Архетипический концепт «лицо/честь/совесть»: когнитивный и лингвокультурный аспекты

Актуальность темы

исследования обусловлена необходимостью комплексного подхода к изучению человека, построению его лингвистической, лингвокультурной модели, что обусловлено активно развивающимися когнитивным и антропологическим направлением в лингвистике. Концепт «лицо» обладает и материальной, физической, и духовно-нравственной характеристиками, что делает его исследование более разносторонним, полноценным, но и более сложным по сравнению с «одномерными», несинкретичными концептами. Кроме того, определяющую роль в данном случае могут играть различные дискурсивные факторы, например, стиль, жанр, вид дискурса и т. п.: «Поскольку концепт „лицо“ относится к сложным концептам одновременно духовной и телесной сферы, его содержание и лингвистическая репрезентация могут сильно варьироваться в зависимости от типа текста» (Угленко 2009, с. 219).

В «Словаре индоевропейских социальных терминов» одна из глав посвящена только понятиям «честь» и «почести» (Бенвенист 1995, с.269−276), но там ничего не говорится в этой связи о лице. В ряде лингвистических исследований, посвященных совести, чести, практически не встречается понятие лица (см., например: Слышкин 1996; Урысон 2000; Карасик 2002). И наоборот, в немногочисленных лингвистических работах, где изучается концепт «лицо», основное внимание уделяется, как правило, только физическому фактору. Так, например, делает М. В. Нестерова в диссертационном исследовании, посвященном концепту HUMAN FACE в американской языковой картине мира, — детально изучает концепты нос, глаза, губы, щеки, лоб, висок и т. п.

Исследователь еще совсем недавно отметила, что «изучению внешности человека (в частности, его лица) посвящены многие исследования в области философии, эстетики, этнологии, культурной антропологии, психологии, медицины, однако в лингвокогнитивном аспекте такой феномен, как человеческое лицо, до сих пор системно не рассматривался» (Нестерова 2007, с. З). Этим диктуется необходимость и актуальность лингвистического изучения лица в его разных ипостасях.

Цель исследования — изучение архетипического концепта «лицо/честь /совесть» в когнитивном и лингвокультурном аспектах.

Задачи исследования:

— рассмотреть архетип и концепт как лингвокультурные феномены;

— выявить особенности репрезентации концепта и архетипа в этнокультурных установках, стереотипах, символах, ритуалах, обрядах, традициях и в единицах языка, представляющих национальный менталитетизучить универсальные типы культурной коннотации архетипического концепта «лицо»;

— исследовать особенности семантики и культурной коннотации концепта «лицо» в русском, адыгском, английском и французском языках.

Объект исследования — лексико-семантические, когнитивные и лингвокультурные параметры концепта «лицо/честь/совесть».

Предмет исследования — лексические и фразеологические единицы, паремии, афоризмы, репрезентирующие концепт «лицо/честь/совесть», а также средства и приемы концептуализации и стереотипизации понятия «лицо» в русском, адыгском, английском и французском языках.

Источники иллюстративного материала: этимологические, лексические, фразеологические, толковые, культурологические, энциклопедические, философские, страноведческие словари, словари символов, сборники пословиц, поговорок, афоризмов, крылатых слов на четырех языках. Картотека включает более 3000 единиц различной структуры.

Методологическую основу исследования составили труды по анализу архетипов, стереотипов и символов К. Юнга (1996, 1991),.

A.Ф. Лосева (1991, 1992), М. Ю. Лотмана (2005), A.A. Леонтьева (2001), Ю. А. Сорокина (1978), В. З. Демьянкова (1996 (а), 1996 (б)), Н. В. Уфимцевой (1994, 1996, 2000), У. А. Савельевой (2007), A.C. Степановой (2006), Ю. Д. Каражаева (2000), М. А. Хакуашевой (2008), Е. Хальпуковой (электронный ресурс) — по концептологии, лингвокультурологии, фразеологии, паремиологии — А. Вежбицкой (2001 (а) и (б)),.

B.И. Карасика (2000, 2002), Г. Г. Слышкина (1996, 2000), Н. Д. Арутюновой (1979, 1990, 1999), В. Г. Гака (1972), Ю. С. Степанова (2001), В. Н. Телия (1996), Е. Ф. Тарасова (1994), В. В. Красных (1998, 2003), В. А. Масловой (2001, 2004), М. В. Пименовой (2004), З. Д. Поповой и И. А. Стернина (2006), Е. С. Кубряковой (1996), В. В. Колесова (1992), З. У. Блягоза (1992), З. Х. Бижевой (2000, 2002), Б. Х. Бгажнокова (1999, 2002), E.H. Рядчиковой (2004, 2005), Т. А. Фесенко (1999, 2001) и других ученых.

Методологически важными и принципиальными для нашего исследования являются положения лингвистической науки, отграничивающие сферу исследований в рамках теории языка от сравнительно-сопоставительного анализа. Поэтому нам важно не сравнение языков и культур между собой, а выявление на основе изучения их национальной специфики универсальных, всеобщих черт рассматриваемого концепта. При этом «.необходимо помнить, что в исследованиях лингвокультурологического плана никакой реальный язык не может служить эталоном. При выборе какого-либо языка-посредника в качестве эталона лингвисту может грозить опасность эгоцентризма, когда собственная культура становится точкой отсчета при проведении анализа» (Вежбицкая 2001 (а) и (б)). Кроме того, в «лингвокультурологическом исследовании чрезвычайно опасна оценочность, маркирование фактов одной культуры как нормы или приписыванием им знаков + / -. Как самодостаточная любая культура должна восприниматься в качестве сбалансированной системы в своей целостности и данности» (Иванова 2005). Это непросто выполнить, так как, поскольку исторически сложилось, что каждый народ имеет свое устойчивое представление о других этносах, то «отношения к представителям других этносов во многом определяется понятием этноцентризма, т. е. свои традиции, обычаи, религия и язык мыслятся единственно настоящими и правильными и так называемой мегаломанией (самовозвышением), которая свойственна всем народам и является неотъемлемым элементом национального менталитета. Зачастую те черты, которые у своего народа считаются положительными, при восприятии другого носят отрицательный характер» (Глазунова 2010, с.235). Лингвисты подчеркивают, что в исследованиях необходимо идти не от черт, априорно приписываемых тому или иному национальному характеру, к языковом особенностям, а следует двигаться в обратном направлении — выявлять свойства национального характера на основе анализа фактов национальной специфики (Падучева 1997, с.21).

Методы и приемы, использовавшиеся в работе: методы концептуального, контекстуального, лексико-семантического анализа, метод анализа словарных дефиниций, метод систематизации и таксономии материала, методы архетипизации и стереотипизации, интерпретативный анализ ценностно маркированных высказываний. Использовался также метод синтеза и обобщения — при выявлении универсальных, всеобщих черт изучаемого концепта. Применялись лингвокогнитивный, лингвокультурный, прототипический и национально-специфичный подходы.

Положения, выносимые на защиту:

1. Концепт «лицо» архетипичен, универсален, он относится к знакам-регулятивам и к знакам-классификаторам. Как лингвокультурный феномен он репрезентируется посредством лексем, фразеологизмов, афоризмов, текстов.

2. Концепт «лицо» содержит такие универсальные черты, как синкретичность, целостностьпри реализации в языковых единицах может иметь нейтральную, положительную или отрицательную модальность, имплицитную оценку, что нередко зависит от контекста, от ситуации речи, от интенции адресанта.

3. Универсальными для адыгской, русской, английской и французской лингвокультур являются шесть основных (архетипических) лингвопрагматических типов культурной коннотации концепта «лицо»: лицо как физическая идентификация человекаиндивидуальность и уникальность лицаоткрытость лица, выразительность лица как органалицо как орган, выделяющий человека из животного миралицо как отображение психической и моральной сущности его обладателя.

4. В русском, адыгском, английском и французском языках универсальные типы концептуализации лица/чести/совести представлены следующими пятью семантическими группами: 'наличие/отсутствие лица'- 'чистое/грязное лицо'- чувствительность/нечувствительность лица'- 'наличие/отсутствие связи между лицом и моральными качествами его обладателя'- 'лицемерие, двуличие'. Их можно считать стереотипными. Русской, адыгской и английской лингвокультурам, помимо этого, присуща также семантическая группа 'совместимость поступков с лицом', адыгской — еще и группа 'вместимость лица'.

Научная новизна работы определяется тем, что в ней на базе архетипизации проводится комплексное исследование концептуальных признаков, фиксирующих интегративный характер стереотипов восприятия и оценки внешности человека как физического объекта и участника социальных отношений.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно расширяет представления об универсализме знаков языка, о содержании и сфере языковой объективации концепта «лицо/честь/совесть», раскрывает пути и способы архетипизации и стереотипизации данного концепта в четырех лингвокультурах. В данной работе продолжается исследование функционирования в сознании национального сообщества стереотипов, определяющих восприятие и оценку внешности человека и его внутренних качеств и состояний. Полученные результаты могут способствовать развитию теории языка.

Практическая значимость исследования определятся тем, что его материалы и выводы можно использовать при чтении вузовских курсов по теории языка, лнгвокультурологии, концептологии, сравнительному культуроведению, лингвострановедению, при изучении и преподавании практических курсов русского, адыгских, английского, французского языков.

Апробация работы осуществлялась на 5-й и 9-й межвузовских конференциях молодых ученых «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар: КубГУ, 2005 и 2010 г.), на 1-й Всероссийской научно-методич. конф. «Научно-методическое обеспечение преподавания иностранных языков на неязыковых факультетах в свете теории и практики межкультурной коммуникации» (Майкоп: АГУ, 2006), на межрегиональной научно-практич. конф. «Речевая деятельность: субстанциальные и процессуальные аспекты» (Краснодар: КГУКИ, 2007), на Международной научно-практич. конф. «Когнитивная лингвистика и вопросы языкового сознания» (Краснодар:

КубГУ, 2010), а также на заседаниях кафедры теоретической прикладной лингвистики Кубанского государственного университета.

ВЫВОДЫ.

Изучение особенностей культурной коннотации концепта «лицо/честь/совесть» в русской, адыгской, английской и французской лингвокультурах позволяет в итоге выявить универсальные типы культурной коннотации данного архетипического концепта.

В русском языке слово «лицо» имеет два противоположных вида семантики: 1) конкретное наполнение — лицо как индивидуальная особенность человека- 2) семантика неопределенности, абстрактности, что свидетельствует о зыбкости, неустойчивости данного понятия. Концепт «лицо» обладает синкретичностью, что проявляется либо в том, что одна и та же фраза может быть интерпретирована по-разному в зависимости от общего контекста, либо же в том, что понятие, называющее концепт, актуализирует одновременно сразу несколько смыслов. Как и многие восходящие к средневековой картине мира синкретичные концепты, концепт «лицо» распался на материальные и идеальные составляющие.

Русские фразеологизмы с компонентом «лицо» можно разделить на следующие четыре группы в зависимости от содержащихся в них коннотативности, оценочности: 1) выражения, употребляющиеся нейтрально, беспристрастно. Они имеют модальность объективную (нулевую). Остальные три группы содержат субъективную модальность, имплицитную оценку: 2) модальность положительная (содержится сема «честно, ответственно») — 3) модальность отрицательная- 4) модальность (положительная или отрицательная) зависит от контекста, от ситуации речи, от интенции адресанта.

Одна из составляющих рассматриваемого концепта — сема 'честь'. И хотя «лицо» не есть полный аналог «чести», для нас важны те их компоненты, которые пересекаются в смысловом плане. У понятия «честь» зафиксированы только положительные оценки.

Типы концептуализации лица/чести/совести в русском языке можно свести к следующим шести семантическим группам: наличие/отсутствие лицачистое/грязное лицо- «совместимости» поступков с лицомчувствительность лицаналичие/отсутствие связи между лицом и моральными качествами его обладателялицемерие, двуличие.

В адыгской лингвокультуре концепт лицо (напэ), помимо обозначения собственно лица как органа, имеет прямое значение честь/совесть, хотя словари в этом не единогласны — одни трактуют честь и совесть как переносные, другие — как прямые. Мы придерживаемся того мнения, что честь и совесть — прямые значения лексемы напэ.

Особенности концептуализации понятий честь и совесть, а также понятий репутация и стыд, тоже заключенных в рамки концепта напэ, сводятся к следующему.

В языке есть также лексема нэгу, которая употребляется в значении «лицо» и обозначает наиболее «говорящую» и выразительную часть лица: «область расположения глаз», «взор», «взгляд», «вид», «выражение лица» — в отличие от напэ, которое обозначает, скорее, поверхность. Этимология слова нэгу легко прослеживается: нэ «глаз» и гу (ы) «сердце», «центр», «поверхность». В паре напэншэ — нэгуншэ слова напэ и нэгу не соответствуют друг другу. Причиной этого является то, что в данной ФЕ «работает» та коннотация напэ, которая не содержится в единице нэгу, а именно честь и репутация — экстравертные характеристики. Взаимозаменяемость этих двух слов наблюдается, когда речь идет об интравертных, чувственных характеристиках — стыде и совести. Лексема напэ, подразумевающая поверхность чего-то, «обложку», «отражатель», лицевую сторону предмета, по сравнению с нэгу имеет значение чего-то более поверхностного, неглубинного. Весьма условно напэ ближе к чести, хотя имплицирует также совесть.

Следует отметить, что в адыгском языке есть самостоятельная ЛЕ для обозначения глаз — нэ, которая, как видим, также употребляется в ФЕ, когда речь идет о совести (точнее, о чувственном ее проявлении — стыде), однако в адыгской лингвокультуре метафорически больше ассоциируется с чем-то очень дорогим и необходимым для человека (если говорить именно о слове нэ). Например: Си нэ си псэ, букв.: Мои глаза, моя душа в качестве, например, обращения к человеку (Ср. русс.:Душа моя).

Мы предлагаем: 1) в одноязычных толковых словарях адыгского языка в статье напэ выделить это понятие как самостоятельное значение, а не как дополнительную коннотацию- 2) в двуязычных словарях внести значения честь и совесть при переводе ЛЕ напэ и наоборот, при переводе упомянутых понятий с русского языка первая ЛЕ, которая должна быть указана, это единица напэ.

Представленность нэгу с интересующими нас коннотативными значениями довольно богата. Лицо в адыгской ментальностиморальный цензор социального и асоциального поведения. Адыгское напэ — именно честь/совесть, и эти две категории всегда тесно связаны и перетекают друг в друга, отождествляются, проявляясь в большей или меньшей степени в зависимости от контекста. Совесть как переживание долга перед обществом близка к понятию чести, однако основное наполнение совестипереживание долга перед самим собой и перед Богом. Адыгская лингвокультура локализует совесть на лице (в составе концепта напэ— честь/совесть) и в сердце. Ряд языковых иллюстраций сердца как вместилища совести ограничен, по сравнению с представленностью в языке лица как символа совести, что, возможно, обусловлено социальной ориентированностью адыгского общества. Что касается чести в составе концепта напэ, то такие нюансы семантического наполнения концепта «честь» в русском языке, как «оказываемая честь», почет, уважение, проявляемые субъектом, в рамки концепта напэ не входят. В адыгском миропонимании эти понятия существуют отдельно в виде лексем щ1ыхъ, уасэ, нэмыс и др. В адыгском языке существует четкая грань между этими понятиями, они не связаны рамками одного концепта, в отличие, например, от русского или остальных исследуемых в данной работе языков.

Еще одна особенность адыгского напэ в том, что понятия «честь» и «совесть» заключены в рамки одной ЛЕ и лексически никак не отделены друг от друга. Это некая честь-совесть, которая не имеет других эквивалентов в языке и не мыслится как два разных явления, а существует в ментальности как одна абстрактная субстанция.

Итак, если в адыгских языках нет четкого разграничения между понятиями честь и совесть и не существует отдельных лексических единиц для их обозначения, то для остальных лингвокультур, затрагиваемых в работе, — это совершенно разные понятия, которые четко дифференцированы и имеют самостоятельные лексические единицы для обозначения каждого. В адыгском языке оба эти понятия, а также понятия репутация и стыд, «вмещаются» в концепт напэ (лицо). Но, тем не менее, обнаруживаются некоторые закономерности, позволяющие разграничить эти два основных понятия. Так, всегда, когда говорится о статических состояниях (например, «наличия» или «отсутствия лица»), речь идет о совести. Когда, напротив, описывается динамическое действие («лишения лица» или «восстановления лица») и др., речь неизменно идет о чести, репутации.

Понятие напэ в адыгском языке может фигурировать и как личная честь/совесть, и как корпоративная. С точки зрения адыгской ментальности это «неделимая единица», которой человек либо наделен, либо нет. Таким образом, совесть — категория, неподвластная человеку, т. е. человек не может наделить другого человека или сам себя совестью, прибавить или убавить ее «количество», или «концентрацию». Во власти человека лишь «пробудить» по каким-то причинам «дремлющую» напэ/совесть, воззвать к ней вербально или невербально (в культуре существует специальные жест-предостережение) или прибегнуть к крайней мере пробуждения чувствительности «органа совести» (пощечина).

Что касается напэ/чести, то это более «подвижная» категория. Честь можно «снискать», чести можно «лишить», ее можно «запятнать» или наоборот — «вернуть» или «обелить». Человек способен это сделать как в отношении другого человека, так и в отношении себя самого.

В семантике концепта лицо/честъ/совестъ (напэ) в адыгском языке возможно вычленить такие семь составляющих: 1) признак «наличия/отсутствия» лица- 2) «чистое/грязное» («белое/черное») лицо- 3) «вместимость» неблаговидных поступков в лицо- 4) «совместимость» поступков с лицом- 5) чувствительность/нечувствительность лица- 6) отражение на лице и внутреннего состояния человека, и сущности человека- 7) лицо как отражение неискренности, лицемерия.

Метафорическое восприятие лица как выражения чести и совести является универсальным, по меньшей мере, для исследуемых в данной работе четырех лингвокультур. Что касается английского и французского языков, то по отдельности эти понятия представлены лексическими единицами, схожими между собой с точки зрения орфографии (англ. conscience и франц. conscienceангл. honor и франц. honneur) и семантики, что логически объяснимо генетическим родством языков и определенной общностью культур. Можно сказать, что английская и французская ментальности не разграничивают понятия сознание и совесть и обозначают их одной JIE, т. е. западноевропейская ментальность, по сути, «подменила» божественное и трансцендентное (совесть) на рациональное (сознание), поставив между ними знак тождества. Понятия честь и совесть в английской и французской лингвокультурах конгруэнтны, что позволяет говорить об универсализме. Понятие совесть в представлении западноевропейской ментальности существует как некая совесть-сознание и имеет под собой скорее рациональную, чем духовную базу. В свою очередь, понятие честь — идеальная ценность западноевропейской культуры, своеобразная эволюция западноевропейского концепта рыцарской чести. Оно связано, прежде всего, с внешними атрибутами восприятия субъекта окружающими, но в то же время является определителем морального стандарта поведения.

Концепт, который в русском языке представлен лексемой лицо, во французском и английском языках представлен несколькими ЛЕ: франц. face, visage, tete и figure ант. face, visage, countenance.

Таким образом, интересующие нас значения концепта лицо «распределены» между лексемами face, visage и teteзначения честь, репутация, имидж выражены лексемой faceлицо как выразительный (экспрессивный) орган имеет коннотации «образ», «выражение лица», «выражение сущности человека» (экспрессивная сторона), «лицо как идентификация человека, персоны» выражено также лексемами visage, figure. Слово tete имплицирует значение выражение лица и может также образовывать метонимическую пару со словом личность, однако является более «поверхностным» и не отражает моральных характеристик человека. ЛЕ face, помимо обозначения собственно лица (передняя часть головы человека), также вбирает в себя значение выражение лица.

Национально-специфичных черт по отношению к рассматриваемому концепту в английской лингвокультуре обнаружено две. Так, только в английских словарях зафиксирована, во-первых, такая словарная дефиниция, схожая с понятием чести, как 'состояние уважения со стороны окружающих'. Во-вторых, имеется еще одно значение, не отраженное ни в одном из других исследуемых языков: лицо (face) как спокойствие, хладнокровие, самообладание, наглость, бесстыдство, нахальство. Наряду с единицей face в данной ФЕ может употребляться лексема cheek (щека).

Выявленные в английском и французском языках универсальные типы концептуализации лица/чести/совести сводятся к следующим пяти семантическим группам: наличие/отсутствие лицачистое/грязное лицочувствительность лицаналичие связи между лицом и моральными качествами его обладателялицемерие, двуличие.

В целом «единодушие» языков, высокая степень универсальности подтверждают архетипическую природу, надкультурность описываемых явлений и концептов. Уникальные для отдельных языков моменты проявляются в виде дополнительных коннотаций, которые определяются контекстом.

Итак, понятие «лицо» в исследуемых языках — русском, адыгском, английском и французском — чрезвычайно многозначно. Семантическое поле 'лицо как эквивалент моральной составляющей личности и ее физическая идентификация (репрезентация)' может быть выражено следующими значениями: честь, совесть, репутация, стыд, причем эти категории могут быть как персональными (личная совесть), так и корпоративными. В некоторых случаях значение явствует из содержания языковой единицы, в других определяющую роль играет контекст, в который она помещена.

Возможно выделить шесть основных (архетипических) лингвопрагматических типов культурной коннотации концепта «лицо», универсальных для четырех исследуемых лингвокультур: 1) лицо как физическая идентификация человека- 2) индивидуальность и уникальность лица- 3) открытость лица- 4) выразительность лица как органа- 5) лицо как орган, которым обладает только человек- 6) лицо как отображение внутренней сущности его обладателя. Причиной того, что в четырех исследуемых лингвокультурах существуют универсальные (и надкультурные) способы восприятия лица как органа, является архетипическая природа исследуемого концепта, который, с одной стороны, входит в число базовых ценностей практически любой культуры и является предельно физическим, обиходным и привычным — с другой стороны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Между понятиями концепт, архетип, прототип, стереотип существует внутренняя связь, которая может быть выявлена в процессе того или иного анализа концепта — как лингвокогнитивного явления, как лингвокультурной, в том числе национально-специфичной, единицы.

Место концепта в концептосфере народа позволяют определить символы, образы, прототипические ситуации, стереотипы, эталоны, ритуалы, речевое поведение и как его часть — область речевого этикета, а также взаимодействие языка и религии. Наиболее яркими их языковыми репрезентантами служат паремии как стереотипы народного сознания, метафоры, фразеологизмы, афоризмы.

Концепт «лицо/честь/совесть» относится к архетипическгш концептам на следующих основаниях. Во-первых, ему присущи параметры архетипа — социальность, ценностностность, духовность. Во-вторых, в его основе лежит чувственный образ — представление о конкретном лице конкретного человека, а также в числе архетипических представлений ряда культур о лице находятся иконы — лики святых, широко и давно представленные в европейской культуре — представление о фрагменте действительности, не поддающееся рациональной рефлексии, отражающее ценностные установки культуры и проявляющееся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании. Архетипический концепт «лицо/честь/совесть» обладает отличительным набором конститутивных признаков, совокупность которых дает представление об этом концепте в рамках определенной культуры, относится к знакам-регулятивам и к знакам-классификаторам.

К изучению концепта применимы лингвокогнитивный, лингвокультурный и национально-специфичный подходы, а для архетипического концепта — еще и прототипический подход.

Концепты как лингвокогнитивные явления имеют языковую «привязку», представлены в психике особыми ментальными репрезентациями — образами, картинами, схемами. Концепт как лингвокультурная единица связан с национально-специфичным подходом, что выражается в оперировании понятием «национальный концепт».

Культурный концепт может рассматриваться как сгусток культуры в сознании человека, этнокультурная специфика концепта сводится к его количественным и качественным параметрам, а в ряду типов культурных концептов весьма перспективны категориальные культурные концепты, концепты стереотипов поведения, зафиксированные в семантике разноуровневых единиц, и концепты-коды, в концентрированном виде представляющие распредмечивание ценностных смыслов.

Выделяют социальные, ментальные, культурные, этнокультурные, коммуникативные, исторические, профессиональные, сексуальные стереотипы, стереотипы-образы и стереотипы-ситуации. Стереотипы культуры вне зависимости от того, плохи они или хороши, объективны или нет, позволяют человеку идентифицировать себя с определенной культурой, нацией, поскольку менталитет есть система стереотипов речевого коллектива. В основе формирования стереотипов лежат когнитивные процессы, а стереотипы выполняют ряд когнитивных функций: функцию схематизации и упрощения, аффективную функцию, функцию формирования и хранения групповой идеологии и этнического самосознания и другие мыслительные функции.

С архетипом и концептом связано понятие символа: мифологема и архетип являются критериями отнесения того или иного концепта к символу.

Лицо способно служить символом, изменения его выражениястереотипами, в том числе национальными. Концепту «лицо» присущи такие основные признаки символа: архаичность, расплывчатость границ значений в символе, архетипичность, универсальность в отдельно взятой культуре, пересечение символов лица и его языковых реализаций в разных культурах. Структурными компонентами данного лингвистического символа являются семиотический, семантический, когнитивный и коммуникативный аспекты.

Наличие символов в лингвокультуре, их применение в речевой коммуникации вынуждает к постижению энциклопедических знаний, к креативному мышлению, развивает чувства, способствует воспитанию эстетического вкуса. Сохранение и изучение речевых архетипов, видов ритуальной речи, слов-символов, архетипических ситуаций, лежащих в основе их создания, способствует сохранению языка и культуры народа, обогащает речь, развивает когнитивные способности человека.

Изучение особенностей культурной коннотации концепта «лицо/честь/совесть» в русской, адыгской, английской и французской лингвокультурах позволяет выявить универсальные типы культурной коннотации данного архетипического концепта.

В русском языке слово «лицо» имеет два противоположных вида семантики — индивидуальности и неопределенности, абстрактности, что свидетельствует о зыбкости, неустойчивости данного понятия. Концепт «лицо» обладает синкретичностью, что проявляется либо в том, что одна и та же фраза может быть интерпретирована по-разному в зависимости от общего контекста, либо же в том, что понятие, называющее концепт, актуализирует одновременно сразу несколько смыслов. Как и многие восходящие к средневековой картине мира синкретичные концепты, концепт «лицо» распался на материальные и идеальные составляющие.

Русские фразеологизмы с компонентом «лицо» можно разделить на следующие четыре группы в зависимости от содержащихся в них коннотативности, оценочности: 1) выражения, употребляющиеся нейтрально, беспристрастно. Они имеют модальность объективную (нулевую). Остальные три группы содержат субъективную модальность, имплицитную оценку: 2) модальность положительная (содержится сема 'честно, ответственно") — 3) модальность отрицательная- 4) модальность (положительная или отрицательная) зависит от контекста, от ситуации речи, от интенции адресанта.

Одна из составляющих рассматриваемого концепта — имеющая положительные оценки сема 'честь'.

Типы концептуализации лица/чести/совести в русском языке сводятся к следующим шести семантическим группам: наличие/отсутствие лицачистое/грязное лицо- «совместимости» поступков с лицомчувствительность лицаналичие/отсутствие связи между лицом и моральными качествами его обладателялицемерие, двуличие.

В адыгской лингвокультуре концепт лицо (напэ), помимо обозначения собственно лица как органа, имеет прямое значение честь/совесть, что связано с особенностями почти физического восприятия данных категорий адыгской ментальностью.

Особенности концептуализации понятий честь и совесть, а также понятий репутация и стыд, тоже заключенных в рамки концепта напэ, сводятся к следующему. В адыгском языке самостоятельное понятие для обозначения глаз — нэ, которое также употребляется в ФЕ, когда речь идет о совести, стыде, больше ассоциируется с чем-то очень дорогим и необходимым для человека. В паре напэншэ — нэгуншэ слова напэ и нэгу не соответствуют друг другу. Причиной этого является то, что в данной ФЕ «работает» та коннотация напэ, которая не содержится в единице нэгу, а именно честь и репутация — экстравертные характеристики. Взаимозаменяемость этих двух слов наблюдается, когда речь идет об интравертных, чувственных характеристиках — стыде и совести. Лексема напэ, подразумевающая поверхность чего-то, «обложку», «отражатель», лицевую сторону предмета, по сравнению с нэгу имеет значение чего-то более поверхностного, неглубинного. Весьма условно напэ ближе к чести, хотя имплицирует также совесть. Проведенные нами исследования позволяют внести следующие лексикографические поправки. Мы предлагаем: 1) в одноязычных толковых словарях адыгского языка в статье напэ выделить это понятие как самостоятельное значение, а не как дополнительную коннотацию- 2) в двуязычных словарях внести значения честь и совесть при переводе ЛЕ напэ и наоборот, при переводе упомянутых понятий с русского языка первая ЛЕ, которая должна быть указана, это единица напэ.

Представленность нэгу с интересующими нас коннотативными значениями довольно богата. Лицо в адыгской ментальностиморальный цензор социального и асоциального поведения. Адыгское напэименно честь/совесть, эти две категории всегда тесно связаны и перетекают друг в друга, отождествляются, проявляясь в большей или меньшей степени в зависимости от контекста. Совесть как переживание долга перед обществом близка к понятию чести, однако основное наполнение совестипереживание долга перед самим собой и перед Богом. Адыгская лингвокультура локализует совесть на лице (в составе концепта напэ-честь/совесть) и в сердце. Такие нюансы семантического наполнения концепта «честь» в русском языке, как «оказываемая честь», почет, уважение, проявляемые субъектом, в рамки концепта напэ не входят, в адыгском языке есть четкая грань между этими понятиями — они существуют отдельно в виде лексем щ1ыхь, уасэ, нэмыс и др.

Еще одна особенность адыгского напэ в том, что понятия «честь» и «совесть» заключены в одной ЛЕ. Это некая честь-совесть, которая не имеет других эквивалентов в языке и не мыслится как два разных явления, а существует в ментальности как одна абстрактная субстанция.

Но все-таки обнаруживаются некоторые закономерности, позволяющие разграничить эти два основных понятия: всегда, когда говорится о статических состояниях (например, «наличия» или «отсутствия лица»), речь идет о совести. Когда, напротив, описывается динамическое действие («лишения лица» или «восстановления лица») и др., речь неизменно идет о чести, репутации.

Понятие напэ в адыгском языке может фигурировать и как личная честь/совесть, и как корпоративная. С точки зрения адыгской ментальности это «неделимая единица», которой человек либо наделен, либо нет, совесть — категория, неподвластная человеку. Напэ/честь — более «подвижная» категория. Честь можно «снискать», чести можно «лишить», ее можно «запятнать» или наоборот — «вернуть» или «обелить». Человек способен это сделать как в отношении другого человека, так и в отношении себя самого.

В семантике концепта лицо/честъ/совесть (напэ) в адыгском языке возможно вычленить такие семь составляющих: 1) признак «наличия/отсутствия» лица- 2) «чистое/грязное» («белое/черное») лицо- 3) «вместимость» неблаговидных поступков в лицо- 4) «совместимость» поступков с лицом- 5) чувствительность/нечувствительность лица- 6) отражение на лице и внутреннего состояния человека, и сущности человека- 7) лицо как отражение неискренности, лицемерия.

Метафорическое восприятие лица как выражения чести и совести является универсальным, по меньшей мере, для исследуемых в данной работе четырех лингвокультур.

В английском и французском языках по отдельности эти понятия представлены лексическими единицами, орфографически и семантически схожими между собой (англ. conscience и франц. conscienceангл. honor и франц. honneur), что логически объяснимо генетическим родством языков и определенной общностью культур. Английская и французская менталыюсти не разграничивают понятия сознание и совесть и обозначают их одной JIE, т. е. западноевропейская ментальность, по сути, «подменила» божественное и трансцендентное (совесть) на рациональное {сознание), поставив между ними знак тождества. Такая конгруэнтность позволяет говорить об универсализме. Понятие совесть в представлении западноевропейской ментальности существует как некая совесть-сознание и имеет под собой скорее рациональную, чем духовную базу. Понятие честь — идеальная ценность западноевропейской культуры, своеобразная эволюция западноевропейского концепта рыцарской чести. Оно связано, прежде всего, с внешними атрибутами восприятия субъекта окружающими, но в то же время является определителем морального стандарта поведения.

Концепт, который в русском языке представлен лексемой лицо, во французском и английском языках представлен несколькими JIE: франц. face, visage, tete и англ. face, visage. Значения честь, репутация, имидж выражены лексемой face', лицо как выразительный (экспрессивный) орган имеет коннотации «образ», «выражение лица», «выражение сущности человека» (экспрессивная сторона), «лицо как идентификация человека, персоны» выражено также лексемой visage. Слово tete имплицирует значение выражение лица и может также образовывать метонимическую пару со словом личность, однако является более «поверхностным» и не отражает моральных характеристик человека. JIE face, помимо обозначения собственно лица, также вбирает в себя значение выражение лица.

Национально-специфичных черт по отношению к рассматриваемому концепту в английской лингвокультуре обнаружено две: лицо как состояние уважения со стороны окружающих и лицо (face, cheek) как спокойствие, хладнокровие, самообладание, наглость, бесстыдство, нахальство.

Выявленные в английском и французском языках универсальные типы концептуализации лица/чести/совести сводятся к следующим пяти семантическим группам: наличие/отсутствие лицачистое/грязное лицочувствительность лицаналичие связи между лицом и моральными качествами его обладателялицемерие, двуличие.

В целом единодушие языков, высокая степень универсальности подтверждают архетипическую природу, надкультурность описываемых явлений и концептов. Уникальные для отдельных языков моменты проявляются в виде дополнительных коннотаций, которые определяются контекстом.

Итак, понятие «лицо» в исследуемых языках — русском, адыгском, английском и французском — чрезвычайно многозначно. Семантическое поле 'лицо как эквивалент моральной составляющей личности и ее физическая идентификация (репрезентация)1 выражается следующими персональными или корпоративными, значениями: честь, совесть, репутация, стыд.

Выделяются шесть основных (архетипических) лингвопрагматических типов культурной коннотации концепта «лицо», универсальных для четырех исследуемых лингвокультур: 1) лицо как физическая идентификация человека- 2) индивидуальность и уникальность лица- 3) открытость лица- 4) выразительность лица как органа- 5) лицо как орган, которым обладает только человек- 6) лицо как отображение внутренней сущности его обладателя. Причиной этого универсализма является архетипическая природа исследуемого концепта, который, с одной стороны, входит в число базовых ценностей практически любой культуры и является предельно физическим, обиходным и привычным — с другой стороны.