Строение первого китайского словаря «Эрья» и китайская филологическая традиция

Создание и распространение письма вызывало необходимость обучать ему. Для учебных целей создавались многочисленные тексты и словари, те из них, которые дошли до нас, позволяют изучать как сами древние языки, так и эволюцию письма, а также судить о характере лингвистических знаний того времени и способах их формирования.

Сегодня словарь является одновременно и объектом лексикографической деятельности, и предметом изучения лексикографической теории [Городецкий 2002]. Теоретическая лексикография, которая окончательно сформировалась к началу 21 века, направлена на то, чтобы изучить весь спектр проблем словарного дела в целом, включая типологию словарей, их структуру, историю создания и т. д.

Лексикографическая практика прошлого еще мало изучена в научной литературе, между тем составление словарей — одно из самых старых занятий, сопутствующих развитию письменной культуры [Богатова 2008]. История словарей любой страны — это в первую очередь история ее культуры и цивилизации, поэтому лексикографическое описание — это продукт своей культурной эпохи. Национальное лексикографическое наследие представляет значительный исследовательский интерес и требует своего изучения, обобщения и разносторонней оценки. Выявлением, регистрацией и филологическим анализом словарей разных стран и разных исторических эпох занимается история лексикографии. Исследования такого рода стремятся внести вклад в поддержание культурной преемственности нации, сохранение того, что было в какой-то момент достигнуто и накоплено.

Обращение лексикографов к изучению прошлого носит не частный характер, а находится в общем русле стремительного роста интереса лингвистов к истории языкознания. и объясняется естественным интересом к процессу формирования базовых для языкознания идей и понятий и необходимостью обращения к прошлому, чтобы найти в нем основания для современной практики и верификации устоявшихся теоретических представлений" [Иванова 2008: 4].

Вопросами теоретической лексикографии занимались JT.B. Щерба, X. Касарес, В. В. Виноградов, С. И. Ожегов, JI. Згуста, Ю. Д. Апресян, Ю. Н. Караулов, В. В. Морковкин, В. Г. Гак, Г. А. Богатова, А. С. Герд, С. В. Гринев, П. Н. Денисов, Б. Ю. Городецкий, А. Н. Баранов, Л. П. Ступин, О. М. Карпова, В. Д. Табанакова и др.

На современном этапе в лексикографии выделилось направление, связанное с анализом словарей (в зарубежной науке известное как «dictionary criticism»). В отечественной науке принципы лексикографического анализа (анализа композиционных характеристик словаря) были разработаны Л. П. Ступиным и его последователями (О.М. Карпова, И. А. Воронцова и др.). К основным композиционным составляющим словаря, подлежащим рассмотрению в первую очередь, исследователи относят [Петрашова 2007]: 1) мегаструктуру — соотношение структурных компонентов словника и внешней структуры (предисловия, руководства к пользованию словарем, содержания, списка сокращений и т. д.) — 2) макроструктурурасположение всего объема заглавных слов в корпусе словарей- 3) микроструктуру — способ организации материала в конкретных словарных статьях.

Как известно, первые словари типа толковых создаются в странах с иероглифической письменностью, их основная функция — изучение литературного языка, отличного у многих народов от разговорной речи [Гак 1998: 258]. История китайской лексикографии насчитывает два с лишним тысячелетия. Богатый словарный фонд обязан своим существованием непрерывному процессу лексикографического творчества в связи с необходимостью хранения, унификации и кодификации постоянно пополняющегося запаса иероглифических знаков. В начале этой традиции стоит тезаурус «Эръя» /К Ш («Приближение к изысканному», 3 в. до н.э.) — древнейший лексикографический свод, в полном виде сохранившийся до нашего времени. «» Эръя" можно считать. событием, как в китайской лексикографии, так и в лексикографии вообще (для сравнения: во Франции первые глоссы и глоссарии, объясняющие малопонятные слова, появились в 8 — 11 вв.)" [Семенас 1992: 211].

Эръя" имеет большую научную и практическую ценность. Во-первых, в нем представлен значительный корпус иероглифических знаков древнекитайского письма. Во-вторых, словарь демонстрирует уровень лингвистических представлений последних веков до нашей эры, традиционные способы толкования значений иероглифов. По словам М. В. Софронова, с появлением «Эръя» филология отделяется от школьной традиции, а полными списками знаков китайского письма становятся большие словари. Важным техническим достижением словаря считается система расположения знаков китайской письменности по предметным категориям [Софронов 20 026: 48−49].

Степень изученности. В отечественном китаеведении «Эръя» специально практически не изучался, хотя ссылки на него и упоминания о нем содержаться во многих работах, посвященных вопросам истории китайской культуры, китайского языка, языкознания, письменной традиции (работы С. Е. Яхонтова, Ю. В. Рождественского, В. И. Горелова, К. И. Голыгиной, A.JI. Семенас, Г. Я. Дашевской, А. И. Кобзева, М. В. Солнцева, Н. В. Солнцевой, В. А. Курдюмова и др.).

Наиболее изучена 4-ая глава памятника — «Толкование родства» Щматериал которой оказался исключительно ценным для реконструкции ранних этапов формирования терминологии древнекитайской системы родства. И хотя в настоящее время доступны более древние источники, в отличие от последних, данные «Эръя» представлены систематически. В связи с этим, к материалу данной главы обращались многие исследователи, как в Китае, так и за его пределамиглава переведена на английский язык. В отечественном китаеведении исследование указанной главы осуществил М. В. Крюков в монографии «Система родства китайцев» (1972). Помимо М. В. Крюкова к данным 4-й главы обращался в свое время Д. А. Ольдерогге (1951).

Вопрос о необходимости исследования словаря одним из первых в отечественном китаеведении поднял B.C. Колоколов в статье «Предисловие Го Пу к книге «Эръя» «(1977), где подчеркивается, что изучение иероглифического материала «Эръя» позволит получать сведения этимологического, семасиологического и фонологического характера, и тем самым приблизиться к древнему звучанию. Ученый сожалеет о том, что данное обстоятельство не было принято во внимание знаменитым шведским синологом Б. Карлгреном в его трудах по китайской фонологии.

Сведения, касающиеся истории «Эръя», его места в китайской культурной традиции, содержатся в многотомной коллективной монографии, одним из авторов которой является М. В. Софронов: «Древние китайцы: проблема этногенеза» (1978), «Древние китайцы в эпоху централизованных империй» (1983), «Китайский этнос в средние века (VII — XIII)» (1984), «Этническая история китайцев на рубеже средневековья и нового времени» (1987). Интересные наблюдения имеются также в статьях М. В. Софронова: «Дешифровка тангутской письменности: тангутские словари и учебные тексты» (2002), «Школьная традиция в Китае и Тангутском государстве» (2002), «Слово и познание в культуре древнего Китая» (2003).

A.M. Карапетьянц рассматривает «Эръя» в связи с проблемами формирования феномена китайского письма, нормализационных процессов в древнекитайском литературном языке 4 -3 вв. до н.э., а также историей первых лексикографических памятников. Этим вопросам посвящены статьи: «Древнекитайская философия и древнекитайский язык» (1974), «Формирование системы канонов в Китае» (1981), «Ранние семантические классификации» (1988), «Формирование нормативного письменного языка в Китае» (1996) и др. В последней работе предлагается анализ особенностей организации материала «Эръя» и трактовка первой части первой главы памятника.

В КНР и на Тайване в последние три десятилетия число исследований, посвященных «Эръя», стремительно растет. Из современных монографий необходимо назвать следующие: «Современный комментарий к Эръя» Сю Чаохуа ffi’ffi-P (Тяньцзинь, 1987);

Руководство к чтению Эръя" Гу Тинлуна Ж&.Ж и Ван Шивэя ЛЕЙ^ (Чэнду,.

1990) — «Эръя: глубокое море слов» /КШ: З^тШЁГШ^ Сюй Лили и Чжань Иньсиня fS.

ШШ (Сянган, 1996) — «Исследование Эръя» Гуань Сихуа ШШФ (Хэфэй, 1996);

Эръя: перевод и комментарии" /К Ш Й1 Ху Цигуана ityj и]' и Фан Хуаньхая (Шанхай, 1999) — «Лингвокультурологическое исследование Эръя» /К ^ Лу Гопина.

Тайбэй, 1999) — «История китайской отрасли я-сюэ» ФШ^^г'ЗЁ Доу Сюянь Ш^Ш (Цзинань, 2004) — «Исследование синонимов Эръя» «[SJXisJfiJF^x Цзян Жэньтао Ш (Пекин, 2006) — «Эръя: новые разыскания» Линь Ханьшэна Ц^^Ё (Наньчан,.

2006).

Необходимо отметить имена Хэ Цзюина {Ван Цзяньли .:Е{51я" ч1, Чжоу Чунься Ш, До Локэня Ян Хаоляна ffiffifb, Куан Пэнфэя Го Пэнфэя Ян.

Шангуя Шпг1д, Хуа Сюэчэна i^'-Ш, Ма Вэньси B^'ifS, Фэн Хуа ШФ, Го Чуньхуань ,.

Ли Юй Ли Иньхао Линь Ии Чжао Бои ШЙХ Чжоу Цзисюй ШЖШ и др., которым принадлежат многочисленные статьи, освещающие частные вопросы по истории происхождения памятника, технике толкования, синонимики «Эръя» и др.

Сведения общего характера, а также информацию об истории памятника и подходах к толкованию единиц можно почерпнуть в работах по схолиастике, принадлежащих Ян Дуаньчжи Щ^Ш (1985), Цянь Цзяньфу ШМ^ (1986), Фэн Хаофэю ЩШШ (1995), Сю Вэйханю т-'рШХ (2003), Су Баожуну и У Цзяньюю (2004), Го Циньна $($/г?Й.

2005) и др.

Недостаточная изученность памятника в отечественном китаеведении при его несомненной важности для истории становления китайского письма указывает на актуальность данного исследования. Значительный интерес представляет как сам корпус знаков, представленный в словаре, так и способы его организации и описания.

Объектом исследования в работе выступает древнекитайский словарь-тезаурус «Эръя».

Предмет исследования: единицы описания, составляющие словник «Эръя», а также способы их презентации.

Цель диссертации состоит в комплексном изучении особенностей композиции и наполнения «Эръя», а также в определении значения данного словаря для китайской филологической традиции.

Исходя из указанной цели, в ходе исследования необходимо было решить следующие основные задачи:

1) осветить историю происхождения (проблему авторства и датировки) и изучения памятника;

2) раскрыть характер отношений между единицами словника «Эръя» и их специфику;

3) выявить и описать сущностные характеристики словаря, эксплицированные в его макрои микроструктуре;

4) рассмотреть особенности техники толкования и лексикографической интерпретации многозначных единиц;

5) определить роль «Эръя» в формировании набора знаков китайского письма на основе сравнительно-сопоставительного анализа единиц первых двух глав (нетерминологическая лексика) тезауруса с данными нормативного толкового словаря современного китайского языка.

6) выполнить перевод трех первых глав с абстрактной лексикой и одной из терминологических глав словаря.

Теоретическую и методологическую базу исследования составили положения отечественных и зарубежных ученых в области теории языка и лексикографии (Ю.Н. Караулов, В. В. Морковкин, Ю. Д. Апресян, В. Г. Гак, С. В. Гринев, П. Н. Денисов, А. Н. Баранов, А. С. Герд, А. А. Уфимцева, И. М. Кобозева, О. М. Карпова, В. Д. Табанакова и др.), теории письма (В.А. Истрин, И. Гельб, И.М. Дьяконов), китайской филологии (С.Е. Яхонтов, B.C. Колоколов, М. В. Крюков, A.M. Карапетьянц, М. В. Софронов, В. М. Солнцев, A.JI. Семенас, Ван Ли, Гао Мин, Цянь Цзяньфу, Ян Дуаньчжи, Гуань Сихуа, Доу Сюянь, Су Баожун, Го Циньна и др.).

Основными методами исследования являются описательный метод, метод лексикографического анализа, методы сравнительно-сопоставительного и источниковедческого анализа, метод дефиниционного анализа, метод количественных подсчетов.

Научная новизна исследования определяется следующим: 1) впервые в отечественном китаеведении осуществляется комплексное исследование древнекитайского тезауруса «Эръя» с выявлением особенностей его строения, метаязыка и единиц словника- 2) определена роль «Эръя» в формировании набора знаков китайского письма- 3) выполнен перевод на русский язык отдельных глав и фрагментов памятника.

Теоретическая значимость диссертации обусловливается тем, что полученные результаты позволяют восполнить пробел в сведениях о древнейшем в мировой истории толковом тезаурусе «Эръя» и его роли в формировании китайского письмарасширяют и углубляют имеющиеся сведения о ранних этапах развития китайской лексикографии, формах и особенностях представления единиц описания в ранних китайских лексикографических источниках.

Практическая ценность заключается в возможности использования результатов исследования в курсах по истории языка, языкознания и лексикографии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.

Выводы:

Эръя" положил начало обширной лексикографической традиции. Многие достижения, введенные в широкий научный оборот его составителями, были восприняты лексикографами последующих поколений. К их числу относятся идеологическая система расположения материала, техника толкований иероглифических знаков (в особенности совмещенное толкование), использование словарных иллюстраций. Наряду с эти многие последующие словари, начиная с «Фанъяня» и «Шовэня», унаследовали и сохранили значительную часть иероглифического набора «Эръя» с приписанной ему системой значений.

Эръя" давал возможность в последующие эпохи устанавливать первоначальные значения иероглифов и правильно понимать тексты эпохи Чжоу и Хань, благодаря чему ценился и использовался многими комментаторами древней литературы.

Как продукт своей эпохи данный памятник представляет большую ценность для изучения системы древнекитайского письма. Толкования, зафиксированные в словаре, позволяют восстановить систему значений лексических единиц и получить представление о состоянии лексической системы древнекитайского языка доциньского периода и периода Цинь — Хань.

Сравнительный анализ корпуса знаков первых двух глав «Эръя» (абстрактная лексика) с аналогичным корпусом «Сяньдай ханьюй цыдянь» (издание 1998 г.) показал, что значительная часть иероглифического набора «Эръя» (в особенности поясняющих единиц), сохранилась и зафиксирована в нормативном толковом словаре СКЯ.

Заключение

.

Толковые словари национального языка — могучее орудие культуры речи и вместе с тем продукт этой культуры" [Виноградов 1977: 243].

Устройство словаря (его макрои микроструктура), отражает уровень развития языкознания и накопленный опыт в области национальной лексикографии. «Эръя» своим существованием подтверждает основательный и всесторонний интерес к языку у его носителей в ту эпоху, когда был создан этот памятник.

Китайское идеографическое (логографическое) письмо во многом определило специфику китайской лингвистической традиции и ориентацию китайского языкознания. В идеографических системах в качестве списка письменных знаков выступает перечень всех существующих знаков, т. е. словарь иероглифов. Список иероглифов открыт и его объем с течением времени растет. В целях обеспечения непрерывности культурной и письменной традиции, необходимо было сохранять сведения о знаках письма, для выполнения данной задачи требовалась хорошо функционирующая лексикографическая традиция.

Начало лексикографической деятельности в Китае связано с прописями (списками иероглифов, выступавшими в качестве орфографической нормы и пособия по обучению грамоте), которые впоследствии послужили основой для создания двух разных типов словарей. Списки синонимичных (и близких по значению) знаков, организованные тематически, наблюдаются в словарях-тезаурусах, первым из которых считается «Эръя», а списки знаков с одинаковыми детерминативами — в ключевых словарях, первым из которых является «Шовэнь цзецзы». В течение трех столетий, разделяющих указанные словари, происходило завершение процесса унификации знаков, что в итоге позволило создать формальную (графическую) систему размещения материала в словаре. В дальнейшем в словарях, примыкавших к «Шовэню», главное внимание уделялось начертанию, значению и чтению иероглифов. Словари же, составленные по образцу «Эръя», развивались как словари энциклопедические.

Сам «Эръя» продолжает и завершает традицию прописей последних веков до нашей эры, сохраняя некоторые их особенности: 1) осмысленность в последовательности глосс- 2) рифмовку на уровне глосс, наблюдаемую в некоторых фрагментах текста- 3) включение знаков без объяснений. В то же время обнаруживаются элементы формальной организации материала (близость графической и фонетической сторон иероглифов и др.).

Именно с появлением «Эръя» связывают становление китайской лингвистической традиции. Впоследствии лексикография становится ведущей отраслью китайского языкознания.

Резюмируя изложенную в работе информацию, представим итоговую лексикографическую характеристику первого древнекитайского тезауруса «Эръя».

По типу это комплексный словарь, совмещающий черты лингвистического и энциклопедического словарей. Значения древнекитайских слов объясняются или переводятся средствами общепонятного языка того временинекоторые глоссы в терминологических главах содержат экстралингвистическую информацию.

Хронологические рамки и источники словаря. Первоначальная версия словаря датируется концом эпохи Чжаньго (3 в. до н.э.), в дальнейшем на протяжении эпохи Хань (возможно, и позднее) происходило редактирование и пополнение содержания словаря. Источниками «Эръя» являются древнекитайские письменные памятники доциньского периода, различные в жанровом отношении. Часть материала могла попасть в словарь из устного языка и профессиональных жаргонов того времени.

Состав словника. Предмет лексикографического описания. Словник «Эръя» отражает лексический состав древнекитайского языка доциньского периода. Предметом лексикографического описания в словаре выступают односложные и двусложные единицы, записанные с помощью иероглифического письма. Помимо общеупотребительной лексики в словнике представлена и терминологическая лексика. Словник «Эръя» не претендует на полноту, объектом толкования чаще всего выступают устаревшие и малопонятные слова.

Макроструктура словаря и принципы расположения материала. Материал словаря в соответствии с идеологическим принципом распределен по девятнадцати разделам — главам. Разделы задают предметные классы, их последовательность была введена в научный оборот редакторами «Эръя». Расположение материала внутри разделов следует семантическим соображениям. В структурированных главах с терминологической лексикой единицы распределены по группам, объединенным одной микротемой или обобщающим (родовым) понятием. Внутри этих групп глоссы расположены в осмысленном порядке, который не всегда выдержан достаточно строго, встречаются повторы. Поэтому некоторые группы и глоссы поддаются перегруппировке и объединению, т.к. в смысловом отношении нарушают последовательность семантических классов и дублируют друг друга. Главным упущением редакторов является то, что материал в неструктурированных главах представлен в виде сплошного текста — внутренняя рубрикация отсутствует, хотя последовательность глосс выдержана в соответствии с семантическим критерием.

Распределение абстрактной лексики по трем начальным главам определяется формальными критериями: 1) «Ши гу» и «Ши янь» различаются количественным наполнением поясняемых частей глосс- 2) для «Ши сюнь» стандартной является многосложная единица описания в отличие от первых двух глав, где стандартной единицей выступает однослог.

Структура и состав словарной статьи. Минимальной единицей представления информации в словаре «Эръя» является глосса, записанная в виде той или иной формулы: с помощью оператора либо устойчивой конструкции. Стандартная полносоставная глосса «Эръя» включает в себя: а) единицу описания — «неизвестное» (поясняемая/толкуемая часть) — б) толкование (поясняющая/толкующая часть).

С точки зрения количества структурных компонентов (зон), все глоссы можно разделить на полные и неполные (усеченные), в последних отсутствует толкование. В этом случае толкованием следует считать общее понятие, отраженное в названии рубрики (главы) либо соответствующей группы. С точки зрения особенностей языка описания, еще одной разновидностью являются несамостоятельные глоссы: в них опущен или замещен специальным субститутором #) тот или иной «известный» элемент (обычно родовое понятие), который легко восстанавливается из контекста. Такое построение глосс является отражением свойственного вэньяню лаконизма — стремления выразить мысль как можно короче, в первую очередь, за счет опущения всего лишнего.

Первая зона словарной статьи — лексический вход. Особенностью оформления этой зоны в глоссах «Эръя» является то, что в зависимости от формулы, в виде которой записана глосса, на входе может находиться как поясняемая часть (неизвестное), так и поясняющая (известное).

Толкования. Для экспликации смысла единиц описания в словаре используются методы и способы, выработанные китайской герменевтической традицией (схолиастикой). В «Эръя» за исключением небольшого числа случаев, когда реализован метод ^" УЧ шэнсюнь (звуковое комментирование), основным объектом толкования является семантическая сторона иероглифов, поэтому главным методом толкования выступает JOII исюнъ, представленный следующими способами: 1) прямое толкование (через синоним или близкое понятие, через современный либо общеупотребительный эквивалент) — 2) определение понятий- 3) описание- 4) сравнение. Если говорить о приемах, то в первых трех главах доминирует совмещенное толкование (поясняемая часть включает несколько единиц описания), в остальных главахиндивидуальное толкование (поясняемая часть включает только одну единицу описания).

Анализ метаязыка «Эръя» позволил сделать вывод о неоднородности словаря, а распределение основных формул описания по главам — выделить в тексте три слоя. Неоднородность описания наблюдается и на уровне отдельных глав. Наличие в конце некоторых глав глосс и смысловых групп, отличающихся по форме изложения и не вписывающихся в контекст либо дублирующих уже имеющиеся смысловые категории, заставляет расценивать подобные случаи как примеры поздних интерполяций. Таким образом, неоднородность текста словаря может указывать на то, что окончательная версия памятника складывалась усилиями разных редакторов.

В системе толкований «Эръя» нашли отражение следующие лексико-семантические категории: синонимия, полисемия, антонимия, омонимия.

В главах с абстрактной лексикой многозначные единицы описания получают соответствующие толкования в отдельных глоссах. Многозначными могут быть как толкуемые, так и толкующие единицы. В связи с этим, в тексте словаря наблюдается повторяемость J1E на уровне поясняемых и поясняющих частей глосс. В последнем случае отдельное значение поясняющей единицы представляется как самостоятельная глосса. Исключение составляют характерные для «Эръя» глоссы типа jSCf (многозначные). В подобных глоссах поясняемые единицы распадаются на несколько синонимических рядов, каждый из которых пересекается с многозначным толкующим иероглифом по одному или нескольким из его значений.

С точки зрения рациональности, основные «недостатки» в устройстве и технике толкований «Эръя», вызывающие относительное неудобство пользования словарем, сводятся к следующему:

1) отсутствие внутренней рубрикации в девяти терминологических главах;

2) недостаточно строго выдержанная систематизация при расположении материала внутри глав;

3) наличие нестандартных многозначных глосс, как следствие полисемантичности JIE, способа совмещенного толкования и распространенных фонетических заимствований.

4) смешение в словнике таких единиц как слово (репрезентант понятия) и иероглиф (знак письма), как следствие существования в системе древнекитайского письма нескольких альтернативных вариантов знаков для записи одной и той же лексемы.

5) включение в группы синонимов слов, связанных поверхностным сходством.

Однако, даже принимая во внимание указанные «недостатки», тезаурус «Эръя» следует признать выдающимся явлением в китайской лексикографии. Это была первая попытка создать некоторый макет логически упорядоченной лексики языка.

Высокий авторитет «Эръя», непрерывная лексикографическая традиция, обеспечивающая преемственность между словарями разных эпох, а также относительная устойчивость письменного литературного языка вэньяня, позволили на протяжении многих веков удерживать стабильность списка знаков китайского письма, а также единообразие их толкования. Это положение подтверждают результаты проведенного практического исследования, согласно которым значительная часть иероглифического набора, входящего в состав поясняющих частей глосс «Эръя», сохранилась до нашего времени и зафиксирована в нормативном словаре СКЯ — «Сяньдай ханьюй цыдянь».