Язык фрустрирующей самоидентификации: на материале зарубежной и отечественной художественной литературы

1. Ключевые понятия темы в их сопряжении: аутокоммуника-ция, самоидентификация, аутообраз, фрустрация, страдающее «ego», внутренний негатив, снятие негатива.

Широчайший спектр отрицательных эмоций: недовольство собой, скука, сомнение, обида, тоска, отчаяние, озлобление, агрессия, депрессия, неприязнь, зависть (список может быть и детализирован, и продолжен!) — в традициях языка, языковых структурах репрезентируется прежде всего и главным образом на уровне ЛЕКСИКИ И ФРАЗЕОЛОГИИ, тогда как в спонтанном повседневном общении едва ли не большую информацию о переживаниях вообще (особенно переживаниях отрицательных!) несут жесты, позы, мимика, а также сигналы эмоциональных переживаний — междометия. Однако ставя проблему ЯЗЫКОВОГО анализа фрустрирующей самоидентификации, мы будем обращаться к лексическому составу языка в зеркале лексиконов, специфических глоссариев отдельных классических текстов, хотя одним только лексико-фразеологическим уровнем проблема далеко не исчерпывается.

Под «отрицательными переживаниями» может пониматься совокупность переживаний, связанных с объективными причинами: утрата близкого человека, потеря имущества в результате грабежа, пожара, известие о неизлечимой болезни и т. п. Психологи подчеркивают, что в таких ситуациях человек совершает так называемую «работу горя», которую он должен совершить сам. «Продолжительность реакции горя, очевидно, определяется тем, насколько усиленно индивид осуществляет работу горя, а именно выходит из состояния крайней зависимости от умершего, вновь приспосабливается к окружающему, в котором потерянного лица (или фактора) больше нет, и формирует новые отношения. Одно из самых больших препятствий в этой работе состоит в том, что многие горюющие люди пытаются избежать сильного страдания, связанного с переживанием горя, и уклониться от выражения эмоций, необходимого для этого переживания» (Краснова, Лидере 2002: 183). Подобные ситуации мы не рассматриваем, тем более что известен феномен, когда горе открывает всю красоту и достоинство личности и человек ведет себя лучше, чем при сонме мелких, въедливых неприятностей. Как бы то ни было, но внутреннее зеркало, образ себя в момент горя может быть сохранен. В приведенной цитате значима вторая часть: как важно уметь выражать эмоции, а эта мысль во многом определяет лингвистику фрустрирующих переживаний. В своем исследовании мы будем апеллировать только к тем отрицательным переживаниям, которые связаны с потерей себя изнутри, разрушением самоидентификации, чувством «непонятной» тоски, апатии, депрессии, а то и агрессии, то есть с более узким пониманием отрицательных переживаний. Такое ограничение, очерчивание рамок исследования требует разработки соответствующей системы ключевых понятий.

Открывающий список термин аутоили автокоммуникация дает возможность отмежеваться от блока уже состоявшихся литературоведческих исследований, объединенных понятием АВТОИНТЕРПРЕТАЦИЯ. В предисловии к сборнику статей «Автоинтерпретация» указано: «Мы выбрали привычное и терминологически прозрачное название „автоинтерпретация“, хотя в статьях сборника речь не всегда идет именно о самоинтерпретации. Проблема, обсуждаемая в сборнике, может быть осмыслена и как автобиографизм, понимаемый в качестве маркированного литературного приема, указывающего на интенцию автора в художественном произведении, на его самопрезентацию (М.Медарич). Однако то же явление может быть понято как проблема метатекстуальности (сознания о собственном тексте), когда метатекст (сознание о тексте) выступает в форме автореференциальности, под которой понимается художественный прием, означающий, что автор и его поэтика суть предметы собственного текста (Д.Ораич Толич). Но объектом изучения может быть и другая грань той же проблемы метатекстуальности: авторефлексия может структурно породить „двойной текст“ (текст и его комментарий), и тогда может идти речь об автотематизации» (Автоинтерпретация 1998: 3−4). Наше исследование не будет касаться ни вопросов автобиографизма, ни вопросов автореференциональности и автотематизации. Основополагающей идеей будет идея аутокоммуникации.

АУТОКОММУНИКАЦИЯ, или автокоммуникация, — это внутренний диалог с собственным «я», осуществляемый в режиме внутренней речи человека и требующий, по мысли В. Леви, своей особой дипломатии (Леви 1988: 16−17). С одной стороны, аутокоммуникация достаточно индивидуальна, оригинальна, неповторима, а с другой, зиждется на некоторых типологических признаках, позволяющих говорить об определенных правилах общения с собственным «эго». Проблематика аутокоммуникации сформулирована, в частности, в статье «Риторика внутри нас. Проблемы аутокоммуникации» (Харченко 2001). Закрытость аутокоммуникации составляет знаковое ее свойство. Вместе с тем в социуме существует определенная изоморфность аутокоммуникации отдельного говорящего и внешней, межличностной коммуникации, поэтому теоретические достижения коммуникативной лингвистики вполне могут быть использованы при исследовании аутокоммуникатив-ных процессов и процедур. По существу аутокоммуникация — лингвистический синоним психологическому понятию «рефлексия» (рефлексия как размышление о внутреннем). «Рефлексия — вечная сестра справедливости. Ее легко осудить, обозвав гамлетизмом, но как же тогда называть скоропалительные решения экспериментировать с человеческой судьбой? Рефлексия, как провизор, отмеряет доли вины. Прислушиваясь к себе, она всегда склонна простить» (С.Н. Есин. Гладиатор). В приведенном художественном определении рефлексии подчеркнута ее значимость для всего социума: рефлексия как механизм понимания другого, других, хотя направлена рефлексия целиком и полностью будто бы на понимание одного «ego». В этом плане привлекателен термин «аутокоммуникация», своей внутренней формой нацеленный, с одной стороны, на аутообраз, а с другой — на коммуникацию с другими людьми.

САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ. Весьма значимым звеном в цепи ключевых понятий является понятие самоидентификации, которая представляет собой весьма сложное образование. С одной стороны, это перманентное самопознание как процесс, а с другой, — осмысление и использование в сфере своего внутреннего «я» результатов этого процесса. Осознание своего «я» как знание-вывод никогда не является конечным. Сформировавшееся представление о себе может корректироваться, меняться под воздействием не только внешних, но и внутренних факторов, таких, как собственная языковая, психолингвистическая устремленность, направленность индивида. Идентификация, по мысли П. Рикера, осуществляется через язык, ибо «то, что мы называем идентичностью, есть в значительной степени языковая идентичность" — identite (Рикер 1996: 29). Как частный случай идентификации самоидентификация тем более не может осуществляться иными способами, кроме как языковыми. Проблему самоидентификации писателя в аспекте его творческого состояния подробно рассматривает в своей монографии С. Н. Есин (Есин 2005).

Что же касается термина «самооценка», то мы не задействуем в работе этот термин потому, что по своей внутренней форме, достаточно прозрачной, самооценка близка к оценке, то есть к весьма определенным шкалам характеристик. В своем исследовании «Самооценка в речи детей младшего школьного возраста» М. В. Дубровина опирается на структурно-аналитическое определение самооценки: «Самооценка — это измерение субъектом своих атрибутов (т.е. любых характеристик: свойств, качеств, сторон личности, действий и поступков, а также комплексных характеристик) по некоторой шкале, имеющей зоны приоритетов» (Дубровина 1994: 6). «.По своим выразительным средствам самооценка гораздо беднее оценки: в нашем материале не зафиксированы метафорические номинации, экспрессивные инновации, мало используется оценочных ФЕ <.> каждая возрастная группа детей характеризуется определенным отставанием в использовании языковых средств и способов выражения самооценки по сравнению с оценкой (Дубровина 1994: 12).

Даже на детском материале зафиксировано существенное отставание языка самооценки от языка оценки. Мы используем более сдержанное понятие самоидентификации, не претендующее на четкость оценочного шкалирования и предполагающее комплексность восприятия «ego».

АУТООБРАЗ. Под аутоообразом будем понимать присутствующий в сознании (хотя далеко не всегда осознаваемый!) образ «эго», внутреннее «я» говорящего. При всей важности этого феномена его начинают замечать, как правило, в драматических ситуациях обиды, унижения, тоски, агрессии и т. п. «Представление о себе — это не самооценка, не самоуважение, не самоанализ, это именно представление, другого слова не скажешь. Представление, внутренний образ самого себя. Я — образ. Наше внутреннее нравственное лицо, в которое мы иногда и не вдумываемся и не всматриваемся — ведь не всякий же любит смотреться в зеркало. Но свое лицо чувствует каждый» (Соловейчик 1987: 286).

ФРУСТРАЦИЯ. Для данной работы это ведущий термин, означающий всю совокупность драматических для личности, подчас разрушительных, негативных переживаний, связанных не столько с внешними причинами, сколько с внутренним вялотекущим кризисом «я», кризисом основы мировосприятия и поведения. «В 1939 году пять авторов, так называемая Йель-ская группа, опубликовали книгу под названием „Фрустрация и агрессия“ („Frustration and Agression“) <. .> Под фрустрацией они подразумевали такое положение, когда достижение цели заблокировано. Фрустрация всегда ведет к той или иной форме агрессииагрессия всегда является следствием фрустрации <.> Критики заявляли, что фрустрация не всегда ведет к агрессии, что наблюдаются другие реакции — слезы, бегство или апатия» (Сухов 2004: 134−135).

При всей своей подчеркнутой терминологичности само слово «фрустрация» в настоящее время получает все большее распространение. Приведем высказывание из прошлого: «Жизнь не простая штука. Ее нельзя прожить без впадения во фрустрацию и цинизм, если у вас нет великой идеи, которая поднимает вас над личной убогостью, слабостью, над всеми основами» (Л. Троцкий: www). Ср. современные высказывания: «Телевизор оказывает фрустрирующее влияние», или такой лозунг, как «Образование без фрустрации», или, например, пояснение, которое приводит в книге афоризмов П. С. Таранов: «. тревожность, отчаяние, гнев, или, по-научному, фрустрация» (Таранов 2000: 125). В словаре иностранных слов Л. П. Крысина указано, что фрустрация — «психологическое состояние, возникающее в ситуациях разочарования, неосуществления какой-либо значимой для человека цели, потребности и проявляющееся в гнетущем напряжении, тревожности, чувстве безысходности» (Крысин 2007: 848).

Понятие фрустрации включает в себя систему непосредственных проявлений, среди которых есть известные психофизиологические феномены: нарциссизм, нарциссическая травма. Одним из крайних проявлений фрустрирующей самоидентификации может быть так называемая «нарциссическая травма». Нарциссическая травма — термин, обозначающий психологическое травмирование чьей-то существенной части «Я». «Такой удар по чувству самоидентичности обычно понижает самооценку и вызывает чувства оскорб-ленности, позора и гнева» (Ребер 2001: 483).

В современной психологии наблюдается весьма взвешенное и тонкое отношение к отрицательным переживаниям, что приходится учитывать и при сугубо лингвистическом подходе к материалу. Одним лишь вытеснением отрицательных переживаний проблема самоидентификации отнюдь не решается. Актуальность и современность этой проблемы подчеркивает М. Жамкочьян: «В нашей стране сейчас вообще велика потребность в самодостаточности. Люди уж очень зависимы, начиная с эмоциональной зависимости от матери. Это — тяжелый груз, особенно у мужчин. Кроме того, сильна зависимость от вбитых с детства ограничений. Обеспеченные, преуспевающие мужчины идут к психотерапевтам с тем, что они добились всего, а полноценного восприятия жизни у них нет. И приходится возвращать людям их же собственные чувства. Им вбили, что на чувства надо наступать, что мужчина не должен расстраиваться, жаловаться. В результате он так зажат внутри себя! А без этих так называемых отрицательных эмоций не может быть ни наслаждения полученными эмоциями, ни вообще душевной глубины. Все это взаимосвязано» (Жамкочьян 2005: 42).

Приведем высказывания о фрустрации зарубежных авторов, подчеркивающие прежде всего значимость этого состояния для человека.

Высказывание.

I’ve come to believe that all my past failure and frustration were actually laying the foundation for the understandings that have created the new level of living I now enjoy.

Перевод переведено нами. — E.K.].

Я прихожу к выводу, что все мои прошлые ошибки и фрустрация на самом деле составили основу моего миропонимания, создавшего для меня новый уровень жизни, которым я наслаждаюсь.

Сведения об авторе.

Энтони Робине.

You must have long term goals to keep you from being frustrated by short term failures. Our fatigue is often caused not by work, but by worry, frustration and resentment.

We inevitably doom our children to failure and frustration when we try to set their goals for them.

Lack of discipline leads to frustration and self-loathing.

Maturity is the ability to think, speak and act your feelings within the bounds of dignity. The measure of your maturity is how spiritual you become during the midst of your Frustrations.

У человека должны быть великие цели, которые бы хранили его от мелких неудач.

Наша усталость обычно вызвана не работой, но тревогой, фрустрацией и чувством обиды.

Мы неизбежно обрекаем наших детей на неудачи и фрустрацию, когда пытаемся поставить за них цели.

Недостаток дисциплины приводит к фрустрации и самобичеванию.

Зрелостьэто способность думать, говорить и чувствовать в рамках своего достоинства. Мера вашей зрелости зависит от того, насколько вы духовно обогатились в периоды ваших фрустраций.

Чарльз Нобель.

Дейл Карнеги.

Д-р Джесс Лэйр

Мари Шапиан Автор неизвестен и.

Другие высказывания о фрустрации по материалам зарубежных источников помещены в Приложении IV.

СТРАДАЮЩЕЕ «EGO». Необходимость этого термина обусловлена тем, что традиционное обозначение «темные стороны личности» не содержит семы «страдание», тогда как потребность в страдании составляет серьезный мотив пересмотра внутренней структуры, что особенно замечают и подчеркивают творческие личности. В предисловии к Словарю богатств русского языка опубликован ряд высказываний, свидетельствующих о проявлениях «темного» и «плохого» в признаниях писателей-классиков. «Печаль творческих натур» — своего рода плата за талант, за возможность проникновения в скрытые слои жизни (Харченко 2003: 23).

ВНУТРЕННИЙ НЕГАТИВ. Этот термин можно использовать и как синоним к термину «страдающее эго», и как понятие более узкое, что предпочтительнее. Под внутренним негативом понимаем комплекс переживаний, нацеленных на отрицание, подчеркнутое неприятие кого-либо, например вполне определенных лиц из числа знакомых. Внутренний негатив — это неприязнь к кому бы то ни было, подчас ничем не мотивированная. Подобная информация нередко носит компрометирующий характер, «вычитывается» из дневниковых записей, писем. На обыденном языке внутренний негатив вербализуется просторечными фразеологизмами: «я его не перевариваю», «глаза бы его не видели» и под.

СНЯТИЕ НЕГАТИВА. Это процедурный термин, преимущественно используемый в психоделических практиках. Под снятием негатива понимается разовая или системная операция переосмысления случившегося, нацеленная на устранение или уменьшение фрустрирующей компоненты текущего, сиюминутного самосознания личности. Так, в книге «Вербальное утешение» подчеркивается опора на изоморфизм ситуаций, когда прецедентная ситуация рассматривается как метафорическое основание возможного снятия остроты проблемы: «Если оптимизм утешающего в отношении перспективы базируется на личном опыте и исходит из наложения на существующую ситуацию других, сходных с ней ситуаций, которые в свое время благополучно разрешились, то мы имеем дело со стратегией изоморфизма. Стратегия изоморфизма предполагает наличие у утешающего богатого опыта, который позволил бы ему успешно создать и изложить терапевтическую метафору. <.> В качестве контекста для составления метафоры могут быть использованы эпизоды из жизни как самого утешающего, так и из жизни других людей, являющихся достаточно авторитетными для утешаемого» (Ханский 2001: 35−36). На наш взгляд, однако, степень авторитетности аналога не столь важна, сколь важен сам факт переживания подобного и даже худшего. В рамках данного исследования мы, как правило, если и касаемся процедуры снятия негатива, то лишь как временного облегчения. Следуя логике своего развития, выбранные для анализа художественные образы (Дориан Грей, Печорин, Клим Самгин, Семираев) вновь и вновь оказываются в сетях деконст-руктивных эмоций. Вопросом о языковых приемах снятия негатива завершается анкета в заключительном параграфе второй главы данной работы.

Очертив систему необходимых для понимания «темы и идеи» исследования рабочих понятий, обратимся к истории разработки вопроса.

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ.

1. Проблема языка фрустрирующей самоидентификации может быть рассмотрена на материале романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», в котором получили особую художественно-языковую трактовку такие концепты, как СКУКА, СТРАСТЬ, СЕРДЦЕ, ПОРОК. Через афоризм герой проникает в «страдающее ego», пытается снять внутренний негатив, нередко лишь углубляя фрустрацию.

2. Роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина» дает бесценный материал для понимания феномена языковой личности вообще и феномена фрустрирующей самоидентификации в частности. По роману можно пронаблюдать влияние прецедентных текстов на самооценку героя, поиск новых метафор самопознания и самооценки, углубление фрустрации негативными метафорами и снятие негатива диалектическими свойствами афоризма.

3. Современный писатель С. Есин в наиболее известном романе «Имитатор» демонстрирует не только феномен фрустрирующей самоидентификации героя, но и применение различных тактик снятия внутреннего негатива.

4. Для понимания полноты языка фрустрирующей самоидентификации необходимо помимо афористического фонда и соответствующих концептов анализировать архетипичные метафоры-символы. Мы выделили следующий градационный ряд метафор по нарастающей их негатива в аспекте самоидентификации: портрет — зеркало — тень — зверь. Сравнение трактовок этих метафор в художественных текстах со словарными дефинициями и с данными проведенного ассоциативного эксперимента позволяет пронаблюдать и универсальные характеристики, и возможность индивидуализации восприятия, и динамику самих образов.

5. Анкетирование и ассоциативный эксперимент дополняют проблематику языка фрустрирующей самоидентификации. Респонденты, с одной стороны, дают разнообразную палитру ответов-реакций, с другой, в этой картотеке данных хорошо просматриваются типичные черты трактовки таких, например, концептов, как СКУКА, ПОРОК, СТРАСТЬ, СТРАХ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В общей системе проявлений творческого начала языковой личности важное место занимает процесс самоидентификации как уяснения значимости собственной личности в условиях современного социума для решения национально значимых задач, для максимальной реализации заложенного потенциала. Одной из форм проявления самоидентификации является фруст-рирующая самоидентификация. Под фрустрирующей самоидентификацией мы понимаем стремление субъекта изображать себя хуже, чем он есть на самом деле, предаваться негативным и агрессивным эмоциям, вступать в не всегда осознаваемый диалог с темными сторонами своей психики. В развитых языках отмеченный психологический феномен не может не иметь лингвистической проекции, которая требует отдельного многоаспектного изучения. О важности процессов фрустрирующей самоидентификации может свидетельствовать, на наш взгляд, постоянное превалирование пейоративных характеристик над мелиоративными, отмечаемая в многочисленных лингвистических работах.

На материале художественного творчества к феномену фрустрирующей самоидентификации подошли такие писатели-классики, как О. Уайльд, М. Лермонтов, М. Горький. Из современных писателей в этом плане можно назвать С. Есина. Художественный текст может давать ценный материал и для постановки, и для решения проблем лингвистики фрустрирующей самоидентификации. Некоторые уточнения перевода более ярко высвечивают эту проблематику.

Как любая новая проблема, заявленный аспект подхода к самоидентификации языковой личности через «отрицательный материал» самопризнаний и саморазоблачений требует разработки соответствующих методик и приемов анализа. Представляется оптимальным выделение градуального ряда ключевых метафор и их толкования героем художественного текста. Это такие метафоры, как ПОРТРЕТ — ЗЕРКАЛО — ТЕНЬ — ЗВЕРЬ.

Данные ассоциативного эксперимента, посвященного интерпретации говорящими ключевых метафор фрустрирующего ряда, свидетельствуют о реальности переживаемых феноменов, проявляющихся в саморазоблачении, заниженной самооценке, заигрывании с плохим в себе.

Темные стороны" личности, о которых так ярко писали в своих произведениях О. Уайльд и М. Лермонтов, М. Горький и С. Есин, — это та самая реальность, с которой вынуждены считаться психологи, педагоги, политики, демографы, лингвисты в процессе своей профессиональной деятельности, но также вынуждены считаться практически все носители языковой культуры, хотя в максимальном напряжении эта проблема касается наиболее творческих, одаренных людей.

Хотя постоянно в своем исследовании мы апеллировали к языку как к средству выражения симптомов фрустрирующей самоидентификации, в заключении исследования мы вынуждены признать и подчеркнуть, что «языка всегда не хватает», и особенно остро это чувствуется в ситуациях страдающего эго. М. К. Мамардашвили писал о ситуации безъязычия, «когда возникли какие-то состояния, которые искали разрешения в языке и до сих пор не нашли его. Скажем, не случайно у раннего Маяковского проскакивает строка: «улица корчится безъязыкая» (Мамардашвили 2000, 228). Культуролог и переводчик Б. Дубин подчеркивает: «Язык — оптика, через которую мы смотрим на мир, инструмент познания и овладения реальностью. Эта метафора слишком точна, чтобы быть только метафорой. Если инструмент подводит, человек остается как бы один на один с новой, непознанной и пугающей реальностью: неназванное вроде бы не существует и с ним поэтому ничего нельзя сделатьно оно все-таки существует и требует решений и действий. Такова ситуация, которую можно назвать безъязычие. <.> Очень редко услышишь глубокое, неординарное. Я не претендую на каждодневную порцию открытий, но хоть какой-то новый поворот, подход, что-нибудь просто привлекающее взгляд и мысль. Странное болтливое безъязычие» (Дубин 1998: 39).

Заслуга четырех проанализированных авторов (О. Уайльда, М. Лермонтова, М. Горького и С. Есина) заключается в том, что каждый из этих писателей внес, как мы пытались показать в проведенном исследовании, весьма и весьма существенный вклад в развитие именно языка фрустрирующей самоидентификации, в преодоление опасного по своим последствиям «безъязычия». Сходным, объединяющим началом разработки такого языка стало предложенное в работе направление развертывания авторских интерпретаций: АФОРИСТИКА — МИКРОКОНЦЕПТОСФЕРА — МЕТАФОРИКА.

Афоризмы побуждают к самоанализу, могут стать причиной психологических открытий и дают весьма интересный материал для анализа отраженных в них концептов. Парадоксы обладают способностью изменить подчас даже ценностные характеристики того или иного концепта. Обладая большой убедительной силой, афоризм прежде всего выполняет функцию ослабления фрустрации, но может и усиливать ее (Что толку человеку обрести весь мир, если он теряет собственную душу?) В этом случае, как показало исследование, процессы деструктивной аутокоммуникации поддерживаются депрессивами.

Язык фрустрирующей самоидентификации чаще всего охватывает поле репрезентаций концептов СКУКА, ПОРОК, СТРАСТЬ, СТРАХ, СОВЕСТЬ. В зависимости от конкретных речевых ситуаций наблюдается динамика репрезентаций данных концептов, проявляющаяся в усилении/ ослаблении фрустрации.

Метафорический код языка фрустрирующей самоидентификации включает градационный ряд метафор ПОРТРЕТЗЕРКАЛОТЕНЬ-ЗВЕРЬ. Каждая метафора, оказывающая влияние на деконструктивную самоидентификацию, имеет глубокие исторические корни, «работает» на подсознательном уровне.

Проведенный ассоциативный эксперимент в сочетании с анкетированием респондентов демонстрирует, с одной стороны, универсальность реакций, соответствующих различным словарным дефинициям, и, с другой стороны, наличие оригинальных ответов, отражающих ассоциативный язык фрустрирующей самоидентификации. Следует заметить, что реакции респондентов на метафоры отличаются максимальным разнообразием, тогда как реакции на концепты содержат много общего.

Если вести речь о перспективах исследования, то отдельной большой темой исследования в рамках данного направления может стать язык фрустрирующей самоидентификации на материале поэтических текстов, однако направление поиска там будет, по-видимому, противоположным: от метафорики через микроконцептосферу к поэтическим, риторическим «формулам преодоления» или «формулам осознания» страдающего «ego».

Между личностными свидетельствами фрустрирующей самоидентификации и художественными текстами, отражающими этот феномен, располагается зона публицистического дискурса, в котором иногда достаточно глубоко исследуются причины «национального самонедовольства». Из современных писателей своего рода лидером в этом направлении является В. Пьецух. Писатель исследует причины и пьянства, и тоски, и агрессии, и лени, и приходит к весьма горьким, болезненным обобщениям. «Кроме того, руской натуре свойственна одна загадочная черта: наш соотечественник почему-то, как правило, не удовлетворен, причем глубоко, даже оскорбленно неудовлетворен своей профессией и судьбой» (Дневник читателя // Октябрь, 1999, № 11. — С.108). «А может, это наша российская болезнь — такая депрессивная перевозбужденность?» — пишет Ф. Искандер в рассказе «День писателя» (Новый мир, 1999, № 4. — 56). Феномен фрустрирующей самоидентификации в публицистическом дискурсе также нуждается в отдельном изучении и описании.

Целесообразно различать феномен реальной фрустрации и фрустрации художественной, отраженной в том или ином авторском тексте. В нашем исследовании речь шла прежде всего о текстовой форме воплощения фрустрирующей самоидентификации. Текстовая форма, действительно, оказывается яркой, насыщенной материалом, «говорящей» и на подтекстовом, и на интертекстуальном уровне. Однако такие жанры, как письма, дневники, записки, интервью, исповеди, автобиографии могут содержать (и содержат) свидетельства фрустрации, реально переживаемой талантливым человеком (см. Приложение III). Это также может составить тему отдельного исследования.