Язык деклассированных элементов на материале пьесы М. Горького «На дне»

«Квашня. Конечно! Еще бы… как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти…», т. е. «измучил чем-то непосильным, трудным» (Толковый словарь русского языка под ред. С. И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой).

«Бубнов. … А хозяев наших чего-то долго не видать сегодня… словно издохли», издохнуть — «умереть (о животных; о человеке прост. пренебр.)» (Толковый словарь русского языка под ред. С. И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой).

Есть даже один пример употребления просторечного глагола жрать в форме деепричастия — идем не жрамши.

Встречаются и просторечные существительные: «Клещ. Эти? Какие они люди? Рвань…». Лексема рвань используется здесь в третьем значении — «перен., также собир. Негодный человек, шваль (прост. презр.)» (

Толковый словарь русского языка под ред. С. И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой) Горький широко использует просторечные междометия: «Костылев. Скрипишь, говорю? А-а… того… что, бишь, я хотел спросить?», «Пепел. Велика радость! Вы не токмо всё мое хозяйство, а и меня, по доброте моей, в кабаке пропьете…», «Наташа. Ты бы, чай, теперь поласковее с ней обращался… ведь уж недолго…».

Встречаются в тексте пьесы и просторечные союзы: «А что надоела я тебе… али это не правда?».

Игра «забытыми» словами В начале первого акта Актер произносит фразу «Мой организм отравлен алкоголем». Интересно, что он говорит это «с гордостью», но это не его слова, это речь доктора, об этом мы узнаем из следующей фразы: «Вчера, в лечебнице, доктор сказал мне…».

Сатин реагирует на слово организм, которое странно звучит в речи Актера, произнося слово органон. Это слово — реакция совершенно абсурдная, поскольку органон [греч. organon — орудие, инструмент; орган] - это «1. с прописной буквы. Название собрания трактатов по логике древнегреческого философа Аристотеля (384−322 гг. до н. э.). 2. Составная часть некоторых более поздних по времени философских сочинений (напр., „Новый органон“ Ф. Бэкона)» (Толковый словарь иностранных слов Л.П. Крысина).

Так начинается игра забытыми и неизвестными словами, которая длятся вплоть до конца четвертого акта. Сатин произносит их совершенно невпопад: сикамбр, макробиотика, транс-сцендентальный (т. е. трансцендентальный), гибралтарр, Сарданапал (на что Актер отвечает: Навухудоноссор!), Кент, Фата-моргана, Миклуха-Маклай, Б-беранжер.

На вопрос Бубнова почему он произносит эти слова, хотя забыл, что они значат, Сатин отвечает: «Так… надоели мне, брат, все человеческие слова… все наши слова — надоели! Каждое из них слышал я… наверное, тысячу раз…». Получается, что Сатин от скуки пытается играть языком, разнообразить употребление слов, назвать действительность по-другому, избежать слов, надоевших ему, привнести в свою жизнь слова новые, хотя и бессмысленные для окружающих («люблю непонятные, редкие слова…»).

Сатин говорит, что в детстве «служил на телеграфе» и «много читал книг» — вот источник его знаний и образованности.

Отметим, что кода Актер говорит Луке «Идем старик… я тебе продекламирую куплеты…», то Лука его не понимает (реакция «Чего это?»), и Актер вынужден разъяснить: «Стихи, — понимаешь?».

Языковая игра в речи героев пьесы Горький для создания комического эффекта использует языковую игру в речи героев пьесы.

«Актер. В драме «Гамлет» говорится: «Слова, слова, слова!» Хорошая вещь… Я играл в ней могильщика…

Клещ (выходя из кухни). Ты с метой играть скоро будешь?" - обыгрывается разное социальное положения Актера раньше и теперь.

«Алешка (входит босый). Братцы! Я ноги промочил!

Бубнов. Иди — промочи горло… Только и всего!" - в своем шуточном совете Бубнов использует фразеологический оборот промочить горло, т. е. выпить, который соотносится со словосочетанием промочить ноги, где глагол использован в его прямом значении.

Использование паремийных выражений В пьесе «На дне» М. Горький использует элементы народного городского фольклора — паремию. Паремийные выражения, поговорки и присказки звучат из уст различных героев: «Хороша парочка, баран да ярочка…» (Костылев), «А кто пьян да умен — два угодья в нем…» (Бубнов), «ни дна бы ему ни покрышки» (Квашня), «Жди от волка толка» и т. д.

Используются эти выражения не только для создания соответствующей атмосферы общения, но и для подкрепления аргументов героев апелляцией к народной мудрости.

Употребление обращений Герои обращаются друг к другу или при помощи кличек, или по именам, или просто, используя реплику оклик Эй, ты! По имени обращаются тогда, когда говорящий в хорошем расположении духа, поэтому он называет собеседника уменьшительно0ласкательным вариантом имени: Настёнка, Андрюшка и т. д. Наташа обращается к Клещу по имени, на ты — Андрей (Не забудь, Андрей, про жену…).

Существуют и другие варианты обращений. Так, Алешка обращается к Насте «вежливо» — барышня, мамзель, — Барон обращается к ней, используя название книги, которую она читает: «Эй, ты, роковая любовь! Очнись! (Отнимает книгу у Насти.)». К самому барону обращаются по-разному: барин (в речи Квашни), князь (в речи Клеща), бароша (уменьшительно-ласкательное обращение, употребленной Пеплом).

К Луке обращаются, эксплицируя сему ‘возраст': старик, дед, дедка, дедушка и т. д.

Категория вежливости в речи героев пьесы Интересно проследить отношение героев пьесы «На дне» к такой неотъемлемой характеристике кодифицированного языка, как категория вежливости. Так, при первом появлении на сцене Алешка открыто заявляет о своей коммуникативной стратегии. На резкий вопрос Бубнова «Чего орешь?» Алешка примирительно отвечает: «Извините… простите! Я человек вежливый…» Далее, когда входит Настя, Алешка, следуя своим наивным представлениям о вежливом поведении (Языковая картина мира и системная лексикография / Ю. Д Апресян. М., 2006.

С. 241.), становится на колени и произносит совершенно бессмысленную, с точки зрения окружающих, объяснительную речь: «Барышня! Мамзель! Парле франсе… прейскурант! Загулял я…».

Когда Василиса хочет его прогнать, то Алешка, не желая уходить, пытается найти компромисс, но со стороны его предложение выглядит очень комично: «Василиса Карповна… хошь, я тебе… похоронный марш сыграю?»

Другой пример. Сразу после прихода Луки в ночлежку Пепел обращается к нему с просьбой крайне невежливо, нарушая правила речевого этикета:

«Пепел. Старик! Эй!

Лука (выглядывая из двери). Это я?

Пепел. Ты. Не пой" (используется форма категорического императива, недопустимого в просьбе).

Однако по мере развития действие отношение Пепла к Луке меняется, и он начинает относиться к страннику более уважительно, что проявляется в речевом поведении.

Еще один интересный пример: Сатин примеривает на себя маску учтивого человека из светского обществаи пафосно-игривым тоном обращается к Барону: «Вы, ваше вашество, опять торжественно сели в лужу! Образованный человек, а карту передернуть не можете…».

Присутствует в тексте и тактика «подмазывания аргумента» (Гойхман О. Я. Надеина Т.М. Речевая коммуникация: Учебник / Под ред. проф. О. Я. Гойхмана. М., 2001. С. 207.), когда говорящий, для того, чтобы добиться коммуникативной цели, намеренно преувеличивает достоинства слушающего, подкрепляя этим заведомо слабый аргумент. Ее использует Лука, чтобы «подмаслить» Медведева и прекратить ненужный спор о загробной жизни:

«Лука. Стало быть, знаю, господин ундер…

Медведев (примирительно). М… да! Ну… твое дело… Хоша… я еще не совсем… ундер…".

Неправильное образование грамматических форм слов Общий уровень грамотности в среде, показанной Горьким в пьесе «На дне», крайне невысок. Если герой и был грамотен, например Сатин, то к данному моменту он до того опустился, что грамота перестала быть ему нужной и он стал забывать ее. Иные герои вообще не были обучены ей в детстве или не нуждаются в таковой по роду своих занятий, например Квашня — торговка пельменями. Она использует неправильную с точки зрения кодифицированного языка форму пельмешков («Хочешь — пельмешков горяченьких дам?»), тогда как нужно было сказать пельменей. Однако такое словоупотребление «вписывается» в характер тактики речевого поведения с использованием принципа вежливости (Клюев Е. В. Речевая коммуникация. Коммуникативные стратегии. Коммуникативные тактики. Успешность речевого взаимодействия.

Учебное пособие. М., 1998. С. 109.) по отношению к собеседнику, когда он является ее потенциальным клиентом или лицом, стоящим выше нее в социальной иерархии. Отсюда активное использование уменьшительно-ласкательных форм слов: пельмешков от пельмешки, горяченьких вместо горячих и т. д.

Квашня в ответе на упрек Луки использует языковую маску барыни, имитируя речь высших классов общества, но уровень образования не позволяет это ей сделать до конца правильно: «Не доглядели, простите, батюшка! А горничная ейная, видно, гулять ушла…» (ейная вместо ее).

Иной пример — использования усеченных форм имени прилагательного: «Под лежач камень — сказано — и вода не течет».

Передача разговорных интонаций в тексте пьесы В пьесе «На дне» Горький задействовал все возможные средства русского экспрессивного синтаксиса, чтобы передать разговорные интонации речей героев.

Прежде всего, это различные пунктуационные средства: многоточие, тире, зачастую заменяющие точку и запятую или появляющиеся там, где по правилам их быть не должно: «Квашня. А ты — поешь. Горячее — мягчит. Я тебе в чашку отложу и оставлю… захочешь когда, и покушай!», «Пепел. Право — не боюсь! Хоть сейчас — смерть приму! Возьмите вы нож, ударьте против сердца… умру — не охну! Даже — с радостью, потому что — от чистой руки…»

Использование русского языка как иностранного в пьесе Кроме языка «деклассированных элементов» в пьесе «На дне» мы находим интересный с исследовательской точки зрения пример использования русского языка как неродного — это речь Татарина. Сама кличка говорит о его национальности. Можно предположить, что родным языком для него был какой-либо из тюркских, возможно, что татарский, но в русскоговорящей среде он вынужден использовать русский.

Татарин владеет русским на уровне обиходно-бытового общения, достаточном для понимания его окружающими. Однако он делает множество грамматических ошибок: «Карта рукав совал!». В этой фразе неправильно использован глагольный вид (одно из самых трудных мест при изучении русского языка иностранцами) — несовершенный вместо совершенного (совал — сунул), существительное карта использовано в именительном падеже вместо винительного, пропущен предлог в.

Выводы по второй главе Рассмотрев пьесу М. Горького «На дне» в контексте авторского творчества, можно отметить ее «тотальную, всепроникающую диалогичность» (Удодов А. Б. Пьеса М. Горького «На дне»: Художественная структура и авторская концепция. Воронеж, 1989. С. 160.). Слово в полифонической драме многоголосно и внутренне диалогично, что проявляется на многих уровнях художественной структуры пьесы, в том числе на языковом. В пьесе персонажи ведут диалог не только между собой, но и сами с собой, при этом еще используя каждый сой язык.

Внешний, сценический диалог переходит в драме Горького в диалог внутренний, когда в монологической форме сталкиваются слова свои и чужие. Это отчетливо заметно у таких героев, как Актер, Лука, Алешка, Сатин и т. д.

Все эти элементы различных языковых структур работают на уровень идейно-художественный — на создание различных типов правды, характерных для каждого героя в отдельности.

Заключение

Проведенный анализ пьесы М. Горького «На дне» позволил нам выявить наиболее общие лингвистические признаки стиля драмы: 1) высокую активность некнижных средств языка (со стилевой окраской разговорности и фамильярности), в том числе употребление внелитературных (просторечных) элементов на всех языковых уровнях; 2) неполноструктурную оформленность языковых единиц (на фонетическом, синтаксическом, отчасти морфологическом уровнях); 3) употребительность языковых единиц конкретного значения на всех уровнях и вместе с тем нехарактерность средств с отвлеченно-обобщенным значением; 4) ослабленность синтаксических связей между частями предложения или их невыраженность, неоформленность; 5) активность языковых средств субъективной оценки (в частности, суффиксов), оценочных и эмоционально-экспрессивных единиц всех уровней от фонетического до синтаксического; 6) активность речевых стандартов и фразеологизмов разговорного характера; наличие окказионализмов; 7) активизация личных форм слов (личных местоимений), глагольных конструкций.

Еще раз отметим, что характерное для пьесы широкое использование некодифицированных речевых средств необходимо для Горькому для следования собственной художественно-эстетической концепции.

Список литературы

Валгина Н. С. Активные процессы в современном русском языке. М., 2001.

Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

Гойхман О. Я. Надеина Т.М. Речевая коммуникация: Учебник / Под ред. проф. О. Я. Гойхмана. М., 2001.

Горький М. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 8. Пьесы. М., 1990.

Граудина Л. К. Разговорные и просторечные формы в грамматике // Литературная норма и просторечие / Отв. ред. Л. И. Скворцов. М., 1977

Клюев Е. В. Речевая коммуникация. Коммуникативные стратегии. Коммуникативные тактики. Успешность речевого взаимодействия. Учебное пособие. М., 1998.

Кожина М. Н. Стилистика русского языка: Учебник. М., 1993.

Костомаров В. Г. Наш язык в действии: Очерки современной русской стилистики. М., 2005.

Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.

Кузнецова Л. Н. Просторечие на сцене // Литературная норма и просторечие / Отв. ред. Л. И. Скворцов. М., 1977

Разновидности городской устной речи / Отв. ред. Д. Н. Шмелев. М., 1988.

Скворцов Л. И. Литературный язык, просторечие и жаргоны в их взаимодействии // Литературная норма и просторечие / Отв. ред. Л. И. Скворцов. М., 1977

Славина И. И. Пьеса М. Горького «На дне». М., 1961.

Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2003.

Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной, М., 2003.

Удодов А. Б. Пьеса М. Горького «На дне»: Художественная структура и авторская концепция. Воронеж, 1989.

Юзовский И.И. «На дне» М. Горького. М., 1993.

Языковая картина мира и системная лексикография / Ю. Д Апресян. М., 2006.