Актуальность темы
исследования. Проблемы изучения художественного текста как целого связаны с определением принципов и средств языковой организации его единства. Несмотря на огромный объем знаний, накопленный лингвистикой к концу XX века, вопросы структурно-смысловой интерпретации произведений остаются актуальными темами научных дискуссий. В современных исследованиях продолжают развитие представления о взаимосвязи содержания художественного произведения и его языкового строения, о воплощении авторского замысла и уникального «композиционного задания» в отборе и сочетании средств языка в тексте, сформированные в работах В. В. Виноградова, М. М. Бахтина, Г. О. Винокура, В. М. Жирмунского, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Б. М. Эйхенбаума.
Все аспекты текстового устройства вызывают широкий научный интерес. В центре внимания ученых — особенности семантико-синтаксической организации произведения, соотношение грамматики языка и грамматики текста (Н. Д. Арутюнова, А. В. Бондарко, М. В. Всеволодова, С. И. Гиндин, Г. А. Золотова, И. И. Ковтунова, О. И. Москальская, Т. М. Николаева и др.). Взаимосвязь принципов синтагматического и парадигматического устройства произведения выявляется в изучении организации художественного времени (Г. А. Золотова, Е. В. Падучева, Л. О. Чернейко, С. Чмейркова, П. Йенсен, Н. Телин, К. Чвани), регистрового построения (Г. А. Золотова, М. Ю. Сидорова, Г. Фонтански), чередования и взаимодействия субъектных сфер, соотношения «точек зрения» в тексте (Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский, В. В. Одинцов, Н. А. Кожевникова, Н. К. Онипенко, О. Йокояма, М. Майенова, А. Вежбицка). В различных ракурсах исследуются общие вопросы текстовой композиции, понятия и категории, определяющие воплощение авторского замысла в языковой ткани произведения (X. Изенберг, Ц. Тодоров, Р. Барт, А. К. Жолковский, Ю. К.
Щеглов, О. Г. Ревзина, В. П. Григорьев, Г. А. Золотова, Е. А. Иванчикова и ДР-).
Переводное произведение, в котором композиционная стратегия англоязычного автора отражена сквозь призму языковой интерпретации русского переводчика, представляет особый интерес для исследований текстового строения. Каковы композиционно-синтаксические основания для сопоставления вариантов перевода относительно оригинала? В какой степени конкурирующие варианты перевода художественных произведений Эдгара По или Оскара Уайльда отображают специфику структурно-смысловой организации подлинника? Наряду с существующей традицией изучения подобных вопросов и лингвостилистического анализа текстов в переводоведении и германистике1, востребованным представляется обращение к переводам с позиций современных достижений русистики в области синтаксиса текста и языка художественной литературы.
Системный подход к изучению произведения как структурно-семантического единства, синтезирующего и реализующего в коммуникации средства языка, предлагает современная концепция коммуникативной грамматики текста2. Она рассматривает текст как воплощение смысловых и коммуникативных интенций его создателя и ориентирована на выявление закономерностей, по которым текст образуется и функционирует как целое. Однако представления о языковом устройстве произведения, разработанные в теории коммуникативной грамматики на материале русских текстов.
1 Работы Л. С. Бархударова, А. В. Федорова, М. П. Алексеева, Ю. Д. Левина, В. Е. Шора, В. Я. Задорновой и др., за рубежом исследования Дж. Кэтфорда, П. Ньюмарка, Ю. Найды, К. Райе, И. Левого, С. Басснет-Маюгайр, М. Снелл-Хорнби и мн. др.
2 Основные положения этого научного направления в изучении грамматики языка и текста изложены в книге Золотовой Г. А., Онипенко Н. К., Сидоровой М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка.— М.: Изд. филол. ф-та МГУ, 1998, а также в других работах данных авторов. Другие подходы к изучению коммуникативной организации текста в русистике, а также современные представления о коммуникативной грамматике английского языка в ее соотношении с принципами текстового устройства рассмотрены в § 1.1 диссертации. разнообразных жанров и форм3 и подкрепленные сопоставительными исследованиями4, до сих пор не были апробированы в анализе специфики устройства переводных произведений.
Изучение особенностей языкового устройства переводов позволяет обратиться к проблемам интерпретации текста как языкового целого, проанализировать закономерности синтеза текстовой ткани. Сопоставление разных переводов одного произведения между собой относительно оригинала призвано дать представление о диапазоне возможностей использования средств русского языка в воссоздании композиции авторского текста.
Прием сопоставления переводов текста для изучения того или иного элемента его грамматического, семантического устройства известен в лингвистике. Существуют разборы переводов, связанные с интерпретацией художественного приема в области словообразования5, звукоподражания6, грамматических форм слова. Ряд современных исследований рассматривает реализацию семантических внутритекстовых связей в переводах произведения8. Значительное количество трудов посвящено проблемам Л.
Работы Г. А. Золотовой, М. Ю. Сидоровой, И. Магеррамова, JI. И. Василенко, В. Г. Герасименко, Бао Хун, В. Чумириной, А. Мансилья-Круз.
4 Молина Уэртас Н. К проблеме эквивалентности таксисных отношений русского и испанского языков // Русский язык: исторические судьбы и современность. Материалы и труды международного конгресса исследователей русского языка. Под общей редакцией М. Л. Ремневой и А. А. Поликарпова. — М.: Изд-во МГУ, 2001.—С. 334. Руферова Я. Эквиваленты конструкций с творительным в русском и чешском языках // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. — М.: УРСС, 2002. С. 129 134.
5 Панов М. В. О переводах на русский язык баллады «Джаббервокки» Л. Кэрролла. //Развитие современного русского языка. Словообразование. Членимость слова.—М.: Наука, 1975.
6 Ульрих М. Об имитации речи.// Вопросы языкознания.—М.: Наука, 1992, № 6.—С. 67−73.
7 Щерба Л. В. Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. «Сосна» Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом // Советское языкознание. Л., 1936, т. II. — С. 129−142. Jacobson R. Linguistics and poetics. // Style in language. —Cambridge (Mass.) 1960. Якобсон P. О. Грамматика поэзии и поэзия грамматики.// Poetics. Poetyka. Поэтика.—Варшава, 1961.
8 Davidsson С. А. P. Chekhov’s short story Sutocka and two Serbo-Croat translations: the problem of translation versus interpretation // Languages in Contact and Contrast. Essays in Contact Linguistics. -Berlin-New York, 1991,—P. 103−114. Davidsson C., Bjorklund M. A. P. выбора лексики и устойчивых выражений, достижения семантико-стилистической адекватности перевода оригиналу9. Однако изучение языковых закономерностей воспроизведения структуры оригинального (англоязычного) текста в синтаксическом построении его русских переводов в контексте современной концепции грамматики текста до сих пор не было проведено.
Научный анализ переводных произведений опирается также на комплекс знаний о строении и интерпретации текста, представленный в теории общего (JI. С. Бархударов, В. Г. Гак, Я. И. Рецкер, А. В. Федоров, В. Н. Комиссаров, А. Д. Швейцер, Р. К. Миньяр-Белоручев, Дж. Кэтфорд, П. Ньюмарк, Г. Егер, Дж. Холландер) и художественного (М. П. Алексеев, М. П. Брандес, M. J1. Гаспаров, С. Ф. Гончаренко, Е. Г. Эткинд, Ю. Найда, М. Снелл-Хорнби, И. Левый) перевода. Используя фундаментальные теоретические положения об условиях адекватности перевода оригиналу, об особенностях коммуникативных условий создания и восприятия переводного текста, о применении понятий переводимости и функциональной эквивалентности в анализе художественных переводов, а также ценные практические наблюдения, примеры разбора переводных произведений, автор данной работы стремится соотнести их с основополагающими принципами выбранной модели лингвистического исследования и описания текстовой структуры переводов.
Особенности языковой организации русских переводов рассказов Эдгара По и сказок Оскара Уайльда, выбранных в качестве материала для.
Chekhov’s 'Happiness' and 'A little joke'. Form and content.— Abo Akademy, 1984. Householder Fred W. Analysis, Synthesis and Improvisation // Text processing.—Stockholm, 1982.—P. 271−297. Мышкина H. JI., Дьячкова Г. A. Динамико-системное сопоставление текстов при переводе (1 Переводческие аспекты сопоставительных исследований.—Пермь: Пермский университет, 1988.
9 Шор В. Е. «Кола Брюньон» на русском языке // Мастерство перевода. Сб. седьмой. М. 1970. Виноградов В. С. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М., 1978, Задорнова В. Я. Восприятие и интерпретация художественного текста. — М.: Высшая школа, 1984. изучения, ранее не становились объектом семантико-синтаксического анализа. Автору диссертации известны литературоведческие исследования некоторых русских переводов писателей10. Появление этих работ свидетельствует о современном общефилологическом интересе к данному материалу.
Объект исследования — переводной художественный текст на русском языке.
Основываясь на том, что с позиций коммуникативной грамматики языка организация текста рассматривается как его семантически значимое синтаксическое построение, взаимосвязанные элементы которого служат выражению специфических интенций автора и представляют объект читательского восприятия, предмет исследования может быть определен как коммуникативно-синтаксическая организация художественного текста в вариантах русского перевода (на материале произведений Э. По и О. Уайльда).
Цель работы — на материале выбранных произведений выявить и охарактеризовать особенности организации русского переводного художественного текста с позиций коммуникативной грамматики языка.
Методологическую основу исследования составляет принцип изучения языковых явлений в единстве их формы, значения и функции11, находящий соответствие в положении теории перевода о том, что «адекватность перевода состоит в передаче специфического для подлинника.
10 Keefer L. В. Рое in Russia // Рое in Foreign Lands and Tongues. -Baltimore, 1941. — C. 1121. Гроссман Дж. Д. Эдгар По в России. Легенда и литературное влияние. Jal-Verlag, Wurzburg, 1973. Перевод с английского М. А. Шершевской.—СПб.: Академический проект, 1998. Доклад И. Э. Абдрахмаяовой (МГПУ), посвященного К. Д. Бальмонту как переводчику прозы Э. По // Вестник МГУ, филология, 1995, №.4 — М.: Изд. МГУ.— С. 199. Павлова Т. В. Оскар Уайльд в России (конец XIX — начало XX века). АКДЛ.:ЛГУ, 1986. Рознатовская Ю. А. Оскар Уайльд в России. // Библиографический указатель 1892−2000.-М.: «Рудомино», 2ООО.
11 «Под функцией понимается предназначенность языкового элемента как части коммуникативного целого служению в предложении или в тексте, предназначенность потенциальная в системе языка и реализующаяся в речевом процессе». Коммуникативная грамматика 1998.—С. 476. соотношения содержания и формы путем воспроизведения особенностей последней (если это возможно по языковым условиям) или создания.
12 функциональных соответствий этим особенностям" .
В основу сравнительного анализа переводов положено представление об авторской стратегии и реализующей ее тактике построения текста, введенное Г. А. Золотовой и явившееся результатом исследования «образа автора» как «существенной категории литературных композиций» 13, начатого в 20−30-е годы XX века академиком В. В. Виноградовым. «Образ автора» представляет отражение авторского замысла в языковом построении оригинального произведения. Авторская стратегия, «в которую входят понятия замысла, позиции, мировосприятия, отношения автора к предмету и поставленной им проблеме, его прагматических интересов», воплощается в.
14 текстовой тактике — «комплексе языковых приемов построения текста», основанном на избирательной реализации средств языка.
Элементы этого комплекса неразрывно связаны друг с другом, но исследователь, подвергая текст анализу, может различить в составе тактики такие образования, как темпоральная организация, регистровое построение, субъектная перспектива произведения, с разных сторон характеризующие изменения художественной действительности в восприятии субъектов текста: повествователя, персонажей и потенциального читателя.
Так, темпоральная организация текста воплощает движение художественного времени повествования (в плане его хронологического течения, смены событий сюжета и порядка их изложения) в соотношениях видо-временных форм глагола, наделенных специфическими композиционными функциями (которые «определяют темп движения и.
Федоров А. В. Основы общей теории перевода. -М.: Высшая школа, 1983.—С. 127.
13 Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды.— М.: Наука, 1980.—С. 78.
14 Основы этой концепции изложены в статье Г. А. Золотовой «Труды В. В. Виноградова и проблемы текста».// Вестник МГУ, филология, 1995, № 4. -М.: Изд. МГУ.—С. 84−98. характер повествования" 15), в совокупности с другими грамматическими и лексическими средствами языка. Регистровое построение произведения отражает изменения позиции говорящих в тексте по отношению к сообщаемому (в аспекте наблюдения, знания, персональной или обобщенной оценки) посредством чередования композитивов — блоков, оформленных в том или ином коммуникативном регистре16 при помощи слов с модальными и дейктическими значениями, референтно/ нереферентно употребленных имен, глаголов определенных категориально-семантических классов.
Субъектная перспектива текста17 представляет смену точек зрения повествователя и персонажей в системе соотношения субъектных сфер
18 диктума и модуса в произведении .
Созданный автором тактический комплекс индивидуален для каждого произведения, однако он опирается на общий репертуар грамматических, лексических, стилистических средств языка. Произведение предстает в виде синтагматически организованной текстовой ткани, где авторские приемы построения отражены в таксисных (временных, модальных, персональных) соотношениях предикативных единиц в полипредикативных конструкциях.
15 Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» (1936). О языке художественной прозы. М., 1980 — С. 210−214. Золотова Г. А. Аспекты изучения категории глагольного времени // Изв. АН СССР. ОЛЯ. Т. 34, 1975, вып. 3. — С. 248−258.
16 Принятое в работе понятие системы регистров как коммуникативных типов речи, различающих конститутивные части текста с точки зрения категориального характера отображения действительности говорящим (актуального, узуального, гномического) (Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса.—М., 1982.—С. 337−356), должно быть отграничено от представлений о регистре как «типе речи, обусловленном социальной ролью говорящего» ('variety related to the wider social role being played by the performer at the moment of utterance: e.g. 'scientific', 'religious', 'civil-service', etc'. Дж. Кэтфорд. A Linguistic Theory of Translation London, OUP, 1965).
Лингвистическая концепция субъектной перспективы высказывания и типология субъектных сфер разработаны Г. А. Золотовой и Н. К. Онипенко (Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка.—М, 1973, с. 276−278. Онипенко Н. К. Идея субъектной перспективы в русской грамматике // Русистика сегодня, М., 1994, № 3, с. 7483.) Традиции изучения этого аспекта организации текста восходят к работам В. В. Виноградова, M. М. Бахтина, Б. А. Успенского.
18 Коммуникативная грамматика опирается на традиционное разграничение сфер диктума и модуса в высказывании, введенное Ш. Балли. (Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М.: Изд. иностр. лит., 1955). Сидорова М. Ю. Грамматика художественного текста.—М., 2000. текста. Полипредикативность в коммуникативной грамматике трактуется как «соотнесенность или взаимодействие в рамках одной коммуникативной единицы двух или нескольких предикативных единиц, в каждой из которых есть свое сопряжение имени признака (предиката19) с именем предмета (субъекта) и свои грамматические характеристики времени, модальности и лица, либо свободные, либо связанные (в релятивном, таксисном.
Of}. значении)". Таким образом, элементы со «связанными грамматическими характеристиками», традиционно называемые полу предикативными, рассматриваются в качестве предикативных единиц в составе общей полипредикативной конструкции.
В фокусе данного исследования — отражение текстовой тактики оригинала в синтаксической организации вариантов перевода. В качестве основы строения переводного текста рассматривается воссоздание таксисных соотношений предикатов в условиях изменений синтаксической структуры.
21 так называемых 'translation shifts'), при которых одна и та же конструкция оригинала передается в разных вариантах перевода в виде простого осложненного предложения, сложного предложения или нескольких простых предложений. Изучение эквивалентности преобразуемых конструкций учитывает соотношение предикативных признаков с точки зрения одновременности или разновременности, а также моноили полимодальности (предикативные признаки воплощаются в переводах в рамках одного или разных модальных значений), моно или.
19 Обращаясь к исследованию синтаксических структур с точки зрения их семантики, Коммуникативная грамматика оперирует понятиями «субъекта» и «предиката», акцентируя внимание на способах их выражения в условиях синтаксической синонимии языка.
20 Таким образом, традиционное представление о таксисе как категории «относительного времени» (Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол (1957) // Принципы типологического анализа языков различного строя. — М.: Наука, 1972. — С. 95 113) в коммуникативной грамматике расширено и включает соотношение предикатов с точки зрения выражения всех компонентов значения предикативности. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. — М.: Изд. филолог, ф-та МГУ, 1998,—С. 219−220.
21 Catford J. A Linguistic Theory of Translation. — London: OUP, 1965.—C. 76. полиперсональности (ситуация представлена путем приписывания предикативных признаков одному или разным субъектам).
Значимость таксисных отношений между предикативными единицами не ограничивается рамками полипредикативных конструкций, тем более что их границы варьируются от перевода к переводу. Временные отношения между предикатами воплощают следование событий сюжета и отражают временную позицию повествователя (или говорящего персонажа) по отношению к сообщаемому. Соотношение модальных значений свидетельствует об изменяющемся характере представления действительности говорящим, сопровождает реализацию его коммуникативных интенций. Персональные отношения указывают на чередование субъектов диктума и модуса, характеризуемых в рамках той или иной точки зрения в произведении. Таким образом, интерпретация таксисных отношений в переводе связана с воспроизведением составляющих текстовой тактики. Далее организация художественного времени, регистровое построение и субъектная перспектива переводного произведения могут быть рассмотрены как взаимосвязанные элементы целостного текстового построения, с точки зрения сообщенных им художественных смыслов и функциональной иерархии в рамках воплощения «образа автора».
В процессе своего труда переводчик вначале выступает как читатель оригинала. Он интерпретирует авторскую тактику и таким образом гипотетически определяет авторскую стратегию (полное ее постижение, а priori невозможно для читателя). Его следующая цель — воспроизвести текстовую тактику и передать стратегию, используя возможности другого языка. На этом этапе он сталкивается с проблемами языкового и коммуникативного характера. При переводе конкретного художественного произведения средства, выступающие в грамматике как синонимичные, могут вести к различной интерпретации художественного приема. В условиях несовпадения грамматических систем языков возникает необходимость толкования и оформления синтаксических значений подлинника. Кроме того, опираясь на индивидуальное восприятие авторской стратегии, переводчик может допускать произвольные отклонения от текста, гиперболизируя оригинальный прием или значение, упрощая текст или ошибаясь в его толковании. В результате синтаксическая организация каждого из вариантов перевода приобретает специфические характеристики, и степень структурно-смысловой эквивалентности (соотносимости) этих вариантов нуждается в изучении. Задачи исследования:
1. Определить структурно-смысловые характеристики организации переводного художественного текста в рамках сопоставительного анализа русских переводов.
2. Раскрыть и охарактеризовать особенности языковой организации русских художественных переводов с позиций коммуникативной грамматики языка в аспекте: а) воспроизведения таксисных отношений предикативных единиц в тексте переводаб) сохранения функциональных связей языковых средств в рамках единой текстовой тактикив) воплощения авторской стратегии в переводном произведении в условиях интерпретации текстовой тактики переводчиком.
Сопоставление переводов одного текста друг с другом относительно оригинала подразумевает использование понятия языковой интерпретации как «способа представления смысловой основы выражаемого содержания» средствами русского языка. Представление об интерпретации оригинального текста подразумевает возможность существования его нескольких равноправных переводных эквивалентов и подчеркивает наличие.
Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии.— СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1996.—С. 6−7. творческого момента в переводе. Принципиальным для исследования является устранение от субъективных оценок «талантливости», «удачности» работы того или иного переводчика.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В коммуникативно-синтаксической организации художественного переводного текста отражено взаимодействие образа автора (реализации авторского замысла в языковом построении оригинала) и образа переводчика (воплощения в тексте переводческой стратегии отбора и сочетания средств русского языка). Специфические черты образа переводчика (основная составляющая которого — это имитация образа автора) неощутимы для читателя, не имевшего возможности сопоставить перевод с другими вариантами или с оригиналом. Понятие «образа переводчика» соотносимо с конкретным текстом, в отличие от «стиля» или «манеры» переводчика, характерной для целого ряда его работ.
2. Специфика каждого из вариантов перевода одного текста обусловлена указанным взаимодействием в формировании таксисных отношений между предикативными единицами текста, в реализации текстовой тактики (темпоральной организации, регистрового построения, субъектной перспективы произведения) и в выражении целостной стратегии строения перевода.
3. Отбор средств русского языка для воспроизведения таксисных (временных, модальных и персональных) отношений предикативных единиц в переводах Э. По и О. Уайльда ориентирован на соблюдение количества предикативных единиц и выражаемых в них предикативных значений23. Нарушения этой закономерности, связанные с проблемами истолкования и оформления грамматических.
Таким образом, анализ материалов подтверждает гипотезу об условиях эквивалентности преобразований полипредикативных конструкций, выдвинутую в теории коммуникативной грамматики текста. значений оригинала, получают объяснение в рамках общих законов текстового построения.
4. Адекватность интерпретации текстовой тактики (уникальной для каждого из произведений Э. По и О. Уайльда) в переводе обеспечивается сохранением функциональных связей ее структурных элементов. Изменение (произвольное или вынужденное) регистрового построения перевода сопровождается изменением его темпоральной организации и субъектной перспективы, и наоборот.
5. Обнаруженные в переводах произвольные отклонения от авторской стратегии, как неосознанные (гиперболизация авторского приема, ошибки), так и намеренные (элементы упрощения, адаптации), обусловлены особенностями построения оригинального текста (повтором одного и того же тактического приема в подлиннике, семантической или стилистической усложненностью элементов текстовой композиции, их соотнесенностью с первым планом или фоном сюжетного действия и т. д.).
Материалом исследования послужили русские переводы четырех фантастических рассказов Эдгара По (25 текстов) и трех сказок Оскара Уайльда (27 текстов). Оригиналы всех произведений написаны на английском языке, в американском и британском вариантах, характерных соответственно для середины и конца XIX века. Переводы датируются по наиболее ранним из обнаруженных изданий, с 80-х годов XIX века по конец XX века. В процессе анализа учитываются хронологические изменения в.
24 языке и печати, зафиксированные в словарях и справочниках. Особенное внимание уделяется особенностям исторического изменения стиля изложения и закономерностей перевода25 в рамках соответствующих жанров.
24 Список использованных толковых и параллельных словарей, а также грамматик английского и русского языка разных лет включен в общий указатель библиографии. Ссылки на данные конкретных изданий приводятся в сносках к тексту диссертации.
25 Левин Ю. Д. Об исторической эволюции принципов перевода (К истории переводческой мысли в России). // Международные связи русской литературы. Сб. статей. Изд. М., Л.,.
Подробную информацию о каждом из переводов, а также принятые в диссертации сокращенные обозначения каждого из них см. в приложении на с. 263 @).
Сопоставление переводов разных лет (при обязательном учете вышеперечисленных факторов) имеет следующие обоснования:
1. Все опубликованные варианты равноправно соотносятся с оригиналом как его переводы, и в этом качестве они доступны современным читателям, исследователям и переводчикам.
2. Ранние и поздние переводы продолжают конкурировать друг с другом в адекватности воспроизведения авторского замысла. Субъективно выделяя среди них наиболее «удачные» и «талантливые» работы, составители современных изданий предпочитают тот или иной вариант остальным.
3. Сопоставление вариантов разных лет позволяет проследить исторические изменения в характере взаимодействия «образа автора» и «образа переводчика» в переводах произведения и тем самым получить более полное представление о принципах языкового устройства переводных текстов.
4. Использование данных о русской и английской грамматике времени создания оригиналов и переводов, толковых и двуязычных словарей тех лет позволяет учитывать соответствующие изменения в языковой организации текстов при анализе.
Теоретическая значимость и новизна исследования состоит в применении к анализу языковой организации русских переводных текстов понятийно-методологического аппарата коммуникативной грамматики языка и в осмыслении результатов работы в рамках данного научного направления. В диссертации введено и охарактеризовано понятие «образа переводчика»,.
АН СССР, 1963.—С. 5−63. Федоров А. В. Искусство перевода и жизнь литературы.—Л.: Сов. писатель, 1983.
16 опробована методика сопоставления переводных вариантов в различных аспектах синтаксического устройства текста.
Практическое значение работы определяется возможностью использования полученных в ней научных результатов и исследованного языкового материала в курсах по синтаксису русского языка, грамматике текста, сравнительной типологии языков, художественному переводу, а также в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных переводам англоязычных авторов в России.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждены на конференциях молодых ученых (1995 -1999), на международном конгрессе (2001) и на Виноградовских чтениях (2002) в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова, на конференции переводчиков в Московском государственном лингвистическом университете (2001). Материалы анализа использованы при проведении практических занятий по курсу «Сравнительной типологии русского и английского языков» на факультете иностранных языков Московского государственного социального университета. Диссертация обсуждена на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. По теме исследования опубликованы три статьи и тезисы.
Заключение
.
Исследование языковой организации переводных текстов — новый аспект применения теории коммуникативной грамматики русского языка. Обращение к семантико-синтаксическому строению русских переводов англоязычных прозаических произведений предоставило нам возможность соотнести категории, выработанные учеными на материале исследования разнообразных оригинальных русских текстов, с особенностями текстов переводных, а также определить некоторые специфические характеристики строения последних.
Фокусируя внимание на особенностях коммуникативно-синтаксической организации выбранного текстового материала (корпуса русских переводов сказок О. Уайльда и рассказов Э. По), автор исследования стремился использовать возможность не только рассмотреть способы интерпретации уникальных черт текстовой композиции в контексте специфической художественной манеры двух писателей, но и выработать некоторые общие приемы изучения языкового строения переводного текста в рамках выбранной научной парадигмы.
Для выявления особенностей семантико-синтаксического устройства переводных текстов была использована методика сравнительного анализа ряда вариантов перевода каждого произведения относительно оригинала. В рамках этой методики, в соответствии с движением исследования от структурно-семантических потенций языка к индивидуальным свойствам текста, материалы переводов, привлеченные в полном объеме, были сопоставлены в трех дополняющих друг друга ракурсах. Изучение переводов с точки зрения интерпретации и оформления таксисных отношений предикативных единиц текста позволило нам рассмотреть многочисленные проблемы отбора языковых средств в переводе в контексте формирования основ структуры текстовой ткани. Обращаясь к вопросам композиции языковых средств на уровне временной организации текста, его субъектной перспективы и регистрового построения, мы получили возможность проследить связь семантико-грамматической интерпретации приемов текстовой тактики с воссозданием в переводе художественных характеристик целого произведения: течения художественного времени, системы образов, способов представления вымышленного автором мира. При этом ключевым аспектом исследования было внимание к сохранению в переводах функциональных и художественных связей разнообразных элементов единой текстовой тактики оригинала. Наконец, изучение взаимодействия «образа автора» и «образа переводчика» на уровне коммуникативно-языковой организации целого текста и анализ тенденций к воссозданию или к искажению авторской стратегии в рассмотренных переводах представили картину структурно-семантических соотношений переводов, пересказов и оригинала в ее реальной сложности и исторической изменчивости. В результате сравнительного анализа в языковой организации вариантов перевода каждого из произведений были выявлены общие принципы воссоздания «образа автора», а также уникальные черты переводческой интерпретации оригинала. Появилась возможность говорить и о нерешенных проблемах перевода произведений О. Уайльда и Э. По, стоящих перед будущими переводчиками.
Исследование позволило сделать следующие выводы:
1. Применение в сопоставительном анализе вариантов перевода понятий и характеристик семантико-синтаксической организации художественного текста, сформулированных в теории современной коммуникативной грамматики (в соотношении и взаимодействии с разработками в области теории общего и художественного перевода, поэтики и лингвистики текста, а также сопоставительных исследований) позволяет в новом ракурсе исследовать особенности языкового устройства переводных произведений. Использование данной системы научных представлений, характеризующих текстовое построение как воплощение смысловых и коммуникативных интенций его автора (и переводчика), при движении исследования от семантико-грамматических возможностей языка к индивидуальным свойствам выбранных текстов, дает возможность провести комплексное изучение традиционных проблем композиции переводных произведений.
2. В коммуникативно-синтаксической организации художественного переводного текста отражено взаимодействие образа автора (реализации авторского замысла в построении произведения) и образа переводчика (воплощения переводческой стратегии интерпретации оригинального текстового устройства в отборе и сочетании средств русского языка). Соотношение образа автора и образа переводчика сообщает уникальность каждому из вариантов перевода оригинального произведения и в то же время представляет основу для их сопоставления.
3. Специфика каждого из вариантов перевода одного текста обусловлена характером воплощения образа автора и образа переводчика на уровне таксисных отношений между предикативными единицами (ПЕ) текста, в реализации тактических комплексов (темпоральной организации, регистрового построения, субъектной перспективы произведения) и в формировании целостной стратегии построения перевода.
4. Отбор средств русского языка для воспроизведения таксисных (временных, модальных и персональных) отношений предикативных единиц в переводах Э. По и О. Уайльда ориентирован на соблюдение количества ПЕ и грамматических характеристик их предикативности.1 Нарушения этой закономерности, связанные с проблемами истолкования и оформления грамматических значений оригинала, а также с субъективной интерпретацией авторских приемов переводчиками, также получают объяснение в рамках общих законов текстового построения.
1 Таким образом, анализ материалов подтверждает гипотезу об эквивалентных преобразованиях полипредикативных конструкций, выдвинутую в теории коммуникативной грамматики текста (см. параграф 2.1).
4.1 Так, в вопросе о соблюдении количественного соответствия предикативных единиц оригинала и перевода на выбор переводчика влияют такие закономерности синтаксиса текста, как нормативная невыраженность субъектов модуса, возможность дробления и объединения однородных предикативных признаков субъектов диктума, эллипсис избыточной информации и языковая экспликация элементов логического построения текста. Наиболее серьезные изменения авторской композиции текста в этом плане связаны в переводах Э. По и О. Уайльда с изъятием или добавлением оборотов («дело в том», «правду сказать», «казалось» и др.), реализующих субъектную сферу повествователя (как говорящего или авторизатора), поскольку «проявление» голоса повествователя является важным элементом организации повествования у обоих авторов, указывает на различные ракурсы отражения художественной действительности, проецирует сюжетный ход на перцептивную ось текстового времени.
4.2Ситуации расхождения оригинала и перевода в воспроизведении временных таксисных отношений предикатов имеют разную природу. Необходимо разграничить случаи различной семантической интерпретации этих отношений (случаи «прояснения» временных значений неполных предикативных единиц, соотношения «накладывающихся друг на друга» по времени физических и речевых действий персонажей, художественного обыгрывания языковых конструкций) и их различного оформления (передача грамматических различий, не имеющих морфологического воплощения в русском языке, возможность выбора при переводе конструкции с «согласованием времен»). Расхождения переводов связаны как с различным толкованием авторского приема переводчиками, так и с особенностями их собственного представления об организации художественного времени в произведении. Анализируя результаты выбора из ряда синонимичных русских средств при оформлении таксисных соотношений оригинала, следует особо отметить значительное преимущество конструкций типа «я видел, как он плывет» перед конструкциями типа «я видел, как он плыл» в переводах. Тяготение к «субъективному смещению перспективы времени», к созданию иллюзии соприсутствия говорящего (и читателя) описываемым событиям — характерная черта интерпретации писательской манеры и О. Уайльда и Э. По в рамках жанра «tale» в русских переводах.
4.3При общей направленности на соблюдение значений наклонения предикатов и модальных таксисных отношений между предикативными единицами, варианты перевода в отдельных случаях содержат различия в интерпретации оригинальных модальных значений. Переводя высказывание персонажа, представляющего желаемые события как действительные, переводчики либо воспроизводят речевой прием говорящего, либо отражают его интенции, известные из контекстапри переводе некоторых условных конструкций различные варианты перевода делают акцент либо на гипотетической осуществимости условий и следствий, о которых идет речь («если я взгляну на них, то скажу, кто они»), либо на их фактической несовершённости («если бы я взглянул на них, то мог бы сказать, кто они»). Существуют также различия в оформлении модальных значений: предпочтение прямого или переносного употребления форм наклонения, использование модальных модификаторов предиката и вводно-модальных слов, изофункциональных морфолого-синтаксическим средствам выражения модальных смыслов.
4.4Учитывая тот факт, что русский язык благодаря развитой системе падежных и предложно-падежных форм имен обладает более обширным набором регулярных формальных реализаций семантического субъекта, важно отметить, что случаи замены субъектов диктума и прямого нарушения персональных таксисных отношений в исследованных переводах редки. Выбор другого, отличного от оригинала субъекта предложения обычно возможен при наличии конверсных отношений между актантами (упомянутыми или подразумеваемыми): «никому ничего не стану дарить / никто у меня ничего не получит», «я обидела ее / она на меня обиделась». Подобные изменения в переводах произведений Э. По и О. Уайльда отражают не грамматические противоречия языковых систем, а субъективное «видение переводчика», его представление о соотношении субъектных сфер в тексте. Однако в большинстве своем различия переводов обусловлены необходимостью выбора из ряда синонимичных средств при оформлении персональных таксисных отношений в русском переводе. Следует отметить регулярность реализации оригинальных пассивных конструкций при помощи русских неопределенно-личных модификаций предложения, сближающихся с ними в плане «расстановки» художественных акцентов в выбранных произведениях. При переводе предложений в пассивном залоге, в которых положительные персонажи сказок О. Уайльда и рассказов Э. По испытывают негативное воздействие со стороны окружающих, переводчики предпочитают неопределенно-личные модификации активных конструкций, выражающие значение противопоставленности, «чуждости» неназванного действующего субъекта повествователю и герою. Русские безличные предложения, подчеркивающие независимость предикативного признака субъекта от воли его носителя, выбираются для перевода английских пассивных конструкций в случаях, когда персонажи сказок и рассказов становятся жертвами стихий или обстоятельств. Реализация определенных субъектных сфер в тексте варьируется в зависимости от выбора той или иной структурно-семантической модификации или синтаксического синонима предложения. Оригиналы Э. По превосходят тексты О. Уайльда по количеству пассивных конструкций и неизосемических моделей предложений (и представляют более «наукообразное», скрупулезное повествование), однако синтаксическое строение русских переводов обоих авторов (у многих переводчиков, см. п. 17) в значительной степени «облегчено» благодаря большому количеству замен неизосемических моделей на изосемические, пассивных конструкций на указанные выше субъектные модификации предложений.
5. Адекватность интерпретации текстовой тактики (уникальной для каждого из произведений Э. По и О. Уайльда) в переводе обеспечивается сохранением функциональных связей ее структурных элементов. Выбор текстовых функций и оформление таксисных отношений предикатов обусловливают соотношение статики и динамики, первого плана и фона в сюжетном движении, организуют темпоральное пространство текста. Характеристики различных субъектных сфер в предложении и тексте участвуют в формировании художественных образов, определяют «облик» персонажей, повествователя и потенциального читателя. Интерпретация регистровых блоков, реализующих коммуникативные интенции разнообразных говорящих в тексте, их восприятие действительности и знание о ней, создает в переводе целостное представление о художественном мире, вымышленном автором. Изменение (произвольное или вынужденное) одного из элементов регистрового построения перевода сопровождается изменением его темпоральной организации и субъектной перспективы, и наоборот (см. примеры в параграфах анализа на с. 76, 77, 179).
5.1 Особенности интерпретации художественного времени (в хронологическом, событийном и перцептивном ракурсе) в переводах произведений Э. По и О. Уайльда сопряжены с проблемами отбора языковых средств в контексте авторских приемов организации темпорального пространства. Следование событий сюжета, реализованное в таксисных отношениях между предикативными единицами вкупе с текстовыми функциями предикатов в произведении, иногда получает в переводах различное толкование и оформление. Причина тому возможность двоякой интерпретации функций предикатов оригинала как итеративных / неитеративных (asked — спрашивал / спросил) или процессуальных / результативных (said — говорил / сказал) в случаях, где дополнительные указатели на характер действия отсутствуют. Решение переводчика в подобной ситуации определяется индивидуальным толкованием конкретного тактического приема. Выбирая при переводе личную / неличную форму предиката (прилетела и рассказала / прилетев, рассказала), переводчики в некоторых случаях произвольно перемещают то или иное событие на первый план или в область сюжетного фона. При отсутствии указаний на исторические координаты событий в выбранных произведениях Э. По и О. Уайльда большое значение приобретает воссоздание в переводах относительных хронологических характеристик фантастического действия, отражающих субъективное восприятие течения художественного времени говорящим. Трудности здесь сопряжены с подбором адекватных русских средств функционально-семантического поля времени, а также с интерпретацией слов с количественной семантикой («after a pause: чуть погодя / после перерыва»). Наконец, залогом сохранения авторской манеры обоих писателей в переводе является воспроизведение временных характеристик перцептивной позиции говорящего в ходе повествования. Под влиянием жанрового канона сказки, фантастического рассказа, где проявления «авторского голоса», связывающего время действия и время повествования, ограничены, переводчики О. Уайльда и Э. По нарушают композицию оригинального текста, сокращая количество предикативных единиц, реализующих субъектные сферы модуса, изменяя временную локализацию точки зрения говорящего или авторизатора (с ретроспективной на соприсутствующую действию). «Диалог» повествователя с читателем «поверх» сюжетных событий становится менее заметным, построение произведения теряет оригинальные черты.
5.2 В оформлении и композиции регистровых блоков, представляющих художественную действительность в контексте наблюдения, сообщения, оценки и т. д., в переводах произведений О. Уайльда и Э. По определяющую роль играют специфические художественные функции, сообщенные текстовым регистрам в оригинале. Если в сказках О. Уайльда авторская ирония реализуется в соположении противоречивых действий и фраз героев, лже-поучений отрицательных персонажей и иронических комментариев повествователя, то регистровая композиция рассказов Э. По ориентирована на формирование и управление читательскими впечатлениями и эмоциями при помощи подготавливающих фраз, намеков, экзотических описаний и фантастических обобщений. Отмечая особый талант и склонность обоих писателей к красочному изображению художественной действительности, переводчики стремятся максимально эффективно использовать репертуар русских средств оформления репродуктивного регистра и иногда, гиперболизируя авторский прием, заменяют информативные сообщения оригинала репродуктивными описаниями. Интерпретация комментариев повествователя в переводе сопряжена с трудностями сохранения иронической двусмысленности (у О. Уайльда) и эмоциональной экспрессивности (у Э. По) лексического наполнения и синтаксического построения фраз. Особый интерес представляет перевод в сказках О. Уайльда генеритивных сентенций, используемых в качестве характерной черты речи отрицательных персонажей. Не всем переводчикам удается организовать текстовое построение так, чтобы несостоятельность этих внешне «правильных» и логичных фраз проявлялась только в контексте, а не в самих высказываниях. Необходимо особо подчеркнуть устойчивость общего регистрового построения выбранных текстов в переводах (оригинальная последовательность блоков нарушается крайне редко). Причина этому особая художественная значимость регистровой композиции в произведениях Э. По и О. Уайльда, отмеченная выше.
5.3 Обращаясь к проблемам воссоздания субъектной перспективы произведений в переводах, важно отметить различия в соотношении субъектных сфер в произведениях с большим количеством персонажей и диалогов (это сказки О. Уайльда и притча Э. По «Прыг-Скок») и в своеобразных рассказахмонологах Э. По («Овальный портрет», «Береника», «Рукопись, найденная в бутылке»), где повествование изложено от лица главного героя событий, а немногочисленные реплики второстепенных персонажей даны в косвенной речи. В первом случае адекватность отражения отношений между персонажами зависит от выбора переводчиком личных местоимений и обращений, от семантических и стилистических особенностей лексики, конструкций, представляющих речь героев. Принципиально неоднозначное, неэксплицированное (в особенности у О. Уайльда) отношение повествователя к персонажам требует осторожности в выборе номинаций, значения и формы предикатов, синтаксических модификаций моделей предложений. Перевод рассказов Э. По сопряжен с особыми трудностями воспроизведения субъектных сфер модуса. Для того чтобы верно передать пространственные и временные «координаты» точки зрения героя (и одновременно рассказчика!) в каждый момент повествования, необходимо выбирать из ряда русских синонимов адекватные средства авторизации сообщений. В произведениях с большим количеством субъектов модуса к этому добавляются проблемы интерпретации наложения различных точек зрения. Воссоздание субъектной перспективы текста — один из наиболее сложных аспектов перевода сказок О. Уайльда и рассказов Э. По.
5.40собенности перевода названий сказок О. Уайльда и рассказов Э. По, выявленные в ходе сопоставительного анализа вариантов, подчеркивают теснейшую связь этого элемента текстовой тактики с другими составляющими языковой организации произведений. Выбор переводчика в условиях несоответствия пола персонифицированных животных и растений в различных культурно-языковых традициях кардинальным образом влияет на формирование субъектной перспективы в переводах сказок О. Уайльда (ср. «Соловей и Роза» / «The Nightingale (Соловушка, она) and the Rose'). Перевод названий фантастических рассказов Э. По, сопряженный с трудностями воспроизведения нестандартных имен собственных, а также сохранения культурно-исторических коннотаций выбранных автором выражений, определяет параметры хронотопа произведений (ср. «Манускрипт, найденный в бутылке» / «Рукопись, найденная в бутылке», «Береника» / «Вероника»). «Проявление» смысловых соответствий между текстами иноязычных эпиграфов и текстами рассказов Э. По, воспроизведение не только их значения, но и необычного построения позволяет переводчикам сохранить задуманный автором эффект воздействия на читателя.
6. Теснейшая взаимосвязь составляющих текстовой тактики, их совместное участие в синтагматическом и парадигматическом построении произведений Э. По и О. Уайльда усложняет работу переводчика, накладывает ограничения на его предпочтения в выборе лексики и синтаксических конструкций. Однако единство композиционных принципов построения произведения и помогает переводчику, дает возможность сформировать целостное представление об авторской тактике и использовать его в качестве основы своего труда.
7. Важным фактором в изменении стратегии текста при переводе являются неосознанные (гиперболизация авторского приема, ошибки) и осознанные (элементы упрощения) произвольные отклонения от авторской тактики. Склонность обоих писателей к повторению, типизации тактических способов организации текста нередко побуждает переводчиков к гиперболизации авторских приемов в переводе. Так, в переводах сказок О.
Уайльда зачастую утрировано поведение и речь отрицательных персонажей. Переводчики рассказов Э. По нередко распространяют, конкретизируют намеки повествователя на последующие события сюжета, изменяя интригу текстового построения. Характер ошибок, обнаруженных в переводах, обусловлен особенностями построения авторских текстов: переводчики наиболее часто допускают неточности при переводе детализированных комментариев, второстепенных по отношению к сюжетному действию (характерных для обоих авторов), а также при описании эмоционально насыщенных сцен (в особенности у Э. По), где личные читательские впечатления переводчика могут возобладать над объективным анализом текста. Осознанные изменения авторской стратегии в переводе могут быть связаны с ориентацией на запросы той или иной читательской группы: элементы адаптации характерны для некоторых переводов сказок О. Уайльда (такая тенденция сближает их с пересказами этих произведений для детей) — в переводах рассказов Э. По, предназначенных для широкого круга читателей, нередко упрощены пространные философские умозаключения повествователя. Граница между переводом и пересказом произведения оказывается в этих случаях нечеткой и определяется лишь в контексте соотношения стратегии автора и переводчика в рамках целого текста.
8. На основе проведенного анализа вариантов перевода можно сформировать представление об исторических изменениях соотношения образа автора и образа переводчика в русских переводах произведений Э. По и О. Уайльда разных лет. Отмечая отсутствие значительных различий в композиционно-языковой организации ранних (первая половина XX века) и более поздних (вторая половина XX века) вариантов на уровне формирования таксисных отношений между предикативными единицами и в области интерпретации текстовой тактики, необходимо обратить внимание на расхождения в отношении переводчиков к авторскому тексту. Если в большинстве ранних вариантов семантическое и синтаксическое построение перевода максимально приближено к оригинальному, то в поздних вариантах наблюдается тенденция более свободного взаимодействия «образа переводчика» и «образа автора», интерпретации художественного смысла слов и конструкций в контексте композиции и смысла всего произведения. В поздних вариантах чаще встречается перераспределение количества предикативных единиц между соседними предложениями, разбиение длинных периодов оригинала, предпочтение специфически русских словообразовательных и синтаксических моделей, лексических средств типологически общим конструкциям. Однако отмеченные свойства «ранних» и «поздних» переводных текстов имеют характер распространенной, доминирующей тенденции, но не универсальной закономерности. Практически в каждом из исследованных вариантов можно обнаружить оба типа взаимодействия образа автора и образа переводчика в определенном соотношении.
9. Особенности индивидуальной манеры каждого из переводчиков, выявляемые в ходе анализа ряда переводов различных произведений, выполненных одними и теми же людьми, наиболее ярко проявляются в выборе стилистических средств перевода произведений Э. По и О. Уайльда. Ориентация переводчика на аутентичное воспроизведение изысканного стиля Э. По или на его упрощение, «облегчение» не связана напрямую со временем создания варианта, и сходные принципы интерпретации авторского стиля могут сближать переводы разных лет. В поздних переводах сказок О. Уайльда, по сравнению с более ранними, сохраняющими стилистическую однородность авторского текста, наблюдается тенденция к дифференциации оформления диалогов между персонажами (с использованием просторечия) и трагических моментов повествования (с сохранением возвышенно-поэтического стиля).
10."Образ автора", оригинальная авторская манера — это своеобразный композиционный стержень переводов произведений Э. По и О. Уайльда. Ориентация на его сохранение, адекватное воссоздание дает текстам на русском языке возможность называться переводами соответствующих оригинальных произведений. В то же время взаимодействие категории образа автора и образа переводчика в стратегическом, тактическом, таксисном аспекте организации переводного текста является залогом потенциального многообразия вариантов перевода произведений Э. По и О. Уайльда и возможности создания новых переводов. Изучение особенностей семантико-синтаксической организации переводных художественных произведений в контексте современной коммуникативной грамматики текста может быть продолжено в различных направлениях. В тесной связи с временной организацией текстов, их субъектной перспективой и регистровым построением в рамках сравнительного анализа переводов могут быть рассмотрены такие аспекты авторской тактики, как тема-рематическое развертывание текста, использование других механизмов линейной текстовой связности, эмоционально-экспрессивная инструментовка (создание «текстового напряжения»), визуальная организация (деление на абзацы) и т. д. Обнаруженные совпадения и расхождения вариантов перевода в этих областях ждут научного исследования.
Включение в круг материалов анализа переводных произведений других англоязычных писателей в жанре tale позволит сделать наблюдения и выводы о жанровых особенностях отбора и композиции синтаксических и других языковых средств в контексте воплощения различных авторских стратегий. В то же время распространение исследования на другие прозаические произведения Э. По и О. Уайльда позволит нам более подробно говорить о воспроизведении общих черт писательской манеры каждого из них в контексте целого ряда созданных «образов автора». Особого интереса.
262 заслуживает вопрос об историческом развитии соотношения образа автора и образа переводчика в русских переводах разных лет, а также об индивидуальных особенностях манеры отдельных переводчиков.
Результаты подобных исследований, вкупе с наблюдениями и выводами, изложенными в данной работе, могут дополнить научные представления о структурно-семантическом устройстве переводного текста, не только применить, но развить и уточнить в практическом сравнительном исследовании переводов категории и понятия коммуникативной грамматики языка.
