Ареальные лингвистические исследования сегодня приобретают всё большую актуальность. Сосуществование в культуре русского этноса нескольких, различных по своей структуре и специфике функционирования, языковых страт (литературный язык, диалекты, городское просторечие и др.) позволяет выявлять, фиксировать и прогнозировать результаты их взаимодействия и взаимовлияния.
На фоне расширения сферы влияния литературного варианта национального русского языка происходит постепенное сужение функций других разновидностей. Но процесс этот не является однонаправленным: изменяясь под воздействием ведущего варианта, остальные языковые страты в свою очередь оказывают влияние на литературный язык. Так, результатом контактирования литературного и диалектного вариантов стали такие образования, как локальные разновидности литературного языка, региональные варианты городского просторечия, а также своеобразное сельское просторечие. Таким образом, лингвистическое пространство, обслуживающее разные речевые коллективы носителей русского языка, оказывается неоднородным: между двумя его основными разновидностями (литературной и диалектной) существуют другие, характеризующиеся разной степенью отхода от нормы диалектной и приближения к норме литературной.
В истории русской лингвистической науки вопросы сближения различных речевых культур всегда были в центре внимания, и ведущая роль в постановке этих вопросов, несомненно, принадлежит Р. И. Аванесову, В. В. Виноградову, Г. СХВинокуру, Б. А. Ларину, В. М. Жирмунскому, Р. Г. Гельгардту и мн. др. Благодаря трудам этих ученых в зону лингвистического внимания был включен новый объект.
— повседневная речь рядовых носителей языка, что повлекло за собой появление новых научных направлений, где в качестве самостоятельного объекта исследования выделилось и такое явление, как городское просторечие (ГП).
Принципы дифференциации просторечия как лингвистического понятия не сразу были определены в истории отечественного языкознания. Феноменальность этого явления заключена в самой природе просторечия, которое в разные временные периоды занимает разное положение в иерархии языковых страт национального русского языка. В современных работах высказываются разные точки зрения о сущности просторечия.
На протяжении последних 20 — 30-ти лет активно разрабатываются проблемы взаимодействия устной и письменной форм литературного языка, проблемы языковых контактов диалекта и литературного языка, объектом пристального внимания филологов становятся разновидности городской устной речи, как литературной, так и находящейся за её пределами. Спектр этих проблем отражен в серии научных сборников: «Городское просторечие», (36) «Разновидности городской устной речи» (133), «Языковой облик уральского города» (191), «Псковские говоры и их окружение» (127), «Литературный язык и народная речь» (93, 94, 95), «Живое слово в русской речи Прикамья» (50, 51), «Язык и общество» (193, 194) и некот. др. Как пишет исследователь Н. Ф. Литвачук, «. городская речь представляет особый интерес, поскольку имеется возможность установить наиболее изменчивые, а также наиболее устойчивые элементы звуковой системы литературного языка и говора, определить перспективу развития звуковой системы данного говора и изучить, кроме того, специфику функционирования литературного языка в конкретных условиях.» (127,6).
Особую актуальность при этом приобретает обращение лингвистов к изучению специфики говорящего субъекта. Пристальное внимание к языковой личности, к особенностям проявления индивидуальных речевых навыков и навыков различных речевых общностей, к выявлению факторов, влияющих на устойчивость одних языковых признаков и на неустойчивость других, характеризует социолингвистические исследования14. Как отмечает проф. Т. И. Ерофеева, в городской речи сохраняется значительная часть локальных элементов, их наличие «объясняется связью с социальными факторами, с неравномерностью во времени и пространстве, с функционированием языка не в одной единственной разновидности,. , со способностью языка как средства общения обслуживать не только крупные сообщества на уровне нации, но и любые объединения внутри этих единиц.» (48, 7).
Устная городская речь попадает в поле зрения и описательной диалектологии, и структурной лингвистики, и социолингвистических и этнолингвистических исследований, и целого ряда других смежных направлений. Изучение городской региональной речи вписывается в контекст описания типологии форм современной городской культуры. Лингвист Е. В. Красильникова, например, пишет: «Нам часто не хватает исторического чувства в отношении к нашему времени, а ведь оно тоже уходит, становится частью истории, поэтому, например, описание культуры современного городского быта в его языковом преломлении — задача, на наш взгляд, заслуживающая усилий лингвиста.» (191, 7).
1 Социолингвистическое направление представлено в работах таких современных отечественных лингвистов, как: В. А. Аврорин (6), В. Д. Бондалетов (13), Т. Е. Ерофеева (46−49), Р. П. Жильцова (53), Л. П. Крысин (82), А. Д. Швейцер, Л. Б. Никольский (178) и др.
Синхронное описание структурных особенностей одного из региональных вариантов ГП и представлено в настоящей диссертационной работе.
Объектом нашего исследования является городское просторечие в его региональном варианте (тверское городское просторечие). Наша работа соотносится с целым рядом исследований, описывающих специфику сохранения в речевой среде города локальных фонетических элементов, генетически связанных с диалектом.1 Так, исследователь Е. В. Купчик подчеркивает, что «из ряда произносительных особенностей, свойственных местным диалектам, в речи горожан сохраняются лишь некоторые, наиболее устойчивые.» Далее автор указывает: «Именно на выявление и анализ данных особенностей должно быть в первую очередь обращено внимание исследователей региональных элементов в городской речи.» (191, 29).
В данной диссертационной работе анализируются устойчивые фонетические элементы, исследуются особенности изменения вокалической системы говора в условиях городской речевой среды, вскрываются некоторые социально-экономические предпосылки формирования современного тверского ГП.
Предметом нашего исследования является диалектная фонетика.
Цель исследования состоит в следующем:
1) установить закономерности изменения вокалической системы говора в условиях городской речевой среды;
2) выявить степень устойчивости некоторых локальных фонетических элементов в тверском городском просторечии.
Цель исследования позволяет очертить круг задач:
1) выявить некоторые предпосылки формирования современного тверского ГП;
1 См.- например, работы: Л. А. Вербицкая (17), О. В. Дедова (39), Т. И. Ерофеева (49), Игнаткина Л. В. (58), Котков С. И. (84), Н. Б. Парикова (120), Сергеева Т. А. (148), Собинникова В. И. (153) и др.
2) описать один из вариантов структурных типов вокализма тверского ГП;
3) сравнить современное состояние вокалической системы одного из говоров Калининской подгруппы и тверского ГП;
4) выявить степень устойчивости некоторых локальных фонетических элементов в тверском ГП;
5) показать динамику локальных фонетических процессов в одном из вариантов тверского ГП в разные временные срезы.
Материал исследования. Отбор речевого материала для исследования определялся следующими критериями. Анализу подвергалась речь определенного внутригородского микроареала (пос. Соминка). К подбору информантов предъявлялись такие требования:
1) русский язык для них родной;
2) место рождения связано с ареалом распространения рамешковско-кимрских говоров (восточная часть Калининской подгруппы говоров,);
3) образование — не выше среднего;
4) возраст — не моложе 50-ти лет;
5) количество лет проживания в г. Твери — не менее 30-ти лет;
6) место проживания в г. Твери — микрорайон Соминка.
Всего за период 1995 — 1998 г. г. опрошено более 200-х городских жителей, 70 человек отобраны для исследования, как отвечающие всем критериям отбора. Их речь (спонтанная монологическая, и диалогическая) частично записана на магнитофонную ленту, частично произведена ручная запись. Кроме того, в диалектологических экспедициях этого же периода записана и исследована речь носителей говора (обследовано 10 деревень: 6 -Кимрского района, 2 -Рамешковского, 2 — Калининского).
В работе использованы также материалы двух хрестоматий говоров Тверской области (72, 103), а также материалы экспедиций, хранящиеся в фонде кабинета диалектологии при кафедре русского языка Тверского гос.университета.
Для сопоставления использовались исследования тверских диалектологов Т. В. Кирилловой, Л. Н. Новиковой, А. А. Беловой (67−73, 106−107). В фонотеку нашего исследования вошло 11 кассет, общим временем звучания 13 часов. Рукописные материалы составляют более 80-ти страниц. Проанализировано также более 40 страниц печатного текста с записями образцов речи диалектоносителей, содержащиеся в хрестоматиях.
Методы исследования. В работе использованы следующие методы. Для сбора речевого материала — метод наблюдения с использованием автоматической и ручной записи речи. Для изучения социальных характеристик информаторов использовано анкетирование. На этапе первичной обработки информации осуществлено транскрибирование звучащей речи после трехкратного прослушивания. При описании структурных особенностей вокалических систем говора и городского просторечия использовался сравнительно-сопоставительный И собственно описательный метод. В работе мы сочли возможным применение метода вероятностно-статистической обработки материала (при выявлении степени устойчивости некоторых локальных элементов.) Применена также компьютерная обработка части лингвистической информации, выявленной в ходе исследования. Частично использован и метод фонологической интерпретации (при описании вариантов фонем как в структуре говора, так и в системе ГП).
Применение всех вышеперечисленных методов и приемов позволило объективизировать полученную информацию, глубже вникнуть в саму проблему устойчивости-неустойчивости фонетических признаков, выявить механизм локализации отдельных языковых явлений в городской речевой среде.
Научная новизна работы.
Тверское городское просторечие не являлось ранее объектом специального лингвистического исследования. Имеются лишь фрагментарные замечания диалектологов Т. В. Кирилловой, А. А:Беловой, Л. Н. Новиковой (71, 106) по поводу устойчивости некоторых диалектных особенностей в речи жителей г. Твери.
Городское речевое пространство г. Твери весьма специфично. Тверская область неоднородна по своему диалектному ландшафту: на её территории расположены и севернорусские говоры (южный ареал Белозерской подгруппы), и южнорусские (Верхне-Днепровская группа), а также среднерусские говоры: Псковские, Селигеро-Торжковские (акающие), а окающие среднерусские говоры на современной диалектологической карте объединены в Калининскую подгруппу, являющуюся составной частью Владимиро-Поволжского диалектного объединения. Столь же неоднородна речевая среда г. Твери, в ней представлены речевые навыки не только различных социальных слоев, но и различных микрогрупп, объединенных общими истоками происхождения, общностью микротерриториальной.
В нашей работе описан один из структурных вариантов вокализма той части тверского ГП, носителями которого являются переселенцы с территорий Калининского, Рамешковского, Кимрского районов Тверской области, образующие речевую подгруппу — рамешковско-кимрскую, входящую в Калининскую подгруппу. Нами предпринята попытка проследить процессы эволюции фонетической системы говора по воздействием литературного языка в условиях города, а также попытка выявить этапы перехода от вокалической диалектной системы к литературной. В работе также сопоставляется характер изменений в системе самого говора и в структуре ГП в одном временном срезе, а также отслеживается динамика некоторых фонетических процессов в тверском ГП путем сопоставления разновременных записей речи жителей этого региона.
Теоретическая и практическая значимость работы.
В лингвистических исследованиях неоднократно указывалось на то, что в русистике еще «недостаточно изучен механизм трансформации диалектной системы под воздействием литературного языка.» (Ф.Л.Скитова, 91, 5) Так, лингвист Ф. Л. Скитова указывает на то, что сегодня «чрезвычайно актуально выявление и научное описание тех форм национального языка, которые могут складываться в процессе сближения диалектов и литературного языка.» (там же, с.5) Ф. П. Филин в свое время писал о необходимости не только описания самого процесса контактирования разных языковых образований, не только описания различного рода изменений внутри диалекта под влиянием литературного языка, но и выявления этапов освоения литературной нормы диалектоносителями. (189, 12).
На наш взгляд, материал, изложенный в данной диссертации, и результаты его анализа позволяют восполнить некоторые пробелы в теоретическом осмыслении современной языковой ситуации, когда в условиях города с разной степенью устойчивости сосуществуют как общерусские языковые элементы, так и локальные, регионально обусловленные, причем устойчивость этих локальных элементов различна на разных стадиях освоения литературного языка.
В практическом плане значимость работы связана с тем, что результаты исследования и сам речевой материал могут быть использованы в практике вузовского преподавания таких учебных курсов, как «Диалектология», «Фонетика современного русского языка», «Методика преподавания русского языка в школе», в спецкурсах и спецсеминарах по диалектной фонетике, в некоторых смежных дисциплинах, таких, например, как этнолингвистика, социология, культурология, региональная лингвистика.
Апробация работы. Результаты исследования неоднократно становились предметом обсуждения на научных конференциях: 1) «Актуальные проблемы филологии в школе и в вузе», Тверь (1995, 1996, 1997, 1998) — 2) «Совершенствование образовательно-воспитательного процесса в школе и в вузе», Тверь (1995, 1996, 1997, 1998) — 3) «Актуальные проблемы изучения русских народных говоров», Арзамас (1996) — 4) «Лингвистическая ретроспектива, современность и перспектива города и деревни», Пермь, (1997). Основные положения работы отражены в публикациях (свыше 30 страниц печатного текста).
Материалы диссертации были использованы при чтении лекций и проведении практических занятий по разделу «Фонетика современного русского языка» на педагогическом факультете Тверского государственного университета.
Выводы по § 1,2.
Итак, проанализировав позиционные изменения фонем <о>, <а>, <э> в слогах первой позиции, мы пришли к следующим выводам.
1. В тверском городском просторечии на современном этапе развития национального русского языка прослеживается четкая тенденция к сближению двух норм произношения — диалектной и литературной. Локальные элементы постепенно, но неуклонно исчезают из активного употребления. Этот процесс отражает общее направление в развитии вокалической системы как исконного говора, так и системы ГП.
2. Вместе с тем, наши наблюдения показали, что исчезновение локальных признаков из речи горожан — это не хаотический процесс. По каждому из изученных признаков (кроме [а]-признака) выявляются определенные структурные типы вокализма с разной степенью представленности локальных элементов и разной степенью их устойчивости.
3. Мы полагаем, что можно говорить и о поэтапном исчезновении диалектных элементов из речи носителей ГП: эти этапы показывают путь продвижения от диалектного типа произношения к литературному.
4. На устойчивость того или иного локального элемента оказывает влияние и численность той или иной группы информантов, объединенных по типу вокализма. Чем большее количество информантов находится ближе к литературной норме, тем заметнее они оказывают влияние на общую речевую среду города.
Подведем итоги. Частотность локальных элементов по среднему показателю в тверском ГП представлена следующим образом: 1) [о] -признак после твердых согласных — 0,51 балла.
2) [э] -признак как заместитель фонем <о>, <э> после мягких согласных — 0,56 балла.
3) [а] -признак как представитель <а> - 0,61 балла.
Численную представленность групп, сохраняющих в той или иной степени локальные элементы, приведем схематически, указав лишь наименьшую и наибольшую по количеству носителей группу. о ] -признак после твердых э] -признак после мягких.
2).
2).
1).
7,54% 30,19%.
1).
7,55% 37,73%.
1) о-вокализм с единичными 1) и-вокализм с единичными [э]- [а] -вкраплениями;
2) а-вокализм. 2) смешанный э-и-вокализм.
Несмотря на достаточно высокие показатели степени устойчивости локальных признаков, в целом, речевой фон ГП определяется количеством носителей того или иного типа вокализма. Так, по признаку [о] после твердых согласных доля информантов с типом о-вокализм с единичными [а] составляет всего 7,54%, хотя частота появления признака [о] приближается к единице. Определяет же общую картину группа носителей а-вокализма (30,19%), хотя частотность признака [о] равна нулю, а, следовательно, именно эта группа реально отражает распространенность локального элемента [о] в городской речевой среде. Степень устойчивости [о] в этой группе равна 0.270 б. (наименьший показатель устойчивости в нашей выборке).
По признаку [э] несколько иная картина. Наиболее представленной по численности является группа со смешанным э-и-вокализмом (37,73%), а, значит, на современном синхронном срезе оба варианта оказываются конкурентоспособными и одновременно сосуществующими. Степень устойчивости в этой группе колеблется в пределах 0 — 0.04 б. (наибольший показатель устойчивости в нашей выборке).
§ 3. Характеристика наименее устойчивых локальных элементов в тверском городском просторечии.
А. Второй предударный прикрытый слог.
Для фонетической системы окающих среднерусских говоров позиция второго предударного слога является слабой не только для гласных <о>, <а> (как и в литературном языке): [пъдошлА, пътк роИлъ, пъчтал' Он, въдом* Эр, скърохОт, пръход* Ит и т. п., но и для гласного <у>: ръкавА, кълакпИ, съндук' И, мъ жык' И, дъракОф, тръдодн' Оф]. Эта особенность очень устойчива в традиционном слое говора. Среди всех опрошенных нами информантов-диалектоносителей, ни у одного не отмечено отступления от диалектного произношения.
Однако эти ареальные закономерности перестали быть таковыми в условиях городской речи, более того, наметились, на первый взгляд, даже некоторые регрессивные тенденции в сторону смещения [ о ] -варианта в позицию второго предударного слога после твердых согласных.
Рассмотрим, какие качественные преобразования произошли в вокализме данного типа слога по каждому из указанных признаков: [ъ] -признак как реализация <о>, и [ъ] -признак как реализация <у>.
Что касается [ ъ ] -употребления как заместителя фонемы <у> в слогах второй предударной позиции, то этот признак практически исчез из речи носителей тверского ГП. Анализ речевого материала показал, что почти 90% информантов усвоили литературную норму произношения [у] в данном типе слога: [пускавгу ь, трудавА] ь, с у д, а в О], с п у с к о в О], к у л, а к* И, м у ж ы к' И, д у р, а к' И, г р уза в' И к, трудов' И к, с у к р о в* Ицъ] и т. п. Из 53-х респондентов диалектное произношение [ъ] зафиксировано лишь в речи 6-ти (11,21%). Приведем примеры: [к ъ в ы р к, А ] ь м с' ь, фис ъндукАх, в^д ъ р, а к, А х, н аир ъ к, а в, а — д* Ащ' ь^тръдодн* Э], бълАфкъ, дърАндъ] (всего 7 словоформ). Т.о., данный локальный фонетический элемент представлен в тверском ГП несколькими словоформами в речи отдельных информантов. Следует обратить внимание на тот факт, что спорадическое появление [ъ] -признака в соответствии с фонемой <у> в ГП возможно не только во втором предударном слоге, но и в третьем (н аир ъкъвад’Ащь^и даже в первом (бълАфкъ, дър, А н д ъ). Также явления требуют специального изучения, но мы склонны считать это индивидуальными особенностями речи.
Совсем иначе обстоит дело с реализацией [ъ]-признака в соответствии с ударным [о]. Мы обратили внимание на явное противоречие между традиционной нормой произношения в этом типе слога (совпадающей с литературной) и той реально существующей фонетической особенностью, что обнаружена в речи носителей тверского ГП. В предыдущем § настоящего исследования нами был сделан вывод о том, что подавляющее большинство информантов утратило [ о ]-произношение в первом типе безударных слогов, и находится на стадии перехода к а-вокализму. Но детальное изучение слогов второй безударной позиции (как на уровне текста, так и на уровне отдельных словоформ) показало, что в слогах второй позиции усилилась, на первый взгляд, роль [о] -признака, и особенно активно она проявляется в некоторых звуковых сочетаниях. Остановимся подробно на анализе выявленной особенности, весьма специфичной и неожиданной для исследователя.
На этапе полевого обследования речи носителей ГП мы обратили внимание, что в некоторых фонетических позициях даже акающие информанты регулярно произносили [о] в соответствии с фонемой <о>: поросОнъ к, дорогО], помогАл, молокО, молодО], си п о л о в* И н ъ ], с х о р о н' И л* и] т.п. Этот факт не мог не привлечь нашего внимания, тем более, что слова с таким типом звукового ряда (о р о, о л о, о м о и некот.др.) получали ясно уловимое" на слух дополнительное побочное ударение на первом от начала слова.
4 4.. 4 4 слоге: [молод'Ош, сип огор' Эл' иц, пОсп эвАл, подавА л] и т. д.
На этапе анализа всех имеющихся словоформ с подобным типом произношения (всего зафиксирована 81 словоформа) мы обнаружили, что подобные факты (в большей или меньшей степени) встречаются практически у всех опрошенных нами лиц. В речи 24 информантов встречаются два варианта — [ъ] и [о], в речи 22 информантов только [ъ] -вариант, а 7 человек последовательно употребляют в своей речи только [о] -вариант в данном типе слога.
Результаты обработки всех звуковых сочетаний, в которых была выявлена данная локальная особенность, оказались следующими.
Устойчивое появление признака [о] в слогах второй предударной позиции находится в определенной зависимости от:
1. структурной принадлежности той части слова, где имеется данный признак (приставка, предлог);
2. от специфического фонетического окружения (звукоряд: гласный [о] + согласный + гласный [о]);
3. от немотивированного индивидуального произношения. Поясним наши наблюдения.
Высокая степень активности признака [о] в исследуемом типе слога наблюдается в приставках, оканчивающихся на 0: по, до, подо, со. Всего выявлено 53 словоформы, причем преобладают среди них глаголы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Синхронное изучение особенностей безударного и ударного вокализма двух разновидностей устной русской речи (диалектной и городского просторечия) показало, что в 90-е годы ХХ-го века эволюционные процессы в этих подсистемах национального русского языка не закончены, наблюдается процесс постепенной утраты локальных фонетических элементов, происходит внутренняя перестройка как отдельных фонетических фрагментов, так и всей вокалической системы в целом.
Описание ареальной микрозоны1 (территории рамешковско-кимрских говоров как части Калининской подгруппы) позволило зафиксировать современное состояние фонетической системы данного говора в его традиционном варианте и сравнить динамику некоторых фонетических процессов как в естественных условиях, так и в условиях городской речевой среды. Эти процессы в основных своих звеньях оказались сходными с общими закономерностями развития языковой системы, с внутренними законами, определенными еще И. А. Бодуэном де Куртенэ. Упрощение системы гласных, выравнивание системы, изгнание исключений, подчинение слабых её участков более сильным, — вот те основные процессы, которые характеризуют современную языковую ситуацию (12, 222−254).
Т.о., общефонетические проблемы обнаруживают себя как в системе литературного языка, так и в других подсистемах: в диалекте, в городском просторечии.
1 Для изучения особенностей городского просторечия, функционирующего в таких центрах, как Тверь, находящихся в зоне среднерусских говоров разного типа, целесообразно, на наш взгляд, обращаться к определенным городским микроареалам (поселкам, районам внутри города), связанным с различными диалектными объединениями. Наше исследование и явилось такой попыткой: исследуя речь жителей пос. Соминка г. Твери, мы показали связь языковых особенностей ГП с «материнским» диалектом и те новации, которые сложились в языке в условиях проживания мигрантов в городе в течение 40−50 лет.
Обобщение наблюдений над ГП разных городских микрозон даст возможность представить полную характеристику городского просторечия крупного областного центра.
Вместе с тем, наше исследование выявило конкуренцию двух тенденций в развитии диалектной фонетической системы в условиях города. С одной стороны, происходит заметная утрата наиболее «экзотических» локальных элементов, намечается перераспределение произносительных вариантов в сторону продвижения к литературному аналогу, а, с другой стороны, некоторые звенья диалектной вокалической системы оказывают заметное сопротивление проникновению иносистемных образований, что ведет к расширению диапазона варьирования и к устойчивости некоторых локальных элементов.
Результаты обработки экспериментального материала позволили выделить следующие основные особенности изменения диалектной вокалической системы внутри городского микроареала.
1. В тверском городском просторечии с разной степенью устойчивости представлены локальные фонетические элементы, генетически связанные с говорами рамешковско-кимрской группы. Наиболее устойчивыми оказались признаки с частотой проявления более 0,5 балла. Это: а) |о|-признак после твердых согласных в позиции первого предударного слога (показатель средней межгрупповой частоты — 0,51 балл) — б) |.э|-признак после мягких парных согласных в позиции первого предударного слога (средняя частота — 0,56 балла) — в) |а|-признак как реализация фонемы <а> после мягких согласных в первом предударном слоге (показатель средней частоты самый высокий — 0,61 балл).
Причины устойчивости этих признаков оказались различными. Что касается произношения [о] в соответствии с фонемой <о> после твердых согласных, то одной из причин высокого показателя частоты признака |о| является наличие такой микрогруппы внутри нашей выборки, где х = 1 балл. Носителей | о ¡—вокализма по типу диалектного по нашим данным оказалось — 20,75%, кроме того, имеется еще 11,32% информантов, в речи которых «о» -признак проявляется на уровне 0,7 — 0,9 баллов, т. е. обе эти подгруппы составляют более 1/3 в общей совокупности опрошенных. [О]-произношение поддерживается целым рядом факторов. Еще Р. И. Аванесов отмечал, что вокалическая система Владимиро-Поволжских говоров характеризуется специфическим распределением экспираторной силы между разными слогами: первый предударный (когда в нем гласные неверхнего подъема) значительно отличается своим интонационно-мелодическим рисунком — сила этого слога приближается максимально к ударной позиции. (Аванесов Р.И., 3, 59).
Т.о., на устойчивость признака |о | в указанной позиции действует «интонационно-мелодический фактор» (Р.И.Аванесов, 3, 61)1. Частота распространения [о] поддерживается и современным орфографическим написанием. Так, например, имеется авторитетное замечание проф.Т. И. Ерофеевой, которая пишет о том, что различение безударных гласных неверхнего подъема <А> и <0> происходит благодаря сохранению огубленности в произношении безударного гласного на месте орфографического О. (51, 147).
Вместе с тем, есть еще один фактор, влияние которого четко прослеживается в системе говора, но следы которого обнаруживаются и в городском просторечии. Речь идет о наличии зависимости утраты предударного [о] от фонетических условий: [о] быстрее исчезает перед слогом с ударенным [а], и, наоборот дольше сохраняется перед слогом с ударенным [о], т. е. «наблюдаются элементы ассимиляции предударного гласного гласному ударенного слога.» (Л.И.Баранникова, 11, 139). Проф. Т. В. Кириллова указывает также на.
1 На этот же фактор указывает исследователь Пауфошилса (), изучавшая говоры Кимрского района с экспериментально-фонетической точки зрения. внешнелингвистический фактор: сохранение оканья по-разному представлено в различных социально-возрастных группах.
Нами также отмечено, что признак [о] может устойчиво проявляться (даже в речи акающих информантов) не только в первом типе предударных слогов, но и во втором предударном.
Последовательно этот признак представлен в предлогах и приставках, оканчивающихся на о (этот фактор мы назвали фонетико-морфологическим), а также в составе определенных звуковых комплексов, типа ОЛО, ОРО, ОМО и т. п. (структурно-фонетический фактор). Частота проявления этого признака во втором предударном слоге — 0,25 балла (представлен он в речи 23 информантов (43,40%). Сохранение [о] во втором предударном слоге как в самом диалекте, так и в городском просторечии свидетельствует о том, что процесс нейтрализации гласных неверхнего подъема еще не закончен полностью в части Владимиро-Поволжских говоров. И не случайно, что не все диалектологи согласны с отнесением Владимиро-Поволжских говоров к среднерусским: в них еще чувствуется севернорусская основа в реализации безударных гласных.
На устойчивость признака [э! также влияют как внутренние, так и внешние причины. «Эканье» — черта, распространенная в севернорусских и среднерусских говорах. На современном этапе развития диалектных фонетических систем [э] -вариант как заместитель фонем <о>, <э> в позиции после мягких согласных сосуществует с [инвариантом, а в некоторых говорах с [а]-вариантом. Объясняя причины перехода Е в И, исследователи указывают несколько причин: влияние литературного языка, междиалектное контактирование — внешние факторы, среди внутренних причин называются также, как: утрата «ёканья» (Аванесов (3)), Каринский (61>), Кириллова (Ш, 43), Новикова {Щ, 43)), межслоговая ассимиляция.
Л.А.Новикова, М. А. Романова, 94, 134), влияние мягких согласных, окружающих слог с [э] (Л.И.Баранникова, 11, 136). Что же касается именно Владимиро-Поволжских говоров, то тенденция к «иканью» как системе неразличения гласных неверхнего подъема, наиболее близкой к литературной норме, почти не выражена." (Т.В.Кириллова, Л. Н. Новикова, Щ, 45). Наше исследование также доказало, что в говоре [э]-вариант является фактически единственным в данном типе слога, а в ГП преобладает смешанное употребление [э] и [и]-произношения. Поскольку экающее произношение находится в пределах литературной нормы (а если обратиться к истории, то вариант [и] является по своему происхождению просторечным, но южнорусским (24), то, и из речи носителей современного, сформировавшегося на среднерусской основе ГП вытесняется он крайне медленно. Кроме того, артикуляционная база звуков [э] и [и] также различна (освоение носителями гласных более высокой степени подъема языка не всегда может быть достигнуто только путем перестройки фонематического восприятия — необходимы дополнительные артикуляционные затраты.) Орфографическое написание также способствует устойчивости [э]-варианта (ср: несу, везу, бегу, в-лесу). Распространению варианта [и] в ГП препятствует и сохранение [а]-варианта (в соответствии с фонемой <а>) в указанной позиции. Как мы уже указывали, [а]-признак дает самые высокие показатели средней частоты и распространенности (этот признак отсутствует лишь у 7 информантов — 13,21%). Т. е. диалектная система и в условиях городской речевой Среды сопротивляется полной нейтрализации фонем <а>, <о>, <э> в одном усредненном варианте (как [иэ] литературное), в позиции I* а I А. Кроме того [а]-вариант может выступать и заместителем фонем <э>, <и> и в диалекте, и в ГП.
Наименее устойчивыми локальными элементами в изученой части тверского ГП являются: 1) [и]-признак в позиции ударной между мягкими согласными в соответствии с литературным [э] (частота проявления — 0,11 балла) — 2) билабиализованный характер [о]-начального в позиции второго предударного слога (частота [у]-признака — 0,3 балла) — 3) [о] во втором предударном слоге после твердых согласных (частота — 0,25 балла) — 4) представлена единичными случаями и такая диалектная (устойчивая в говоре) черта, как качественная редукция гласных [у] [ы] в одном варианте [ъ] в слогах второй позиции.
В этом, безусловно, проявляется как влияние фонетической системы литературного языка, так и влияние соседних говоров (селигеро-торжковских), в которых эти звуки не подвержены качественной редукции.
Границы распространения отмеченных фонетических элементов в тверском ГП оказались настолько суженными, что это позволило сделать нам вывод о том, что часть фонетических признаков ([и]-признак) под влиянием городской литературной речи теряет не только устойчивость, но и регулярность воспроизведения, признак реализуется более или менее последовательно лишь в некоторых, наиболее частотных в повседневном употреблении, словах, т. е. намечается тенденция к лексикализации признака [и] в ударной позиции между двумя мягкими согласными. Этот процесс — один из актуальных и в говорах русского языка (См., например: О. Д. Кузнецова, 8|1, 83). Выявлена в ходе исследования и тенденция к морфологизации некоторых произносительных диалектных особенностей ([у]-начальное, во втором предударном слоге в основном отмечается в глагольных лексемах (утвори, утойди, упоздал, и под)).
Расширение ракурса изучения самого понятия «устойчивость-неустойчивость» фонетических явлений на основе вероятностно-статистического метода позволило нам описать некоторые модели структурных типов вокализма в современном тверском городском просторечии.
Было установлено, что на устойчивость признака действуют следующие лингво-статистические характеристики:
1) частота проявления признака (её средние выборочные показатели);
2) распространенность признака внутри определенной группы носителей;
3) степень отклонения каждой выборочной частоты то средней межгрупповой (именно этот показатель и указывет на устойчивость признака).
Результаты компьютерной обработки материала показали, что:
А. Несмотря на высокие показатели средней частоты признаков [о], [э] и достаточной распространенности в среде опрошенных информантов, ведущими вариантами в соответствующих типах фонетических позиций являются [а] (для [о]-признака) смешанный [э — и]-вариант (для [э]-признака). Кроме того, в каждом из структурных типов (как после твердых согласных, так и после мягких согласных) мы предприняли попытку выделения определенных этапов отхода от диалектных произносительных навыков. Это позволило нам доказать выдвинутую в исследовании гипотезу о том, что изменения вокалической системы говора в условиях городской речевой среды носят не хаотический, а системный, поэтапный характер.
Б. С другой стороны, границы распространения наименее частотных локальных признаков: [у]-признак, [и]-признак в речи носителей ГП оказались достаточно широкими. Эти признаки в качестве единичных вкраплений присутствуют в речи почти 26% опрошенных, а признак [о] (второй предударный слог после твердых согласных) представлен в речи 47% информантов).
Следовательно, признак может быть частотным, но не распространенным (в этом случае ведущим вариантом оказывается тот, что приближен к литературному). И, наоборот, признак имеет наименьшие показатели частоты появления (в этом случае в качестве ведущего варианта тоже выступает литературный аналог), но следы проявления признака обнаруживаются в речи определенной части носителей ГП в качестве лексикализованных или морфологизированных явлений.
Наконец, представим в таблице сводные данные о всех вышеперечисленных изученных локальных фонетических элементах в тверском ГП:
Тверское ГП Рамешковско-кимрские говоры.
Фонетический признак Средняя частота Распространенность Ведущий вариант в этом типе слога Средняя частота Распространенность Ведущий вариант в этом типе сол-га.
1) «и» -признак под ударением 0,11 балла 24,53% э 0,97 балла 100% и.
2) «о» -признак после твердых в первом безударном слоге 0,51 балла 73,58% а 0,97 балла 100% О.
3) «э» -признак после мягких в первом предударном слоге 0,56 балла 84,9% э 0,97 балла 100% э.
4) «о» -признак после твердых во втором предудар- 0,25 балла 58,49% ъ 0,23 балла 13,20% ъ втором предударном слоге.
5) «у» -признак в абсолютном начале слова 0,3 балла 56,60% а 1 балл 100% У.
6) «а» -признак после мягких ША ША 0,61 балла 84,90% а 1 балл 100% а.
7) «ъ» -признак как редукция [у] [ы], в Ша1А и 0 балла 5,66% у, ы 1 балл 100% ъ.
Вместе с тем, наше исследование показало, что в пределах определенной городской микросистемы совершенно четко выявляются речевые подгруппы, характеризующиеся разной степенью отхода от диалектной нормы и приближения к норме литературной. А следовательно, кроме причин внутриязыковых на степень устойчивости локальных элементов в городском просторечии оказывают влияние причины экстралингвистические, связанные прежде всего с личностными особенностями говорящего субъекта.
Изучение социальных характеристик информантов, участвующих в исследовании, показало, что ведущим фактором, влияющим на сохранность в речи диалектных по происхождению фонетических элементов является такой параметр, как место рождения информанта. В исследовании было доказано, что речь выходцев с территории Рамешковского района наиболее приближена с материнской диалектной основе, так как зона рамешковских говоров занимает промежуточное положение между среднерусскими и севернорусскими говорами, и следовательно, в речи отдельных информантов прослеживаются и севернорусские диалектные черты (в частности, отсутствие редукции гласного | о| и в первом, и во втором предударном слоге). Кроме того, на территории Рамешковского района (как, впрочем, и в Лихославльском, Максатихинском и некот. др. районах) вплоть до настоящего времени русский язык находится в тесном контакте с карельским языком, где редукция гласных полностью отсутствует. Таким образом, устойчивость некоторых локальных фонетических элементов поддерживается еще и традицией межъязыкового контактирования. По нашим наблюдениям, среди жителей поселка Соминка, где проводилось обследование, проживает много тверских карел, что несомненно влияет в целом на речевой фон этого городского микрорареала.
Наиболее прогрессивную группу, продвинутую в сторону сближения с литературной нормой, составляют информанты с территории Калининского района. И это вполне объяснимо. Исторически жители из близлежащих от Твери деревень имели так называемый отходный промысел. Были, например, лоскутники, которые приходили в Тверь на текстильные фабрики за лоскутом, потом шили лоскутные одеяла и продавали их. Языковые контакты у этих промысловиков были более тесныес городскими жителями (а Тверь находится в зоне геополитического влияния Москвы, а значит, всегда испытывала языковое давление «акающей» столицы). Кроме того, переселение жителей из Калининского района в областной центр происходило активнее, быстрее (в силу объективных обстоятельствблизость к Твери) и значит, временной фактор тоже сыграл свою роль в изменении речевых навыков данных информантов.
Технологии данного лингвистического эксперимента не предусматривала изучения более глубинных механизмов самого процесса утраты локальных особенностей из речи отдельно взятого информанта. Но мы не можем не указать на то, что трансформация одного речевого состояния под воздействием другого — это процесс, затрагивающий все стороны человеческой личности. Это и генетическая предрасположенность к усвоению иносистемной речевой традиции, это и психофизиологические процессы формирования речевых навыков (известно, что фонематическое восприятие у человека формируется в раннем возрасте, а перестройка звукопроизношения связана, прежде всего, с перестройкой аккустико-фонематического слуха человека1.
Кроме того, на степень устойчивости диалектных элементов в речи индивида влияют и его языковое чутье, общая речевая культура, особенности характера и многие другие личностные характеристики, не являющиеся предметом изучения в данной работе.
Можно говорить и о такой причине, как языковой регресс, которому, как правило, подвержены люди, отошедшие от активной Социальной деятельности. Степень подверженности этому явлению также сугубо индивидуальна.
Все эти причины (как внутреннего, так и внешнего порядка) влияют на характер протекания процесса изменения диалекта в условиях городской речевой среды. Специфика речевого ландшафта г. Твери осложняет задачу описания тверского городского просторечия, т.к. оно неоднородно. Наличие внутри города локализованных микрозон, исторически спаянных общностью социальной и языковой ведет к тому, что внутри таких микроареалов перестройка диалектных систем происходит медленно, поэтапно. Хотя, как пишет академик герд, каждое новое языковое состояние — «это лишь ступень в цепи трансформаций от одного состояния к другому.» (27, 54).
1 Ср: «Раннее восприятие ребенком слов идет на основе ритмико-мелодической структуры. К концу второго года жизни ребенок пользуется при понимании речи фонематическим восприятием всех звуков родного языка» (7, 210 — 212).
Итак, наше исследование доказало наличие региональных (диалектных по происхождению) особенностей тверского городского просторечия в определенном микросоциуме г. Твери. Это подтверждает точку зрения Л. И. Баранниковой, которая указывает, что:
1) фонетические системы ряда диалектов имеют существенные отличия от литературного языка, и появление нового элемента встречает существенные препятствия в его усвоении в силу несоответствия традиционно сложившимся произносительным нормам;
2) замещение одного из элементов неизбежно отражается на всей системе в целом. (153, 11).
Избранная методика анализа фонетических особенностей городского просторечия в целом позволила нам доказать гипотезу о наличии некоторых локальных элементов в системе тверского ГП, показать внутренние предпосылки формирования современных особенностей вокалической системы ГП, основываясь на данных разных временных периодов, а также доказать посылку о различии в динамике этих процессов как в системе самого диалекта, так и в системе ГП.
