Религиозно-библейские и готические мотивы в прозе И.А. Бунина

Изучение многогранного наследия И. А. Бунина (1970;1953), его связей с традициями русской литературы, национальным мировоззрением и миропониманием, отечественной духовной культурой, а также оригинальных особенностей авторского стиля позволяет проникнуть в глубинные пласты историко-литературного процесса рубежа XIX — первой половины XX века.

В настоящее время исследованию творчества И. А. Бунина в отечественном и мировом литературоведении уделяется большое внимание. С появлением в последнее десятилетие новых крупных трудов, посвященных прозе писателя, можно констатировать, что в изучении наследия И. А. Бунина наметился новый этап, связанный с углублением и расширением исследовательского поля, поиском новых ракурсов и подходов к изучению прозы писателя. До сих пор спорными остаются вопросы определения религиозно-философской позиции И. А. Бунина, наследования им традиций русской и мировой литературы.

Актуальность исследования обусловлена, во-первых, соответствием проблематики диссертации приоритетным направлениям современного литературоведения, связанным с изучением религиозно-философской и жанровой специфики литературы, во-вторых, необходимостью рассмотрения прозы И. А. Бунина с точки зрения национальной выразительности его художественного наследия, в-третьих, обращением к историко-литературному и духовно-культурному феномену литературы русского зарубежья.

Религиозно-библейские и готические мотивы, их разнообразные художественно-философские трансформации и жанровые вариации стали своеобразными «скрепами», обеспечившими преемственность художественной идеологии и поэтики всех периодов творческого развития.

И.А.Бунина, начиная с ранней прозы и заканчивая его последними произведениями. Однако эти мотивы, опирающиеся, прежде всего, на многовековой опыт русской и европейской культуры и являющиеся проявлениями сложной духовной жизни героев Бунина, до сих пор остаются на периферии исследовательского интереса. Христианская проблематика в творчестве писателя, его философские искания были пунктирно обозначены в работах O.A. Бердниковой, М. М. Дунаева, Г. Ю. Карпенко, Г. П. Климовой, И. Г. Минераловой, JT.A. Смирновой и др. А между тем анализ оригинальных подходов И. А. Бунина к рассмотрению религиозных и готических феноменов в русле национальной культуры позволяет прояснить особенности художнического почерка, специфику мировоззрения, выявить типологическое своеобразие героев.

Попытки целостного осмысления творческого наследия И. А. Бунина были предприняты как в трудах современников писателя, так и в работах последних десятилетий: А. К. Бабореко, И. А. Ильина, О. Н. Михайлова, О. В. Сливицкой, Л. А. Смирновой, H.A. Струве, Ю. В. Мальцева. Во всех этих исследованиях неизменно отмечается, что именно Россия составляла единственный смысл и предмет многожанровых произведений писателя на всем протяжении его творческого пути и «до», и «после» эмиграции. При сложном и неоднозначном отношении к Родине, художник верил в то, что «окаянные дни» минуют, и в его стране вновь состоится обращение к духовным, нравственным ценностям.

Сложная судьба писателя нашла отражение и в его прозе.

Творческий путь И. А. Бунина условно можно разделить на два периода: доэмигрантский и эмигрантский. Тяжелое время изгнания стало для художника своеобразным толчком для создания ряда произведений, которые стали ключевыми для его творчества. В них Бунин смог не только отразить своё эмоциональное состояние, но и воссоздать близкую его сердцу духовную атмосферу России. Второй и самый тяжелый период в жизни писателя начался 6 февраля 1920 года, когда почётный академик 4.

Петербургской Академии наук И. А. Бунин вместе с женой Верой Николаевной поднялся на борт французского парохода «Спартак». За границей Бунин пребывал в глубочайшей депрессии, говорил, что хуже жизни еще никогда не было, не примкнул ни к одной из эмигрантских литературных группировок, не участвовал в идеологических спорах. Прибежищем от тоски, верным утешением и панацеей от всех проблем для Бунина незыблемо оставалась родина, которая продолжала жить в его воспоминаниях и быть единственной жизненной и творческой опорой. Именно глубокая национальная выразительность прозы Бунина во многом обуславливала пути его духовно-философских и художественных поисков.

В буниноведении не раз рассматривался вопрос об отношении писателя к религии. Две диссертационные работы были посвящены восприятию И. А. Буниным восточных духовных учений (О.С. Чебоненко), в частности, буддизма (Е.Б. Смольянинова) [1].

Отдельными фрагментами библейская и духовно-религиозная проблематика рассмотрена в диссертациях Т. И. Скрипниковой и В. Д. Агафоновой [1]. Т. И. Скрипникова в своей работе попыталась тематически осмыслить христианскую составляющую в творчестве писателя на примере его крестьянских рассказов, составляющих ранний период прозы И. А. Бунина. В диссертации поставлена цель «исследовать динамику „крестьянской прозы“ И. А. Бунина в духовно-религиозном аспекте» в русле темы «преображения» как духовного переворота [2].

В.Д. Агафонова рассматривает произведения И. А. Бунина в ином ракурсе. Целью данной работы являются «религиозно-философские искания писателя, запечатленные в библейско-христианской образности, и уяснение специфической природы этих исканий в творчестве Бунина» [3]. Материалом исследования стали поэтические и прозаические произведения писателя разных лет. Однако, рассматривая библейско-христианскую образность как составляющую художественного мира писателя, автор ограничивается периодом 1910;1920;х годов. Отдельно в работе ставится вопрос об отношении И. А. Бунина к буддизму.

Библейская образность, характерная для прозы И. А. Бунина, затронута также в диссертации A.C. Трусовой [1]. Автор рассматривает библейские образы в повествовательной структуре на примере произведения И. А. Бунина «Окаянные дни». A.C. Трусова выделяет апокалипсическую парадигму «Окаянных дней» как этап эволюции мировоззрения писателя.

Из выше сказанного можно сделать вывод о том, что проводившиеся ранее исследования творчества И. А. Бунина в религиозно-философском аспекте ограничены либо тематически, либо временным интервалом. Ни в одной из работ не был сделан акцент на национальную выраженность духовных исканий Бунина, его ориентированность на народные традиции. В этой связи становится очевидной необходимость целостного подхода к осмыслению малой прозы писателя разных периодов в контексте достижений русской духовной культуры.

Представляется, что именно философия русского православия, ярко проявившаяся в творчестве И. А. Бунина, стала своеобразным ресурсом для возникновения готической поэтики в прозе писателя. Общим звеном между религиозно-библейскими и готическими мотивами является феномен тайны. Во многих произведениях И. А. Бунина православной направленности присутствует атмосфера тайны и человеческих страхов, которой наполнены художественные время и пространство рассказов, совершаются удивительные события, описываются странные поступки героев, происходят неожиданные повороты действия и др. Схожесть художественной и идейно-философской атрибутики, отдельных образов (смерть, преображение, страх, замкнутое пространство и др.) позволяет рассматривать готические мотивы в творчестве И. А. Бунина на фоне христианской традиции.

Однако готические мотивы, возникшие в прозе писателя на благодатной почве народного православия, на определенном этапе выделились в самостоятельную тему его произведений, что стало более заметно в эмигрантском творчестве И. А. Бунина. Феномен русской готики и готическая традиция в его прозе в настоящее время находятся вне поля зрения ученых.

Западноевропейскому жанру готического романа посвящено немало работ, однако все они рассматривают, как правило, творчество зарубежных авторов. Среди крупных исследователей готического романа следует отметить Э. Биркхед, М. Килгур, М. Саммерса, Д. Стивенса. В отечественном литературоведении к изучению готического романа обращались М. М. Бахтин, В. Э. Вацуро, В. М. Жирмунский, A.A. Елистратова, М. Б. Ладыгин, Н. Д. Тамарченко, A.A. Чамеев.

Необходимо отметить, что работ, посвященных исследованию готического романа и готической традиции в России, немного. Среди ведущих ученых этого направления можно выделить В. Э. Вацуро [4] и Н. Д. Тамарченко [5].

Работа В. Э. Вацуро посвящена исследованию жанра готического романа, его восприятию в России читателями и авторами. Исследование охватывает период конца XVIII — первой трети XIX века истории русской литературы. В своей монографии В. Э. Вацуро рассматривает творчество как зарубежных (М. Льюис, А. Радклиф, К. Рив, Г. Уолпол), так и русских писателей (A.A. Бестужев-Марлинский, Н. М. Карамзин, О. М. Сомов, И.С. Тургенев). Ученый подробно описывает судьбу готического романа в России, его переосмысление и трансформацию на примере произведений как мало известных авторов, так и классиков русской литературы.

Н.Д. Тамарченко и другие авторы коллективной монографии.

Готическая традиция в русской литературе" (М., 2008) впервые подвергают анализу произведения русских авторов XX века: В. Я. Брюсова,.

В.В. Набокова, А. П. Чехова. Цель работы авторы заявляют как «попытку 7 уточнить существующие представления о каноне готического романа и его разновидностях, а также проследить трансформации, которым подверглась в русской литературе на протяжении столетия (от первой трети XIX в. до первой трети XX в.) художественная структура, сложившаяся на рубеже XVIII—XIX вв.» [5, с. 12].

Среди зарубежных ученых, проявлявших интерес к судьбе готического жанра в русской литературе, можно отметить Н. Корнвелла (коллективная монография «Готическая фантастика в русской литературе XIX в.». Колумбия, 1986) [6] и М. Симпсона («Русский готический роман и его британские предшественники». АмстердамАтланта, 1999) [7]. К изучению готической традиции на примере русских авторов обращены диссертации О. В. Барского, В. Я. Малкиной, A.A. Поляковой [1].

О.В. Барский анализирует творчество A.C. Пушкина в русле готической традиции, привлекая для этого классические образцы западноевропейского готического романа. Также он рассматривает ориентацию русской литературы на этот жанр, чтобы выяснить пути переосмысления, возникновения новых функций готических мотивов в творчестве поэта. В исследовании В. Я. Малкиной изучение готической традиции на примере русской литературы значительно расширилось. Анализ строится на материале крупных произведений A.C. Пушкина, Н. В. Гоголя и В. Я. Брюсова. К проблеме трансформации жанра готического романа в русской литературе второй половины XIX века обращается A.A. Полякова, которая рассматривает проблему на примере малой прозы И. С. Тургенева, А. К. Толстого, А. П. Чехова.

Однако русская литература XX века, за исключением отдельных разрозненных фрагментов, целостно не была исследована в рамках готической традиции. В этой связи ее изучение на примере малой прозы И. А. Бунина представляется весьма перспективным.

Материалом исследования являются рассказы И. А. Бунина 19 001 949 годов: «Антоновские яблоки» (1900), «Над городом» (1900), «Туман» 8.

1901), «У истока дней» (1906), «Жертва» (1913), «Чаша жизни» (1913), «Иоанн Рыдалец» (1913), «Худая трава» (1913), «Святые» (1914), «Грамматика любви» (1915), «Третьи петухи» (1916), «Пост» (1916), «Преображение» (1921), «Слава» (1924), «Святитель» (1924), «Роза Иерихона» (1924), «Воды многие» (1925;1926), «Страшный рассказ» (1926), «К роду отцов своих» (1927), «Божье древо» (1927), «Ландо» (1930), «Сказки» (1930), «Паломница» (1930), «Обреченный дом» (1930), «Баллада» (1938), «Поздний час» (1938), «Дубки» (1943), «Чистый понедельник» (1944), «Ночлег» (1949), привлекаются к анализу также поэтическое, эпистолярное, публицистическое наследие писателя, его роман «Жизнь Арсеньева» (1927;1929, 1933).

Выделение конкретных временных хронологических этапов не представляется возможным в силу того, что религиозно-библейские и готические мотивы писатель использовал на протяжении всего творческого пути.

Объект исследования — художественная структура прозы И. А. Бунина.

Предметом исследования в диссертации стали религиозно-библейские и готические мотивы прозы И. А. Бунина.

В литературоведении до сих пор не существует единого определения мотива. Это понятие рассматривалось многими теоретиками литературы (А.Н. Веселовский, В. Б. Томашевский, Б. В. Шкловский, А. П. Скафтымов, И. В. Силантьев и др.). Представляется, однако, что в отношении мотивной структуры творчества Бунина более всего применима точка зрения немецкого исследователя Г. Вильперта, который, помимо способности мотива к повторению, акцентирует его особую «содержательную ценность»: «Мотив (лат. тоИмт — побуждающий) — содержательно-структурное единство как типичная, исполненная значения ситуация, которая охватывает общие тематические представления <.> и может становиться отправной точкой содержания человеческих переживаний или опыта в символической форме» [8].

Целью работы является рассмотрение религиозно-библейских и готических мотивов в рассказах И. А. Бунина в контексте национальных культурных традиций.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи: раскрыть национальную специфику религиозно-библейских мотивов в рассказах И. А. Бунина;

— выявить формы взаимодействия в прозе писателя религиозно-православных мотивов с традиционной народной культурой;

— определить пути наследования И. А. Буниным готической традиции;

— выявить в рассказах художника готические мотивы и способы их трансформации в авторском сознании;

— обозначить религиозно-библейские и готические составляющие образа смерти в прозе И. А. Бунина.

Целью и задачами обусловлен выбор методов исследования: структурно-типологического, сравнительного, структурно-поэтического, биографического, семантического, системного подходов.

Теоретико-методологическая база диссертации создавалась с опорой на исследования М. М. Бахтина (проблема автора и героя, поэтика готического романа), H.A. Бердяева (философия бунтарской русской души), В. Э. Вацуро (национальная специфика русской готики), A.A.

Елистратовой (готический роман как жанр), И. А. Есаулова (православная традиция в русской литературе), И. А. Ильина (проблема духовной культуры и национальной самобытности), Д. С. Лихачева (смеховая культура Древней Руси: религиозный смех), Н. Д. Тамарченко (проблема готической традиции в русской литературе), В. Н. Топорова (проблема святости в русской духовной культуреславянская мифология). J1.B.

Поляковой (теоретические аспекты русской литературы XX в.), Н.Ю.

Желтовой (национальная выразительность русской литературы XX в.),.

10 воспоминания современников писателя (Г.В. Адамович, A.B. Бахрах, Б. К. Зайцев, Г. Н. Кузнецова, В.Н. Муромцева-Бунина, Ф.А. Степун), а также на основе научных достижений исследователей жизни и творчества И. А. Бунина (А.К. Бабореко, И. А. Ильин, Г. Ю. Карпенко, О. Н. Михайлов, Ю. В. Мальцев, H.A. Струве), включая новейшие научные разработки в буниноведении O.A. Бердниковой, Т. И. Скрипниковой, О. В. Сливицкой.

Учтен опыт работы кафедры русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина» над проблемой национальной выразительности русской литературы XX в.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. И. А. Бунин на протяжении всего своего творческого пути использовал религиозно-библейские и готические мотивы, настойчиво и последовательно исследуя их природу и способы трансформации в сознании русского человека.

2. В прозе И. А. Бунина ключевыми являются такие национально ориентированные магистральные темы и проблемы, как тайны русской души в религиозном аспекте, соединение традиционного православия с его народным вариантом. Через изображение всенародно почитаемых святых Бунин показал особенности русского характера, национальной судьбы России. Писатель расширяет канонические библейские представления о святом за счет дополнительных смыслов, содержащихся в традиционной народной культуре. Русское юродство и лжеюродство в прозе Бунина выступают как явление духовной самобытности и неоднозначности русской души. В своей прозе писатель активно использует элементы жанров жития, апокрифического сказания, притчи, молитвы, легенды, пасхального и святочного рассказов.

3. Православным мотивам в творчестве И. А. Бунина часто сопутствуют элементы готического жанра, которые часто переплетаются и образуют.

11 целый комплекс авторских художественно-стилевых и идейно-философских особенностей. Готическая традиция осмысливается писателем в контексте русской литературы и национальной духовной культуры. Православие фактически является основой для возникновения готических мотивов в произведениях И. А. Бунина.

4. В прозе писателя происходит своеобразная трансформация готического жанра в его русский эквивалент. Для «русской готики» Бунина характерны русский хронотоп, четкие границы между реальным и потусторонним, повышенное внимание к страхам и переживаниям героев, их внутреннему состоянию, использование для создания готического антуража национальных фольклорных элементов, жанров сказки, народной фантастики.

5. Одним из сюжетообразующих мотивов в творчестве Бунина является мотив смерти, который заметно усиливается в эмигрантских рассказах писателя. Для постижения феномена смерти Бунин обращается как к православному пониманию явления (смерть как неизбежный переход в загробный мир каждого христианина), так и рассматривает его с готической точки зрения (смерть как часть сверхъестественного).

Научная новизна исследования состоит в рассмотрении национальной специфики художественного творчества И. А. Бунина, в выявлении в рассказах писателя связи религиозно-библейских мотивов с образами и представлениями традиционной народной культуры, в обнаружении готических мотивов в прозе И. А. Бунина, в определении особенностей их авторского осмысления с учетом характерных черт русской духовной жизни.

Теоретическая значимость диссертации заключается в выявлении способов и форм функционирования мотива в художественном произведении, в определении конкретных механизмов взаимодействия культурных, литературных традиций и индивидуально-творческого новаторства писателя.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее результатов и выводов в практике вузовского и школьного преподавания литературы, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам творчества И. А. Бунина, литературы первой половины XX века, литературы русского зарубежья.

Апробация исследования осуществлялась на научных форумах самого разного уровня, среди которых Всероссийский интернет-семинар «Рождественская философия» Чарльза Диккенса в контексте мировой культуры (Тамбов, 2005), Международная научная конференция «Национальный и региональный „Космо-Психо-Логос“ в художественном мире писателей русского Подстепья (И.А.Бунин, М. М. Пришвин, Е.И. Замятин)» (Елец, 2006), II Международная конференция «Русское зарубежье — духовный и культурный феномен» (Москва, 2006), Научно-методический семинар «Культура речи и образование» (Тамбов, 2006), Международная научная конференция «Литература в диалоге культур-5″ (Ростов-на-Дону, 2007), Международная конференция „Россия и славянский мир: прошлое, настоящее, будущее“ (Коломна, 2007), II Международная научная конференция „Изменяющаяся Россияизменяющаяся литература: художественный опыт XX — начала XXI в.в.“ (Саратов, 2007), II Общероссийский интернет-семинар „Диккенс в России: актуальные проблемы исследования“ (Тамбов, 2007), Всероссийские XI, XII, XIII Державинские чтения (Тамбов, 2006, 2007, 2009), X и XI Всероссийские межвузовские научные конференции студентов-филологов (СПб., 2007, 2008), Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная памяти С. В. Красновой (Елец, 2009), Международный конгресс литературоведов. К 125-летию Е. И. Замятина (Тамбов, 2009), VI Оптинский форум „Россия и мир“: государствосохраняющая роль языка и культуры» (Тамбов, 2011), а также на заседаниях научного семинара студентов и аспирантов «Русская литература XX века: взгляд из сегодня» при Международном научном центре изучения творческого наследия Е.И.

Замятина в Тамбове, на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы.

По итогам исследования опубликовано 22 работы, из них 3 — в электронном виде, 1 — в зарубежном издании (Актобе, Казахстан), 3 — на страницах «Вестника Тамбовского университета», рецензируемого научного издания, рекомендованного ВАК РФ.

Структура работы. Работа состоит из Введения, двух глав («„Неизреченная красота русской души“ в прозе И. А. Бунина: православные мотивы в контексте традиционной народной культуры» и «Готические мотивы в рассказах И. А. Бунина: традиции и поэтика»), Заключения и Списка использованной литературы, состоящего из 217 наименований.

Замятина в Тамбове, на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы.

По итогам исследования опубликовано 18 работ, из них 3 — в электронном виде, 1 — в зарубежном издании (Актобе, Казахстан), 3 — на страницах «Вестника Тамбовского университета», рецензируемого научного издания, рекомендованного ВАК РФ.

Структура работы. Работа состоит из Введения, двух глав («„Неизреченная красота русской души“ в прозе И. А. Бунина: православные мотивы в контексте традиционной народной культуры» и «Готические мотивы в рассказах И. А. Бунина: традиции и поэтика»), Заключения и Списка использованной литературы, состоящего из 217 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проза И. А. Бунина отличается национальной выразительностью, обращенностью к достижениям русской духовной культуры. Мировидение писателя обусловлено его приверженностью к религиозно-библейским и готическим образам и мотивам, которые исследуются художником как в народно-православном аспекте, так и в христианско-церковном.

В творчестве И. А. Бунина достаточно широко представлены образы святых, которые почти всегда осмысливались им как национально выраженные, олицетворяющие народные традиции и сам русский национальный характер. В размышлениях писателя о русской духовной культуре почти всегда можно проследить исторический контекст, обусловленность художественно-философских поисков И. А. Бунина социально-политическими катаклизмами, которые сотрясали Россию на протяжении первой половины XX века.

Писатель воссоздавал как канонические образы, так и образы святых в народном понимании, тесно связанные со своими языческими предшественниками. Ярким примером святого, несущего в своём облике совокупность православных и языческих черт, может служить герой рассказа «Жертва» Илья Пророк. В его изображении Бунин опирается на народные легенды, обычаи, представления об образе, функциях святого, расширяя и дополняя его авторскими деталями и находками. Илья Пророк в рассказе отражает национальные предчувствия о грядущих невинных жертвах и грозных потрясениях, что нашло отражение и в художественной структуре произведении, поэтике его заглавия.

Особое место в творчестве И. А. Бунина занимает образ Георгия Победоносца, поскольку этот подвижник является одним из самых ярких героев народных сюжетов, точно отражающих национальные духовные традиции.

В рассказе «Баллада» образ змееборца присутствует не прямо, а имплицитно: его признаки и функции явно выражены в словах и молитвах истинно верующей странницы Машеньки, а также в народной легенде о «Господнем волке», которую рассказывает героиня. Используя одновременно религиозно-библейские реминисценции и фольклорные сюжеты, Бунин в «Балладе» реконструировал образ Георгия Победоносца, наполнил его «русскими», сказочно-фантастическими деталями, которые часто присутствовали в духовных стихах, исполнявшимися такими носителями традиционной народной культуры, как странница Машенька. Через ее яркий образ, олицетворявшей для писателя сущность русского человека, в произведении реализуются мотивы Божьей кары, воплощается лик святого Георгия как борца на стороне добра.

Рассказ «Баллада» насыщен национальным колоритом, начиная с обычая перед Рождеством мыть полы в доме, раскрывать двери комнат и зажигать в красных углах свечи и лампады перед иконами в серебряных окладах и кончая точной передачей Буниным народной речи Машеньки, вставной народной легендой о «Господнем волке» в форме сказа.

Сюжет о змееборстве в национальном варианте представлен и в рассказе И. А. Бунина «Чистый Понедельник», где писатель также обращает внимание не только на каноническое изображение Георгия Победоносца, но и вводит в этот образ фольклорные элементы, дополняет его авторскими деталями.

И.А. Бунин усиливает яркость и оригинальность образа Георгия Победоносца, привлекая для реализации идейно-художественного замысла произведения древнерусские тексты и легенды и рассматривая героя на фоне национального духовного пространства. Писатель показал наличие многообразных трансформаций в сознании русского человека в отношении образа святого Георгия.

В русле духовной народной культуры Бунин исследует также национальные феномены юродства и лжеюродства. Писатель обратился к.

148 явлению юродства как к одной из составляющих русской души, пытающейся разрешить вечные человеческие проблемы. В прозе Бунина сформировался особый тип героев — юродивых. Они имеют свой неповторимый характер и свои отличительные черты. Таковы юродивые Яша («Чаша жизни») и Иван Рябинов («Иоанн Рыдалец»).

Тип героя-юродивого важен для понимания духовно-философских поисков И. А. Бунина, который считал, что такой персонаж отражает кризисные умонастроения времени, сложный социально-культурный контекст эпохи. По мысли писателя, именно юродивые обозначают конфликт между видимым и существующим, обличая человеческие пороки и отражая настроения общества. Вследствие этого феномен юродства рассматривался И. А. Буниным не только в религиозном, сакральном, но и в социальном аспекте, когда юродство и лжеюродство высвечивали духовные изъяны современной художнику эпохи.

Особняком в творчестве писателя стоят образы лжеюродивых. В рассказе «Слава» главным отличием лжеюродивых от юродивых является десакрализация поведения, их поступки лишены тайного смысла: исчезает святость героя, остаётся лишь смеховое начало, роль скомороха. Своих лжеюродивых героев писатель называл людьми гениальными. Гениальность их объясняется умением увлечь толпу через собственное унижение для достижения своей цели. И. А. Бунин именует это явление первобытностью, зоологической цельностью, которой не встретишь нигде больше, кроме как в России.

Юродство и лжеюродство И. А. Бунин выразил с помощью особой поведенческой модели национально выраженных типов героев, воплотивших в себе противоречия своего времени. Само понятие юродства у писателя напрямую соотносится с понятием святости, мученичества, лжеюродство же граничит с шутовским началом, и потому, подразумевая его как противоположность истинному подвижническому пути, возможно, употреблять понятие религиозного шутовства.

В творчестве Бунина одним из магистральных мотивов, тесно связанных с религиозно-библейской проблематикой, является мотив смерти. Пытаясь постичь и познать феномен смерти, писатель, прежде всего, обращается к православному пониманию явления: как неизбежному переходу в загробный мир каждого христианина. Смерть привлекала И. А. Бунина своей загадкой и одновременно отталкивала неизбежностью. Писатель боялся смерти, но этот страх только усиливал в нем жажду жизни.

Осмысливая феномен смерти, писатель делал акцент также и на сопутствующих проблемах: судьбах людей в условиях разверзнувшегося хаоса в стране, утраты духовных ориентиров, поиска смысла жизни. Бунин, изображая смерть русских людей, и, будучи православным человеком, пытался понять и разгадать этот феномен через обращение к глубинам народного сознания, вековым традициям национальной культуры.

В рассказе «У истока дней» И. А. Бунин отразил свои детские переживания по поводу смерти младшей сестры. Произведение насыщено деталями быта среднерусской дворянской усадьбы, причем место действия подчеркивает сам писатель: бревенчатый дом, вишневый сад, детская. Кроме того, описываются первые страхи маленького героя, предметы и события, полные таинственного смысла. И самая главная тайна заключена в прикосновении к феномену смерти. Мотив тайны смерти является ведущим в рассказе. Воображение ребенка даже соотносит смерть, появившуюся в их доме, с песнью «о старом нормандском бароне, умиравшем в отдаленном покое в бурную и темную ночь Рождества Христова», а также с зеркалом, за которое пытался заглянуть маленький герой, чтобы увидеть «неведомое и непонятное, сопутствующее от истока дней моих до грядущей могилы». Позиция автора далека здесь от христианского принятия смерти: «никогда не поверю в смерть, в уничтожение», которые, по Бунину, являются враждебными человеку явлениями.

В то же время писатель всегда чувствовал великую силу и красоту жизни и ее способность победить смерть. В рассказе «Третьи петухи» Бунин.

150 через образ библейского святого Фоки попытался передать смысл земного существования. Завершающие слова Фоки свидетельствуют о том, что нет ничего дороже жизни, каждого нового дня, начинающегося с крика петуха.

Необходимо отметить, что образы святых Петра, Фоки и Фомы в рассказе И. А. Бунина многократно переплетаются. Представляется, что образ святого Фоки в творческой интерпретации автора носил собирательный характер, олицетворял представления художника о смысле и ценности жизни.

Герои И. А. Бунина воплощают в себе ярко выраженные черты русского православного человека. Таким является Дмитрий Ростовский, последние моменты жизни которого писатель изобразил в рассказе «Святитель». С первых слов произведения И. А. Бунин создаёт особое духовно-нравственное пространство. Писатель частично отходит от житийных канонов, органично вписывая в рассказ детали русского быта: иконы, лампады, каменки, попоны, лежанка, шерстяные чулки черноризцев.

Святитель Дмитрий Ростовский, имя которого писатель лишь однажды косвенно упоминает в рассказе, тем не менее, через многочисленные авторские аллюзии и реминисценции хорошо узнаваем, воспринимается как обобщенный образ народного святого. Бунин в этом произведении подчеркивает органичную связь православной традиции с русским национальным характером в его народном выражении. Заключительная фраза рассказа свидетельствует о высочайших духовных вершинах, доступных русскому человеку.

Постижение феномена смерти у И. А. Бунина часто связано с таким сложным явлением, как народное православие. Народные верования, восходящие к языческим обрядам славян, привлекали его своей близостью к простым людям, к их пониманию закономерных звеньев человеческой жизни.

В рассказе «Худая трава» писатель изобразил, как смерть постепенно проникает в крестьянина Аверкия. Этот процесс показан через введение в художественную ткань рассказа фольклорных жанров и образов: от.

151 народного гадания до поминального плача-причитания, органичного соединяющих языческие и православные образы и мотивы. Писатель с детальной точностью передает картину завершающегося жизненного пути своего героя и в то же время передает мудрое и спокойное принятие собственной смерти русским крестьянином после завершения всех земных дел.

Похожую позицию Бунин выразил в рассказе «Паломница», в котором главная героиня сумела дождаться возвращения на родную землю, чтобы только там с чувством выполненного долга принять свою смерть. По мысли писателя, простые русские люди из народа, такие, как паломница и Аверкий, знающие жизнь, живущие верой, способны проявить подлинную силу духа, принять и понять смерть, не боясь её.

В творчестве И. А. Бунина особое место занимает духовная литература, связанная с календарным циклом. В прозе писателя отчётливо просматриваются мотивы и образы, несущие в себе пасхальное содержание. Особое место занимает образ колокола, который, по Бунину, является самостоятельным национальным духовно-нравственным явлением. В рассказ «Над городом» колокола олицетворяют собой некую сторону вечного, неподвластного обыденному течению жизни, сравниваются писателем с божественным голосом, способным преодолеть притяжение земного пространства.

Праздник Пасхи И. А. Бунин воспринимал сердцем, что определило особое настроение и индивидуальную поэтику произведений, так или иначе затрагивающих «пасхальную» тему. В рассказе «Пост» переполненный жаждой жизни герой искренне верит в чудо, в сопричастность всему хорошему происходящему в этом мире, утверждая в словах своей искренней молитвы торжество жизни над смертью.

В прозе Бунина выявлены готические мотивы и способы их трансформации в авторском сознании и сознании русского человека, а также проанализированы черты русской готики в произведениях писателя.

Элементы готического жанра часто сопутствуют религиозным, библейским мотивам в творчестве И. А. Бунина, образуя, таким образом, оригинальный комплекс авторских находок в организации идейно-художественной системы произведений.

По воспоминаниям современников, писатель был суеверным человеком, таинственные истории о сверхъестественном волновали его, странные случаи с окружающими давали пищу творческому воображению. Единство повторяющихся в прозе И. А. Бунина элементов (образы, тематика, композиция, хронотоп, стилистика), характерных для западноевропейского готического романа, позволяет говорить о присутствии в рассказах писателя готической традиции. Однако в творчестве Бунина готический жанр претерпевает определенную трансформацию: происходит подмена западноевропейских атрибутов жанра русскими аналогами.

Художник отказался от обязательной романной структуры готического произведения, обратившись к малым жанровым формам. Иным по отношению к западноевропейской готической традиции предстает в прозе Бунина и хронотоп, адаптированный под привычную для русского человека обстановку. Поскольку русская культура имеет другую систему ценностей, отличную от западноевропейской, то и герои Бунина воплощают иной комплекс как добродетелей, так и грехов и злодеяний, что обуславливает формирование особого сюжетного напряжения.

Писатель часто в своих рассказах обращался к особенностям характера русского человека, в сознании которого четко обозначены границы добра и зла, мира реального и потустороннего. Страх и благоговение испытывают герои в произведениях Бунина, сталкиваясь с миром таинств православия. Переосмысливая готическую традицию в рамках национального культурного пространства, писатель дополняет и расширяет её, придает новое художественно-философское звучание своим произведениям.

Одним из главных связующих звеньев религиозных и готических мотивов в прозе Бунина является образ смерти. Это явление писатель рассматривает.

153 двояко: с христианской точки зрения: как неизбежный переход в мир иной и с готической: как соприкосновение с миром инфернального, ужасного и загадочного. Ярким примером переплетения обеих бунинских трактовок является рассказ «Преображение», в котором художник детально описал всеобъемлющий страх героя, его ужас, пережитый во время нахождения в одиночестве у гроба матери, находящейся на границе двух миров: живых и мертвых.

В рассказах Бунина знание о смерти концентрически распространяется в некой миросфере вокруг умершего, вследствие чего смерть влияет на эту область мира. Далее в ответ подобному воздействию мир реагирует на смерть. Миросфера модифицируется, подстраивается под смерть. Реакция мира, его изменение, кардинальное перерождение расширяет влияние смерти. По Бунину, чем больше знания о смерти, тем обширней её воздействие на человека.

Элементы русской готики вписаны в рассказ «Баллада». Святочная направленность рассказа обостряет восприятие читателя, делает возможным его приобщение к сверхъестественному, позволяет заглянуть за грань реального мира, что подчеркивает правдоподобность происходящего. Читателю не кажется удивительным появление огромного Господнего волка, ведь действие рассказа происходит на Святки, в тот период времени, когда свершаются чудеса. Рациональная сторона восприятия действительности в рассказе отходит на второй план, а на первом находятся «жизнь сердца», чувства, эмоциональные переживания героев.

Особый интерес представляет рассказ «Туман», в котором действие разворачивается на пароходе, окутанном плотной, непроглядной пеленой. Главный герой переживает тревогу и страх, пытаясь увидеть окружающий мир в предрассветный час сквозь таинственный туман, который фактически выполняет функцию ужасного призрака, парализующего волю к жизни всех пассажиров парохода.

В рассказе «Поздний час» для создания необходимой готической атмосферы писатель использует мотив остановленного времени, вследствие чего прошлое сталкивается с настоящим. Топос рассказа базируется на двух мирах: реальном, настоящем, где находится сам герой, и потустороннем, ирреальном, куда ушло его прошлое. Ирреальный мир царствует лишь в темное время суток, его центр располагается на кладбище, куда герой стремится попасть, чтобы почтить память умершей любимой девушки. После того как герой почти достиг своей цели, его чувства подвергаются леденящему кровь испытанию, встрече с необъяснимым. Мотив страха у И. А. Бунина тесно связан с мотивом сверхъестественного. Эти признаки готического произведения, связанные с темой смерти и кладбища, присутствуют и в миниатюре «Ландо».

В рассказе Бунина «Святые» наиболее полно представлены признаки готического произведения. В таинственной атмосфере страхов и ужасов происходят скитания несчастной девушки благородного рода, которая становится в силу действий героя-злодея становится блудницей и непрерывно испытывает угрозы собственной чести и безопасности. Вместо классического замка действие рассказа разворачивается то в нежилых комнатах русской усадьбы, когда-то принадлежавших умершему человеку, то в монастырской обители. Таинственный пейзаж дополняет зловещие события рассказа. Подобный вневременной пейзаж как бы стирает точное местонахождение дома, его конкретные географические координаты, формируя определённую пространственную замкнутость, свойственную готической поэтике.

В рассказе наряду с библейским мотивом параллельно разворачивается фольклорно-фантастическое пространство через описания птицы-Игры, дива, олицетворяющих собой инфернальные силы.

В диссертации проводится сравнительный анализ «Сказок» Бунина с рассказом «Страшное гадание» A.A. Бестужева-Марлинского. В обоих произведениях сходным является образ страшного призрака, который.

155 вразумляет не слишком нравственного героя, а также демоническая внешность кучера в черном фаэтоне, путешествие, связанное с мотивом смерти. В рассказах создается антураж фантастического, ирреального пространства, описывается зловещий пейзаж, полный тайных предзнаменований, вводится мотив искушения человека бесами.

В рассказе «Дубки» помимо обязательных готических атрибутов, реализуемых на фоне русской действительности, Бунин использует образ Синей Бороды. Внешность и характер деревенского старосты Лавра чрезвычайно схожи с героем сказок Ш. Перро. Как жены барона пострадали от чрезмерного любопытства, так и жена Лавра была убита им из-за нарушения негласного запрета.

Умершие в темницах узники, самоубийцы и убитые при странных обстоятельствах герои, виновников смерти которых, автор оставляет без разоблачения — традиционные сюжетные линии готического романа. Муки и стенания жертвы представляют собой неотъемлемую часть образа смерти. Подобный мотив есть и у И. А. Бунина, который изобразил ужасную смерть женщины в «Страшном рассказе» на фоне готического антуража. В названии произведения в сжатом, сконцентрированном виде выражено отношение И. А. Бунина к явлению смерти.

Начало рассказа вовлекает читателя в сумрачный, таинственный, жуткий мир, предрекающий трагический финал. Готическая атмосфера, изображенная автором, создаёт в воображении читателя некое пространство, где наряду с человеком властвуют сверхъестественные силы. И. А. Бунин для усиления эмоций, событийной напряженности сюжета использует готические элементы: и без того жуткое место действия в ночное время приобретает и вовсе грозный и страшный видсама природа олицетворяет собой мощь и ужас инфернальноготемные краски, странные пугающие звуки заставляют даже в самых обычных вещах видеть демоническое начало. В этом рассказе нет открытого столкновения ирреального мира с миром существующим, однако в нем.

156 есть и фатальное одиночество обреченной героини, и ее загадочное убийство, оставшееся безнаказанным.

Смерть в рассказах писателя существует не сама по себе, она всюду оставляет свои знаки, и её предвестниками являются порой обыденные предметы. В рассказе «Обреченный дом» Бунин скрывает облик убийцы, показывая лишь знамения неизбежной смерти. Образ таинственного дома-убийцы часто встречается в готических произведениях. Он имеет собственный характер и существует сам по себе, завлекая в свое лоно положительных персонажей. В рассказе И. А. Бунина дом выступает носителем двух миров: реального, заключающего в себе функцию тепла, уюта и ирреального. Именно в последнем, демоническом, пространстве развиваются трагические события, становящиеся реальностью для обывателей «Обреченного дома».

Рассказ «Ночлег» в жанровом отношении представляет собой легенду, в которой не указаны точные географические названия и временные рамки. Писатель в повествовании мастерски нагнетает атмосферу таинственности и мрачности. Событийное пространство рассказа отличается многоярусностью, оно плавно сужается до дома, а потом и до одной комнаты. Для подобного развития сюжета автор использует мотив лестницы. Каждое появление лестницы в произведении символизирует переход на следующий ярус — еще более таинственный и страшный.

Герой «Ночлега» — марокканец — является классическим персонажем-злодеем со всей присущей ему атрибутикой: зловещий внешний вид, странное поведение, мешочек с деньгами, револьвер. В рассказе существуют определённые детали, указывающие на инфернальную сущность незнакомца. Сюжет развивается в почти полной темноте и беззвучии. Обычный для готических романов сюжет о смерти, убийстве, страхе и И. А. Бунин передает с помощью готического антуража.

Таким образом, анализ рассказов писателя в религиозно-библейском и готическом аспектах подчёркивает особенности мировидения Бунина, его образно-художественной, жанрово-стилевой систем.