Формирование и развитие архетипических образов в кабардинской литературе
Превалируя над ней. Этой же особенностью можно объяснить преимущественно архетипический способ художественного мышления адыгов. Мы можем согласиться с тезисом Ю. М. Тхагазитова о типологическом сходстве произведений Латиноамериканской литературы с молодыми литературами Северного Кавказа, в частности, адыгской. Нам представляется, что неомифологизм в адыгской литературе соответствует периоду… Читать ещё >
Формирование и развитие архетипических образов в кабардинской литературе (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Содержание
Актуальность темы исследования. Процесс взаимодействия фольклора и литературы сложился как универсальный и относительно устойчивый еще в эпоху античности, и процессы фольклорно-литературного взаимодействия по необозримой диахронической координате развития (вплоть до сегодняшнего дня) — лишь его зеркальное отражение с поправкой на особенности изменяющихся эпистем.
В некоторых регионах бывшего СССР, в том числе, республик Северного Кавказа, складывается ситуация би- и полилингвизма, значительных культурных трансмиссий, которые вместе сложно и неоднозначно отражаются на художественном сознании, вызывая, кроме ускоренного развития литературы, значительные модификации и инверсии ее традиционных структур и жанров. Поэтому особый интерес вызывают проблемы фольклоризма так называемых «младописьменных» литератур, в частности, адыгской.
Современный устойчивый интерес к фольклоризму остается высоким и неуклонно повышается. Причина, очевидно, заключается не только в большой степени самых разнообразных форм и методов фольклорного заимствования, характерных для современной литературы. Оказывается необыкновенно обширной и усложненной сама сфера заимствования, внутри которой возникают определенные закономерности, что позволяет говорить о формировании отдельной межсистемной эстетической области или направления.
Наряду с героической античной, индоевропейской мифологиями, кавказская может быть отнесена к «развитым, рационалистическим, глубоко философским» (У.Б.Далгат). Такой тезис усугубляет степень обоснованности 6 нашей основной задачи — исследование онтологического аспекта художественного материала.
Заинтересованность в метафизическом аспекте кажется вполне закономерной: любая область науки и искусства рано или поздно приходит к научнофилософской и культурфилософской рефлексии. С другой стороны, расширение узких рамок традиционной философии по направлению к определенным наукам и различным областям культуры приводит к своеобразному сращиванию разных сфер знаний. Подобная интеграция уже объективно существует и представляется весьма перспективной: на «стыках» наук выявляются новые неисследованные аспекты. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.
Философское исследование и осмысление выявленных онтологических категорий мифологии и фольклора на материале адыгской литературы позволяет выделить своеобразную, неизученную область фольклоризма. Две глобальные эстетические системы — фольклор и
литература — непосредственно сопрягаются через общие онтологические категории, которые проявляются в обеих системах по разным эстетическим законам, но при этом одинаково активно. Одновременно в пределах двух систем между различными формами этих проявлений возникают определенные корреляции, которые можно назвать сигнификационными отношениями или закономерностями.
Для определения степени художественной актуализации онтологических категорий в адыгской литературе мы использовали преимущественно теорию архетипов, так как этот метод оказался наиболее эффективным для исследования нашей проблемы. Для нас важно было установить динамику проявления литературных архетипических образов и мотивов, корреляцию с архетипами, представленными в фольклоре и мифе, особенности их проявлений в пределах национального литературного процесса. Поэтому мы использовали наиболее репрезентативные (в отношении поставленной проблемы) произведения кабардинских писателей, представляющих разные периоды 7 истории кабардинской литературы. Вместе с тем, кабардинская
литература является частью единой адыгской литературы, которая имеет типологические сходства, закономерности развития с литературой других адыгских субэтносов. Они имеют единый источник — адыгскую мифологию и фольклор. Поэтому нам представилось необходимым проанализировать произведения других адыгских писателей, таких как Н. Куек и Ю. Чуяко.
Художественное сознание адыгов характеризуется мифологическим типом восприятия. Это обстоятельство объясняется богатым мифо-фольклорным наследием, а также хронологически небольшой отдаленностью от фольклорной эпохи (в сравнении с развитыми
литературами). Рассматривая миф и фольклор как основу, колыбель любой культуры, можно утверждать, что степень проявления национальной идентичности литературы зависит, в первую очередь, от степени сопряженности с ними.
Инициация, игра, трансценденция отнюдь не абстрактные умозрительные категории — они органично присущи самому феномену адыгской культуры, более того, являются его важнейшими и определяющими составляющими. Онтологические категории становятся необходимым ориентиром, благодаря им восстанавливается целостная картина мира. Это объясняется тем, что художественная репрезентация фундаментальных онтологических категорий в мифе и фольклоре была подготовлена длительным процессом эволюции художественного сознания.
В основе мифотворчества лежит мифопоэтика и мифоонтологыя. Мифопоэтика предполагает использование в литературном дискурсе разных форм мифологических заимствований, в том числе, мифологического образостроения, сюжетостроения, использование мифологических мотивов, реминисценций, аллюзий и пр.
В основе мифопоэтики лежит мифоонтологический способ художественного мышления, который апеллирует к мифологическим формам сознания (например, циклическому, а не телеологическому восприятию времени и истории). 8
Такой тип метафизического мышления предполагает архетипическую модель первичного восприятия, абстрагирования, дискурсивные акты любого рода.
Мифопоэтика адыгской литературы связана с мифологызмом, который представляет собой художественную ассимиляцию мифологических элементов литературным текстом.
Мифологизм, в свою очередь, непосредственно соотносится с фолъклоризмом. При значительной идентичности, между этими понятиями существует известная дифференциация: если мифологизм предполагает литературное заимствование мифологических элементов, то фольклоризм -фольклорных. Вместе с тем, в ряде случаев достаточно сложно разделить мифологические и фольклорные элементы, так как последние чаще всего -трансформация первых, в первую очередь, формальная. Но тогда очевидно, что для разделения мифологизма и фольклоризма необходимо руководствоваться, прежде всего, различиями их художественной формы.
Адыгская
литература находится под значительным влиянием мифологической и фольклорной поэтики, хотя динамика усложненности заимствования мифо-фольклорных элементов и структур не всегда зависит от степени заимствования. С другой стороны, трудно утверждать прямое влияние фольклорной традиции на литературную, равно как ее прямую преемственность- с большей вероятностью эту связь можно считать опосредованной- при этом с течением времени она усложняется, а формы литературного художественного воплощения испытывают все большую степень трансформации. Это объясняется, в первую очередь, тем, что сам феномен адыгского художественного сознания сложен и своеобразен в той же мере, как и любой другой, и склонен эволюционировать по нелинейной модели.
Отсутствие или недостаточная разработанность метафизического аспекта фольклоризма северокавказских литератур (в том числе, адыгской) представляется основанием, которое среди прочих причин повлияло на наш выбор. С другой стороны, представленные онтологические категории не 9 являются специфичными для адыгской мифологии, фольклора и литературы -это важнейшие универсальные производные, которые в той или иной форме и степени проявляются в мировой литературе, искусстве, философии, культуре. Исследуя закономерности их проявлений в национальной литературе, мы тем самым определяем одну из сфер их оригинального воплощения как эманацию общего в частном.
Объект изучения — литературный процесс адыгской литературы от просветительства до современности как феномен, отражающий особенности изменения художественного сознания адыгских авторов. Предшествующий литературному процессу мифо-фольклорный пласт адыгской культуры, включая героический эпос «Нарты», нами анализируется в контексте диссертационного исследования. Особенное внимание привлекают образы, мотивы и архетипы адыгской мифологии и фольклора, которые нашли отражение в национальной литературе.
Предмет исследования — художественная актуализация онтологических категорий игры, трансценденции, инициации через воплощение архетипических литературных образов, мотивов, сюжетов. Они находят непосредственное воплощение в произведениях адыгских авторов, представляющих разные периоды литературы: Хан-Гирей, Али Шогенцуков, А. Кешоков, М. Эльберд, Х. Бештоков, Ю. Чуяко, Н. Куек, М. Емкуж, Д.Кошубаев.
Отнесение художественных произведений к разным периодам литературного процесса было основано на принципе очевидных изменений в поэтике и жанровой структуре (главным образом, в появлении и развитии архетипических образов и мотивов), что является непосредственным свидетельством трансформации художественного сознания.
Цель исследования — выявление степени актуализации онтологических категорий игры, трансценденции, инициации в адыгской литературе. Особенностями выбранной темы было обусловлено наше обращение к фольклоризму как особой сфере, находящейся на границе мифологии (фольклора) и литературы. Мы исходили из эволюции становления
10 художественного сознания, которое развивалось по модели «архетипы -мифология — фольклор — литература». Если древнее сознание обращалось к мифотворчеству как способу объяснения всей совокупности природных, социальных и психологических явлений, то заимствование мифо-фольклорных элементов в литературе было вызвано целым комплексом мотивов. В первую очередь, это — возвращение к истокам, к утраченному эмпиризму, особенно в метафизическом, онтологическом восприятии человека и мира.
Исходя из специфики поставленной проблемы, для решения основной цели мы определили несколько задач:
— исследование на материале адыгской литературы закономерностей проявления наиболее распространенных литературных архетипических образов (в основе которых лежат мифологические архетипы), которые прямо или косвенно связаны с категориями игры, инициации, трансценденции-
— определение наиболее распространенных литературных архетипических мотивов, которые сами формируются под влиянием мифо-фольклорных мотивов и обусловливают актуализацию онтологических категорий в литературном дискурсе-
— выявление динамики и особенностей развития литературных архетипических образов, мотивов-
— исследование корреляций между архетипическими образами, мотивами и онтологическими категориями-
— выявление общих закономерностей развития в хронологических рамках литературного процесса, а также в пределах обозначенных литературных периодов-
— определение особенностей трансформации мифоонтологии и мифопоэтики, связанных с соответствующими изменениями художественного сознания.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые предпринимается попытка создания обобщающего исследования по
11 онтологическому аспекту фольклоризма (мифологизма) и архетипизации адыгской литературы. Фольклоризм северокавказских литератур (адыгской, в том числе) является молодой, еще недостаточно разработанной научной сферой, которая представляется одной из самых интересных и перспективных. Диссертационная работа может явиться началом исследования нового направления, что позволит вывести его на фундаментальный уровень изучения. В основе нашего анализа использована новая методологическая база, определяемая принципами семиотики, герменевтики и аналитической психологии (теории архетипов), которая, на наш взгляд, неизмеримо расширяет возможности подобных исследований. Таким образом:
— в работе впервые предпринята попытка исследования степени и формы художественной актуализации онтологических основ адыгской мифологии-
— установлена значительная степень актуализации всех трех онтологических категорий адыгской мифологии (инициации, трансценденции, игры) в литературе. Степень их выраженности в адыгской мифологии и фольклоре соотносится со степенью репрезентации в адыгской литературе-
— определены основные закономерности художественных проявлений онтологических категорий: литературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние способствуют актуализации категорий инициации, трансценденции, игры-
— в связи с этим, в качестве промежуточного этапа исследования, впервые выявлена динамика формирования литературных архетипических образов и мотивов в адыгской литературе на разных этапах ее развития-
— впервые выявлены особенности проявления неомифологизма в адыгской литературе, появление нового романа-мифа, повести-притчи, обоснованы закономерности их возникновения-
— определена общая тенденция дегуманизации адыгской литературы, которая проявляется разными способами снижения: демифологизацией,
12 десакрализацией, дегероизацией. В художественных текстах применяются элементы постмодернизма-
— в контексте этой тенденции нами обозначены новые жанры современной литературы — антиутопия, которая проявляет себя преимущественно в больших и средних прозаических формах-
— нами обоснован тезис, что фольклоризм — это сознательное и бессознательное использование автором мифо-фольклорных элементов в художественном тексте. Бессознательное предполагает художественную реализацию архетипического-
— определены новые закономерности развития фольклоризма, способы его проявлений на основных этапах литературного процесса.
Художественная актуализация онтологических основ адыгской мифологии и фольклора через литературные архетипы — тема, которая впервые разрабатывается в отечественном литературоведении.
Степень научной разработанности темы. Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к онтологическому аспекту фольклоризма. Усиленное развитие и усложнение взаимосвязей между фольклором и литературой привели к закономерному повышению интереса в этой области. В нашей стране достаточно широк диапазон исследований разных аспектов фольклоризма. В их числе работы С. С. Аверинцева, А. И. Алиевой, М. М. Бахтина, В. А. Бигуаа, Л. С. Выготского, В. М. Гацака, Г. Д. Гачева, М. Я. Голосовкера, У. Б. Далгат, В. В. Иванова, В. В. Кожинова, Г. И. Ломидзе, Ю. М. Лотмана, А. Д. Лосева, Е. М. Мелетинского, А. В. Пошатаевой, В. Н. Топорова, М.И.Стеблин-Каменского, К. К. Султанова, О. М. Фрейденберг и др.
Значительный научный вклад в исследование фольклоризма северокавказских литератур внесли А. И. Алиева, Л. А. Бекизова, А. М. Гадагатль, Г. Г. Гамзатов, У. Б. Далгат, З. А. Кучукова, Р. Г. Мамий, А. Х. Мусукаева, З. М. Налоев, У. М. Панеш, К. К. Султанов, А. А. Схаляхо, В. Б. Тутов, Ю. М. Тхагазитов, Ф. А. Урусбиева, Ш. Х. Хут, К. Г. Шаззо и др. В своем
13 исследовании мы опирались на положения, концепции, выводы, представленные в работах этих и других авторов.
Представляется совершенно обоснованной точка зрения К. К. Султанова относительно закономерной противоречивости фольклоризма.
У.Б.Далгат отмечает разные формы фольклорного влияния в зависимости от периодов развития литературы. Так, на начальном, «генетическом» этапе, который соответствовал формированию молодых северокавказских литератур, преобладало прямое, формообразующее влияние фольклора. На более поздних этапах сложного взаимодействия двух эстетических систем этот процесс выливался в противоположную тенденцию — «антитезу», которая проявлялась в форме отталкивания от фольклорной традиции.
В разработку проблем мифопоэтического сознания, фольклорное литературных и мифо-литературных связей внесли существенный вклад Л. А. Бекизова, Ю. М. Тхагазитов. Говоря о значительной степени заимствования фольклорного и мифологического элемента адыгской литературой, Л. А. Бекизова в монографии «От богатырского эпоса к роману» ставит этот принцип за дифференцирующую основу. К первому типу исследователь относит романы, тесно связанные с фольклорной поэтикой, ко второму — менее зависимые от нее.
Ю.М.Тхагазитов отчетливо обозначил наиболее актуальные проблемы мифологических и фольклорных влияний на молодые литературы. Он продолжил поднятую полемику по этой теме в журнале «Вопросы литературы» («Вопросы литературы», 1976 — 1978 гг.), поставил ряд важных теоретических проблем, требующих своего разрешения. Исследователь впервые осмысливает историю адыгского фольклоризма, начиная с 1930-х годов.
Работа З. М. Налоева «На стыке фольклора и литературы» явилась началом исследования фольклоризма адыгской литературы. Этой же проблеме посвящены другие работы З. М. Налоева: «Из истории культуры адыгов», «Джегуако и поэт», в которой нашли отражение важнейшие этапы переходного типа художественного сознания в период трансформации его из мифо
14 эпического в литературное. З. М. Налоев впервые подверг фундаментальному исследованию народный институт джегуако — адыгских народных певцов-исполнителей, изучил и классифицировал разнообразные игровые формы культуры адыгов, которые получили яркое воплощение в творчестве джегуако.
Значительное влияние на адыгскую литературу, по мысли А. А. Схаляхо, оказывает героический эпос «Нарты».
Героический Нартский эпос и фольклор, по мнению В. Б. Тугова, являются идейно-эстетической базой младописьменного романа. Исследователь отмечает неровный характер взаимодействия двух эстетических систем на разных этапах развития, при этом проявляется тенденция к усложнению. Говоря о скрытых и неявных фольклорных проявлениях в литературном тексте, В. Б. Тугов, вместе с тем, не абсолютизирует роль самого фольклора.
С точки зрения Р. Г. Мамий, фольклорный материал служит задаче реалистического постижения исторической действительности, глубокого проникновения в национальный характер.
Г. Г.Гамзатов, говоря о недостаточном исследовании «внутренних закономерностей» литературно-фольклорных взаимосвязей, видит выход в исследовании «питательной среды», вскормившей «гениальное дитя фольклора — литературу как высшую форму художественного сознания народа».
Нам представляется неслучайным, что авторы (Г.Г.Гамзатов, А. М. Гадагатль, А. В. Кулагина, Б.А.Рыбаков) акцентируют внимание на одной из важнейших особенностей фольклорной поэтики — повторяемости. Это свойство, в свою очередь, является одним из важнейших определяющих архетипа. Подобная фиксация на повторяемости фольклорной поэтики, отмеченная в исследованиях адыгских авторов, — красноречивое свидетельство того, что в настоящее время созрели объективные предпосылки для комплексных структурных исследований литературно-мифологических архетипов.
С течением времени отмечается закономерное «уплотнение» художественной, метафизической, онтологической и любой другой формы
15 информативности художественного текста на его разных уровнях. Если она уже относительно давно коснулась развитых национальных литератур, то в настоящее время ее влияние испытывает адыгская
литература- в первую очередь, это касается значительного усложнения композиционной и структурной организации художественного текста, формирования сложных, символически закодированных жанровых форм (роман-миф, повесть-притча). Это мнение разделяют Ю. М. Тхагазитов, Н. А. Приймакова и др. Несмотря на значительные изменения художественного сознания, появление новых закономерностей в современной адыгской литературе, они все еще не имеют сколько-нибудь серьезного убедительного объяснения со стороны исследователей. Между тем, разрешение этой проблемы нам представляется весьма важной задачей, учитывая непосредственную зависимость молодых северокавказских литератур от древней богатой мифоэпической традиции.
Несмотря на значительные достижения в отношении фольклоризма, почти не разработан его онтологический аспект. Мы разделяем позицию Ф. А. Аутлевой, которая, исследуя нравственно-философский аспект современного адыгейского романа, полагает, что современный фольклоризм -проблема, находящаяся на первой ступени разработки.
Устойчивый интерес к личности и учению К. Г. Юнга в нашем отечестве вызвал значительный резонанс, в частности, в отношении методологической базы широкого круга гуманитарных дисциплин. Своеобразным переосмыслением и «адаптацией» теории архетипов Юнга к области отечественного литературоведения явилась фундаментальная работа Е. М. Мелетинского «О литературных архетипах», которая стала необходимой основой для целого ряда современных научных исследований.
За последние два десятилетия появился целый ряд диссертационных работ, в которых при всей разноплановости поставленных проблем основным методологическим принципом явилось применение теории архетипов. Очевидно, такому активному и полноправному процессу ее вхождения в сферу отечественной методологии, как и приобретению особой роли, предшествовали
16 серьезные объективные и субъективные предпосылки. С конца 80-х — начала 90-х годов XX века теория архетипов нашла необыкновенно широкое применение в научных исследованиях целого ряда российских авторов.
В нашем отечестве сам термин «архетип» начал активно использоваться в работах А. Ю. Большаковой, А. Г. Бондарева, О. В. Латышко, М. А. Новиковой и др. В. А. Марков усматривает неисчерпаемые возможности художественных реконструкций архетипов. Целый ряд научных работ посвящен исследованию разных аспектов русской культуры: философии: «Архетипы гностицизма в философии русского литературного модернизма» (1998) С.Л.Слободнюка- культурологии: «Архетипическая матрица русской культуры» (2002) М. Н. Любавина, «Архетипическая традиция в истории художественной культуры: на материалах языческой и христианской Руси» Т.Л.Стороженко- «Архетипические образы в русской культуре» Н. С. Пивневой.
Актуальных аспектов литературоведения касаются следующие диссертационные исследования: Ю. В. Доманского «Архетипические мотивы в русской прозе XIX века» (1998) — В. А. Смирнова «Литература и фольклорная традиция, вопросы поэтики: архетипы „женского начала“ в русской литературе XIX — начала XX века: Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Бунин» (2001) — И. С. Грацианова «Концептосфера и архетипическое пространство русской онтологической прозы последней четверти XX столетия» (2004) — A.A.Колесникова «Особенности переосмысления библейского архетипа «Жертвы» в романах М.Е.Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (2001) — А. Н. Киселевой «Художественные формы трагического сознания в прозе Л. Андреева (18 981 907): проблемы становления и архетипического соответствия» (2004), и др.
Несколько научных работ посвящено сравнительному анализу зарубежной и русской литератур с позиции теории архетипов К. Юнга: А. Н. Майковой «Интерпретация литературных произведений в свете теории архетипов К. Юнга» (2000) (на материалах сказки Гофмана «Крошка Цахес» и
17 произведений А. С. Пушкина, И. А. Бунина, И.А.Гончарова) — В. С. Юдова «Художественная актуализация архетипического в европейской литературе первой трети XX века: Г. Гессе, Д. Джойс, Т. Манн, А. Платонов» (2001) — Т. А. Хитаровой «Архетипические образы верха и низа в романе с притчевым началом» (2003) (на материалах произведений А. Мердок, У. Голдинга, А. Платонова). На белорусском фольклорном материале выполнена диссертационная работа Т.Г.Кутыревой-Чубали «Белорусский жнивный напев: архетипы и инновации» (2001).
Авторы диссертационных работ на обширном литературном материале попытались осмыслить историю формирования теории архетипов, убедительно проиллюстрировали репрезентацию некоторых мифологических архетипов в художественных образах произведений отечественной и зарубежной литератур.
Методологическая основа. Чтобы в той или иной степени отразить состояние современного сознания, художнику требуется особый шифр — знак, а исследователю — понятийный терминологический аппарат. Поэтому процесс научного осмысления труден без сложных семиотических означающих. В связи с этим нам представляется крайне важным использование семиотического метода, который получил научную разработку в трудах целого ряда авторов, в том числе Р. Барта, Ю. Лотмана, И. Ильина и др.
В диссертационной работе использовались основы герменевтики. Среди зарубежных исследователей важную роль психического в литературной интерпретации отмечал Поль Рикер. Универсальный характер самого герменевтического метода отмечает В. Е. Хализев. В настоящем исследовании мы ориентировались на теорию типологических схождений А. Н. Веселовского, благодаря которой получила развитие методология инварианта. Концепция инварианта, а также работы по изучению повествовательного фольклора (К.Леви-Стросса, А. Ж. Греймаса, Р. О. Якобсона, П.Г.Богатырева) создали целое направление, в основу которого легла теория инвариантной синтагматической схемы функций персонажей волшебных сказок, разработанная В. Я. Проппом. Она же повлияла и на появление методологии структурного анализа
18 художественных произведений (С.С.Аверинцев, Г. Д. Гачев, Н. М. Зоркая, В. В. Иванов, Ю. М. Лотман, Е. М. Мелетинский, В. Н. Топоров, О. М. Фрейденберг И др.)
В принципах структурного исследования мы опираемся на концепцию и определение В. Я. Проппа, который рассматривает модель отечественного структурализма как наследие русского формализма. В контексте поставленной нами проблемы актуальным представляется мнение У. Б. Далгат, которая считает, что в решении проблем фольклоризма находят свое применение и принципы системного анализа.
На необходимость системного подхода указывает Г. Г. Гамзатов, который полагает, что анализ литературно-фольклорных связей мог бы обрести значительно большую полноту и системную представительность, если бы к нему был привлечен более широкий культурологический план. С этой точки зрения, считает автор, не только важно выявление закономерностей развития обеих эстетических систем, находящихся в постоянном взаимодействии, но определение, выяснение национальных и региональных закономерностей такого взаимодействия. Именно проблема фольклоризма, по мнению исследователя, теснейшим образом связана с вопросами национальной самобытности искусства, так как на определенных стадиях литературного развития фольклор выступает в роли своеобразного «генетического кода» национальной литературы.
Метод мифологизма теснее всего сочетается с аналитической психологией архетипов, и его применение в нашей работе кажется наиболее конструктивным. Для выявления этой особенности в структуре литературных произведений были использованы элементы структурализма и феноменологии, и наиболее эффективно — метод аналитической психологии.
Тема нашего исследования имеет непосредственное отношение к фолъклоризму, в частности, его онтологическому аспекту.
Теоретическая значимость заключается в обосновании нового направления в литературоведении северокавказского региона — мифоонтологии,
19 научное исследование которой впервые осуществлялось с применением теории архетипов. Являясь универсальной, эта область отличается значительным этнокультурным своеобразием. Теоретические положения и
выводы диссертационного исследования могут быть использованы в литературоведении и фольклористике, культурологии, этнологии, при формировании словарей символов, семиотики, архетипов.
Практическая значимость работы состоит в создании предпосылок для применения нового направления в национальном литературоведении. Методологические принципы, фрагменты, результаты и научные
выводы исследования могут быть использованы для разработки спецкурсов и спецсеминаров, учебных программ по истории адыгских литератур народов Северного Кавказа, в ходе преподавания кабардинской литературы и литературного анализа художественных произведений адыгских авторов. Концепции, положения, фрагменты научной работы могут быть реализованы при изучении теории мифа, включены в курсы истории культуры адыгов, философии, социологии и т. д.
Положения, выносимые на защиту
Исходя из тезиса о философичности развитого адыгского фольклора, мы обосновали, что его метафизическая основа нашла непосредственное отражение в адыгской литературе. Это вполне логично, учитывая тесную связь обеих эстетических систем. Онтологические категории адыгской мифологии (игра, инициация, трансценденция) органически присущи не только мифо-фольклорному пласту адыгской культуры, но и литературе.
Литературные символы, мифологемы, архетипы непосредственно связаны с основными онтологическими категориями адыгской мифологии и фольклора, способствуют их художественной актуализации.
Тактика нашего исследования мотивирована предположением, что на основных этапах истории адыгской литературы существует: динамика проявления литературных архетипических образов, которые берут свое начало из мифа и фольклора-
устойчивые закономерности репрезентации литературных архетипических мотивов, особенно тех, которые являются наиболее типичными для мифо-фольклорного пласта адыгской культуры-
определенная корреляция между литературными архетипическими образами и мотивами-
онтологические категории и литературные архетипы во многом определяют особенности поэтики адыгской литературы-
выраженное проявление общей закономерности дегуманизации адыгской литературы, которая манифестирует себя в демифологизации, дегероизации, десакрализации, отдельных элементах постмодернизма, появлении жанра антиутопии-
появление нового романа- мифа, повести- притчи, что является отражением общей тенденции-
архетипический литературный конфликт (в основе которого лежит бинарность архетипических образов) имеет под собой кризисную ситуацию мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, репрезентирует трансформированный обряд инициации. Мы полагаем, что эта тенденция в адыгской литературе является проявлением общей закономерности-
обоснование тезиса о том, что фольклоризм — это сознательная и бессознательная (архетипическая) реализация художественного потенциала автора-
мифологическое и архетипическое непосредственно связаны и выражают себя посредством друг друга.
Апробация результатов исследования. Диссертационная работа обсуждена на расширенном заседании кафедр русской литературы, кабардинской литературы, зарубежной литературы Кабардино-Балкарского
21 государственного университета, отдела кабардинской и балкарской литератур Кабардино-Балкарского Института гуманитарных исследований (май, 2007 г.), на заседании научного семинара «Актуальные проблемы литератур народов Российской Федерации» (июнь, 2007 г.) Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета.
По теме диссертации опубликовано 30 работ, монография «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских авторов» (сентябрь, 2007 г.), общий объем которых составляет 37 п.л. По материалам диссертационного исследования прочитаны доклады на международных, всероссийских, региональных, республиканских конференциях: «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии, посвященной 75-летию проф. З. И. Керашевой (Майкоп,
1999), Научная конференция, посвященная юбилею В. И. Абаева (Владикавказ,
2000), «Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики: материалы международной конференции, посвященной 100-летию К.С.Шакрыл» (Сухум, 2000), «VI Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, 2002), «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2005), «Ломидзевские чтения» (М., 2005).
Структура диссертации — введение, основной корпус, состоящий из четырех глав, заключение, схемы, библиография.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, теоретическая основа и методология, использованные для исследовательской работы, формулируются основные цели и задачи, комплекс ключевых положений, выносимых на защиту, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы, научная новизна ее идей и выводов, выявляются особенности формирования фольклоризма адыгской литературы, литературных архетипических образов и мотивов.
В первой главе «Онтологические категории (трансценденция, инициация, игра): современное представление» онтологические категории рассматриваются как «мост», благодаря которому восстанавливается связь с метафизической основой мифо-фольклорного наследия адыгов. Их «растворенность» в мифе и фольклоре обусловлена длительным процессом эволюции художественного сознания. Фундаментальные онтологические категории находили непосредственное отражение в эмпирических мифологических формах мышления. Метафизическое осмысление мифологии раскрывает новую грань научных исследований, в частности, ее онтологический аспект.
Сама мифология, на наш взгляд, в значительной степени является результатом философского поиска в пределах любой национальной культуры. После кризиса адыгской советской литературы для восстановления потерянной национальной самоидентификации художественное сознание возвращается именно к онтологическим основам национальной культуры, воплощенным в мифо-фольклорных художественных формах. Такой тип восстановления является одним из важнейших способов «регенерации» нарушенной духовной преемственности.
Обозначенные онтологические категории представлены в большом количестве источников — зарубежных и отечественных. Они относятся к разным областям знаний, течениям, направлениям, методологиям. Вместе с тем, при всей разноплановости в отношении форм выражения, все они в той или иной степени воплощают в себе идею инициации, игры, трансценденции.
Стержневой онтологической категорией адыгской мифологии и литературы, вокруг которой разворачивается стихия онтологических взаимодействий, является трансценденция. Трансценденция, условно говоря, -это высшая точка в воплощении всех возможностей, заключенных в любой форме бытия, любом акте бытия, во всем сущем. Если кратко определить наши
выводы в отношении обозначенной категории, то основным мотивом мифо-метафизического героя (термин М.Х.) адыгского фольклора становится
23 достижение трансцендентной цели. Стремление к ней проявляется как универсальная данность, заложенная в природе мифологического героя. Сама трансценденция определяется как стремление к высшей цели (с позиций метода аналитической психологии — как полное проявление индивидуации), которая в рамках фольклора имеет конкретное воплощение: чаще всего она представлена в образе красавицы, невесты (распространенный мотив добывания невесты) или бога. В настоящем исследовании мы попытались рассмотреть те же категории (в том числе, категорию трансценденции) на материале адыгской художественной литературы.
Трансценденция как категория возникает из игры и непосредственно с ней связана. Стихия игры имманентно сопряжена с адыгской культурой и во многом определяет ее. Причины, на наш взгляд, следует искать в тесной связи с религиозным синкретизмом, основой которого остается язычество. Последнему присущ дух карнавала, обрядности, игры, динамизма действий, что определенным образом обусловило игровой способ художественного мышления адыгов в целом. Другой важной причиной, объясняющей доминирование категорий игры (и инициации) и их значительное влияние на индивидуальное художественное сознание, является неразрывная связь адыгской культуры с институтом джегуако, который еще существовал в начале XX века. Третья причина заключается в тесной связи с народным обрядом, феномен которого до настоящего времени не стал формальным.
Нами были разработаны четыре формы игры (с учетом схемы Хейзинги -Кайюа), основанные на материале адыгской мифологии и фольклора:
1. Игра-состязание-
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Целью нашего исследования явилось выявление литературной репрезентации онтологических категорий адыгской мифологии: игры, инициации, трансценденции. Нами были использованы преимущественно семиотический, герменевтический методы. Для решения промежуточных задач по выявлению литературных архетипов был применен метод аналитической психологии. Тактика нашего исследования была мотивирована:
1. определением динамики формирования литературных архетипических образов на основных этапах истории адыгской литературы;
2. определением динамики формирования литературных архетипических мотивов;
3. определением степени актуализации онтологических категорий адыгской мифологии через архетипические мотивы и образы.
В результате исследования мы пришли к выводу, что наиболее распространенным архетипическим образом в адыгской литературе является литературный архетип Кузнеца, который репрезентирован в романах «Вершины не спят» А. Кешокова, «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда, «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, «Вино мертвых» Н. Куека.
Центральным литературным архетипом становится образ Оборотня. Он доминирует в романах «Каменный век» X. Бештокова, «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, в повести «Черная гора» Н. Куека.
Литературный архетип Всадника (имеющий соответствующий мифологический и фольклорный прообраз) сформирован в творчестве A.A. Шогенцукова, романе «Вершины не спят» А. Кешокова, повести «Черная гора» Н. Куека, реминисценции образа присутствуют во всех представленных произведениях.
Сходный литературный архетип Нарта репрезентирован в романах «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда, «Абраг» Д. Кошубаева,.
344 присутствует во всех остальных художественных текстах как символ или мифологема.
Женские мифологические архетипы нашли наибольшее литературное воплощение в творчестве Н. Куека: архетип Великой Матери представлен несколькими вариантами в романе «Вино мертвых», повести «Черная Гора» Н. Куекаархетип Девы — в двух произведениях Н. Куека, романе «Абраг» Д. Кошубаевав последнем произведении репрезентирован архетип Жрицы (Богини).
Согласно нашим наблюдениям, наиболее распространенным литературным архетипом явился образ Мирового Дерева, представленный почти во всех произведениях (в романах «Вино мертвых», «Страшен путь на Ошхамахо» — его мифологема). В романе «Абраг», повести «Всемирный потоп» архетип дерева выступает как его инверсия.
Мифологический архетип Мировой Горы трансформируется в литературный только в творчестве А. Шогенцукова (при этом литературный образ все еще приближается к мифологеме), повести М. Емкужа «Всемирный потоп», в других произведениях выступает как символ.
Литературный архетип Камня представлен в романе «Вино мертвых», повестях «Черная гора», «Всемирный потоп», в остальных текстах принимает функции символа или мифологемы.
Литературный архетип Воды (Реки) сформирован в романе «Вершины не спят», является центральным образом-архетипом в повести «Всемирный потоп», в качестве символов, реминисценций, мифологем используется в других художественных произведениях.
В диссертационном исследовании проанализированы архетипы Воина, Певца (Джегуако), Старика, Юноши, Врага, Младенца.
Свое литературное воплощение получили мифологические архетипы Коня, Меча и др.
Выявление архетипических образов и динамики их формирования для нас являлось промежуточной задачей для определения архетипических.
345 мотивов, которые получили широкое и яркое воплощение в творчестве адыгских авторов. В качестве архетипического ядра в них репрезентируются соответствующие мифологические и фольклорные значения.
Самым распространенным архетипическим мотивом в адыгской литературе становится путешествие, которое встречается практически во всех представленных произведениях. В большинстве случаев этот литературный мотив семантически и формально соотносится с мифологическим, но в части случаев литературная форма подвергается инверсии. Так, в качестве варианта мотив путешествия выступает в романе-мифе «Каменный век» (путешествие, как путь войны племени, как путь спасения для главного героя, как восхождение на гору) — в повести «Всемирный потоп» (интерпретация имплицитного контекстуального означающего: как путешествие по замкнутому кругу) — в повести «Черная гора» (как путешествие в пространственно-временных континуумах).
Весьма распространенным оказался литературный архетипический мотив превращения, который в качестве традиционного формально-семантического варианта не встречается в представленных художественных текстах. В качестве инверсии сформирован в романах «Страшен путь на Ошхамахо» (редукция мотива), «Сказание о Железном Волке» (мотив двойничества, оборотничества), «Абраг» (наделение означающего противоположной семантикой), повестях «Черная гора» (мотив используется почти неизменным), «Всемирный потоп» (имплицитно присутствующее символическое означающее: превращение героя в трикстера самой жизнью).
Мотив поисков отца (месть за гибель отца) представлен в романах «Вершины не спят», «Вино мертвых», «Абраг». Вариант мотива представлен в «Черкесских преданиях» Хан-Гирея.
Мотив подземелья (пещеры, склепа, могилы и т. п.) актуализируется в творчестве A.A. Шогенцукова, романах: «Вершины не спят» А. Кешокова (его инверсия), «Вино мертвых» Н. Куека, «Абраг» Д. Кошубаева.
Мотив добывания невесты встречается в романах «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда, «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, «Абраг» Д. Кошубаева.
Мотив «конь из подземелья» непосредственно связан с инициацией протагониста, выражен в романах «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, «Вино мертвых» Н. Куека.
Мотив «игры-состязания» сформирован в романах «Вершины не спят» А. Кешокова, «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда, «Вино мертвых» Н. Куека.
В произведениях авторов репрезентируются другие архетипические мотивы: быстрого роста, танца, полета, близнечные мотивы и др.
Литературные архетипические мотивы, в свою очередь, актуализируют онтологические категории игры, инициации, трансценденции.
Категория инициации актуализируется благодаря мотивам подземелья (варианты: пещера, подвал, могила и т. п.), поисков отца (вариант: месть за гибель отца), быстрого роста, коня из подземелья, путешествия, превращения (варианты: мотив двойничества, оборотничества).
Категория трансценденции актуализируется за счет архетипических мотивов путешествия, добывания невесты, полета, танца.
Категория игры актуализируется через мотив игры-состязания.
Следует особо отметить, что категория игры распространяется на художественные методы игровой поэтики авторов. Она отмечена у М. Эльберда, Н. Куека, М. Емкужа, Д. Кошубаева. При этом отмечается тенденция к усилению и усложнению игрового начала в творчестве современных авторов. Так, например, Н. Куеком широко привлекается номинология, которая проявляется в качестве «единичного случая» уже в творчестве А. Кешокова. У М. Эльберда игровая поэтика воплощается попыткой совмещения нескольких точек зрения (включая «всеведающего» автора), которые создают «стереоскопический» эффект на одну и ту же художественную экспозицию. М. Емкуж прибегает к нескольким семантическим совмещениям в пределах одной.
347 лексемы, образа или мотива, Д. Кошубаев достигает значительной степени отчуждения благодаря ироническому, пародийному и саркастическому снижению или полной семантической подмене означающих на разных уровнях текста.
В результате исследования мы заключаем, что литературные архетипические образы участвуют в формировании литературных архетипических мотивов, последние, в свою очередь, актуализируют онтологические категории литературного дискурса. При этом связь архетипических литературных мотивов с онтологическими категориями носит универсальный константный характер (осмелимся гипотетически предположить, — для каждой национальной литературы). «Переменной» величиной является составляющая архетипических образов, которая, возможно, и определяет национальное своеобразие произведений подобного жанра каждой литературы. Некоторые архетипические мотивы могут способствовать проявлению двух онтологических категорий. Так, мотив путешествия способствует литературной актуализации категорий инициации и трансценденции {см. схемы 1−5 в приложении). Архетипические литературные образы и мотивы почти всегда связаны и обусловливают друг друга. Например, мотив добывания невесты чаще всего связан с мотивом путешествия (или им же и является, если принять другую точку зрения), архетип матери и ребенка связан с архетипом дерева, архетип камня — с мотивом подземелья (склепа) и т. Д.
Архетипический литературный конфликт (в основе которого лежит бинарность архетипических образов), имеет под собой кризисную ситуацию мифологического и фольклорного героя, которая, в свою очередь, репрезентирует трансформированный обряд инициации. Мы полагаем, что эта тенденция в адыгской литературе является проявлением общей закономерности.
Нашей задачей являлось исследование особенностей эволюции мифопоэтической традиции в художественных произведениях адыгских авторов разного периода.
Дореволюционный период характеризуется стилизацией фольклорных мотивов, сюжетов и образов (некоторые художественные произведения адыгских просветителей, в частности, Хан-Гирея). Первый этап развития адыгской литературы совпал с начальным развитием советской литературы. Он связан с некоторой аннигиляцией мифо-фольклорной основы или использованием ее в пределах существовавших идеологических рамок художественного дискурса. Вместе с тем, анализируемые художественные произведения этого периода A.A. Шогенцукова, А. П. Кешокова отличаются относительно большой степенью мифо-фольклорного заимствования. Чаще они проявляются в латентной, неявной форме на уровне реминисценций, но могут использоваться в качестве принципа для образостроения, сюжетостроения и т. д. В этот период происходило на первый взгляд парадоксальное обогащение национального художественного сознания без заметной степени его деформации. Мы объясняем это тем, что на всех этапах степень восприятия и усвоения инонациональной культуры регламентировалась, в первую очередь, мифологической структурой художественного сознания адыгов, в основе которого лежало архетипическое бессознательное. В творчестве А. Шогенцукова появляется определенная тенденция к формированию литературных архетипов (в том числе, архетипическому литературному конфликту). Она послужила новацией, которая была усвоена, продолжена и развита его последователями.
80−90-е годы становятся переломным этапом, когда кризисное художественное сознание в поисках значительно утраченной национальной самоидентификации усиливает связи с фольклором, мифом. Одновременно усложняются и обогащаются сами формы связей. Их можно считать одним из способов восстановления целостной картины мира. Художественное сознание испытывает серьезные трансформации, приближаясь к основной.
349 характеристике мифологического мышления, — его креативности, то есть способности к мифотворчеству, в данном случае, литературному. Новый литературный миф порой обретает форму смелого творческого эксперимента, -так возникает роман-миф в стихах — «Каменный век» X. Бештокова, а вслед за ним — целое направление современной адыгской литературы, которое можно обозначить как неомифологизм.
Эта новая тенденция связана с появлением целого ряда художественных произведений, в основе которых в большей или меньшей степени и разной форме доминирует мифологический и фольклорный элемент и структура. Мы классифицируем как роман-миф «Вино мертвых» Н. Куека, «Сказание о Железном Волке» Ю. Чуяко, «Каменный век» X. Бештокова. Роман Д. Кошубаева «Абраг» также относится к жанру романа-мифа, вместе с тем, в истории адыгской литературы это — первый роман-антиутопия. Повесть Емкужа «Всемирный потоп» соответствует определению повести-притчи, одновременно, это — повесть-антиутопия. Наряду с этим, мы признаем правомерность классификации H.A. Шогенцуковой, которая определяет произведение М. Емкужа, как роман-предупреждение. К жанру повести-притчи относится «Черная гора» Н. Куека.
Появление жанра антиутопии кажется нам вполне закономерным в русле общего направления, учитывая объективно существующую тенденцию 4 снижения. Она осуществляется за счет десакрализации, дегероизации, демифологизации, а также благодаря литературной пародии и сатиры (Д. Кошубаев). Кроме существенных трансформаций поэтики, это свидетельствует еще и о серьезных аксиологических сдвигах общественного сознания, которое впервые от идеализации «абсолютного эпического прошлого» и настоящего подошло к их критическому и пародийному переосмыслению.
Неомифологизм современной адыгской литературы представляется нам вполне закономерным. Его появление мы объясняем в первую очередь связью с особым влиянием древнего, богатого фольклорного пласта, который имеет ассиметричное соотношение с молодой литературной традицией, отчетливо.
350 превалируя над ней. Этой же особенностью можно объяснить преимущественно архетипический способ художественного мышления адыгов. Мы можем согласиться с тезисом Ю. М. Тхагазитова о типологическом сходстве произведений Латиноамериканской литературы с молодыми литературами Северного Кавказа, в частности, адыгской. Нам представляется, что неомифологизм в адыгской литературе соответствует периоду формирования «созидающего» романа-мифа Латинской Америки 50−60-х годов, который сменил период «примитивного» романа 30−50-х годов [267:25]. Это обусловлено особенностями целой совокупности объективных и субъективных факторов, характерных для развития адыгской литературы. Одновременно, этот этап соответствует появлению подобного направления в мировой литературе в начале XX века. Такие общие типологические схождения кажутся отнюдь неслучайными: в них проявляются некие общие универсальные закономерности мирового литературного процесса.
Поэтика нового мифа отличается не только мифологическим способом литературной художественной реконструкции, но и усиленной мифоонтологической рефлексией. Если в литературе для формирования художественных образов и мотивов используется типизация, то в рамках неомифологизма наряду с первой относительно активно используется архетипизация. Это усугубляется значительно усложнившимся литературным материалом, который требует столь же сложных методов организации художественного текста, таких, как аллюзия, интертекстуальность, реминисценция, код (двойной код), символ, мифологема, архетип и пр. Подобные особенности национальной литературы обусловлены не только художественным сознанием, но и авторским бессознательным: творческое мышление — это, главным образом, репрезентация архетипического бессознательного, интуитивного мышления, за которое, в первую очередь, отвечает мифологический и фольклорный национальный элемент. Подобную точку зрения разделяет А. Н. Майкова. «Влияя на творческий процесс, бессознательное автора как бы диктует свои закономерности в конструкции.
351 образной системы произведения" [153:159]. Этой же позиции придерживается В. А. Марков: «Художественное мышление. формируется на той же архетипической основе и пронизано образами, производимыми от базисных бинарных символов, которыми задается «общая космологическая структура бытия» [409:140−141]. «Можно сказать, что единственный контакт современного человека с космическим, — пишет М. Элиаде, — сакральным осуществляется через бессознательное, идет ли речь о его мечтаниях и воображаемой жизни, или же о формах творческого сознания, возникающего из бессознательного (поэзия, игры, спектакли и т. д.)» [333:201]. И. Кажарова, отмечая явление неомифологизма в современной адыгской литературе, отмечает: «Неомифологизм порождает, что весьма существенно, общекультурный миф, нацеленный на поиск единых истоков. Истинно мифологическая установка в художественном осмыслении истории оптимистичнее, так как предоставляет читателю и исследователю больше возможностей прочтения» [104:137].
Так мы подходим к проблеме разночтений в отношении фольклоризма. Совершенно оправдана концепция В. М. Гацака, предложившего закрепить термин «фольклоризм» за творческим иносистемным преобразованием фольклорной традиции у писателей, композиторов, художников" [384:13]. С другой стороны, последовательна в своей позиции У. Б. Далгат, подчеркивающая сознательное применение элементов и структур мифологии и фольклора в литературе. При такой постановке, соответственно, подразумевается возможность бессознательного применения, которое, по логике автора, уже не будет называться фольклоризмом. Вместе с тем, кажутся справедливыми возражения Г. Г. Гамзатова, полагающего, что литературное творчество само по себе — сознательный целеполагающий акт, который исключает «бессознательное» применение фольклорных мотивов, поэтому акцент на «сознательном» применении неуместен [54:345]. На наш взгляд, авторское использование фольклорных и мифологических элементов и структур в литературе может быть лишь сознательным и бессознательным.
352 одновременно: само обращение и отбор фольклорного материала носит сознательный характер, тогда как архетипическое, живущее в подсознании автора, проявляется и актуализируется в творчестве по другим законамиррациональным. Творчество проявляется как уникальный синтез авторского сознательного и бессознательного.
Схема 2.
Мобильная составляющая.
Схема 5.
1. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М., 1977. -320 с.
2. Агаев А. Г. Сулейман Стальский. Махачкала, 1975. — 184 с.
3. Али Шогенцуков в документах и фотографиях / Под ред. М. К. Шаковой. Нальчик, 2002. — 291 с.
4. Алиева А. И. Адыгский нартский эпос. М.- Нальчик, 1969. — 168 с.
5. Алиева А. И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. -М., 1986.-278 с.
6. Ананьина O.A. Льюис Кэрролл: искусство игры (исследование дилогии Л. Кэрролла об Алисе в свете игровой поэтики). Ростов-на-Дону, 2002. — 143 с.
7. Андрей Платонов. / Под ред. Н. В. Корниенко М., 2004. — Т. 1. — Кн. 1−2.-645 с.
8. Античные источники о Северном Кавказе. Нальчик, 1990. — 308 с.
9. Антология мировой философии. М., 1971. — Т. 3. — 760 с.
10. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М., 1994. — 356 с.
11. Арто А. Театр и его двойник. СПб., 2000. — 440 с.
12. Архетипы в фольклоре и литературе. Кемерово, 1994. — 124 с.
13. Аутлева Ф. А. Взаимосвязь фольклорно-эпического и литературного сознания в художественном осмыслении нравственно-философских проблем современного адыгейского романа. Майкоп, 2003. — 163 с.
14. Ахундов М. Концепция пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982. — 135 с. 356.
15. Баков Х. И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. Майкоп, 1994. — 252 с.
16. Барабаш Ю. Я. «За» и «против»: полемические заметки. М., 1965.
17. Барабаш Ю. Я. Вопросы эстетики и поэтики. М., 1983.
18. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. — 616 с.
19. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. — 502 с.
20. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., 1986. — 543 с.
21. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. М., 1994. — 173 с.
22. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. — 423 с.
23. Бгажноков Б. Х. Адыгский этикет. Нальчик, 1978. — 160 с.
24. Бгажноков Б. Х. Основания гуманистической психологии. М., 2003. -272 с.
25. Бекизова Л. А. От богатырского эпоса к роману. Черкесск, 1974. -302 с.
26. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Полное собрание сочинений. М., 1992. — Т. 1. — 325 с.
27. Бергсон А. Смех. М., 1992. — 137 с.
28. Берковский Н. Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе. СПб., 2002. — 479 с.
29. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. М., 1975. — 565 с.
30. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. СПб., 1992. — 400 с.
31. Бигуа В. А. Абхазский исторический роман. История. Типология. Поэтика. М., 2003. — 600 с.
32. Бодкин М. Архетипические образы в поэзии. М., 1934.
33. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. -М., 1983. 412с.
34. Бухуров М. Ф. Адыгская богатырская сказка. Нальчик, 2002. — 180 с.
35. Бухуров М. Ф. Адыгская богатырская сказка: Автореф. дис.. канд. филол. наук. Нальчик, 2002. — 19 с. 357.
36.
Введение
в индийскую философию. М., 1955. — 375с.
37.
Введение
в литературоведение / Под ред. JI В. Чернец. М., 2000. 556 с.
38.
Введение
в литературоведение: Хрестоматия / Сост. П. А. Николаев и др.-М., 1988.-479 с.
39. Ведерникова Н. М. Русская народная сказка. М., 1940. — 648 с.
40. Вейнингер О. Пол и характер. М., 1992. — 480 с.
41. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1940. — 648 с.
42. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. — 406 с.
43. Вестник КБИГИ РАН. Нальчик, 2 001 285 с.
44. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989.-С. 250.
45. Волков И. Ф. Теория литературы. М., 1995. — 256с.
46. Вопросы кавказской филологии и истории, Нальчик, 2000. — Вып. 3. — 216с.
47. Воробьева Е. Ю. Бинарность и ее архетипические основания. Омск, 2005. — 150 с.
48. Воробьева H.H., Хитарова С. М. На новых рубежах. М., 1974. — 223 с.
49. Выготский JI.C. Психология искусства. М., 1987. — 344 с.
50. Выготский JI.C. Собрание сочинений. М., 1984. — Т.4. — 432 с.
51. Габниева J1.JI. Слово в контексте мифопоэтической картины мира: Автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 2003. — 26 с.
52. Габуния 3., Башиева С. Риторика как часть традиционной культуры. -Нальчик, 1993.-88 с.
53. Гадагатль A.M. Память нации. Генезис эпоса «Нарты». Майкоп, 1997. -399 с.
54. Гамзатов Г. Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М., 1996. — 651 с. 358.
55. Гамзатов. Г. Г.
Литература
народов Дагестана дооктябрьского периода. -М., 1982.-368 с.
56. Гартман Э. Сущность мирового процесса, или философия бессознательного. М., 1973. — 361 с.
57. Гацак В. М. Восточно-романский героический эпос. Исследование и тексты. М., 1967. — 470 с.
58. Гацак В. М. Фольклор и молдавско-русско-украинские исторические связи.-М., 1975.-232 с.
59. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М., 1998. — 430 с.
60. Гачев Г. Д. Неминуемое. Ускоренное развитие литературы. М., 1989. -431с.61 .Гачев Г. Д. Жизнь художественного сознания. М., 1998. — 432 с.
61. Гегель В. Ф. Эстетика. М., 1968;1973. — Т. 3. — 621с.
62. Гинзбург Л .Я. О литературном герое. Л., 1979. — 222с.
63. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л., 1977. — 443 с.
64. Гиппенрейтер Ю. Б.
Введение
в общую психологию. М., 1996. — 336 с.
65. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987. — 217 с.
66. Голосовкер Я. Э. Сказание о титанах. М., 1993. — 269с.
67. Грацианова И. С. Концептосфера и архетипическое пространство русской онтологической прозы последней четверти XX столетия. М., 2004.
68. Громова Е. П. Образно-символическая природа ренессансного сознания. -СПб., 1995. 137 с.
69. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. — 318 с.
70. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. — 360 с.
71. Гусев В. Е. Эстетика фольклора. Л., 1967. — 319 с.
72. Гутов A.M. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. М., 1981. — 160 с.
73. Гутов A.M. Слово и культура. Нальчик, 2003. — 157с.359.
74. Далгат Б. К. Первобытная религия чеченцев и ингушей. М., 2004. -240 с.
75. Далгат У. Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. Исследования и тексты. М., 1972. — 467 с.
76. Далгат У. Б.
Литература
и фольклор. М., 1981. — 303с.
77. Далгат У. Б. Этнопоэтика в русской прозе 20−90 гг. XX века. (Экскурсы). М., 2004. — 210 с.
78. Деррида Ж., Гурко Е. Деконструкция. Тексты и интерпретация. -Минск, 2001.-319 с.
79. Джапуа З. Д. Абхазские архаические сказания о Сасрыкуа и Абрскиле. -Сухум, 2003.-374 с.
80. Дзамихов К. Ф. Адыги и Россия. М., 2000. — 288 с.
81. Доманский Ю. В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте. Тверь, 1999. — 92 с.
82. Доманский Ю. В. Архетипические мотивы в русской прозе XIX века. -Тверь, 1998. 184 с.
83. Дубровин. Черкесы (адыге). Нальчик, 1991. — 416 с.
84. Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада. М., 1987. — 382 с.
85. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976. — 277 с.
86. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М., 1992. — 231 с.
87. Дюран Ж. Антропологические структуры воображения. М., 1969.
88. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. — 493 с.
89. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. — 407 с.
90. Завадский С. А., Новикова Л. И. Искусство и цивилизация. М., 1986. -272 с.
91. Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль: Сборник статей. М., 1994.-384 с. 360.
92. Иванова E.B. Мифологический архетип диалектического мышления в свете антитезы добра и зла. Екатеринбург, 1995.
93. Из адыгского эпоса. Материалы архива H.A. Цагова. Нальчик, 1987. -108 с.
94. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998. — 256 с.
95. Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001. — 414 с.
96. Искусство: художественная реальность и утопия. Киев, 1992. — 215 с.
97. История адыгейской литературы. Майкоп, 1999. — Т. 1. — 522 с.
98. История адыгейской литературы. Майкоп, 2002. — Т. 2. — 558 с.
99. История искусств / Под ред. А. Воротникова, О. Гошковоза, О. Еркина. Минск, 1998. — 607 с.
100. История зарубежной литературы конца XIXначала XX века / Под ред. Л.Г. Андреева-М., 1978.-471 с.
101. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. — 414 с.
102. Камю А. Избранные произведения. М., 1993. — 446с.
103. Кардини Ф. И. Истоки рыцарства в Европе. М., 1987. — 360 с.
104. Карельский А. От героя к человеку. М., 1990. — 275с.
105. Касавин И. Т. Миграция. Креативность. Текст. СПб., 1998. — 408 с.
106. Кильчевская Э. В. От изобразительности к орнаменту. М., 1968. — 207 с. 361.
107. Киселева A.H. Художественные формы трагического сознания в прозе JI. Андреева (1898−1907): проблемы становления и архетипического соответствия. М., 2004.
108. Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX—XX вв.-М., 1994.-335 с.
109. Кожинов В. В. Основы теории литературы. М., 1962. — 48 с.
110. Кожинов В. В. Происхождение романа. Теоретико-исторический очерк. -М., 1963.-56 с.
111. Кожинов В. В. Размышления о русской литературе. М., 1991. 524 с.
112. Кожинов В. В. Статьи о современной литературе. М., 1990. — 542 с.
113. Козлов A.C. Мифологическая направленность в литературе США. -М., 1984. 175 с.
114. Колесникова A.A. Особенности переосмысления библейского архетипа «Жертвы» в романах М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Белгород, 2001.
115. Корман Б. О. Литературоведческие термины по проблеме автора. -Ижевск, 1982.
116. Корниенко Н. В. Сказано русским языком. М., 2003. — 534 с.
117. Кофман А. Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М., 1997.-318 с.
118. Кудашев В. Н. Исторические сведения о кабардинском народеНальчик, 1991. 189 с.
119. Кумахов М. А., Кумахова З. Ю. Язык адыгского фольклора: нартский эпос. М., 1985.-222 с.
120. Кумыков Т. Г. Казы-Гирей. Нальчик, 1978. — 135с.
121. Кунижев М. Ш. Истоки нашей литературы. Майкоп, 1978. — 100 с.
122. Курашинов Б. М. Содружество муз. Нальчик, 1982. — 204 с.
123. Кучукова З. А. Онтологический метакод как ядро этнопоэтики. -Нальчик, 2006. — 311 с. 362.
124. Кэмпбелл Д. Тысячеликий герой. М., 1997. — 382с.
125. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1989.-602 с.
126. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М.-Л., 1930. — 339 с.
127. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1974.
128. Лейбин В. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. -М., 1990.-397 с.
129. Лившиц М. Мифология древняя и современная. М., 1980. — 582 с.
130. Липовецкий М. Н. Русский модернизм (очерки истории поэтики). -Екатеринбург, 1997. 317 с.
131.
Литература
на рубеже 60−70-х годов. М., 1983. — 286с.
132. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Отв. ред. А. Н. Николюкин. М., 2003. — 1596 с.
133. Литературный энциклопедический словарь М., 1987. — 752 с.
134. Литературы народов России. XX век. М., 2005. — 365 с.
135. Лихачев Д. С. Заметки о русском. М., 1981.-71 с.
136. Лихачев Д. С.
Литература
реальность — литература. — Л., 1984. — 209 с.
137. Лихачев Д. С. Раздумья. М., 1991. — 316 с.
138. Ломидзе Г. И. Проблемы взаимосвязи и взаимодействия литератур. -М., 1963.-350 с.
139. Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. — 919с.
140. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. -959 с.
141. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. — 525 с.
142. Лосев. А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957.-620 с.
143. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.-367 с.
144. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. — 272с.363.
145. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. — 704 с.
146. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. — 384 с.
147. Любавин М. Н. Архетипическая матрица русской культуры. -Новгород, 2002. 244 с.
148. Бахтин М. М.: pro et contra. Личность и творчество Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли: Онтология. СПб., 2001. -Т. 1. 552 с.
149. Майкова А. Н. Интерпретация литературных произведений в свете теории архетипов К. Юнга. М., 2000. — 168 с.
150. Малкандуев Х. Х. Этническая культура балкарцев и карачаевцев. -Нальчик, 2001. 176 с.
151. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1990. — 367 с.
152. Мамий Р. Г. Вровень с веком. Майкоп, 2001. — 339с.
153. Мароши В. В. Архетип Арахны: мифологема и проблема текстообразования. Новосибирск, 1995. — 204 с.
154. Мафедзев С. Х. Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов. Нальчик, 1991. — 225 с.
155. Между Эдипом и Озирисом. Становление психоаналитической концепции мифа: Сборник статей. Львов, 1998. — 512 с.
156. Мелетинский Е. М.
Введение
в историческую поэтику эпоса и романа. -М., 1986. 318 с.
157. Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. М., 1958. — 264 с.
158. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах М., 1994. — 133 с.
159. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976. — 408с.
160. Менегетти А. Система и личность. М., 1996. — 128с.
161. Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992. — 63 с.
162. Мижаев М. И. Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов. -Черкесск, 1973. 100 с.
163. Мир культуры адыгов: проблемы эволюции и целостности /Под ред. Р. Ханаху/. М., 2002. — 515с.364.
164. Мир культуры. Нальчик, 1990. — Вып. 1. — 203 с.
165. Миф фольклор — литература: Сборник статей АНСССР. — JL, 1978. -250 с.
166. Мифологический словарь. М., 1990. — 672 с.
167. Мифологический словарь. М., 1991. — 736 с.
168. Мифы народов мира. -М., 1987. Т. 1. — 671 с.
169. Мифы народов мира. М., 1988. — Т. 2. — 719 с.
170. Мудрецы Китая. Ян Чжу, Ленцы, Чжуанцзы. СПб., 1994. — 416 с.
171. Мусукаев А. И., Першиц А. И. Народные традиции. Нальчик, 1992. -240 с.
172. Мусукаева А. Х. Поиски и свершения. Нальчик, 1978. — 140 с.
173. Мусукаева А. Х. Северокавказский роман. Нальчик, 1993. — 192 с.
174. Надъярных Н. С.
Литература
и духовная жизнь. М., 1979. — 64 с.
175. Надъярных Н. С. Ритмы единения. Киев, 1986. — 324 с.
176. Надъярных Н. С. Рожденная историей. М., 1976. — 64 с.
177. Налоев З. М. Из истории адыгской культуры. Нальчик, 1978. — 192 с.
178. Налоев З. М. Корни и ветви. Нальчик, 1991. — 278с.
179. Налоев З. М. Этюды по истории и культуре адыгов. Нальчик, 1985. -270 с.
180. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Минск, 1997. — 298 с.
181. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. М., 1990.
182. Новейший философский словарь. 3-е изд., перераб. — Минск, 2003. -1279 с.
183. Норман Д. Символизм в искусстве. М., 1997. — 272с.
184. Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы: Эссе о литературе и искусстве. М., 1990. — 639 с.
185. Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. М., 1990. — 360 с. 190.0сманова З. Г. Художественная концепция личности в литературах.
186. Советского Востока. —М., 1972. 375с.365 191.0сманова З. Г. Встречи и преображения: Поэтика повествовательных жанров в контексте взаимосвязей национальных литератур. М., 1993. — 232 с.
187. От мифа к литературе. М., 1993. — 352 с.
188. Панеш У. М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. Майкоп, 1990. — 275 с.
189. Паранук К. Н. Иду к человеку. Майкоп, 2004. — 98с.
190. Первые писатели Кабарды. Нальчик, 1968. 379 с.
191. Пивнева Н. С. Архетипические образы в русской культуре. Ростов н/Д, 2003. 117 с.
192. Писатели Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1978. — 316 с.
193. Писатели Кабардино-Балкарии: Биобиблиографический справочник / Под ред. Р. Х. Хашхожевой. Нальчик, 2003. — 441 с.
194. Платон. Диалоги. М., 1997. — 256 с.
195. Потебня A.A. Символ и миф в народной культуре. М., 2002. — 450 с.
196. Пошатаева A.B.
Литература
и фольклор. М., 1981. — 60 с.
197. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986. — 432с.
198. Приймакова H.A. Жанрово-стилевое богатство адыгского романа об историческом прошлом (поэтика сюжета): Автореф. дис.. канд. филол. наук. Майкоп, 2003. — 23 с.
199. Проблемы психологии личности. М., 1982. — 245с.
200. Проблемы романтизма. М., 1967. — 302 с.
201. Пронин В. А. Теория литературных жанров. М., 1999. — 196 с.
202. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. Л., 1976. — 325 с.
203. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 1928. — 368 с.
204. Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л., 1955. 551 с.
205. Пропп В. Я. Фольклор.
Литература
История. М., 2002. — 463 с.
206. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века. М., 1997.366.
207. Пшиготыжев. О кабардинском стихосложении, (на каб. яз.) Нальчик, 1981. 143 с.
208. Развитие традиций в кабардинской и балкарской литературах. -Нальчик, 1980. 123 с.
209. Ранк О. Миф о рождении героя. СПб., 1998. — 115с.
210. Ранние формы искусства. М., 1972. — 479 с.
211. Религиозные верования адыгов. Майкоп, 2001. — 639 с.
212. Рикер П. Конфликт интерпретаций. М., 1995.
213. Рифтин Б. Л. От мифа к роману. Эволюция изображения персонажа в китайской литературе. М., 1979. — 360 с.
214. Рифтин Б. Л. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира: Сборник статей. М., 1982. — 273с.
215. Роттердамский Эразм. М., 1986. — 702 с.
216. Руднев. В. Прочь от реальности. М., 2000. — 432с.
217. Русская литература XX века. Направления и течения. Екатеринбург, 1996.-247 с.
218. Русская литература и фольклор. Вторая половина XIX века. Л., 1982. — 444 с.
219. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. — 784 с.
220. Салакая Ш. Х. Абхазский нартский эпос. Тбилиси, 1976. — 235 с.
221. Самуэле Э. Юнг и постюнгианцы. М., 1997. — 417с.
222. Сартр Ж.-П. Ситуация: Антология литературно-эстетической мысли. -М., 1997.-432 с.
223. Севастьянова B.C. Архетипика романтического двоемирия в поэтике русского символизма. Магнитогорск, 2004. — 180 с.
224. Седаков М. Э. Архетипы бытия и символы культуры: Карл Густав Юнг и Мирча Элиаде. М., 2004.
225. Семиотика. Антология. М., 2001. — 701 с.
226. Слободнюк СЛ. Архетипы гностицизма в философии русского литературного модернизма. Магнитогорск, 1998.367.
227. Словарь литературоведческих терминов. Ростов н/Д, 2002. — 319 с.
228. Смирнов В. А.
Литература
и фольклорная традиция, вопросы поэтики: архетипы «женского начала» в русской литературе XIXначала XX века: Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Бунин. Иваново, 2001. -254 с.
229. Смирнов И. П. Порождение интертекста (Элементы текстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака). СПб., 1995. -190 с.
230. Смирнов И. П. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994. — 351 с.
231. Смирнова H.A. Тезаурус Джона Фаулза. Нальчик, 2000. — 359 с.
232. Современная западная философия. М., 1991. — 414с.
233. Современное зарубежное литературоведение: страны Западной Европы и США. М., 1996. — 317с.
234. Сокуров М. Г. Лирика Алима Кешокова. Нальчик, 1969. — 160 с.
235. Сокуров М. Г. Поступь литературы. Нальчик, 1977. — 256 с.
236. Сперанский М. Н. История древней русской литературы. 3-е изд. -М., 1921.-287 с.
237. Специфика фольклорных жанров. М., 1973. — 304с.
238. Спиркин А. Г. Философия. М., 2005. — 368 с.
239. Стеблин-Каменский М. И. Миф. Л., 1976. — 104 с.
240. Стеблин-Каменский М. И. Историческая поэтика. Л., 1987. — 173 с.
241. Султанов К. К. Динамика жанра: Особенное и общее в опыте современного романа. М., 1989. — 153 с.
242. Схаляхо A.A. Идейно-художественное становление адыгейской литературы. Майкоп, 1988. — 284 с.
243. Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестоматия. М., 2002. — 467 с.
244. Теория литературы.
Литература
М., 2005. — 334с.
245. Теория литературы. Литературный процесс. М., 2001. — 337 с. 368.
246. Теория литературы. Роды и жанры. М., 2003. — 591с.
247. Теория метафоры: Сборник. М., 1990. — 512 с.
248. Тимижев Х. Т. Историческая поэтика и стилевые особенности литературы адыгского зарубежья. Нальчик, 2006. — 359 с.
249. Тлостанова М. В. Постсоветская литература и эстетика транскультурации. М., 2004.
250. Тойнби А. Д. Постижение истории: Сборник. -М., 1991. 731 с.
251. Толгуров З. Х. В контексте духовной общности. Нальчик, 1991. — 190 с.
252. Толгуров З. Х. Время и литература. Нальчик, 1978. — 206 с.
253. Толгуров Т. З. Информационно-эстетическое пространство поэзии Северного Кавказа. Нальчик, 2000. — 560 с.
254. Томашевский Б. В. Стилистика. Д., 1983. — 288 с.
255. Томашевский Б. В. Поэтика. М., 1996.
256. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. -М., 1995.-621 с.
257. Трахо Р. Черкесы. Нальчик, 1992. — 160 с.
258. Туганов Р. У. Страницы прошлого. Нальчик, 1989. — 206 с.
259. Тугов В. Б. Память и мудрость веков. Карачаевск, 2002. — 348 с.
260. Тхагазитов Ю. М. Традиции и новаторство, (на каб. яз.) Нальчик, 1991. 164 с.
261. Тхагазитов Ю. М. Адыгский роман. Нальчик, 1987. — 110 с.
262. Тхагазитов Ю. М. Духовно-культурные основы кабардинской литературы. Нальчик, 1994. 150 с.
263. Тхагазитов Ю. М. Али Шогенцуков. Нальчик, 2000. — 243 с.
264. Тхагазитов Ю. М. Жизнь и судьба Али Шогенцукова. Нальчик, 2005. — 123 с.
265. Тхагазитов. Ю. М. Эволюция художественного сознания адыгов. -Нальчик, 1996.-214 с.
266. Ты создал мир, и он велик. Книга о поэте А. Шогенцукове / Под ред. М. и В. Котляровых. Нальчик, 2000. — 198 с. 369.
267. Умберто Эко: парадоксы, интепретации. Минск, 2000. — 198 с.
268. Унарокова Р. Б. Песенная культура адыгов. Эстетико-информационный аспект. М., 2004. — 216 с.
269. Уотте Алан В. Путь дзэн. Киев, 1993. — 320 с.
270. Урусбиева Ф. А. Метафизика колеса. Вопросы тюркского культурогенеза. Сергиев Посад, 2003. — 207 с.
271. Урусбиева Ф. А. Портреты и проблемы. Нальчик, 1990. — 164 с.
272. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб., 2000. — 348 с.
273. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. — 325 с.
274. Федоров A.A. Томас Манн. Время шедевров. М., 1981. — 334 с.
275. Федоров Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988. — 456 с.
276. Фидарова Р. Я. Герои, характеры, жизнь. Орджоникидзе, 1990. — 240 с.
277. Философский контекст русской литературы 1920;1930;х годов / А. Гачева, О. Казнина, С. Семенова. М., 2003. — 400 с.
278. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. — 837 с.
279. Фоли Д. Энциклопедия знаков и символов. М., 1997. — 510 с.
280. Франц M-JI. Психология сказки. СПб., 1998. — 360с.
281. Фрейд 3.
Введение
в психоанализ. М., 1994. — 287с.
282. Фрейд 3. Художник и фантазирование. М., 1995. — 400 с.
283. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978. — 605 с.
284. Фрейденберг О. М. Миф и театр: Лекции по курсу «Теория драмы». -М., 1988. 131 с.
285. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. — 448 с.
286. Фромм Э. Душа человека. М., 1992. 288 с.
287. Фрэзер Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М., 1980. — 704 с.
288. Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1990. — 542 с. 370.
289. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. — 576 с.
290. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. — 437 с.
291. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. — М., 1991. — 19 с.
292. Хакуашев А. Х. Адыгские просветители. Нальчик, 1978. — 258 с.
293. Хакуашев А. Х. Али Шогенцуков. Нальчик, 1958. — 100 с.
294. Хакуашев А. Х. Кабардинское стихосложение. Нальчик, 1998. — 160 с.
295. Хакуашева М. А. Онтологические основы адыгской мифологии. -Майкоп, 1996.-59 с.
296. Хакуашева М. А. Онтологические основы адыгской мифологии: Автореф.. дис. канд. филол. наук. Нальчик, 1997. — 18 с.
297. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999. — 398с.
298. Хапсироков Х. Х. Восхождение. Творческий путь Алима Кешокова. -М., 2002.-301 с.
299. Хапсироков Х. Х. Жизнь и литература. М., 2002. — 301 с.
300. Хацукова М. М. Духовная вселенная адыгов. Нальчик, 2004. — 440 с.
301. Хачемизова М. Н. Художественный мир Тембота Керашева. Майкоп, 2005.-275 с.
302. Хашхожева Р. Х. Избранные статьи. Нальчик, 2004. — 167 с.
303. Хиллман Дж. Исцеляющий вымысел. СПб., 1997. — 181 с.
304. Хитарова Т. А. Архетипические образы верха и низа в романе с притчевым началом (на материалах произведений А. Мердок, У. Голдинга, А. Платонова. Краснодар, 2003. — 298 с.
305. Художественная литература в социокультурном контексте: поспеловские чтения. М., 1997. — 181с.
306. Художественный мир Али Шогенцукова. Нальчик, 1994. — 130 с.
307. Цагараев В. А. Золотая яблоня Нартов. Владикавказ, 2000. — 299 с.
308. Царскосельские чтения. Международная научно-практическая конференция. СПб., 2002. — Т. 1.-201 с. 371.
309. Ципинов A.A. Мифоэпическая традиция адыгов. Нальчик, 2004. -179 с.
310. Чагин А. И. Герой и время. О лирическом герое современной поэзии. М., 1985.
311. Человек и его символы. СПб., 1996. — 380 с.
312. Чернец JI.B. Как слово наше отзовется. М., 1995. — 239 с. 318. Чиковани А. Структурная типология сказок Северного Кавказа. — М., 1985.-300 с.
313. Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века. -Краснодар, 1986.-391 с.
314. Шаззо Е. Ш. Художественное своеобразие адыгейской поэзии (эволюция, поэтика, стилевые искания). Майкоп, 2003. — 379 с.
315. Шаззо К. Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси, 1979. — 238 с.
316. Шаззо К. Г. Ступени. Исхак Машбаш: жизнь и творчество. Майкоп, 1991. 150 с.
317. Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1966. — 496с.
318. Шенкао М. Специфика мифоэпического сознания (на материале эпоса «Нарты»): Дисс.. канд. филол. наук. Ростов н/Д, 1982. — 195 с.
319. Шогенцукова H.A. Лабиринты текста. Нальчик, 2002. — 219 с.
320. Шогенцукова H.A. Опыт онтологической поэтики. М., 1995. — 232 с.
321. Шортанов А. Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1982. — 196 с.
322. Шортанов А. Т. Адыгские культы. Нальчик, 1992. — 165 с.
323. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. — 500 с.
324. Эйзенштейн С. М. Избранные произведения. М., 1964.
325. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» СПб., 2003. — 94 с.
326. Эко У. Отсутствующая структура.
Введение
в семиологию. М., 1998 -432 с.
327. ЗЗЗ. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. -СПб., 1998.-249 с. 372.
328. Элиаде M. Избранные произведения: Миф о вечном возвращенииобразы и символы. М., 2000. — 414 с.
329. Элиаде М. Космос и история. М., 1987. — 311 с.
330. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. — 143с.
331. Эльконин Д. Б. Психология игры. М., 1999. — 358 с.
332. Энциклопедия символов (В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Головин). М., 2000. — 502 с.
333. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М., 2001.
334. Эсалнек А. Я. Типология романа. М., 1991. — 156с.
335. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. -София — Киев, 2003. 495 с.
336. Юдов B.C. Художественная актуализация архетипического в европейской литературе первой трети XX века: (Г. Гессе, Д. Джойс, Т. Манн, А. Платонов. Орехово-Зуево, 2001. — 207 с.
337. Юнг К. Алхимия снов. СПб., 1997. — 351 с.
338. Юнг К. Аналитическая психология: ее теория и практика. М., 1998. -295 с.
339. Юнг К. Архетип и символ. -М., 1991.-297 с.
340. Юнг К. Г. Душа и миф. Шесть архетипов. КиевМосква, 1997. — 383 с.
341. Юнг К. Г. Избранное. Минск, 1998. — 443 с.
342. Юнг К. Дух и жизнь. M., 1996. — 551 с.
343. Юнг К. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб., 1994. — 416 с.
344. Юнг К. Психологические типы. СПб., 1995. 716с.
345. Юнг К. Психология бессознательного. М., 1996. — 317 с.
346. Юнг К. Психология и алхимия. М., 1997. — 587 с.
347. Юнг К. Сознательное и бессознательное. М., 1997. — 536 с.
348. Юнг К., Нойман. Психоанализ и искусство. М., 1996. — 304 с.
349. Юсуфов Р. Ф. Русский романтизм начала XIX века и национальная культура. 1970. 424 с.
350. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. — 461 с. 373.
351. Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии. М., 1985. — 288 с.
352. Ямпольский М. Б. Память Тиресия: Интертекстуальность и кинематограф. М., 1993. — 456 с.
353. Ямпольский М. Б. Демон и лабиринт. М., 1996. — 318 с.
354. Ясперс К. Ницше: введение в понимание его философствования. -СПб., 2004.-628 с.
355. Ясперс К. Смысл и назначение истории. -М., 1991. 527 с.
356. Analytical psychology. L., 1980. — 279 p.
357. Bodkin M. Frchetypal patterns in poetry. L., 1963. — 325 p.1.
358. Абдулаева X.P. Творчество первых чеченских литераторов. Начало XX века // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 226−240.
359. Аверинцев С. С. Аналитическая психология К. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. М., 1970. № 3. — С. 117.
360. Аверинцев С. С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981. — С. 15−46.
361. Авидзба В. Проблемы современного абхазского литературоведения // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. -С. 116−122.
362. Алиева А. И. Народные истоки творчества А. Кешокова // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. М., 1975. — С. 214 232.
363. Алиева. А. И. Национальная идея и эстетика социалистического реализма // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 67−82.
364. Арутюнов Л. Н. Развитие эпических традиций в современной советской литературе // Взаимодействие литератур и художественная культура развитого социализма. М., 1981.374.
365. Аузинь И. Расширение горизонта // Вопросы литературы. М., 1977. -С. 90.
366. Базиева Г. Д. Миф фольклор — литература: современные взаимосвязи // Вестник КБИГИ КБНЦ РАН. — 2003. — Вып. 10. — С. 100−110.
367. Барабаш Ю. Я. О языковой дихотомии у Гоголя // Нация. Личность Литература. М, 1996. — С. 11−24.
368. Бардавелидзе Джондо. Кавказская война и ее отражение // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. — С. 146−152.
369. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья // Литературно-критические статьи. М., 1986. — С. 291 353.
370. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 121−191.
371. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. — С. 149−151.
372. Бигуаа В. А. Символ в прозе Алексея Гогуа // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 217−226.
373. Волошинов В. Н. Фрейдизм // 3. Фрейд, психоанализ и русская мысль. -М., 1984.-С. 269−346.
374. Габния Ц. Душа и смерть. // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. — С. 178−183.
375. Гавриляченко С. Живое куначество // Космос «Железного Волка», или Панцирь кузнечика. Майкоп, 2001. — С. 8−47.
376. Гарданов Б. А. «История адыгейского народа» Ш. Б. Ногмова // Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. 1959. С. 22−54.
377. Гацак В. М. Поэтика эпического историзма во времени // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР: Поэтика и стилистика. М., 1980.-С. 6−47.375.
378. Гацак В. М. Фольклорное наследие народов СССР достояние новой социальной и интернациональной общности // Фольклорное наследие народов СССР и современность. — Кишинев, 1984. — С. 13.
379. Гвардини Р. Конец Нового времени // Вопросы философии. М., 1990. № 4. — С. 127−169.
380. Гегель Г. В. Философия духа // Энциклопедия философских наук. М., 1977. — Т. З.-С. 6−408.
381. Гутов A.M. Межжанровая диффузия в цикле Жабаги Казаноко // Жабаги Казаноко Нальчик, 1987. — С. 110−118.
382. Дахужева H.A. К вопросу о становлении национально-художественной традиции исторического романа в адыгской прозе // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. — С. 139−146.
383. Емельянов Л. И. Изучение отношений литературы к фольклору // Вопросы методологии литературы. М.-Л., 1966. — С. 257.
384. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв.: Сборник статей / Под ред. Г. К. Косикова. М., 1987. — 511 с. 391.3улумян Б. С. Григор Нарекаци. Бессмертие души // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 179−189.
385. Иванов В. В. Интепретация текста хаттско-хеттского строительного ритуала: (в свете данных внешнего сравнения) // Текст: семантика и структура. М., 1983. — С. 5−36.
386. Иванов В. В., Топоров В. Н. Инвариант и трансформация в мифологическом и фольклорном текстах // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. — С. 44−76.
387. Камбачокова Р. Х. К вопросу о художественном осмыслении действительности в историческом романе М. Эльберда «Ищи, где не прятал» // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. -Майкоп, 1999.-С. 129−379.376.
388. Инаркаева С. И. Новеллистические традиции в современной чеченской литературе // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. -Майкоп, 1999.-С. 132−139.
389. Кореньи К., Юнг К. Г.
Введение
в сущность мифологии // Юнг К. Душа и миф. Киев, 1996. — С. 11−210.
390. Когония В. А. Функционально-поэтические особенности повторов (припевов) в песенном фольклоре абхазов // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. — С. 156−169.
391. Кожинов В. В. Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской прозе // Дружба народов. М., 1977. № 4. — С. 252.
392. Кожинов В. В. // Вопросы литературы. М., 1957. № 6. — С. 87−88.
393. Корниенко Н. В. Андрей Платонов: «Туркмения страна иронии» // Нация. Личность.
Литература
— М., 1996. — С. 83−98.
394. Котора Д. В., Чекалов П. К. Веселовский, Куприн, Соломон и сказки народов Кавказа // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп — С. 169−178.
395. Кудаева З. М. Нижний мир и символика «отсечения» ног в адыгской мифологической традиции // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2005. № 3. С. 44.
396. Кузьмина Е. Е. Конь в религии саков и скифов // Скифы и сарматы. -Киев, 1977.
397. Кулагина A.B. Вопросы поэтики фольклора в трудах болгарских ученых // Фольклор. Историческая наука. М., 1977. — С. 324−325.
398. Ломидзе Г. И. Понятие о нации в современном общественноми художественном сознании // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. -Вып. 1. — С. 4−10.
399. Лотман Ю. М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. -Вып. 2.-С. 210−216.377.
400. Мамий Р. След человека: К 80-летию А. Евтыха // Дружба. 1995. № 3. -С. 4−14.
401. Маремкулова Ф. М. Этно-фольклорная основа художественного творчества адыгских просветителей XIX века (Шора Ногмов, С. Хан-Гирей) // Вестник КБИГИ КБНЦ РАН. Нальчик, 2003. Вып. 10. — С. 153−159.
402. Марков В. А.
Литература
и миф: проблема архетипов (к постановке вопроса): Тыняновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. -Рига, 1990. С. 133−145.
403. Мелетинский Е. М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов // Мировое древо. М., 1993. № 2. — С. 9−63.
404. Миллер Вс. Кавказское предание о великанах, прикованным к горам // Журнал Министерства народного просвещения. М., 1883. № 223. — С. 76.
405. Надъярных Н. С. Пространство диаспоры // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 33−45.
406. Немченко Г. Сон Пегаса в богатом «стойле» // Космос «Железного Волка», или Панцирь кузнечика. Майкоп, 2001. — С. 153.
407. Ницше Ф. Миф о Сизифе // Сумерки богов. М., 1990. — С. 222−319.
408. Османова. З. Г. Прогресс в литературе: иллюзия или реальность? // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 45−56.
409. Отарова Р. К. Оппозиция «родина чужбина» в балкарской поэзии // Нация. Личность Литература. — М., 1996. — С. 200−217.
410. Панцирь кузнечика. Майкоп, 2001. — С. 85.
411. Паштова М. М. Адыгская народная лирика. Опыт системно-аналитического исследования типологии текстов // Вестник КБИГИ КБНЦ РАН. Нальчик, 2003. — Вып. 10. — С. 159−165.
412. Поспелов Г. Н. Что же такое романтизм? // Проблемы романтизма. М., 1967. — Вып. 1.-С. 302.378.
413. Прието А. Семиотика литературы // Семиотика. Антология. М., 2001. С. 413−414.
414. Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение русского средневековья // Вопросы истории. М., 1974. № 1. — С. 4.
415. Саськова Т. В. Образ Кавказа в русской литературе // Советская литература и Кавказ. Грозный, 1991. — С. 5−11.
416. Степанов Ю. Семиотика концептов // Семиотика. Антология. М., 2001. С. 603−613.
417. Султанов К. К. Не храм, а мастерская // Вопросы литературы. М., 1978. № 8.-С. 109−111.
418. Султанов К. К. Национальная идея и национальная литература // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 24−33.
419. Тертерян И. А. Романтизм как целостное явление // Вопросы литературы. -М., 1983. № 4. -С. 151−181.
420. Толгуров Т. З. Фольклорные аффектно-эмоциональные структуры // Вестник КБИГИ КБНЦ РАН. Нальчик, 2003. — Вып. 10.-С.165−180.
421. Топоров В. Н. О ритуале: Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. -С. 7−44.
422. Топоров В. Н. Растения // Мифы народов мира. М., 1982. Т. 2. — С. 369.
423. Тхагазитов Ю. М., Хакуашева М. А. Мифоэпическая традиция в кабардинской прозе: Сборник // Известия Кабардино-Балкарского Научного Центра. Нальчик, 2005. № 2. — С. 128−134.
424. Тхагазитов Ю. М. «Свое» и «чужое» в художественном мире Али Шогенцукова//Нация. Личность.
Литература
М., 1996.-С. 158−171.
425. Тхагазитов Ю. М. Светлый образ поэта // Али Шогенцуков. Нальчик, 2000.-С. 37−38.
426. Тюпа В. И. Тезисы к проекту словаря мотивов // Дискурс. -Новосибирск, 1996. № 2. С. 52.379.
427. Федь Н. М. Современная литература. Симптомы кризиса // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 56−67.
428. Хаджиева Т. М. Нартский эпос балкарцев и карачаевцев // Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. М., 1994. — С. 8−66.
429. Хакуашев А. X. Спор вокруг адыгской народной рифмы // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Майкоп, 1999. — С. 152−156.
430. Хакуашева М. А. Еще раз о «летающих» //. «Текст: онтология и техника»: Сб. науч. тр. Нальчик, 2001. — С. 136.
431. Хашхожева Р. Х. Султан Кази-Гирей // Писатели Кабардино-Балкарии: Биобиблиографический справочник. Нальчик, 2003. — С. 56.
432. Хашхожева Р. Х., Шекихачева А. Х. Изображение национального быта в произведениях Хан-Гирея // Вестник КБИГИ КБНЦ РАН. Нальчик, 2003. Вып. № 10. — С. 202−208.
433. Хут Ш. Адыгские писатели-просветители XIX века // Шаги к рассвету. -Краснодар, 1986. С. 5−20.
434. Чагин А. И. О «Белевском уезде» в русской литературе // Нация. Личность.
Литература
М., 1996. — С. 82−98.
435. Степанова Ю. С., Булыгина Т. В. Семиотика концептов // Семиотика. Антология. М., 2001. — С. 603−613.
436. Юнг К. Архетипы коллективного бессознательного // Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. — С. 139−154.
437. Юнг К. Г. Аналитическая психология и воспитание // Юнг К. Г. Аналитическая психология и конфликты детской души. М., 1995. — С. 133−134.
438. Юнг К. Г. Личное и сверхличное или коллективное бессознательное // Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. — С. 121−132.
439. Юнг К. Психологический аспект архетипа матери // Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. — С. 30−50.380.
440. Юнг К. Психология образа трикстера // Юнг К. Душа и миф. Киев, 1996.-С. 338−356.
441. Юнг К. Г. Психологический портрет архетипа матери // Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. — С. 30−50.
442. Ян Ван дер Энг. Искусство новеллы. Образование вариационных рядов мотивов как фундаментальный принцип повествовательного построения // Русская новелла. СПб., 1993. — С. 205.
443. Яффе А. Символизм в визуальном искусстве // Человек и его символы. -СПб., 1996.-С. 234−240.
444. Derrida J. Freud et la scune de 1 ecriture // Le Ecriture et differens. ParisP. 338.111.
445. Андемиркъан. Адыгэ л1ыхъужь эпос. Нальчик, 2002. — 369 с.
446. Антология абхазской литературы. M., 1958.
447. Атажукин К. Избранное. Нальчик, 1991. — 250 с.
448. Бештоков X. «Каменный век», (подстрочный пер. X. Бештокова) // «Литературная Кабардино-Балкария». Нальчик, 2005. № 5. — С. 58 117.
449. Бештоков X. Земля отцов. Нальчик, 1978. — 88 с.
450. Бештоков. Х. К. Совесть. Нальчик, 1985. — 107 с.
451. Бештоков Х. К. Мелодия Нартов. Нальчик, 1981. — 92 с.
452. Бицуев. A.M. Реликвия, (на каб. яз.) Нальчик, 1975. — 116 с.
453. Блок А. О романтизме // Блок А. Избранное. М., 1995. — 511 с.
454. Джойс Д. Улисс. -М, 1993.-669 с.
455. Емкуж. М. Всемирный потоп. Нальчик, 1994. — 126 с.
456. Избранные произведения адыгских просветителей /Под ред. Р. Х. Хашхожевой. Нальчик, 1980. — 300 с.
457. Кабардинский фольклор. Нальчик, 2000. — 649 с. 381.
458. Казы-Гирей С. «Долина Ажитугай»: Хрестоматия по истории адыгской литературы дореволюционного периода. Нальчик, 1981. — С. 42−50.
459. Каламбий (Адиль-Гирей Кешев). Записки черкеса. Нальчик, 1988. -272 с.
460. Кауфов Х. В. В зеркале социальной жизни. Нальчик, 1980. — 256 с.
461. Кауфов X. Вечные странники. Нальчик, 2002. — 376с.
462. Кафка. Ф. Замок. Избранное. М., 1989. — 329 с.
463. Керашев Т. Избранное. Майкоп, 1997. — 594 с.
464. Керашев Т. М. Дорога к счастью. М., 1953. — 295 с.
465. Кешоков А. П. «Вид с белой горы». М., 1981. — Т. 3. — 711 с.
466. Кешоков А. П. Вершины не спят. М., 1973. — 736 с.
467. Кошубаев Д. «Абраг». Нальчик, 2005. — 190 с.
468. Куек Н. Ю. Вино мертвых. Майкоп, 2002. — 295 с.
469. Куек Н. «Черная гора». Майкоп, 1997. — 114 с.
470. Налоев А. Х. Далекие зори. Нальчик, 1984. — 244 с.
471. Нарский эпос. Орджоникидзе, 1957. — 231 с.
472. Нартхэр. Нальчик, 1995. — 559 с.
473. Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. — 235с.
474. Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. М., 1994. — 656 с.
475. Нарты. Кабардинский эпос. М., 1951. — 502 с.
476. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. — 300с.
477. Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1991. — 278 с.
478. Пачев Б. Собрание сочинений, (на каб. яз.) Нальчик, 1963. — 275 с.
479. Сказания и сказки адыгов. М., 1987. — 319 с.
480. Сказки народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1992. — 325 с.
481. Сокровище Нартов. Нальчик, 1980. — 262 с.
482. Теунов X. Свет с Севера. Нальчик, 1956. — 160 с.
483. Фаулз Д. Подруга французского лейтенанта. Л., 1985.
484. Хан-Гирей. Избранные произведения. Нальчик, 1974. — 334 с.
485. Хан-Гирей. Черкесские предания. Нальчик, 1989. — 286 с. 382.
486. Хан-Гирей. Черкесские предания: Хрестоматия по истории адыгской литературы дореволюционного периода. Нальчик, 1981. — С. 55−138.
487. Хейзинга Й. Homo Ludens. Статьи по истории культуры / Сост. и пер. Д. В. Сильвестрова. М., 1997. — 416 с.
488. Чуяко Ю. Г. Сказание о Железном Волке. Майкоп, 1993. — 384 с.
489. Чуяко Ю. Г. Милосердие Черных гор или смерть за черной речкой. -Майкоп, 2003. 175 с.
490. Шогенцуков A.A. Избранное. М., 1957. — 311 с.
491. Шогенцуков Али. Стихотворения. Поэма. Роман в стихах. Нальчик, 2000. — 243 с.
492. Эльберд М. Страшен путь на Ошхамахо. М., 1987. — 384 с.