Калмыцкая музыкальная терминология

Актуальность исследования. Вопросы терминологии — одно из наиболее актуальных направлений современных лингвистических исследований. Это вызвано необычайным ростом значимости терминологии в языке, что объясняется, с одной стороны, динамичным развитием науки и увеличением количества новых понятий, требующих новых номинаций, с другой стороны — недостаточной изученностью процессов формирования, развития и функционирования терминов. В связи с современным прогрессом науки и техники, сопутствующими ему социальными изменениями, вызывающими радикальную перестройку понятийного аппарата многих научных дисциплин, и возникновением новых отраслей знания, появляются новые понятия, что резко увеличивает потребность в номинации. Все это приводит к так называемому «терминологическому взрыву», то есть к массовому возникновению новых терминов, что вносит серьезные изменения в существующие терминологические системы. Задача лингвистов в том, чтобы превратить «терминологический взрыв», носящий во многом стихийный характер, в управляемый процесс.

Однако следует отметить, что, несмотря на растущий интерес в лингвистике к терминологии, вне круга внимания исследователей остается ряд вопросов, которые по мере углубления научно-технических знаний и роста требований практики становятся все более важными для изучения. К их числу, по нашему мнению, можно отнести проблему теоретического осмысления калмыцких музыкальных терминов.

Актуальность исследования обусловлена как экстралингвистическими, так и собственно лингвистическими факторами. На современном этапе культурного развития Калмыкии большое внимание привлекает к себе сфера музыкального искусства с широко используемым в ней пластом специальной лексики, тесно взаимодействующим с подобными, уже сложившимися терминологиями других языков. Разработка принципов систематизации музыкальных терминов калмыцкого языка может оказаться полезной при исследовании соответствующих терминосистем в других языках, что позволит проследить характерные закономерности развития терминологии в целом.

Состояние изученности проблемы. Возрастающий интерес отечественных языковедов к вопросам терминологии свидетельствует об актуальности проблемы термина на современном этапе развития языкознания. Можно назвать целый ряд исследований, посвященных различным сторонам этой проблемы, и среди них — работы Г. О. Винокура [1939], А. А. Реформатского [1959], Н. К. Сухова [1959], Н. Д. Андреева и B. J1. Замбржицкого [1963], П. А. Капанадзе [1965], О. С. Ахмановой [1966], А. И. Моисеева [1971], Б. Н. Головина [1977], Е. Н. Толикиной [1970], Т. Д. Канделаки [1977], В. П. Даниленко [1977], Л. А. Пекарской [1981], С. В. Гринёва [1993], М. Н. Володиной [1997], С. Д. Шелова [2003], В. М. Лейчика [2007] и др. Это далеко не полный список исследователей, которые занимались теоретическими вопросами терминологии. Все указанные авторы, в той или иной мере касаясь терминологической проблематики, внесли уточнения в определение терминов и терминологических систем.

В науке нет единого мнения по вопросу о сущности термина. Единственное, в чем сходится большинство языковедов, — это то, что термины представляют собой группу слов, во многом отличную от других слов литературного языка, что в языке существует бинарное противопоставление термин — нетермин (узкоспециальное и общераспространенное).

По мнению П. А. Капанадзе [1965, с. 76], существуют два разных подхода к термину: с одной стороны, стремление теоретически осмыслить сущность термина, с другой — стремление приписать термину те признаки, которые обеспечивают ему удобство обращения среди специалистов той или другой области. Часто отмечают в качестве главнейших признаков термина его точность, краткость, однозначность, удобство образования от него производных слов, правильное ориентирование на объект в системе. Эти критерии иногда необходимы в практической работе по усовершенствованию терминологий разных наук. Но они не вскрывают специфики термина как особой единицы языка.

Большинство ученых, стремящихся провести границу между термином и нетермином, обращает внимание на особые функции термина. Вслед за Г. О. Винокуром многие лингвисты отмечают номинативность, номинативную направленность термина. «Термины — это не особые слова, а только слова в особой функции, — писал Г. О. Винокур. — Особая функция, в которой выступает слово в качестве термина, — это функция названия. Бытовой термин есть название вещи. Между тем научно-теоретический термин есть непременно название понятия» [Винокур 1939, с. 5−6]. Другая группа исследователей подчеркивает сигнификативную функцию термина. К их числу относятся В. А. Звегинцев [1957], А. А. Уфимцева [1974], А. С. Герд [1971, 1983] и др.

Теория терминов как слов в функции называния вызвала критику и у нас, и за рубежом. А. А. Реформатский отмечает, что номинативная функция — это общая функция всех слов и поэтому она не может быть выдвинута на первый план при определении специфики термина. А. А. Реформатский предлагает при разграничении термина и нетермина первостепенное значение приписывать именно сфере употребления 'слов и не логическому, а чисто функциональному критерию. «Терминологияэто свойство науки, техники, политики, т. е. сфер интеллектуально организованной социальной действительности. Термины — это слова специальные, ограниченные своим особым назначениемслова, стремящиеся быть однозначными как точное выражение понятий и называние вещей» [1952, с. 80].

Очень важной, на наш взгляд, является идея, выдвинутая академиком В. В. Виноградовым [1947, с. 12−13], который выделяет дефинитивную функцию в качестве главной особенности разнообразных терминов, терминов вообще. Термин не называет понятие, как обычное слово, а понятие ему приписывается, как бы прикладывается к нему. И в словарях термин не толкуется, а именно определяется, поэтому нельзя говорить о лексическом значении термина в общепринятом смысле этого слова. Значение термина — это определение понятия, дефиниция, которая ему приписывается.

Вторая важная особенность терминов состоит в том, что оничлены определенной системы. Системность терминологии, строгая зависимость единиц внутри терминологии — вот главная характерная черта этого разряда слов. В каждой области науки и техники терминология представляет собой исчислимую и замкнутую систему. Нельзя изъять или прибавить к этим системам какую-нибудь часть, не изменив других частей и не вызвав общей перегруппировки терминов. Поэтому можно говорить о структуре терминологий в самом точном и строгом научном смысле.

Весьма плодотворной является разработанная А. А. Реформатским [1959, с. 9] теория терминологического поля. Поле для термина — это конкретная терминология, терминология данной области, науки, техники. Вне этого поля термин теряет свою характеристику термина. Терминологическое поле идиоматично для каждой терминологии. Оно покрывает всю систему понятий данной науки. Термин всегда занимает строго определенное место «в матрице» данного терминологического поля, он предельно парадигматичен. Для каждого термина весьма существенна «значимость» его (valeur) в соссюровском понимании этого слова, значимость, которая определяется окружением, вытекает из противопоставления одного элемента другим элементам системы. Таким образом, термин — это такая единица наименования в данной области науки и техники, которой приписывается определенное понятие и которая соотнесена с другими наименованиями в этой области в парадигматическом и синтагматическом аспектах и образует вместе с ними терминологическую систему.

Нормативный подход к природе термина требует, например, однозначности, точности, отсутствия синонимов в терминологической лексике. Д. С. Лотте [1961, с. 18−36, 72−79] считал, что термин, в отличие от обычного слова, всегда выражает строго фиксированное понятие, что термин должен быть краток, лишен многозначности, синонимии, омонимии. В дальнейшем последователи Д. С. Лотте развили эти положения, расширили число требований к термину до пятнадцати и закрепили их в нормативно-методических документах, например, в «Кратком методическом пособии по разработке и упорядочению научно-технической терминологии» [1979].

Требования к термину" начали подвергаться критике еще в середине 60-х гг., в частности на терминологическом совещании 1967 г. [Лингвистические проблемы. 1970, с. 122−126, 127−136]. Однако наиболее обоснованная критика была высказана в ряде докладов научного симпозиума «Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики», проведенного в МГУ им. М. В. Ломоносова в декабре 1971 г. [Семиотические проблемы. 1971, ч.1, с. 68−71- ч.2, с. 311−315, 333−335, 436−442]. В настоящее время количество работ, в которых все или отдельные «требования к термину» опровергаются с большей или меньшей убедительностью, исчисляются многими десятками. Так, например, В. П. Даниленко [1977, с.65] пишет, что «термины, будучи по природе чаще всего словами „естественного“ языка, испытывают на себе влияние всех тех лексико-семантических процессов, которым подвержена лексика общелитературного языка. В действительности в любой отраслевой терминологии результаты всех лексико-семантических процессов налицо». Эту же мысль подтверждает известный монголовед Г. Ц. Пюрбеев: «Термин (однословный или составной) не является каким-то абстрактным символом или „пустым“ знакомбудучи продуктом живого человеческого языка, он несет в себе многообразные потенции, которые получают выход в практике его функционирования. Конечно, термин в идеале должен строго соответствовать обозначаемому понятию и не допускать двусмысленности. Однако стремление термина к предельной семантической определенности не означает вовсе, что в сфере терминологии нет и не может иметь места такое явление, как полисемия. Необходимо иметь в виду, что всякий термин не только член определенной терминологической системы. В конечном счете он принадлежит языку в целом. Поэтому, несмотря на специфику функционирования, термин, особенно если он однословный, может обладать свойством многозначности» [Пюрбеев, 1984 с.6].

На наш взгляд, из длинного ряда свойств, приписываемых термину, представляются наиболее существенными следующие:

1) Содержание термина — приписываемая ему дефиниция.

2) Термины строго систематизированы, они всегда взаимосвязаны с другими единицами терминологического поля.

3) Термины подвержены лексико-семантическим процессам.

Таким образом, в данном исследовании под термином понимается слово или словосочетание, обозначающее понятие определенной области деятельности, соотнесенное с другими наименованиями в этой области и образующее вместе с ними специальную терминологическую систему, служащую для обеспечения профессиональной коммуникации. В соответствии с этим определением такие признаки термина, как системность, соответствие понятию, устойчивость и воспроизводимость в речи, определенная структурная оформленность, номинативность считаются существенными при выделении термина. Дефинитивность, однозначность, стилистическая нейтральность, контекстуальная независимость считаются факультативными признаками.

В дальнейшем при описании терминов музыкальной культуры калмыков мы будем придерживаться данного определения термина. В калмыковедении постановка вопросов отраслевой терминологии имеет свою историю. Сравнительно подробно о развитии калмыцкой терминологии советского периода пишет Г. Ц. Пюрбеев в статье «Калмыцкая терминология». В связи с переводом калмыцкой письменности на разные графические системы автор выделяет три основных этапа в развитии калмыцкой терминологии советского периода: это 20−30-е, 30−40-е и 60−80-е годы.

В резолюциях специальных совещаний, состоявшихся в 1924, 1926 и 1928 гг., были выработаны соответствующие рекомендации: 1) новые понятия по возможности передавать калмыцкими эквивалентами- 2) русско-интернациональные термины, не поддающиеся переводу, заимствовать, подчиняя их фонетическим законам калмыцкого языка- 3) русские сложносокращенные слова и общепринятые аббревиатуры заимствовать без изменений- 4) не исключать возможности заимствования отдельных терминов из родственных языков (монгольского и бурятского).

С переходом в 1930 г. на латинский алфавит начался новый этап в развитии калмыцкой письменности и терминологии. В 1932 году был опубликован небольшой по объему «Политсловарь», созданный Э. Кекеевым. Это был первый опыт лексикографического труда по выработке и установлению единой для калмыков политической терминологии на калмыцком языке в послереволюционный период.

В 1937 г. защищает кандидатскую диссертацию И. К. Илишкин «Пути развития новой калмыцкой терминологии». В данной работе описаны основные этапы развития и формирования терминологии калмыцкого языка, исследована языковая специфика терминов, дана характеристика источников и способов терминопроизводства.

К 40-м годам был составлен и разработан перечень основных лингвистических терминов, что имело определенную научную и практическую ценность. Крупным событием явился выход в свет в 1940 г. «Русско-калмыцкого словаря» Б. Басангова в 25 тыс. слов. В нем довольно полно представлены термины не только из области производства, техники, сельского хозяйства, науки, но и музыкального искусства.

Однако дальнейшее развитие отраслевой терминологии и вообще языка было приостановлено в связи с депортацией калмыцкого народа в районы Сибири (1943;1957 гг.).

К 1960 г. была издана серия отраслевых терминологических бюллетеней по языку, математике, географии, химии, биологии и т. д. Чуть позднее появился «Краткий словарь общественно-политических терминов» [1967].

В 60−70-е годы были подготовлены и изданы большие двуязычные словари: «Русско-калмыцкий словарь» [1964] и «Калмыцко-русский словарь» [1977]. Возобновившая свою деятельность Терминологическая комиссия при Президиуме Верховного Совета КАССР по рекомендации ученых и специалистов разных отраслей ввела в обиход немало новых терминов и возвратила к жизни ряд старых терминов, бытовавших еще в дореволюционный период истории калмыцкого языка, например: зэрлг 'указ', частр 'гимн', ном 'наука'.

Отдел языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН вместе с учеными других республиканских учреждений развернул в последние годы активную работу по сбору, систематизации и подготовке к публикации отраслевых двуязычных терминологических словарей. К настоящему времени закончена работа над калмыцко-русскими словарями по медицине, промышленности, торговле, сельскому хозяйству, рыбному хозяйству, физкультуре и спорту. Подготовлены также двуязычные словари терминов флоры и фауны, географии, лингвистики и животноводства. Параллельно велось изучение отдельных проблем калмыцкой терминологии. Так, например, животноводческой лексике посвятил специальное исследование Э. Ч. Бардаев, описанием географических терминов и топонимических названий занимались В.Э. Очир-Гаряев [1983], М. У. Монраев [1976]. Термины родства изучались Ц. К. Корсункиевым [1977]. Некоторые аспекты калмыцкой терминологии получили освещение в статьях И. К. Илишкина [1960], Д. А. Павлова [1969], Д. А. Сусеевой [1962], Б. Д. Муниева [1975], Г. Ц. Пюрбеева [2000], С. С. Харысовой [1993], Э. У. Омакаевой [2001].

В 1976 г. Э. Ч. Бардаевым была защищена кандидатская диссертация «Номадная лексика монгольских народов (названия домашних животных по полу, возрасту и масти)», в которой проведен систематический анализ всего лексического корпуса одной отраслевой лексики монгольских языков, выяснены происхождения слов и источники заимствования, осуществлен лексико-семантический, словообразовательный и этимологический анализ слов.

В 1984 г. Г. Ц. Пюрбеев издает монографию «Современная монгольская терминология». Данная работа является одной из основополагающих в изучении терминологии в монгольских языках. В ней обсуждается ряд актуальных вопросов, как, например, основные признаки термина, особенности функционирования, способы образования и мн. др.

В монографии Э. Ч. Бардаева «Современный калмыцкий язык. Лексикология» [1985] затрагиваются некоторые проблемы современной терминологии калмыцкого языка, в частности своеобразие способов образования терминов.

С 90-х годов прошлого столетия калмыцкая терминология перешла на новую ступень своего развития: издаются научные статьи, монографии калмыцких ученых, посвященные актуальным проблемам калмыцкой терминологии. В 1994 г. была образована терминологическая комиссия.

В 1990;2008 гг. защищены кандидатские диссертации: Д. Б. Гедеевой «Правовая лексика в ойратском письменном языке XVII — XVIII вв.», С. Е. Бачаевой «Общественно-политическая лексика современных монгольских языков».

Однако многие проблемы современной калмыцкой терминологии остаются пока не исследованными, в частности терминология музыкальной культуры калмыков.

Музыкальная терминология исследовалась на материале немецкого [Любавина 1974; Перецман 1978], русского [Самушиа 1969; Назарова 1973; Воробьева 1986; Назаренко 1995; Пресняков 2004], казахского [Джансеитова 1991], узбекского [Азизов 1981], азербайджанского [Абдулаева 2001] языков. Что касается монгольских языков, музыкальная терминология редко становилась объектом лингвистического изучения. Имеются отдельные работы, написанные на бурятском и монгольском материале (статьи Дурвулжингийн Оюнцэцэг, М. И. Каратыгиной, Д.Д. Дондоковой), но, к сожалению, нет опубликованных монографических исследований. Из искусствоведческой литературы, прежде всего, следует отметить труды Б. Смирнова «Монгольская народная музыка» [1971], К. Н. Яцковской «Народные песни монголов» [1988], И. В. Кульганек «Мир монгольской народной музыки» [2001].

Музыкальные термины занимают большое место в словарях XVIII—XIX вв.: «Монгольско-русском словаре» К. Ф. Голстунского [1893, 1894, 1895]-. «Монгольско-русско-французском словаре» О. М Ковалевского в 3-х томах [1844, 1846, 1849]- «Калмыцко-русском словарь» А. Позднеева [1911]- «Kalmuckisches Worterbuch» J. G. Ramstedt [1935].

В «Монгольско-русском словаре» К. Ф. Голстунского музыкальная терминология представлена довольно полно. Её можно разделить на следующие тематические группы: 1) наименования музыкальных инструментов: yatuya 'гусли о 14 струнах', biw-igegbr 'свирель, состоящая из 16-ти трубочек' [1894, с. 228], modun щiduryu 'двухструнная балалайка'- 2) наименования музыкальных жанров: dumdatu nayirtu irayu kifgcim 'кантата, разыгрываемая при разных жертвоприношениях', mori deger cang ilayuysan dayu 'победная песнь, кантата, разыгрываемая при встрече с государем главнокомандующего и войск после победы'.

Кроме указанных словарей, имеются специальные лексикографические работы по музыкальной терминологии: «Хвгжмийн нэр томьёо» (Словарь музыкальных терминов) [Улан-Батор, 1956], «Хегжмийн онолын нэр томьёоны хураангуй тайлбар толь» (Краткий толковый словарь терминов по музыкальной теории) Н. Жанцаннорова [Улан-Батор, 2000].

В калмыцком языке музыкальная терминология, как выше уже отмечалось, не исследована, существуют отдельные статьи: Ц-Д. Номинханова «Музыкальные инструменты и их части» [1975] и С. С. Харьковой «Лексика, отражающая духовную культуру монгольских народов» [1996].

Калмыцкая музыкальная терминология формируется в живом историческом процессе, вбирая в себя все ценное и общественно-значимое, непосредственно отображая, в конечном счете, все этапы социально-исторического развития народа. На наш взгляд, следует выделить два этапа формирования калмыцкой музыкальной терминологии. Каждый из них представляет объективную картину бытования лексем, словосочетаний, которыми выражались сложившиеся в калмыцком языке на протяжении веков представления и понятия музыки. Исследования этих этапов позволяют проследить постепенное насыщение общенародного слова терминологическими свойствами, проанализировать становление и развитие калмыцкой музыкальной терминологии начиная с ее возникновения и до наших дней.

Дореволюционный период. Многообразие явлений музыкальной культуры запечатлено в развитой системе понятий и терминов, которые выступают как своеобразное 'самоотражение' культуры. В системе народных понятий спрессован опыт далекого музыкального прошлого. Калмыцкие песни, исполнительское мастерство, народные понятия и знания о музыке передавались устно из поколения в поколение, от учителя к ученику. Язык музыки в течение веков в устах одаренных музыкантов постоянно шлифовался, совершенствовался. Народная терминология дает целостную картину бытования в прошлом лексем и музыкальных понятий. «Один из путей постижения народной терминологии — это изучение представлений самого народа о созданном им в веках духовном богатстве» [Аманов, с.72]. Без терминов процесс творчества, передача устного музыкального произведения, его фиксация в общечеловеческой культурной памяти просто невозможны. Термины, созданные самим народом, являются основой современной калмыцкой музыкальной терминологии, именно они подготовили почву для создания новых терминологических единиц, отражающих национальный стиль калмыцкой музыки.

Богатейшее устное народное творчество и этнографические материалы, разного рода словари, образцы деловой речи, прошения, переписка, теоретические труды содержат сведения о существовании музыкального языка калмыцкого народа. «Калмыцкое нотное письмо не указывало точный интервальный шаг, а лишь определяло направление мелодического движения: вверх и вниз, небольшие музыкальные фразы завершались продолжительными протянутыми звуками, на которых осуществлялась речетация текста. Исполнители во время речетации отступали от музыкального изложения и переходили на речевое, после которого вновь вступало музыкальное интонирование» [Кутушова 2001, с. 37]. Все это представляет ценные сведения не только о народной музыке, но и о процессе становления и вовлечения народного языка в сферу музыкальной терминологии.

Запись и публикация калмыцкого музыкального фольклора начали осуществляться еще в XIX веке. Однако это не была целенаправленная работа по собиранию и нотации музыки калмыков. Отдельные разрозненные образцы мелодий можно найти в различных музыкальных журналах и книгах по этнографии калмыков. Так, первые нотные записи, известные нам, были осуществлены учителем Астраханской гимназии Иваном Добровольским, который в 1816 — 1818 гг. издал 8 тетрадей песен различных народов, живущих в Астраханской губернии. В первом номере «Азиатского музыкального журнала» опубликованы следующие музыкальные произведения: исторические песни: «Маштыкъ боодо"1, «Сёмъ хамартай пранцузъ», «Мазанъ богатырь», «Далма богатырь», «Батырь Тара», плясовые песни «Хавчихсынъ хондо галонъ», «Хабъ хара моринду». Несколько нотных примеров из журнала И. Добровольского поместил в приложении к работе «Подробные сведения о волжских калмыках, собранных на месте» [1834] Н. Нефедьев. Позже эти же мелодии, но без аккомпанемента были перепечатаны в книге С. Г. Рыбакова «Музыка и песни уральских калмыков с очерком их быта» [1897].

Определенные сведения для изучения терминологии музыкальной культуры калмыков дают материалы экспедиций известных исследователей, путешественников, этнографов: П. С. Палласа [1769], Н. Нефедьева [1834], П. Небольсина [1852]. В их работах содержится ряд терминов, относящихся к калмыцкой музыке и ее исполнителям. Именно они впервые дают перевод калмыцких терминов, пытаясь передать семантику калмыцких лексем в своем понимании.

Обогащение калмыцкой музыкальной терминологии шло также путем сближения представителей народной исполнительской традиции с музыкальной культурой русского народа. В результате этого интернациональные термины прочно закрепились в калмыцком языке.

И. Житецкий в этнографическом труде «Очерки быта Астраханских калмыков» (1893) отмечает: «Вообще нужно заметить, что калмыки любят музыку, почти все они играют на „домбре“, и к ним начинают проникать и русские инструменты — скрипка ('скрыпка'), гармония ('гармонь') — пришлось встретить в степи калмыков даже рояль ('роель'), аристон, музыкальный ящик'» [1991, с.32].

В 1909 году А. Д. Руднев объединил все публикации калмыцких мелодий, которые имелись «в различных описаниях путешествий, письмах миссионеров, в музыкальных журналах» и, дополнив их.

1 «Маштыкъ бор» собственными записями, поместил в статье «Мелодии монгольских племен» (70 калмыцких мелодий: 46 песенных напевов, 16 наигрышей и 8 древних мелодий).

Небольшое количество наименований музыкальных инструментов содержит «Калмыцко-русский словарь» A.M. Позднеева [1911]. Так, например, хонхо 'колокольчик, колокол' [КРС 1911, с. 47−48], бурэ 'труба' [КРС 1911, с. 140], дуц 'раковина, употребляемая как музыкальный инструмент в кумирнях' [КРС 1911, с. 223], лабай 'раковина' [КРС 1911, с. 226], хуур 'лютня, скрипка, музыкальный инструмент' [КРС 1911, с. 99], цуур 'свирель, дудка, свисток' [КРС 1911, с. 254].

Послереволюционный период. Появление новых жанров профессионального творчества, органично вытекающих из особенностей духа, стиля, содержания и формы народной музыки, требовали воплощения их в новых терминологических единицах. Так, в «Калмыцко-русском словаре» Б. Басангова [1940] встречаются музыкальные термины, заимствованные из западноевропейских языков (итальянского, латинского, французского, немецкого, греческого) и русским языком и через его посредничество вошедшие в калмыцкий язык: ит. аккорд 'аккорд', арий 'ария', лат. альт 'альт', такт, шавдлЫ 'такт', фр. ансамбль 'ансамбль', дирижер 'дирижер', греч. 1. (голос) баритон, бвдун нэрн хойрин хоорндк дун- 2. (певец) баритон, бвдунчн биш, нэрнчн биш dyyhap дуулдг кун 'баритон', нем. дуэт 'дуэт', клавиатур, берн 'клавиатура'.

Первым сборником калмыцких песен советского периода является сборник M.JT. Тритуза «Xalmg dun"2, изданный в 1934 году. В сборнике опубликованы только короткие песни (ахр дуд), получившие широкое распространение в первые годы Советской власти («©-ндр улан туг», «Бат колхоз»).

В истории изучения регионального, этнического музыковедения значительным явлением стала профессиональная работа.

2 «Xalimag dun».

Н.К. Вольковича, Н. Ц. Эрендженова «Калмыцкая народная песня» [1963], рассказывающая о многообразии жанров и самобытности музыкального языка калмыцких народных песен.

В 1965 году издана монография М. Л. Тритуза «Музыкальная культура Калмыцкой АССР». Ценность труда М. Л. Тритуза в том, что представленный материал сопровождается оригинальными нотными примерами.

Несколько позднее публикуется книга Н. Л. Луганского «Калмыцкие народные музыкальные инструменты» [1987], в которой автор дает не только профессиональную классификацию калмыцких музыкальных инструментов, но и представляет ориентировочные составы оркестров и ансамблей.

В 1990 году издан сборник В. К. Шивляновой «Музыка «Джангара». В сборник включены напевы героического эпоса «Джангар», зафиксированные в Калмыкии, Монголии, Китае на протяжении прошлого столетия.

В 1999 г. Г. Ю. Бадмаевой было издано учебное пособие «Калмыцкая музыка в контексте культур Азии в двух частях: выпуск 1. Музыкальные традиции буддизмавыпуск 2. Музыкальный инструмент в культуре калмыков и народов Азии», в которых на основе изучения полевого, этнографического, музейного, архивного, лингвистического и др. материалов реконструируется комплекс традиционного музыкального инструментария калмыков. В данной работе приведена сравнительная таблица основных музыкальных инструментов Калмыкии, Монголии, Тибета, Китая, Бурятии, Казахстана, Тувы, Киргизии.

Монография К. В. Кутушовой «Евразийский ренессанс музыкальной культуры калмыков» [2001] посвящена изучению традиционных элементов культуры в жанровом многообразии музыкального творчества, сформировавшихся на разных этапах исторического развития калмыков.

Таким образом, экскурс в область истории создания калмыцкой музыкальной терминологии позволил установить, что на протяжении длительного развития она впитала, прежде всего, музыкальную лексику, бытовавшую в глубинных пластах народного языка (общемонгольского), затем — русские музыкальные термины и интернационализмы, проникшие в калмыцкий язык через посредство русского языка.

Научная новизна исследования состоит в том, что в калмыцком языкознании музыкальная лексика еще не была выделена как объект лингвистического анализа и не изучена как самостоятельная система. В данной диссертации впервые описываются лексико-семантические явления в музыкальной терминосистеме, дается тематическая классификация музыкальной лексики, выясняются особенности образования музыкальных терминов.

Целью исследования является комплексное лингвистическое описание калмыцкой музыкальной терминологии, включающее рассмотрение ее в разных аспектах.

Достижение данной цели предполагает решение ряда конкретных задач, в числе которых:

— выявление и систематизация калмыцких музыкальных терминов;

— тематическая классификация калмыцких музыкальных терминов;

— раскрытие этимологии музыкальных терминов, допускающих подобный анализ;

— описание основных способов образования калмыцких музыкальных терминов;

— установление через выявление заимствованных музыкальных терминов степени влияния иноязычных культур на калмыцкую культуру;

— лексико-семантический анализ калмыцких музыкальных терминов с позиций системности языка.

Теоретико-методологической базой исследования послужили основные положения отечественного терминоведения и терминографиив том числе идея изучения терминологической лексики как системы, представленная в работах В. В. Виноградова [1939], Д. С. Лотте [1948, 1961, 1982], А. А. Реформатского [1959, 1967], П. А. Капанадзе [1965],.

A.С. Герда [1971], С. В. Гринёва [1993], О. С. Ахмановой [2004],.

B.М. Лейчика [2007] и других лингвистов.

Методы исследования. В ходе решения поставленных задач были использованы различные методы и приемы, соответствующие комплексному характеру данного исследования. Основные методы, которые использовались в процессе работы — это описательный, структурно-семантический, сравнительно-сопоставительный, метод сплошной выборки терминов из словарей.

Объектом исследования являются калмыцкие музыкальные термины.

Материал исследования. В качестве материала были использованы термины, взятые из различных переводных и тематических словарей: «Калмыцко-русский словарь» [Львовский], «Калмыцко-русский словарь» [Позднеев 1911], «Русско-калмыцкий словарь и разговоры с приложением» [Майоров 1931], «Kalmuckisches Worterbuch» [Рамстедт 1935], «Русско-калмыцкий словарь» [Басангов 1940], «Русско-калмыцкий словарь» [1964], «Краткий русско-калмыцкий словарь» [1969], «Калмыцко-русский словарь» [1977], «Угин эрк кемэн оршв» [Эрдни-Байр 1995], «Словарь языка ойратов Синьцзяна» [Тодаева 2001], «Монгольско-русский словарь» [Голстунский 1893, 1894, 1895], «Монгольско-русско-французский словарь» [Ковалевский 1844, 1846, 1849], «Хегжмийн нэр томьёо» [Бадраа 1956], «Орос монгол толь» [1982], «Хегжмийн онолын нэр томьёоны хураангуй тайлбар толь» [Жанцанноров 2000], «Большой академический монгольско-русский словарь» I-IV [2001; 2002], «Монгол хэлний харь угийн толь [Сухбаатар 1999], «Древнетюркский словарь» [1969]. Привлекались также искусствоведческая, этнографическая, художественная литература, монографические исследования, а также наши личные материалы экспедиции по Западной Монголии 2007 — 2008 гг.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Основу традиционной музыкальной терминологии калмыцкого языка составляют общемонгольские слова, свидетельствующие о том, что данный пласт лексики сложился в общемонгольский период.

2. Калмыцкая музыкальная терминология — сложная система, складывавшаяся в течение ряда эпох как путем использования всех существующих в калмыцком языке способов словообразования, из которых наиболее продуктивными являются лексико-семантический, морфологический и синтаксический, так и путем заимствования терминов из других языков.

3. Характерной лексико-семантической особенностью исследуемой терминологии являются синонимические, полисемические и омонимические отношения терминов, объединяющие терминологию и отражающие ее системную структуру.

Теоретическое и практическое значение работы. Комплексное изучение музыковедческих терминов калмыцкого языка имеет важное теоретическое и практическое значение. Исследование и анализ музыковедческой терминологии вносит новые теоретические данные в лексикологию и терминологию калмыцкого языка. Благодаря настоящему исследованию становится возможным внести уточнения в теорию терминообразования и практику употребления терминов в музыковедческой литературе.

Теоретические и практические положения диссертации могут быть применены при создании общей теории калмыцкого терминоведения, а также в упорядочении и систематизации музыковедческой терминологии. Выводы диссертации могут найти практическое применение при создании учебников и учебных пособий по музыковедению и языкознанию. Материалы и выводы диссертации могут быть полезными также при составлении толкового и двуязычных (русско-калмыцкого и калмыцко-русского) словарей музыковедческих терминовони помогут правильному употреблению музыковедческих терминов калмыцкого языка в лексикографических работах, в учебных пособиях, в прессе, в программах телевидения и радио, в решении некоторых вопросов культуры речи.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований Российской академии наук. Ее основные положения докладывались на заседании отдела языков народов России Института лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург), а также на Международной научно-практической конференции «Россия и Центральная Азия: историко-культурное наследие и перспективы развития» (Элиста, 2006), Всероссийской научной конференции «Перспектива — 2006» (Нальчик, 2006), Международной научной конференции, посвященной 85-летию Д. Н. Кугультинова «Феномен личности Д. Кугультинова — поэта, философа и гражданина» (Элиста, 2007), Международной научной конференции «Ойраты и калмыки в истории России, Монголии и Китая» (Элиста, 2007), Международной научной конференции «Восточное общество. Интеграционные и дезинтеграционные факторы в геополитическом пространстве АТР» (Улан-Удэ, 2007), Международной научной конференции «Чингисхан и судьбы народов Евразии — 2» (Улан-Удэ, 2007), International conference on «Nomadic society and cross-cultural dialogue» (Ulaanbaatar, 2008), Республиканской научно-практической конференции «Илишкинские чтения — 2» (Элиста, 2008), Всероссийской научно-практической конференции «Танцевальный фольклор народов России» (Элиста, 2008), Всеросийской научной конференции «Фольклор в контексте культуры» (Махачкала, 2009). По теме диссертации опубликовано 8 статей и тезисы доклада, в том числе 4 статьи в рецензируемых изданиях, входящих в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, утвержденных ВАК Минобрнауки РФ. Общий объём статей и тезисов составил 3 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка сокращения названий языков, говоров и источников, списка информантов и приложения.

Выводы к третьей главе.

Анализ лексико-семантических особенностей калмыцких музыкальных терминов позволяет сделать вывод, что термины вступают в отношения полисемии, омонимии, синонимии и вариантов, не только с лексическими единицами общелитературного языка или других терминосистем, но и в рамках одной терминосистемы.

Одним их основных требований, предъявляемым к научному термину является однозначность (моносемия). Однако лексико-семантический анализ показывает, что единицы, составляющие ядро музыкальной терминологии калмыцкого языка, полисемантичны (дун 1) голос, 2) песня, 3) звук, 4) полит, голос, 5) тонайс 1) мелодия, мотив, 2) напев, 3) тактэггиг мелодия, песня, напев).

С многозначными словами не следует смешивать омонимию, при которой тождество звуковой формы создает впечатление, будто существует и тождество смысловое. Если при полисемии, сколько бы ни было значений слова, все они группируются вокруг одного основного смыслового стержня, то в случае омонимии мы располагаем разными словами одинакового звучания совершенно случайно.

Для калмыцкой музыкальной терминологии, находящиеся в стадии пополнения, становления и унификации, характерны два типа синонимических отношений в музыкальной терминологии: 1) семантическое тождество (абсолютная синонимия) — 2) семантическая близость (относительная, стилистически-функциональная синонимия, характерная в основном для терминов, пришедших из общего языка).

Проблема разграничения синонимии и вариантности, впервые поставленная в работе О. С. Ахмановой «Очерки по общей и русской лексикологии», продолжает оставаться актуальной. В данной работе мы придерживаемся мнения Г. Ц. Пюрбеева, что «варианты слов, являясь видоизменениями одной и той же структуры, не имеют самостоятельных лексических значений».

Таким образом, мы пришли к выводу, что калмыцкая музыкальная терминология как и любая терминология в целом подвержена тем же лексико-семантическим процессам, что и вся лексика национального языка.

Заключение

.

Проведенный в данной работе комплексный лингвистический анализ калмыцкой музыкальной терминологии позволяет сделать ряд выводов.

1. Калмыцкая музыкальная терминология представляет определенный интерес для языковедов, так как она дает богатый материал для изучения взаимодействия калмыцкого и других языков, терминологической и общенародной лексики. Музыкальная терминология дает возможность для изучения сущности и особенностей термина, что является очень важным в настоящее время, когда вопрос о сущности и признаках термина не может называться решенным.

2. В данной работе получили систематизацию термины, отнящиеся к музыкальному искусству по следующим тематическим группам: названия музыкальных инструментов и их составных частейнаименования музыкальных жанровнаименования лиц, связанных с музыкальной деятельностью и профессиейнаименования певческих голосов и их регистровназвания, обозначающие процесс музыкального исполненияназвания, характеризующие темповые градации. В свою очередь каждые из этих тематических групп подразделяются на несколько подгрупп. Так, например, первая тематическая группа состоит из следующих подгрупп: аэрофоны, хордофоны, мембранофоны, идиофоны и т. п.

3. Основными способами образования калмыцкой музыкальной терминологии являются лексико-семантический, морфологический, морфолого-синтаксический и синтаксический.

Немалое количество наименований музыкальных инструментов в калмыцком языке образовано путем метафорического переосмысления лексических единиц, входящих в другие ярусы лексики языка, на основе полисемии слов. Например, музыкальные термины, образованные на основе схожести с частями тела человека и животных: толка’головка', букв, 'голова'- чикн 'колки', букв, 'ухо'- элкн 'верхняя дека', букв, 'печень', 'живот'- нуркн 'нижняя дека домбры', букв, 'спина' бий или i/о/о/'корпус', букв, 'тело'- квл 'нога', букв, 'нога', келн 'било', букв, 'язык' и т. д.

Морфологический способ образования калмыцких музыкальных терминов представлен аффиксацией. Самыми продуктивными для образования терминов-названий явились аффиксы: лкн, -лт, -вр, -ч, -ач (-эч), -гч, -ан (-дн),-ур, -ул, -ур, -ул, -ц, -л, -тн, -мщ. Аффикс прилагательных представлен: -та/тэ. Аффиксы глаголов: -д, -л, -р-ш-щцн н. Аффикс наречий: ар/-эр/-Нар/-кэр.

После суффиксации в калмыцком языке наиболее активным способом образования новых слов является способ сложения основ и слов. Различают несколько типов сложения: а) аффиксированное словосложение, б) словосложение на основе терминообразующих элементов как готовых единиц, в) парное (сочинительное) словосложение, г) словосложение подчинительного типа. Случаи субстантивации единичны (названия танцев: ишкмндг 'калмыцкий танец', букв, 'дрожащий', семрдг 'калмыцкий танец', букв, 'смешанный').

Синтаксический способ образования в рассматриваемом материале имеет немаловажное значение. Калмыцкая музыкальная терминология в значительной степени представлена двухкомпонентными атрибутивными словосочетаниями и редко состоящими из трехи более компонентов. Определяющими компонентами в составных терминах выступают имена существительные в форме основы, а также в родительном и совместном падежах.

4. О древних культурных связях как с генетически родственными монгольскими и тюркскими, так и с неродственными китайским, тибетским и русским народами, говорят глубоко вошедшие в систему описываемой в данной диссертации терминологии заимствования из языков этих народов.

5. Анализ лексико-семантических особенностей калмыцких музыкальных терминов позволяет сделать вывод, что термины вступают в отношения полисемии, омонимии, синонимии и вариантов не только с лексическими единицами общелитературного языка или единицами других терминосистем, но и в рамках одной терминосистемы.

Одним их основных требований, предъявляемых к научному термину, является однозначность (моносемия). Однако лексико-семантический анализ показывает, что единицы, составляющие ядро музыкальной терминологии калмыцкого языка, полисемантичны дун 1) голос, 2) песня, 3) звук, 4) тонайс 1) мелодия, мотив, 2) напев, 3) тактэгшг 1) мелодия, 2) песня, 3) напев.

С многозначными словами не следует смешивать омонимию, при которой тождество звуковой формы создает впечатление, будто существует и тождество смысловое. Если при полисемии, сколько бы ни было значений слова, все они группируются вокруг одного основного смыслового стержня, то в случае омонимии мы располагаем разными словами одинакового звучания совершенно случайно. В диссертации представлено три типа омонимов калмыцкой музыкальной терминосистемы: 1) лексические омонимы (I. шовшур зоол. 'трёхлетний боров (кабан)', II. шовшур 'певчая птица', III. шовшур 1. 'свирель', 2. 'свисток') — 2) морфологические омонимы или омоформы (бы 'я' личное местоимение — би 'танец' существительное) — 3) омографы (бас 'тоже, ещё, ещё разопять снова' (при произношении басэ) и бас 'бас' - музыкальный термин, заимствованный из русского языка (1. низкий мужской голос, 2. музыкальный инструмент).

В калмыцкой музыкальной терминологии, находящейся в стадии пополнения, становления и унификации, наблюдаются два типа синонимических отношений: 1) семантическое тождество (абсолютная синонимия). Например, С © 'нота до' - до нот 'нота до'- 2) семантическая близость (относительная, стилистически-функциональная синонимия). Например, сащур — докур 'барабанная палочка', дуц — лава 'труба из морской раковины'.

6. Калмыцкая музыкальная терминология насчитывает еще немало нерешенных вопросов: некоторые термины не имеют четкого определения, наблюдается присутствие целого ряда терминов-вариантов и синонимов, многие термины обозначают неодинаковые по содержанию понятия одновременно, часто разные авторы понимают один и тот же термин по-разному, некоторые явления до сих пор не имеют названия. Важно отметить, не решен целый ряд вопросов орфографического и орфоэпического характера. В настоящей работе была предпринята попытка систематизации калмыцкой музыкальной терминологии, заключающаяся в выявлении генетических, лексико-семантических и формально-структурных особенностей данного пласта лексики, однако, полученные результаты не могут считаться исчерпывающими и окончательными по причине многогранности объекта исследования. Проведение дальнейших исследований представляет интерес с точки зрения детального деления лексики по тематическим группам, а кроме того, в плане сопоставительных исследований с соответствующей терминологией монгольских языков.