Функционирование модальных глаголов со значением разрешения, способности, возможности в современном англдийском языке

С некоторыми изменениями в смысле формы мы заимствуем ее из неоднократно упомянутой работы Д. Байбера [17: 489].

Таблица 4

Частотность употребления модальных глаголов в зависимости от лексических уровней

Глагол Уровни и частота употребления на 1 млн. слов разговорный художественный (письменный) газетный (письменный) научный (письменный) can 4400 1600 1200 3000 could 2000 2800 1200 800 may 200 400 600 2800 might 800 800 400 600

На первый взгляд, между двумя таблицами возникает некоторое несоответствие. Но надо иметь в виду, что указанный массив слов — 1 млн. — следует увеличить вчетверо, по числу языковых уровней. Приведенные в каждой строке цифры надо построчно сложить, а затем разделить на четыре, и мы почти приблизимся к данным первой, общей таблицы. Чтобы сделать наши выводы более наглядными, попробуем объединить данные двух таблиц, добавив для сравнения и другие глаголы.

Таблица 5

Уровни и частотность употребления модальных глаголов

№

п/п Глагол Уровни и частота употребления на 1 млн. слов по каждому уровню Всего по уровням

(общая сумма: 4) Всего без учета уровней разговорный художественный газетный научный 1 will 5600 2600 4200 2200 3650 3500 2 would 4200 3800 2400 1400 2950 2700 3 can 4400 1600 1200 3000 2550 2500 4 could 2000 2800 1200 800 1700 1500 5 must 800 1000 200 2400 1100 700 6 should 1000 1000 1000 1000 1050 1000 7 may 200 400 600 2800 1000 1000 8 shall 400 400 — 200 250 200 9 might 800 800 400 600 650 50

Как видим, результаты примерно совпадают. Изменения в местах, занимаемых «нашими» глаголами — 3−5-е, 8-е в табл. 3.1 и 3−4-е, 7-е, 9-е в табл. 3.3 — объясняются, как нам представляется, более точным учетом отдельных лексических массивов на основе, например, словарей специальных терминов (это особенно касается научной лексики).

Д. Байбер отмечает, что наиболее часто модальные глаголы встречаются в разговорной речи, а в текстах, главным образом научных, — реже. Полумодальные глаголы, о которых упоминалось во «Введении» в разговорной речи употребляются в пять раз чаще, чем в текстах. При этом, по сравнению с чисто модальными глаголами, частота их употребления ниже [17: 486−487].

Дальнейшие наблюдения автора показывают, что в разговорной речи многие модальные глаголы чаще встречаются в британской английском, нежели американском английском. Правда, этот вывод касается в основном глаголов со значением обязанности и необходимости: must, should, will, would, shall [17: 486−487].

Теперь, когда мы получили общую картину частотности употребления модальных глаголов вообще и на языковых уровнях в частности, есть основание вернуться к избранным нами глаголам со значением разрешения, возможности, способности.

Вернемся к нашему разделению модальных глаголов на «внутренние» и «внешние». Давно замечено многими исследователями [17; 491; 24: 165; 26: 146], что наиболее тесно с модальными глаголами связаны так называемые «ментальные» глаголы со значениями прежде всего некоего умственного деяния, а также чувственного восприятия и даже говорения. Обычно эти ментальные глаголы выражают различные эмоции, отношение к чему-либо, состояние личности и т. д. Очень часто в таких случаях выступает глагол can (could) в том числе и отрицательных конструкциях.

— I can’t cope with this. — «Не могу с этим совладать» ;

—I can’t abide the dratted things. — «Терпеть не могу эти проклятые дела» ;

—I could just discern a faint nodding of the head. — «Я едва смог уловить вялый кивок (головы)» ;

—The council cannot afford to maintain them. — «Совет не может (не в состоянии их поддерживать». В качестве небольшого комментария добавим, что сочетание can afford (be able to afford) оказалось достаточно продуктивным и закрепилось в ряде устойчивых выражений.

Например:

— I can’t afford it. — «Не могу себе этого позволить». Разговорный вариант: «Это мне не по карману» ;

— I cannot afford the time. — «Я не могу предоставить время». Это слишком по-книжному и звучит вычурно. Гораздо проще: «Мне некогда» .

— She could not afford to pay. — «Она не могла (позволить себе) расплатиться» ;

— I cannot afford it at so little price. — «Я не могу это уступить по такой низкой цене» .

Как видим, одно из значений глагола afford до некоторой смыкается с глаголом can в значении разрешения: «позволять себе». Отметим, что во всех восьми примерах глагол can явно проявляет себя как «внутренний» .

Попытаемся теперь в целом представить себе, какова частотность употребления изученных нами глаголов с учетом категорий «внутреннего» и «внешнего». Мы берем за основу диаграмму Д. Байбера [17: 491], но представляем ее в виде таблицы. Предварительные замечания таковы. За основу взяты два языковых уровня — разговорный и научный. Рассмотрены все значения наших глаголов — разрешение, возможность, способность.

Таблица 6

Уровни и частота употребления модальных глаголов по каждому уровню и значению

Глаголы Уровни и частота употребления на 1 млн. слов по каждому уровню и значению разговорный научный разрешение

(внутр.) возможность

(внешн.) способность разрешение

(внутр.) возможность

(внешн.) способность can 800 1700 1700 100 1400 1500 could 150 1400 350 — 750 50 may 50 50 — 100 2900 — might — 750 — — 500 —

Теперь попробуем сделать некоторые выводы. Прежде всего мы не совсем согласны с этой схемой. Д. Байбер предлагает разделять внутренние и внешние факторы прежде всего по формальному признаку (об этом чуть ниже). На этом основании он и построил свою схему: все глаголы, выражающие разрешение, являются по характеру «внутренними», те, что обозначают возможность — «внешними», а в значении способности указанное деление и вовсе отсутствует. В нашей таблице мы воспроизвели установку автора, но в дальнейшем попробуем убедиться, что здесь все рне так просто.

Д. Байбер предлагает такое понимание. «Внутренний» смысл: всегда как-то проявляет себя человек. «Внешний» смысл: высказывается какое-то отношение к неодушевленному объекту или какой-то ситуации [17: 485].

Все это верно, если бы не одно обстоятельство. А кто, собственно, высказывается по поводу неодушевленного объекта? Естественно, человек. В любом случае оценка какого-либо действия (ситуации, положения) требует наличия говорящего, пусть даже и скрытого.

Поэтому, на наш взгляд, разница между «внешним» и «внутреннем» смыслом модальных глаголов заключается в характере отношения человека к себе, отношения между людьми или между человеком (людьми) и неким явлением действительности (причем, не всегда действительности).

В основной части (гл. 2) мы попытались на более чем 100 примерах выявить всю сложность такого разделения. Наши выводы в целом таковы.

Вариант 1. Модальность, направленная на себя — (. В данном случае «внутренний» смысл глагола очевиден:

— I can do it.

Вариант 2. Модальность, направленная на кого-то (что-то) —(. «Внешний» смысл:

— May I come in?

Вариант 3. Модальность, направленная на кого-то в какой-то степени на себя — ((. «Внешний» и «внутренний» смысл:

— Can I borrow your car for tonight? Самое трудное в этом случае — разобраться с оттенками: какой смысл более важен, какие специфические приемы должен применить переводчик, чтобы адекватно передать все тонкости.

Д. Байбер сам признает, что указанное деление отнюдь не абсолютно. Например, глагол might часто встречается во «внешнем» обличье, когда обозначает возможность в отношении и одушевленного объекта и действия, выраженного главным «динамическим» глаголом:

— Otherwise you might jeopardize the situation. — В противном случае вы могли подвергнуть опасности эту ситуацию [17: 486]. Мы, однако, не считаем эту фразу такой уж двусмысленной. Ведь явно ощущается наличие некого говорящего, выражающего свое отношение ко второму лицу. Скоре всего перед нами «внешний» смысл модального глагола.

Вернемся вновь к данным по поводу частности употребления глаголов can (could) и may (might). Д. Байбер, пользуясь дополнительными данными приходит к следующим выводам по поводу таблицы 5.

— В научной прозе три глагола can, may и might со значением разрешения и/или возможности почти исключительно используются для выражения логической возможности. Причем глагол may в этой функции встречается особенно часто. Приведенные в таблице цифры как будто это подтверждают.

— Глагол can в научной прозе, как правило, обозначает способность и логическую возможность.

— Значение разрешения в научной прозе представлено крайне редко.

— В разговорной речи для выражения возможности также превалируют эти же три глагола.

— Глаголы could и might больше используются для выражения логической возможности, чем разрешения или способности.

— Глагол may редко используется в разговорной речи, а там, где все же встречается, как правило, выражает логическую возможность, но не разрешение.

— Глагол can отличается от других модальных глаголов тем, что в основном выражает разрешение и способность в разговорной речи, не говоря о его частом употреблении в значении возможности [17: 491−492]. .

Как мы уже выяснили, все четыре модальных глагола в той или иной степени используются в значении разрешения и возможности. Глагол might при этом почти исключительно выражает логическую возможность, а can употребляется для обозначения разрешения, способности и все той же логической возможности.

В научном языке глаголы could, may и might обычно выражают логическую возможность.

— The two processes could b independent. — «Эти два процесса могли бы проходить независимо друг от друга» ;

— The problem may be that the compound is difficult to remove after use.

— «Проблема может заключаться лишь в том, что смесь труднобудет удалить после использования» ;

Глагол can в научном языке обычно несет в себе некоторую двусмысленность, поскольку он часто воспринимается как модальный глагол, обозначающий как возможность просто, так и логическую возможность.

— Dualism assumes that one can paraphrase the sense of a text. — «Дуализм предполагает, что можно передать своими словами смысл текста» .

— These observations can be explained biochemically. — «Эти наблюдения можно объяснить с точки зрения биохимии» .

Оба примера с глаголом can в самом деле означают и возможность как таковую и возможность логическую. Однако, по нашему мнению, слишком пристальное внимание Д. Байбера к логической возможности [17: 492] не совсем проясняет суть вопроса. Логическая возможность действительно фиксируется прежде всего в академической речи, но сама по себе не несет в себе отдельного значения. А тот факт, что логическая возможность характерна для языка науки, вполне объясним: в науке ало одной констатации, необходим объяснительный контекст, желательно, с логическими посылками. Мы отметили просто значение возможности, хотя, безусловно, следует учитывать вышеприведенный оттенок. Например: «В философии дуализма допускается индивидуальное объяснение (самостоятельная трактовка) смысла текста». В этом варианте мы сознательно вовсе опускаем модальный глагол can, но, между прочим, сохраняем общий смысл фразы, как раз и следуя философии дуализма!

Д. Байбер отмечает также, что в научной речи глаголы can и may редко встречаются в значении разрешения: в ряде подобных случаев их можно также понимать как глаголы, означающие логическую возможность или способность [17: 492]. Например:

— Only legislation can establish tax rates. — «Только закон может устанавливать ставки налогового обложения» ;

— Because of its close connection with metaphor, simile may also be considered here. — «В силу тесной связи с метафорой можно рассмотреть здесь также и сравнение» .

В этих двух примерах совершенно отчетливо звучит значения разрешения и возможности. Но, при наличии более широкого объясняющего контекста, можно допустить и способность. Действительно, возможны в переводе такие варианты: «Только закон разрешает…»; «Только по закону можно…»; «Только закон способен…» Далее: «Из-за тесной близости к метафоре нам позволительно рассмотреть (можно рассмотреть, нам вполне по силам рассмотреть) также и сравнение» .

Перейдем теперь к разговорной речи. Данные таблицы показывают, что здесь глагол can по всем трем параметрам — разрешения, возможности и способности — уверенно держит первое место: в целом 4200 случаев против 3000 в научной речи. И это первенство совершенно недвусмысленно и вполне заслуженно, благодаря исключительной способности глагола. И тем не менее, отмечает Д. Байбер [17: 492−493], не всегда так уж ясно, какие именно значения предает глагол can. Рассмотрим следующие примеры.

I. Глагол can в значении разрешения.

— Can I have some? — При отсутствии контекста перевод невозможен: вероятно, говорящий просит что-либо предметное;

— Can I have a piece of paper, please? — «Можно мне листок бумаги, пожалуйста?» ;

— You can read my book. — «Можете почитать мою книгу» .

Попробуем теперь проанализировать эти три фразы. В первой из них мы находим обычное обращение за разрешением. Здесь can выступает в качестве синонима к may. Почему-то принято считать, что в вопросах такого рода глагол may выглядит более официально. В плане частотности (см. табл. 6) разница такова: 800 случаев — can, 50 — may.

Для разговорной речи, где аспект официозности сведен к минимуму, такое соотношение, видимо, справедливо, тем более, что аналогичное соотношение частотности тех же глаголов в научной литературе выглядит как 100: 100. Следовательно, мы констатируем лишний раз тот известный факт, что в значении разрешения глагол may по крайней мере в разговорном языке теряет свои позиции, уступая место более прогрессивному глаголу can. То есть традиционные грамматики, трактующие may как преимущественный модальный глагол разрешения, можно считать несколько устаревшими, разумеется, не в теоретическом плане, а в смысле соответствия живому, постоянно меняющемуся языку. Мотив «внешнего» и «внутреннего» здесь также никак не просматривается, или же для понимания этого нужен более широкий контекст. Допустим, человек сомневается — can I have some? — «могу ли я позволить себе…» («внутренний» смысл). Но: отложим ненадолго наши рассуждения по этому поводу.

Второй пример. Цитируем еще раз. C an I have a piece of paper, please? Теперь подчеркнем один формальный момент, присутствующий в обоих фразах.

Именно: глагол can употреблен вместе с глаголом have. В таком случае перед нами не простое обращение за разрешением. Для четко выраженного наличия второго лица следовало бы сказать что-нибудь вроде: Can I ask you for a piece of paper? Но в нашем случае этого нет. Здесь не место обсуждать все значения глагола to have — их несметное множество. Но в смысле общей трактовки have подразумевает некий аспект владения чем (кем)-либо.

А если так, мы позволим себе высказать осторожную мысль об оттенке глагола can в обеих фразах — «внутреннем» оттенке. То есть, если позволяет контекст, второй пример можно изобразить и в таком виде: «Могу ли я позволить себе (попросить) листочек бумаги» .

Наконец, третий пример. Повторим: You can read my book. Простая констатация решения говорящего. Вот здесь уже момент «внутреннего» и «внешнего» совершенно расплывается. Если только мы не станем трактовать эту фразу в том смысле, что «(именно) вы можете прочесть мою книгу»: кому-то кем-то разрешено прочесть книгу. Тогда глагол can становится явно «внешним» .

II. Глагол can в значении способности.

— I can hear what she’s saying to somebody. — «Я могу слышать все, что она кому-то там говорит» ;

He goes, I can’t swim. — «Он идет: я не умею плавать» .

Значение способности здесь предельно очевидно. Также очевидна и «внутренняя» сущность глагола can.

III. Глагол can в значении возможности или способности, а также разрешения.

— Listen here, I can pick you up from over here. — «Слышите, я могу забрать вас отсюда» (возможность). Вариант: «…Я в состоянии забрать вас отсюда» (способность). «Внутреннее» качество присуще глаголу can и в том и в другом случае.

— I can’t believe it. — Этот пример мы уже приводили, но теперь займемся им в деталях. Наши варианты: 1) «Не могу в это (этому) поверить» (возможность); 2) «Я не в силах в это (этому) поверить» (способность). Вновь констатируем «внутренний» смысл. Но возможен еще один любопытный оттенок: «Не могу позволить себе в это (этому) поверить» (разрешение). Впрочем, это уже догадка, требующая более развернутого контекста.

— Well, you can get cigarettes, can’t you? — «Ну хорошо, можете взять сигареты, разве нет?» В сущности, и здесь можно усмотреть все три значения, разница лишь в их уместности по отношению к ситуации. На первый план выходит значение разрешения: «ну, возьмите сигареты». Значение возможности очень трудно обозначить: «может быть, возьмете сигареты». О значении способности вне контекста даже говорит не приходится. Но все эти значения в принципе вполне вероятны, равно как и вероятен «внешний» смысл глагола can.

В отличии от типовых функций can глагол could в разговоре, как правило, обозначает возможность, но с гораздо большей степенью неуверенности. Например:

— That could be her. — «Это могло быть ее (принадлежать ей)». Точно передать смысл фразы едва ли возможно без контекста, но значение малореальной возможности здесь очевидно, равно как и «внешний» характер глагола.

Кроме того, в разговоре глагол could иногда используется для выражения способности и разрешения.

1. Способность:

— They asked me and I couldn’t refuse. — «Они меня попросили, и я не смог отказаться» ;

— I couldn’t feel my hand. — «Я не мог ощущать свою руку» .

В обоих примерах «внутренний» характер глагола не вызывает сомнения, а следовательно, не оставляет места для возникновения какого-либо оттенка.

2. Разрешение:

— A nd we didn’t know we could see her. — «Да и мы и не знали, что сможем ее увидеть». Откуда берется мотив разрешения? Надо полагать, из краткого замечания.

Дробить эту фразу на две части совершенно бесполезно: возникнут два новых предложения. А в целом получается такое толкование: «мы не были уверены, что нам доведется ее увидеть». Здесь присутствует едва уловимый пассивный аспект: они, ведь, откуда-то (от кого-то) узнали, что смогут ее увидеть. То есть им было дано разрешение. «Внешний» характер глагола неочевиден, как всегда бывает в случаях неуверенности.

— She had the nerve to ask me if the she could sit at the end of our table. — «Она имела наглость спросить, можно ли ей сесть в конце нашего стола». Здесь значение разрешения выражено более чем отчетливо. О «внешнем» и «внутреннем» говорить не приходится, поскольку перед нами косвенный вопрос, подчиняющийся особым правилам грамматики, требующим именно формы could.

3. Возможность или способность:

— So, you could do it anyway. — «Ну так, в любом случае вы могли (имели возможность) это сделать». Это — удачный пример того, что модальный глагол может выражать не одно значение, а какому из них отдать предпочтение, покажет только контекст.

В отношении глагола may интересен тот факт, что он редко используется в разговорной речи. Однако, если все же используется, то выражает возможность. Например:

— He may not see it as a joke. — «Он может и не воспринять это за шутку». Перевод, в сущности, верный, но не выражает оттенка. В таком понимании фразы говорящий скорее всего употребил бы глагол can. Но мы уже неоднократно отмечали, что чем меньше в глаголе уверенности, тем легче заменить его вводным словом, обозначающим неуверенность. Значит, будет лучше так: «Возможно, он не принимает это за шутку». Или, поскольку это все же разговорная речь: «Может, он шуток не понимает» .

Или:

— That may be wrong, though. — «Может, это ошибка, хотя…»

По поводу преимущественного употребления глагола may для выражения разрешения, как мы уже убедились, оснований нет: в этом значении, особенно в разговорной речи, этот глагол употребляется значительно реже, чем can. Д. Байбер [17: 493] на основании обширного статистического материала пришел к выводу, что may в значении разрешения употребляется в основном в диалогах между наставником и ребенком (детьми), причем зачастую в довольно забавном ключе.

Основу данной работы составил поиск и понимание именно деталей, нюансов значений модальных глаголов в значении разрешения, возможности, способности. Представляется, что в этом направлении сделан достаточно серьезный шаг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наши предварительные выводы таковы. Вне зависимости от значений модальных глаголов — разрешение, возможность, способность — мы. вслед за Дугласом Байбером [17: 485] выделяем в качестве основополагающего критерия такой аспект, как: либо преимущественное замыкание говорящего на себе, либо обращение (или зависимость) вовне (извне). Еще раз повторяем подразделение Д. Байбера: модальные глаголы «внутренние» (intrinsic или deontic) и модальные глаголы «внешние» (extrinsic или epistemic).

Это — не окончательное решение вопроса о модальных глаголах. Но: для попытки решения какой-либо частной проблемы настоятельно необходимо обозначить хотя бы один, пусть даже произвольно избранный критерий оценки проблемы.

Грамматические идеи постоянно развиваются. Живой язык заставляет обращаться к проблемам, далеким от сугубо лингвистических, и имеющих отношение скорее к философии языка (и мышления). Приведенные нами примеры далеко не исчерпывающие. Но, тем не менее, достаточно показательные.

Итак, наши рассуждения можно подытожить.

Для выражения значений разрешения, возможности, способности используются модальные глаголы can (could) и may (might). В основном их понимание не вызывает затруднений. Однако слишком прямолинейный подход может к ошибкам в переводе, не говоря о передаче общего смысла. Совершенно очевидно, что для более детального понимания сути модальных глаголов есть смысл стремиться к тому, чтобы выработать какие-то теоретические и практические критерии, которые позволили бы пристальнее вглядеться в нюансы значений этих глаголов.

Вслед за авторитетными исследователями мы предложили один такой критерий — деление модальных глаголов на «внутренние» и «внешние». Далее в каждом разделе второй главы, а также третьей главе, посвященной тому или иному значению, мы попытались обосновать наш подход, предлагая обозначать тонкости в значениях, исходя из предложенной градации.

В определенной степени такой подход оказался оправданным. Понятие intrinsic/extrinsic modals прочно утвердилось в англо-американской научной литературе. Между тем статистические выкладки некоторых авторов показали, что модальные глаголы в принципе не укладываются в какие-либо жесткие схемы. Именно поэтому даже с нашим критерием к переводу этих глаголов следует подходить крайне осторожно.

В работе сознательно не были задействованы примеры с широким контекстом. Это — осознанный подход. В ряде случаев действительно трудно определить оттенки значения того или иного глагола на основе анализа только одной фразы. Но если все же удается это сделать, причем не один раз, то возникает основание для распространения этого опыта.

Кроме того, отдельно взятая фраза допускает несколько трактовок, что для целей данной работы вполне подходит. В трудных случаях мы всегда отмечали варианты перевода, в том числе и не всегда точные. Последние действительно невозможно понять без развернутого контекста. С другой стороны, правильное понимание отдельной фразы или даже отдельной синтагмы может оказать серьезную услугу переводчикам.

Наши выводы проверены на базе романа Роберта Харриса «Архангельск» (Harris R. A rchangel. L ondon, 1998. 420 р.). Естественно, что собранные данные по частотности касались разговорного языка.

Детективный жанр романа не случаен: по нашему убеждению, именно в таких произведениях можно найти репрезентативные примеры живой речи. Результаты употребления выбранных модальных глаголов с указанными значениями более или мене совпали с данными Д. Байбера, а предложенное им же и его коллегами и прослеженное нами в данной работе подразделение глаголов на «внешние» и «внутренние» в большинстве случаев позволило адекватно воспринимать мысль автора. Однако, как нам представляется, делать выводы о частотности употребления модальных глаголов с опорой только на одного автора, пусть даже нескольких авторов, крайне сложно, учитывая неизбежную индивидуальную манеру письма и особенный выбор лексики и синтагм.

Для более убедительного обоснования наших предположений требуется значительно больший массив текстов различной тематики.

Следовательно, собранный в работе материал нуждается в дальнейшей разработке. Впереди видится серьезная работа над систематизацией значений модальных глаголов со специфическими оттенками.

1. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Пер. с франц. М., 1955.

2. Виноградов В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Института русского языка Академии наук СССР. М.; Л., 1950. Т.

2.

3. Зарубин Б. Е. Английский язык для учителей. М., 1976.

4. Зенкин С. Н.

Введение

в литературоведение: Теория литературы. М., 2000

5. Качалова К. Н., Израилевич Е. Е. Практическая грамматика английского языка: 8-е изд., перераб. и доп. М., 1960.

6. Кунин А. Английские идиоматические выражения: 2-е изд. М., 1934.

7. Кутузов Л. Практическая грамматика английского языка. М., 2001.

8. Ляпон М. В. Модальность // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 303−304.

9. Парамонов Д. А. О грамматическом выражении модальности в современном русском языке // Вестник Омского университета. 1998, Вып. 2. С. 76−79.

10. Пумпянский А. Л. Чтение и перевод английской научной и технической литературы. Лексика. Грамматика. Фонетика. Упражнения: 3-е изд., перераб. и доп. М., 1968.

11. Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. — 4-е изд. М., 1981.

12. Штелинг Д. А. Наблюдения над переводом предложений с модальным глаголом may // Тетради переводчика. Ученые записки МГИМО. № 3. М., 1966

Вып. 3.

13. Штелинг Д. А. О функционально-семантической характеристике модальных глаголов // Сочетаемость языковых единиц и преподавание языка. М., 1981. С.140−153.

14. Штелинг Д. А. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М., 1996.

15. Христорождественская Л. П. Модальные глаголы в английском язык. М., 2002.

16. Betts G. Latin. Chicago, 1992.

17. Biber D., Johansson S., Leech G., Conrad S., Finegan E. The Longman Grammar of Spoken and Written English. London, 1999.

18. Cambridge Advanced Learner’s Dictionary. Cambridge, 2003.

19. Cambridge Idioms Dictionary. Cambridge, 2006.

20. Celce-Murcia, M., Larsen-Freeman, D. The Grammar Book: An ESL/EFL Teacher’s Course. Rowley, 1983.

21. Hasselgård H., Johansson S., Lysvåg P. Glossary of Grammatical Terms Used in English Grammar: Theory and Use. Stockholm, 1999.

22. Hornby A.S., Gatenby E.V., Wakefield H. The Advanced Learners Dictionary of Current English. Moscow, 1996.

23. Huddleston R. Introduction to the Grammar of English. Cambridge, 1984.

24. Kies D. A Comprehensive Grammar of the English Language. London, 1985.

25. Palmer F.R. Modality and the English Modals: 2nd ed. London, 1990.

26. Soars L., Soars J. New Headway: Upper Intermediate. Oxford, 2000.

Примеры эпистемического употребления модальных глаголов см. в гл. 1.

Данное издание признано классическим, поэтому использование издания 1960 г. мне кажется вполне правомерным.

По поводу глагола have to у англоязычных специалистов нет единства в мнениях: считать этот глагол модальным или нет. См. высказывания по этому поводу Ф. Р. Палмера [25: 6 след.].

С глаголом have to многое неясно. Выше (с. 5) мы отмечали, что некоторые авторы относят его к категории «маргинальных модально-вспомогательных глаголов»

Термин «деонтология» является в настоящее время общепризнанным разделом медицинской этики и может переводиться как «наука о должном», то есть о том, что должен делать врач.

См., например, учебное пособие Г. Беттса [16: 101].

Его, конечно, ни в коем случае нельзя назвать модальным, но все же он при надлежит к группе «недостаточных глаголов» (verba defetctiva), как собственно, и английские модальные глаголы.

Позволим себе не согласиться с эквивалентом, предложенным автором: «Лес рубят, щепки летят» .

Мы, конечно, имеем в виду литературное значение выражения to get lost, но не разговорный американизм: Get lost! — «Проваливай!»

Данная интерпретация не претендует на то, чтобы стать абсолютной. Напротив, мы все время стремимся доказать, что английские модальные глаголы богаты прежде всего нюансами.

Надо еще учесть, что данные обеих таблиц, разумеется, приблизительны.

Например, «Практическая грамматика английского языка» [5].