Актуальность выбранной темы. Проблемы сопоставительного языкознания давно привлекают внимание ученых. Однако по большей части они оказываются до сих пор результатом изучения индоевропейских неблизкородственных языков.
Введена в научный оборот информация по сравнительной фонетике, морфологии и отчасти синтаксису предложения и текста. Однако прием кон-трастивного изучения текстообразования и стилеобразования, особенно на материале славянских языков, недостаточно используется. Следует сразу оговорить, что к текстообразующим относятся «собственно языковые закономерности организации текста» [Дымарский 1999, с. 21], функционально устойчивые элементы произведения, максимально эквивалентные в свете контрастивных данных факты текста, достаточно точно передаваемые при переводе, а к стилеобразующим явлениям принадлежат функционально неустойчивые элементы произведения, менее эквивалентные в свете контрастивных данных, не столь точно переводимые на иностранный язык компоненты текста.
В настоящее время, когда русистика проявляет исключительный интерес к тексту как высшему уровню функционирования языка и существует целый ряд частных дисциплин: историческая, структурная, коммуникативная лингвистика, прагмалингвистика и другие, — представляется особенно важным четкое выделение основных единиц текста, которые и должны выступать основным объектом изучения. В лингвистике текста многие ведущие ученые (О.И. Москальская, И.Р.Гальперин) считали подобной единицей сверхфразовое единство. Несмотря на существующие определенные сложности, связанные с различными названиями этой величины, отметим, что фактически речь идет о поисках наиболее удачного термина реально существующей единицы.
Высшей единицей, являющейся объектом изучения лингвистики текста, по мнению ряда ученых, является целое речевое произведение. Исключительно важным моментом является принципиальное признание за единицами текста статуса не только речевых, но и языковых единиц [Припадчев 1992] и, соответственно, отнесение их к эмическому уровню, т. е. признание того факта, что в основе их построения лежат общие модели (образцы). Перед лингвистикой текста ставится основная задача описания основных моделей построения текстовых единиц, их типов, сочетаний и комбинаций, т. е. механизмов, графов, которые лежат в основе построения связной речи.
К числу основных текстовых единиц многие ученые относят повествование, описание, рассуждение, и, хотя подход языковедов к определению их природы не является однозначным, выделение в тексте функционально-семантических типов связывается с такими базисными текстовыми параметрами, как семантика текста, композиция (членимость текста), прагматика.
Степень разработанности проблемы определяется ее сложным характером, существованием разных лингвистических учений. Историко-теоретические аспекты диссертационного сочинения затрагивают как лингвистику текста и лингвистическую теорию значения, так и теорию перевода. В этой связи представляется уместным их комплексное рассмотрение.
На конференции по лингвистике текста, которая прошла в МГПИИЯ им. Мориса Тереза в 1974 году, JI.C. Бархударов высказал следующее мнение: «Текст как единица языка может быть определен как-то общее, что лежит в основе отдельных конкретных текстов, то есть, так сказать, схемы построения или „формулы построения“ текста (или текстов различных типов). Задача лингвистики текста — выявить и установить эти схемы или „формулы“, т. е. правила текстообразования» [Бархударов 1974, с. 40−41].
Однако решение этой задачи осложняется отсутствием универсального подхода к определению, границам и единицам, категориям и свойствам текста.
Диапазон понимания текста как языковой категории в современной литературе весьма широк. Определения текста, как правило, отражают научные позиции авторов, соответствуют их подходу к исследованию текста.
Из многообразных, порой довольно противоречивых толкований понятия «текст» исследователи выделяют три основных подхода к определению текста [Чан Ким Бао 1999, с. 64]: с семиотической направленностью, количественный и структурно-семантический.
В рамках первого подхода текстом называется язык в любой форме (говорение, письмо, рисование, жестикулирование, определенные движения), являющийся «выражением, сообщением и тем самым чем-то доступным пониманию» [Хартманн, Каллмеер, Бахтин. См.: Колесникова 1981].
В рамках второго подхода определяются границы текста, его объемные параметры. При этом наблюдается многообразие позиций, свидетельствующих о релятивности понятия «текст». По Ю. М. Лотману, текстом может быть признано и «законченное художественное целое», и целостный «фрагмент текста» [Лотман 1964]. По Е. Риешел, текст — это и предложение, и высказывание, и система высказывания, и сложное синтаксическое целое, и сверхфразовое единство, и абзац, и речевое произведение в целом, иногда словосочетание и даже отдельное слово [Риешел 1974]. По мнению И. Р. Гальперина, самой крупной текстовой единицей является том или книга. Затем идут часть, глава, отбивка и, наконец, абзац и сверхфразовое единство (СФЕ). Самой нижней единицей текста автор считает СФЕ [Гальперин 1981]. Близкое к этому определение мы находим в работе Г. Я. Солганика, который называет СФЕ прозаической строфой [Солганик 1991]. Тезис о том, что СФЕ является основной единицей текста, разделяется и другими лингвистами [Тураева 1986]. О. И. Москальская предлагает способ упорядочения этого многообразия в определениях размера текста, дифференцируя представления о тексте в узком и широком смысле слова. Текст в узком смысле (микротекст) — это сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое, являющееся объектом грамматики текста. Текст в широком смысле слова (макротекст) — это целое речевое произведение, являющееся объектом изучения стилистики текста [Москальская 1978].
Третью группу составляют определения, в которых главный акцент делается на структурно-семантической организации текста. Большинство авторов этих определений рассматривает текст с точки зрения его структурно-семантического единства [Пфютце, Агрикола, А. И. Новиков и др.].
Обобщая идеи К. А. Андреевой, И. С. Болотновой, М. Я. Дымарского, O.JI. Каменской, В. В. Красных, А. Т. Кривоносова, О. И. Москальской, Т. М. Николаевой, А. И. Новикова, Ю. В. Попова, Т. П. Трегубович, мы можем выделить следующие основные харатеристики текста с точки зрения лингвистики. Итак, текст — это: 1) вербальный и знаково зафиксированный (в устной или письменной форме) продукт речемыслительной деятельности- 2) вербальная и знаково зафиксированная «реакция» на ситуацию- 3) опосредованное И вербализованное отражение ситуации- 4) нечто объективно существующее, материальное и поддающееся фиксации с помощью экстралингвистических средств (например, орудий письма, бумаги, аудио-видеопленки и т. д.) — 5) особая предикативная единица, если под предикацией понимать вербальный акт, с помощью которого автор интерферирует («вписывает») в окружающую действительность отраженную в его сознании картину мира, результатом чего является изменение объективно существующего реального мира- 6) нечто изменяющее окружающий мир, экстралингвистическую реальность самим фактом своего существования- 7) с точки зрения формально-содержательной структуры и вычленения в дискурсе, речевое произведение, которое начинается репликой, не имеющей вербально выраженного стимула, и заканчивается последней вербально выраженной реакцией на стимул (вербальный или невербальный) — 8) процесс, обеспечивающийся изначальной установкой на создание некоего целого, которое завершено относительно исходного авторского замысла- 9) материальное воплощение инициальной установки на создание завершенного целого (текст как продукт) — 10) системно-структурное образование, обладающее упорядоченной (иерархической) организацией, которая обеспечивается связностью (глубинной и поверхностной, локальной и глобальной), что в итоге оказывается необходимым условием адекватной реконструкции получателем целогоупорядоченность текста в идеале означает прямое и взаимно-однозначное соответствие его внутренней смысловой и внешней, поверхностной, структур (каждый сегмент текста подчинен выражению соответствующего сегмента смысловой структуры) — в реальности упорядоченность применительно к тексту оказывается понятием градуальным, и разные конкретные тексты могут существенно различаться по степени упорядоченностиоднако общая идея (требование) упорядоченности и иерархичности структуры является безусловной доминантой процесса текстообразования и лежит в основе закономерностей этого процесса- 11) особая, но не единственная форма выражения некоторого (планируемого отправителем) содержания. Специфика текста заключается в том, что это развернутая форма, предполагающая расчленение исходного смыслового континуума (замысла) на ряд составляющих, — в отличие от неразвернутых форм, которые позволяют представить смысловое содержание как нечленимое целое (ср. такие жанры, как пословица, афоризм, заявление о приеме на работу и др.). От других развернутых форм представления информации (в частности, словесно-графическихтаблица, граф, диаграмма, ребус и др.) текст отличается тем, что использует исключительно языковые средства. Поэтому в организации текста огромное значение приобретают средства делимитации и интеграции. Связность текста обеспечивается опорой на типизированные средства — строевые единицы (единицы текстообразования), универсальные и специализированные коннекторы, многочисленные вспомогательные средства etc. Текст как процесс и текст как продукт — две тесно связанные между собой, но существенно различные стороны одного явления- «устный» текст и «письменный» текст — также весьма различные понятия, ибо тот и другой создаются в рамках глубоко отличных друг от друга форм речи (некоторые лингвисты признают текстовый статус только за речевыми произведениями, зафиксированными письменно или, во всяком случае, имеющими в качестве источника или ориентира письменный текст). Учитывая разные характеристики текста, сформулируем рабочее определение. Текстэто семантико-структурное коммуникативное единство в границах типа, формы и жанра речи.
С тем, что лингвисты по-разному подходят к пониманию природы самого текста, связана и чрезвычайная сложность определения единиц текста.
Говоря о первых попытках ученых определить единицы макросинтаксиса, нельзя не отметить вклад в этой области наших отечественных лингвистов. Лингвистика текста как научное направление начинает формироваться еще в XVIII веке.
Уже В. М. Ломоносов в речевом произведении кроме предложения выделял «период» — объединение структур союзной связью и риторическими фигурами [Ломоносов 1952, с. 376].
Позднее Ф. И. Буслаев вычленил в тексте «речь». Это интеграция построений с помощью целостности мысли [Буслаев 1959, с. 21−22].
Синтаксические единства надпредложенческого ранга A.M. Пешковский называл «абзацами» (сочетание предложений «от одной красной точки до другой»). Предложения в них связаны интонациейграницами между более крупными единицами литературной речи являются, по его мнению, паузы [Пешковский 1959, с. 410].
Н.С. Поспелов ввел в научный оборот понятие «сложное синтаксическое целое» (ССЦ) как сочетание предложений с «замкнутой синтаксической структурой». Высказывания в нем связаны целостностью мысли, а также местоимениями, наречиями, модальными словами и другими средствами [Поспелов 1948, с. 31].
JI.A. Булаховский в тексте выделяет «сверхфразовые единства» (СФЕ), предложения в которых объединены местоимениями [Булаховский 1950, с. 392].
JI.B. Щерба ставил вопрос о средствах выделения «абзаца» как единицы устной и письменной речи. Ученый неоднократно подчеркивал «важное значение умения писать» [Щерба 1957, с. 145].
Говоря о трудностях универсального определения единицы текста, нельзя не отметить, что однозначному решению вопроса значительно мешает терминологический разнобой. Едва ли не каждый автор в период активизации внимания к тексту как объекту анализа считает нужным выдвинуть свой термин. Так, единица текста в отечественной науке именуется «смысловым куском» (А.А. Смирнов, А. И. Соколов, Л.И. Апатова), «компонентом, складнем» (И.А. Фигуровский), «прозаической строфой» (Е.М. Галкина-Федорук, Г. Я. Солганик), «логическим единством, логической цепью» (П.В. Чесноков), «фразовым единством» (В.А. Бухбиндер, Е.Д. Розанов), «кустом ситуаций» (М. И. Бэлза и др.) [Вейзе 1978].
В 80−90 годы продолжается и расширяется поиск новых единиц текста и их номинаций. И. Р. Гальперин обнаруживает в тексте «контекстно-вариативные» формы речи: повествование, описание, размышление, диалог. Они вычленяются на основе различных типов информации: содержательно-фактуальной (конкретной) и содержательно-концептуальной (абстрактной) [Гальперин 1982].
Г. А. Золотова отмечает в тексте «коммуникативные типы речи». По признаку конкретности — абстрактности она разграничивает информативный и изобразительный типы [Золотова 1982].
Т.М. Баталова выделяет «предикативно-релятивный комплекс (ПРК), характеризующийся большей, чем СФЕ, смысловой дискретностью и функциональной завершенностью» [Баталова 1977, с. 2].
История вопроса показывает, что отечественную лингвистику текста традиционно интересовали два аспекта: членимость текста на коммуникативные единицы надпредложенческого ранга и его связность, т. е. способы объединения предложений в текстовом единстве.
Однако следует признать неудовлетворительной разработку вопроса о смысле, семантике, прагматике, который находится на стыке ряда дисциплин. O. J1. Каменская пишет книгу о тексте в свете теории коммуникации «Текст и коммуникация», М. П. Котюрова обращается к экстралингвистическим основаниям смысловой структуры текста.
Свой вклад в разработку проблемы внесли и зарубежные ученые. Немецкий ученый Карл Боост в 40-е годы XX века выдвигает понятие «содружество предложений»: высказывания в них связаны лексическими повторами, артиклями, местоимениями, эллипсисом, перечислительными частицами, формами глагольного времени. Голландский ученый Т.А. ван Дейк, английский М.А. К. Хэллидей выделяют в тексте «дискурс». Они называют дискурсом связную последовательность или цепочку предложений. Этому понятию в современной лингвистике уделяется большое внимание. К настоящему времени можно сформировать три основные тенденции в разработке теории дискурса: 1) отождествление текста и дискурса- 2) дискурс как текст, актуализируемый в определенных условиях- 3) дискурс как дискурсивная практика [Миронова 1997, с 12].
В.З. Демьянков, основываясь на современных ему работах по зарубежному языкознанию, дал следующее определение дискурса: «Дискурс — произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, дискурс концентрируется вокруг некоторого опорного концепта, создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т. п., определяясь не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс интерпретатора миром, который строится» по ходу развертывания дискурса, — это точка зрения «этнографии речи». Исходная структура для дискурса имеет вид последовательности элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями конъюнкции, дизъюнкции и т. д. Элементы дискурса: излагаемые события, их участники, перформативная информация и «не-события», т. е. а) обстоятельства, сопровождающие событияб) фон, поясняющий событияв) оценка участников событияг) информация, соотносящая дискурс с событиями" [Демьянков 1982, с. 7]. Это определение является наиболее полным в современном языкознании.
Для всестороннего раскрытия понятия «текст» необходимо сопоставить его с понятием «контекст». Понятие текст шире понятия фразы или абзаца, хотя они и являются строевыми элементы текста. С другой стороны, фраза и абзац — это такие элементы текста, которые могут квалифицироваться как «микроконтекст» и «макроконтекст». Следовательно, фраза, абзац и текст соотносимы между собой как микроконтекст, макроконтекст и текст.
Кроме этих понятий, при исследовании текста приходится оперировать и понятием «целого контекста». Под контекстом обычно понимается какой-либо отрезок текста, рассматриваемый с точки зрения его влияния и взаимодействия с определенным языковым явлением. Взаимодействие контекста и анализируемого языкового явления в тексте может проявляться на любом из уровней языка: фонологическом, семантическом, синтаксическом, стилистическом, а также композиционном и смысловом. Следовательно, в принципе возможно выделение фонологического, семантического, синтаксического, стилистического, а также композиционного и смыслового контекстов. Так, под стилистическим контекстом можно понимать совокупность стилистических средств и приемов, используемых автором в данном произведении.
Линеарное расположение элементов текста приводит к созданию контекста, воздействующего на текст суперлинеарно. Таким образом, текст и контекст оказываются взаимоорганизующими сферами. Характерной особенностью текста является поступательное движение вперед, контекст же создается как движением вперед, так и движением назад, возможностью возвращения к более ранним частям текста и даже возможностью сохранения в памяти более ранних частей текста. В связи с этой особенностью взаимодействия текста и контекста происходит непрерывное переосмысление единиц, элементов и частей текста на разных уровнях, в результате которого текст предстает в конечном счете как некая конкретная структура.
Рассмотрение художественного текста как целого ставит перед лингвистами следующие задачи: 1) исследование групп семантически связанных предложений, 2) анализ способов включения или «нанизывания» (термин И.П. Севбо) групп семантически связанных предложений в более крупную единицу — сложное синтаксическое целое, 3) изучение семантических, синтаксических и структурных свойств и отношений сложного целого, 4) описание типов связей между семантически связанными компонентами текста, 5) описание категорий завершенности и цельности текста.
Т.А. ван Дейк, разрабатывающий грамматику текста в противопоставлении грамматике предложения, предлагает определить отношения линеарного (поверхностного) сцепления в связном тексте, которые, в свою очередь, должны «определить глобальное сцепление» .
Иными словами, грамматика текста должна исследовать микроструктуры, макроструктуры, закономерности их образования, а также правила перехода микроструктур в макроструктуры и далее в структуру текста.
Такой подход позволяет использовать понятие зависимости для текста, которое предполагает зависимость поверхностных структур от глубинных, предложений от абзаца, языковых элементов и единиц от структур, смысловых элементов от языковых и т. д. Понятие зависимости структур и элементов текста является исходным в определении закономерностей сцепления текста.
Исследование структуры художественного текста позволяет выявить как его инвариантность, так и конкретные типы отношений между элементами и построениями в том или ином конкретном случае. Конкретность типов отношений элементов того или иного текста и создает «идиолект» писателя, позволяя выявить систему значащих элементов, характерную для конкретного писателя, эпохи создания текста, литературной школы и жанра.
Текст как особая форма коммуникации требует рассмотрения взаимодействия таких параметров коммуникации, как (1) характер информативности, (2) специфика коммуникативности, (3) особенности функционирования системы кодов, (4) взаимосвязь процессов кодирования, восприятия, декодирования и интерпретации, (5) взаимоотношения адресанта (писателя) и адресата (читателя), (6) проявление индивидуальности эстетически-образной системы, (7) стилевая маркированность.
Многие исследователи лингвистики текста считают, что есть возможности классификации текстов на основе типа структуры содержания (содержательный аспект) пресуппозиции, связности, развернутости, структурно-синтаксической организации и т. д. Наиболее адекватным способом отображения глубинного уровня сообщения представляется денотатная структура текста, единицами которой выступают фрагменты реальной действительности, переданные в тексте языковыми средствами. В денотатной структуре представлены такие существенные свойства внутреннего аспекта текста, как пресуппозиция, внутренняя связность, развернутость.
Пресуппозиции играют ведущую роль в порождении текста. Они образуют «смысловой каркас», обеспечивая связность последнего. Содержание пресуппозиций является определенным фактором характеристики рассказчика, героя, предполагаемого читателя.
Любой текст можно представить как систему. Предложения в тексте являются субстратом, а связи между предложениями представляют структуру системы текста. Структура текста может быть внутренней и внешней. Внешняя структура обусловлена союзами и другими связующими элементами предложений. Внутренняя структура текста может быть представлена в виде развернутой логической тема-рематической перспективы. Текст характеризуется такими значениями системных параметров, как стабильность, упорядоченность, детерминированность, расчлененность, цепным характером связей между предложениями.
Текст целого произведения понимается как коммуникативно обусловленная целостность текстовых форм, выражающих разные знания в единстве трех составных компонентов — онтологического (собственно-содержательного), аксиологического (реализуемого посредством ценностной ориентации) и методологического полей знания.
Н.Д. Зарубина считает, что выделение и обоснование условий существования и функционирования коммуникативно-сильных одиночных предложений, коммуникативно-слабых одиночных предложений, закрытых сверхфразовых единств, закрытых линейно-синтаксических цепей, открытых сверхфразовых единств, открытых линейно-синтаксических цепей позволяет пересмотреть распространенное утверждение, что любая связная речь легко и естественно членится на единства — группы тесно связанных между собой самостоятельных предложений.
Текст, с точки зрения Н. Д. Зарубиной, не является высшим уровнем языковой системы [Зарубина 1981, с. 97], текст только условие существования отмеченных единиц. Более того, ни одна из установленных здесь групп предложений не является феноменом более высокого языкового порядка, нежели просто предложение, в пользу этого свидетельствуют разные условия чередования в тексте одиночных предложений и групп предложений.
Т.В. Бажина обращает внимание на то, что при порождении текста используются большие (на весь текст) и малые (на одно высказывание) программы. Представляется, что уяснение корреляций большой или малой программы, равно как и исследование процессов их создания, существенно для решения проблем целостности текста, поскольку отражение в малых программах общего замысла является одним из условий порождения целостного текста. Тот факт, что программа складывается из своего рода смысловых вех, т. е. включает корреляты отдельных, наиболее важных для субъекта, порождающего текст, фрагментов действительности, а также варьирование в достаточно широких пределах характера кода, используемого для закрепления речевой программы, требует выбора наиболее адекватного объекта исследования, позволяющего проследить процесс создания программы [Бажина1986].
Т.М. Николаева утверждает, что с самого начала существования «лингвистики текста» как самостоятельной и признанной дисциплины текст понимался как особым образом организованная единица, состоящая из последовательности отдельных высказываний. Высказывания эти могут быть объединены в более крупные единицы: сложные синтаксические целые, абзацы и др. Текст оказывался при таком подходе соединенной совокупностью этих целых. Таким образом, текст распадался на меньшие по объему компоненты, а они, в свою очередь, — на предложения, подобно тому как предложения распадаются на словосочетания (элементарные синтаксические единицы), а словосочетания — на слова. (Характерным для этого периода было определение текста как «надфразового синтаксиса», а его единиц — как «единиц больших, чем предложение»). Синтаксис текста, как и синтаксис предложения, воспринимался как набор правил сочетаемости, правил соединения предложения в текст. Здесь существуют и проблемы прономинализации, введение повторов, синонимических, тавтологических и т. п. Самыми распространенными концептами лингвистики текста были когезия и кореференция, а соответствующими им объектами — варианты порядка слов и варианты анафорических связей. Текст рассматривался как арена реализации языковых феноменов, их коммуникативный фонд [Николаева1987].
В настоящее время остаются дискуссионными вопросы о содержательных категориях текста и именно текстовых формальных средствах.
Так, Т. М. Николаева в работе «Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы» к числу содержательных единиц текстового ранга относит 1) предупоминание, 2) чистую связность, 3) единичность (уникальность), 4) выделение, 5) дейктичность, 6) градацию важности, 7) смысловое равновесие частей высказывания, 8) неопределенность.
Круг формальных средств текстового достоинства, по мнению этого автора, образуют 1) порядок слов, 2) вынесение элемента, 3) подчеркивание элемента, 4) прономинализация, 5) частицы, 6) введение проформ, 7) лексические повторы, 8) перифрастические повторы, 9) артиклизация, 10) тематическая прогрессия, 11) членение высказывания [Николаева 1978, с. 5−39].
З.Я. Тураева разделяет категории текста на две группы: «структурные» (сцепление, интеграция, прогрессия/стагнация) и «содержательные» или «концептуальные» (образ автора, художественное пространство и время, информативность, причинность, подтекст и др.) [Тураева 1986, с. 81].
Уже тот факт, что в состав сообщенных текстовых значений и их номинаций не включены функционально-семантические категории оценки, альтернации ит. п., дает основание предположить его функциональную и историческую открытость.
Однако научно значимо не механическое расширение терминоназваний текстовых реалий. Практически целесообразнее на экспериментах «проверить на объяснительную прочность» как уже введенную в научный оборот информацию, так и высветить, возможно, еще не учтенные категории и формы текста.
В этой связи проблема содержательных и формальных единиц получает перспективу в плане осмысления моделей описания текста как целого.
В литературе вопроса оговариваются две такие модели (кроме ряда частных подходов): нелинейная вертикальная и линейная горизонтальная.
Сторонник первой модели, немецкий ученый И. Петёфи, под нелинейностью понимает поэтапную объективацию текста-конструкта (общей метаязыковой идеи текста) до всевозможных реальных вариантов этого текста. Сле-Следовательно, вертикальность, по Петёфи, — это развертывание текста «сверху вниз».
Последователь второй модели, немецкий исследователь Р. Харвег, под линейностью мыслит объективацию текста в графических традициях «справа налево». Следовательно, горизонтальность, согласно Р. Харвегу, — это развертывание текста по цепочечному принципу. Развертывание текста в данном случае напоминает развертывание предложения. «Текст — это большая фраза» [Barthes 1972]. Тем самым предполагается, что смысловая структура текста линейна, а также определяется ее смысловая двумерность, но не n-мерность. Кроме того, смысл текста в таком представлении дискретизиро-ван, разбит на единицы, сочетаемость которых примерно соотносится с сочетаемостью слов и предложений, хотя и вводится связывающее слова семантически понятие «изотопии», ставшее широко известным по работам А. Греймаса.
Спору нет, в тексте есть и вертикальный, и горизонтальный параметры. Не бесспорно другое — неразграничение понятий «развертывание» и «порождение» речевого произведения.
При такой постановке вопроса придется признать, что до сих пор в лингвистике текста речь шла преимущественно о его развертывании сверху вниз и справа налево. Видимо, поэтому и остались разреженными денотатные графы как содержательных категорий текста, так и их терминоназваний.
Если же перейти к «порождению» текста снизу вверх, то в состав его содержательных единиц следует включать релятивные значения, «делегируемые» более объемным сегментам текста: сл о-вом-лексемой, словом-синтаксемой, словосочетанием, предложением — тексту.
Состав и сущность релятивных значений текстовой ориентации разноуровневых единиц — это величины не данные, а искомые. Уточнить представления о ней существенно могут контрастивные данные других языков.
Общая теория перевода освещена в трудах В. Н. Комиссарова, А. В. Федорова и других ученых. Исследователями переводоведения были проанализированы различные теории перевода: денотативная, трансформационная, семантическая и теория уровней эквивалентности — и указана основополагающая роль синтезирующей все эти подходы теории уровней эквивалентности. Не была обойдена вниманием ученых и стилистическая сторона контрастивной лингвистики. Так, в работе А. В. Федорова «Очерки общей и сопоставительной лингвистики» подробно рассмотрена теория стиля в ее отношении к общему языкознанию, теории перевода и поэтике. Оба представленных автора сходятся в той точке зрения, что принципом переводческого сопоставления является «не сопоставление систем двух языков, а описание системы ИЯ (исходного языка) в терминах системы ПЯ (языка перевода). Такое описание системы ИЯ, ориентированное на перевод, должно выявить отношения, интуитивно известные переводчику, обладающему упорядоченным двуязычием. Далее, поскольку сопоставляются отрезки текстов, представляющих собой реальные речевые произведения, объектом оказываются не только единицы, сопоставляющие языковые системы, но и особенности их функционирования. Другими словами, здесь изучаются не только отношения между двумя кодами, но отношения между сообщениями, создаваемые при помощи этих кодов» [Комиссаров, 1973, с. 197].
Это положение иллюстрирует А. В. Федоров, отмечающий, что «обращение к иностранному языку часто не обусловлено необходимостью общения с иноязычным читателем (за исключением, конечно, писем к иностранным адресатам или произведений, реально рассчитанных на западноевропейского читателя, как французские произведения Герцена) и имеют нередко характер условности (как иноязычные письма к соотечественникам, в том числе близким людям, добрым знакомым) или известной стилизации (как французская проза или французские и немецкие стихи А. К. Толстого, как Французские стихи Лермонтова)» [Федоров 1971, с. 182].
Кроме того, интересующая нас проблема текстои стилеобразования наиболее тщательно может быть разработана на уровне семантики синтаксических единств. М. В. Никитин в книге «Основы лингвистической теории значения» выделяет четыре аспекта синтаксиса: 1) конструктивный синтаксис- 2) семантический синтаксис- 3) коммуникативный и 4) прагматическийа также рассматривает совокупное значение высказываний и текстов, выделяя эксплицитный и имплицитный компоненты содержания речи и их взаимодействие [Никитин 1988].
Исходя из номинативно-прагматической парадигмы современной науки о языке, мы приходим к ориентации на семантический синтаксис с учетом многоуровневости семантики предложений, ибо, как справедливо отмечает A.M. Ломов, для того чтобы предложения в меняющихся условиях общения постоянно сохраняли живой контакт с действительностью, или, выражаясь иначе, могли иметь референцию к разнообразным эмпирическим «положениям дел», они должны быть предельно гибкими и обладать способностью варьироваться по целому ряду параметров- [Ломов 1994, с. 17].
Необходимо отметить, что «предложение предстает как языковой (в широком смысле слова) феномен, который, с одной стороны, именует тот или иной коммуникативно значимый фрагмент действительности (номинативный аспект), а с другой — обеспечивает коммуникативное сотрудничество говорящего и слушающего за счет сообщаемых первым сведений о своих оценках и речевых установках (прагматический аспект).
Эта идея обнаруживает свою продуктивность в нескольких отношениях.
Во-первых, она сближает язык с другими средствами передачи информации, например, с искусством и литературой, которые также предполагают и отражение сущего, и осмысление важности отображаемого для человека как социального существа. Во-вторых, она упрочивает связи между лингвистикой и когнитологией как наукой о способах получения, переработки, хранения и передачи информации. И наконец, в-третьих, благодаря ей умножается количество точек соприкосновения между языковедением и наукой о понимании — герменевтикой." [Ломов 1994, с. 18].
Отметим, что в исторической русистике лингвистика текста как направление во многом не сформировалось. В известных работах по истории русского литературного языка текст не рассматривается как объект исследования. Он источник наблюдений над исторической изменчивостью фонетических, словообразовательных, синтаксических средств и стилистических ресурсов.
Углубление в синтаксемную и синтаксическую семантику обнаружило в конкретных высказываниях такие особенности, которые при внутрисистемном анализе не получают объяснения. Комплексное изучение текста как семантически и структурно организованного единства с использованием кон-трастивных сведений дает объяснение подобным явлениям.
Целью нашей работы было проследить текстообразующие и стилеобра-зующие тенденции в таких композиционных формах речи, как повествование, описание, рассуждение, а также их переходных реализациях на фоне чешского. Поставлены следующие задачи:
1) по семантико-структурным признакам выделить в оригинале и переводе различные композиционные формы речи;
2) определить лингвистические параметры повествования, описания, рассуждения как особых типов текста, имеющих яркие структурно-семантические характеристики;
3) описать их в свете текстои стилеобразования: разграничить структурно устойчивые и неустойчивые элементы текста;
4) выяснить, какая из композиционных форм обладает свойствами элемента языка, а какая — признаками компонента речи.
Объект исследования: русские композиционные формы речи повествования, описания, рассуждения.
Предмет исследования: формы речи русского прозаического текста в свете контрастивных данных чешского языка.
Теоретическая основа диссертации. Предлагаемое исследование, принимая во внимание разные подходы к тексту: конструктивно-логический анализ, семантический, коммуникативный, прагматический, функциональный, экспрессивный, интертекстуальный, — ориентируется на нелинейное описание, как изучение порождения текста снизу вверх. Оно опирается на ментальную концепцию языка, толкуемую как речемыслительная деятельность. Сущность ее в том, что значение языкового знака выступает как стохастический (т.е. многоэтапный) процесс, реализуясь в порождении текста на следующих уровнях:
1. Уровень интегральных относительно устойчивых значений, где выделяют динамику субъекта, статику субъекта и динамику мысли как признаки «глубинного» содержания элементов текста, «делегируемые» соответствующим им формам выражения на лексическом, морфологическом и синтаксическом «этажах» языка.
2. Уровень дифференциальных более подвижных значений, где выделяются способы осмысления «глубинного» уровня семантики элементов текста в свойствах реального и мыслимого времени и пространства как важнейших координат функциональной связи речемысли с действительностью.
3. Уровень категориальных значений предполагает промежуточное обобщение речемысли двух предыдущих регистров на основе принципа иерархичности, что приводит к формированию собственно композиционных форм речи с 1) конкретным значением — повествование- 2) конкретно-абстрактным — описание- 3) абстрактным — рассуждение.
4. На структурном уровне по критерию воспроизводимости, частотности устанавливается место каждого элемента в системе языка и речи, определяются системные отношения синтаксических единств центра (функциональной иерархии) и периферии (тождества) синтаксического строя [Припадчев 1992, с. 147−148].
Полагая трехчленную модель профессионального познания (знаниедеятельность — субъект) в нелинейном синтаксическом описании средством уяснения гносеологии (как анализа речемыслительной деятельности носителя языка на этапе выявления структурно освоенных конкретно-исторических ориентиров), прагматики (как анализа речемыслительной деятельности на этапе определения конкретно-исторических пространственно-временных координат гносеологических ориентиров и установления способов обобщения этих координат при формировании категориального значения того или иного синтаксического единства), семантики (как анализа речемыслительной деятельности на этапе выявления конкретно-исторической системы категориальных значений текста) [Припадчев 1992, с. 19], мы предприняли сопоставительный анализ русских и чешских форм речи с целью сравнения текстои стилеобразующих факторов на ряде уровней речемыслительной деятельности в различных композиционных формах речи.
В работе использованы описательный метод, так как материал синхронный, сопоставительный, так как факты двух языков сравниваются, функциональный, так как анализ ведется от семантики к форме.
Сочинение по русским формам прозаического текста практически полезно для вузовского преподавания как русского, так и чешского языков. Полученные результаты могут быть использованы для чтения курсов по сопоставительному языкознанию, а также при изучении программных тем на уроках русского языка в школе.
Знание моделей развертывания текста необходимо не только для правильного анализа и интерпретации того или иного художественного произведения, но и для* построения своих собственных текстов. Нередко в педагогической практике приходится иметь дело с простым набором предложений вместо целостного текста. Неумение строить текстовую вертикаль проявляется в так называемых речевых ошибках, например, в подмене понятий, тавтологии и т. п., нарушение цепи умозаключений приводит к искажению такой композиционной формы речи, как рассуждение. Все это в результате негативно сказывается на столь важной для школьников и абитуриентов письменной работе, как сочинение. Анализ и результаты, полученные при исследовании композиционно-речевых форм, помогут научиться понимать и квалифицированно оценивать различные типы текстов (их речевые и языковые особенности, экспрессивность, эмоциональность, индивидуальность и т. д.), могут быть полезными при выполнении различных творческих работ, создании и построении некоторых наиболее распространенных и актуальных для речевой практики видов текстов.
Материалом исследования послужил оригинал и перевод на чешский книги Анатолия Ананьева «Танки идут ромбом». Данный источник выбран потому, что нас интересуют композиционные формы речи современного русского языка (книга была опубликована в 1963 и переиздана в 1988 году). Предпочтение было отдано жанру романа, так как подобный жанр предоставляет возможность осуществить выборку разных композиционных форм. И наконец, обращение именно к А. Ананьеву было сделано вследствие того, что автор является продолжателем традиции сказовой, «монологической» прозы.
Для обратного перевода был выбран роман чешского писателя И. Ольбрахта «Анна пролетарка» (Роман о 1920 годе).
Из источников были вычленены сложные целые, не совпадающие по графическому и структурному оформлению, в результате чего рассмотрено 850 примеров подобного несоответствия.
На защиту выносятся следующие положения" 1. Стили речи разных композиционных форм в границах одного языкового функционального стиля (стиля художественной литературы) нерядополо-женны.
— Стиль речи повествования характеризуется: последовательностью действий субъекта в реальном (антропо-, темпои фактоцентрированном) пространстве и векторном, непрерывном, необратимом времени.
— Стиль речи описания отличается перечислением постоянных или одновременных признаков предмета в реально-мыслимом (аксиои фактоцентрированном) пространстве и ослабленном векторном времени.
— Стилю речи рассуждения свойственно динамическое представление аспектов бытия носителем речемысли в границах логои аксиоцентрирован-ного пространства и протяженного, несобытийного, прерывного и обратимого времени.
2. «Баланс» языкового и речевого в композиционных формах речи неодинаков: в повествовательной форме речи — в пользу языковогопо мере перехода к описанию, рассуждению — в пользу речевого.
3. Основной текстообразующий процесс — нейтрализация (смысла, семантики, синтаксемных признаков и т. д.) языкового речевым (инвариантного вариативным) в границах каждой формы, а особенно при переходе от одной формы к другой.
Апробация. Основные результаты, полученные в ходе исследования, сообщались на теоретических конференциях (г. Воронеж, г. Старый Оскол), научно-практических семинарах (г. Пенза), «круглых столах», в том числе на ФПК при Воронежском государственном университете. Принципиальные положения диссертации были доложены на конференции «Межкультурная коммуникация и проблема национальной идентичности» (Воронеж, 24 января — 4 февраля 2000 г.), а также нашли свое отражение в ряде публикаций, вышедших в свет в 2000;2001 гг.
Заключение
.
В заключении диссертационного сочинения попытаемся конденсированно представить наше видение специфики композиционных форм речи русского прозаического текста, явно или имплицитно содержащееся в тексте работы.
I. Текстовые параметры рассматриваемых композиционных форм речи.
Исследование языковых и речевых фактов показало, что повествование представляет собой особую форму речи, сообщающую последовательность действий субъекта в реальном времени и пространствеописание есть функционально-семантическая форма речи, перечисляющая постоянные или одновременные признаки предмета (в широком понимании) реально-мыслимого пространства и временинаконец, рассуждение является функционально-семантической формой речи, передающей динамическое представление аспектов бытия носителем речемысли, выстроенное в соответствии с законами и формами познающего мышления.
Очевидно, что идентифицирующий параметр указывает на такой факт, как противопоставление повествования, описания и рассуждения по степени конкретности — абстрактности их семантики.
Определим смысловой параметр композиционных форм речи. По данным микротем повествовательных фрагментов выявляются следующие контекстуальные смыслы: расчлененные, хронологически последовательные действия или состояния одного и того же или нескольких субъектов в данной конкретной обстановке. Ситуативные смыслы представлены сведениями об участниках ситуации: действия солдат и офицеров русской и немецкой армий. Образные смыслы (оценка ситуации и ее участников) в повествовательных эпизодах либо нейтральные, когда автор не оценивает факты, и потому тропы и элементы экспрессивного синтаксиса отсутствуют, либо, что ветречается гораздо чаще, не нейтральные (например, бежал, как затравленный заяц). Образные смыслы создаются и экспрессивным синтаксисом. Напомним, что с появлением подобных смыслов происходит вторжение элементов рассуждения в повествовательную канву.
Наконец, прагматические смыслы также не нейтральные. Автор, с одной стороны, осуждает действия фашистов и некоторых солдат и офицеров Советской Армии, проявивших трусость или вступивших на путь предательства и измены Родине, с другой стороны, восхищается бесстрашием советских воинов, вступивших в единоборство с танками противника.
Контекстуальные смыслы описательных фрагментов — изображение интерьера, пейзажная зарисовка, внешность человека, внутренние черты характера, род занятий, наклонности, интересы, описание предмета или места действия. Ситуации формируют явления природы или окружающей действительности, рядовые и офицеры, немцы и др. Встречаются описательные эпизоды как с нейтральными образными смыслами, что вызвано констатирующей сущностью описательной речи (использование в описании вводных слов, сослагательного и повелительного наклонений глагола ограничено), так и с не нейтральными, представляющими эмоционально-экспрессивные оттенки, выражаемые лексическими и фразеологическими средствами: глагольной метафоричностью, употреблением эпитетов, сравнений и др. Прагматические смыслы — вызвать симпатию к одному или антипатию к другому герою и т. п.
К контекстуальному смыслу рассуждения можно отнести решение научного, общественного или бытового вопроса общего или частного характера, приводящее на основе истинных обоснований к необходимому выводу. А так как рассуждение является выражением обобщенного, абстрагированного мышления, то для конкретизации отвлеченных суждений и воздействия на читателя или слушателя используются сравнения, что приводит к появлению образных смыслов. Ситуативные смыслывоспоминания солдат, размышления автора о войне, мысли бойцов во время отдыха.
Рассуждение, как показывает материал, имеет разные прагматические смыслы: в разных случаях ведется с разными целями: дать оценку предмету по наличию // отсутствию какого-то у него признакадать обоснование действиям или состояниювыявить причинную связь обусловленных явленийпредписать какое-то действие как необходимое или обосновать возможность или желательность действиянаконец, обоснованно что-то утверждать или отрицать в категорической форме.
По семантическим параметрам повествование характеризуется антропо-, темпо-, а также фактоцентрированным пространством и векторным непрерывным, необратимым временем с прямым порядком слов, соответствующим реальной последовательности событий [о пространственной семантике см. Припадчев 2001, с. 42].
Пространство описательной композиционно-речевой формы — реально-ментальное, аксиои фактоцентрированное и время — уже не собственно векторное, или ослабленное векторное, совмещающее глаголы прошедшего и мыслимого настоящего расширенного времени.
Пространство композиционно-речевой формы рассуждения ментально и оценочно (логоцентрированно и аксиоцентрированно). Время — обратимо, несобытийно, протяженно, прерывно.
Структурный параметр композиционных форм речи. Повествование является сообщением о хронологически последовательных конкретных действиях субъектов в форме глаголов прошедшего времени совершенного вида. Последовательные действия протекают в данной обстановке, на наличие которой указывают обстоятельственные слова. В ряду глагольных форм на развитие действия могут указывать и деепричастия. Грамматическим признаком повествования являются и обстоятельственные наречия с временным оттенком. Структурный рисунок повествования завершается сложноподчиненными предложениями с придаточными времени (Когда в окопе появился младший сержант Фролов, Щербаков, испуганный и бледный, не ожидавший, видно, никого, кроме немцев и своей смерти, попятился). Структурообразующим оказывается и порядок слов в повествовании. При наличии обстоятельственных слов в начале предложения сказуемое занимает место перед подлежащим. При отсутствии обстоятельственных слов в начале предложения в повествовании обычно наблюдается прямой порядок слов между главными членами предложения. При прямом порядке главных членов предложения, стоящих после обстоятельственных слов, подлежащее оказывается подчеркнутым по смыслу.
Своеобразным связующим звеном между собственно повествовательным и описательным содержанием текста является неразвернутое повествование, которое обычно представлено двусоставным предложением, режеодносоставным определенно-личным. Такое предложение, как правило, включает в свой состав лексему, обозначающую место действия.
По структуре описательные фрагменты более разнообразны. Начало описания, или так называемый «описательный зачин», чаще всего является двусоставным предложением, в котором формулируется общая оценка описываемого предмета, который выступает в функции подлежащего и являет собой слова — названия помещения, обобщающую лексему «обстановка» или местоимения все, всё. Предметы описания входят в различные лексико-сематические группы: мебель, осветительные приборы, предметы, указывающие на род занятий, посуда, «декор», строения и сооружения, ландшафт, водные пространства, небесная сфера и т. д.
Для указания местоположения описываемых предметов в пространстве используются наречия места и предложно-падежные формы имени существительного. Качественная характеристика описываемых предметов осуществляется разными способами: с помощью согласованных и несогласованных определений, составного именного или простого глагольного сказуемого. Из всех типов сложных предложений наиболее употребительными в описании являются бессоюзные сложные предложения и сложноподчиненные предложения с придаточными определительными. В бессоюзных сложных предложениях отмечены два типа отношений между предикативными частями: пояснительные (конкретизирующие) и соединительные (перечисляются детали, элементы ситуации).
Так как рассуждение в смысловой зоне близко диалогу, его структура чрезвычайно многообразна. Одной из попыток представить семантико-структурные виды рассуждения является анализ выводного суждения, имеющий смысл, который нуждается в доказательстве. По значению и языковой структуре предложения, обозначающего это выводное суждение, рассуждение имеет такие разновидности, как: 1) оценочные именные (со сказуемым в форме существительного, прилагательного или причастия) — 2) оценочные со сказуемым в форме слов категории состояния с качественным значением- 3) глагольные с обоснованием действия или состояния (сказуемое в спрягаемой форме глагола) — 4) обусловленные (в форме сложного предложения с придаточной частью со значением условия) — 5) с предписывающей или описывающей модальностью (в сказуемом слова со значением необходимости, желания или возможности) — 6) с категорическим отрицанием или утверждением чего-либо в форме риторического вопроса, восклицания или с помощью отрицательных слов.
По семантико-структурным параметрам в свете контрастивных данных русское повествовательное сложное целое обнаруживает такие особенности, как совмещенность конкретных и абстрактных сем интегрального уровня семантики: «динамики субъекта» и «динамики мысли» или «динамики субъекта» и «статики субъекта» при доминировании «динамики субъекта», выражаемой глаголами движения, пространственного перемещения, номинациями активного действия, поискового перемещения, направленного движенияприобретение словом иного релятивного значения (мена «статики субъекта» на «динамику субъекта» и наоборот) в зависимости от функции, выполняемой им в рамках исследуемой формы речиобъединение комплексной и однородной семантики в рамках одного предложениядиффузность конкретных и абстрактных сем дифференциального уровня семантики: реального и мыслимого времени: участие в порождении сложного целого «протяженности», «прерывности» и «обратимости» наряду с векторностью реального прошедшего, выражаемого глаголами совершенного вида с четким по суффиксу «л» значением прошедшего времени. И как следствие, семантическая емкость высказывания, при которой естественным оказывается объединение структур с семами реального и мыслимого времени в одно предложениепотенциальная дискретность русского повествования: вместо чешского одного абзаца — два русских: в одном — действия одних субъектов, во втором — другихпреобладание предложенческих отношений последовательности, предшествования, последованияобъединение вышеназванных категориальных значений с одновременностью, параллельностью, результативностью, характеристикой и экзистенциальностью на уровне семантики предложения и сложного синтаксического целогозакрытость повествования, порождаемая построениями со значением характеристики действия субъекта с помощью сравнения и оценкой автораакцентирование одного из значений категориального уровня выделением абзацанаслоение на интонацию повествования интонации экспрессиитекстообразующая функция неразвернутого повествования как дистантного повтора одного и того же смыслового (не семантического) и структурного комплексавыделение особого типа повествования-сообщения, построенного на основе логичности, последовательности действий во времени, фактитивности и предположениярегулярную осложнен-ность повествования рассуждением, реже описанием и характеристикой.
В свете фактов чешского русское описание обнаруживает следующие семантико-структурные особенности: доминирование релятивной семы «статика субъекта», формируемой глаголами не-движения, не-перемещения: перцептивными, глаголами пространственного положения, экзистенциально-сти, физического и психического действия, речемыслительной деятельности, фазовыми со значение бытийности и другими глаголами — на уровне интегральных семантических признаков- «активность» релятивной семы «динамика мысли», представленной модальными и оценочными словоформами, на уровне интегральных лексических значений- «присутствие» семы «динамика субъекта" — опора на реальное векторное прошедшее, а также мыслимое настоящее расширенное время при создании дифференциального уровня синтаксемных единицпостоянное участие в порождении семантического пласта дифференциальных элементов сем мыслимого времени в виде «прерывности», «обратимости», «протяженности в пределах больших, чем относительные суточные границы», определяющих такие признаки единства текста, как вертикальная и параллельная организация событий во времени, где блоки информации располагаются в соответствии с движением мысли автора от причины к следствию, от действия к результату, от одной характеристики или описания состояния к другимпреобладание предложенческих отношений одновременности, параллельности, совмещенности действий и их результатов, констатации-перечисления, характеристики, результативного предшествования, оттенки причины и оценки, логичностиформирование разновидности описания-повествования участием категориальных отношений последовательности действий во времениемкость категориального значения, включающего, кроме описагельности, элементы рассуждения и характеристикисовмещенность лексически и синтаксически выраженной оценки как показателя динамики мыслиоформление структурной целостности текста разновидностями бессоюзных сложных предложений со всеми возможными знаками препинания: двоеточие, точка с запятой, тиречастое изменение перечислительной интонации на экспрессивную.
Рассуждение оригинала на фоне чешского, в частности, характеризуется следующими семантико-структурными особенностями: значительной ролью релятивной семы «динамика мысли» в построении единства, представленной глаголами мыслительной деятельности, модальными формами, оценочными конструкциями, экспрессивно воздействующими повторами словосочетаний и предложений, сравнительными оборотами- «присутствием» сем «динамика субъекта» и «статика субъекта" — приобретением лексемами со значением движения и перемещения релятивных значений «динамики мысли» в связи с функциями, выполняемыми в рамках исследуемой формы речи: например, результативность и оценка фактовнаслоением на «статику субъекта» релятивной семы «динамика мысли" — появлением имплицитной оценки, формирующей интегральный уровень семантикиприоритетом мыслимого времени с опорой на настоящее вневременное, ослабленное векторное, прошедшее расширенное, прошедшее длительное, а также ирреального в формировании сложного целогоформированием семантических центров семами «протяженности», «прерывности», «обратимости» и организацией вокруг них действий с семами реального временивертикальным принципом организации событий на основе дополнительной, перечислительной, ассоциативной, противительной причинно-следственной связи фразвыделенно-стью особой речевой логичностиактуализацией межфразовых отношений общее-частноеинтонационной сложностью целогоактивностью отношений оценки, необходимости, экзистенциальности, констатации, параллельности, одновременности-совмещенностиемкостью категориального значения, включающего элементы описанияиспользованием кавычек для обнаружения процесса речемысли^ельной деятельностиразнообразием графического оформления.
Граничный параметр композиционных форм речи. Маркером наибольшей самостоятельности формы речи является абзацный отступ. Причем в максимально независимом положении оказывается форма речи, с которой начинается произведение или глава. Для повествования характерна обратно направленная связь, при которой естественным оказывается «разматывание клубка» последовательных действий. О закрытости повествования и переходе к другой форме речи часто свидетельствует авторская оценка или изменение интонации. Для описания подобным завершением будет переход от лексически выраженной оценки к оценке-модальности, появление градации отрицаемого, причинно-следственной связи между частями описательного фрагмента, а также мена перечислительной интонации на экспрессивную. Наиболее независимой от окружения оказывается форма речи рассуждение. Ее начало обнаруживается «динамикой мысли».
II Этапы текстообразовательного процесса.
В каждой форме речи уже на уровне лексической семантики слова обнаруживается инвариантное и вариантное. Именно контрастивные данные вы* свечивают стабильность повествования (минимальное количество изменений на лексическом уровне при переводе с русского на чешский «динамики субъекта»), подвижность описания и вариативность рассуждения.
На уровне синтаксемных признаков перевод повествования максимально эквивалентен оригиналу. В описании встречаются замены одной части речи другой, изменения в роде, числе, падеже. В рассуждении при переводе в тексте появляются модальные формы.
На предложенческом уровне максимально инвариантными оказываются повествовательные структуры. В большинстве случаев порядок слов оригинала сохраняется при переводе. В неразвернутом повествовании при обратном переводе имеют место изменения членений самого предложения. В описательных сложных целых простые предложения с однородными предикатами трансформируются в сложные: бессоюзные или союзные. Изменяется роль членов предложения: простое предложение или сказуемое превращается в обстоятельство образа действия, обстоятельство — в определение и др.
Еще больше трансформаций происходит в композиционной форме речи рассуждение. По-ередством изменения синтаксических структур происходит нейтрализация экспрессии. Простые предложения превращаются в сложные,.
154 и, наоборот, меняется порядок слов в предложении между главными его членами.
Параметры текстообразования высвечивают баланс языкового и речевого в повествовательной форме речипо мере перехода к описанию, рассуждению подобная устойчивость меняется в пользу речевого.
III Основной текстообразовательный процесс — нейтрализация (смысла, семантики, синтаксемных признаков и т. д.) языкового речевым (инвариантного вариативным) в границах каждой формы, а особенно при переходе от одной формы к другой.
Совокупность данных показывает нерядоположенность стилей речи разных композиционных форм в границах одного языкового функционального стиля, т. е. в границах стиля художественной литературы.
