Именные и местоименные формы имен прилагательных в летописях и деловых памятниках Москвы XVII века

Темой исследования является функционирование в тексте именных и местоименных фора прилагательных, их синонимия и распределение на протяжении ХУЛ века как условного синхронного среза. Настоящее исследование продолжает серию лингвистических работ, но данной проблеме в истории русского языка. В центре внимания здесь находится история системы русского языка на одном определенном этапе ее развития в той мере, в какой она может быть реконструирована на материале письменных текстов. Обращение к письменным источникам предполагает внимание также к проблемам нормы, учет современных исследований по истории русского литературного языка.

Представляется необходимым специально пояснить выбор используемой в работе терминологии для описания двух форм прилагательных, а также в общих чертах охарактеризовать основные точки зрения на возникновение местоименных форм прилагательных и их дифференциацию с именными.

В современном русском языке краткость/полнота является одной из словоизменительных категорий прилагательных /Грамматика 1970, с.398- Милославский 1981, с.НЗСовр.рус.яз. 1989, с.449/, именно — это синтаксическая категория, выражающая сочетательные свойства словоформы прилагательного, но не обязательно влекущая за собой изменения в ее лексическом значении /Пешковский 1956, с.32/. В реальности краткие формы имеются у незначительного числа прилагательных, причем почти исключительно у качественных. Данные формы выступают обычно в предикативной позиции, в отдельных случаях — в позиции обособленного определения в книжных стилях языка. Краткая форма в морфологическом и дексико-семантичееком отношении все более обособляется от полной, она почти вытеснена последней. Таков современный этап многовекового развития двух форм прилагательных.

Как известно, в древнейшую дописьменнуго эпоху, когда прилагательное начало выделяться из общей категории имени /о синкретическом имени см. Потебня 1968, с.69- Жирмунский 1946, с.183- Кацнельсон 1949, с.264- Якубинский 1953, с.210- Исаченко 1965, е.175- Панфилов 1976, с.16- Хабургаев 1990, е.34−35/, оно ничем формально не отличалось от последнего, имело место лишь синтаксическое различие: существительное обозначало предмет, прилагательное — признак предмета /Жирмунский 1946, с.184- Ломтев 1956, с.134- Хабургаев 1990, сЛ77/. Потребности синтаксического функционирования привели к морфологическим изменениям: к именным формам прилагательного поетпозитивно присоединялось указательное местоимение и, я, е^, в результате чего еще в праславянский период образовались членные формы /ем. об этом Буслаев 1959, с.137- Потебня 1985, с.97- Шахматов 1941а, с.491- Шахматов 1957, с.187- Селищев 1952, е.126- Вайан 1952, с.145- Якубинский 1953, е.212- Черных 1962, с.208- Борковский, Кузнецов 1963, с.227- Кжимов-екая 1965, с.16−17- Алымов 1974, е.119- Юдакин 1979, с.93- Хабургаев 1990, с. 179−180/. В более позднее время членные формы прилагательных пережили процессы утраты интервокальногоj-, ассимиляции, стяжения гласных, затем — изменения в склонении по образцу неличных местоимений, в результате чего образовались местоименные формы /см. об этом Якубинекий 1953, с.207- Борковский, Кузнецов 1963, е.229- Хабургаев 1990, с.180/. Формирование местоименного склонения прилагательных, начавшееся в дописьменный период, продолжалось также в древнерусскую эпоху и после нее в восточнославянских диалектах /Хабургаев 1990, с.195/. Таким образом, на протяжении исторического периода правомерно говорить о существовании именных и местоименных форм прилагательных. Они могут восприниматься как краткие и полные лишь в новейшее время, когда сфера функционирования именных форм постепен.

Ср.: и, я, е ^" относительное местоимение /Мейе 1951, с.358/- местоимение усилительно-идентифицирующего значения /Кукушкина 1993, с.49/. но сузилась вследствие экспансии местоименных форм, в морфологическом плане более ярко представляющих прилагательное как особую часть речи в силу наличия специальных местоименных флексий /см. об этом, например, Фролова 1962, с.30/, Местоименные формы преобладают во всех сферах синтаксического функционирования прилагательныхна их фоне именные формы, малоупотребительные, вытесненные на периферию, нерегулярно образующиеся, воспринимаются как краткие, производные от основных — полных /см. об этом Хабургаев 1990, с.188- о нерегулярности образования кратких форм см., например, Грамматика 1952, с.286- Зализняк 1967, с.90- РГ 1980, т.1, е.556−558/. Вместе с тем в науке сложилась определенная традиция обозначать две формы прилагательных, в том числе в древнерусском и старорусском языке, терминами «краткие» и «полные», чем подчеркивается единство между древними и современными двумя формами прилагательных /Кузнецов 1984а, с.42/. Тем не менее в настоящем исследовании приняты термины «именные формы» и «местоименные формы», отражающие их реальный морфологический состав в истории языка /см. также Хабургаев 1990, е.188- об истории употребления различных терминов для обозначения двух форм прилагательных ем. Матосов 19 786/.

Актуальность темы

определяется необходимостью в дальнейшей разработке проблемы с учетом накопленных за последние годы в разных областях языкознания научных данных, которые позволяют глубже осмыслить и исследовать проблему оппозиции двух форм прилагательных.

Наличие у прилагательных именной и местоименной форм и их специфические взаимоотношения относятся к своеобразным чертам грамматического строя славянских и балтийских языков, наиболее же последовательно противопоставление двух форм проводится в русском языке. К данной теме на материале русского языка в различные периоды его развития обращались настолько часто, что это позволило некоторым лингвистам считать проблему взаимоотношений двух форм прилагательных традиционной проблемой русской грамматики /Бэбби 1985а, с, 156/, которая тем не менее далека от окончательного разрешения. В самом деле, на разных этапах исторического развития языка основания для выбора именной/местоименной формы в их синтаксическом функционировании могут быть различны. Поэтому исследование по данной проблеме, выполненное на материале определенного исторического периода, может представлять определенный интерес.

Актуальность темы

определяется также вее возрастающим в современной науке вниманием к имени прилагательному как одному из языковых способов выражения различных экспрессивных, в том числе оценочных, значений.

Развитие семантического синтаксиса позволило расширить рамки изучения двух форм прилагательных от формальной организации конструкций до их семантической и коммуникативной организации. В результате этого становится возможным углубить представления о некоторых конкретных аспектах проблемы.

Материал и источники исследованияисследуется соотношение двух форм прилагательных в синхронии — на компактном историческом отрезке на протяжении ХУЛ века, поскольку этот период мало изучен с точки зрения противопоставления двух форм прилагательных. Для анализа привлечены тексты, напиеанные на деловом /" приказном" / и гибридном церковнославянском /далее цел./ языках, то есть памятники деловой и бытовой письменности, а также летописи, созданные в Москве.

Вплоть до конца старорусекого периода, приблизительно до середины ХУЛ века, функцию литературного языка на Руси выполнял цел. язык /см. об этом, например, Шахматов I94I6, е.60- Селищев 1968, с. 129- Успенский 1983, е. З сл.- Хабургаев 1984, с.20- Хабургаев 1991, с. IIIЖивов 1985, с.70- Совр.рус.яз. 1989, с.5- Запольская 1991, с. 4/. Он имел по крайней мере две разновидности, каждая из которых выступала в зависимости от жанра: стандартный цел. и гибридный цел. см. о них Живов 1985, с. 10 сл.- Запольская 1986, с. 4 сл./ или, по другой терминологии, высокий и сниженный варианты /Ремнева 1991, с. 55,57/.

В отличие от стандартного цел., гибридный цел. язык характеризовался нестрогой нормой — он допускал смешение цел. и русских элементов /см. подробнее Живов 1992, с. ЗРемнева 1995, е.31,366,370/.

В науке нет единства в вопросе, русским или цел. по происхождению был язык летописи: по мнению одних, это народно-литературный тип русского языка /ем. Лихачев 1947, е.420,423- Виноградов 1978а, с. 21−22- Виноградов 1978 В, е.273- Горшков 1984, с.88- Герд 1986, е. 80- Колесов 1989, е.87- ЛЭС 1990, е.494/, другие же считают, что это был цел. язык, в той или иной степени насыщенный русскими элементами /ем. Успенский 1983, е.45- Алексеев 1986, е. ЮУспенский 1987, е. 65−66- Хабургаев 1988, с.61- Хабургаев 1991, е. ПЗРемнева 1995, с.370/, именно: — гибридный цел. язык /см. Ремнева 1988, е.81- Живов 1990, е. IIРемнева 1991, с.57- Хабургаев 1991, сЛ19/. Для обеих точек зрения есть основания: летописи включали в себя значительное число документов, написанных на деловом языке, поэтому цел. языковая основа оказывалась насыщенной русскими элементами. С другой стороны, это обилие русских элементов могло привести к восприятию языка летописи как русского в своей основе. Известна также интегрирующая точка зрения, согласно которой язык оригинальных сочинений, в частности летописей, был «славянизированным русским» -при определении его функционального статуса, и «русифицированным цел.» — при вопросе об историческом процессе сложения его варьирующихся норм /Хабургаев 1988, с.61/. Неоднородность состава летописи обусловила неоднородное ее языка, характеризовавшегося цел. и русскими элементами, что, в свою очередь, давало опыт их одновременного употребления, сравнения и взаимного приспособления. Элементы, генетически разнородные, но проявившие свою жизнеспособность в языке летописных памятников, в.

ХУШ веке влились в состав литературного языка нового типа /см. Колосов 1989, с.86- Ремнева 1995, с.371/. В работе принято обозначение языка летописи в соответствии с жанрами письменности, им обслуживаемыми, термином «книжно-литературный язык», что имеет свою традицию.

Поскольку народно-разговорный язык через посредство делового влиял на гибридный цел. язык /см. Толстой 1988, с. 39,45/, в работе по русскому языку целесообразно привлекать данные книжно-литературных текстов, в частности летописей, включавших факты живого языка и тем самым так же, как и деловой язык, хотя и в меньшей степени, отражавших систему языка /см. также Аванесов 1973, с. ЮИорданиди 1996, с.4/.

Материал для исследования был извлечен методом сплошной выборки из трех летописцев, составленных в ХУЛ веке: Пискаревского летописца /далее Пискар.лет./, из которого рассматривался только фрагмент, описывающий события ХУЛ векаМосковского летописца /далее МЛ/ и Летописца I6I9-I69I гг. /далее Летописец1/. Другая группа текстов, послуживших материалом для работы, — деловые: Соборное-Уложение 1649 года /далее Ул. Ал./ и тексты, изданные в кн. «Московская деловая и бытовая письменность ХУЛ века /далее ВДШ/.

Как известно, деловой язык с древнейшего времени обслуживал повседневные потребности в письменном языке. Он не имел статуса литературного, но тем не менее обнаруживал тенденцию к нормализации, поскольку был языком государства /см. Успенский 1983, с.15−16/ и имел широкое употребление /о нормированиести делового языка см. Сушева 1974, с. 5- Ларин 1977, с.170- Алексеев 1986, с.9- Толстой 1988, е.90- Ремнева 1988, с.13- Гиппиус 1989, е.97−98- Ремнева 1995, с. 23,24,29,38, 357/. Объективная потребность в деловом языке и многообразие ситуаций его употребления даже привели некоторых исследователей к выводу о том, что деловой язык являлся литературным уже до ХУЛ века /см. Ларин 1977, сЛ70- Виноградов 1978 В, с.278- Колесов 1989, сЛ15;

Унгарбаева 1993, е.6/.

С ХУ1 века деловой язык обнаруживает тенденцию к кодификации, стабилизации своих узуально складывающихся норм /Виноградов 1978а, с.29- Тарабасова 1986, е.160- Хабургаев 1990, с.198- Хабургаев 1991, сЛ18/, вследствие чего тексты, написанные на нем, отражают скорее предшествующий этап развития живого языка, нежели современный пишущему /Хабургаев 1990, е.28/, то есть все более обретает черты литературного языка. К ХУЛ веку существенно расширяется круг жанров литературы, пользующихся деловым языком, появляются и другие признаки его литературности /см. подробнее Успенский 1983, с.62- Успенский 1987, с.318- Толстой 1988, с.75- Хабургаев 1991, с. 118/.

Степень нормированиести текстов, написанных на деловом языке, в зависимости от жанра различна. При сохранившем актуальность в ХУЛ веке текстологическом подходе к литературному языку, когда в качестве образцового текст воспринимался не в силу своей грамматической правильности, а в силу своего образцового с идеологической точки зрения содержания /см. о текстологической ориентации литературного языка в средние века, например, Хабургаев 1988, е.51- Гиппиус 1989, с.96- Колесов 1989, с. IIХабургаев 1991, с.112- Запольская 1991, с.5−6/, юридический документ государственного значения — Соборное Уложение. 1649 года — следует рассматривать как памятник нормированного делового языка. Это мнение подтверждается тем, что его печатный текст в отличие от свитка, на котором он был написан первоначально, подвергся искусственной архаизации, его правописание было по возможности приближено к правописанию книг церковной печати /см. Черных 1953, с. 235−236/. Вообще стремление сделать деловой язык более книжным, особенно язык государственных документов, обусловило привлечение в него известного числа цел. языковых элементов /Косовский 1946;1947, с. 10 сл.- Винокур 1959ау-с.66,68- Виноградов 1978 В, с. 276,279- Уорт 1975, с. 69 сл.- Хабургаев 1980, с.188- Успенский 1987, с.70−72- Чернов 1987, с.7−8- Панов 1990, с.334- Ремнева 1995, с. 24,38,39,358/. Этим объясняется отмечаемое исследователями большее количество цел. элементов в печатных деловых текстах, нежели в скорописных, поскольку печатались только важные государственные документы /ем. об этом Тарабасова 1986, с.124- 1ивов 1990, с.32/.

На деловом языке писались также документы частного характераграмотки /частная переписка/, сказки, расепроеные речи, челобитные и т. п., отчасти изданные в ВДШ. Они в большей степени отражали современную им систему языка, чем текеты на нормированном деловом языке /ем. Виноградов 1978а, е.34- Хабургаев 1979, е.86- Хабургаев 1980, с.179−180/, при том что последний во всех своих жанрах ориентировался на живую восточнославянскую /далее вел./ речь, хотя и не был равен ей, так как не отражал диалектных особенностей, обнаруживал стремление к стабилизации и т. д. /см. Успенский 1987, е.70/.

Выбор московских памятников — как летописных, так и деловыхобъясняется особой ролью говора Москвы, отраженного в письменности, в формировании литературного языка нового типа: во-первых, на базе московского просторечия оформляются в староруеский период нормы делового языка /Черных 1953, с"105- Дурново 1969, е.34- Винокур 1959а, с. ШХабургаев 1990, с. И5/, сыгравшего в ХУШ веке важную роль в формировании нового литературного языка /ем. об этом Черных 1953, с.372- Аванееов 1973, с.12- Виноградов 1978а, с. 39,43- Котков 1980, G.107,110- Конькова 1980, е.15- Горшков 1984, е.151- Глинкина 1985, е.120- Колесов 1986, с.39- Толстой 1988, е.93−94/1, во-вторых — этот iCp.: русский литературный язык образовался путем долгой эволюции цел. языка русской редакции /Дурново 1969, е.27/- ем. также: новый литературный язык не связан отношениями преемственности с приказным языком ХУЛ века /Живов 1997, е.67/, решающую роль в образовании русского литературного языка сыграл гибридный цел. язык /Живов 1985, с. 83- Живов 1992, с. 3,8/. Представляется, что не лишены оснований обе же говор лег в основу национального русского языка /см. об этом Винокур 1959а, с.67- Хабургаев 1988, с.51- Хабургаев 1990, с.203/.

Всего было проанализировано более 13,5 тысяч единиц материалаконструкций, содержащих формы прилагательных. Рассматривались случаи употребления форм прилагательных в различных синтаксических позицияхприлагательные в субстантивированном употреблении специально не рассматривались.

Орфография памятников при цитировании в тексте настоящего исследования упрощена? буквы греческого алфавита заменены кириллическими, юс малый — буквами, а и я, буква «ять» обозначается знаком Ь.

Цель и задачи исследования

целью настоящей работы является установить условия функционирования двух форм прилагательных на определенном историческом этапе развития русского языка и определить закономерности их употребления в тексте, практически — выбора одной из форм в каждом конкретном случае. Названной целью обусловлены задачи:

1. описать морфологическую систему прилагательных и выявить различия между именной и местоименной парадигмами, а также направление мотивации между именной и местоименной формами;

2. выявить факторы, определяющие выбор именной/местоименной формн у всех без исключения словоформ прилагательных;

3. выявить факторы, определяющие выбор именной/местоименной формы прилагательного в зависимости от ее синтаксической позиции;

4. выявить взаимодействие различных факторов — морфологического, синтаксического, лексико-семантического, словообразовательного, стилистического, отчасти морфонологического в реализации такого явления языковой системы, как именные и местоименные формы прилагательных. точки зрения, поскольку деловой язык ориентировался на живой язык и был к нему близок, а /гибридный/ цел. язык был в известной степени насыщен элементами русского, а следовательно и живого, языка.

Научная новизна исследования:

1. впервые описана система форм прилагательных на материале московских памятников ХУЛ века;

2. как равноправные объекты исследования описываются системы форм прилагательных в деловом и гибридном цел. языках в их взаимосвязи.

3. выявляются актуальные для исследуемого периода «книжные» и «некнижные» морфологические показатели местоименных форм прилагательных;

4. впервые предпринят опыт выявления всех факторов, определяющих выбор именной/местоименной формы прилагательного в функционировании;

5. впервые подробно рассматривается и аргументируется связь именной формы прилагательных с выражением значения лица в русском языке;

6. результаты исследования подтверждают некоторые выводы относительно антропоцентрической ориентации языка /см. об этом Сидорова 1994, с.2- Баишева 1994, сЛ-4/.

Методы работы: описательно-сопоставительный и статистической обработки материала.

Практическая ценность работы: результаты исследования могут быть использованы при создании соответствующих разделов учебных пособий, но исторической грамматике русского языка, по истории русского лите-^ ратурного языка, при разработке специальных курсов, при составлении словарей русского языка.

Апробация работы: отдельные положения исследования отражены в пяти статьях, обсуждены на заседании аспирантского объединения кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, на конференциях в МГУ и МГОПУ.

Структура работы: диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

7. Выводы.

7.1. Со вспомогательными глаголами в исследуемый период сочетаются формы прилагательных в предикативной позиции, во вторых косвенных падежах" в творительном предикативном, с причастными связкамив дательном самостоятельном и в обособленном определении.

7.1.1. Парадигма именного предложения с предикатом-прилагательным в исследуемое время близка к современной. К отличиям относятся состав предикативных форм прилагательного: в современном языке варьируются три формы — именная, местоименная в И.п. и местоименная в.

Т.п., тогда как в языке ХУЛ века функционируют две — именная и местоименная в И.п., — и состав вспомогательных глаголов, более широкий в исследуемое время.

Именная форма-предикат преобладает в большинстве форм предложения, сочетаясь с основной частью вспомогательных глаголов. В тех случаях, когда в материале отмечены обе формы — в бессвязочных предложениях, с быти в настоящем времени, в прошедшем времени, с нолузна-менательными и знаменательными глаголами, — именная форма употребляется шире местоименной. Кроме того, только именная форма сочетается с быти в аористе, в будущем времени, в побудительном и сослагательном наклонениях. Напротив, только местоименная форма зафиксирована в одном случае в сочетании с быти в имперфекте. Количественные различия в употреблении двух форм значительны: в бессвязочных предложениях именная форма фиксируется в 262 случаях, местоименная — в 70, то есть соответственно 45,5% и 11,7% от всех предикативных форм прилагательных, с быти в настоящем времени — 3 и I, то ееть 0,5% и 0,2 с быти в прошедшем времени — 25 и 19, то есть 4,2% и 2,6%, с полузнаменательными глаголами — 52 и 4, то есть 8,2% и 0,7 с©знаменательными глаголами — 38 и 3, то есть 7% и 0,5%".

Качественные прилагательные чаще относительных употребляются с различными видами связок: качественные именные чаще относительных именных, а качественные местоименные — чаще относительных местоименных. При этом именные относительные, в отличие от именных качественных, не сочетаются с некоторыми видами связок — с быти в настоящем времени, в побудительном и сослагательном наклоненияхместоименные относительные не встречаются в предложениях с быти в настоящем времени, имперфекте и с полузнаменательными глаголами.

Немногочисленные предикаты-притяжательные прилагательные отмечены почти исключительно в бессвязочных предложениях.

7.1.2. В конструкции со вторым В. в ед. числе преобладают именныв формы. Местоименные формы ед. числа начинают варьироваться с Т. предикативным, который отмечен не только у качественных, но и у относительных прилагательных в сочетании с глаголами разнообразной семантики: называти, нанисати. видЬти.

7.1.3, В обособленном определении с причастной связкой сочетается только именная форма в двух функциональных типах — в дополнительном и второстепенном сказуемом, как архаизирующее средство.

7,2. По признаку частного лексического значения две формы прилагательных противопоставляются друг другу в позициях атрибутивной, предикативной, в конструкциях со вторыми косвенными падежами и в обособленном определении,.

7,2,1. У качественных прилагательных в атрибутивной позиции в подавляющем большинстве случаев употребляются местоименные формы. Отмеченные в незначительном количестве именные формы, как правило, функционируют в текстах наряду с соответственными местоименными, при этом последние количественно преобладают: например, великии в местоименной форме отмечено 1384 раза, в именной — 5 раз, многии — соответственно 274 и 14 раз. Кроме того, у местоименных форм зафиксирован более широкий круг ЛСВ — у лексем бЬлыи, благии, благочестивый, великии, добрый, дорогой, круглый, многии, немногий, полный, свЬт-лыи, милостивыи, неистовыи, худой. У лексем немалый, пьяный, широким частные лексические значения относятся к разным ЛСГ.

В ЛСГ «параметрические признаки», «пространственные признаки», «признаки человека, обусловленные его физической природой» и нек. др, фиксируются прилагательные только в местоименной форме, В тех же ЛСГ, где отмечены прилагательные в обеих формах, большинство лексем встречается в материале в местоименной форсе.

Употребление именных форм качественных прилагательных в атрибутивной позиции отражает завершающий этан их вытеснения: в словосочетаниях идентичного лексического состава местоименные формы, обычно более многочисленные в текстах, функционируют наряду с именными. Сохранению же некоторых именных форм могла способствовать аналогия с именными формами этих же лексем в предикативной позиции.

Качественные прилагательные-атрибуты только в местоименной форме переживают в исследуемое время лексико-семантические процессыразвитие полисемии на уровне ЛСГ /лексемы бЬлыи, новый, старый, ши-рокии, малый, немалый, великии, большой, многии/- широкое развитие оценочных значенийразвитие цветовых значений у качественных прилагательных е первичным нецветовым значением /дикии. жаркии/- в составе устойчивых сочетаний прилагательные теряют признаки качественных, в частности способность к образованию именной формыбЬлые люди, черные люди, глухие животы, красная печать и мн. др.- значения развиваются от простого к сложному, от наблюдаемого к ненаблюдаемому /твердый, чистыи/.

В предикативной позиции именные формы качественных прилагательных количественно преобладают над местоименными и характеризуются более сложной структурой ЛСВ. Лексемы многих ЛСГ отмечены только в именной форме: «признаки, воспринимаемые органами чувств», «признаки человека, обусловленные его физической природой», «врожденные способности и склонности человека», «эмоциональные состояния человека», «признаки человека, возникаккцие на основе его отношения к кому-, чему-либо», «признаки предметов, не воспринимаемые органами чувств» .

В некоторых ЛСГ отмечены только местоименные формы, обычно немногочисленные в текстах: «параметрические признаки11, «временное признаки», «пространственные признаки», «количественные признаки», «внутреннее устройство предмета» и нек. др.

В группе прилагательных, зафиксированных в предикате в обеих формах, происходят актуальные для исследуемого времени процессы в плане распределения двух форм по признаку чаетного лексического значения: а/ большинство ЛСВ у лексем бЬлыи, великии, вольный, добрыи. крЬпкии, малый, простои, прямой, старый, толстый, худой, черный выражается именной формой, за местоименной же закреплен, как правило, лишь один из них, поскольку это форма, сравнительно недавно начавшая употребляться в предикативной позицииб/ закрепление за каждой из форм одной и той же лексемы особого круга ЛСВ делает невозможной их взаимозамену и тем самым указывает на необходимость употребления местоименной формы.

Именные формы качественных прилагательных, являясь основными в предикативной позиции, в исследуемое время характеризуются, в отличие от местоименных форм, лексико-семантическими явлениями, наблюдаемыми и в современном языке: ЛСВ лексемы развиваются от простого к сложному, от наблюдаемого к ненаблюдаемому /крЬпокъ/- у эмпирийных прилагательных великъ, легокъ, малъ выявляется элемент значения, выражающий чрезмерную степень наличия признака. Предикативные прилагательные, фиксируемые в материале только в именной и только в местоименной форме, принадлежат разным ЛСГ, что подтверждает мнение о влиянии лексической семантики, в том числе частного лексического значения, на выбор формы прилагательного.

В конструкциях со вторыми косвенными падежами и в дательном самостоятельном не отмечен©лексических различий между двумя формами, наблюдаемых в предикате. Это происходит потому, что именная форма выступает в ед. числе, а местоименная — во мн. числе, то есть выбор формы здесь обусловливается формально-морфологическими причинами: в склонении прилагательных к ХУЛ веку в косвенных падежах мн. числа возобладали местоименные флексии.

Круг ЛСГ прилагательных, выступающих только в именной форме и в обеих формах, то есть в именной в ед. числе и в местоименной во мн. числе, типа митрополита. нага убилъ — выволокли ихъ изъ города обЬихъ нагихъ, значительно шире, чем круг ЛСГ прилагательных, выступающих только в местоименной форме. Выделяется ЛСГ «признаки человека, обусловленные его физической природой», широко представленная именными формами прилагательных в конструкциях со вторами косвенными падежами, как и в предикативной позиции.

В обособленном определении лекеемы, как правило, представлены только одной из форм. При этом круг ЛСГ у прилагательных в именной форме значительно шире, чем в местоименной, обратно пропорционально количеству употреблений.

7.2.2. Относительные прилагательные в атрибутивной позиции характеризуются теш же тенденциями, что и качественные: в подавляющем большинстве случаев употребляются местоименные формы. Именные относительные представлены меньшим числом употреблений сравнительно с именными качественными: соответственно 30 и 51 употребление. Как и у качественных, наблюдаются процессы вытеснения именных форм местоименными в условиях их одновременного функционирования в словосочетаниях идентичного лексического состава.

Только в местоименной форме относительные прилагательные-атрибуты переживают лексико-семантические процессы: а/ окачествление — прилагательные с первичным относительным значением называют цветовые признаки /огненный отласъ, серебряный цвЬтъ, сахарный цвЬтъ/- б/ входят в состав терминологических сочетаний: вогненныи бои — огнестрельное оружие, золотое дЬло, серебряное дЬло — работы по серебрению и золочению, изготовлению ювелирных изделийв/ некоторые относительные прилагательные демонстрируют широкую полисемию: в зависимости от сочетаемости они могут выражать субъектные, объектные, обстоятельственные значения /московские обычаи, московское разорение, московский дворь/.

В предикативной позиции обе формы одной и той же лексемы не употребляютсяне выявляется полисемия у предикативных местоименных форм относительных прилагательныхместоименные формы представлены более широким кругом ЛСГ сравнительно с именными формами.

7.3, Лексическая сочетаемость оказывает влияние на выбор формы прилагательного в предикативной позиции, в конструкциях со вторыми косвенными падежами, в обособленном определении и в атрибутивной позиции.

6 предикативной позиции зафиксированы лексемы качественных прилагательных, у которых отмечаются различия в лексической сочетаемости между двумя формами, вызванные называнием признака лица и нелица: великии, вольный, добрый, крЬпкии. малый, простои, прямой, худой. Мменная форма называет признак лица /иногда — также нелица/, соответственная местоименная — признак нелица.

Фиксируются качественные прилагательные, представленные только в именной форме. У части из них выявляется лексическая сочетаемость только с личным и только с неличным субъектом: с обозначениями лиц сочетаются рациональные прилагательные, описывающие признаки человека, типа живъ, мертвъ. боленъ, истоменъ. несщастливъ, гораздъ, с обозначениями? лелиц сочетаются эмпирийные прилагательные тина выоокъ, голь, дологъ. студень, тепелъ, тихъ и некоторые оценочные: благъ, явень, ужасень.

Употребление в предикате местоименной формы не обнаруживает зависимости от личного/неличного характера субъекта. Данные материала позволяют предположить, что первоначально предикативная местоименная форма распространялась в предложениях с субъектами, обозначавшими нелицо, поскольку она чаще всего называет постоянный признак и редко сочетается с распространителями, что характеризует обычно признаки предмета, но не лица.

В конструкциях со вторыми косвенными падежами и в обособленном определении в именной форме употребляются прилагательные, называющие признаки лиц: живъ, мертвъ, правъ, виноватъ, радостенъ, искусень, смышленъ и т. д.

В атрибутивной позиции в именной форме отмечены качественные прилагательные, называющие признаки лиц, чаще всего оценочные: мило стивъ. неизтовъ, добръ, благочестивъ, благоразуменъ.

В составе многочисленных устойчивых сочетаний, характеризующих в исследуемое время тексты обоих типов, фиксируется одна из форм прилагательного, чаще всего местоименная: бЬдое желЬзо, бЪлое мЬсто, благочестивый государь, великий князь, полная дача, круглая сажень, дЬти боярские, губной староста, передовой полкъ, судные дЬла и мн.

ДР.

Число устойчивых сочетаний с атрибутивной именной формой незначительно: великъ день, мужескъ и женескъ ноль, много врЬмя и нек, др. Именная форма вытесняется здееь соответственной местоименной, поскольку последняя встречается, как правило, чаще: крестъ златъ — зла-тыя кресты, агня незлобиво — незлобивое агня, много врЬмя — многое врЬмя и др.

7,4. В исследуемое время именная форма значительно более свободно сочетается с распространителями, чем местоименная. Так, в предикативной позиции отмечено 367 случаев употребления именной формы с зависимыми компонентами и 31 случай — местоименной формы, что составляет соответственно 92% и 8% от адъективных словосочетаний с главным компонентом в предикативной позиции.

Местоименная форма, в отличие от именной, испытывает ограничения в сочетании с распространителями, вызванные формальным составом предикативного ядра предложения.

Факт сочетания местоименной формы с распространителями, как и ее употребление не только в бессвязочных предложениях, но и в предложениях с различными вспомогательными глаголами, сигнализирует об изменении значения признака, выражаемого ею: если ранее она выражала постоянный признак, выступая в бессвязочных предложениях без зависимых компонентов, то теперь она способна называть также временный признак со вспомогательными глаголами и с зависимыми компонентами.

Первоначально с распространителями начинают сочетаться те местоименные формы, соответственные именные которых по тем или иным причинам не употребляются.

При некоторых предикативных местоименных формах зависимые компоненты могут быть синтаксически отнесены также к еубъекту-подлежа-щему: а болЬ/з/нь была на не/м/ сухо/т/ная.

В конструкциях со вторыми косвенными надежами именная форма с распространителями отмечена 13 раз, местоименная — 3, то есть соответственно 91% и 9% от всех адъективных словосочетаний с главным компонентом в данной позиции. Местоименная форма в ед. числе распространителей не имеет. Местоименная форма во мн. числе сохраняет лексическое значение, свойственное соответственной именной форме, и это позволяет ей сочетаться с распространителямиеле жива емше со одра — чють живыхъ спускали на землю же.

В обособленном определении зафиксирован I случай с главным ком-понентом-мест (c)именной формой и 9 — с именной, то есть 10% и 90% от всех словосочетаний с главным компонентом в данной синтаксической позиции, при этом почти все случаи — в дополнительном и второстепенном сказуемом. Единственный случай употребления местоименной формы может быть объяснен неупотребительностью соответственной именной фощы: гдЬ Вавилонъ, начальный градомъ?

В атрибутивной позиции отмечен©- 2 случая с именной формей и 5 -с местоименной: лоше/д/ в рыже лысу — коня бурова в рыже.

В исследуемое время достаточно существенны различия между двумя формами в составе и количестве распространителей, с ними употребляемых. При этом отличия от современного языка незначительны. Большинство образуемых словосочетаний — простые. Распространители, общие для обеих форм прилагательного /наречия степени, модальные наречия, косвенные падежи существительных без предлоговД., Т., предложнопадежные формы/, обычно более многочисленны у именной формы. Только именная форма имеет распространители: Р. беспредложный, предложные формы Р., Д., В., Т. падежей, инфинитив. Только местоименная форма отмечается с распространителями: согласуемое местоимение самый, за+ Т.п. существительного.

Так как большинство употреблений местоименной форды с распространителями зафиксировано в предикативной позиции, можно предположить, что первоначально ее сочетание с зависимыми компонентами развивалось именно здесь, распространившись впоследствии на другие синтаксические позиции.

7.5. Различия в употреблении двух форм прилагательных, обусловленные типом текста /летописного или делового/, в соответствии с традицией условно могут быть названы стилистическими. В исследуемый период в целом сохраняется зависимость выбора лексем прилагательных от типа текста. Так, в предикативной позиции в деловых текстах среди качественных прилагательных преобладают лексемы, обозначающие признаки, которые воспринимаются органами чувств, а также различные признаки человекав летописях, напротив, отмечены почти исключительно оценочные прилагательные.

В текстах разных типов с одним и тем же лексическим значением функционируют различные лексемы: молодь /дел./ - шъ /летоп./ и нек. ДР.

Только в деловых текстах фиксируются именные формы с элементом значения, выражающим чрезмерную степень признака и продуктивным также в современном языке: чю/л/ки у меня на нога/х/ ле/х/ки иныхъ купить нечимъ. В летописях данная сема выражается специальным лексическим средством: /государь/ вельми юнъ.

Только в летописях для придания повествованию большей художественности употребляются сочинительные ряды именных форм-предикатов: возвЬяша вЬтры зело хладны и бурны. Здесь же именные формы являются предикатами к абстрактным существительным: мразы велики зело.

Прилагательное великии в текстах обоих типов выступает как архаизирующее средство.

В зависимости от типа текста некоторые именные формы-предикаты выступают в разных ЛСВ /крЬпокъ/.

Местоименная форма-предикат шире распространена в деловых текстах, чем в летописных. Состав лексем прилагательных обнаруживает зависимость от типа текста: в деловых текстах и летописях фиксируются различные наборы предикативных местоименных форм качественных и относительных прилагательных, при этом в деловых текстах они более многочисленны.

В конструкциях со вторыми косвенными падежами именная форма преобладает как в деловых текстах, так и в летописях. Замена вторых косвенных падежей на творительный предикативный отмечена только в деловых текстах.

В обособленном определении две формы противопоставляются набором лексем и некоторыми функциональными тинами: дополнительное и второстепенное сказуемое отмечено почти исключительно в летописях, «примитивные аппозитивные сочетания» — только в деловых текстах.

Именные формы в деловых текстах встречаются 3 раза, в летописях — 15 раз, местоименные формы соответственно — 46 и 21 раз. Лексемы в именной форме и©тинам текстов не совпадают, в местоименной форме в текстах обоих типов отмечены оценочные прилагательные бЬд-ныи, окаянный, еирыи.

Местоименные формы относительных прилагательных достаточно многочисленны в летописях, но почти отсутствуют в деловых текстах. Напротив, качественные прилагательные чаще встречаются в деловых текстах, чем в летописях.

В атрибутивной позиции именная форма в деловых текстах встречается 20 раз, в летописях — 61 раз, то есть в 24% и 76% случаев от всех атрибутивных именных форм. При этом ереди качественных прилагательных в деловых текстах преобладают эмпирийные, в летописяхрациональные прилагательные. Именные формы относительных прилагательных несколько шире употребляются в летописях.

В иселедуемое время изменяется обусловленное типом текста употребление местоименных фор" прилагательных различных лексических групп. Выявляется довольно значительный корпус лексем, общих для текстов обоих типов. У качественных прилагательных это лексемы, называющие воспринимаемые органами чувств признакипризнаки человека, обусловленные его физической природойоценочные признакиу относительных — прилагательные, описывающие реалии повседневной жизни. При этом отмечается употребление русизмов в летописях и церковнославянизмов — в деловых текстах. В последних расширяется круг качественных прилагательных: в частности, широко представлены цветовые обозначения типа гвоздичныи, еЬрогорячныи, жаркии. В летописях в это время сохраняются традиционные для них лексемы качественных прилагательных.

В кругу притяжательных прилагательных стилистическим фактором обусловлена вариативность именных/местоименных флексий в одной и той же падежной форме, отмечаемая в некоторых случаях у образований наии, -ов-, -инв деловых текстах.

7.6. Порядок слов в исследуемое время близок к современному, выполняя различные функции в связи с употреблением именной/местоименной формы прилагательного.

В именном предложении господствует постпозиция предиката-прилагательного, при этом в предложениях с именной формой она отмечается в 95% случаев, с местоименной — в 97% случаев. Как и в современном языке, местоименная форма-предикат нуждается в постпозиции, в то время как именная форма предикативна морфологически уже в исследуемое время.

В условиях сложившегося порядка слов препозиция предиката-приларательного в именной форме выполняет специальные грамматические, коммуникативные и стилистические функциипрепозиция предикативной местоименной формы выполняет грамматическую функцию — указывает на границу между главной и придаточной частями в сложноподчиненном предложении,.

К грамматическим функциям относятся: I, конструктивно обусловь ленная препозиция предикативного прилагательного в придаточных изъяснительных предложениях с частицей ли в качестве союза, отмечены обе формы- 2. в придаточных причины и изъяснительных, передающих чужую речь, препозиция именной формы в условиях недостаточной развитости союзных средств сигнализирует о связи двух предложений в одно сложное и о зависимости второго от первого.

Коммуникативная функция осуществляется при изменении нейтрального порядка слов: форма прилагательного начинает выполнять тематическую функцию.

Стилистическую функцию выполняет именная форма-предикат в деловых текстах, близких к живой речи, где ее препозиция объясняется свой' - етвенным разговорной речи законом инициального расположения коммуникативно наиболее значимой информации: и крЬпка имъ та вышениеанная вотчина.

В предложениях с©вспомогательными глаголами в целом установилась препозиция связки по отношению к присвязочному члену, выраженному формой прилагательного.

В адъективно-субстантивном словосочетании с атрибутивной именной формой преобладает ее постпозиция по отношению к определяемому: в 70% случаев у относительных и в 42% случаев у качественных прилагательных. В адъективно-субстантивном словосочетании с местоименной формой прилагательного в целом преобладает препозиция определения, но постпозиция занимает достаточно заметное место: у качественных прилагательных она отмечается в 9% случаев, у относительных в 12 В условиях количественного преобладания и вследствие этого нейтральности препозиции определения его постпозиция выполняет различные специальные функции — грамматические, коммуникативные и стилистические. Грамматические функции: I, в словосочетании с главным компонентом — неопределенным, отрицательным и определительным местоимением: возметъ. что не большое- 2. в словосочетании «существительное + притяжательное местоимение + прилагательное» постпозиция прилагательного конструктивно обусловлена: сосЬди ниш ряские- 3. в составе обособленного приложения, выраженного адъективно-субстантивным словосочетанием: что она иде/т/ к нему гостья не/з/ваная- 4. в адъективно-субстантивном словосочетании, выступающем в качестве предиката предложения: потому что о/н/ члвкъ бЬ/д/но/и/.

Коммуникативные функции: I. рема дополнительного членения, в некоторых случаях — рема всего предложения. Отмечены обе формы: што о/н/ Гришка /т/акое слово говори/т/ худои города взялъ многие. Эту же функцию выполняет повторение предлога при определении: а съ спискомъ зъ боярскимь не послано вскорЬ- 2. выделение признака без изменения актуального членения предложения отмечается обычно в словосочетании с несколькими определениями.

Стилистические функции: I. в деловых текстах — постпозиция определения служит для видового обозначения предмета в терминологических и полутерминологических сочетаниях: гусь живои, вереи дубовы- 2. в летописях постпозитивны определения в словосочетаниях книжного характера. Большинство атрибутивных именных форм в постпозиции выполняет данную функцию: совЬтъ благъ, столпь огненъ- 3. относительные прилагательные с суффиксомьск-, семантически близкие к притяжательным прилагательным, постпозитивные в 20% случаев, выполняют архаизирующую функцию- 4. в составе устойчивых, в том числе терминологических сочетаний, описывающих социальную, профессиональную, религиозную сферы жизни: сынъ боярской, отецъ его духовной, сотникъ стрЬлецкои, дьякъ думной- 5. относительные прилагательные сьск-в составе официального титула представителя светской власти: мы, Дмитреи Ивановичь, божиею милостию царевичь всеа Туът, Углецкии и Дмитровскии- 6, в деловых текстах — ассоциативное присоединение признака, отражающее особенности разговорной речи: и никаки/х/ за-водо/в/ не де/р/жали то/р/говы/х/- 7. чередование препозиции и постпозиции определения в словосочетаниях идентичного лексического состава для придания повествованию разнообразия: в научение пЬнию нотъно-Ш. ~ но/т/ному пЬнию. выучи/л/ся*.

В конструкциях со вторыми косвенными падежами и в обособленном определении обе формы прилагательных располагаются только в постпозиции к определяемому существительному.

В адъективном словосочетании зависимые компоненты чаще всего располагаются контактно к главному. Препозитивные распространители с именной формой отмечены 245 раз, с местоименной — 34 раза, то есть 61% и 8,5% от всех адъективных словосочетаний. Постпозитивные распространители отмечены 68 раз с именной формой и 2 — с местоименной, то есть 17% и 0,5% от всех адъективных словосочетаний.

Главный компонент-именная форма в интерпозиции между зависимыми компонентами отмечен в 13% случаев.

В адъективных словосочетаниях с главными компонентами во вторых косвенных падежах, в обособленном определении и в атрибутивной позиции выражена тенденция к препозиции распространителя. Препозиция и постпозиция распространителя в определенной степени связаны с морфологическим способом его выражения: наречия обычно препозитивны, падежные и предложно-падежные формы существительных чаще всего препозитивны, инфинитив обычно поетпозитивен.

Заключение

.

Рассмотренное в настоящем исследовании функционирование и противопоставление двух форм прилагательных в деловых и летописных текстах Москвы в ХУН веке обнаруживает следующие закономерности:

1. Система форм прилагательных, выявляемая в текстах, обнаруживает морфологические процессы противоположного направления для именной и местоименной форм, а именно: I/ парадигма именных форм непритяжательных прилагательных все более сокращается прежде всего за счет сужения сферы их синтаксического функционирования. Напротив, в кругу местоименных форм протекают основные морфологические процессы прилагательных: в ходе вариативного функционирования выявляются наиболее продуктивные флексии отдельных падежейв условиях вариантности создаются предпосылки для стилистической дифференциации в некоторых падежных формах генетически русской и генетически цел. флексий- 2/ притяжательные прилагательные, отчасти сохраняющие именную парадигму, демонстрируют собственный путь развития, отличный от пути именных форм непритяжательных прилагательныхна фоне выражения относительных значений некоторые словообразовательные типы притяжательных прилагательных допускают колебания междаг именной и местоименной системами склонения, что означает экспансию местоименных форм во всех лексико-грамматических разрядах прилагательного.

2. Системы форм прилагательных в деловых и летописных текстах обнаруживают один и тот же набор флективных показателей с количественным перевесом генетически свойственных соответственно русскому и гибридному цел. языкам. Это означает, что памятники обоих типов могут рассматриваться как равноправные объекты исследования, совместно демонстрирующие морфологическую систему прилагательных в ХУЛ веке, унаследованную впоследствии русским литературным языком нового типа.

В исследуемый период генетически русские и генетически цел. местоименные флексии, активно употребляемые в текстах обоих типов, не противопоставляются друг другу как специфически книжные и специфически некнижные: ни те, ни другие не входят в число морфологических признаков, маркирующих книжный/некнижный характер текста. На этом фоне в качестве специфически книжных признаков предстают архаичные, утраченные из активного употребления флексии общеславянского и цел. происхождения.

3. Выявляется изменение направления мотивации между двумя формами прилагательного. Если в древнерусский период именная форма была основной, мотивирующей, а местоименная форма образовывалась от нее, то в исследуемое время в качестве мотивирующей воспринимается местоименная как более многочисленная и не встречающая каких-либо ограничений для образования. Именная форма, напротив, в довольно большом числе елучаев не может быть образована по условиям морфологической структуры слова.

У притяжательных прилагательных сохраняется прежнее направление мотивации: именная форма остается основной, от нее в отдельных случаях под воздействием определенных факторов образуется местоименная.

4. функционирование двух фора и выбор одной из них в каждом отдельном случае были рассмотрены с позиций комплексного взаимодействия факторов, проявляющих влияние на выбор формы прилагательного на различных уровнях языка — морфологическом, лексико-семантическом, синтаксическом. Подобный подход к рассмотрению объекта исследования позволил представить употребление одной из форм прилагательного в тексте как результат влияния взаимосвязанных факторов, выступающих одновременно, и увидеть общие закономерности, вызывающие употребление именной или местоименной формы в ряде синтаксических позиций.

Выявлено, что в исследуемое время выбор именной/местоименной формы в ее синтаксическом функционировании обусловлен специальными факторами двух типов — общего характера, оказывающими влияние на выбор формы у всех без исключения словоформ прилагательных, и частного характера, проявляющими свое влияние на выбор формы в условиях конкретной синтаксической позиции.

Действие факторов первой группы проявляется в разрешении или запрете на образование/употребление форм лексемы прилагательного. Это обобщенная лексическая семантика, морфологическая структура слова и синтаксический фактор. Последний определяет выбор формы в двух основных синтаксических позициях прилагательного — в предикативной, где господствует именная форма, и в атрибутивной, где преобладает местоименная форма, В других позициях, выражающих различные виды предикации, именная форма употребляется, но под влиянием более сильных закономерностей вытесняется местоименной формой: во вторых косвенных падежах именная форма еще преобладает в ед. числе, но во мн. числе употребляется только местоименная, поскольку в морфологической системе прилагательных в исследуемое время в косвенных падежах мн. числа имеют место только местоименные флексии. В обособленном определении именная форма количественно преобладает в функциональных типах, близких к сказуемому, местоименная — в обособленном определении в субстантивной группе, семантически близком к атрибуту.

Картина распределения двух форм в их синтаксическом функционировании усложняется вследствие воздействия в каждом конкретном случае накладывающихся на факторы общего характера одного или одновременно нескольких факторов частного характера: сочетание со вспомогательными глаголами, частное лексическое значение, лексическая сочетаемость, наличие/отсутствие распространителей, стилистический фактор, порядок слов.

В исследованных текстах выявляются случаи проявления каждого из указанных факторов. Так, при выборе именной/местоименной формы в предикативной позиции проявляется действие таких факторов, как I/ сочетаемость со вспомогательными глаголами, основная часть которых в большинстве форм предложения сочетается с именной формойместоименная форма, начинающая теснить именную в сочетании с©вспомогательными глаголами, не употребляется с некоторыми из их форм, например в побудительном и сослагательном наклонениях- 2/ качественные прилагательные в именной форме в большинстве случаев обладают более сложной структурой ЛСВ сравнительно с соответственной местоименной формой. Выявляются ЛСР прилагательных, отмеченных в предикате только в именной форме. Относительные прилагательные, напротив, обнаруживают опережающее развитие местоименных форм сравнительно с именными, немногочисленными не только в деловых текетах, но и в летописях- 3/ ввделяются группы прилагательных, у которых выбор именной формы обусловлен их сочетаемостью с субъектом-подлежащим, обозначающим лицо, одновременно с этим соответственная местоименная форма проявляет тенденцию к сочетанию с субъектом-нелицом. В целом же местоименная форма нейтральна к личному/неличному характеру субъекта- 4/ с распространителями в большинстве случаев сочетается именная форма, местоименная лишь начинает выступать главным компонентом словосочетаний- 5/ выбор именной/местоименной формы в предикативной позиции в определенной степени зависит от типа текста: местоименные формы шире употребляются в деловых текстах на фоне преобладания именных форм в текетах обоих типов- 6/ в именном предложении преобладает постпозиция предиката-прилагательного. При этом местоименная форма нуждается в постпозитивном употреблении как формальном показателе своей синтаксической позиции, а именная форма в препозиции, изредка встречающейся в исследованных текстах, выполняет различные специальные функции.

В конструкциях со вторыми косвенными падежами именные формы обнаруживают те же тенденции, что и в предикативной позиции, — зависят от тех же факторов с тем различием, что в косвенных падежах мн. числа, где именные формы не сохранились, употребляются только местоименные.

Замена конструкций со вторыми косвенными падежами на творительный предикативный начинается с проникновением местоименных форм в данные конструкции в ед. числе.

В обособленном определении именные формы обнаруживают зависимость от тех же факторов, что и предикативные именные формы: сочетаются с причастными связками, обозначают признаки лиц, преобладают в сочетании с распространителями, употребляются почти исключительно в летописях. Местоименные формы, более многочисленные в текстах обоих типов за счет широкого употребления обособленных определений в субстантивной группе, по данным признакам определяются, как правило, негативно: в сочетании со связками не отмечены, нейтральны к личному/неличному характеру определяемого имени, почти не встречаются в сочетании с распространителями.

В атрибутивной позиции именные и местоименные формы демонстрируют противоположные направления развития: именные формы почти утрачены в текстах обоих типов, тогда как местоименные переживают лексикесемантические процессы, составляющие содержание развития прилагательного как лексико-грамматического класса слов на данном этапе истории русского языка: окачествление относительных прилагательныху качественных — развитие оценочных значений, развитие цветовых обозначенийобразование значительного количества терминологических и полутерминологических сочетанийв деловых текстах реалии повседневной жизни описываются с помощью не только относительных, но и качественных прилагательныхв летописях вырабатываются способы описания с помощью прилагательных интеллектуальной и эмоциональной сфер человека и т. д.

В адъективно-субстантивном словосочетании именная форма чаще постпозитивна по отношению к определяемому имени, местоименная, напротив, препозитивна. Изменение данного порядка следования компонентов выполняет у атрибутивных местоименных форм различные специальные функции.

5. Функционирование и противопоставление двух форм прилагательных в иссдедованных текстах подтверждает мнение некоторых лингвистов относительно антрюпоцентрической ориентации языка: выявляется евязь именной формы с выражением значения лица. Так, непритяжательные прилагательные, называющие признаки лиц, имеют тенденцию к употреблению именной формы не только в предикативной, но и во всех других синтаксических позицияхвыделяются ЛСГ прилагательных, описывающих различные признаки лиц и выступающих в именной формев исследованных текстах обнаруживается не осуществившаяся в дальнейшем в литературном языке попытка морфологически закрепить связь именной формы со значением лица — посредством флексиии у именных форм с основами на парный твердый согласный /ради, звЬрообразни, неизтови/- притяжательные прилагательные, обозначающие признаки живых существ, чаще всего лиц, сохраняют именную форму.

Источники.

1. Летописец1: Летописец 1619−1691 гг. — ПСРЛ, т.31. — М.: Наука, 1968. — С.180−205.

2. ВДШ: Московская деловая и бытовая письменность ХУЛ века. -Изд. подгот. С. Й. Котков, А. С. Орешников, И. С. Филиппова. — М.: Наука, 1968.

3. МЛ: Московский летописец. — ПСРЛ, т.34. — М.: Наука, 1978. С.221−237.

4. Пискар.лет.: Пискаревский летописец. — ПСРЛ, т.34. — М.: Наука, 1978. — С.31−220.

5. Ул. Ал.: Соборное Уложение 1649 года. Текст. Комментарии. -М.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1987. — 448 с.