Антропонимия сибирских татар в этнолингвистическом аспекте

Имя личное, будучи одним из реалий человеческой культуры, функционирующей в коллективе, возникает из потребностей коллектива, отражая черты, значимые для коллектива, находящегося на определенной ступени исторического развития1. Историческая антропонимика — научное направление, возникшее совсем недавно и развивающееся на стыке антропонимики, лингвистики и этнической истории. Она исследует собственные имена определенного этноса, субэтноса, этнографической группы в их развитии и изменении на протяжении, обусловленного общими историческими закономерностями хронологического периода2.

Связь собственных имен с историко-социальным и этническим общественным фоном представляет интерес для специалистов различных научных дисциплин — лингвистики, ономастики, истории, этнографии и др. В этой связи актуальность исследования антропонимии тарских и барабинских татар XIX — XX вв. определяется следующими моментами:

1) нсизученностью антропонимии тарских и барабинских татар;

2) попыткой реконструировать некоторые антропонимические единицы исследуемых тюркских этносов;

3) возможностью пронаблюдать через семантику личных имен формирование мировоззрения сибирских татар, становление их духовной культуры и языка;

4) необходимостью целостного анализа процессов, происходивших в антропонимии тарских и барабинских татар XIXXX вв. (включая сравнительное изучение поименного состава данных групп с тобольскими, тюменскими татарами и другими контактировавшими этносами).

1 Суперанская A.B. Общая теория имени собственного / A.B. Суперанская. — М., 1973. — С. 56.

2 Малиновская С. М. Историческая антропонимия селькупов / С. М. Малиновская. — М., 1989. — С. 4.

5) репрезентативностью полученных результатов исследования антропонимии тарских, барабинских, тобольских и тюменских татар для изучения этнических общностей как динамических систем. Сходство томского диалекта с барабинским, соседство их носителей позволяют рассматривать их антропонимию в составе ан-тропонимической системы барабинских татар.

Все эти аспекты предопределили актуальность избранной для диссертационного исследования темы.

Сибирские татары в научной литературе именуются в зависимости от постоянного местожительства и катойконимических обозначений тюменскими, тобольскими, тарскими, барабинскими, томскими татарами. По данным Д.М. Исха-кова, общая численность живущих в Российской Федерации татар составляет 5 552 тыс. чел. (1989 г.), а на всей территории СНГ — 6 648, 7 тыс. (1989 г.). Сибирских татар, по данным переписи населения 2002 г., в России проживает 190 тыс. чел., около 20 тыс. чел. живут в Казахстане и некоторых странах Средней Азии.

В трудах авторов XVIII — начала XX в. были высказаны различные мнения о тюркском населении Западной Сибири. Впервые проблемой выделения татарских общностей в Сибири, оценкой связей друг с другом занимались в XVIIJ в. историки Сибири Г. Ф. Миллер (Миллер 1937, 1941) и И. Фишер (1774) которые выделяли следующие группы сибирских татар: тюменские, тобольские, ишим-ские, барабинские, чатские, соотнося их с общим наименованием — сибирские татары.

Иное делени тюркских групп в средней полосе Сибири предлагает И.Г. Георги3, выделивший такие этнические общности, как: туралинцы, тобольские, томские, обские, чулымские татары, барабинцы, бухарцы, телеуты. П. А. Словцов различал татар тюменских, тобольских, барабинских, верхотомских и з.

Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов / И. Г. Георги. — СПб., 1799. — 4.2. -С. 179 впервые — ялуторовских4. Во второй половине XIX в. В. В. Радлов дифференцировал татар на барабинских, тарских, тобольских и тюменских. Он считал возможным выделять и ялуторовских татар5. Позднее ученый установил в языке сибирских татар особое барабинское наречие, отнеся его к восточной группе тюркских языков (к алтайским языкам). Языки же остальных трех групп (тобольских, тюменских, тарских) он объединил в тоболо-иртышское наречие, как непосредственно связанное с западной (кипчакской) ветвью тюркских языков6. Значение радловской классификации наречий сибирских татар заключается в том, п что стали говорить о различных наречиях одной и той же этнической общности .

О смешанном языке тоболо-иртышских татар, вслед за В. В. Радловым, написал H.A. Аристов8- о проживании на Иртыше хотанов, ногаев, каракипчаков, иштяков и о приходе среднеазиатских тюрков указывал Н.Ф. Катанов9. Различные мнения были высказаны и о чулымских тюрках. В. В. Радлов в частности отмечал, что население среднего Чулыма — это татары, пришедшие в конце XVI в. с берегов Иртыша и Тобола10. З. Я Бояршинова предполагала, что чулымские тюрки — это «отатарившиеся финны"11.

Изучением сибирских татар во второй половине XX в. занималась В. В. Храмова, совершившая поездку к сибирским татарам в 1949 г., что нашло отражение в ряде ее публикаций — «Колхозы 'заболотных' татар» (1948), «По колхозам сибирских татар» (1951), «Западносибирские татары» (1956). Весьма активным периодом изучения сибирских татар принято считать период после 1960;го.

4 Слопцов I I.A. Историческое обозрение Сибири / П. А. Словцов. — СПб., 1638. Кн. I. — СПб., 1844. Кн. 2. — С. 89.

5 Радлов В. В. Образцы народной литературы тюркских племен / В. В. Радлов. — СПб., 1872. 4. IV. — С. 26.

I ам же.

7 Томилов H.A. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины конца XVI начала XX в. / H.A. Томилов. — Новосибирск, 1992. — С. 8.

Аристов I I.A. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности / H.A. Аристов //Ж.С. 1896. Вып. Ш-IV.-С. 350.

0 Катанов 11.Ф. О религиозных войнах учеников шейха Багауддина против иноземцев Западной Сибири / Н. Ф. Катанов // Ежегодник Тобольского губернского музея, — 1904. Вып. XV. — С. 20−21.

10 Радлов В. В. Этнический обзор тюркских племен Южной Сибири Джунгарии / В. В. Радлов. — Томск, 1888. -С.21 I.

11 Бояршинова З. Я. Население Томского уезда в первой половине XVII в. / З. Я. Бояршинова // ТТГУ. — Томск, 1950. Г. III.-С. 38−39. года, когда исследования по истории и этнографии сибирских бухарцев и тоболо-иртышских татар начал Ф. Т. Валеев (1963, 1965, 1972). Особенности этногенеза сибирских татар нашли свое отражение в работах сибиреведа H.A. Томилова, который пришел к выводу, что казанские и сибирские татары представляют собой самостоятельные этносы12. Вопросы исторической демографии тарских татар по материалам ревизских сказок осветила Р. К. Сатлыкова (Сатлыкова 1976, 1979, 1981), современный этнический состав барабинских татар показала Н. В. Кулешова (Кулешова 1988), проблемы происхождения барабинских татар исследовал А. Г. Селезнев (Селезнев 1991, 1994), генеалогией курдакско-саргатских татар занималась С. Н. Корусенко (Корусенко 1988) и др.

Современная антропонимическая система сибирских татар — результат многовековой эволюции общества, и она развивается как часть общетатарской антропонимии. Это связано со сложившимися контактами и общностью этнической истории вол го-уральских и сибирских татар. Известный татарский этнолог Исхаков выделяет целый ареал, включающий часть Волго-Уральского региона и Западную Сибирь, где бытовал общий для них этноним иштякуштяккостяк (остяк). Исторические контакты засвидетельствованы письменными источниками в булгарский, золотоордынский и позднезолотоордынский периоды.

Описанное родословное кара-табын позволило сделать вывод, что в последней четверти XV в. из Западной Сибири, т. е. Тюменского ханства, в восточные районы Казанского ханства было усиленное проникновение группы табын, что подтверждает мысль о тесных связях между Казанским и Тюменским ханствами,.

1 «i которые сохранялись и в XVI в. В работе Г. Ф. Миллера (XVIII в.) приводится ряд данных о династических, политических и этнокультурных контактах между.

Томилов I I.A. Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья / I I.A. Томилов. — Томск: Изд-по Томского ун-та, I980. 200 с. Томилов H.A. Тюркоязычное население Западно-Сибирской раннины в конце XVIпервой четверти XIX вв. / H.A. Томилов.- Томск: Изд-во Томского ун-та, I981. 275 с.

13 Исхаков Д. М.

Введение

в историю сибирского ханства/ Д. М. Исхаков. — Казань: Институт истории им. III. Марджапи AI 1 РТ, 2006. — С. 18. казанскими и сибирскими татарами14. Тюрколог А. Н. Самойлович, опираясь на языковые материалы, выдвинул гипотезу о существовании «Окско-волжско-камско-тобольского культурно-географического района"15. В конце 1930;х гг. диалектологи сформулировали положение о вхождении сибирских татар в единую диалектную систему с волго-уральскими татарами в качестве восточного диалекта татарского языка16. Данная проблема была более детально разработана в трудах Д. Х. Ахатова (1963), Д. Г. Тумашевой (1961, 1977). В 1980 г. вопрос об этнических контактах сибирских и поволжских тюркских этносов был рассмотрен Ш. Ф. Мухамедьяровым, выдвинувшим два периода связей — догуннский и послегуннский периоды до нового времени17.

Цель исследования заключается в том, чтобы на основе таксономизации и прагматической классификации антропонимов сибирских татар XIX — XX вв. описать особенности этнической региональной антропонимической системы, сравнить с аналогичными системами контактировавших народов, выявить их этнокультурные истоки.

Для достижения поставленной цели предлагается решение следующих задач:

1. предложить схему лексико-тематической, лексико-семантической классификации антропонимической системы сибирских татар;

2. описать антропонимию тарских, барабинских, тобольских и тюменских татар в плане их конвергенции и дивергенции;

3. выявить черты сходства и различия антропонимии тарских, барабинских, тобольских и тюменских татар в плане звукового строя, основных структурных моделей и словообразовательных средствМиллер Г. Ф. История Сибири / Г. Ф. Миллер. — М.- Л., 1937.-Т. 1.-С. 194−199.

15 Самойлович Д. 11. К истории культурных и этнических отношений в волжско-уральском крае / АЛ I. Самойлович //Новый восток,-1927, — № 18, — С. 210−217.

16 Жэллй Л. Т-нар телендэге диалектлар / Л. Ж^элэй // Совет мэктэбе, — 1938. — № 5−6. — С. 65−75.

17 Мухамедьяров Ш. Ф. Сибирско-поволжские этнические связи и этногенез тюркских народов Восточной Европы / Ш. Ф. Мухамедьяров // 11ароды и языки Сибири. — Новосибирск, 1980. — С. 249−259. 9.

4. провести сравнительно-сопоставительный анализ антропонимии тарских, барабинских, тобольских и тюменских татар и антропонимии контактирующих тюркоязычных этносов (казахов, башкир, поволжских татар, обских угров и славян) с учетом их межэтнической дифференциации;

5. очертить региональную антропонимическую панораму сибирских татар XIXXX вв.

Объектом исследования является антропонимия сибирских татар, извлеченная из ангропонимических архивных и полевых материалов.

Предметом исследования является этимология и семантика, морфем и ка и структура имен тарских, барабинских, тобольских и тюменских татар.

В исследованиях, посвященных изучению антропотопонимии сибирских татар за последние десятилетия, внимание авторов акцентируется на этнических связях и взаимодействии тюменских татар с обскими уграми раннего этапа, кото.

18 рые отразились в топонимии тюменских татар. О существовании исторических контактов с башкирами убедительно свидетельствуют интересные данные Б.О. Долгих19. Древнетатарские и древнебашкирские антропонимы исследовал А. Г. Шайхулов, объяснивший происхождение ряда антропонимов тобольских и тюменских татар, включая онимы с корнем «айт"20. Происхождение антропонимов с компонентами „алда“, „алтым“, „атым“ прослеживает Д. Г. Тумашева. Антропонимы башкирского рода каракыпеак, которые бытовали среди тобольских и тю1 менских татар, изучены Р.Г. Кузеевым». О контактах сибирских татар и казахов Среднего и Малого жузов известны статьи H.A. Томилова22, В. В. Вострова, М. С. Муканова, которые описали в составе казахских племен такие роды, как черкес,.

18 Соколова З. П. К происхождению современных манси / З. П. Соколова // СЭ. 1979. № 6. — С. 46 — 56.

10 Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. / Б. О. Долгих. — М., 1960. — С. 23−47.

20 Шайхулов Л. Г. Татарские и башкирские личные имена тюркского происхождения: Учебное пособие / Л. Г. Шайхулов. — Уфа, 1983. — С. 55.

21 Кузеев Р. Г. Башкирские шежере./ Р. Г. Кузеев, — Уфа, 1960. — С. 103−106.

22 Томилов 11.А. Казахи Западной Сибири в конце XVII — первой четверти XIX в. / Н. А. Томилов // Этногенез и этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. — Омск, 1983. — С. 68 — 86. шихлар, байбакты, тазлар, кереиты и телеу". Исторические факты пребывания кипчакских племен в Западной Сибири (VII-X вв.) установлены K.LLI. Шаниязо-вым24, H.A. Баскаковым25, Д.Г. Савиновым26, что отразилось в антропоиимиче-ской системе тобольских и тюменских татар. В. В. Радлов в своем труде «Образцы народной литературы тюркских племен» описал средневековое кипчакское племя.

Токсаба". В работах Ф. В. Ахметовой зафиксировано использование заболотными.

-) j" татарами названий родоплеменных объединений в качестве собственных имен". Центрами локализации средневековых кипчакских и древнетюркских этнонимов, по утверждению H.A. Томилова, являются южные районы Тюменской области, преимущественно территория расселения бабасанских и иштякско-токузских та.

Начиная с 60-х годов XX столетия изучается целенаправленно татарская антропонимика в трудах Г. В. Юсупова, Г. Ф. Саттарова, Ф. С. Хакимзянова, Ф.Л. Ма-зитовой, М. А. Залялиевой. На кафедре татарского языка Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина под руководством доктора филологических наук, профессора Г. Ф. Саттарова с 70-х годов XX в. ведется научно-исследовательская работа по изучению тюрко-татарской ономастики, диалектов и лексики в свете проблем лингвоэтноистории и этногенеза татарского народа. В исследованиях учеников основоположника Казанской тюрко-татарской ономастической научной школы Г. Ф. Саттарова, например, Х. Ч. Алишиной, Г. Р. Галиул-линой, Г. Кульдеевой, Ф. Г. Вагаповой, Ф. С. Салимзяновой, Г. Ф. Тимкановой,.

Востров В.В., Муканов М. С. Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX — начало XX вв.) / В. В. Востров, М. С. Муканов. — Алма-Ата: Изд-во «Паука» Казахской ССР, 1968.-255 с.

24 Шаниязов K.IJJ. К этнической истории узбекского народа (Историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента) / К. Ш. Шаниязов. — Ташкент, 1974.— С. 51−57.

25 Баскаков H.A. Тюркские языки / I I.A. Баскаков. — М., 1960. — С. 41−46.

Савинов Д.Г. К этнической принадлежности сросткинской культуры / Д. Г. Савинов // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. — Томск, 1973. — С. 189−192.

7 Радлов В. В. Образцы народной литературы тюркских племен / В. В. Радлов. — СПб., 1872. 4. IV. — 456 с.

Ахметока Ф. В. Эпические параллели якутской «Эллэйады» и татарских дастанов / Ф. В. Ахметова // Этногенез и этническая история тюркоязычного народа Сибири и сопредельных территорий. — Омск, 1979.-С. 168- 171.

29 Томилов H.A. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины конца XVI — начала XX в. / H.A. Томилов. — Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1992. — С. 38−39.

М.З. Валиевой, Г. С. Хазиевой и др. изучаются в синхронии и диахронии антропонимы современного татарского языка в отдельных областях, районах, городах и селах, где компактно проживают татары. Изучение фонетических преобразований в татарских заимствованных именах проводилось в работах татарских диалектологов (Н.Б. Бурганова, JI. Заляй, Л. Т. Махмутова, Д. Б. Рамазанова, Ф. Ю. Юсупов, Ф. С. Баязитова и др.). Значительный интерес представляет также лингвистическая культура имянаречения сибирских татар, которая имеет некоторые особенности. В последнее время появились статьи Х. Ч. Алишиной, посвященных изучению личных имен сибирских татар, бытовавших в конце XVII.

1 I.

— начале XVIII вв., и новейших имен, возникших в XX в.

Ценным вкладом в тюркскую антропонимику стали труды: Э. А. Бегматова об антропонимике узбекского языкаТ.Ж. Жанузакова, Г. И. Кульдеевой, Е.А. Ке-римбаева о собственных именах в казахском языкеШ. Жапарова о киргизской антропонимииШ. Аннаклычева о мотивах выбора имен у туркменА.Г. Шайху-лова о татарских и башкирских именах тюркского происхождения, о лексико-семантической общности башкирской и казахской антропонимии, З.М. Раемгу-жина, P.A. Сулейманова об антропонимах башкирского языка и тенденции их развитияА. Гафурова об именах арабов, персов, таджиков и тюрковР.Ф. Ха-лыговой, М. Н. Чобанова об основах и путях развития современной азербайджанской антропонимииС. Акалына, А. Эрола, Н. Кая о турецкой антропонимииХ.Ч. Джуртубаева о лексическом составе и семантических типах карачаево-балкарской антропонимии.

При работе над антропонимией сибирских татар использовались достижения современной лингвистической методологии, которая, располагая.

Валеев Ф.'Т. Западносибирские татары во второй половине XIX — начале XX п.: Истрико-этнографические очерки/Ф.Т. Валеев. — Казань, 1993.-С. 147.

31 Алишина Х. Ч. Ономастические данные для изучения этногенеза сибирских iaiap / Х. Ч. Алишина Этнографическое обозрение, 1994. № 3 — С. 69 — 74. Алишина Х. Ч. Личные имена сибирских татар (Тюменская область) / Х. Ч. Алишина // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных 1срриторий. — Омск, 1998.-С. 298−302. стройной теорией, выработала принципиальные способы и методы описания языков в их синхронии и диахронии.

В нашей работе мы придерживаемся следующих основных методов исследования. Во-первых, сравнительно-сопоставительный, суть которого заключается в исследовании и описании языкового материала через его системное сравнение с другими языками. Впервые данный метод был использован Махмудом Кашгари (XI в.) для изучения тюркских языков, Ф. И. Страленбергом (XVIII), крупнейшим исследователем Сибири, создателем так называемой урало-алтайской теории. В современной науке представителями сравнительно-исторического и сравнительно-сопоставительного методов являются В. В. Радлов, Н. Ф. Катанов, В. Д. Бондалетов, H.A. Баскаков, A.B. Суперанская, Н. В. Подольская, Г. Ф. Саттаров, Н. К. Фролов, А. Г. Шайхулов Г. Р. и др. Во-вторых, исторический, задачей которого является установление этимологии личного собственного имени, его происхождения и языковой атрибуции. Он предполагает хронологическую последовательность развития антропонимов, и мы рассматриваем их только при условии точного установления исторически и лингвистически засвидетельственных фактов. Данный метод позволил нам раскрыть не только ретроспективные процессы развития антропонимов, но и перспективу дальнейшего развития личных имен. В-третьих, ареальный, характеризующий территориальное распределение антропонимических особенностей, например, среди тобольских и тюменских татар распространены имена с основой «таш»: Таштимер, Ташбай, Ташкал, среди тарских — Тасбай, Тазбай, Тасбика, а среди барабинских чаще встречаются имена с основой «тас» и реже с «таш». В-четвертых, описательный, который содержит характеристику синхронного и ди-ахронного языкового состояния. В нашей картотеке 120 ООО антропонимических единиц, в том числе 80 ООО мужских и 40 ООО женских. В синхронии рассматриваются имена Чалай, Чалбай, в диахронии — основа чал восходит булг.-тат. чал камень" (ТС ТЛИ: 279). В-пятых, семиотический метод, определяющий набор знаков (онимов), их дифференцирующие признаки, способы их языкового выражения, а также конкретные виды проявления системных связей. Например, непроизводное существительное чал не имеет внутренней формы: связь между значением слова и его строением отсутствует. Слова же чапай и чалбай имеют внутреннюю форму, так как их значение опирается на их строение. Значение этих слов определяется значением их составных частей: основы чали уменьшительно-ласкательного суффикса —ай (ср.: Уразай, Кашай и т. п.). Второе имя образовано путем соположения существительных чал «камень» + бай — титул высших слоев феодального общества, «хозяин, состоятельный, знатный человек, господин». Компоненты, входящие в сложение, объединяются отношениями сочинения, показателем цельнооформленности сложного слова являются закрепленный порядок компонентов, единое ударение. В-шестых, статистический, позволяющий показать частотность употребления имен в определенный промежуток времени.

Одним из разделов современного языкознания является наука, изучающая собственные имена — ономастика. Наряду с данным термином в языкознании употребляются также такие термины, как «ономатология», «наменкунде» (от нем. der Name — имя и die Kunde — весть, известие, сообщение). В последнее время принято считать, что ономастика — это наука о совокупности собственных имен вообще, изучающая все виды и типы собственных имен, это раздел языкознания, изучающий собственные имена, роль которых в речи в некотором отношении противоположна роли имен нарицательных32. Если имя нарицательное относит отдельный предмет к определенному классу, то имя собственное указывает только на данный отдельный предмет, и ни на что более. Содержание имени собст.

33 венного обычно исчерпывается его связью с конкретным референтом .

Сатгаров Г. Ф. Категория ласкательностн в татарских личных именах / Г. Ф. Саттаров // сб. Антропонимика. — М.: Наука, 1970. -С. 3.

33 Шайкевич А. Я.

Введение

в лингвистику: Учеб. пособие. Для студ. филол. и лиш в. фак. высш. учеб. Заведений / А. Я. Шаикевич. — М.: Академия, 2005. С. 186.

Понятие «апеллятив» и его онимизация означает следующее: основное назначение имен нарицательных — это называть неопределенные объекты, соотнося их с известным классом вещей и понятий. Основное назначение имен собственных — называть определенные объекты внутри известных классов вещей. При этом соотнесения с понятием не требуется, поскольку известный класс вещей уже связан с ним. Этот момент и позволяет прибегать к так называемому вторичному использованию известных слов для новых номинаций, которые могут не иметь видимых связей с первоначальным и основным использованием лексических единиц: пароход «Орел», кошка Муха, лошадь Цыганка и т. д. Нарицательные имена орел, муха, цыганка по отношению к указанным собственным являются апелляти-вами. Термин «оним» более универсален логически, чем термин «имя собственное», так как он связан с такими терминами как «ономастика», «ономастикон», «онимизация», а также с названиями всех разрядов онимов («антропоним», «зоо-ним» и др.) и со всеми названиями разделов ономастики («топонимика», «астро-нимика» и др.)". Онимизация апеллятива — это древнейший способ создания собственных имен. Порывая с классом апеллятивов, такие имена в дальнейшем подвергались своим собственным, ономастическим перестройкам (деривации). Возникая для обозначения одного объекта, имя нередко переходило на другой объект (трансонимизация). Этимологизация оним, а — возведение его к соответствующему имени нарицательному или другому собственному, от которого оно образовано, т. е. своеобразное низведение собственных имен до уровня семы, возвращение на «исходные рубежи», откуда начиналась его эволюция как имени собственного. Этимологизация — это всегда гипотеза, нечто условное .

Одним из основных разделов ономастики является антропонимика (греч. апШгороБ — человек и опута — имя), изучающая происхождение, развитие и становление лингвопсихологической структуры собственных имен людей:

14 Сталтмамс В. О. Ономастическая лексикография / В. Э. Спипмане. — М., 1989. —С. 11.

15 г,.

I ам же. личных имен, патронимы (отчества или иные именования по отцу), фамилии и родовые имена, прозвища и псевдонимы (индивидуальные и групповые), криптонимы (скрываемые имена). В антропонимике изучаются также антропонимы художественных произведений, имена героев в фольклоре, в мифах и сказках, а также различные формы одного и того же имени: литературные и диалектные, официальные и неофициальные. Каждый этнос в каждую эпоху имеет свой антропонимикон — реестр личных имен. Совокупность же антропонимов составляет антропонимическую систему языка. Фамилия — наслед.

— 1/ ственное имя семьи, первичной ячейки. В прошлом генеалогии (родословные) были достоянием только привилегированных людей, «горстки аристократов». Фамилии родовых людей позволяют, например, проследить маршруты больших и малых миграций.

Термин «заимствование» («заимствованное слово»), применяемый к иноязычным словам периода вхождения или к словам, по той или иной причине не утратившим своей иноязычности, по отношению же к освоенным словам является в известном смысле условным. В момент вхождения иноязычное слово в известной степени механически переносится в язык-рецептор и лишь в процессе освоения, подстраиваясь к фонетико-морфологическим и семантическим нормам последнего, изменяет свою звуковую оболочку и смысловой объем. Это, наряду с другими показателями, и дает право считать лексему заимствованной. Отсюда «заимствованное слово» (или «заимствование») означает определение слова с точки зрения этимологической, его генетической диахрониис точки зрения же синхронии — это по существу «обычное» слово, приравненное к исконному, поскольку они характеризуются одинаковыми парадигматическими и синтагматическими свойствами. Подтверждением этого является тот факт, что, помимо подключения заимствований на разных правах с исконными словами в фонетико.

6 11пконов В. Л. География фамилий / В. А. Никонов. — М., 1988. — С. 54. морфологическую систему, они вписываются в лексико-семантическую организованность языка, выступая готовой звуковой оболочкой определенного значения для образования новых сем. Значительным этапом в постановке и решении ряда проблем изучения заимствований в последние десятилетия явилась монография ленинградских ученых — «Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования». Большой вклад в освещение иноязычных слов и их изменений в составе русской литературной лексики XVII — начала XX в. внесли труды московских ученых — «История лексики русского литературного языка конца XVII — начала XIX в.». Ряд ценных положений о заимствованиях в татарском языкознании выдвинуты в трудах таких ученых, как В.А. Ни-конова, Г. Ф. Саттарова, Р. Х. Субаевой, Ф. М. Куприяновой, И. В. Большакова, Р. Г. Ахметьянова, Ф. С. Фасеева, А. Г. Шайхулова, М. А. Залялеевой, P.A. Юналеевой и др.

Исследование антропонимии гарских и барабинских татар базируется на следующих русских архивных материалах:

1. Материалы ревизий населения XVII — XIX вв. и Первой всероссийской переписи 1897 г., хранящиеся в Тобольском филиале Государственного архива.

Тюменской области, на которых основано исследование антропонимии тарских,.

38 тоболо-иртышских татар — перепись населения 1812 г.'.

Основные виды использованных документов — это ясачные книги, именные книги служилых людей, окладные книги податного населения, списки населенных пунктов округов и волостей с указанием числа дворов, жителей разных социальных категорий с фамилиями и именами, материалы Jй, 3 — 10-й ревизий населения, отложившиеся в сводных ведомостях и в первичных переписных.

37 ТФ Г ATO, ф. 154, 417. оп. 8.

38 4-я ревизия (1782 г.)-Ф. 154, оп. 8, д.31- 5-я ревизия (1795 г.)-Ф. 154, оп. 8, д. 142,143- 6-я ревизия (181 1−1812 гг.) — Ф. 154, оп. 8, д. 307- 7-я ревизия (1816 г.) — Ф. 154, оп. 8, д. 354- 8-я ревизия (1854 г.) — Ф. 154, оп. 8, д. 459, 460, 470- 9-я ревизия (1850 г.) — Ф. 154, оп. 8, д. 642,649- 10-я ревизия (1858 г.) — Ф. 154, оп. 8 д. 815, 889, 893. 894.

39 Ф. 417, оп. 2, дд. с 2310 по 2640 листах в местных архивах, челобитные коренного населения и дела по этим челобитным, служебные записки, рапорты, донесения;

2. Материалы Государственого архива Новосибирской области40 «Сведения о территории, населении, административных единицах до и после районирования по Сибирскому краю», «Протоколы заседания Омского окружного комитета от 10 февраля 1930 г.», «Отчеты о ликвидации неграмотности среди национальных меньшинств», на которых основано изучение барабинских татар;

3. Отчет ясачной комиссии Западной Сибири 1883 г.41;

4. Архив Института этнографии им. Миклухо-Маклая (Санкт-Петербург).

5. Похозяйственные книги сельских советов д. Большие Туралы Омской области, д. Ак-Балык и д. Оры Новосибирской области;

6. Книга архивного фонда Тюменского гор. ЗАГСа, Б/4. Опись церковных книг архива г. Тюмени. Фонд 155. Мусульманская церковь (мечеть) с 1903 по 1919, с 1920 по 2000 гг.;

7. Тюменский областной центр документации новейшей истории. Фонд 512. Первичная парторганизация татарского педучилища г. Тобольска43;

8. Полевые материалы, собранные во время историко-этнографической экспедиции Омского государственного университета в июле-августе 2001 г. (руководитель H.A. Томилов).

Методом опроса были обследованы барабинские татары в населенных пунктах различных районов Новосибирской области — Улуцк, Чаргары Венгерского района, Шагир, Бергуль — Куйбышевского, Мусы, Теренино, Шибаки — Кар-гатского, Альменево, Малый Тебисс, Чеки-аул, Кыштовка — Кыштовского, Ново-Кочемка, Заречно-Убинское — Убинского, Кошкуль, Тебисс, Тармакуль — Чанов-ского районов. Тарские татары были обследованы в следующих аулах Омской об.

40 Ф. 47, он. 1, д. 925.

41 Государственный архив Омской области, ф. 3, on. 1, д. 1051, л. 1−8.

42 ф. к-1,оп. 2, д. 31, л. 141.

43 Опись № 1. Дела с 1 но 20 за 1938 — 1955 гг. ласти: Речапова, Сеитова, Иткулова, Себелякова, Большие и Малые Туралы, Каза-това, Тускима, Уленкуль, Каракуль, Кумыслы.

Решение о проведении ревизий населения было принято в 1718 г. с целью учета населения России. И только 4-я ревизия (1782 г.) охватила так называемых ясашных ииородцев Сибири и другие народности окраин, где до этого проводились частные ревизии. Первичную разновидность материалов российских переписей составляют посемейные ревизские сказки, в которые включались основные для антропонимического исследования элементы: фамилия, имя и отчество, семейное положение, имена родителей, жены, братьев, сестер, а также этносоциальное положение.

Большое значение в этимологизации антропонимов, почерпнутых из различных источников, имели самостоятельные поездки автора в места проживания тарских и барабинских татар и сбор этнографического материала путем непосредственного опроса татарского населения (материалы этнографической экспедиции, июль 2001 г.). Опрос проводился по следующим параметрам:

1. Имя, фамилия, год рождения, место рождения.

2. Имя и фамилия родителей.

3. Что Вы знаете о происхождении своего имени?

4. Как происходит в вашей семье обряд имянаречения?

5. Нарекали ли новорожденных именами умерших родственников?

6. Какие прозвища людей Вы можете назвать?

Ответы опрашиваемых (в основном пожилых людей), говорящих на сибирскота-тарском языке, записывались на аудиокассеты, после чего фамилии и имена заносились в картотеку, которая в настоящее время насчитывает 6525 антропонимических единиц, в т. ч. 4500 мужских и 2025 женских имен.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что материалы, использованные в работе, могут найти применение в практике вузовского преподавания таких дисциплин, как диалектология, лексикология, лингвокультурология, этнолингвистика. Теоретические положения диссертации могут быть положены в основу истории именослова сибирских татар, происхождения личных имен, перспективы их функционирования и в основу практических курсов (речевая практика, общий перевод и др.) сибирскотатарского наречия, использованы при написании соответствующих учебников и учебных пособий. Научная новизна работы заключается в том, что она является первым исследованием антропонимии сибирских татар XIX — XX вв. в этнолингвистическом аспекте. Впервые в научной литературе исследуются изменения, происходившие в антропонимии всех групп сибирских татар, дается системное описание и сравнение их антропонимических систем между собой и с системами других этносов, с которыми они контактировали в процессе этнокультурных связей.

Основные положения диссертации изложены автором в 30 публикациях, выступлениях на X Международном научном семинаре «Интеграция археологических и этнографических исследований», посвященного 290-летию со дня рождения С. П. Крашенинникова (Ханты-Мансийск, 2002) — 25-ой юбилейной международной научно-практической конференции «Славянские духовные традиции в Сибири» (Тюмень, 2002) — V Конгрессе этнографов и антропологов России (Москва, 2003) — XII Международном научном семинаре, посвященном 100-летию со дня рождения А. Х. Маргулана и 120-летию Б. Э. Петри (Алматы, 2004) — VI Конгрессе этнографов и антропологов России (Санкт-Петербург, 2005) — Итоговой конференции Казанского государственного университета за 2008, 2009 гг. (Казань, 2008, 2009).

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, четырех приложений. Во введении определяются цель и задачи, объект и предмет исследования, дается краткая характеристика объекта исследования. В историо.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ.

1. Сравнивая частотность употребления 10 мужских имен трех срезов, можно сделать вывод, что в первом срезе (конец XIX в.) наблюдается употребление древних мотивированных имен и традиционных мусульманских антропонимов с религиозным содержанием. Во втором (середина XX в.) — увеличилось употребление заимствованных имен из западноевропейских языков, новотатарских и традиционных имен, но уже нерелигиозного характера. В третьем срезе (конец XX в.) появилось несколько совершенно новых частых имен, также встречаются имена, популярные во втором и третьем срезах.

2. Как показывает динамика и статика имен в антропонимической системе сибирских татар, мужской именник в XX в. становится более упрощенным. К концу столетия преобладают имена, состоящие из двух слогов, а в последнее десятилетие встречается большое количество заимствованных слогов типа согласный + согласный + гласный + согласный. Очень часто встречаются в языке трех групп татар такие типы слогов, как гласный + согласный и согласный + гласный + согласный во всех временных срезах.

3. Первая десятка самых частых женских имен в общих чертах отражает те процессы, которые происходили в женском сибирскотатарском именнике указанного времени. Важно отметить, что стремление к ясной семантике, компактности структурной формы, благозвучию и интернациональному звучанию личного имени — особенности развития и формирования как женского, так и мужского именника.

4. За XX в. антропонимическая система, содержащая мужские и женские имена сибирских татар городов Тюмень, Тобольск, Тара, Ак-Балык, претерпела значительные перемены. Если в начале века преобладали имена двусоставные арабо-персидского происхождения с религиозным содержанием, то к концу увеличиваются арабо-персидские заимствования без религиозного содержания, светские и западноевропейские имена.

5. Женский именник все же отличается консервативностью благодаря ясной семантике личных имен. Если в первом хронологическом срезе использовались мотивированные имена в основном нерелигиозного содержания, то в третьем также популярны имена, в основе которых лежат пожелания красоты, доброты, успеха.

6. Слоговая структура личных имен барабинских и тоболо-иртышских татар показывает, что в мужском именнике часто употребляются имена, состоящие из двух слогов, которые менее характерны для женского именника. В обоих именниках антропонимы строятся по модели: согласный + гласный, согласный + гласный + согласный.

7. Мужской именник быстрее реагирует на различные социальные явления, которые происходят в общественной жизни, а в женском они менее заметны. Для обоих именников характерно то, что десяток частых имен, в основном, определяется модой на отдельные антропонимы.