2vp12.htm. Володин А. НАТО расширяется раз, НАТО расширяется два… // Военное обозрение. — 2012. — №
3. Седов Ю. Региональные конфликты и новое мышление // Зарубежное военное обозрение. — 1990.
— № 3. Штоль В. О новой стратегической концепции НАТО // Обозреватель. — 2010.
— № 8. — С. 48. Бартош А. Структура сил НАТО как показатель направленности эволюции альянса // Вестник академии военных наук.
— 2011. — № 2. См.: Капур Д. Человеческий порядок — упадок и возрождение // Вестник Мирового Общественного Форума «Диалог цивилизаций».
— 2006. — № 1. — С. 22.
Уткин А. США — НАТО — ЕС (Вашингтон проводит реформу НАТО) // США. Канада: экономика, политика, культура. — 1999. № 10. -С.
13.[11]
Владимиров И. НАТО на пороге перемен? // Зарубежное военное обозрение. — 1990. — №
9. — С. 20. Фельдман Д. М. Политология конфликта. -
М., 1998. — С. 160. Бурлинова Н.
Доклад «группы мудрецов» НАТО: новые контуры старой стратегии // Фонд исторической перспективы. — Режим доступа:
http://www.perspektivy.info/book/doklad_gruppy_mudrecov_nato_novyje_kontury_staroj_strategii_2010;07−07.htm.Справочник НАТО. — Брюссель, 2001. — С. 236.31
