Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Характер и структура ассоциативных портретов: На материале русского и татарского языков

Диссертация: Характер и структура ассоциативных портретов: На материале русского и татарского языков
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Во-первых, необходимо обсудить понятия культурологического фильтра и культурологической проницаемости, ибо они очень важны для диагностики состояний / психологосем, характерных для вступающих в общение представителей тех или иных этнических сообществ. Знание того, насколько конгруэнтны или неконгруэнтны эти состояния позволяет прогнозировать развитие такого общения по шкале «паритетное… Читать ещё >

Характер и структура ассоциативных портретов: На материале русского и татарского языков (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • Введение. Образ себя и другого как исходная точка межличностного общения и его оценки
  • Глава I. Национально-культурная специфика речевого общения и структура языковой личности
  • Глава II. Русские и татары в соматологическом измерении
    • 1. Характер оценок носителей русского языка
    • 2. Характер оценок носителей татарского языка (сельские и городские жители)
    • 3. Характер сравнений, использованных носителями русского языка
    • 4. Характер сравнений использованных носителями татарского языка (горожане)

Образ себя и другого как исходная точка межличностного общения и его оценки.

Наше диссертационное исследование мы квалифицируем как этно-психолингвистическое или, иными словами, ориентированное на изучение сложных взаимодействий между языком, культурой и этносом в том их виде, в каком они конкретно реализуются в вербальном поведении того или иного индивида. Опираясь на научные разработки прежних лет (см., например: «Национально-культурная специфика речевого поведения», 1977; «Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР», 1982; «Исследование речевого мышления в психолингвистике», 1985; «Этнопсихолингвистика», 1988) и учитывая результаты исследований недавнего времени (см., в частности: Сорокин, 1994, «Этнокультурная специфика языкового сознания», 1996; «Языковое сознание: формирование и функционирование», 1998; Красных, 1998, Гудков, 1999, «Языковое сознание и образ мира», 2000; Дмитрюк, 2001, Донец, 2001, «Языковое бытие человека и этноса.», 2001), а также принимая во внимание и другие работы лингвокультурологического и этнопсихологического характера (см., например: «Методы этнопсихологического исследования», 1993; «Россия и Запад.», 1994; «Поиск смысла.», 1994; «Контрастивные исследования», 1996; Ванхала-Анишевски и др. 1996, Вежбицкая, 1996, «Ментальность россиян», 1997; Чумак, 1997, Калентье-ва, 1998, «Степановские чтения.» — «Российский менталитет.», 1997; «Ментальность россиян.», 1997; Голубева-Монаткина, 1998, «Национально-культурный компонент.» — Чинь Тхи Ким Док, 1999, Речевое общение." - «Слово и текст.», Стефаненко, 2000) мы ставим своей главной целью изучение вербальных — и совмещённых с ними визуальных — опор (соматических карт), на которые опираются субъекты межличностного общения и в однородной, и в негомогенной — в нашем случае русско-татарской (о татарах см., в частности: Каримуллин, 1998) -лингв оку льтуро логической среде.

Мы полагаем, что наш подход позволяет — если не полностью, то хотя бы частично — ответить на вопрос о причинах толерантного или нетолерантного отношения субъектов межличностного общения, объясняемого степенью совместимости не только лингвокультурологического опыта общающихся, но и степенью соответствия своего визуального образа (образа этнотипа) с образом-соседом, образом другого этнотипа. Этот образ, несомненно, является одной из существенных составляющих этнического образа мира (ср. «С национальными образами мира» Г. Га-чева — Гачев, 1988), точнее говоря, образом автохтонной среды, формирующей привычно-стереотипные реакции на «свое» и «чужое», той пси-хологосемой (см. в связи с этим: Гачев, 1994), которая непроизвольно / бессознательно предопределяет характер вербальных и невербальных поступков / действий в отношении всего того, что оценивается как непривычное / неузуальное-. Естественно, что в структуре двух соседствующих психологосем наличествуют как совпадающие (инвариантные), так и несовпадающие / вариативные фрагменты, но именно эти последние и оказываются, по-видимому, наиболее значимыми для носителя того или иного языка / той или иной культуры, когда ему приходится оценивать «чужое». Иными словами, заманчиво предполагать, что вербальная часть психологосемы является иконическим / квазииконическим знаком, зависящим «. от столь сложных контекстуальных отношений, что в ней трудно отделить смыслоразличительные признаки от факультативных вариантов» (Эко, 1998, 137), «причем семы и составляют контекст, благодаря которому мы узнаем иконические знакистало быть, для знаков они выступают в роли обстоятельств коммуникации и одновременно той системы, которая значимо противопоставляет их друг другу. Следовательно, по отношению к этим знакам, идентифицируемым благодаря семам, их следует рассматривать как идиолект» (Эко, 1998, 159). Если это так и соматологическая карта — это идиолект, то всё-таки весьма специфический: в роли обстоятельств коммуникации выступают образы образов, представленные на «поверхностном» уровне прилагательными-оценками и конкретизирующими их компаративами. (Ср. это положение с точкой зрения Л. М. Босовой: «.качественные прилагательные одновременно представляют в ментальных процессах свойства предметов и явлений только в неразрывной связи с их носителем. Более того, характер самого свойства и его связи с носителем лишь отчасти объективен, поскольку в значимой степени зависит от личности говорящего (воспринимающего) и речевой ситуации. Строго говоря, речь идет не о синкретичности языковой единицы, а о синкретизме концепта (смысла) репрезентируемого этой языковой единицей» (Босова, 1998, 17).

Совокупность прилагательных-оценок (а также и компаративов) позволительно, по-видимому, рассматривать и как совокупность индикаторных образов (об образе-индикаторе см.: Лосев, 421−426), имеющих синкретический характер и отсылающих как к предметному, так и к ментальному миру: «Слово лобастый уже может указывать не только на большую величину лба, но и на ум человека, на его способность хорошо мыслить» (Лосев, 1982, 423).

Хотя В. Подорога и утверждает, что «лица как лица, то есть знака самого себя, не существует. Но существует лицо как покров, как подвижная граница., как лицо-для, а не лицо-в-себе» и что «тело если и существует, то всегда как тело-для-другого.» (Подорога, 1995, 305, 282), следует все-таки учитывать следующее: соматологический экзообраз неизбежно опосредован эндообразом. Иными словами, для того, чтобы сравнивать себя с другим, необходима исходная точка отсчета — лицо-в-себе и тело-в-себе, необходим некоторый эталон для опознания СВОЕГО и ЧУЖОГО, фактически (например, в негомогенных лингвокультуроло-гических средах) или латентно находящегося рядом: «Другой — это не ад, но и не рай, это способ нашего присутствия в мире, он создает горизонты вещей, желаний, тел — наших и Другого» (Подорога, 1995, 151). Словом, «.акт перцепции состоит из двух фаз: сначала перцепции объекта, затем — уподобление перцепции, предсуществующему образцу или концепту, посредством которого и «постигается объект» (Юнг, 1998, 513). По мнению Юнга, соматическое и психическое находятся в отношениях взаимодополнительности (см. Юнг, 1997, 150−151), но очевидно, этот тезис должен быть скорректирован в том смысле, что в отношениях взаимодополнительности находятся не два, а три элемента — соматическое, психическое и логосическое, опираясь на которое мы, в известной степени, можем судить о первом и втором, так как слово / лексема служит характериза-тором — пусть и не совсем точным — соматико-психических состояний.

АКТУАЛЬНОСТЬ нашего диссертационного исследования обусловлена существующими контактами носителей русского и татарского языков в республике Татарстан и в других регионах России, а также необходимостью сопоставления русскои татарско-говорящих для выявления способов оптимизации процессов межличностного общения и распознавания причин и способов решения межнациональных конфликтов в этнически разнородных средах.

МАТЕРИАЛОМ диссертационного исследования послужили ассоциативные реакции, полученные от 250 русских и 400 татарских испытуемых в результате двухэтапного направленного ассоциативного эксперимента, который позволил:

1. судить о тактике ассоциирования и структуре ассоциативных полей двух сопоставляемых лингвокультурных общностей, а также выявить различия и совпадения между ними;

2. сопоставить / сравнить полученные ассоциативные реакции, что, в свою очередь, позволило реконструировать соматологические портреты татар и русских и установить различия и сходства между ними.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ нашей диссертации послужили существующие в лингвистике (см., например, работы В. Гумбольдта и А. А. Потебни) и психологии (см., например, работы А. Н. Леонтьева и А. А. Леонтьева) положения о сложном и неоднозначном соотношении реальной действительности, структуры деятельности и общения и об отображении их в человеческом сознании в виде «координат», фиксирующих хронотопические и эмотивно-аксиологические связи между словами и вещами.

Иными словами, наша диссертация является попыткой построения микромодели русско-татарского языкового сознания в той его части, на которой «лежит ответственность» за правила оперирования вербальными установками (стереотипами, влияющими на формирование сома-тологической картины мира).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертации определяется поставленной в ней целью и заключается в следующем:

— впервые был реконструирован ассоциативно-соматологиче-ский портрет носителя татарского языка;

— также впервые ассоциативно-соматологические портреты носителей татарского языка были сопоставлены с такими же портретами носителей русского языка и выявлены сходства и различия между ними;

— полученные данные позволяют считать, что соматологический «фактор» является базовой точкой отсчета, предопределяющей тот или иной, варьирующийся по степени своей выраженности, — толерантный или конфликтный — характер межличностного общения;

— эти данные подтверждают высказанную ранее точку зрения (Сорокин, 1998; Митамура, 1999) о наличии в «механизмах» речепо-рождения и речевосприятия такого «подмеханизма», как соматикон.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ: она неоднократно обсуждалась на заседаниях Сектора психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ исследования заключается в том, что его положения и выводы могут быть использованы в процессе перевода с русского языка на татарский и обратно, в методике преподавания татарского языка в качестве второго, официально принятого в Татарстане. Полученные результаты могут служить этнопсихолингвистической базой для дальнейших исследований вербального и невербального поведения татарской лингвокультурной общности и коррекции методики преподавания татарского языка в русскоязычной аудитории, в практике психолингвистических и этнопсихолингвистических исследований, предполагающих анализ национально-специфических феноменов языкового и неязыкового сознания.

СТРУКТУРА И ОБЪЕМ ДИССЕРТАЦИИ

: она состоит из Введения, двух глав, Заключения, за которым следует библиографический список (195 названий, из них 7 — на иностранных языках) и приложения, в котором представлены примеры заполненных экспериментальных бланков с характерной для испытуемых стратегий реагирования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Завершая нашу работу, мы хотели бы остановиться на тех проблемах, которые были обсуждены, но которые всё же требуют дополнительного рассмотрения и уточнения.

Во-первых, необходимо обсудить понятия культурологического фильтра и культурологической проницаемости, ибо они очень важны для диагностики состояний / психологосем, характерных для вступающих в общение представителей тех или иных этнических сообществ. Знание того, насколько конгруэнтны или неконгруэнтны эти состояния позволяет прогнозировать развитие такого общения по шкале «паритетное — нейтральное — непаритетное». Иными словами, весьма перспективными могут оказаться материалы дескриптивно-экспериментального характера, свидетельствующие о мере различий и сходств (минимальных или максимальных) в рече-поведенческих тактиках, опирающихся на комплекс зачастую неосознаваемых вербальных и невербальных предпочтений. Вслед за Е. М. Верещагиным и В. Г. Костомаровым рече-поведенческая тактика не только истолковывается как «.предпосылка (программа) соответствующего речевого и невербального поведения.», но и как специфическая тактика: «.каждая тактика может осуществляться набором внешне разнородных действий, равно как, наоборот, одно и то же действие может сопрягаться с разными тактиками. Сами же действия бывают или чисто соматическими. или чисто речевыми, но довольно часто они комбинируются и выступают как соматико-речевые.» (Верещагин, Костомаров, 1999, 14, 54- см. в связи с этим также: Дашиева, 2000).

На наш взгляд, понятие проницаемости следует рассматривать как в вербальном, так и в невербальном ракурсе. Оно есть не что иное, как осознание носителем языка дефицита / дискомфорта автохтонных средств, не позволяющих выделить (о понятии коммуникативной выде-ленности см.: Армеева, 2001) то, что требуется выделить и что осознаётся как выделенное в других автохтонных средствах (психолосемах).

Ср. с этим утверждение мысль С. Лема о том, что «.каждая культура — игра или система игр, частично пустых. <.> Иначе говоря, степень конгруэнтности правил культурной игры, как системы, правилам, установленным природой, может быть разнойно всегда должен быть выполнен определённый минимум. Хотя может получиться и так, что единые условия, навязанные природой, в какой-нибудь культуре выполняет не одна игра, а две, три или больше. Каждая из них тогда состоит из части, отвечающей требованиям природы, и части пустойэти пустые части не имеют ни десигната, ни денотата в объективной действительности, а „непустые“ кусочки вместе денотируют некое непустое множество в природе» (Лем, 1969, 51).

Эта установка и приводит к возникновению «смешанной речи» и «смешанного невербального поведения», характеризующихся той или иной степенью напряжённости / конфликтности (в нашем случае такая напряженность оказывается минимальной в силу почти одинакового прочтения соматологических карт русскими и татарами).

Понятие культурологического фильтра (о грамматическом фильтре и грамматической проницаемости см. главу первую) следовало бы понимать как осознание (носителем языка) избыточности / комфортности автохтонных средств в ситуации межличностного общения. Эти средства коммуникативно выделены и выделены в столь сильной степени, что другие неавтохтонные средства оказываются по сравнению с ними неконкурентными (в нашем случае наблюдается почти одинаковая выде-ленность татарских и русских вербальных и невербальных средств).

Во-вторых, следует указать, что в нашем понимании телесности мы следуем за В. Подорогой, считающим, что «в каждый отдельный момент жизни мы являемся смешанными телами: к нам относится тело как объект и нельзя сказать, то мы им обладаем, скорее оно — нами. Но мы также обладаем. и собственным телом, никому более не принадлежащим, это „моё тело“, такое тело, которое в немецкой философской традиции означают словом Leib (в отличие от Korper) — его еще можно определить как феноменологическое тело, от которого неотделимы такие модальности, как „присутствие-в-мире“, „способность-к-обладанию“, „внутреннее телесное чувство“, „схема тела“. Это тело вписано в мир, как и мир со всеми его значениями вписан в него (Мерло-Понти) — оно равновесно, адаптивно и позволяет нам совершать переходы от непосредственного физиологического опыта к воображаемым, символическим, спиритуальным образам телесности и тем самым каждый раз преодолевать пропасть между нашим внутренним образом тела и реальностью объектов мира» (Подорога, 1995, 183−184).

Перефразируя сказанное, мы могли бы сказать, что соматологиче-ские карты являются адаптивно-символическими картами, позволяющими ориентироваться друг в друге, совмещая свое с чужим и оценивая дистанцию между ними (ход экспериментального исследования, изложенный во второй главе, и позволяет судить конкретно о способах такой ориентации).

В-третьих, представляется целесообразным обсудить статус (ментальных) сравнений, используемых нашими испытуемыми для конкретизации оценок-характеристик тех или иных компонентов человеческого тела. Рассматривая характер связи высказывания и образа, М. Де-ни указывает, что существуют четыре точки зрения на этот счёт: согласно первой из них, образ является семантической репрезентацией высказывания, согласно второй — между ними нет ничего общего, согласно третьей — образ есть не что иное, как способ представления значения, согласно четвертой — «образ. лишь одна из составляющих значения фразы, и он играет тем большую роль, чем больше содержание фразы связано с описанием материальных объектов, которые могут быть представлены в образе» (Дени, 2001, 160−161). Сделать окончательный выбор в пользу какой-либо из четырёх точек зрения мы вряд ли сможем, но, основываясь на результатах наших экспериментов, склонны были бы полагать более весомой четвёртую точку зрения. В пользу этого свидетельствует следующее: соматологическая карта есть совокупность высказываний, непосредственно ориентированных на описание «объектов», представленных в невербальных образах. Можно даже сказать, что иной «задачи» у неё и нет. Значение тех или иных «фраз» (а в нашем случаетех или иных лексем или словосочетаний) остаётся на этой карте полупустым до тех пор, пока исходные оценки-характеристики (типа «голова большая», «круглая» и т. д.) не будут соотнесены со сравнениями (типа круглая, как шар, как мяч и т. д.). Иными словами, «объекты» не только характеризуются в качестве некоторых неопределённых отдельностей, но и нагружаются «вещественными» признаками. Следовательно, можно считать, что образ является базовой составляющей «фразы», тем субстратом / каркасом, на котором она и держится.

В-четвёртых, представляется необходимым обсудить вопрос, касающийся того, к какого рода субъективному опыту относятся наши материалы и в какие рамки они могут быть вписаны. Они суть сумма перцепций и отсылают к перцептивному миру? Или сумма семантем и отсылают к семантическому миру"? К тому, что называют «картиной мира»? Или они «следы» мира амодальных структур, следы образа мира?

Ответов на эти вопросы можно ожидать лишь в будущем (по мере дальнейших исследований, предусматривающих увеличение числа ии. и предусматривающих разбиение их по полу и возрасту, а также по типам личности), но некоторые соображения мы рискнём высказать. Если считать, что перцептивый мир «.задаётся как множество упорядоченных друг относительно друга объектов, среди которых и тело субъекта (но и тело упорядочено относительно самого себя — М. Б.). Объекты образуют пространство, движутся относительно субъекта или самих себя. Кроме четырёх координат пространства — времени перцептивный мир характеризуется ещё значениями и смыслами» (Артемьева, 1999, 19), то, безусловно, соматологическая карта — это перцептивный мир. В тоже время она является и «семантическим миром», тем семантическим слоем, о котором «.можно говорить как о переходном между поверхностными и ядерными структурами: он не является поверхностной структурой, только потому что уже несёт в себе кроме представления о мире некоторую целостную его свёртку» (Артемьева, 1999, 20).

Показательно также, что объекты этого мира модально представлены (в нашем случае в качестве модальности выступают сравнения) и «допускают разъятие» (ср. это с тем, что соматологическая карта читается выборочно). Не менее вероятно истолкование её и как мира амодаль-ных структур, в котором немаловажную роль играет «замещающая реальность и адаптацианные координаты» (Артемьева, 1999, 21). Словом, мы готовы согласиться с тем, что «картина мира находится в своеобразном отношении гомоморфизма с образом мира: Образ мира управляет ею, отражаясь частью своих (в своём языке представленных) отношений, а картина мира „передаёт“ ему синтезированные по разно модальным свойствам отношения к объектам, связанным с предметом текущей действительности» (Артемьева, 1999, 21). Но согласиться лишь с одной.

Показать весь текст

Список литературы

  1. . Г. К вопросу об этнопсихологических особенностях познания людьми друг друга. // Этнопсихологические проблемы развития личности. Баку, 1985, с. 94−102.
  2. Л. А. К проблеме психологического анализа национальных стереотипов (на материале семейно-бытовой сферы). // Этнопсихологические проблемы развития личности. Баку, 1985, с. 134.
  3. Г. А., Донских О. А., Марковина И. Ю., Сорокин Ю. А. Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989, 194 с.
  4. Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С,-Пб., 1997, т. I, 728 с.
  5. Ю. Д. Образ человека по данным языка. Попытка системного описания. // Вопросы языкознания, 1995, N 1, с. 37−67.
  6. А. Р. Когнитивная категория выделенности и её языковые корреляты (моделирование процесса вербализации визуальной информации). Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М, 2001,26 с.
  7. Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. М, 1999, 350 с.
  8. . Ф. Психология общения и проблемы внутренней речи. // Социально-психологические и лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между людьми. (Тезисы Всесоюзного симпозиума. 1−3 декабря 1970 г.).- Ленинград, 1970, с. 24.
  9. А. С. и др. Особенности проявления критичности мышления в процессе самооценки личности // Этнопсихологические проблемы развития личности. Баку, 1985, с. 33−40.
  10. JT. В. Психолингвистическое исследование особенностей идентификации значений широкозначных слов (на материале существительных). Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук, Саратов, 1991−6, 16 с.
  11. Л. В. Язык как средство и продукт отражения реальности в психике человека. // Слово и текст: актуальные проблемы психолингвистики. Тверь, 1994-в, с. 4−12.
  12. Н. И., Дубровская Н. А., Овчинникова И. Г. Стереотип и индивидуальные стратегии речевого поведения. // Материалы XI Всероссийского симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М, 1994, с. 173−174.
  13. Г. И. Самосознание личности в зеркале языка. Автореф. на соиск. учён. степ. докт. филол. наук. М., 2000, 50 с.
  14. Д. Концепция культуры и некоторые ошибки в её изучении.// Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С.-Пб., 1997, т. I, с. 57−90.
  15. И. Е. Лакуны в спектре межкультурного общения. // Психолингвистика и межкультурное взаимопонимание. Тезисы докладов X Всесоюзного симпозиума по психолингвистике теории коммуникации. М., 1991, с. 35−36.
  16. Г. И. Модель языковой личности в её отношении к разновидностям текстов. Автореф. на соиск. учён.степ. докт. филол. наук, Ленинград, 1984, 31 с.
  17. Г. И. Типология понимания текста. Калинин, 1986, 86 с.
  18. Г. И. Уровни и компоненты речёвой способности человека. -Калинин, 1975, 106 с.
  19. А. А. Восприятие и понимание человека человеком. Авто-реф. на соиск. учён. степ. докт. пед. наук. Ленинград, 1965-а, 35 с.
  20. А. А. Восприятие человека человеком.- Ленинград, 1965−6, 123 с.
  21. А. А. О психологии познания людьми друг друга. // Социально-психологические и лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между людьми (Тезисы Всесоюзного симпозиума. 1−3 декабря 1970 г.). Ленинград, 1970−6, с. 37−38.
  22. А. А. Психология межличностных отношений. М., 1979, вып. 2(12), 52 с.
  23. А. А. Формирование понятия о другом человеке как личности. -Ленинград, 1970-а, 135 с.
  24. Л. М. Соотношение семантических и смысловых качественных прилагательных. Автореф. на соиск. учён. степ. докт. филол. наук. Барнаул, 1998, 48 с.
  25. Ю. В. Национальное и интернациональное в современном мире. Кишинев, 1981, 338 с.
  26. Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983, 412 с.
  27. И. М. Телесность как социокультурный феномен. // Культурология. XX век. Словарь. С.-Пб., 1997, т. I, с. 464−467.
  28. Ванхала-Вышевски М., де Сильва В., Турунен Н., Канкаансюрья Р. Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. -С.-Пб., 1996,64 с.
  29. С. Г. Разноязычие («смешанная речь»): диалектика явления и сущности. Казань, 1999, 129 с.
  30. А. Язык. Культура. Познание. М., 1996, 411 с.
  31. Е. М., Костомаров В. Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция рече-поведенческих тактик. -М., 1999,84 с.
  32. Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Лингвостра-новедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1973, 232 с.
  33. Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура.- М., 1976, 248 с.
  34. В. В. Лингвокультурологичские принципы презентации учебного материала (проблемы концепции). М., 1993, 107 с.
  35. Г. Национальные образы мира. М. 1988, 446 с.
  36. Г. Национальный космо-психо-логос. // Вопросы философии, 1994, № 12, с. 59−78.
  37. Голубева-Монаткина Н. И. Языковая культура русской эмиграции по Франции и Канаде. М., 1998, 131 с.
  38. Е. И. Языковое сознание (ассоциативная парадигма). Ав-тореф. на соиск. учён. степ. докт. филол. наук. М., 201, 55 с.
  39. А. Ф. Нация и личность. Баку, 1976, 226 с.
  40. . В. Концепт образа мира в языковом сознании русских, бурят и англичан (национально-культурный аспект). Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М., 2000, 25 с.
  41. Н.И. Восприятие людьми друг друга и проблема общения. // Социально-психологические и лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между людьми. Тезисы Всесоюзного симпозиума 1−3 декабря 1970 г. Ленинград, 1970, с. 52−53.
  42. М. Образ и когнитивная деятельность. // Когнитивные исследования в языковедении и зарубежной психологии. Барнаул, 2001, с. 150−162.
  43. Н. Единство интернационального и национального в психологии советского народа. Алма-Ата, 1989, 200 с.
  44. А., Кудрявцев В., Кудрявцев С. Введение в общую теорию конфликтов. М., 1993, 210 с.
  45. Н. В. Ассоциативное поведение и национально-культурная специфика. // Текст как инструмент общения. М., 1983, с. 81−92.
  46. Н. В. Национально-культурная специфика вербальных ассоциаций. Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. каук. М., 1985, 22 с.
  47. Н. В. Формирование этнокультурной идентичности в процессе обучения речевой культуре. // XI Всероссийский симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. «Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика». М., 1994, с. 181−182.
  48. Н. В. Формы существования и функционирования языкового сознания в негомогенной лингвокультурной среде. Автореф. на соиск. учён. степ. докт. филол. наук. М., 2000−6, 60 с.
  49. Н. В. Языковое сознание в негомогенной лингвокультурной среде. Попытка теоретического обоснования.- Шымкент М., 2000-а, 135 с.
  50. С. В. Поиск межэтнического равновесия: культура и толерантность. Шымкент — М., 2000, 74 с.
  51. С. В. Этнокультурная специфика образа времени в языковом сознании русских, казахов и англичан. Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М., 2001, 22 с.
  52. Д. О., Караулов Ю. Н. Ассоциативный фразеологический словарь русского языка. М., 1994, 116 с.
  53. П. Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации. -Харьков, 2001, 384 с.
  54. М. В. Миноритарные языки в полиэтнических (многонациональных) государствах. М., 1996, 114 с.
  55. Т. А. Русско-немецкие ассоциативные портреты (опыт интерпретации). Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М., 1998, 18 с.
  56. А. А. Введение в психолингвистику. М., 1999, 382 с. 58.3алевская А. А. Вопросы организации лексикона человека в лингвистических и психологических исследованиях. Калинин, 1978-а, 88 с.
  57. А. А. К экспериментальному исследованию лексического компонента речевой способности человека. М., 1975, вып. 68, 50 с.
  58. А. А. Межьязыковые сопоставления в психолингвистике. -Калинин, 1979, 84с.
  59. А. А. Некоторые проявления специфики языка и культуры испытуемых в материалах ассоциативных экспериментов. // Эт-нопсихолингвистика. М., 1988. с. 34−48.
  60. А. А. Об экспериментальном исследовании структуры языкового знака в условиях билингвизма. Н Психолингвистические и лингвистические аспекты проблемы языковых контактов. Калинин, 1978−6, с. 54−76.
  61. А. А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. Калинин, 1977, 82 с.
  62. А. А. Проблемы психолингвистики. Калинин, 1983,135 с.
  63. А. А., Сорокин Ю. А. Функционирование текста в линг-вокультурной общности. М., 1978-в, 102 с. 68.3инченко В. П. Миры сознания и структура сознания. // Вопросы психологии, 1991, № 2, с. 15−36.
  64. Л. Г. Социология культуры. М., 1996, 278 с.
  65. Исследование речевого мышления в психолингвистике. М., 1985, 239 с.
  66. Т. Л. Языковое сознание и когнитивное сознание в контексте деятельностного подхода. Иркутск, 1998, 176 с.
  67. Ю. Н. Русский язык и языковая личность.- М., 1987,263 с.
  68. А. Татары: этнос и этноним. Казань, 1988, 126 с.
  69. Р. Л. Культурный процесс. // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С.-Пб., 1997, т. I, с. 421−438.
  70. К. О. русском национальном характере. М., 1994, 367 с.
  71. А. К. Формальный анализ определений понятия «культура». // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры.-С.-Пб., 1997, т. I, с. 91−114.
  72. М. В., Розанова Н. Н. Русский речевой портрет. Фонохрестоматия. М., 1995, 114 с.
  73. Контактологический энциклопедический словарь-справочник. М. 1994,310 с.
  74. Контрастивные исследования лексики и фразеологии русского языка. Воронеж, 1996, 125 с.
  75. М. Культурно-историческая психология: наука будущего. -М., 1997,432 с.
  76. В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность?-М., 1998,350 с.
  77. Кризисный социум. Наше общество в трёх измерениях. М., 1994, 245 с.
  78. П. И. Социальная направленность как этап в процессе развития конфликта. // Социальные конфликты. М., 1995, вып. 9, с.4−12.
  79. Культура, человек и картина мира. М., 1987, 347 с.
  80. Культуральная антропология. С.-Пб., 1996, 186 с.
  81. М. Р. Татарские и русские соматологические портреты. //Язык, сознание, коммуникация. М., 1998, вып. 4, с. 45−69.
  82. В. Конфликт: протекание, способы разрешения, поведение конфликтующих сторон. // Иностранная психология, 1993, т. I, № 2, с. 87−93.
  83. И. С. Межьязыковое сопоставление ассоциативных полей ряда имён прилагательных разных языков. // Слово и текст: актуальные проблемы психолингвистики. Тверь, 1994, с. 4−12.
  84. Лем С. Модель культуры. // Вопросы философии, 1969, № 8, с. 50−60.
  85. Ли Тоаи Тханг. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков). 1993, 193с.
  86. Лингвокультурные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997, 144 с.
  87. А. Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982, 479 с.
  88. М. В. Языковая личность: поиск доминанты. // Язык-система. Язык-текст. Язык-способность. М., 1995, с. 260−276.
  89. А. С. Язык и культура: сопоставительный аспект изучения. М., 2000, 187 с.
  90. С. П. Основы культурологии. М., 1995, 207 с.
  91. Э. С. и др. Культура жизнеобеспечения и этнос. Ереван, 1983, 220 с.
  92. Э. С. Об исходных методологических предпосылках исследования этнических культур (материалы симпозиума). Ереван, 1978, с. 27−32.
  93. Э. С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969, 228 с.
  94. Э. С. Теория культуры и современная наука (логико-методологический анализ). М., 1983-а, 284 с.
  95. И. Ю. Лакуны как инструмент описания специфики локальных культур. // Проблемы организации речевого поведения. -М., 1981, с. 161−181.
  96. Материалы к Международному симпозиуму, посвященному 110-й годовщине со дня рождения П. А. Сорокина. // Тенденции и пе-респективы социокультурной динамики. М., 1999, 273 с.
  97. Ментальность россиян (специфика сознания больших групп населения России). М., 1997, 476 с.
  98. Мёр док Дж. Фундаментальные характеристики культуры. // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С.-Пб., 1997, с. 49−56.
  99. М. Национально-культурные маркеры языкового сознания: японско-русские соматологические параллели (экспериментальное исследование). Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук.-М., 1999, 27 с.
  100. Мруэ 3. Реконструкция ливанского соматологического портрета (итоги экспериментального исследования). II Язык, сознание, коммуникация. М., 1998, вып. 4, с. 70−81.
  101. А. Б. Роль этнопсихологической двойственности в межэтническом взаимодействии. Автореф. на соиск. учён. степ, канд. псих. наук. М., 1991, 24 с.
  102. Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР.-М., 1982, 152 с.
  103. Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977, 352 с.
  104. Национально-культурный компонент в тексте и языке. Минск, 2000, ч. 1−3, 239 е., 262 е., 200 с.
  105. Г. П. Язык и культура в истории этноса. // Язык. Культура. Этнос. М., 1994, с. 30−45.
  106. С. В. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании (на материале фольклорных и научных текстов). Автореф. на соиск. учён. степ. докт. филол. наук. М., 1999, 54 с.
  107. В. К. Феномен понимания: когнитивный анализ. -Фрунзе, 1990, 227 с.
  108. В. В. Основы психосемантики. Смоленск, 1997, 397 с.
  109. Пб.Писанова Т. В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики: эстетические и этические оценки. М., 1997, 320 с.
  110. Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени. Москва — С.-Пб., 1999, 393 с.
  111. В. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии: Серен Киркегор, Фридрих Ницше, Мартин Хайдеггер, Марсель Пруст, Франц Кафка. М., 1995−6, 426 с.
  112. В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. Материалы лекционных курсов 1992—1994 годов. М., 1995-а, 339 с.
  113. Поиск смысла. Сборник статей участников международной научной конференции «Русская культура и мир». (Нижний Новгород, сентябрь 1993 г.). — Нижний Новгород, 1993, 255 с.
  114. Проблемы этносемантики. М., 1998, 167 с.
  115. Ю. Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. -М., 1996, 215 с.
  116. О. А. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. // Автореф. на соиск учён. степ, докт. филол. наук. М., 1998, 46 с.
  117. Речевое общение в условиях языковой неоднородности, М., 2000, 221 с.
  118. Ю. В. Введение в культуроведение.- М., 1996, 286 с.
  119. Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М., 1997,329 с.
  120. Россия и Запад: диалог культур. М., 1994, 232 с.
  121. Русско-татарский словарь. // под руководством Ганиева Ф. А., 3-е изд., исправленное. М., «Русский язык», 1991, 47 000 слов.
  122. Русское и финское коммуникативное поведение. Воронеж, 2000, вып. I, 99 с.
  123. В. А. Национально-культурные аспекты ассоциативного значения интернациональных стереотипов. Автореф. на соиск. учён, степ. канд. филол. наук. М., 1983, 15 с.
  124. И. В. Национально-культурная специфика заимствованной лексики (на материале экономической лексики русского языка). Дисс. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М., 1996, 238 с.
  125. Т. Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход. Тверь, 2000, 134 с.
  126. Слово и текст в диалоге культур. М., 2000, 312с.
  127. С. В. Этническое насилие: структуры теоретического дискурса. // Этнометодология. М., 1994, с. 94−112.
  128. Г. У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998,389 с.
  129. Ю. А. Антропоцентризм vs. антропофилия: доводы в пользу второго понятия. // Язык, сознание, коммуникация. М., 1998, вып. 4, с. 34−44.
  130. Ю. А. Лакуны как сигналы специфики лингвокультур-ной общности. // Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР. М&bdquo- 1982, с. 22−28.
  131. Ю. А. Роль этнопсихолингвистических факторов в процессе перевода. // Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977, с. 166−174.
  132. Ю. А. Фразеологическая специфика компарационного поля. // Контрастивные исследования лексики и фразеологии русского языка. Воронеж, 1996, с. 113−119.
  133. Ю. А. Этническая конфликтология (теоретические и экспериментальные фрагменты). Самара, 1994, 95 с.
  134. Ю. А. Этнические формы культуры: сознание и модусы его вербольной репрезентации (армяно-грузинские соматологиче-ские карты). // Res Linguistica. М., 2000, с. 106−118.
  135. Ю. А., Марковина И. Ю. Национально-культурная специфика художественного текста (конспект лекций). М., 1989, 87 с.
  136. Ю. А., Марковина И. Ю. Понятие «чужой» в языковом и культурном контексте. // Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. Днепропетровск, 1988, с. 4−10.
  137. Е. И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы. М., 1996, 156 с.
  138. Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997, 824 с.
  139. Степановские чтения. Проблемы межкультурной языковой коммуникации. Международная конференция. Тезисы докладов и сообщений. М., 1998, 282 с.
  140. Т. Г., Шлягина Е. И., Ениколопов С. Н. Методы этнопсихологического исследования. М., 1993, 79 с.
  141. Т. Этнопсихология. Екатеринбург М., 2000, 320 с.
  142. А. П. О специфике психологического и лингвистического подходов к проблеме языкового сознания. // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993, с. 22−35,
  143. Татарско-русский словарь. // под руководством Ганиева Ф. А., 3-е изд. Казань, «Татарское книжное издательство», 1998, 25 000 слов.
  144. Г. Д. Лингвострановедение / культуроведение и языковая личность. // Язык и культура. Вторая международная конференция. -Киев, 1993, ч. 2, с. 127−128.
  145. П. Культурно-историческое развитие вербального мышления (психологическое исследование). Таллин, 1988, 342 с.
  146. Л. А. Понятие культуры. // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С.-Пб., 1997, т. I, с. 17−48.
  147. Д. Типы культуры. // Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. С.-Пб., 1997, т. I, с. 203−224.
  148. Т. А. Реальный мир и ментальная реальность: парадигмы взаимоотношений. Тамбов, 1999, 247 с.
  149. В. П. ФРГ: 80-е годы. Очерки общественных нравов. -М., 1986, 192 с.
  150. Филология и культура. Тезисы И-ой Международной конференции 12−14 мая 1999 г. Тамбов, 1999, ч. 1−3, 132 е., 134 е., 205 с.
  151. Р. М. Современные представления о когнитивных процессах и культурно-историческая психология Выготского-Лурии. // НТИ, сер. 2. Информ. процессы и системы, 1998, № 6, с. 1−12.
  152. XI Всероссийский симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. «Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика». -М., 1994,214 с.
  153. XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. «Языковое сознание и образ мира». М., 2−4 июля 1997 г., 180 с.
  154. В. В. Философские проблемы семантики возможных миров. -Новосибирск, 1977, 190 с.
  155. П. Д. Социальная напряжённость: опыт измерения. // Социологические исследования, 1992, № 7, с. 94−98.1б5.Чинь Тхи Ким Док. Проблема языка и культуры при изучении иностранных языков. М., 1999, 383 с.
  156. Н. Л. Лексическая семантика, словарь индивида и знание о мире. Между семантикой и гносеологией. Предварительные публикации. М., 1985, вып. 161, с. 37−44.
  157. Н. Л. Модель лексикона носителя русского языка как способа представления лексической системы. Автореф. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук. М., 1987, 13 с.
  158. Л. Н. Синтаксис русского и белорусского языков в аспекте культуроведения. Минск, 1997, с. 196.
  159. A.M. Языковая личность и языковая способность. // Язык система. Язык — текст. Язык — способность. — М., 1995, с. 213 223.
  160. А. М. Культурная семантика. // Культурология. XX век. Словарь. С.-Пб., 1997, т. I, с. 228−233.
  161. Е. И., Ениколопов С. Н. Методы изучения этнической толерантности личности. // Стефаненко Т. Г., Шлягина Е. И., Ениколопов С. Н. Методы этнопсихологического исследования. М., 1993, с. 28−54.
  162. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. ТОО ТК «Петрополис», 1998, 432 с.
  163. Этническое и языковое самосознание. М., 1995, 178 с.
  164. Этнокультурная специфика речевой деятельности. Сборник обзоров. М., 2000, 113 с.
  165. Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1998, 226 с.
  166. Пб.Этнопсихолингвистика. М., 1988, 192 с.
  167. Этнопсихологические проблемы развития личности. Баку, 1985, 140 с.
  168. Юнг К. Г. Сознание и бессознательное. С.-Пб. — М., 1997, 544 с.
  169. Язык система. Язык — текст. Язык — способность. — М., 1995, 287 с.
  170. Язык и личность. М., 1989, 211 с.
  171. Язык и модель мира. Сб.науч. тр. МГЛУ.-М., 1993, вып. 416, 116с.
  172. Язык и национальная культура. Тезисы докладов и сообщений. -С.-Пб., 1995, 58 с.
  173. Язык, сознание, коммуникация. М., 1998, вып. 4, 128 с.
  174. Язык: этнокультурный и праматический аспекты. Днепропетровск, 1988, 107 с.
  175. Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Материалы международной научно-практической конференции (3−5 декабря 1998 г.). Бийск, 1998, тт. 1−2, 297 е., 307 с.
  176. Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Барнаул, 2001, 172 с.
  177. Языковое сознание и образ мира. М., 2000, 318 с.
  178. Языковое сознание: формирование и функционирование, М., 1998, 255 с.
  179. Y. W. (ed.) Conflict: Human Needs Theory, N.-Y., 1990.
  180. Burton Y. W. Resolving Deep-Rooted Conflict: A Handbook Lanham M. B. University Press of America, 1987, 520 p.
  181. Deutch M. Sixty Years of Conflict. // The International Journal of Conflict Management, 1990, v. 1, № 3, p. 237 263.
  182. Deutch M. The Resolution of Conflict: Constructive and Destructive Processes, New Haven, 1973, 240 p.
  183. Fisher R. J. Needs Theory, Social Identity and an Eclectic Model of Conflict. // Human Needs Theory, N.-Y., 1990-b, p. 38−52.
  184. Fisher R. J. The Social Psychology of Intergroup and International Conflict Resolution, N.-Y., 1990-a, 430 p.
  185. Wright Q. The nature of Conflict. // Conflict: readings in management and resolution, N.-Y., 1990, p. 18−34.
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!