Отражение национально — культурных ценностей американского общества в кинодискурсе (на материалах фильмов жанра фентези)

Для американского героя характерна не только физическая сила, но и сила духа, которая позволяет ему идти вперед:

Jake Sully: I became a Marine for the hardship. Told myself that I can pass any test a man can pass. All I ever wanted was a single thing worth fighting for.

Более того, мысль о сражениях — его главная мечта:

Jake Sully: All I ever wanted was a single thing worth fighting for.

Таким образом, он подчеркивает свою готовность снова стать военным. Благодаря смерти брата-близнеца, судьба дает ему шанс, и этот шанс (согласно мифологии американской мечты) он ни в коем случае не должен пропустить, потому что второго шанса уже точно не будет. Джейк абсолютно уверен, что война — это его дело, и досадное «недоразумение» (потеря возможности двигаться) исправляется возможностью использования аватара. Этим решается идея о воплощении американской мечты: Джейк хотел быть и оставаться военным, и он получил эту возможность и использовал ее:

Jake Sully: I may not be much of a horse guy, but I was born to do this.

…

Jake Sully: I was a warrior who dreamed he could bring peace. Sooner or later, though, you always wake up.

Составляющая «насилия», стремления к военному решению проблемы характерна не только для Джейка:

Col. Quaritch: Look, Sully, I want you to learn this savages from the inside, I want you to gain their trust. I need to know how to force their cooperation or hammer them hard if they won’t.

Показательно, что практически те же самые идеи реализованы и в женских персонажах, например:

Trudy Chacon: We’re goin' up against gunships with bows and arrows.

Jake Sully: Well, I guess we better stop 'em.

…

Trudy Chacon: You’re not the only one with a gun, bitch.

Здесь мы подходим к еще одной важной составляющей современного американского мифа: равенства всех и в особенности равенства полов. Оно настолько глубоко укоренено в американской культуре, что распространяется не только на появление женских персонажей, полностью равноценных по силе и другим качествам мужским, но даже на личные отношения. Мужчины-на'ви выбирают себе жен, но Джейк, можно сказать, настолько не понимает этого, что фактически пропускает это предложение мимо ушей:

Neytiri: You are Omaticaya now. You may make your bow from the wood of Hometree. And you may choose a woman. We have many fine women. Ninat is the best singer.

Jake Sully: I don’t want Ninat.

Neytiri: Peyral is a good hunter.

Jake Sully: Yes, she is a good hunter. But I’ve already chosen. But this woman must also choose me.

Neytiri: [smiles] She already has.

В приведенном фрагменте он обязательно ждет ответного шага от избранницы, т.к. считает, в соответствии с американским мифом, что ответственность за совместную жизнь должна быть разделена поровну. Именно поэтому в такой сильный шок повергает его следующее высказывание Нейтири:

Neytiri: I’m with you now, Jake. We are mated for life.

Jake Sully: [to himself] What the hell are you doin', Jake?

Джейк здесь не просто ужасается, что он зашел слишком далеко. Он, в том числе, поражен и тем, что общение с На’ви встроило его в другую парадигму человеческих отношений: в отличие от принятого в Америке, он теперь, действительно, несет ответственность за Нейтири — другое существо, и это, безусловно, уже очень далеко от идеи равенства полов.

Отметим еще один аспект равенства в правах, который проявляется в фильме особенно интересно. Выше уже говорилось о мультикультурализме американского общества, но еще О’Генри писал о псевдокосмополитизме американцев: они готовы рассуждать о принятии всех рас и народов в теории, но на практике (когда в редких случаях проявляется их истинное отношение) они являются чуть ли не самыми яркими приверженцами расовой идентичности. Это мы видим и в фильме:

Col. Quaritch: Hey Sully… how does it feel to betray your own race? You think you’re one of them? Time to wake up!

На сюжетном уровне эта идея проявляется в том, что именно Джейк Салли — инвалид — способен совершать какие-то непонятные и непредсказуемые поступки. Таких действий сложно ожидать от полностью здорового военного, например:

Col. Quaritch: [after Jake has failed to get the Omaticaya to evacuate] Well, well, well. I’d say diplomacy has failed.

Идея о дипломатическом решении проблемы может прийти в голову только «ненормальному». Как отмечают российские критики фильма, «А инвалид — что с него взять? Инвалидность оправдывает любой безумный поступок». Американские критики, конечно, найдут такое высказывание неполиткорректным. Но тем не менее, для сюжетного оправдания «неправильных» с точки зрения государства поступков в фильме нужен именно такой герой — неподготовленный к миссии (его брат три месяца фактически жил в лаборатории, а Джек один раз вскрывал лягушку), с несколько измененным мировосприятием вследствие значительного события в жизни. Отметим, что случайная смерть брата фактически намного меньше влияет на решения Джейка, чем потеря возможности двигаться.

Наконец, еще одним важным мифологическим пластом фильма является натур-религиозный. Еще только начиная снимать, Кэмерон сказал, что это будет не только фантастическая история из будущего, но и «старомодное приключение в джунглях с экологическим подтекстом, выходящее на мифический уровень повествования». Интересно сочетание экологии и религии, в котором продемонстрировано одно из новейших течений в современном человеческом обществе — интерес к языческим культурам и особенно к тем, которые имеют тотемные связи с природой. Как отмечалось выше, исследования доказывают в принципе глубокую религиозность американцев, а также их последовательную и сильную восприимчивость к любым другим мифическим и магическим явлениям. Можно сказать, что мистическая часть сюжета проработана в фильме с особой тщательностью: герои постигают ее постепенно, но даже не пытаются ставить под сомнение, т.к. религия — основа и американской государственности. Не случайно религиозная надпись «In God we trust» присутствует на банкнотах США, а нынешний Президент Америки практически каждое свое выступление завершает словами «God save America».

Любой среднестатистический американец готов к необъяснимому в жизни и легко с этим мирится:

Neytiri: To become «taronyu» hunter, you must choose your own Ikran and he must choose you.

Jake Sully: When?

Neytiri: When you are ready.

Представление о вселенской душе, материализованное в образе дерева, воспринимается зрителями-американцами свободно и естественно, поэтому идея подана красиво, не неглубоко. Собственно, за религией На’ви нет никакой особой философии, она дана в фильме по принципу «as is» и, в целом, с американской точки зрения, красивая картинка не предполагает дальнейших глубоких пояснений — американскому герою Джейку Салли этого достаточно.

Событийная часть фильма движется на основе еще одной типичной американской мифологической составляющей — индивидуализм. Каждый американец имеет право на личное мнение, на его высказывание и на действия в соответствии с этим личным мнением. Именно это и происходит в фильме. Сначала меняется личное мнение Джейк, затем на его сторону переходят еще несколько человек. Возможность выражать свое личное мнение психологически в образе Джейка связана с возможностью двигаться. До того момента, когда он получает эту возможность, он даже не пытается возражать командованию. Постепенное привыкание к ней идет параллельно с постепенным формированием личного мнения, отличающегося от мнения командования.

Последние замечания Джейка в его видеодневнике выглядят так:

[last lines]

J ake Sully: Well, uh, I guess this is my last video log. W hatever happens tonight, either way, I’m not gonna be comin' back to this place. W ell, I guess I better go. I don’t wanna be late for my own party.

I t’s my birthday, after all. This is Jake Sully signin' off.

Показательно, что настоящий американский герой знает, что он прав, и знает, что это может принести ему трудности, но все равно поступает так, как считает нужным:

Jake Sully: [Narrating] Yeah, Tommy was the scientist. Me? I’m just another dumb grunt goin' some place he’s gonna regret.

Аналогичная идея реализована и в образе Труди:

Trudy Chacon: [Trudy decides not to fire her missiles] Screw this.

Corporal Lyle Wainfleet: What-what the hell are you doing?

Trudy Chacon: I didn’t sign up for this shit!

[flies away]

Личная договоренность о характере деятельности решает в этой ситуации практически все. Труди не говорили, что она должна будет убивать беззащитных (в начале фильма полковник обращался к подчиненным, говоря об агрессивности На’ви), и она спокойно отказывается это делать. Это ее личное решение, и ее начальник Лайл Вейнфлит это принимает.

Таким образом, в фильме «Аватар» нам удалось обнаружить следующие черты американских национальных мифов:

миф об «американской мечте»;

миф об «американском герое»;

и следующие национально-культурные ценности:

религиозность;

равенство полов;

всеобщее равенство в правах;

право на личное мнение (индивидуализм);

политика как один из приоритетных интересов.

Фильм «Джон Картер» принадлежит практически той же жанровой подгруппе, что и фильм «Аватар»: это фантастический экшен о приключениях землянина на Марсе. Он наполнен практически теми же сюжетными, мифологическими и национально-культурными чертами, что и предыдущий фильм. Более того, некоторые критики высказывают предположение, что «Если бы „Аватар“ никогда не существовал, вполне возможно, именно Джон Картер стал бы прорывом в этом жанре» (Тодд Маккарти, критик «The Hollywood Reporter»).

Итак, сюжет фильма очень похож: главный герой оказывает на другой планете, постепенно сливается с местной нацией и помогает ей в освободительной борьбе.

Джон Картер — простой американец, который, однако, в начале фильма предстает как антипод американским ценностям: он не хочет воевать; однако, он все так же ищет богатства, как и прецедентные герои американских мифов.

Толчком к развитию сюжета так же, как и в «Аватаре», становится случай. Здесь снова возникает миф об одном судьбоносном шансе, который нельзя упустить.

В фильме всячески подчеркивается то, что Джон Картер принял определенное решение (индивидуализм) и не хочет вмешиваться в конфликты, он не хочет убивать, несмотря на то, что в принципе гуманистом не является. Он сделал свой выбор, но остаться в стороне у него (как и у главного героя «Аватара») не получается. Более того, его качества (сила, ловкость, смелость) фактически примиряют его с образом американского настоящего героя, а следовательно, он вынужден вновь воевать.

T ars Tarkas: I know that Zodanga has found a way to defeat you. A nd now you seek a mighty weapon of your own. B

ut Virginia fights for us! H e will fight the Torquas in the south. T he Warhoons in the north! A nd he will be called Dotar Sojat!

" My right arms" !

John Carter: No. I don’t fight for anyone.

Tars Tarkas: [to John] Virginia. You reject this honor, then I can’t guarantee you the safety of your red girl.

John Carter: [Looks at Dejah being held captive by Sola] I am… Dotar Sojat.

Идея силы американского героя выражается словами марсианина, но, безусловно, имеет отношение именно к этому архетипу:

Tal Hajus: We are strong, because we despise weakness! Let them be crushed, like unhatched eggs!

В сцене вызова на дуэль показательно, что представление о праве на свое мнение в американской картине мира доступно не только американцам, но и всем другим. Именно поэтому разворачивается такой диалог:

John Carter: I claim the right of challenge!

Tal Hajus: You have no right to challenge! You are not Thark!

Tars Tarkas: He is Thark! He is Dotar Sojat!

Sola: Dotar Sojat! Dotar Sojat! Dotar Sojat!

[the crowd of Tharks start to chanting Dotar Sojat, Tal Hajus leaps towards Carter and as Carter leaps up he kills Tal Hajus in mid-air with his sword]

Джона Картера пытаются ограничить в правах, но реакцией на это становится защита со стороны не только одного представителя марсиан, но и всей толпы, оказавшейся рядом — это знаменитый концепт отстаивания американских ценностей перед лицом тех, кто решается на них покуситься.

В «Джоне Картере» интересен подход к решению схватки. Здесь побеждает не просто самый сильный. Победа оказывается на стороне самого успешного, и здесь миф об успехе как главной цели в жизни американца проявляется особенно отчетливо.

Интересно в фильме представлена национальная ценность интереса к политике. В «Джоне Картере» она реализована в виде некого «Мирового правительства», которое состоит из бессмертных пришельцев, путешествующих между планетами Солнечной системы и контролирующих эти планеты. Мысль о том, как нужно управлять Солнечной системой появляется и здесь, причем показательно, что сюжетно эта информация не нужна — это именно отражение национально-культурной ценности интереса к политике. Один из пришельцев в откровенном разговоре сообщает Джону, что развитие на всех планетах идет похожим образом, а главная задача Мирового правительства — сделать так, чтобы власть в масштабе всей планеты осуществлял не самый умный человек, именно таким образом будет обеспечено более-менее мирное существование. Показательно, что эта идея не получает никакого дальнейшего развития, сам разговор дан в фильме как зарисовка, отвечающая обычному (типичному) любопытству среднестатистического американца.

Марсиане в фильме не противопоставлены в концептуальном смысле американцам, напротив, они как бы выражают то, от чего Джон Картер отказался еще на Земле:

John Carter: War’s a shameful thing.

Dejah Thoris: Not when a noble cause is taken by those who can make a difference. You made a difference today, Virginia.

В фильме «Джон Картер» обозначена и такая американская ценность, как равенство полов. Здесь снова женщина оказывается таким же воином, как и мужчина, а мужчина, пытающийся ее защитить (в американском контексте: ущемить в правах) оказывается в глупом положении:

John Carter: Stand behind me, this might get dangerous.

[John fights the Zodangans. When he loses his sword, Dejah takes it and kills the remaining enemies]

John Carter: Or maybe I ought to get behind you…

Dejah Thoris: [Cleans the blood off the sword with John’s clothes] You let me know when it gets dangerous.

Многие типичные американские ценности, присутствовавшие в «Аватаре» повторяются здесь с несколько более сложной трактовкой. Они даны в «Джоне Картере» не как универсальные ценности всех, а как расово ориентированные явления. Например, принадлежность к мифу «американский герой» в фильме — это, фактически, принадлежность к мифу «марсианский герой»:

Tars Tarkas: [to John] You are ugly, but you are beautiful. And you fight like a Thark!

Враги могут быть нечестными и не придерживаться тех же убеждений, что и «американские герои», но тогда они подлежат уничтожению:

Tars Tarkas: Zodanga, red flags. Helium, blue. Zodanga is winning the war. But I say let red men kill red men until only Tharks remain.

John Carter: That doesn’t look like a fair fight.

Tars Tarkas: Zodanga never fights fair.

Религиозная тема присутствует в «Джоне Картере» в сравнительно меньшем объеме, но при этом имеет практически такой же профиль. Религиозные идеи никак не обосновываются, а герой принимает их на веру легко, соглашаясь с любыми словами приверженца данной религии:

Sola: Where are you going?

Dejah Thoris: To your temple.

Sola: No! No, you cannot enter here! It is forbidden! You are not Thark!

[Dejah and John enter so she follows]

Sola: Dotar Sojat, it is forbidden. It is forbidden!

Dejah Thoris: Well, you speak for the goddess. What does she say?

John Carter: [Seeing the engraving on the temple’s wall] You called me a thern. Is that what she is?

S ola: No! S he is Issus. T

herns are holy messengers of the goddess. I n the time of oceans they walked among us, guiding us. W e must not offend. Let us go!

Вопрос о расовой и религиозной идентификации выражен в фильме несколько более остро, что, вероятно, отражает нарастание остроты этой проблемы в американском обществе (с 2009 года («Аватар») к 2012 ««Джон Картер»)). Например, Джон и Матаи Шанг, рассматривая медальон, именно таким образом пытаются идентифицировать друг друга:

Matai Shang: Increased strength and agility. Simple matter of gravitation and anatomy, one we ought to have foreseen.

John Carter: We?

Matai Shang: No apparent increase in intelligence. Still this will not do at all.

[he holds up the medallion that brought Carter to Mars]

Matai Shang: Your kind of Earthmen projecting themselves over here, leaping about, causing all manner of disruption.

John Carter: You’re a Thern.

Matai Shang: Therns are a myth.

В другом месте Матаи Шанг демонстрирует глубокие познания в области территориальной культурной специфика Америки. Здесь, в этом небольшом диалоге, находит выражение более культурно специфичный феномен, нежели рассмотренные выше. Это некое проявление антикосмополитизма на уровне государства, когда внутри страны американец уже не просто американец, а выходец из определенного штата:

Matai Shang: Ah. American.

John Carter: Who are you, sir?

Matai Shang: «Sir.» Definitely from the South. The Carolinas? Virginia? It’s Virginia, isn’t it? Lovely place.

John Carter: Do you know it?

Matai Shang: Not as well as I should. But I will.

В фильме также удалось заметить небольшую шутку, основанную на обыгрывании английского национального кинематографического феномена:

Telegraph Clerk: [on Earth, Carter goes to a telegraph office and places a telegraph on the counter] Ten words a minimum. That’s fifty cents, unless you want special delivery.

Telegraph Clerk: [Carter places a coin on the counter making the telegraph clerk look up and take the coin] Special delivery it is. Name of sender?

John Carter: Carter. John Carter.

Здесь Джон, представляясь, повторяет известную формулу английского мифологического героя Джеймса Бонда: «Bond. James Bond».

Итак, фильм «Джон Картер» практически полностью совпадает по своему мифологическому наполнению с фильмом «Аватар». Здесь присутствуют следующие черты американских национальных мифов:

миф об «американском герое»;

иронически и конспективно миф об «английском герое»;

и следующие национально-культурные ценности:

религиозность;

равенство полов;

расовое равенство в правах;

право на личное мнение (индивидуализм);

политика как один из приоритетных интересов.

Фильм «Белоснежка и охотник» отличается от рассмотренных выше тем, что имеет несколько иное сюжетное наполнение. Это сказочное фентези без каких-либо космических новейших технологий. Соответственно, мы обнаруживаем в этом фильме практически те же мифы, но они находят несколько иную интерпретацию.

Так как главными героями в фильме являются женщины, на первый план выходит национально-культурный стереотип о равенстве полов, который реализован в сюжете многогранно.

Королева Равенна по силе и мужеству в достижении своих темных целей равна любому мужчине, и даже превосходит королей:

Q ueen Ravenna: I was ruined by a king like you once. I replaced his queen. A n old woman. A

nd in time I too would have been replaced. M en use women. They ruin us and when they are finished with us they toss us to the dogs like scraps.

Такова же и Белоснежка:

The Huntsman: I told you to run.

Snow White: If I had, you’d be dead.

Все мужские персонажи в фильме как бы отходят на второй план. Даже выразителем мифа об американском герое здесь является девушка — Белоснежка. Именно она самостоятельно сбегает из темницы, победив брата Равенны, а во второй части фильма переодевается в доспехи и идет сражаться за свои права.

Некоторая безудержная и необдуманная удаль, свойственная американскому герою, присутствует в образах гномов:

Beith: Six dwarves against an army.

Coll: I like them odds.

Уважение к праву на личное мнение присутствует в фильме постоянно и реализовано как попытки женских персонажей отстоять свои права:

Snow White: I give you my word.

The Huntsman: Yea, but I don’t trust you.

…

The Huntsman: What the hell’s going on? Who are you, why does the queen want you dead?

Snow White: She wants everyone dead, all of us!

The Huntsman: What makes you so damn valuable?

Snow White: You should know, you’re the one hunting me!

…

Snow White: My father was King Magnus.

Beith: Muir? Does she speak the truth?

Muir: Yes. She is of the blood. She is destined, Beith. I see an end to the darkness.

Во всех приведенных примерах Белоснежка стремится доказать свое право на слово, мнение и на уважение окружающих. Показательно искажение мифа в пользу сказки: здесь не действует ценность демократии, права за Белоснежкой признаются именно по праву родства, а не за личные заслуги.

В фильме последовательно реализована религиозность американской картины мира, которая находит выражение во множестве волшебных событий и объектов:

The Huntsman: The forest gains its strength from your weakness.

…

Anna: Only demons or spirits pass through the Dark Forest. Which are you?

The Huntsman: We’re fugitives from the Queen.

Snow White: We mean you no harm.

…

Snow White: Where are we?

Gus: They call it sanctuary, my lady. It’s the home of the fairies.

Показательно, что здесь, как и в «Аватаре» религиозность тесно связывается с природными объектами: от колдовства Равенны защищен только один лес, и в нем живут все добрые существа, готовые помочь Белоснежке.

Отметим лишь одну национально-культурную черту, которая не была выражена в ранее рассмотренных фильмах. Феномен успешности в американском представлении тесно связан с красотой и вообще физическим совершенством. Важнейшим сказочным условием присутствия Равенны на троне является ее красота и молодость, которых она достигает, убивая молодых девушек. Отметим универсальность этого убеждения:

Queen Eleanor: [to young Snow White] You posses a rare beauty, my love, in here. Never lose it. It will serve you well when you are queen.

Таким образом, уверенность в том, что красота и успех неразделимы присущи всем героям — и добрым, и злым.

Выводы по главе 2

Фильмы жанра фентези являются сегодня самыми популярными не только в США, но и в других странах. Их мифологическое наполнение обусловлено господствующими культурными традициями, свойственными для того общества, в рамках которого создается данный фильм.

Мы рассмотрели три фильма американского производства, снятые в жанре фентези, и установили наличие типических мифологических черт национально-культурной парадигмы американского общества. В них широко реализуются мифы об американской мечте и американском герое, а также транслируются такие национально-культурные ценности, как идея о равенстве полов и вообще людей в своих правах, интерес к религии и политике, идея об успешности, идея о праве на личное мнение и на совершение поступков в соответствии с этим личным мнением.

Заключение

Целью настоящего исследования является изучение специфики отражения национально-культурных ценностей американского общества в кинодискурсе (на материалах фильмов жанра фентези).

Кинодискурс особенно актуален в современном обществе, т.к. имеет, с одной стороны развлекательный характера, а с другой стороны, большой потенциал к манипулированию национальным и общественным сознанием. В этом реализуется коммуникативная функция современного кинематографа.

Отличительной особенностью кинодискурса является специфика его языка, посредством которого осуществляется коммуникация. Этот язык оперирует образами-символами, понятными в рамках сложившихся стереотипов общественного восприятия. Функция этих образов-символов амбивалентна: с одной стороны, они отражают те национально-культурные концепты, которые сложились и устоялись в данном обществе; с другой стороны, они распространяют и утверждают эти концепты в этом же или других обществах.

С приходом на российский прокатный рынок большого количества американских фильмов многие исследователи стали отмечать распространение в российском обществе американских идеалов и социальных установок, связывая это явление именно со знакомством российских зрителей с зарубежным кинематографом.

В рамках исследования нами было проанализирована три новых фильма американского производства, снятых в жанре фентези: «Аватар» (Avatar, реж. Дж. Камерон, 2009), «Джон Картер» (John Carter, реж. Э. Стентон, 2012), «Белоснежка и Охотник» (Snow White & the Huntsman, реж. Р. Сандерс, 2012).

В рамках этих фильмов мы установили наличие типических мифологических черт национально-культурной парадигмы американского общества. В них широко реализуются мифы об американской мечте и американском герое, а также транслируются такие национально-культурные ценности, как идея о равенстве полов и вообще людей в своих правах, интерес к религии и политике, идея об успешности, идея о праве на личное мнение и на совершение поступков в соответствии с этим личным мнением.

Центральным национально-культурным мифом во всех фильмах выступает миф об американском герое. Обычно это бывший военный, который по какой-то причине отошел от дел, но так и остался приверженцем военных ценностей. Показательно, что у американского героя нет пола, и он последователен в своих представлениях о равенстве полов: женщины сражаются наравне с мужчинами, а в «Белоснежке и Охотнике» оказываются безусловно сильнее их.

Американский герой силен, ловок, смел. Одной из центральных особенностей героя является его крайний индивидуализм и признание собственного права на личное мнение. Практически, во всех рассмотренных фильмах именно это является основным двигателем сюжета: герой в какой-то момент осознает необходимость совершить тот или иной шаг и совершает его, несмотря на несогласие и даже противодействие остальных.

На сюжетном уровне в фильмах проявляется такие национально-культурные особенности американской нации, как наивная религиозность и интерес к политике. Практически все фильмы имеют некий религиозный компонент, который возникает в сюжете как данность без особых философских обоснований. Американский герой легко и быстро принимает эти условия, а также демонстрирует уважение к чужим верованиям.

Интерес американцев к политике, в частности, проявляется в том, что даже если это не является сюжетно необходимым элементом, разговор о политическом устройстве страны всегда присутствует и дается в исполнении главных героев, чем подчеркивается внесюжетная значимость этого элемента.

Представления об «успешном человеке» в фильма фентези реализованы более слабо, нежели в фильмах других жанров, т.к. эту тему в рассмотренных произведениях подменяет тема «американского героя». Тем не менее, успешность как важная черта американской жизни присутствует и сопровождает положительных героев в фильмах.

Итак, нам удалось показать, что американские фильмы в жанре фентези последовательно и концентрированно транслируют национально-культурные ценности американского общества.

Список литературы

Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология / Под общ. ред. В. П. Нерознака. М.: Академия, 1997. С. 267−279.

Барт Р. Система моды: статьи по семиотике культуры. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. 512 с.

Бурвикова Н.Д., Костомаров В. Г. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 2001. № 1. С. 42−53.

Воркачев С. Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. тех. ун-та, 2002. 192 с.

Воркачев С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сб. науч. тр. Вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. С. 90−102.

Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004. 192 с.

Делёз Ж. Кино. М.: Ад Маргинем, 2004. 624 с.

Иванова Е. Б. Интертекстуальные связи в художественных фильмах: дисс. … канд. филол. наук. Волгоград, 2001. 177 с.

Ильясова С. В. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. М.: Флинта, 2009. 296 с.

Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М.: ИРЯ РАН, 1999. 180 с.

Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2003. 264 с.

Козлова М. С. Концепция природы философского знания в трудах Витгенштейна // Природа философского знания. М.: Прогресс, 1975. С. 51−59.

Костомаров В. Г. Старые мехи и молодое вино: Из наблюдений над русским словоупотреблением конца ХХ века. СПб: Златоуст, 2001. 72 с.

Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецких и русских лингвокультурах. Волгоград: Перемена, 2001. 494 с.

Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 375 с.

Красных В. В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1997. № 3. С. 62−75.

Кушнерук С. Л. Сопоставительное исследование прецедентных имен в российской и американской рекламе: Дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006. 228 с.

Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Академия, 1997. С. 4−19.

Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн: Ээсти Раамат, 1973. 140 с.

Маслова В. А. Лингвокультурология. М.: Академия, 2004. 208 с.

Метц К. Кино: язык или речь? // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 1993/1994. № 20. С. 54−90.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. 432 с.

Митри Ж. Визуальные структуры и семиология фильма // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 33−44.

Мурзин Л. Н. Язык, текст и культура // Человек. Текст. Культура. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1994. С. 160−169.

Осипов Д. В. Отражение американских ценностей в популярных фильмах // Гуманитарные исследования. 2010. № 1(33). С. 84−89.

Пазолини П. П. Поэтическое кино // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 45−66.

Панченко Н. Н. Средства обьективации концепта «обман». Дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 1999. 160 с.

Пирс Ч. Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000. 352 с.

Попова З.Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2003. 192 с.

Прохоров Ю. Е. Социальный статус как прагмалингвистическая основа речевого общения и его роль в межкультурной коммуникации // Русский язык как иностранный: лингвистические проблемы. М., 1997. С. 13−24.

Савельева И., Полетаев А. Ценности и установки в массовых представлениях американцев // Социологическое обозрение. Т. 5. № 1. 2006. С. 82−101.

Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Академия, 2000. 128 с.

Слышкин Г. Г., Ефремова М. А. Кинотекст: опыт лингвокультурологического анализа. М.: Водолей Publishers, 2004. 153 с.

Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ века. СПб.: Изд-во В. А. Михайлова, 2002. 251 с.

Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Академический проект, 2004. 992 с.

Супрун А. А. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. 1995. № 5. С. 17−29.

Токвиль А., де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1994. 554 с.

Уорт С. Разработка семиотики кино // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 134−175.

Филиппов С. Два аспекта киноязыка и два направления развития кинематографа. Пролегомены к истории кино // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 2001. № 54. С. 245−280.

Холодная М. А. Интегральные структуры понятийного мышления. Томск: ТГУ, 1983. 190 с.

Цивьян Ю.Г. К метасемиотическому описанию повествования в кинематографе // Труды по знаковым системам: ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1984

Вып. XVII. С. 109−121.

Эйзенштейн С. Избранные произведения: в 6-ти т. М.: Искусство, 1964. Т. 2. 567 с.

Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.

Источники на иностранных языках

Dargis M. A new Eden, both cosmic and cinematic //

http://movies.nytimes.com/2009/12/18/movies/18avatar.html

Мурзин Л. Н. Язык, текст и культура // Человек. Текст. Культура. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1994. С. 161.

Пирс Ч. Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000. С. 57−60.

Слышкин Г. Г., Ефремова М. А. Кинотекст: опыт лингвокультурологического анализа. М.: Водолей Publishers, 2004. С. 18.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. С. 140, 146.

Слышкин Г. Г., Ефремова М. А. Кинотекст: опыт лингвокультурологического анализа. М.: Водолей Publishers, 2004. С. 19.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. 432 с.

Метц К. Кино: язык или речь? // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 1993/1994. № 20. С. 54−90.

Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн: Ээсти Раамат, 1973. 140 с.

Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.

Филиппов С. Два аспекта киноязыка и два направления развития кинематографа. Пролегомены к истории кино // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 2001. № 54. С. 245−280.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. С. 176.

Эйзенштейн С. Избранные произведения: в 6-ти т. М.: Искусство, 1964. Т. 2. С. 158−159.

Уорт С. Разработка семиотики кино // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 150−151.

Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн: Ээсти Раамат, 1973. С. 36−37.

Цивьян Ю.Г. К метасемиотическому описанию повествования в кинематографе // Труды по знаковым системам: ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1984

Вып. XVII. С. 109−111.

Метц К. Кино: язык или речь? // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 1993/1994. № 20. С. 54−90.

Пазолини П. П. Поэтическое кино // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 45−66.

Делёз Ж. Кино. М.: Ад Маргинем, 2004. 624 с.

Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.

Слышкин Г. Г., Ефремова М. А. Кинотекст: опыт лингвокультурологического анализа. М.: Водолей Publishers, 2004. 153 с.

Барт Р. Система моды: статьи по семиотике культуры. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. 512 с.

Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.

Метц К. Кино: язык или речь? // Киноведческие записки: историко-теоретический журнал. 1993/1994. № 20. С. 54−90.

Эйзенштейн С. Избранные произведения: в 6-ти т. М.: Искусство, 1964. Т. 2. 567 с.

Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. С. 202−203.

Митри Ж. Визуальные структуры и семиология фильма // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 41−42.

Иванова Е. Б. Интертекстуальные связи в художественных фильмах: дисс. … канд. филол. наук. Волгоград, 2001. 177 с.

Пазолини П. П. Поэтическое кино // Строение фильма. Некоторые проблемы анализа произведений экрана: сборник статей. М.: Радуга, 1984. С. 45−66.

Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн: Ээсти Раамат, 1973. С. 6−7.

Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: курс лекций. М.: Академия, 2004. С. 231.

Попова З.Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2003. С. 4−5.

Козлова М. С. Концепция природы философского знания в трудах Витгенштейна // Природа философского знания. М.: Прогресс, 1975. С. 57.

Воркачев С. Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар: Изд-во Кубан.

гос.тех.

ун-та, 2002. С. 16.

Воркачев С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сб. науч. тр. Вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. С. 94.

Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология / Под общ. ред. В. П. Нерознака. М.: Академия, 1997. С. 275.

Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 52.

№ 1. С. 4−6.

Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004. С. 40−42.

Там же. С. 91.

Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Академический проект, 2004.

Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецких и русских лингвокультурах. Волгоград: Перемена, 2001. 494 с.

Холодная М. А. Интегральные структуры понятийного мышления. Томск: ТГУ, 1983. С. 23.

Попова З.Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2003. С. 96.

Панченко Н. Н. Средства объективации концепта «обман». Дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 1999. 160 с.

Маслова В. А. Лингвокультурология. М.: Академия, 2004. С. 46−47.

Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М.: ИРЯ РАН, 1999. С. 43.

Захаренко И. В. Прецедентное имя и прецедентное высказывание как символы прецедентных феноменов // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / Под ред. В. В. Красных, А. И. Изотова. М.: Филология, 1997

Вып. 1. С. 83.

Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. С. 170.

Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М.: ИРЯ РАН, 1999. С. 44.

Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 217.

Там же.

Супрун А. А. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. 1995. № 5. С. 17−29.

Прохоров Ю. Е. Социальный статус как прагмалингвистическая основа речевого общения и его роль в межкультурной коммуникации // Русский язык как иностранный: лингвистические проблемы. М., 1997. С. 13−24.

Кушнерук С. Л. Сопоставительное исследование прецедентных имен в российской и американской рекламе: Дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006. 228 с.

Красных В. В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1997. № 3. С. 62−75.

Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ века. СПб.: Изд-во В. А. Михайлова, 2002. С. 172.

Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ века. СПб.: Изд-во В. А. Михайлова, 2002. С. 109.

Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. С. 170.

Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. С. 145.

Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Академия, 2000. С. 70.

Кушнерук С. Л. Сопоставительное исследование прецедентных имен в российской и американской рекламе: Дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006. 228 с.

Костомаров В. Г. Старые мехи и молодое вино: Из наблюдений над русским словоупотреблением конца ХХ века. СПб: Златоуст, 2001. С. 52.

Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 217.

Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. С. 174.

Там же. С. 218.

Бурвикова Н.Д., Костомаров В. Г. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 2001. № 1. С. 43.

Ильясова С. В. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. М.: Флинта, 2009. 296 с.

Токвиль А., де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1994. С. 222.

Савельева И., Полетаев А. Ценности и установки в массовых представлениях американцев // Социологическое обозрение. Т. 5. № 1. 2006. С. 83.

Токвиль А., де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1994. С. 220, 223−224.

Осипов Д. В. Отражение американских ценностей в популярных фильмах // Гуманитарные исследования. 2010. № 1(33). С. 86.

Осипов Д. В. Отражение американских ценностей в популярных фильмах // Гуманитарные исследования. 2010. № 1(33). С. 86.

Осипов Д. В. Отражение американских ценностей в популярных фильмах // Гуманитарные исследования. 2010. № 1(33). С. 88.

Dargis M. A new Eden, both cosmic and cinematic //

http://movies.nytimes.com/2009/12/18/movies/18avatar.html

Dargis M. A new Eden, both cosmic and cinematic //

http://movies.nytimes.com/2009/12/18/movies/18avatar.html

Там же.

Dargis M. A new Eden, both cosmic and cinematic //

http://movies.nytimes.com/2009/12/18/movies/18avatar.html

Там же.