Одним из важнейших источников лингвистической историографии является трактат Марка Теренция Варрона «De Lingua Latina».
Римская грамматическая наука времён Варрона переживала период активного становления. Интерес к этой области знаний объяснялся насущной необходимостью создания норм и правил литературного латинского языка. Беря за основу труды греческих авторов, посвященные языковедческим проблемам, римские учёные и писатели старались выработать грамматическую теорию применительно к родному языку. Поначалу их усилия были направлены на изучение отдельных аспектов языка, что препятствовало созданию общей языковой картины. Эту разрозненность исследований удалось преодолеть Варрону. Его труд «De Lingua Latina» представляет собой первый опыт подробного описания и анализа латинского языка. Научная ценность варроновского трактата заключается в поэтапном комплексном изучении языковых явлений и процессов. Такой подход в результате дал Варрону возможность сформулировать закономерности развития и функционирования языка как системы.
Наше исследование проводилось на материале второго, морфологического раздела трактата (книги VIII — X), в котором излагается учение об изменении слов (declinatio). Выбор этого раздела объясняется несколькими причинами. Во-первых, это единственная сохранившаяся теоретическая часть трактата, следовательно, в ней наиболее полно отражены научные выводы автора. Из первого, этимологического раздела сохранилась лишь практическая часть, которая, главным образом, содержит иллюстративные примеры к теоретической части, а синтаксический раздел не сохранился вообще. В то же время этимологические и синтаксические проблемы затрагиваются Варроном в анализируемом нами морфологическом разделе. Во-вторых, системность языковых взаимоотношений наиболее ярко проявляется при анализе морфологических изменений.
Современные научные исследования лингвистического наследия Варрона весьма немногочисленны. В отечественной науке данная проблематика наиболее полно отражена в трудах В.В. Каракулакова1. Среди зарубежных учёных следует отметить Ж. Коллара2 и Д. Тэйлора3, которые занимались изучением языковой теории Варрона. Этимологическому разделу трактата «De Lingua Latina» посвящены диссертация С.Ю. Крицкой4, а также работы Ф.
5 6 7.
Каваццы, Ж. Коллара, В. Пфаффеля. Обзор творческого наследия и анализ О философских взглядов Варрона представлен в трудах О. В. Сидорович, И.В. Помяловского9, X. Дальманна10, Ф. делла Корте11, Д. Маколхэни12. Исследование ряда частных аспектов учения Варрона и его трактата (стиль повествования и состояние текста, проблемы аналогии и аномалии, отдельные проблемы языковой доктрины, соотношение взглядов Варрона с предшествующей традицией лингвистических изысканий, значение трудов Варрона для развития грамматической науки) содержатся в работах Н.К. Малинаускене13, И.М. Тройского14, В. Акса15, Д. Бланка16, Р. Кента17, Э. Лафтона18, В. Ло19, Д. Фелинга20.
Новизна нашего исследования заключается в анализе следующих положений:
1) что для Варрона является объектом изучения, т. е., как он трактует понятие «язык»;
1 Каракулаков 1960; 1964(а) — 1964(6) — 1965(а) — 1965(6) — 1965(в) — 1965(г) — 1966(а) — 1966(6) — 1967; 1969.
2 Collart 1954(а) — 1962; 1978.
3 Taylor 1970; 1974; 1977; 1978.
4 Крицкая 1984.
5 Cavazza 1981. РР. 37−105.
6 Collart 1954(а). РР. 251−302- Collart 1954(b).
7 Pfaffel 1987. РР. 207−228.
8 Сидорович 2005.
9 Помяловский 1986.
10 Dahlmann 1932; Dahlmann 1935.
11 Corte della 1954; Corte della 1981. PP. 149−217.
12 McAlhany 2003.
13 Малинаускене 2001, 2006.
14 Тронский 1953.
15 Ах 1996.
16 Blank 2005.
17 Kent 1936. PP. 64−66.
18 Laughton 1960. Р. 1.
19 Law 2003.
20 Fehling 1956; Fehling 1957.
2) какое понятие Варрон выражает термином ratio, и какую роль это понятие играет в его доктрине;
3) каким образом Варрон интерпретирует понятие «слово», и почему он использует три термина для выражения данного понятия;
4) какое значение в функционировании языка играют выделяемые Варроном первоначала слова {materiafigura).
Цель нашей работы заключалась во всестороннем системном анализе доктрины Варрона, который позволяет восстановить её внутреннюю логику. Исходя из этого, нам предстояло решить следующие задачи: 1) вычленить основные лингвистические понятия, которыми оперирует Варрон- 2) проанализировать терминологическое выражение этих понятий. Для решения поставленных задач мы считали необходимым: с одной стороны, проследить, какие учения оказали влияние на концепцию Варрона, и какое преломление они нашли в его теориис другой стороны, показать, в чём заключается новаторство и научная оригинальность лингвистической доктрины Варрона.
В ходе работы мы пришли к выводу, что основополагающими понятиями учения Варрона, которые позволили ему описать закономерности развития и функционирования языка как системы, отражающей внутренние связи вещей в природе, являются:
1) речь: oratio — sermo — consuetudo — (in) loquendo;
2) слово: verbum — vocabulum — vox;
3) первоначала слова: materia —figura;
4) части речи: pars quae habet casus, pars quae habet tempora, pars quae habet neutrum, pars in qua est utrumque.
5) универсальный закон языка, регулирующий все языковые процессы — ratio;
6) процесс изменения слов (declinatio), объединяющий словообразование (declinado voluntaria) и словоизменение (declinatio naturalis);
7) устойчивая структурная модель изменений слов —formula.
Данные понятия, рассматриваемые последовательно, дают возможность проследить ход мысли Варрона, представить его лингвистическое исследование как целостную теорию с обоснованной аргументацией и, в конечном итоге, оценить значение его научных выводов.
Тесная взаимосвязь языковых явлений, которую доказывает Варрон, оттенена в трактате манерой изложения, всецело подчинённой содержанию, поэтому довольно трудно описать каждый термин в отдельности, избегая повторов. В связи с этим, мы сочли необходимым сгруппировать выбранные нами термины в следующие группы: 1) oratio — sermo — consuetudo — (in) loquendo и lingua- 2) verbum (materia — figuraforma) — 3) verbum — vocabulum — vox- 4) части речи- 5) ratio, declinatio, formula. Рассматривая каждую группу, мы вначале предлагаем краткую дефиницию терминов этой группы, а в последующем изложении проводим анализ и даём аргументацию наших выводов.
При создании своего учения о языке Варрон сталкивается с отсутствием единообразного терминологического аппарата. Как известно, в античности грамматика как самостоятельная область знаний сформировалась относительно поздно21. Довольно длительное время лингвистические исследования имели ярко выраженный прикладной характер, оставаясь дополнительным инструментом при рассмотрении научных проблем философии, логики, критики текста, риторики. Сложившийся в ходе таких исследований некий технический словарь грамматики не обладал достаточной самостоятельностью,.
22 сохраняя в большинстве случаев отпечатки своего прошлого. Таким образом, перед Варроном встаёт ещё одна задача — создание универсальной лингвистической терминологии на латинском языке, которой он уделяет особое внимание. При решении этой проблемы Варрон действует традиционным для эпохи становления литературного латинского языка методом. В качестве базы для образования латинских лингвистических терминов он использует термины древнегреческих грамматиков и философов, занимавшихся проблемами.
21 Collart 1954(a). PP. 1−7, 135- Гринцер 1991. СС. 4−9- Taylor 1987; Prencipe 2002; Swiggers, Wouters 2002(c) — Swiggers, Wouters 2011.
22 Collart 1978. P 5.
23 Малинаускене 2001. CC. 150−151. изучения языка. Следует отметить, что при переводе древнегреческих терминов на латинский язык Варрон старается придать термину более конкретное грамматическое значение, в меньшей степени имеющее философскую окраску (например: materia — совокупность неизменяющихся в процессе declinatio параметров словаfigura — любая форма, в которую облекается materia слова при его изменении). В этом процессе он удачно использует возможности родного языка либо с точки зрения словообразования (например: declinatio naturalis — изменение слов, подчиняющееся законам природыdeclinatio voluntaria — изменение слов, подчиняющееся воле говорящего), либо с точки зрения семантики, то есть сообщение латинскому слову специальных значений, имевшихся у греческого (например: ratio — A, oyoc как природный закон развития и функционирования языка).
В своём исследовании мы ограничиваемся кратким обзором терминов, обозначающих акциденции слова: названия падежей, родов, чисел, времён, залогов, наклонений. В трактате, по нашему мнению, нет достаточных сведений для детального анализа этого аспекта. Термины, выражающие грамматические категории слов, на момент написания трактата ещё окончательно не оформились в римском языкознании. Данный факт обусловлен объективными причинами. Во-первых, перед римской грамматической наукой стояла глобальная по объёму и содержанию задача — свести воедино и систематизировать сведения о родном языке, сформировав таким образом научное знание. В этой ситуации вопросы оформления узкоспециальной терминологии отходили на второй план. Во-вторых, что непосредственно вытекает из первого, Варрон, решая проблемы общего порядка — выявление структурных связей в языке, на основе которых можно было бы разработать нормы и правила литературной латыни, вероятнее всего, не стал перегружать своё учение частными вопросами, дабы не отвлекать внимание от своего изначального замысла. Он пользуется различными определениями для грамматических категорий (например, для обозначения именительного падежа он употребляет то nominativus, то casus nominandi, то rectus casus), знакомя читателя со всем синонимическим рядом имеющихся в наличии терминов. Латинская грамматическая терминология, встречающаяся в трактате Варрона, получает своё развитие в последующей римской грамматической традиции, начиная с трудов Квинта Реммия Палемона (I в. н.э.). Эта проблематика.
ОЛ. О ^ 1/Z 0*7 рассматривается в работах P.M. Оленича, О. Г. Пылыпив, А. Лутала В. Ло, П. Свиггерса — А. Воутерса28, В. И. Мажуги29, Г. Боннэ30, М. Баратена31, Г.
Калболи и др.
Наше исследование проводилось методом сравнительного анализа выделенных нами лингвистических понятий в диахроническом плане. Для этого мы привлекали источники, содержащие сведения о различных языковых теориях предшественников Варрона (Платон, Аристотель, стоики, Дионисий Фракийский и др.), а также научные работы, посвященные лингвистическим учениям античности, следующих авторов: А.Л. Берлинский33, Н.П. Гринцер34, О.Л. Левинская35, А.Ф. Лосев36, Б.М. Никольский37, P.M. Оленич38, И.А. Перельмутер39, A.A. Столяров40, И.М. Тронский41, Д. Аллэн42, Д. Бланк43, Ф. Ламбер44, Э. Лонг45, Д. Сэдли46, М. Фреде47, П. Свиггерс — А. Воутерс48, У. Эгли49.
24 Оленин 1964.
25 Пылыпив 1990.
26 Luhtala 2002.
27 Law 1996.
28 Swiggers, Wouters 1996; Swiggers, Wouters 2002(b).
29 Mazhuga 2011.
30 Bonnet 2011.
31 Baratin 2000. PP. 459−466.
32 Calboli 1972.
33 Берлинский 2006.
34 Гринцер 1990; Гринцер 1991; Гринцер 1992; Гринцер 1994; Гринцер 1996.
35 Левинская 1991.
36 Лосев 1982; Лосев 2000.
37 Никольский 1994.
38 Оленич 1975.
39 Перельмутер 1980(a) — 1980(6).
40 Столяров 1995; 1998;99.
41 Тронский 1957.
42 Allen 2005.
43 Blank 1982.
44 Lambert 2000. PP. 385−394.
45 Long 2005.
46 Sedley 2003.
47 Frede 1978; Frede 1994.
48 Swiggers, Wouters 2002(a) — Swiggers, Wouters 2002(b).
49 Egli 1987.
Мы сочли необходимым обратить внимание на некоторые формальные аспекты, а именно на структуру трактата, которая выстроена по принципу строгой числовой регулярности. Подобная форма презентации лингвистической доктрины неразрывно связана с её содержанием и способствует пониманию и усвоению предлагаемой концепции. Аналогичный способ изложения материала был опробован Варроном в его более раннем произведении «Antiquitates rerum humanarum», со структурой которого мы сравниваем структуру «De Lingua Latina». Ещё одним объектом сравнения является платоновский диалог «Кратил». Сравнительный анализ этих произведений помог нам доказать обоснованность введения Варроном в свой труд спора аналогистов и аномалистов, который является предметом дискуссии в современной научной литературе. При сопоставлении варроновского трактата и диалога Платона мы обнаружили много общих черт не только формального, но и содержательного уровня. На наш взгляд, такие совпадения вполне закономерны, так как труды обоих авторов объединены тематикой и задачами исследования.
Выводы, к которым мы пришли в результате нашей работы, позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту, следующим образом:
1) в учении Варрона намечается различие между понятиями «язык» и «речь», разграничение которых окончательно оформилось в рамках современной лингвистики;
2) интерпретация Варроном понятия «слово» близка к современной, так как Варрон рассматривает слово как наименьшую неделимую смысловую единицу языка в совокупности семантического, морфологического и фонетического уровней;
3) процесс изменения слов (.
Исходя из вышеизложенного, мы можем констатировать, что в некоторых вопросах варроновский подход к изучению языковых явлений и процессов имеет сходные черты с методами структурной лингвистики. В этой связи трактат Варрона представляет научный интерес не только с точки зрения изучения античных теорий языка, но может быть полезен при рассмотрении определённых проблем, изучаемых лингвистической наукой нашего времени.
Результаты предлагаемой диссертационной работы могут иметь практическое применение в чтении курсов «Латинский язык», «История латинского языка», «Введение в языкознание», «Сравнительно-историческое языкознание», «Общее языкознание», а также спецкурсов, посвящённых античным теориям языка.
6.3. Выводы.
Подводя итоги всему изложенному, мы предлагаем следующие выводы:
Нет достаточных оснований утверждать, что труд Варрона был издан в неотредактированном виде. Неудовлетворительное состояние рукописи может свидетельствовать лишь о том, что полный, обработанный текст трактата был утрачен в ходе исторических событий, сохранившаяся же рукопись — это либо черновик произведения, некие рабочие записи, либо плохо сохранившийся текст с многочисленными лакунами и неясными местами.
Реконструировать структуру трактата помогают обращения Варрона к читателю, а также косвенные свидетельства античных и средневековых авторов. Она представляет собой схему со строгой числовой зависимостью, которая обусловлена целями и задачами исследования. Метод математической.
307 Такую формулировку даёт Ж. Коллар, анализируя исследование Д. Фелинга (Со11аг1 1978. Р. 13). пропорции применялся Варроном не только в этом труде, но и в других произведениях.
Есть основания предполагать, что полемика 'аналогия — аномалия' является объективным фактом в истории античного языкознания. Эта полемика в научных исследованиях, посвященных творчеству Варрона, получила название «спор», хотя сам автор этого определения не употребляет. Он использует эту оппозицию, выстраивая своё произведение по схеме «тезисантитезис — синтез», получившей распространение в среднеплатонической традиции. В основе этой схемы лежит принцип disputare in utramque partem, который имеет длительную историю в предшествующей философской традиции. Сравнение с диалогом Платона «Кратил» обнаруживает, что такая форма изложения применялась в лингвистических исследованиях. В данном диалоге так же, как у Варрона, излагается концепция развития и функционирования языка. Мы наблюдаем много общих черт в обоих произведениях не только формального, но и содержательного уровня. В этой.
308 связи примечательно замечание А. Мишеля: «на заднем плане «De Lingua Latina» мы находим «Кратила».
Таким образом, можно заключить, что спор 'аналогия — аномалия' в трактате «De Lingua Latina» представляет собой важный структурои смыслообразующий элемент лингвистической теории Варрона, который необходим автору для наглядной и убедительной презентации своих научных взглядов.
308 Michel 1978. Р. 163.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В представленной работе мы ставили перед собой задачу вычленить основные лингвистические понятия, которыми оперирует Варрон, и проанализировать их терминологическое воплощение. Для этой цели, по нашему мнению, необходимо было рассмотреть все аспекты варроновской доктрины и проследить их взаимосвязь. Лишь комплексный анализ различных языковых проблем, затрагиваемых Варроном, позволяет увидеть целостность, системность и научную самостоятельность лингвистического учения, которое Варрон предлагает читателям в своём труде.
Будучи сторонником теории природного происхождения языка, Варрон всякий раз, объясняя тот или иной языковой феномен, демонстрирует подтверждение этой теории в параллелях между явлениями и процессами, происходящими в природе, и явлениями и процессами, происходящими в языке. Такого рода иллюстративные примеры сопровождают всё повествование Варрона.
Движущим и организующим началом мироздания является логос, который придаёт вселенной упорядоченность, целесообразность и гармонию. Так как логос наполняет собой все вещи, придавая им форму и смысл, присутствует он и в языке, как в части природы. Претворение вселенского логоса в языке Варрон определяет термином ratio — универсальный закон языка. Данный закон регулирует все этапы развития и функционирования языка, организуя его в виде системы норм и правил, служащей для выражения мысли. Понятие, выражаемое термином ratio, является базовым в учении Варрона. Оно определяет содержание и структуру варроновского трактата.
Природное предназначение речи заключается в способности выражать мысль. В силу этого, речь состоит из трёх последовательных этапов. Сначала необходимо установить имена для вещей, чтобы выразить понятия, ими обозначаемые, — этимология. Затем, так как вещи взаимодействуют друг с другом, необходимо, чтобы их названия были способны отразить это взаимодействие, т. е. данные имена должны иметь способность изменяться, отражая изменения, которые происходят с вещами, — морфология. Наконец, все имена (установленные и изменённые) связываются друг с другом по определённым правилам для построения высказывания, отражающего мысль, — синтаксис. Каждый из этих этапов существует и управляется согласно ratio языка.
Процесс изменения слов Варрон определяет термином declinatio. Рассматривая этот процесс, Варрон отмечает, что ratio языка предполагает наличие слов, которые могут и должны изменяться, а также слов, в природе которых не заложена способность к каким-либо изменениям. На основании этого он выделяет два типа слов: слова, способные к изменениям, он относит к продуктивному типу (genus fecundum) — слова, которые никогда не изменяются, составляют в его учении непродуктивный тип (genus sterile). Что касается последнего, Варрон ограничивается констатацией существования подобного типа слов, первый же тип он тщательно анализирует и выводит закономерности всех возможных изменений. Появление в языке процесса declinatio Варрон объясняет необходимостью и пользой. По его мнению, данный процесс позволяет людям овладеть бесчисленным количеством слов. Достаточно заучить небольшое число первичных слов (verba principia или primigenia) и, зная закономерности declinatio, от них можно образовать множество иных слов. Полученные слова будут обладать способностью изменяться для выражения связи вещей.
Варрон говорит о наличии двух способов изменений слов: словообразование и словоизменение, первый — словно источник, второйсловно поток. При этом он, хорошо осознавая различие механизмов названных изменений, проводит внутри declinatio деление на два вида: произвольное (declinatio voluntaria) и природное (declinatio naturalis).
Произвольное изменение по своей сути очень близко к процессу установления имён. В некоторых моментах Варрон употребляет термины declinatio voluntaria и impositio как синонимы. Подобная близость данных понятий объясняется тем, что процесс словообразования направлен на установление имени для некой новой вещи. Однако Варрон не выносит словообразование за рамки declinatio в связи с тем, что полученное в процессе словообразования новое слово является результатом изменения иного слова, исходного по отношению к вновь образованному. Процесс impositio в чистом виде относится, строго говоря, лишь к первичным словам языка, остальные же слова были образованы путём изменения этих первичных слов. Произвольное изменение обладает относительной свободой: каждый человек устанавливает имена, руководствуясь своим желанием, чем и обусловлено его название voluntaria. В данном виде изменений преобладает аномалия, потому что зачастую в процессе словообразования получается форма, отличная от ожидаемой, например: от Romulus мы получаем Roma вместо предполагаемого Romula (VIII, 80- IX, 50). Declinatio voluntaria предполагает анализ исторических процессов языка (historia). При этом нельзя сказать, что словообразование лишено какой бы то ни было закономерности и что воля называющего ничем не ограничена. Регулирующим фактором в словообразовании выступает ratio, которая предоставляет многочисленные и разнообразные словообразовательные модели. Воля говорящего проявляется лишь в выборе из многообразия этих моделей одной, на его взгляд, наиболее соответствующей сути обозначаемой вещи. Такое положение вещей позволяет всем участникам речевой деятельности соотносить новое слово с определённым морфологическим типом, чтобы иметь возможность его изменять. Таким образом, в произвольном изменении нельзя отрицать наличие аналогии.
Природное изменение обладает строгими правилами, согласно которым происходит словоизменение. Эти правила заложены в языке природой, что объясняет его название naturalis. Такое положение вещей предоставляет возможность каждому безошибочно изменять любое вновь услышанное слово так, чтобы это было понятно всем остальным. В этом виде изменений, характеризуемом с позиций теории (ars), господствует аналогия. Невзирая на это, в природном изменении можно встретить формы, которые представляют собой отклонение от принятых правил словоизменения. Поэтому можно говорить о присутствии аномалии и в этой сфере declinatio. Такие формы должны быть рассматриваемы с позиций исторического анализа. Их существование оправдано наличием ratio языка, которая в таких случаях утверждает приоритет законов речевой деятельности над законами словоизменения. Варрон подчёркивает, что такие ситуации довольно редки, в остальных же ситуациях неправильные формы, которые не отменяют ratio языка, а лишь обнаруживают невежество говорящего, должны заменяться формами, образованными по аналогии.
Итак, Варрон подчёркивает, что в языке ни аналогия, ни аномалия не существуют в чистом виде, они присутствуют в обоих видах изменений слов, которые, будучи тесно связаны между собой, взаимодействуют и дополняют друг друга так же, как это происходит во всех явлениях природы.
Для демонстрации подобной взаимосвязи Варрон выбирает весьма наглядную и убедительную форму: он использует математические методы в описании языка. Произвольное и природное изменения слов связаны между собой как оси координат. Словообразование он называет прямыми рядами изменений, это — горизонтальная ось. Словоизменение у него предстаёт как вертикальная ось, называемая поперечными рядами. Оба вида рядов служат отражением двух взаимообусловленных универсальных языковых законов (по определению Варрона: переплетённые законы — implicatae rationes).
Для описания закономерностей изменений слов Варрон разрабатывает устойчивые структурные модели, которые он называет математическим термином формула {formula). В связи с тем, что не все слова обладают одинаковыми морфологическими характеристиками, Варрон приходит к выводу, что должны существовать различные формулы, которые соответствовали бы акциденциям слова. Для этой цели Варрон проводит классификацию лексического состава, разделяя его на четыре части речи. В этом вопросе он опирается на предшествующую традицию, выделяя в качестве базовых те части речи, которые обладают наиболее ярко выраженными морфологическими критериями — имя и глагол. Таким образом в учении.
Варрона различаются следующие части речи: слова, имеющие падежислова, имеющие временаслова, не имеющие ни того, ни другогослова, имеющие и то, и другое. К созданию своей классификации частей речи Варрон из множества классификаций привлекает одну, которая получила название «анонимная» из-за того, что авторство этой классификации не установлено (quidam vocant — VIII, 44). Она помогает ему провести более тщательное деление и объяснить закономерности изменений слов. При сопоставлении этих двух классификаций мы видим, что они не идентичны, но определённого рода соответствия мы можем проследить. Так, в них полностью совпадают два первых пункта: pars quae habet casus соответствует pars appellandi, pars quae habet tempora — pars dicendi. Варроновская pars in qua est utrumqiie, состоящая из причастий (participio) не находит соответствия в «анонимной» классификации. Напротив, pars iungendi, включающая союзы и предлоги, не входит в классификацию Варрона. Слова такого типа он относит к genus sterile и исключает из своей классификации. Что касается pars adminiculandi «анонимной» классификации, то здесь картина не до конца ясна. Ряд исследователей усматривают в ней объединение всех типов наречий. Варрон же, анализируя pars adminiculandi, приводит в качестве примеров лишь производные наречия. Если рассматривать pars adminiculandi с позиций приводимых Варроном примеров, тогда можно провести параллель между данной частью речи и его pars quae habet neutrum. Если же признать, что в pars adminiculandi входили все типы наречий, тогда следует сказать, что данные части речи совпадают лишь отчасти. К сожалению, более детальный анализ невозможен из-за недостатка сведений в трактате Варрона.
Часть речи, которая имеет падежи, объединяет у Варрона имена и местоимения. В ней Варрон, опираясь на «анонимную» классификацию, в которой эта часть речи называется pars appellandi, выделяет две составные части: первая — именования (nominatus), к которым он относит имена собственные (nomina) и имена нарицательные (vocabula) — вторая — члены (articuli), к которым принадлежат местоимения (provocabula и pronomina).
Данные составные части Варрон делит по признакам определённостинеопределённости и знаменательности — незнаменательности. В этом делении находят отражение математические методы, используемые Варроном. Проведя воображаемую ось симметрии, можно получить зеркальное отражение составных частей: крайние элементы — незнаменательные, серединные — знаменательныекрайние элементы — неопределённые и определённые (provocabula infinita — pronomina finita), серединные элементы — относительно неопределённые и относительно определённые (vocabula ut infinita — nomina ut effinita). Данная часть речи имеет три акциденции: род, число, падеж. Число в римской грамматике в эпоху Варрона ещё не оформилось как грамматическая категория в современном понимании. Варрон трактует число преимущественно с семантических позиций как отдельный вид слова, так как множественность выражает иную суть вещи по сравнению с единичностью. Исходя из этого, Варрон разрабатывает шестичленную формулу изменений для слов, имеющих падежи: в прямых рядах — шесть пунктов: три рода единичности и три рода множественностив поперечных — шесть падежей. При этом в прямых рядах существуют следующие разновидности (genera): наименование (nominandi) — увеличение (augendi) — степени сравненияуменьшение (minuendi) — слова с уменьшительным значением.
Иным образом выглядит формула для части речи, которая имеет времена (в «анонимной» классификации — pars dicendi), потому что она имеет акциденции, отличные от части речи, имеющей падежи. Варрон выделяет четыре акциденции глаголов: времена, лица, залоги, разделы. О последних (divisiones infecta et perfecta) следует сказать, что Варрон — первый римский грамматик, обративший внимание на необходимость подобного деления. Он настаивает, что формы, выражающие незаконченность, должны быть отделены от форм, выражающих законченность действия, так как они отображают принципиально отличающиеся сути вещей. Такое же понимание кардинального различия Варрон демонстрирует и в сфере залога. С его точки зрения, при переходе глагола из активного залога (faciendi) в пассивный (patiendi) меняется не только грамматическая форма, но и смысл обозначаемого явления. О категории числа, которая является общей у глаголов и имён, мы уже упоминали ранее. Ещё один показатель противопоставления (однократность (semel) — многократность (saepius) действия), выделенный Варроном, сложно проанализировать, поскольку в сохранившейся части трактата он встречается только один раз (X, 32). Вполне вероятно, что Варрон подробно рассматривал этот показатель, но в той части текста, где содержатся сведения о глаголе, мы наблюдаем значительную лакуну. Кроме названных четырёх пар противопоставлений (copulae divisionum quadrinae) Варрон выделяет четыре вида глагола (species): вид вопроса, вид ответа, вид пожелания, вид приказания. Отличие этих видов от современной трактовки наклонения глагола проявляется в вычленении как отдельного вида вопросительной формы глагола.
Все названные параметры (infecta — perfectafaciendi — patiendisemel — saepiussingulare — multitudoа также species: rogandi, respondendi, optandi, imperandi) относятся к прямым рядам изменений. В поперечных рядах мы имеем дело с изменениями по временам (species temporalis) и лицам (species personarum). На основании этого Варрон разрабатывает девятичленную формулу глаголов, например: infecta faciendi singulare имеет три лица praeteriti, три лица praesentis и три лица futuri и т. д.
Остальные части речи из классификации Варрона используют предлагаемые формулы изменений. Часть речи, не имеющая ни падежей, ни времён, состоит из производных наречий. Такие наречия имеют преимущественно именное происхождение, следовательно, их изменения осуществляются по формуле части речи, которая имеет падежи: genus augendi — образование степеней сравнения. Часть речи, имеющая и то, и другое, в которую входят причастия (participio), естественным образом осуществляет свои изменения по обеим формулам, образуя те формы, которые присущи ей от природы.
Именно природой обозначаемой вещи и её употреблением Варрон объясняет отсутствие той или иной формы слова в предложенных им формулах.
Он считает необоснованными упрёки аномалистов в том, что у одного слова существуют все элементы формулы, а у другого ряд элементов отсутствует. Варрон пишет, что нельзя требовать от слова образования тех форм, которые либо противоречат самой сущности обозначаемой вещи, либо данная вещь не находит употребления в повседневной жизни в том виде, который отображался бы искомой формой слова.
Представление Варрона о природном происхождении языка выявляется благодаря тем натурфилософским параллелям, которые прослеживаются в трактате, в частности параллелям с основными положениями атомистического учения. Варрон вычленяет базовый элемент языка — слово (verbum), которое является наименьшей неделимой смысловой частицей языка. Как всякое тело состоит из атомов, свойства которых определяют структуру и сущность данного тела, так и высказывание состоит из слов, свойства которых определяют структуру и сущность данного высказывания. Так, очевидной становится параллель между понятиями «тело — атом» и «высказываниеслово». Свои свойства слова приобретают в процессе declinatio, образуя различные формы. По мнению З. А. Покровской, в учении Лукреция мы сталкиваемся с пониманием сложного строения атома, который состоит из мельчайших частиц, что и послужило причиной отсутствия в труде Лукреция терминов atomus или individuum. Однако эти мельчайшие частицы не могут существовать изолировано, вне атома. Их расположение внутри атома определяет его свойства. Схожую трактовку понятия «слово» мы встречаем в учении Варрона. Процесс изменения происходит благодаря тому, что слово, являясь неделимой частицей, содержит в себе два неразрывно связанных первоначала: материю (materia) и форму (figura). Этот факт объясняет употребление Варроном для выражения понятия «неделимое» вместо общепринятого термина individuum термин indivisum, который выражает неразрывную связь элементов внутри целого. Следует отметить, что в трактовке понятий materia — figura прослеживается влияние ещё одного физического учения, а именно, стоической теории 7id0oc, которая обозначает переход материи из одной формы в другую. Варроновские materia — figura соответствуют стоической оппозиции йХг| - охлца. Материя (materia) включает в себя постоянные параметры: род, вид, число и неизменяющиеся звуки, непосредственно соседствующие с изменяющимися. Она всегда облечена в какую-либо форму (figura), которая определяется падежом (casus) в широком, аристотелевском понимании этого слова и окончанием данного падежа (exitus eius). Оформление материи в форму происходит согласно универсальному закону языка (ratio) под воздействием некой причины (causa). В языке такой причиной является построение высказывания для выражения мысли.
Представление Варрона о слове как о целостной наименьшей смысловой единице приближается к современному пониманию данного понятия. В учении Варрона, как и в современной лингвистике, слово рассматривается в совокупности грамматического, семантического и фонетического аспектов. В трактате мы сталкиваемся с тремя терминами, выражающими данное понятие: vocabulum, verbum, vox. Каждый из терминов призван отобразить тот или иной аспект.
Термином vocabulum Варрон выражает лексико-семантическую функцию слова. В его учении vocabulum — это название вещи, которое она получает для того, чтобы говорящий мог отобразить данную вещь в речи, т. е. смысловое содержание слова. О связи данного термина с речевой деятельностью говорит и этимология vocabulum-. слово, которое может быть выражено голосом, что является неотъемлемой функцией названия. Этот термин в подавляющем большинстве случаев соседствует в трактате с лексическими единицами, обозначающими процесс установления, а также соотносится с начальной формой слова. В отличие от него упомянутый ранее термин verbum служит для обозначения морфолого-синтаксической функции слова. Когда речь заходит о необходимости изменения слов с целью выразить связи вещей, обозначаемых данными словами, Варрон прибегает к термину verbum. Этот термин выражает в его учении грамматический аспект, употребляясь преимущественно в сочетании с лексическими единицами, обозначающими процесс изменения. В таких случаях слово предстаёт как единица, способная образовывать различные формы для связи с другими словами с целью построения высказывания.
Названные термины тесно связаны и в нужных случаях замещают друг друга. Так, слово, рассматриваемое с точки зрения установления, Варрон обозначает термином vocabulum. Это же слово, анализируемое с позиций процесса изменения, он определяет термином verbum.
Термины vocabulum и verbum Варрон использует не только в общетеоретическом плане, но и в более узком значении, как грамматические термины, обозначающие имя нарицательное (vocabulum) и глагол {verbum). На грамматическом уровне термины образуют оппозицию, но они связаны с общетеоретическим уровнем. Так, глагол может ' рассматриваться как морфолого-синтаксическая единица, которая, в свою очередь, имеет начальную установленную форму (vocabulum). Имя представляет собой лексико-семантическую единицу, способную к изменению, в процессе которого она переходит в разряд verbum.
Термин vox обозначает фонетический аспект любой формы слова, как начальной, так и полученной в ходе изменения. Варрон обращает особое внимание на то обстоятельство, что некоторые слова могут иметь единичное звучание (vox), но, в отличие от непродуктивного вида, способны к изменениям. Этот феномен Варрон демонстрирует с помощью указательного местоимения hic, haec, hoc309, где оно выполняет функции отсутствующего в латинском языке артикля.
Итак, употребление трёх различных терминов призвано показать, о какой функции слова идёт речь в том или ином контексте: морфолого-синтаксическая функция — verbum, лексико-семантическая — vocabulum, фонетическая — vox.
Подводя итоги, мы можем сделать вывод, что вещь (res), находя применение в повседневной жизни, в процессе установления (impositio) получает название (vocabulum) в соответствии со своей природой. Для.
309 например: hoc mille, huius mille, huic mille etc. отражения в речи связи вещей vocabulum переходит в разряд verbum и подвергается процессу declinatio. В ходе этого процесса, который управляется универсальным законом языка — (ratio), внутри verbum происходит взаимодействие первоначал слова — materia и figura, в результате которого образуется морфологическая форма слова figura verbi. Морфологические преобразования вызывают изменения фонетического строя слова. С учётом этих изменений, а также того, что полученная форма предназначена для употребления в речи, т. е. для произнесения посредством голоса, она получает название figura vocis. Истоки понятия, выражаемого термином figura vocis, на наш взгляд, в некоторой степени восходят к стоическому Хгкхо гХХтгс,. Фонетическая структура каждой получаемой таким образом формы обозначается термином vox.
Варроновская интерпретация понятия «слово» даёт основания предположить, что verbum в значительной мере относится к сфере языка, а vocabulum и vox — к сфере речи. Таким образом встаёт вопрос, разграничивал ли Варрон язык и речь. Названные понятия окончательно оформились лишь в современной лингвистике, античное же языкознание не ставило перед собой задачу изучения языка вне его применения, поэтому целью его исследования была речь. Варрон, оставаясь в рамках предшествующей традиции, говорит об изучении речи, обозначая данное понятие несколькими терминами: oratio, sermo, consuetudo, (in) loquendo. Слово lingua встречается в трактате довольно редко и не получает терминологического статуса. Однако то обстоятельство, что Варрон, анализируя языковые явления и процессы, стремится систематизировать их и выявить присущие им закономерности, свидетельствует о его отношении к языку не как к инструменту (в отличие от своих предшественников), но как к теоретическому концепту, упорядоченной системе, которая реализуется на практике посредством речевой деятельности.
Многообразие терминов для обозначения понятия «речь» объясняется тем, что в учении Варрона намечается разграничение языка и речи как двух сторон языковой деятельности, что подтверждается корреляцией некоторых положений в доктринах Варрона и Ф. де Соссюра.
Такой подход довольно близок современному пониманию, поэтому слово lingua в названии трактата, хотя и не приобретает функцию термина, но уже содержит в себе черты современного лингвистического понятия. Об этом свидетельствует также название другого произведения Варрона, в котором он занимается непосредственно изучением речи «De sermone Latino».
Термин oratio, будучи наиболее отвлечённым, обладает широким спектром значений. Этот термин, употребляясь в трактате применительно к понятию «речь», обозначает ораторскую речь, т. е. речь, выстроенную согласно законам развития и функционирования языка, соблюдающую установленные нормы и правила. Поэтому неудивительно, что в учении Варрона именно термин oratio служит для обозначения теоретической модели средства коммуникации, т. е. соответствует современному пониманию термина «язык». Данная теоретическая модель (oratio) функционирует посредством речевой деятельности. В процессе говорения ((in) loquendo) происходит переход из теоретической плоскости oratio в практическую — sermolconsuetudo. Sermo соответствует понятию «разговорная речь» в современном значении и подразделяется на различные уровни, т. е. стили речи, характерные для определённых социально-этнических групп говорящих. Это предположение подтверждается употреблением в трактате данного термина во множественном числе, а также этимологией слова sermo, приводимой самим Варроном: речь, которая подразумевает наличие собеседника, беседа. Другой терминconsuetudo, выражая, как и sermo, понятие «обыденная речь», является интегрирующим по отношению к предыдущему термину. Consuetudo представляет собой совокупность всех уровней sermo и является общей, ставшей привычной для всех говорящих, речью. Это подтверждается часто употребляемым её определением communis. Данная разновидность речи представляет научный интерес для Варрона, потому что она оказывает заметное влияние на развитие языка.
Таким образом, мы можем констатировать, что в учении Варрона зародилось осознание различий между теоретической систематизированной моделью средств коммуникации (языком) и её реальным воплощением на практике (речью) посредством акта речевой деятельности.
Создание столь стройной лингвистической теории, учитывающей все достижения в области изучения языка, требовало от Варрона обширных и всесторонних знаний. Именно стремлением учесть результаты всех языковедческих изысканий той эпохи объясняется отмечаемый всеми исследователями эклектизм взглядов Варрона. По нашему мнению, обращение к различным учениям отнюдь не является обычной компиляцией, свидетельствующей о вторичности доктрины Варрона, напротив, оно доказывает научную смелость и самостоятельность варроновского исследования, а также свидетельствует о тщательной работе и широчайшей эрудиции автора. Подобное соединение теорий представляется нам не только оправданным, но и необходимым.
Варрон — первый римский учёный, предпринявший попытку комплексного систематизированного описания латинского языка, а не отдельной проблематики. Он представляет собственную научную концепцию, поэтому у него нет необходимости оставаться в рамках одной школы. Результаты различных теорий служат подтверждением его научных выводов. Замыкаясь в границах одного учения, Варрон был бы лишён возможности объективно оценить ряд языковых явлений, присущих латинскому языку. Варрон в своём исследовании обращается к учениям пифагорейцев, атомистов, Платона, Аристотеля, стоиков. Учитывает он и работы александрийских учёных. Пифагорейское положение о бинарном состоянии вещей помогает Варрону доказать природное происхождение языка и продемонстрировать, что состояние гармонии присуще языку так же, как оно присуще всей природе. Данный тезис прослеживается на всех уровнях варроновской доктрины: anomalia — analogiaoratio — consuetudovocabulum — verbummateria — figuradeclinatio voluntaria — declinatio naturalis. Варрон убедительно показывает, что эти понятия не являются оппозицией в чистом виде, но связаны между собой и взаимодействуют друг с другом.
Сильное стоическое влияние объясняется общностью задач стоиков и Варрона: если не придать языкознанию статус самостоятельной науки, то, по крайней мере, выделить его в отдельную область философии. Сами стоики использовали весь предшествующий опыт изучения языка, поэтому в их учении так же, как у Варрона, мы наблюдаем влияние разных теорий. Кроме этого следует помнить, что в эпоху Варрона влияние Стой на интеллектуальную жизнь римского общества было преобладающим.
Многогранное и логично выстроенное учение Варрона требовало от него соответствующей формы изложения материала. Вывод о существовании универсального закона языка (ratio) побуждает Варрона выбрать такую форму изложения, которая, подтверждая наличие аналогии, отображала бы системность и закономерность языковых явлений. Для этих целей как нельзя лучше подходит схема, по своим внутренним связям напоминающая математическую пропорцию. Помимо этого, последовательная и чётко структурированная подача материала способствует лёгкому усвоению и запоминанию предлагаемой теории.
Известно, что первая книга — введение содержала обоснование целей и задач исследования, а также посвящение Цицерону. Сохранившиеся книги посвящены этимологии (V-VII) и морфологии (VIII-X). Есть все основания предполагать (структура дошедшей до нас части трактата, обращения Варрона к читателю, свидетельства античных авторов, современные исследования), что трактат делился на три раздела по числу составных частей речи, выделенных Варроном: как были установлены имена, как эти имена изменяются, как они, связанные между собой универсальным законом языка, выражают мысль (VII, 110- VIII, 1). Следовательно, первый раздел посвящён этимологии, второйморфологии, третий — синтаксису. Каждый раздел содержит по две части: теоретическую и практическую. В свою очередь каждая часть состоит из трёх книг. Из сохранившихся книг трактата мы располагаем практической частью этимологии (V — VII книги), морфологический раздел представлен теоретической частью (VIII — X книги). Из синтаксического раздела не сохранилась ни одна книга, однако существуют косвенные свидетельства о содержании данного раздела. Принимая в расчёт числовую регулярность, демонстрируемую в предыдущих разделах трактата, синтаксису должны были быть посвящены 6 книг: с XIV по XVI книгу — теоретическая часть, с XVII по XIX — практическая часть. Наибольший интерес вызывает содержание последних шести книг. Среди многочисленных версий, высказываемых современными исследователями, нам ближе всего одна версия, согласно которой эти книги являются обобщением и дополнением к каждой части трактата (по две книги — к каждому разделу). Эта гипотеза полностью отражает логику построения известной нам части трактата, поэтому выглядит убедительной. Напомним, что Варрон активно использует математические методы в своей работе как на содержательном, так и на формальном уровне. Об этом свидетельствует структура более раннего произведения Варрона «Antiquitates rerum humanarum», основанная также на математическом принципе построения.
Важным структурообразующим элементом морфологического раздела трактата является так называемый спор аналогистов и аномалистов. Современные исследователи расходятся во мнениях, существовал ли этот спор в реальности, признавая однако, что теоретические расхождения у представителей обоих направлений всё же были. Очевидно, что между взглядами александрийских учёных (аналогия) и представителей стоико-пергамской школы (аномалия) существовали принципиальные различия, что давало им повод для полемики. Вопрос, насколько острой была эта полемика, и каким термином её обозначать, остаётся открытым, однако нельзя отрицать, что для выбранной Варроном формы изложения были объективные предпосылки. Описывая и анализируя положения этих двух теорий, Варрон выстраивает повествование таким образом, что перед читателем предстаёт схема «тезисантитезис — синтез» среднеплатонических произведений, часто встречающаяся в трудах его учителя Антиоха Аскалонского, взгляды которого Варрон считал наиболее правильными. Подобная форма изложения полностью соответствует задачам Варрона, потому что является удобной, наглядной и убедительной. Тип рассуждений «тезис — антитезис — синтез» берёт своё начало в традиционной для античности форме disputare in utramque partem. По этому принципу построена одна из первых античных работ, рассматривающая проблемы языковой теории — диалог Платона «Кратил». Проведя сравнительный анализ платоновского диалога и варроновского трактата, можно обнаружить много общих черт не только формального, но и содержательного уровня.
В данной работе мы стремились показать, что труд Варрона представляет собой важный этап в развитии античного языкознания. На наш взгляд, неправомерно отказывать учёному в признании самостоятельности его научного исследования на основании того, что он опирается на результаты своих предшественников. Такая практика существовала во все времена, в противном случае наука не могла бы развиваться. Впервые в римской грамматике Варрон разрабатывает всестороннюю концепцию развития и функционирования латинского языка. Эта концепция оказала значительное влияние на последующую грамматическую традицию, о чём пишет Ж. о i л.
Коллар, приводя убедительную статистику цитирования Варрона последователями. Более того, как мы показали, ряд научных положений.
Варрона актуальны и для современных лингвистических исследований. По 'ill словам В. Jlo, «De Lingua Latina» — это не грамматическое пособие, а трактат, посвящённый фундаментальным лингвистическим проблемам античного времени.
При изучении теории Варрона мы сталкиваемся с определёнными трудностями, вызванными неудовлетворительным состоянием текста, которым мы располагаем на сегодняшний день. Неясные места и лакуны в тексте породили мнение, что трактат был издан в неотредактированном виде. С нашей.
310 Collart 1978. Р. 3.
311 Law 2003. Р. 44. точки зрения, ошибочно трактовать плохое состояние текста как небрежное отношение Варрона к своему труду. Не следует забывать, что произведение было написано более двух тысяч лет назад, а основная рукопись, на которую ориентируются все издания, датируется XI веком. За столь долгий исторический период текст мог подвергнуться разного рода искажениям. Можно ли из-за этих искажений предъявлять какие-либо претензии Варрону? Его научная репутация, сложившаяся ещё при жизни, не даёт никаких оснований для подобных выводов. Мы можем только предполагать, почему текст трактата постигла печальная участь, и стараться максимально бережно относиться к сохранившейся части.
