Многоуровневый анализ вариантности в церковнославянском языке: На материале списков Пролога XIII-XIU вв. мартовской половины года

Диссертация выполнена на кафедре древних языков Новосибирского государственного университета в рамках темы «Церковнославянский язык (культурологический аспект)».

В исследовании анализируются вопросы вариантности в церковнославянском языке (ЦЯ) на материале одного из малоизученных памятников древнеславянской письменности — Пролога, специфической особенностью которого является наличие в структуре переводных и оригинальных славянских статей.

Изучение языка переводных источников церковно-богослужебной литературы достаточно интенсивно проводилось в XIX — начале XX вв. (работы А. Х. Востокова, Ф. И. Буслаева, А. И. Соболевского, И. И. Срезневского, И. В. Ягича и мн. др.). Впоследствии анализ памятников церковно-богослужебной литературы значительно сократился, а с 30-х по 50-е годы в силу ряда причин прекратился совсем. По справедливому замечанию Н. И. Толстого, «невнимание к переводной литературе, видимо, объяснялось ее источником, но ведь язык этой литературы был не греческим, не латинским или древнееврейским, а своимдревнеславянским» [195, с.63].

Начало новой «волны» в изучении славяно-русского рукописного наследия приходится на середину 50-х годов нашего столетия. Интенсивное исследование переводных памятников ЦЯ началось с 60-х гг. (фундаментальные работы Е. М. Верещагина, Л. П. Жуковской, М. М. Копыленко, Н. А. Мещерского, Л. Г. Панина, К. И. Ходовой и др.). Здесь, несомненно, правомерно выделить и второй фактор — идеологический, связанный с различным осмыслением роли православной церкви и отношения к христианской религии в обществе.

Важность и актуальность анализа языка переводных памятников богослужебной и церковно-дидактической литературы славяно-русского рукописного наследия является фактом, подробно аргументированным в работах многих историков языка: В. В. Виноградова, Л. П. Жуковской и др. [30, 73].

Пролог («древняя религиозная легенда, полная тайн и чудес» [149, с. 17]) с лингвистической точки зрения изучен недостаточно, особенно списки мартовской половины года. В работах Д. И. Абрамовича, Ф. И. Буслаева, В. НЛеретца, В. И. Снегирева, А. И. Соболевского, И. И. Срезневского, И. В. Ягича и др. имеются публикации отрывков из различных списков Пролога, а также указания на некоторые языковые особенности отдельных списков (отрывков) изучаемого сборника [6, 150, 179, 189, 225 и др.]. Например, И. И. Срезневский дал характеристику материалов из Пролога, содержащихся в составе Финляндских отрывковим же приведен текст нескольких отрывков (28 июля, 5 августа и др.) [189, с.6−30]. Д. И. Абрамович кратко проанализировал Спасо-Прилуцкий Пролог (РЫБ, СПб. Дух. акад., А.1.264, т.1,2): представлено описание рукописейотмечены некоторые фонетические особенности (слова с полногласными сочетаниями в корнях, начальное о вместо ic и др.) — зафиксирован ряд морфологических черт (род. падеж ед. ч., им. и вин. падежи мн. ч. наНк, некоторые формы местоимений и глаголов и т. п.) — указаны «местные» особенности языка рукописи (мена ц и ч, i и и), позволившие Д. И. Абрамовичу сделать предположение о новгородском происхождении анализируемого списка Пролога [6, с. 1.

3].

И.Снегиревым отмечены особенности языка списка Пролога, ранее находящегося в библиотеке А. И. Лобкова (ГИМ, Хлуд. 187), — рукописи, относительно времени появления которой (1197 г. или 1262 г.) имеется большая литература. Анализ языковых фактов этого списка, по мнению И. Снегирева, свидетельствует о его новгородском происхождении [175, с.283−296].

В отчете В. Н. Перетца содержатся замечания о некоторых древних словах в составе двух списков Пролога (РНБ, Погод. 59- Погод. 60) и отрывков из этого сборника (РНБ, Погод. 62). В частности, В. Н. Перетц констатирует новгородское происхождение отрывков из Пролога (РНБ, Погод. 62): сконцдкшиса, искоцдса [150, с.15]. Замечания о языке Погодинского списка Пролога, состоящего из чтений на март и апрель (РНБ, Погод. 60), имеются и в работе.

И.В.Ягича, который предполагает, что эта рукопись является южнорусской [224, с.90].

В «Очерках по истории русского языка» А. И. Соболевского уделено внимание описанию языковых фактов некоторых списков сборника, в частности, рукописи 1383 г., содержащей чтения на весенне-летнюю половину года (РГАДА, ф.381, № 172) [179, с.127−130].

Подавляющее большинство «заметок» историков языка XIX в., в которых освещаются языковые особенности различных списков Пролога, относится к определению локальной и временной приуроченности определенного списка сборника — направление исследования, весьма важное для выяснения характерных черт той или иной рукописи Пролога, для описания славянорусского рукописного наследия. Однако подобное «статическое» изучение отдельных списков сборника, не показывающее «динамику» развития памятника на славянской почве, предоставляет весьма незначительный объем материала, необходимый для исследования истории памятника.

В работах русских и зарубежных лингвистов наших дней материал Пролога привлекается для изучения целого ряда вопросов, имеющих большое значение для истории русского языка: диалектных особенностей древнерусского языка, «второго южнославянского влияния» и т. д. В трудах Т. Н. Кандауровой детально проанализированы фонетические, орфографические и палеографические особенности Псковского Пролога 1383 г. (РГАДА, ф.381, № 172) [89 и др.]. Известно, что именно к Прологу (помимо Евангелия) были обращены исследовательские интересы Л. П. Жуковской, которая на материале проложных чтений за сентябрьскую половину года обращалась к решению многих проблем развития ЦЯ. Работы Л. П. Жуковской представляют интерес как в плане общей характеристики Пролога [72], так и с точки зрения анализа на примере проложных текстов конкретных вопросов, связанных с функционированием ЦЯ, в частности, «второго южнославянского влияния». В ее исследованиях подробно рассмотрены некоторые проложные жития (Житие Евгении, Житие Анисьи и др.). Лексические варианты в списках Пролога ХП-ХУП вв. осеннезимней половины года являются предметом изучения Л. И. Шелеповой [220]. Фрагменты Пролога в составе «Финляндских отрывков» рассматривались М. Б. Виднэс [231], которая провела реконструкцию на основании отрывков подлинных текстов не дошедших до наших дней в полном виде русских списков Пролога ХШ — XIV вв.

Материал различных списков Пролога, представленный в Картотеке Словаря древнерусского языка XI—XIV вв. и Картотеке Словаря русского языка XI—XVII вв., находящихся в Институте русского языка РАН имени В. В. Виноградова, используется, наряду с языковыми данными других памятников древнерусской письменности, во многих работах по словообразованию, морфологии, синтаксису, лексике литературного языка восточных славян [119 и ДР-].

В настоящее время исследование языка Пролога актуально в нескольких аспектах:

1) изучение языка списков Пролога, не введенных в научный оборот, с различных точек зрения: фонетики, орфографии, морфологии, синтаксиса;

2) лингвотекстологический анализ списков Пролога;

3) рассмотрение языковых особенностей как отдельных списков сборника, так и всего памятника, в частности, для разрешения вопросов о лингво-этнографической характеристике переводчика (переводчиков), месте и времени перевода основной части Пролога;

4) работа над лингвистическим изданием памятника — весьма сложная задача, выполнение которой под силу только большому коллективу исследователей.

Указанные направления исследования Пролога следует рассматривать в качестве перспективных задач комплексной программы изучения этого, бесспорно, одного из интереснейших памятников церковнославянского рукописного наследия. (Ср.: «Пролог — это комплекс проблем» [72, c. l 11]).

Актуальность темы

исследования обусловлена недостаточной разработанностью проблем ЦЯ, в частности, вопросов вариантности, а также обращением к анализу различных списков Пролога ХШ-Х1У вв. (мартовской половины года) — материалу, большей частью впервые вводимому в научный оборот.

Актуальность изучения списков Пролога ХШ-Х1У вв. подтверждается следующим мнением, высказанным десятилетие назад, но не потерявшим своей правомерности: «.традиционная церковнославянская книжность ХШ-Х1У вв., т. е. того периода, к которому относятся большинство древнейших списков оригинальных памятников, остается до сих пор практически совсем не исследованной в языковом отношении» [44, с.96].

Рассмотрение вариантности в списках Пролога, на наш взгляд, актуально также в аспекте выяснения специфики нормы ЦЯ, шире — роли этого языка в Киевской Руси.

Цели и задачи исследования. Цель диссертации — многоуровневый анализ вариантности в ЦЯ (на материале Пролога), предполагающий исследование варьирующихся компонентов на различных языковых уровнях: синтаксическом, морфологическом, лексическом и др. — с учетом их функциональной значимости в пределах текста.

Конкретные задачи работы:

1) рассмотреть основные теоретические положения изучения ЦЯ, представить характеристику Пролога как одного из памятников древнеславянской письменности и проанализировать своеобразие лингвотекстологического метода изучения памятников древнеславянской письменности;

2) в результате типологического изучения детализировать распределение списков Пролога ХШ-Х1У вв. (мартовской половины года) по редакциям;

3) путем текстологического исследования списков Пролога выявить состав «разночтений» на различных ярусах ЦЯ;

4) в соответствии с методикой лингвотекстологического анализа выделить варьирующиеся компоненты в составе текста, предложений, словосочетаний, словоформ и словпредставить типологию вариантов с учетом многоуровневого подхода;

5) определить своеобразие варьирования в пределах собственно ЦЯ и «гибридного» («смешанного») ЦЯ;

6) раскрыть некоторые специфические особенности нормы ЦЯ.

Объект исследования. Привлечение для анализа различных списков.

Пролога мотивируется совокупностью следующих причин:

1) Пролог являлся одной из распространенных книг у древних славян. По мнению Ф. И. Буслаева, «Прологи были для наших предков настольною книгою, по которой, как по сборнику, в извлечении, они знакомились почти со всеми важнейшими произведениями древнехристианской литературы, перешедшими к нам из Византии» [26, с. 126];

2) исследуемый источник сохранился в большом количестве списков, имеет значительный объем, т. е. обладает свойствами, которые историки языка отмечают как преимущества переводных памятников по сравнению с оригинальными;

3) Пролог представляет собой памятник, перевод с греческого этиологической части которого был сделан, по предположениям ученых, в древнейшую пору существования ЦЯ;

4) история перевода анализируемого памятника (вопросы, связанные с выяснением лингво-этнографической принадлежности переводчиков, места и времени перевода) не имеет однозначного решения в научной литературе. Здесь необходимо заметить, что, хотя прежде всего целесообразно изучать такие памятники письменности, перевод которых несомненно был сделан на Руси (а не у южных славян) русскими переводчиками и непосредственно на древнерусский язык в XI—XII вв., важно для окончательного выяснения истории перевода исследование таких памятников XI—XV вв., относительно появления которых на славянской почве существуют противоречивые гипотезы;

5) своеобразное содержание исследуемого памятника (наличие в его составе, наряду с переводными, славянских статей) позволяет сравнивать языковые особенности двух разнородных в генетическом отношении пластов в пределах одного произведения;

6) Пролог — малоизученный памятник ЦЯ, преимущественное исследование которого было проведено богословами, литературоведами, археографамилингвистами проанализированы лишь отдельные списки или фрагменты из рукописей Пролога. В целом же язык этого источника (особенно списков весенне-летней половины года) исследован недостаточно;

7) Пролог, являясь одним из важных источников для изучения ЦЯ, не имеет лингвистического издания.

Источники исследования. Руководствуясь авторитетным мнением Л. П. Жуковской о том, что «изучение всего этого памятника — работа необъятная» [66, с.75], мы провели сознательное ограничение объема материала, на базе которого проводится исследование вопросов, относящихся к специфике варьирования в составе проложных текстов.

Параметры, использованные при выборке материала: «астрономический год», хронология рукописей, принадлежность к древнерусскому изводу ЦЯ, наличие в структуре Пролога переводных и оригинальных славянских статей, а также соотнесенность проложных текстов с такими памятниками древней славянской письменности, как Повесть временных лет, Киево-Печерский и Синайский патерики.

Условия выборки можно подразделить на две группы [144]:

1) требования «качественного» характера: отбираемые для изучения тексты выражают идеологическую «нагрузку» Пролога как памятника церковно-учительной литературы Древней Руси и могут быть использованы для лингво-текстологического исследования;

2) «количественные» характеристики: наличие текстов, привлекаемых для анализа, в большом количестве списков, что подтверждается результатами типологического исследованиясоответствие объема переводных житий и поучений объему оригинальных (древнерусских) статей.

В диссертации используются три рода источников: А. Основным источником являются материалы 23 рукописных списка не-стишного Пролога ХШ-Х1У вв. весенне-летней половины года, относящиеся к.

ЦЯ древнерусского извода, т. е. все находящиеся в крупнейших книгохранилищах России (БАН, ГИМ, РГАДА, РГБ, РНБ) списки памятника, содержащие чтения на мартовскую половину года и характеризующиеся отмеченной хронологической отнесенностью. 1.

Ограничение круга источников указанными хронологическими рамками (ХШ-Х1У вв.) требует особого комментария. Определение «нижней» хронологической границы объясняется тем, что до наших дней списки весенне-летней половины года сохранились начиная с ХШ в. При обозначении «верхней» грани мы руководствовались мнением составителей «Словаря древнерусского языка XI-XIУ вв.» о том, что «представляется целесообразным в качестве рубежа принять конец Х1У в. и начало ХУ в.» [172, с.14]. В диссертации анализу подвергаются не только списки ХШ-Х1У вв., но также ряд списков, имеющих неточную хронологическую соотнесенность (Х1У-ХУ вв.): Тип-167, Тип-179, Р-511, А-1 и др.

Для решения поставленных в диссертации задач изучению подвергаются: а) весь «корпус» оригинальных древнерусских житий, содержащихся в списках мартовской половины года (14 древнерусских житий, среди которых Жития Владимира, княгини Ольги, Бориса и Глеба, Феодосия Печерского, Кирилла Туровского и др.) — б) часть оригинальных древнерусских поучений и рассказов — статьи, вошедшие в состав Пролога из Киево-Печерского патерика: «Слово о Антонии черноризце, основателе Печерского монастыря» (7 мая), «Слово о черноризце, исходящем из монастыря» (10 мая);

1 Краткие археографические сведения о рукописях, привлекаемых для анализа, см. в приложении № 1. Помимо нестишного, известны списки статного Пролога, особенности которого в настоящей работе не рассматриваются.

2 Перечень житий русских и инославянских святых, оригинальных поучений и событий славяно-русской истории, встречающихся в списках Пролога ХШ-Х1У вв., см. в приложении № 2. в) чешское житие св. Вячеслава (4 марта), а также ^память" Мефодия Моравского (11 мая), «Слово Климента Словенского (Охридского) на Преображение» (6 августа) — г) 15 византийских житийд) 15 переводных поучений и рассказов, источником которых является Синайский патерик (или одна из редакций этого памятника — Лимонис).1.

Б. Для выяснения специфики проложного повествования древнерусские жития сравниваются с летописными текстами (Лаврентьевской летописью) [154], древнерусские поучения и рассказы — с текстом Киево-Печерского патерика [148], переводные поучения — с текстом Синайского патерика [169].

В. При рассмотрении специфики церковнославянских текстов возникает необходимость определения, уточнения семантики, этимологии слов. В этом случае используются: «Материалы для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского, «Словарь русского языка Х1-ХУП вв.», этимологические словари русского языка, греческо-русский словарь и др.2.

На наш взгляд, привлекаемые в диссертации материалы рукописных списков Пролога ХШ-Х1У вв., изданий памятников древнерусской письменности, исторических и этимологических словарей в совокупности создают источнико-вую базу исследования, в достаточной степени репрезентативную для изучения специфики текстов житий и поучений в составе рукописных списков памятника.

Методологической основой исследования являются труды отечественных и зарубежных славистов, в которых рассматриваются общие и частные проблемы функционирования ЦЯ, особенности лингвотекстологического метода, специфика варьирования средств языкового выражения.

1 Список переводных житий и поучений Пролога, материал которых используется в работе, см. в приложении № 3.

Библиографические сведения о словарях, а также список сокращений, используемых в работе, см. в списке литературы.

Методы исследования. В диссертации в качестве основного метода исследования используется лингвотекстологический подход к анализу проблем вариантности.

В настоящее время лингвотекстологический метод изучения переживает, конечно, не пору своего зарождения и трудного (весьма трудного!) «вхождения» в арсенал используемых лингвистами методов изучения языка древнего рукописного наследия и даже не период становления. Нынешний этап в теоретическом осмыслении и практической реализации данного метода, на наш взгляд, заключается в назревшей необходимости уточнения концептуальных основ, конкретизации исследовательских приемов, обобщения накопленного опыта, т. е. несомненна актуальность дальнейшего совершенствования исследовательской парадигмы в рамках лингвотекстологического метода изучения памятников письменности традиционного содержания.

Следует отметить некоторую «трафаретность», характеризующую ряд работ, авторы которых обращаются к использованию лингвотекстологического метода. В центре внимания в основном оказываются такие вопросы, как типология рукописей и замены одного слова другим в идентичных контекстах памятников традиционного содержания, классификация замен в соответствии со схемой, предложенной либо Л. П. Жуковской [62], либо Л. Г. Паниным [144], присутствующий в некоторых исследованиях лексикографический аспект и анализ переводческой техники (гораздо более редкий, чем ожидается, имея в виду количественные данные о доле переводных источников в рукописном наследии Древней Руси). Лингвотекстология, образно выражаясь, «зашла в тупик», но не в плане конкретных разработок (в силу все еще остающегося большого количества неисследованных памятников Киевской Руси), а в аспекте определения направлений изучения.

Основные положения лингвотекстологии, определенные Л. П. Жуковской, несомненно, не потеряли своей значимости для анализа памятников древнесла-вянской письменности. Другое дело — их интерпретация в конкретных лингво-текстологических исследованиях. Остановимся на характеристике «узловых» положений лингвотекстологического исследования, которые можно назвать «постулатами» Л. П. Жуковской.

1. Лингвотекстологическому изучению подвергается все сохранившееся письменное наследие древности, в особенности — памятники традиционного содержания.

А. Первый этап — текстологическое изучение рукописей, сходных по содержанию составных частей, и типологический анализ как составная часть текстологического исследования.

Задачи данного этапа определены Д. С. Лихачевым: «Текстология изучает историю текста того или иного произведения. Изучение истории текста не может ограничиваться установлением порядкового взаимоотношения текстов. Текстология изучает и характер самих текстов, цели, ради которых они составлялись, причины их изменений.» [117, с.5−6].

Б. Второй этап — лингеотекстологическое исследование, которое понимается как «обоснование применения и установления разной степени значимости языковых фактов для текстологии и, наоборот, применения текстологических данных для лингвистики» [72, с.353].

2. В высказываниях Л. П. Жуковской определяется значимость изучения не только переменного (варьирующегося) состава на текстологическом и лингвистическом уровнях, но и соответствий, выявляемых на всех этапах анализа (например, «схождения» и «расхождения» состава списков при типологическом изучении). В связи с этим утверждение о том, что «предметом лингвотекстологического анализа является разночтение (различие): типологическое, текстологическое или языковое в зависимости от конкретного этапа исследования» [144, с. 111], является сужением тех явлений, которые в соответствии с «постулатами» Л. П. Жуковской должны быть предметом лингвотекстологического исследования. Изучение постоянного состава единиц различных ярусов языка в списках памятника, на наш взгляд, позволяет выявить наиболее типичные характеристики структуры ЦЯ, тем более, что в современных исследованиях подчеркивается превалирование в текстах традиции.

Замечания о необходимости соотносительного анализа постоянных и варьирующихся языковых единиц мы находим также в работах, Л. Г. Панина [144]. Однако теоретическое осмысление задач исследований лингвотекстоло-гического характера не соотносится с конкретной их реализацией в работах, где по-прежнему основное внимание уделяется вариантности (в широком смысле этого слова). Преимущественный акцент на анализ варьирующихся компонентов (как правило, слов) и привел лингвотекстологию к «трафаретности», к тому «замкнутому кругу», в котором в настоящее время находится это направление исследований.

Наконец, на данном этапе развития лингвотекстологии, когда накоплен значительный материал по исследованию памятников «устойчивого состава», в случае изучения сборника (каким является Пролог) важно проведение сопоставления с другими источниками. Например, при изучении поучений в составе Пролога следует текст проложных статей, «заимствованных» из патериков, сопоставлять с соответствующими патеричными текстами и т. д.

Наше понимание лингвотекстологического исследования, базирующееся на «постулатах» Л. П. Жуковской, схематически можно представить следующим образом:

Представленное в графическом виде понимание этапов лингвотекстоло-гического изучения, как и любое схематичное изображение, носит условный характер. Необходимо заметить, что в действительности лингвист-текстолог, изучая ЦЯ древнерусского извода, должен учитывать историю возникновения и бытования памятника в Киевской Руси, следовательно, необходимо обращение к литературоведческим работампри анализе памятников богослужебной и церковно-учительной литературы — к истории русской православной церкви.

Таким образом, на современном этапе развития лингвотекстологии необходимо расширение исследовательской парадигмы. Как при текстологическом (типологическом), так и при лингвотекстологическом изучении предметом изучения должны являться не только несоответствия («разночтения»), но и соответствия («константа»), т. е. практическая реализация исследовательской парадигмы предполагает анализ константных компонентов. Рассмотрение специфики каждой группы элементов, т. е. постоянного и варьирующегося состава, на всех этапах исследования должно заканчиваться их сопоставлением. Кроме того в настоящее время назрела необходимость расширения круга изучаемых «разночтений» в составе памятников письменности традиционного содержания. «Гипертрофированное» внимание к изучению так называемых «лексических вариантов» должно быть преодолено обращением к анализу других типов параллелей: фонетических, орфографических, морфологических, синтаксических и др.

Расширение (в практическом преломлении) исследовательской парадигмы в рамках лингвотекстологического метода предполагает освещение круга вопросов, которые в монографии Л. Г. Панина названы «аспектами» лингвотекстологического исследования. На наш взгляд, следует представить аспекты в определенной иерархии, сообразно с последовательностью их использования на каждом из этапов анализа:

1) археографический аспект, элементы которого непременно присутствуют при изучении древнерусского рукописного наследия. Следует обратить внимание, что археографическое описание не входит в задачи лингвистатекстолога, однако использование результатов современной археографической разработки того или иного рукописного источника составляет важную предпосылку лингвотекстологического исследования. Вместе с тем отдельные замечания о рукописях Киевской Руси, представленные в работах подобного толка, возможно, расширят диапазон археографических сведений о том или ином памятнике церковнославянской письменности;

2) текстологический аспект, основной задачей которого является рассмотрение истории текста в широком плане (ср. приведенное выше высказывание Д.С.Лихачева);

3) лингвистический аспект, присутствующий при анализе как постоянного, так и варьирующегося материала в разных списках памятника. Лингвистический аспект может иметь различный характер в зависимости от предмета изучения и задач исследования, в частности, может быть поставлена задача изучения семантики слов, обращено внимание на выявление материалов, значимых для лексикографической практики, переводческой техники, в четвертыхна исследование синтаксических «разночтений" — наконец, в пятыхосновной задачей будет поставлено выяснение сути «второго южнославянского влияния» и др.

Перечень конкретных исследовательских лингвистических задач в рамках использования лингвотекстологического метода при изучении ЦЯ можно продолжить. Следует подчеркнуть, что при этом направленность изучения непременно должна иметь функциональный характер: не только анализ разнородных «разночтений», но и выяснение их функциональной нагрузки в составе текста.

В подавляющем большинстве работ, выполненных с использованием лингвотекстологического метода, мы находим все указанные параметры анализа, кроме последнего, т. е. среди «разночтений» выделяются лексические варианты, контекстуальные синонимы и др. типы, дается их лингвистическая интерпретация, однако функции подобных «замен» в тексте не рассматриваются. Имеющиеся в научной литературе попытки выйти на уровень текста [см., например, 217] фактически оказываются рассмотрением типов лексических «разночтений», но не связываются с функциями замен в структуре текста.

В ряде работ лингвистический аспект подразделяется на две составляющие: структурный и функциональный [144]. Подобная интерпретация, основанная на понимании книжно-письменного (позднее — литературного) языка Р. И. Аванесовым как феномена, который должен исследоваться с двух точек зрения: «истории строя языка и истории его употребления» [1], по сути является разграничением двух взаимосвязанных и нерасторжимых понятий, какими являются единицы различных ярусов языка и их функции в конкретном тексте (текстах). Поэтому признание структурного и функционального аспектов, на наш взгляд, правомерно только в плане конкретизации лингвистической значимости исследований лингвотекстологического характера;

4) лингвотекстологический аспект, который предполагает изучение постоянного и варьирующегося «пластов» в составе различных списков памятника, типологию «разночтений», их детализацию, выяснение причин появления «разночтений» и главное — их функций в текстах, но уже с учетом одного из важнейших постулатов лингвистики «время-пространство». Именно изучением всех указанных проблем с учетом различной хронологической и территориальной принадлежности памятников письменности этот аспект отличается от лингвистического анализа.

Лингвотекстологический аспект Л. Г. Панин правомерно связывает также с дальнейшей разработкой теоретических оснований и концептуальной базы исследований памятников традиционного содержания [144, с. 108].

5) Наконец, в исследованиях лингвотекстологического характера необходимо выделять культурологический аспект, который предполагает выявление центров письменности у славян, изучение взаимовлияния культурных традиций у славян, отношений с византийской культурой и др.

При исследовании памятников богослужебной и церковно-учительной литературы в работах представлен православный компонент, значимость котоporo при анализе содержательной стороны текстов конфессиональной литературы, подвергающихся изучению, несомненна.

Культурологический аспект следует квалифицировать как экстралингвистический, сведения по которому присутствуют в исследованиях как «фон», позволяющий по окончании лингвотекстологического исследования конкретного памятника сделать выводы историко-культурной значимости.

Необходимо подчеркнуть, что наличие в лингвотекстологических исследованиях археографического и культурно-исторического аспектов, наряду с лингвистическим, отмечала и Л. П. Жуковская [71, с.352].

На современном этапе развития лингвистики, когда наблюдается изменение общей исследовательской парадигмы в плане перехода от «имманентного», структурного изучения к языкознанию антропологическому, предполагающему исследование языка в тесной связи с человеком, его мышлением, духовно-практической деятельностью, в пределах культурологического аспекта следует выделять лингвокулътурологический подход [37]. В последние годы наметилась стремление исследователей создать «языковую картину» мира. Заметим, однако, что для создания «языковой картины», достаточно полно и глубоко отражающей жизнь народа, нужно столь же глубоко изучить язык на всех его уровнях — лексическом, грамматическом, фонетическом и др. В качестве удачного обращения к анализу данной проблемы на материале языка Киевской Руси приведем монографии В. В. Колесова «Мир человека в слове Древней Руси» [102], «Философия русского слова» [104].

Помимо лингвотекстологического метода, в диссертации используется описательный метод, а также элементы сравнительно-исторического анализа.

Научная новизна работы. В диссертации представлен многоуровневый анализ вариантности в ЦЯ на материале различных списков Пролога, что эксплицитно находило выражение в работах отечественных языковедов, однако совмещение изучения вариантности на различных языковых ярусах в пределах одного исследования проводится впервые. Подобный подход к анализу вариантности, на наш взгляд, способствует адекватному описанию специфики варьирования в языке памятников церковно-учительной литературы.

В исследовании сопоставляется варьирование в составе проложных статей и текстах Повести временных лет, Киево-Печерского и Синайского патериков, что, помимо расширения диапазона материала, используемого в работе, несомненно, способствует воссозданию более полной картины варьирования в ЦЯ.

Изучение вариантности в ЦЯ осуществляется на основе своеобразной трактовки лингвотекстологического метода изучения языка памятников традиционного содержания, базирующейся на «постулатах» Л. П. Жуковской.

В работе дана классификация «разночтений», предполагающая рассмотрение варьирования средств выражения на различных языковых ярусах.

В диссертации проведена детализация распределения списков Пролога ХШ-Х1У вв. по редакциям на основе классификации архимандрита Сергия.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Лингвотекстологическое исследование списков Пролога ХШ-Х1У вв. (мартовской половины года) позволяет констатировать наличие в их составе большого количества «разночтений», что находится в соответствии с общей характеристикой вариативности средств выражения в ЦЯ.

Изучение вариантности предполагает сопоставление Пролога и рукописей, являющихся источниками для проложных статей (Повестью временных лет, Киево-Печерским и Синайским патериками). Привлечение памятников, генетически связанных с Прологом, примечательно в двух планах. С одной стороны, необходимо отметить количественную характеристику, сущность которой заключается в расширении материала, используемого для исследования,-факт, имеющий несомненное преимущество по сравнению с изучением только проложного повествования. С другой стороны, важно подчеркнуть, что подобный подход, осуществляемый на основе сравнения патеричных и проложных статей впервые в лингвистической литературе, помимо расширения инвентаря «разночтений», позволяет более полно охарактеризовать специфику вариантности в ЦЯ. Известные в научной литературе опыты сравнения летописного и проложного текстов либо носили в основном историко-литературоведческий характер (А.А.Шахматов [218]), либо базировались на сопоставлении отдельных проложных и летописных статей (например, Жития Бориса и Глеба [20], «Сказания о варягах» [103]).

2. В диссертации представлена типология «разночтений», учитывающая различные характеристики: корректность/некорректность замен с точки зрения системы ЦЯпринадлежность к определенному языковому уровнюлексико-грамматический класстождество/различие значений слов-параллелейпарадигматические отношениясходство/различие морфемной структуры словпроисхождение и др.

3. Исследование параллелей предполагает выяснение функций «разночтений» в тексте и причин появления несоответствий. Наши наблюдения показывают, что вариантность в большей степени характерна для оригинальных житий и поучений, в переводных житиях она менее частотна. Параллели шире представлены в списках пространной редакции Пролога по сравнению с рукописями краткой редакции памятника, что обусловлено поздним появлением древнерусских списков второй редакции.

Функциональная значимость «разночтений» заключается в стремлении книжников более точно назвать тот или иной предмет, признак, действие, ликвидировать тавтологию в повествовании, заменить в переводных статьях детали византийского быта, внести в текст элементы живой разговорной речи восточных славян, в том числе диалектные особенности, в ряде случаев — подчеркнуть экспрессивность изложения.

Причины появления несоответствий в текстах памятников традиционного содержания, на наш взгляд, следует подразделять на интраи экстралингвистические (психологические, эстетические, этнографические, социальные и ДР-).

4. Проведенное исследование «разночтений» показывает, что в ЦЯ стабилизатором нормы являлась традиция, однако необходимо подчеркнуть, что понятие «традиция», носило, вероятно, индивидуальный характер, т. е. у каждого переписчика в соответствии с его «выучкой» имелось собственное представление о следовании «канону» в пределах текста.

Теоретическая и практическая значимость работы. Многоуровневый анализ вариантности в ЦЯ на материале различных списков Пролога ХШ-Х1У вв. имеет большое значение для дальнейшей теоретической разработки проблем функционирования ЦЯ древнерусского извода, выяснения специфики нормы. В диссертации представлен впервые вводимый в научный оборот материал, позволяющий расширить представления о варьировании средств выражения на различных языковых ярусах ЦЯ.

Основные положения диссертации могут быть использованы при подготовке учебно-методических изданий и в практике преподавания ЦЯ в вузах, школах нового типа (гимназиях, лицеях и т. п.). Результаты исследования могут найти применение в спецкурсах, спецсеминарах на филологических факультетах высших учебных заведений.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в докладах на научных конференциях, проводимых Московским педагогическим государственным университетом (межвузовская научная конференция «Русский язык, культура, история» — 1997 г.), Красноярским государственным университетом (1997 г.), Новосибирским государственным университетом (1972 — 1976 гг., 1997 — 1999 гг.) — на ежегодных преподавательских конференциях в Хакасском государственном университете.

По теме диссертации опубликовано 10 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и приложений. Корпус диссертации изложен на 180 страницах. В приложениях представлены библиография, включающая 231 наименование, из них 5 на иностранных языкахсписок рукописей с сокращениями, используемыми в работетаблицы, выборочно отражающие результаты текстологического изучения проложных статей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование вариантности в ЦЯ является одной из актуальных проблем современной славистики. Успешность разработки данного вопроса, на наш взгляд, зависит от трех факторов: а) в сферу изучения вариантности должны вовлекаться материалы памятников древнеславянской письменности, не введенные в научный оборот, представляющие собой малоисследованные в лингвистическом аспекте рукописиб) на современном этапе развития славистики анализ вариантности необходимо проводить на широком фоне памятников церковнославянской письменности, сопоставляя языковые факты одного памятника с материалами других источников, близких по жанру или находящихся в генетическом родствев) следует осуществлять дальнейшее совершенствование методики лин-гвотекстологического анализа вариантности в составе древнеславянского рукописного наследия.

Изучение вариантности в ЦЯ проводится в соответствии с этапами лин-гвотекстологического исследования.

1. Текстологический (в т. ч. типологический) анализ 23 списков Пролога ХШ-Х1У вв. мартовской половины года, подавляющее большинство которых впервые вводится в лингвистический оборот, позволил уточнить распределение рукописей по редакциям (краткой и пространной), выделить в пределах каждой редакции группы рукописей, список, являющийся типичным представителем той или иной группы. Детализация группировки рукописных источников проведена на основе расширения круга оснований, взятых для классификации (разграничение «памятей» и «упоминаний», привлечение оригинальных статей, учет местоположения поучительной части по отношению к агиологиче-ской).

2. Лингвотекстологическое исследование. В работе предпринята попытка детализации лингвотекстологического метода исследования памятников письменности традиционного содержания, которая, с одной стороны, базируется на «постулатах» Л. П. Жуковской, с другой — позволяет при анализе вариантности в ЦЯ обратиться к изучению не только варьирующихся компонентов, но и константных типологических и языковых фактоврасширить исследовательскую парадигму за счет привлечения материалов памятников письменности, генетически связанных с Прологом (Повестью временных лет, Киево-Печерским и Синайским патериками). В сферу вариантности вовлекаются так называемые «опосредованные» (потенциальные) параллели, выделяемые в структуре проложных житийных и поучительных текстов.

Существенная модификация парадигмы исследования позволяет, во-первых, увеличить объем материала, используемого для изучения вариантности в ЦЯ, — факт, имеющий несомненное преимущество по сравнению с изучением только проложного повествования. Во-вторых, подобный подход, осуществляемый при исследовании языка Пролога впервые в научной литературе, помимо расширения инвентаря «разночтений», позволяет более полно охарактеризовать специфику вариантности в ЦЯ, рассмотреть отмеченные в различных рукописях типы параллелей,.

Лингвистический аспект исследования предопределяет рассмотрение варьирования на различных ярусах языка, т. е. многоуровневый анализ, который связывается с выяснением функциональной значимости «разночтений» в составе текстов.

Разночтения", являющиеся модификациями текста, сводятся в основном к количественным изменениям, проявляющимся либо в стремлении к конденсации, либо, напротив, к расширению текста за счет внесения деталей, имеющих пояснительный, добавочный характер. Подобные замены прежде всего характеризуют патерично-проложные соответствия в переводных поучениях, источником которых является Синайский Патерик.

Модификации текста проложных статей, имеющих своим источником Повесть временных лет (Жития Ольги, Владимира, Бориса и Глеба, Сказание о варягах и др.), неоднозначны с точки зрения соответствия/несоответствия их летописному повествованию: одни из них свидетельствуют о значительной переработке (Житие Бориса и Глеба и др.), другие — содержат незначительные видоизменения (Освящение Десятинной церкви в Киеве). Подобный факт следует, очевидно, объяснять различной функциональной направленностью летописного и проложного повествования. Для летрписца главным является отражение того или иного исторического эпизода, его хронология, детали происходивших событий. В проложных статьях изложение фактов подчинено рассказу о жизни святого, его подвижнической деятельности, т. е. фактам, прославляющим «деяния» святых.

Видоизменения текста оригинальных поучений, источником которых является Киево-Печерский Патерик, являются незначительными, что обусловлено двумя моментами: во-первых, близостью жанра, во-вторых, относительно одинаковой хронологической отнесенностью памятников.

Типология «разночтений», полученных в ходе лингвотекстологического исследования различных списков Пролога, учитывает комплекс экстралингвистических и лингвистических характеристик замен, в частности: «коррект-ность"/"некорректность» параллелей, т. е. параллели, отражающие специфику ЦЯ как системы или являющиеся индивидуальным словоупотреблениемматериал, используемый для выявления «разночтений»: с этой точки зрения различаются интратекстовые и интертекстовые варианты (с дальнейшей конкретизацией — проложные или летописно-, патерично-проложные) — текстологическая характеристикапринадлежность к определенному языковому уровню (синтаксическому, морфологическому, лексическому и др.) — отнесенность щщщу или иному лексико-грамматическому классутождест-во/ра^ЁёШщзначенийпарадигматические отношения, предполагающие оп-реф^МмЖ лингвистического статуса языковых «замен»: варианты слова, лекси-чееюУе сйнонимы (в т.ч. контекстуальные), родо-видовые оппозиции, слова, относящиеся к одной лексико-семантичеекой группе, и т. д.- сходство/различие / морфемной структуры словгенетическая характеристика «разночтений».

Многоуровневый анализ вариантности ЦЯ позволил выделить следующие типы «разночтений»: синтаксические, лексико-грамматические, морфологические, лексические и др.

Вариантность на синтаксическом уровне заключается в использовании различных способов выражения подлежащего, дублетности предложных и беспредложных конструкций и т. д. Лексико-грамматическое варьирование, представляющее собой однокоренные параллели, относящиеся к различным частям речи, характеризуется заменами следующего типа: глагол —существительное, предложно-падежная форма имени существительного — наречие, существительное — прилагательное и т. д. Случаи морфологического варьирования зафиксированы среди форм, имеющих различную частеречную принадлежность, прежде всего — в сфере существительных, прилагательных, глаголов. Появление морфологических дублетов обусловлено действием процессов, характерных для ЦЯ ХШ-Х1У вв.: развитием категории вида, взаимодействием типов склонения имен существительных и др.

Лексико-фонетические варианты рассматриваются с точки зрения соотношения слов, имеющих южно-и восточнославянское происхождение (полногласные/неполногласные лексемы, отражение различных рефлексов праславян-ских сочетаний Н], * й], начальные ра-, лаи др.).

Анализ однокоренных «разночтений» свидетельствует о широком распространении в памятниках традиционного содержания параллелей, характеризующихся различными моделями («бесприставочное образование — префиксальное" — слова, различающиеся приставками, а также лексико-суффиксальные заменыпараллели, являющиеся словами с простой и сложной основами).

Широко представлены в составе интертекстовых проложных и летопис-но-, патерично-проложных соответствий разнокоренные слова, которые с точки зрения парадигматических отношений квалифицируются как лексические синонимы (корабль — сандалъ — насадъ), в т. ч. контекстуальные, родо-видовые оппозиции (одежа — риза), слова, принадлежащие одной лексико-семантической группе (пещь — огнь), и др.

Среди причин появления вариантности необходимо различать лингвистические и экстралингвистические факторы. К числу языковых причин следует относить отражение в рукописях элементов живой разговорной речи, замену непонятных греческих слов, внесение в повествование диалектных черт и т. д. Экстралингвистические причины появления «разночтений» многообразны: эстетические, этнографические, социальные и др. мотивы.

Функциональная нагрузка замен в различных списках Пролога обусловлена поисками древнерусскими книжниками наиболее рациональных способов номинации предметов, признаков, действий, стилистической правкой (ликвидация повторов, внесение деталей быта Киевской Руси, элементов разговорной речи и т. п.).

Полученные в ходе лингвотекстологического изучения «разночтения» подтверждают факт наличия вариантности как в собственно ЦЯ, так и в «гибридном» («простом») ЦЯ. При анализе «разночтений» в составе проложных статей обращает на себя внимание наличие большего количества замен в оригинальных древнерусских чтениях, иллюстрирующих собой «гибридный» ЦЯ. Однако, по нашим наблюдениям, вариантность представлена неоднозначно в списках краткой и пространной редакции. В составе оригинальных статей списков второй редакции Пролога число «разночтений» гораздо больше, чем в рукописях первой редакции. Подобный факт следует, видимо, объяснять более поздним появлением пространной редакции памятника, в списках которой наблюдается отражение языковых особенностей, свойственных ХШXIУ вв., в частности, заметной архаизации повествования, что, например, отчетливо проявляется в списке У-3.

В текстах переводных житий и поучений «разночтения» менее частотны. На наш взгляд, причины подобного соотношения прежде всего связаны с субъективными воззрениями древних книжников, которые подразделяли «свое» (оригинальные древнерусские произведения) и «чужое» (переводные статьи). Переводные жития и поучения переписывались в соответствии с оригиналомв составе оригинальных древнерусских текстов норма допускала большую степень вариантности. Древнерусский книжник легко переходил с одного языкового «кода» на другой, включал в состав произведений и традиционные церковнославянские элементы, и черты живой разговорной речи восточных славян.

Соотношение между собственно ЦЯ и «гибридным» («простым») ЦЯ, по нашему мнению, нельзя интерпретировать как различие между типами языка (ср. концепцию Ф.П.Филина).

Введение

в проложное повествование в оригинальных статьях элементов разговорной речи восточных славян не нарушало системы ЦЯ, оно являлось «внешним», «механическим», в связи с этим представляется правомерным мнение историков языка, выделяющих «гибридный», отличный от собственно ЦЯ, но соотносящийся с ним как одна из разновидностей ЦЯ (А.А.Алексеев и др.).

Стабилизатором нормы в ЦЯ, как свидетельствуют наблюдения над про-ложными статьями, являлась традиция. Этот тезис, содержащийся во многих современных исследованиях по языку памятников церковнославянской письменности, на наш взгляд, требует уточнения. «Традиция» понималась древнерусскими книжниками по-разному, изучаемые нами списки Пролога показывают индивидуальный характер следования «образцу». Этим и объясняются, с одной стороны, спорадические случаи интратекстовой вариантности, зафиксированные в списках Пролога, с другой — широкое распространение интертекстовых (проложных, летописнои патерично-проложных) параллелей.

Проведенное исследование специфики вариантности в текстах проложных статей мартовской половины года следует рассматривать как часть комплексной программы изучения языка Пролога. Дальнейшая лингвистическая разработка проблем, связанных с этим памятником церковно-учительной литературы, перспективна в нескольких направлениях: расширение базы исследования путем привлечения большего количества списков, имеющих различную хронологическую и территориальную отнесенностьсопоставительный анализ переводных житий Пролога и греческого оригиналаизучение проложной нравственно-поучительной части в плане сравнения с источниками, генетически связанными с этим памятникомлингвистическое издание рукописей и т. д.