Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Речевое общение в межкультурном личностном взаимодействии

Диссертация: Речевое общение в межкультурном личностном взаимодействии
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Данная модель включает 2 зеркально расположенные конструкции, каждая из которых раскрывает способность к межличностному общению, характерную для национальной языковой личности. Исходная модель (модель 1-го порядка) представляет собой пирамиду в форме тетраэдра, основание которой уподоблено данной способности, а боковые грани соответствуют взаимодействующим в ней психологической, лингвистической… Читать ещё >

Речевое общение в межкультурном личностном взаимодействии (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • Глава 1. Русский межличностный дискурс как прагмалингвистическая целостность
    • 1. 1. Дискурс как единица исследования межличностного речевого общения
    • 1. 2. Русское межличностное общение в системе социальной коммуникации
    • 1. 3. Своеобразие русского межличностного дискурса
    • 1. 4. Межкультурная коммуникация и поиск оснований межличностного общения носителя русского языка и коммуниканта-инофона
      • 1. 4. 1. Формирование языковой картины мира и культуры коммуникативного поведения
      • 1. 4. 2. Архетип триединства как лингвокультурная универсалия и основание межличностного дискурса носителя русского языка и коммуниканта-инофона
      • 1. 4. 3. Лингвистические, психолингвистические и лингвокультурные универсалии в межличностном дискурсе носителя русского языка и коммуниканта-инофона
    • 1. 5. Роль методологии в исследовании языка и межкультурной коммуникации
      • 1. 5. 1. Аналитико-синтетический и тернарный методы как отражение редукционистской и холистической парадигм
      • 1. 5. 2. Интегративная функция методологии в исследовании речевого общения
      • 1. 5. 3. Моделирование как способ концептуализации межличностного дискурса
  • Выводы по первой главе
  • Глава 2. Речевое общение в межкультурном личностном взаимодействии (на материале общения носителя русского языка и коммуниканта-инофона)
    • 2. 1. Типическая концепция адресата и искомой с ним общности как предметносодержательное ядро межличностного дискурса
      • 2. 1. 1. Речевая субъектность и типическая концепция адресата и искомой с ним общности
      • 2. 1. 2. Денотативный статус личных местоимений как прагмалингвистический показатель типической концепции адресата и искомой с ним общности
      • 2. 1. 3. Смена речевых субъектов как этико-эстетический показатель речевого взаимодействия
    • 2. 2. Семантико-прагматическое поле общения как функциональный базис межличностного дискурса коммуникантов-инофонов
      • 2. 2. 1. Структура языковой личности и формирование семантико-прагматического поля общения
      • 2. 2. 2. Семантико-прагматическое поле общения и речевая конвергенция коммуникантов
      • 2. 2. 3. Невербальные средства как составляющая семантико-прагматического поля общения
    • 2. 3. Диалогические отношения, модальность высказываний и жанрово-стилевой строй межличностного дискурса
      • 2. 3. 1. Диалогические отношения и модальность высказываний как показатель достигнутого уровня взаимодействия
      • 2. 3. 2. Жанрово-стилевая концепция диалогической речи М. М. Бахтина и ее развитие в работах современных исследователей
      • 2. 3. 3. Фатика как доминирующая жанровая разновидность общения, ориентированного на достижение взаимности
  • Выводы по второй главе
  • Глава 3. Ценностные представления и аксиология межличностного речевого взаимодействия
    • 3. 1. Ценностный базис русского межличностного дискурса (на материале языковых афоризмов)
      • 3. 1. 1. Традиционные ценностные представления русской языковой личности
      • 3. 1. 2. Современное состояние ценностных представлений в языковом сознании россиян
      • 3. 1. 3. Своеобразие русской оценочной модальности (семантико-синтаксический аспект)
    • 3. 2. Ценностные представления и развитие западноевропейского межличностного дискурса
      • 3. 2. 1. Античное понимание «диалога личностей» (на материале латинских крылатых слов)
      • 3. 2. 2. Личностная направленность западноевропейского межличностного дискурса (на материале латинских крылатых слов)
      • 3. 2. 3. Оценочная модальность польского межличностного дискурса (на материале польских паремий)
    • 3. 3. Аксиология китайского речевого поведения (на материале китайских языковых афоризмов и прец дентных текстов)
      • 3. 3. 1. Особенности китайской языковой личности как субъекта общения
      • 3. 3. 2. Этика «лица» как доминанта китайского речевого поведения
      • 3. 3. 3. Конфуцианские корни китайской культуры общения
    • 3. 4. Холистическая модель пресуппозиции межличностного дискурса носителя русского языка и коммуниканта-инофона
  • Выводы по третьей главе

Стремительное развитие средств массовой коммуникации, успешно преодолевающих государственные границы, как никогда прежде сблизило различные народы. Вовлеченность в общий культурный процесс оказывает существенное влияние на традиционное народное миропонимание и духовный опыт. В итоге самобытная культура как «вместилище своих идеалов» и достаточно очерченная «семиосфера» (Ю.М. Лотман) в той или иной степени утрачивает свою уникальность. А расширяющиеся коммуникационные возможности продолжает активно навязывать диалог не на основе различия культур, а, напротив, исходя из их схожести. В этой ситуации филология как «служба понимания» (С.С. Аверинцев) призвана внести свою лепту в осмысление специфики речевого поведения представителей различных лингвокультурных общностей.

Объединяя в одном теоретико-методологическом горизонте различные формы социального взаимодействия (общение близких людей, друзей, коллег, партнеров, соседей, знакомых и т. п.), межличностный дискурс обнаруживает существенные отличия в реализации коммуникативных стратегий говорящих. Объектом настоящего исследования является межличностное общение носителя русского языка и коммуниканта-инофона, направленное на достижение взаимности. Реализация данной коммуникативной стратегии соотносима с общением «лицом к лицу», которое отвечает потребностям чувственно-эмоциональной жизни человека (Б.Ф. Ломов), и с «диалогом на высшем уровне. диалогом личностей» (М.М. Бахтин). Предмет исследования составил прагмалингвистический компонент межкультурного личностного взаимодействия носителя русского языка и коммуниканта-инофона в русском коммуникативном пространстве.

В качестве основного текстового материала, позволяющего проанализировать возникновение, становление и развитие межличностного общения носителя русского языка и коммуниканта-инофона, использована дилогия Л. Зорина «Варшавская мелодия» и «Перекресток» («Варшавская мелодия-97»). Выбор данных драматургических текстов объясняется рядом обстоятельств. К числу наиболее существенных отнесем возможность интерпретации диалога носителей русского и польского языков с учетом оценки достигнутого уровня взаимоотношений, которая была дана коммуникантами спустя многие годы после первой встречи. Немаловажным представляется и фактор принадлежности текста известному современному драматургу, что повышает его объективную достоверность, не требуя выяснения по шкале «типично — нетипично». Сделанные в процессе анализа дилогии выводы опираются также на результаты, полученные в ходе рассмотрения межличностного речевого поведения действующих лиц повести «Альпийская баллада» В. Быкова и сценария М. Мареевой «Последнее танго в Москве». Кроме того, в работе были использованы видеозаписи кинофильмов «Москва, любовь моя» (режиссер А. Митта, авторы сценария Э. Радзинский и Т. Касикура. Киностудия «Мосфильм», 1974 г.) и «Поцелуй бабочки» (режиссер А. Сивер, автор сценария А. Тигай. Киностудия «Черепаха» / по заказу телеканала «Россия», 2006 г.). При рассмотрении аксиологии речевого поведения представителей различных лингвокультурных общностей в диссертации проанализированы русские, латинские, польские и китайские (в переводе) языковые афоризмы, а также мифопоэтические, религиозные, философские и литературные тексты.

Актуальность диссертационной работы обусловлена, во-первых, недостаточной исследованностью русского межличностного речевого поведения в контексте межкультурной коммуникации. А во-вторых, предпринятым поиском оснований, которые могут объединить представителей различных лингвокультурных общностей не на основе отказа от национально специфического, а на основе понимания «иного». Рассмотрение некоторых лингвистических, прагма-лингвистических, психолингвистических, лингвокультурных и этических универсалий также способствовало выявлению национальных особенностей русского межличностного дискурса. Интерес к «человеку, говорящему с другим человеком», (Э. Бенвенист) со стороны лингвистики и едва ли не всех гуманитарных наук сделал актуальной разработку методологии изучения межкультурного личностного общения.

Новизна выносимой на защиту работы состоит в том, что избранная область русского речевого поведения анализируется, с одной стороны, на материале целостной речевой цепи в единстве ее возникновения, становления и развития, а с другой, — «функционально цельное» (О.С. Ахманова) общение рассматривается как включенное в больший контекст диалога культур. Это существенно расширило исследовательское поле, которое охватывает не только горизонт языка, но и «горизонт личности» и «горизонт культуры», носителями которой являются коммуниканты.

В исследовании диалогической речи традиционно выделяется ряд аспектов: синхронический аспект, изучающий ее в данный период времени, диахронический аспект, анализирующий эволюцию исторически сложившихся типов диалога, динамический аспект, в фокусе внимания которого собственно процесс развития диалогического взаимодействия, и структурный аспект, рассматривающий это взаимодействие как часть дискурсивной практики. Появление прагмалингвистики, исследующей отношение к языковым знакам говорящих, создало необходимый понятийный аппарат для описания межличностного общения как особым образом организованного прагмалингвистического феномена.

Теоретическая значимость исследования состоит в синтезе прагмалингвистического, структурного, динамического, синхронического и отчасти диахронического аспектов изучения русского межличностного дискурса, благодаря которому стало возможным его целостное описание. Использование прагма-лингвистического понятийного аппарата при рассмотрении межличностного речевого поведения с позиции говорящего/ слушающего позволило выявить динамику развития его пресуппозиции, которая преобразуется в зависимости от эволюции типической концепции адресата и искомой с ним общности. В целях концептуализации исследуемого объекта в диссертации разработана модель пресуппозиции межличностного дискурса коммуникантов-инофонов (с позиции русской языковой личности), которая позволяет анализировать его на единой методологической основе.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в лекционных курсах по лингвистике, теории коммуникации, лин-гвокультурологии, социои психолингвистике и культуре речи и для дальнейшей разработки методики преподавания русского языка как средства межкультурного общения. Ряд положений диссертации представляет интерес для политологии, изучающей проблемы обеспечения для всех народов России позитивной общероссийской идентичности.

Цель диссертации состоит в прагмалингвистическом описании системообразующих свойств русского речевого общения как средства межкультурного личностного взаимодействия.

Для достижения данной цели были сформулированы следующие задачи:

— определение места русского межличностного дискурса в общей системе социальной коммуникации и выявление его национально-культурного своеобразия;

— анализ межличностного речевого общения носителя русского языка и комму-никанта-инофона как прагмалингвистической целостности;

— выявление лингвокультурных универсалий как оснований взаимодействия коммуникантов-инофонов;

— изучение аксиологии русского, польского и китайского речевого поведения (на материале языковых афоризмов);

— разработка методологии исследования русского речевого общения как средства межкультурного личностного взаимодействия;

— моделирование пресуппозиции межличностного дискурса носителя русского языка и коммуниканта-инофона в целях его концептуализации.

Положения, выносимые на защиту:

1. Русская речевая культура выработала самобытную коммуникативную стратегию, направленную на достижение в межличностном общении полноты взаимопонимания, взаимодействия и взаимоотношений.

2. Функциональная значимость принципа взаимности (ср. с принципом кооперации Г. П. Грайса), отличающего русскую языковую личность, позволяет рассматривать его в качестве исторически сложившейся эмоционально-смысловой доминанты речевого поведения.

3. Системообразующая роль принципа взаимности проявляется в эволюции таких релевантных параметров русского межличностного дискурса, как 1) типическая концепция адресата и искомой с ним общности, выступающая в качестве его содержательно-смыслового ядра, 2) семантико-прагматическое поле общения, выполняющее роль его функционального базиса, 3) диалогические отношения и модальность высказываний, характеризующие его жанрово-стилевой строй.

4. Сопоставительный анализ русских, латинских, польских и китайских языковых афоризмов, в которых зафиксированы ценностные ориентиры выбора коммуникативной стратегии и ее речевого воплощения, раскрывает аксиологию межличностного дискурса представителей различных лингвокультурных общностей.

5. Моделирование пресуппозиции речевого взаимодействия носителя русского языка и коммуниканта-инофона является одним из возможных вариантов концептуализации межкультурного личностного диалога на единой методологической основе.

Цель реферируемой диссертации состоит в выявлении и прагмалингви-стическом описании системообразующих свойств русского межличностного дискурса, рассматриваемого в контексте диалога культур.

Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:

— определение места русского межличностного дискурса в общей системе социальной коммуникации и выявление его национально-культурного своеобразия;

— выявление лингвокультурных универсалий как оснований взаимодействия носителя русского языка и коммуниканта-инофона;

— анализ межличностного речевого общения носителя русского языка и коммуниканта-инофона как прагмалингвистической целостности;

— изучение аксиологии русского, западноевропейского и восточноазиатского речевого поведения (на материале языковых афоризмов);

— разработка методологии исследования русского речевого общения как средства межкультурного личностного взаимодействия;

— моделирование пресуппозиции межличностного дискурса носителя русского языка и коммуниканта-инофона в целях его концептуализации.

Поставленные задачи потребовали обращения к холистической методологии, в русле которой использовались следующие методы исследования: системно-структурный метод, опирающийся на тернарный принцип представления речевого целогоописательно-аналитический и сравнительно-сопоставительный методы изучения языковых и речевых явленийпрагмалин-гвистические методы исследования, ориентированные на выявление личностных факторов в речи говорящегометод моделированияметод умеренного конструкционизма, применяемый при разработке моделей социальных систем, и метод анкетирования с целью выявления ценностных представлений, характерных для национальной языковой личности.

Обоснованность и достоверность научных результатов обеспечиваются опорой на фундаментальные исследования в области русского языка как средства межкультурного взаимодействия и привлечением значительного по объему материала, включающего художественные, мифопоэтические, этико-философские и вероучительные тексты и языковые афоризмы.

Структура исследования: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Выводы по третьей главе.

1. Аксиология русского речевого поведения восходит к православному и, отчасти, языческому миропониманию. Выполняя в русском межличностном дискурсе функцию ценностного основания, языковые афоризмы в течение многих веков продолжают участвовать в генерировании новых смыслов, имеющих отношение к таким ценностям, как вера, совесть, справедливость, правда, об-щинность и взаимопонимание. Кроме того, паремии благодаря особому, — ми-росозидающему, — статусу способствуют активизации в русском языковом сознании «глубинных структур» языка (В.Г. Гак), несущих на себе печать мировосприятия далекого прошлого.

Предпринятое рассмотрение русских пословиц с позиции теории речевых актов позволяет в самом общем виде представить их как систему. В результате таксономия иллокутивной силы, содержащейся в народных афоризмах, приобретает следующие очертания. Наибольшей иллокутивной силой обладают речевые акты побуждения, в которых использованы пословицы-назидания (Береги платье снову, а честь смолоду). Далее следуют пословицы, в которых выражены предостережение (Не зная броду, не суйся в воду), побуждение к совместному действию (Сядем рядком да поговорим ладком), совет (Не имей сто рублей, а имей сто друзей), пожелание (Не родись красивой, а родись счастливой) и предпочтительность (Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало).

Утвердительные речеповеденческие акты, представляющие собой оценочные афоризмы, имеют статус попутного размышления с легким оттенком нестрогого назидания (Уговор дороже денег), предостережения (Чужая душапотемки), совета (Старый друг лучше новых двух) или пожелания (Правда — хорошо, а счастье лучше), поэтому их иллокутивная сила менее выражена. Вместе с тем, в межличностном дискурсе оценочный афоризм может приобретать побудительную модальность, сообщая высказыванию оттенок подчеркнутого одобрения, восхищения (Большому кораблю — большое плавание) или надежды на благополучный исход описанной ситуации (Терпенье и труд все пеги ретрут). В этих случаях иллокутивная сила оценочного высказывания существенно возрастает и становится сопоставимой с побудительными актами пожелания. Речевые акты побуждения и утверждения могут приобретать (при прочих равных условиях) дополнительную иллокутивную силу, если использованные в них пословицы сохраняют коннотацию авторитетного первоисточника (Не судите, да не судимы будете).

Промежуточную группу составляют языковые афоризмы, имеющие значение констатации состояния безотносительно к субъекту действия (Стерпится, слюбится). Выражая общую оценку душевного состояния и сложность переживаемой ситуации, пословицы этого типа характеризуются побудительной силой, направленной на преодоление сложившегося «положения дел». Своеобразие выраженной в них модальностием, позволяет, с нашей точки зрения, рассматривать данные паремии как потенциально смешанные речевые акты, которые в зависимости от конситуации могут быть отнесены к побудительным или к утвердительным.

Характерной особенностью русского межличностного дискурса является взаимодополнительность модальных поляй оценки и побуждения, вследствие которой пословицы, квалифицируемые как потенциальные речеповеденческие акты утверждения, могут выступать в функции прескрипции, а пословицы с доминантной побудительной модальностью — в функции оценочного утверждения. Отсутствие четкой границы между обоими полями может представлять известную трудность для коммуниканта-инофона, поскольку раскрытие доминирующей модальности высказывания не всегда достигается распознаванием входящих в него лексико-грамматических форм.

Своеобразие русской синтаксической психоглоссы (Ю.Н. Караулов) проявляется также в неагентивной форме глагольных односоставных предложений. Словесная необозначенность деятеля, предстающего как обобщенный субъект, т. е. имеющий потенциальное отношение к каждому, типична для русских пословиц, построенных по модели обобщенно-личных, безличных и инфинитивных предложений. Относя безличность (бессубъектность, неагентивность) к самобытным свойствам русского языка, исследователи обращают внимание на возрастающий удельный вес данной категории, которая все более используется при обозначении действий, совершаемых человеком сознательно и под контролем собственной воли. Данная особенность русской языковой личности, характеризующейся коллективистским сознанием и стремлением согласовать свои действия с «течением жизни», заметно контрастирует на фоне романских и германских языков, в которых утвердился субъектно-предикатный тип предложений.

Представленная таксономия русских речеповеденческих актов (на материале паремий) может рассматриваться как синтактико-прагматическая проекция ценностных представлений, идеалов и усвоенных стереотипов поведения и принятия решений, характерных для русской языковой личности и для русского «поля поведения и активности» .

2. Обращение к латинским крылатым словам позволило выявить корпус аксиологических понятий, которые составили фундамент европейской культуры речевого общения. Это, прежде всего, понимание личности как гармоничного триединства рациональной, эмоциональной и волевой природы человека, разработанное древнегреческой философией. Причем личностное стремление к самоактуализации, саморазвитию и самосовершенствованию рассматривалось как важнейшая добродетель, которая понималась как знания, как идея высшего блага или как золотая середина, благодаря которой возможно сохранить нравственное равновесие. Повышенное внимание к принципам построения непротиворечивого, доказательного высказывания способствовало в дальнейшем утверждению рациональной доминанты общения. В итоге отличительными особенностями европейской культуры речи стали акцентуация личностного начала, подчеркнутая категоричность, пафосность и умение владеть собой.

Анализ латинских крылатых выражений выявил доминирование в них агентивной формы высказыванийнеагентивные формы представлены большей частью обобщенно-личными и инфинитивными предложениями. В сравнении с русскими пословицами и крылатыми словами, в которых форма выражения от.

1-го лица ед. ч. встречается достаточно редко, латинские афоризмы демонстрируют разнообразные способы самоактуализации и утверждения собственной позиции. Что же касается формы выражения от 1-го лица мн. ч., то она, в отличие от русских афоризмов, используется преимущественно в приглашениях к совместному действию при публичных выступлениях, а также в гимнах, девизах и речах во время застолья. Таким образом, различие аксиологических представлений, лежащих в основе русского и западноевропейского межличностных дискурсов, проявляется и при сопоставлении семантико-синтаксических параметров русских и латинских афоризмов.

Избрав в качестве образца интеллектуальное общение античных философов, западноевропейская наука Нового времени способствовала дальнейшей «персонализации индивида» (И.С. Кон) и формированию такого стиля речевого поведения, в котором наилучшим образом проявлялись личностные особенности самостоятельно и оригинально мыслящих коммуникантов. Традиционный акцент на индивидуальность и уникальную значимость каждого человека способствовал доминированию в оценке человека представлений о его свободе, инициативности и способности к самореализации. В итоге это привело к формированию и развитию индивидуалистической культуры, которая отличалась от русской культуры с характерными для нее представлениями об общих, единых идеалах и ценностных ориентирах.

Анализ польских пословиц, в которых нашли отражение общеславянские корни, выявил такие характерные для польской языковой личности особенности, как стремление подчеркнуть индивидуальные достоинства человека, автономность человеческой жизни, приоритетность личной инициативы и направленность на решение собственных проблем. Большое место в польских паремиях занимают пословицы о значимости Бога в жизни человека. Народные афоризмы о роли коллектива сравнительно немногочисленны. В проанализированном корпусе пословиц проявилась и такая особенность аксиологического плана польского межличностного дискурса, как доминирование оценочной модальности над побуждающей. Примечательно, что пословицы с доминирующей побудительной модальностью имеют русский аналог, что позволяет высказать предположение об их общих корнях. Проведенное сопоставление русских и польских пословиц свидетельствует о своеобразии аксиологичских представлений близкородственных народов, которые в процессе своего развития стали приверженцами, — соответственно, — коллективистских и индивидуалистических ценностей. Вместе с тем общеславянское прошлое, хранимое польским и русским языками, и объединяющая вера в христианские ценности, а также выпавшие на долю обоих народов тяжелые испытания и разочарованность в социальных проектах минувшего века обусловливают определенную близость польской и русской языковых личностей. Однако «слишком историчное, слишком общественное» индивидуальное сознание русской языковой личности и представления о свободе, самоценности, инициативности и способности к самореализации, свойственные польской и, — шире, — западноевропейской, — менталь-ности, могут вызвать взаимное непонимание и даже отчуждение между представителями этих лингвокультурных общностей.

3. Анализ китайских пословиц, крылатых слов и некоторых прецедентных текстов позволяет говорить о таких особенностях китайской языковой личности, как осознание себя как части целого и готовность следовать традиционным образцам речевого поведения. Целостное мировосприятие и мировоззрение, лежащие в основе жизнедеятельности китайского этноса, включая принятые нормы и стереотипы общения, способствовали развитию коллективистской культуры. Это обусловило определенную общность русских и китайских этических корней, хотя русский коллективизм традиционно основывался на таких ценностях, как любовь и соборность, а китайский — на представлениях об иерархической структуре общества и этике «лица». Примечательно, что во всем корпусе проанализированных китайских пословиц отсутствуют суждения от 1 лица ед. и мн. ч. Отмеченная близость аксиологических представлений, характерных для русского и китайского менталитетов, особенно заметна на фоне западноевропейского стремления к личностному самоутверждению, инициативности и готовности высказывать и защищать свою индивидуальную позицию.

Кроме того, как показал сопоставительный анализ пословиц, китайской языковой личности свойственна неакцентированность таких ценностных ориентиров русского речевого поведения, как совесть, справедливость, поиск истины, правда и взаимопонимание. При этом характерная для китайцев приоритетность силы, трезвого расчета и практически полезного результата не относится к базовым ценностным представлениям русского национального самосознания. К числу факторов, потенциально затрудняющих достижение взаимопонимания, может быть также отнесено различие в восприятии самого хода жизни: оптимистичное — у китайцев и скорее пессимистичное — у русских. При этом и китайская, и русская языковые личности характеризуются стремлением к сбалансированности хорошего и плохого в жизни. Объединяющим началом для китайской и русской языковых личностей выступает осознание уникального своеобразия и богатства родного языка и связанное с ним чувство гордости за принадлежность к данной лингвокультурной общности. Более того, любовь к языку и богатому культурному наследию являются залогом взаимного интереса представителей обоих этносов и, — шире, — развивающегося диалога культур.

Отличительной особенностью китайской языковой личности является необходимость следования «жесткой» синтаксической структуре предложения, накладывающей определенный отпечаток на коммуникативный процесс, исключающий отступление от нормы. Это объясняется тем, что грамматические связи между словами в предложении обусловлены главным образом порядком слов. Поэтому его изменение приводит к нарушению грамматических связей и тем самым смысла фразы или даже к разрушению семантико-синтаксической основы предложения. Также жестко структурирована и китайская «теория морали», состоящая из 5 базовых отношений между субъектами, из которых одному предписывается быть «ведущим». В итоге речевое поведение развивалось в значительной мере как этико-эстетическая категория, хранящая и сегодня следы былых церемоний и ритуалов. Если этика «лица» и иероглифика поддерживали в китайском языковом сознании важность следования традиции, то устная речь ориентировала на умение строить свое высказывание четко, конкретно и детально, не допуская двусмысленностей и избегая абстрактных рассуждений. Поэтому китайское речевое поведение может быть охарактеризовано, с одной стороны, как прагматическое, эмпирическое и предметно-логическое, а с другой, — как демонстрирующее «всеобщую любовь» и стремление к достижению «взаимной выгоды» .

4. Следуя холистической методологии, позволяющей избежать жесткого аналитического подхода при изучении «речевого целого», разработана модель пресуппозиции межличностного дискурса носителя русского языка и коммуни-канта-инофона. В основу моделирования положено представление о пресуппозиции как включающей личностные особенности коммуникантов со свойственным им жизненным и социокультурным опытом.

Данная модель включает 2 зеркально расположенные конструкции, каждая из которых раскрывает способность к межличностному общению, характерную для национальной языковой личности. Исходная модель (модель 1-го порядка) представляет собой пирамиду в форме тетраэдра, основание которой уподоблено данной способности, а боковые грани соответствуют взаимодействующим в ней психологической, лингвистической и этической сторонам. Идея развития «диалога личностей» и общения «лицом к лицу» передается дальнейшим «раскрытием» каждой из 3-х граней / сторон пирамиды триединством взаимодействующих в ней планов (модель 2-го порядка), а каждый их этих планов — триединством образующих его аспектов (модель 3-го порядка). Последовательное замещение способности к межличностному общению иерархической системой образующих ее сторон, планов и аспектов привело к построению композиционно сложной структуры. Рассмотрение национально-культурного своеобразия общения через призму разработанной модели позволяет осмыслить содержание пресуппозиции на едином методологическом основании, а также понять успешный и затрудненный процесс межличностного взаимодействия коммуни-кантов-инофонов.

Заключение

.

Следуя традиционному для отечественной филологической школы принципу целостного изучения языка, речи и текста/дискурса, русское речевое поведение анализировалось в представленной работе с позиций холистической методологии, базирующейся на тернарных структурах. В основу методологической рамки исследования легло понимание межличностного дискурса как триединства интенционального, коммуникативного и аксиологического планов, восходящее к известной триаде Аристотеля <<1упагш8 — епе^е1а — еп1е1есЬе1а>.

Рассмотрение взаимодействия «воли говорящего», собственно речевой деятельности и принятых аксиологических представлений позволило раскрыть функциональную значимость их целостного единства в перерастании речевого общения в «диалог на высшем уровне. диалог личностей» (М.М. Бахтин) и в его виртуальном развитии («бытие в возможности» — Аристотель).

Русская речевая культура, согласно проведенному исследованию, выработала самобытную коммуникативную стратегию, направленную на достижение в общении полноты взаимопонимания, взаимодействия и взаимоотношений. Особая роль принципа взаимности раскрывается в эволюции денотативного статуса личного местоимения 1 лица мн. ч. мы, которое в процессе межличностного взаимодействия получает дополнительные эмоционально-экспрессивные и эмоционально-оценочные семантические оттенки и поэтому особо фиксируется русской языковой личностью. Анализ функционирования местоимения мы как средства концептуального общения, в котором отражается характерный для русской языковой личности способ категоризации взаимоотношений с адресатом, выявил самобытное русское словосочетание Мы с тобой, в котором находит выражение «первичное единство» (С. Франк) говорящего с адресатом.

Прагмалингвистический анализ русского межличностного дискурса привел к заключению о системообразующей функции принципа взаимности, который проявляется в эволюции 1) типической концепции адресата и искомой с ним общности, выступающей в качестве его содержательно-смыслового ядра,.

2) семантико-прагматического поля общения, выполняющего роль его функционального базиса, и 3) диалогических отношений и модальности высказываний, характеризующих его жанрово-стилевой строй.

Рассмотрение динамично развивающегося и «функционально цельного» межличностного общения сделало возможным его представление в виде матрицы, которая в самом общем виде раскрывает процессуальную сторону анализируемой разновидности дискурсивной практики.

Для становления «диалога личностей» со свойственной ему начальной типической концепцией адресата и искомой с ним общности (<Я — Вы/Ты>) характерны 1) установка на этикетное общение, 2) этикетная речевая субъект-ность, 3) преимущественное «приращение» вербально-семантической сферы семантико-прагматического поля общения, 4) фатические диалогические отношения и 5) фатическая модальность высказываний.

По мере развития концепции адресата и искомой с ним общности (<Я + Вы/Ты>) в межличностном речевом поведении проявляются 1) совокупная речевая субъектность, 2) установка на эмоциональную открытость, искренность, истинность и значимость высказываний (установка на «понимающего»), 3) «приращение» лингвокогнитивной сферы семантико-прагматического поля, 4) целостные диалогические отношения и 5) субъективная модальность высказываний.

Межличностному общению, в котором реализуется характерная для говорящего концепция адресата и искомой с ним общности (<единое Мы>) и достигается полнота взаимодействия, взаимопонимания и взаимоотношений, свойственны: 1) единая речевая субъектность, 2) установка на «отвечающего», которая учитывает возможную ответную реакцию адресата, 3) «приращение» мо-тивационной сферы семантико-прагматического поля общения, 4) согласованные диалогические отношения и 5) общий «модус существования». При деформации интенционального и/или аксиологического аспектов межличностного дискурса речевое поведение принимает форму этикетного общения, в котором субъект уже не выступает как «хозяин речи» .

Анализ отобранного речевого материала и рассмотрение аксиологии русского дискурса в целом (на материале языковых афоризмов) подтвердили положение о возрастающей доле категории безличности, используемой при обозначении действий, совершаемых человеком сознательно и под контролем собственной воли. Стремление согласовать свои действия с «течением жизни», в котором находит отражение коллективистское сознание русской языковой личности, заметно контрастирует на фоне романо-германских языков, где доминирует субъектно-предикатный тип предложений, а неагентивные формы представлены большей частью обобщенно-личными и инфинитивными предложениями.

В сравнении с русскими крылатыми словами, в которых форма выражения от 1-го лица ед. ч. встречается достаточно редко, латинские афоризмы, составившие фундамент европейской культуры речевого общения, демонстрируют разнообразные способы самоактуализации и утверждения собственной позиции. Что же касается формы выражения от 1-го лица мн. ч., характерной для русских афоризмов, то она используется значительно реже и преимущественно в публичных выступлениях и гимнах. В дальнейшем западноевропейская культура способствовала росту личностного самосознания, инициативности и способности к самореализации и формированию такого стиля речевого поведения, в котором раскрывались индивидуальные особенности самостоятельно и оригинально мыслящих собеседников.

Польские пословицы также обнаруживают тенденцию доминирования личностной формы выражения речевого субъекта. Как показал анализ, польским афоризмам, в которых форма 1 лица ед. ч. имеет эксплицитное выражение, в русском языке соответствуют пословицы, в которых утвердилась форма 1 лица мн. ч. Сопоставительный анализ языковых афоризмов выявил доминирование оценочной модальности над побуждающей в польских пословицах и взаимодополнительность модальных полей побуждения и оценки, характерную для русского коммуникативного пространства. При этом польские пословицы с акцентированной побудительной модальностью как правило имеют русский аналог, что позволяет высказать предположение об их общих корнях.

В ходе анализа польских пословиц были выделены такие свойственные польской языковой личности ценностные ориентиры, как стремление подчеркнуть индивидуальные достоинства человека, приоритетность личной инициативы, направленность на решение собственных проблем и автономность человеческой жизни. Народные афоризмы о роли коллектива сравнительно немногочисленны. Поэтому «слишком историчное, слишком общественное» индивидуальное сознание русской языковой личности и представления о свободе, самоценности, инициативности и способности к самореализации, свойственные европейскому миропониманию, могут вызывать взаимное непонимание и даже отчуждение между носителями польского и русского языков.

Что же касается китайской языковой личности, для которой также характерна направленность на согласование своего речевого поведения с окружающим миром, то для нее человек всегда выступает каузатором собственных действий, что объясняет отсутствие в китайском языке неагентивных предложений. Примечательно, что во всем корпусе проанализированных китайских пословиц отсутствуют суждения от 1 лица ед. и мн. ч., что согласуется с представлениями о человеке, семье и коллективе как части Поднебесной, символами которой и сегодня являются пчелиный улей и песчаная гора.

Коллективистская направленность обеих культур обусловила определенную общность этических традиций, хотя русский коллективизм основывался на таких ценностях, как взаимопонимание, любовь и соборность, а китайский — на представлениях об иерархической структуре общества и этике «лица». Сравнительный анализ китайских и русских пословиц выявил свойственную китайской языковой личности неакцентированность таких ценностных ориентиров русского речевого поведения, как совесть, справедливость, поиск истины, правда и взаимопонимание. При этом свойственная китайцам приоритетность силы, трезвого расчета и практически полезного результата не относится к базовым ценностным представлениям русского национального самосознания. К числу факторов, потенциально затрудняющих достижение взаимопонимания, может быть также отнесено различие в восприятии самого хода жизни: оптимистичное — у китайцев и скорее пессимистичное — у русских. При этом и китайская, и русская языковые личности характеризуются стремлением к сбалансированности хорошего и плохого в жизни.

Отмеченные особенности диалогической речи могут рассматриваться как синтактико-прагматическая проекция ценностных представлений, идеалов и усвоенных стереотипов поведения и принятия решений, типичных для русской, польской и китайской языковых личностей.

Межличностный дискурс, объединяя в себе «горизонт культуры», «горизонт личности» и горизонт языка, выступает в качестве предмета изучения едва ли не всех гуманитарных наук. Поэтому полученные в ходе его исследования результаты нуждаются в их ранжировании и целостном представлении. Это обусловило обращение к моделированию как одному из способов концептуализации исследуемого объекта.

Межличностное общение как часть культуры, которая представляет собой «сложную, иерархически организованную, работающую систему» (Ю.М. Лотман), также является системой. Рассматривая «диалог личностей» как результат целостного взаимодействия психологической, лингвистической и этической сторон, была построена холистическая, фрактальная модель, которая может рассматриваться как смыслообраз, отражающий динамику развития пресуппозиции межличностного взаимодействия.

Разработанная модель основана на древнейшем принципе триединства, который выступает в качестве лингвокультурной универсалии. Поэтому опора на полученный смыслообраз позволяет анализировать национально-культурную специфику речевого поведения на едином методологическом основании. Предложенный способ моделирования, отражая логический переход от преимущественно эмпирического изучения русского дискурса в межкультурной коммуникации к его теоретическому осмыслению, может рассматриваться как один из возможных вариантов его концептуализации.

Дальнейшее изучение национально-культурного своеобразия русского речевого общения предполагает осмысление механизмов внутреннего «взаимоСОдействия» (П.К. Анохин) психологической, лингвистической и этической сторон межличностного дискурса, отличающегося своеобразием у представителей различных лингвокультурных общностей. Выводы проведенного исследования могут также стимулировать разработку методологии сопоставительного изучения национально-культурных особенностей речевого поведения и методики преподавания русского языка как иностранного.

Показать весь текст

Список литературы

  1. К.А. Мировоззренческий смысл и научное значение категории субъекта // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М.: Институт психологии РАН, 1997. С. 56−74.
  2. С.С. Троица // Мифы народов мира. Энциклопедия. (В 2 томах) / Гл. ред. С. А. Токарев. М: Советская Энциклопедия, 1988. Т. 2. С. 527−528.
  3. С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Контекст-90. М.: Наука, 1990. С. 64−71.
  4. С.С. Мы призваны в общение /У Аверинцев С. С. София Логос. Словарь. 2-е изд. Кшв: Дух i Ливра, 2001. С. 417−420.
  5. К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. М.: Едиториал УРСС, 2003. 304 с.
  6. Э.Г., Щукин А. Н. Словарь методических терминов (теория и практика преподавания языков). СПб: Златоуст, 1999. 472 с.
  7. К.И. Метафора как средство обозначения интенций в тексте // Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса. СПб.: Алетейя, 2000. С. 126−146.
  8. Н.Ф. Лингвокультурологическое содержание понятия «дискурс» в современной когнитивной лингвистике // Сб. докладов X конгресса МАП-РЯЛ «Русское слово в мировой культуре». Т.1. СПб.: Политехника, 2003. С.9−18.
  9. В.М. Сознание как парадокс (Экспериментальная психология). СПб: Изд-во ДНК, 2000. 528 с.
  10. Г. М. Психология социального познания. М.: Аспект Пресс, 2000. 288 с.
  11. Г. М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 2002. 364 с.
  12. И.В. Язык современных СМИ в контексте русской культуры (Попытка риторического осмысления) // Русская речь, 2006. № 1. С. 69−78.
  13. В.И. Риторика и культура речи в преподавании русского языка иностранцам // От слова к делу. Сб. докладов / X Конгресс МАПРЯЛ. М.: Изд-во Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина, 2003. С. 10−17.
  14. П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина, 1975.446 с.
  15. Аошуан Тань. Модель этического идеала конфуцианцев // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 31−45.
  16. Аошуан Тань. Ментальность срединного пути // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 46−53.
  17. Аошуан Тань. Проблемы скрытой грамматики: синтаксис, семантика и прагматика языка изолирующего строя (на примере китайского языка). М.: Языки славянской культуры, 2002. 896 с.
  18. Аристотель. Об искусстве поэзии. М.: Гослитиздат, 1957. 183 с.
  19. Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т.1. М.: Мысль, 1976. 552 с.
  20. Н.Д. Дискурс. Прагматика. Референция. Речевой акт // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 136−137- 389−390- 411−412- 412−413.
  21. Н.Д. От редактора // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 3−10.
  22. Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
  23. И. Невербальное общение // Психология влияния. СПб.: Питер, 2001. С. 209−218.
  24. Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Эдитори-алУРСС, 2001.416 с.
  25. А.Н., Крейдлин Е. Г. Иллокутивные высказывания в структуре диалога//Вопросы языкознания. 1992. № 2. С. 84−99.
  26. В.А., Носуленко В. Н. Системность. Восприятие. Общение. М.: Институт психологии РАН, 2004. 480 с.
  27. Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 616 с.
  28. Г. С. Особенности культуры глубинного общения // Диалектика общения. Гносеологические и мировоззренческие проблемы. М.: ИФРАН, 1987. С. 13−51.
  29. М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 360 с.
  30. М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984−1985. М.: Наука, 1986. С. 80−160.
  31. М.М. Работы 1940-х начала 1960-х гг. // Собрание сочинений в 7 томах. Т. 5. М.: Русские словари, 1997. 731 с.
  32. М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. 336 с.
  33. М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. 304 с.
  34. В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977. 248 с.
  35. Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 447 с.
  36. Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Про-гресс-Универс, 1995. 456 с.
  37. В.М. Коллективная рефлексология. М.: Наука, 1991. 448 с.
  38. B.C. Культура. Диалог культур (Опыт определения) // Вопросы философии, 1989. № 6. С. 31−42.
  39. B.C., Ахутин A.B. Диалог культур II Новая философская энциклопедия. Т. 1. М.: Мысль, 2001. С. 659−661.
  40. Г. М. Русский тип языкового мышления и его отражения в звуковой форме слова // Слово. Грамматика. Речь. Вып. V. М.: Изд-во МГУ, 2003. С. 145−147.
  41. Н.Г. Социокультурные конструкты в языке. М.: Изд-во Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина, 2005. 360 с.
  42. М.П. Стилистика текста. Теоретический курс. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 416 с.
  43. В.П. Философские основания проблемы синтеза релятивистских и квантовых принципов. М.: Наука, 1973. 174 с.
  44. .С. Образ человека в психологии // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д. А. Леонтьева, В. Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 67−91.
  45. С.Л. Межличностный диалог и его основные атрибуты // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д. А. Леонтьева, В. Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 202 222.
  46. Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации. Под ред. А. Р. Лурия. М.: Прогресс, 1977. 412 с.
  47. М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464 с.
  48. В.Г. Междисциплинарные технологии и принципы синергетики: проблемы и корррективы // Синергетика. Труды семинара. Вып. 1. М.: Изд-во МГУ, 1998. С. 5−17.
  49. С.Н. Философский смысл троичности // Вопросы философии. 1989. № 12. С. 90−98.
  50. С.Н. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. Избранные статьи. М.: Наука, 1993. 751 е.
  51. Н.Д. Прокрустово ложе текста и метаморфозы дискурса / слово и текст в диалоге культур. Юбилейный сборник. МАПРЯЛ. М.: 2000. С. 27−33.
  52. Д. Культурные противоречия капитализма // Этическая мысль: Науч-публицист. чтения. М.: Политиздат, 1990. С. 243−255.
  53. Л.И. Краткий религиозно-философский словарь. М.: Истина и жизнь, 2000. 256 с.
  54. Л.С. Проблемы генезиса китайской мысли: формирование основ мировоззрения и менталитета. М.: Наука, 1989. 307 с.
  55. А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 416 с.
  56. А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. 780 с.
  57. А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.
  58. Е.М., Костомаров В. Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. 320 с.
  59. Е.М., Костомаров В. Г. Национально-культурная специфика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение. М.: Русский язык, 1982. 182 с.
  60. Е.М. Об относительности мирской этической нормы // Логический анализ языка: языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 235 245.
  61. Взаимодействие наук: теоретические и практические аспекты / Отв. ред Б. М. Кедров, П. В. Смирнов. М.: Наука, 1984. 320 с.
  62. В.В. Из истории слова «личность» в русском языке до середины XIX в. // Виноградов В. В. История слов. М.: Рос. акад. наук, 1994. С. 271 309.
  63. Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. М.: КомКнига, 2005. 176 е.
  64. JI. // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура», 1993. 351 с.
  65. Т.Е. Когнитивный аспект овладения русским языком как иностранным // Слово. Грамматика. Речь. Сборник научно-методических статей по преподаванию РКИ. Bbin. IV: М.: МГУ, 2002а. С. 118−124.
  66. Т.Е. К проблеме построения этикопсихолингвистической концепции межличностного общения (на материале преподавания РКИ) // Слово. Грамматика. Речь. Сб. научно-методических статей по преподаванию РКИ. Вып.VI. М.: Изд-во МГУ, 2004а. С. 124−131.
  67. Т.Е., Ван Юе. Социокультурные особенности китайских студентов и практика преподавания РКИ // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка. М.: Изд-во МГУ, 20 046. С. 497.
  68. Т.Е. Некоторые размышления о китайском языке, этике «лица» и конфуцианских принципах общения // Мир русского слова. № 3, 2004д. С. 48−55.
  69. Т.Е. Межличностный дискурс как духовное измерение бытия // Профессионально-педагогические традиции в преподавании русского языка как иностранного. Язык речь — специальность. Ч. 2. М.: Изд-во РУДН, 2005а. С. 102−113.
  70. Т.Е. О диалоге культур, социокультурных универсалиях и языке // Проблемы преподавания русского языка в Российской Федерации и зарубежных странах. Материалы международной конференции. Т.2. М.: Ред. Изд. Совет МОЦМГ, 2005 В. С. 172−176.
  71. Т.Е. Призванные в общение. // Христианство и наука. Сборник докладов конференции. Международные Рождественские образовательные чтения. М.: Просветитель, 2005 г. С. 267−298.
  72. Т.Е. Фрактальная модель межличностного дискурса // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса. Т.З. М.: Современные тетради, 2005д. С. 380.
  73. Т.Е. Метафизические корни диалога культур // Метафизика. Век XXI. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2006а. С. 64−78.
  74. Т.Е. Ты и Я в мире диалога // Русская речь. 20 066. №.3. С. 5765.
  75. Т.Е. О китайской языковой личности как субъекте общения // Вестник РУДН: Серия: Русский язык и иностранные языки и методика их преподавания. № 1 (3−4), 2005−2006 В. С. 66−77.
  76. Т.Е. В поисках универсалий общения // Русский язык в школе. 2006 г. № 2. С. 81−85.
  77. Т.Е. Концепция межличностного дискурса представителей различных лингвокультурных общностей // Грани познания: Наука, философия, культура в XXI веке / Под ред Н. К. Удумян. Т. 2. М.: Наука, 2007. С. 335−369.
  78. A.M., Микадзе Ю. В., Солнцева Г. Н. Деятельность: структура и регуляция. М.: Изд-во МГУ, 1987. 216 с.
  79. В.Н. Марксизм и философия языка. М.: Лабиринт, 1993. 189 с.
  80. Е.М. Анализ текстов и психолингвистическая значимость лингвистических универсалий // Основы теории речевой деятельности. Под ред. А. А. Леонтьева. М.: Наука, 1974. С. 135−144.
  81. Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: КомКнига, 2006. 280 с.
  82. А.Н. Интеллект и креативность в межличностном взаимодействии. М.: Институт психологии РАН, 2004. 270 с.
  83. М.В., Го Шуфень. Классы моделей русского простого предложения и их типовых значений. М.: Диалог, 1999. 96 с.
  84. Л.С. Развитие высших психических функций. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1960. 500 с.
  85. Л.С. Мышление и речь // Выготский Л. С. Собрание сочинений в 6 томах. Т. 2. М.: Педагогика, 1982. С. 5−361 .
  86. Л.С. Педагогическая психология. М.: Педагогика-Пресс, 1999. 530 с.
  87. П.П. Человек и человечество в учении В.С.Соловьева // Вопросы философии. 1994. № 6. С. 47−54.
  88. П.П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997. 495 с.
  89. П.П. Онтологический горизонт натурфилософии Аристотеля // Философия природы и в античности в средние века. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 37−78.
  90. Гак В.Г. К проблеме синтаксической семантики (семантическая интерпретация «глубинный» и «поверхностных» структур) // Гак В. Г. Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 264−271
  91. Галкина-Федорук Е. М. Безличные предложения в современном русском языке. М.: Изд-во МГУ, 1958. 332 с.
  92. И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 140 с.
  93. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: Наука, 1977. 470 с.
  94. И.А. Понятие, понимание и культура // Теория и практика аргументации. М.: ИФ РАН, 2001. С. 49−70.
  95. В.Е. Обращение и организация направленности речи // Проблемы организации речевого общения. М.: Институт языкознания АН СССР, 1981. С. 78−89.
  96. В.Е., Сиротинина О. Б., Ягубова М. А. Русский язык и культура речи: учебник для студентов-нефилологов / Под ред. О. Б. Сиротининой. 2-е изд. М.: Едиториал УРСС, 2003. 216 с.
  97. И.Н. Паралигвистика: прикладной и концептуальный аспекты // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 96−114.
  98. В.А. Психология общения: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2002. 416 с.
  99. Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Издательская группа «Прогресс», 1985. С. 217−237.
  100. Греймас А.-Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь // Лингвистика XX века: система и структура языка: Хрестоматия. Ч. II. / Сост. Е. А. Красина. М., Изд-во РУДН, 2004. С. 136−142.
  101. Т.П. Японская художественная традиция. М.: Наука, 1979. 368 с.
  102. Т.П. Человек и мир в системе традиционных китайских учений // Проблема человека в традиционных китайских учениях. М.: Наука, 1983. С. 6−16.
  103. Т.П. Мудрецы, правители и мастера // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. С. 135−165.
  104. Т.П. и др. Диалог икоммуникация философские проблемы (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1989. № 7. С. 11−23.
  105. О.Н. Стилистические функции местоимения в современном русском языке // Слово. Грамматика. Речь. Вып. IV.: Сборник научно-методических статей по преподаванию РКИ. М.: Изд-во МГУ, 2002. С. 2230.
  106. Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Дж. Меморандум о языковых универсалиях//Новое в лингвистике. Вып. V. М.: Прогресс, 1970. С. 31−44.
  107. Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: ИТДГК Тнозис", 2003. 288 с.
  108. В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.398 с.
  109. В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 451 с.
  110. А.Н. От Руси к России: очерки этнической истории. М.: Эком-прос, 1994. 336 с.
  111. A.A., Апресян Р. Г. Этика: Учебник. М.: Гардарика, 1998. 472 с.
  112. Ю.Н. «Картины мира» и типы рациональности // Вопросы ило-софии, № 8, 1989. С. 150−163.
  113. А., Мартиросян М. Китайский прорыв и уроки для России. М.: Вече, 2002. 400 с.
  114. Дейк ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. Благовещенск: Благовещенский гуманитарный колледж, 2000. 308 с.
  115. В.В. Фатические речевые жанры // Вопросы языкознания. 1999. № 1.С. 37−55.
  116. В.В. Непрямая коммуникация. М.: Гнозис, 2006. 376 с.
  117. Н.М. Духовно-нравственная лексика в языке сельской молодежи // Русская речь. 2005. № 5. С. 61−68.
  118. Домострой. Сильвестровского извода. Киев: Абрис, 1992. 144 с.
  119. Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М.: Наука, 1984. 268 с.
  120. Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Т.1. М.: Изд-во «Мысль», 1972. 362 с.
  121. Г. Н. Введение в синергетику. СПб.: Проспект, 1998. 256 с.
  122. .А. Психология типов личности, народов и эпох. Екатеринбург: Деловая книга, 2001. 736 с.
  123. В.Е. Символы и числа «Книги перемен». M.: АСМ, 2002. 400 с.
  124. В.И. Ритуал и фольклор. Л.: Наука, 1991. 207 с.
  125. Жанры речи. Вып 1. Саратов: Колледж, 1997. 212 с.
  126. Жанры речи. Вып. 2. Саратов: Колледж, 1999. 287 е.
  127. Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. 158 с.
  128. С.М. Аскетизм в православно-христианском учении. М.: Паломник, 1996. 693 с.
  129. И. Об изменениях логико-онтологических оснований современной науки // Исследования по логике научного познания. М.: Наука, 1990. С. 42−53.
  130. Е.А., Китайгородская М. В., Ширяев E.H. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М.: Наука, 1981. 276 с.
  131. В.В. История русской философии. Т.1. 4.1. Ленинград: Эго, 1991. 221 с.
  132. И.А. Речевая деятельность и психология речи // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 64−72.
  133. В.П. Культурно-историческая психология: опыт амплификации // Вопросы психологии. 1993. № 4. С. 5−19.
  134. В.П. Аффект и интеллект в образовании. M: Тривола, 1995. 64 с.
  135. A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М.: Наука, 1964. 215 с.
  136. Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973. 351 с.
  137. Г. А. Труды В.В.Виноградова и проблемы текста II Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995, № 4. С. 84−98.
  138. В.П. Аристотель. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 368 с.
  139. A.B. Запад Россия — Восток (сравнительно-типологический анализ познавательных стратегий и ценностных ориентаций). М.: Изд-во МГУ, 1993.72 с.
  140. A.B. Сознание и мышление. М.: Изд-во МГУ, 1994. 130 с.
  141. В.В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). М.: Наука, 1965. 246 с.
  142. E.H. Российская альтернатива «притерпелости» веротерпимость и толерантность // Межкультурный диалог: исследования и практика /Под ред. Г. У. Солдатовой, Т. Ю. Прокофьевой, Т. А. Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М. В. Ломоносова, 2004. С. 95−110.
  143. A.A., Никифоров A.J1. Словарь по логике. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. 384 с.
  144. Л.Г. Социология культуры. Учебное пособие. 2-е изд. М.: Логос, 1998. С. 181.
  145. О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: КомКнига, 2006. 288 с.
  146. И-Цзин: древняя китайская «Книга Перемен». М.: Изд-во Эксмо, 2002. 560 с.
  147. М.С. Мир общения: Проблемы межсубъектных отношений. М.: Политиздат, 1988. 319 с.
  148. A.A. Современный русский язык. Морфология. М.: Изд-во МГУ, 1999. 239 с.
  149. Т.В., Савин И. Л. Конфуцианство как основа формирования общественно-политических идеалов современного Китая // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2004. № 1 (5). С. 97−106.
  150. В.И. Этнокультурные типы институционального дискурса // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сборник обзоров. М.: ИНИОНРАН, 2000. С.37−64.
  151. Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2004. 264 с.
  152. Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. 779 с.
  153. В.Н. Концепция целостного разума в русской философии и Православие // Христианство и философия. VIII Международные Рождественские образовательные чтения. М.: Просветитель, 2000. С. 97−118.
  154. В.Н. Апофатика и наука // Христианство и наука. X Международные Рождественские образовательные чтения. М.: Просветитель, 2003. С. 257−268.
  155. Китай-2002. Пекин, 2002. 200 с.
  156. Китай: история в лицах и событиях / Под общ. ред. C.JI. Тихвинского. М.: Политиздат, 1991. 254 с.
  157. Л.П. Лингвометодические основы обучения иностранных студентов-нефилологов гуманитарных факультетов речевому общению на профессиональные темы. Автореф. дисс. д-ра пед наук. М., 1995. 45 с.
  158. Книга о грамматике: Русский язык как иностранный. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. 816 с.
  159. E.H. Холизм синергетики и недуальность восточного мышления // Противоречие и дискурс. М.: ИФРАН, 2005. С. 45−62.
  160. В. К читателям // Бахтин М. М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. С. 7−8.
  161. С.И. Выражение модальности // Практическая грамматика русского языка для зарубежных преподавателей-русистов / Под ред. H.A. Мете. М.: Русский язык, 1985. С. 158−210.
  162. П.Н. Языковая личность в аспекте диалога культур. Орел: Изд-во Орловского государственного университета, 2001. 287 с.
  163. В.В. «Жизнь происходит от слова.» СПб.: Златоуст, 1999. 368 с.
  164. В.В. История русского языкознания: Очерки и этюды. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского государственного университета, 2003. 472 с.
  165. В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. 240 с.
  166. В.В. Язык города. М.: Едиторил УРСС, 2005. 192 с.
  167. Г. В. Взаимодействие видов речевой деятельности при использовании интенсивных методов обучения (на материале русского языка как иностранного). М.: Изд. отдел УНЦ ДО МГУ, 1997. 137 с.
  168. Г. В. Контекстная семантика. М.: КомКнига, 2005. 152 с.
  169. Конфуцианство в Китае: проблемы теории и практики. М.: Наука, 1982. 264 с.
  170. O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд. М.: ЧеРо, 2003. 349 с.
  171. O.A. Жемчужины китайской фразеологии. М.: ЧеРо, 2005. 336 с.
  172. В.И., Коробко Г. Н. Золотая пропорция и человек. М.: Изд-во Междунар. Ассоциации строительных вузов, 2002. 384 с.
  173. Г. П. Принцип целостности (К вопросу о соотношении живых и неживых систем). JL: Изд-во ЛГУ, 1968. 161 с.
  174. В.Г., Бурвикова Н. Д. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом, 1994. № 1. С. 73−76.
  175. В.Г. Наш язык в действии: Очерки современной русской стилистики. М.: Гардарики, 2005. 287 с.
  176. В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. М.: ИТДГК Тнозис", 2001. 270 с.
  177. В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М.: ИТДГК Тнозис", 2002. 284 с.
  178. В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК Тнозис", 2003. 375 с.
  179. Г. Е., Чувилина Е. А. Улыбка как жест и как слово (к проблеме внутриязыковой типологии невербальных актов) // Вопросы языкознания. 2001. № 4. С. 66−93.
  180. В.А. «Лунь Юй» // Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1972. С. 139−140.
  181. Л.В. Коммуникация: человек как «текст» // Противоречие и дискурс. М.: ИФРАН, 2005. С. 108−122.
  182. Ю.С., Третьяков В. П. Грамматика общения. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. 208 с.
  183. В.Г. Этническая психология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2002. 320 с.
  184. Е.С. Ономасиология // Лингвистический энциклопедический словарь. / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 345 346.
  185. Е.С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во филол. ф-та МГУ, 1995. 245 с.
  186. A.M. Поле // Лингвистический энциклопедический словарь. / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 380−381.
  187. Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987. 319 с.
  188. Гр. Безъязыкая гласность // Век двадцатый и мир. 1990. № 9. с. 44−47.
  189. В.А., Менджерицкая Ю. А., Бреус Е. Д. Психология затрудненного общения. Теория. Методы. Диагностика. Коррекция. М.: Издат. центр «Академия», 2001. 288 с.
  190. В.А. Социально-психологические причины интолерантного общения // Межкультурный диалог: исследования и практика /Под ред. Г. У. Солдатовой, Т. Ю. Прокофьевой, Т. А. Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М. В. Ломоносова, 2004. С. 156−166.
  191. O.A. Русский разговорный синтаксис. М.: Наука, 1976. 397 с.
  192. Н.М. О некоторых вопросах глагольного немотивированного управления (применительно к преподаванию РКИ) // Слово. Грамматика. Речь. Вып. IV.: Сборник научно-методических статей по преподаванию РКИ. М.: Изд-во МГУ, 2002. С. 30−33.
  193. Латинский язык / Под ред. В. Н. Ярхо, В. И. Лободы. М.: Высшая школа, 1994.384 с.
  194. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Республика, 1985. 201 с.
  195. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. 384 с.
  196. Леви-Строс К. Путь масок. М.: Республика, 2000. 399 с.
  197. A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. 214 с.
  198. A.A. Психофизиологические механизмы речи // Общее языкознание: формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 1970. С. 314−375.
  199. A.A. Лингвистическое моделирование речевой деятельности // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 36−63.
  200. A.A. Проблемы математического моделирования речевой деятельности // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 73−80.
  201. A.A. Речевая деятельность // Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 21−28.
  202. A.A. Факторы вариативности речевых высказываний // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 29−35.
  203. A.A. Психология общения. М.: Смысл, 1997. 365 с.
  204. A.A. Языковое сознание и образ мира // Леонтьев A.A. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды. М.- Воронеж, НПО «МОДЭК», 2001. С. 113−119.
  205. A.A. Россия: многокультурность и толерантность // Межкультурный диалог: исследования и практика /Под ред. Г. У. Солдатовой, Т. Ю. Прокофьевой, Т. А. Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М. В. Ломоносова, 2004. С.183−190.
  206. А.Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во МГУ, 1972. 575 с.
  207. А.Н. Общее понятие о деятельности // Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 5−20.
  208. А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1977. 304 с.
  209. Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 2003. 487 с.
  210. Л. Референция и референты // Новое в зврубежной лингвистике. Вып. XIII. М.: Прогресс, 1982. С. 161−178.
  211. Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 172 с.
  212. Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 280−287.
  213. .Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1984. 445 с.
  214. А.Ф. Диалектика мифа / Сост., подг. текста, общ. ред. А.А.Тахо-Годи, В. П. Троицкого. М.: Мысль, 2001. 558 с.
  215. А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М.: Едиториал УРСС, 2004. 296 с.
  216. В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991. 286 с.
  217. Н.О. История русской философии. М.: Издат. группа «Прогресс», 1994. 460 с.
  218. Ю.М. Динамическая модель семиотической системы. // Труды по знаковым системам. Т. 12, 1981. С. 132 139.
  219. Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т.1. Таллинн: «Александра», 1992. 480 с.
  220. Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб.: Искусство, 1994. 399 с.
  221. А.Е. От родового субъекта к «совершенномудрому человеку» и «сыну правителя» // Человек как философская проблема: Восток Запад. М.: Изд-во УДН, 1991. С. 4−34.
  222. А.Е. Истоки ДАО. Древнекитайский миф. М.: ИНСАН, РМФК, 1992. 160 с.
  223. А.Р. Язык и сознание. Под. ред. Е. Д. Хомской. Ростов н/Д.: Изд-во «Феникс», 1998.416 с.
  224. М.В. Модальность // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 303−304.
  225. М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. Тверь: Изд-во Тверского государственного университета, 1998. 200 с.
  226. И.И. Этика речевого поведения в русской культуре // Логический анализ языка: Языки этики / Отв.ред.: Н. Д. Арутюнова., Т. Е. Янко, Н. К. Рябцева. М.: Языки русской культуры, 2000. С.353−362.
  227. В.В. Конфуций. М.: Молодая гвардия, 1992. 335 с.
  228. В.В. Китайская цивилизация. М.: ACT, Астрель, 2003. 627 с.
  229. М.К. Сознание это парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть // Вопросы философии, 1989. № 7. С. 112−118.
  230. Маомао. Мой отец Дэн Сяопин в годы «культурной революции». М.: Изд-во «Консалтбанкир», 2003. 568 с.
  231. Л.Б. О роли эмотивного компонента значения в преподавании РКИ // Слово. Грамматика. Речь. Вып. IV.: Сборник научно-методических статей по преподаванию РКИ. М.: Изд-во МГУ, 2002. С.48−51.
  232. Межличностное общение / Сост. и общая редакция Н. В. Казариновой, В. М. Поголыпи. СПб.: Питер, 2001. 512 с.
  233. A.A. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. СПб.: Речь, 2003. 320 с.
  234. И.П. Когнитивная эволюция. М.: Российская политическая эк-циклопедия, 1999. 310 с.
  235. О.Д. Лингводидактические уроки и прогнозы конца XX века // Материалы IX Международного конгресса МАПРЯЛ. Братислава: 1999. Доклады и сообщения российских ученых. М.: 1999. С. 345−363.
  236. М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. М.: Русские словари, 1994. Т.1. 819с.-Т.2. 936 с.
  237. H.H. Логика универсального эволюционизма и кооперативность //Вопросы философии, № 8, 1989. С. 52−66.
  238. В .В., Морковкина A.B. Язык, мышление и сознание et vice versa // Русский язык за рубежом. 1994. № 1. С. 63−70.
  239. A.B. От метафизики к физике II Христианство и наука: Сборник докладов конференции. VII Международные Рождественские образовательные чтения. М.: Просветитель, 2000. С. 196−204.
  240. JI. К вопросу о догматическом содержании «Троицы» святого Андрея Рублева // Контекст-90. М.: Наука, 1990. С. 88−114.
  241. C.B. Особенности речевой и неречевой коммуникации японцев // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 320−338.
  242. A.JI. Семантическая концепция понимания // Исследования по логике научного познания. М.: Наука, 1990. С. 4−18.
  243. A.JI. Часть и целое // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2000. С. 343.
  244. В.Г. Личность авторитарная // Культурология. XX век. Т. 1. М.: Университетская книга, 2001. С. 412.
  245. Т.М. Универсалии // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 535 536.
  246. Н.Г. Библейское слово в нашей речи. СПб.: ООО «Светлячок», 1998. 448 с.
  247. .Ю. Грамматика говорящего. СПб.: Изд-во С-Петербург. ун-та, 1994. 228 с.
  248. Ноуэлл-Смит Х. П. Логика прилагательных II Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 155−182.
  249. H.H. О трехкомпонентной структуре межличностного взаимодействия // Психология межличностного познания. М.: Педагогика, 1981. С. 8091.
  250. Т.И. Существуют ли универсалии в сфере культуры? // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 51−62.
  251. Н.Д. Коммуникативная парадигма в психологии речи и психолингвистике // Психологические исследования дискурса / Отв. ред. Н. Д. Павлова. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 7−17.
  252. Н.Д. Психология дискурса // Психология. XX век. М.: Университетская книга, 2004. С. 396−414.
  253. Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). Изд. 4-е, стереотип. М.: Едиториал УРСС, 2004. 288 с.
  254. Пан Ин О некоторых формах речевой и жестовой коммуникации в Китае // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 338−345.
  255. A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л.: Наука, 1984. 205 с.
  256. A.M. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000. 462 с.
  257. В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во МГУ, 1988. 208 с.
  258. М.К. Язык. Знак. Культура. М.: Едиториал УРСС: 2004. 328 с.
  259. A.B. Личность. Деятельность. Коллектив. М.: Политиздат, 1982. 255 с.
  260. В.А. Принцип отраженной субъектности в психологическом исследовании личности // Вопросы психологии. 1985. № 4. С. 17−30.
  261. A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1956. 511 с.
  262. Платон. Собрание сочинений в четырех томах. Т.2. М.: Мысль, 1993. 528 с.
  263. Ю.П. Этническая психология. СПб: Речь, 2001. 320 с.
  264. В.А., Ладанов И. Д. Японцы: Этнопсихологические очерки. 3 изд., испр. и доп. М.: ВиМ, 1996. 399 с.
  265. Политический дискурс в России: Материалы рабочего совещания. М.: Диалог-МГУ, 1997. 66 с.
  266. Политический дискурс в России. Материалы рабочего совещания. М.: Наука, 1997. 66 с.
  267. Политический дискурс в России-2: Материалы рабочего совещания. М.: Диалог-МГУ, 1998. 84 с.
  268. Г. Троица Рублева и тринитарное мышление // Померанц Г. Выход из транса. М.: Юрист, 1995. С. 316−338.
  269. Г. С. Диалог // Культурология. XX век. Энциклопедия. Т.1. М.: Университетская книга, 1998. С. 171−172.
  270. З.Д., Стернин И. А. Язык и национальная картина мира. Воронеж: Истоки. 60 с.
  271. В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Под ред. Б. А. Серебренникова. М.: Наука, 1988. С. 8−68.
  272. В.И. Религия, наука и философия в концепции цельного знания А.Ф.Лосева // Христианство и наука. X Международные Рождественские образовательные чтения. М.: Просветитель, 2003. С. 114−166.
  273. A.A. Мысль и язык // Потебня A.A. Слово и миф. М.: Правда, 1989. С. 306−313.
  274. Дж. Дискурс-анализ как метод исследования естественно протекающей речи // Иностранная психология. 1998, № 10. С. 36−46.
  275. Практическая грамматика русского языка для зарубежных преподавателей-русистов / Под ред. H.A. Мете. М.: Русский язык, 1985. 408 с.
  276. И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. 1989. №.8. С.3−19.
  277. Ю.Е., Стернин И. А. Русское коммуникативное поведение. М.: ГИРЯ им. A.C. Пушкина, 2002. 277 с.
  278. Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс. М.: Флинта, Наука, 2004. 222 с.
  279. Ю.Е. Национально-культурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: КомКнига, 2006. 224 с.
  280. Психология. Словарь / Под общ. Ред. A.B. Петровского, М.Г. Ярошевско-го. М.: Политиздат, 1990. 494 с.
  281. Психология развивающейся личности / Под ред. A.B. Петровского. М.: Педагогика, 1987. 240 с.
  282. A.B. Этика: история и теория. М.: Академический Проект, 2002. 496 с.
  283. Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. 336 с.
  284. О.Г. Язык и дискурс // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1999. № 1. С. 25−34.
  285. О.Г. Понятийный аппарат лингвистики дискурса // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы. М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 410−411.
  286. П. Человек как предмет философии // Вопросы философии, №.2, 1989. С. 41−50.
  287. Г. Науки о природе и науки о культуре. Пер. с нем./ Общ. ред. и предисл. А. Ф. Зотова. М.: Республика, 1998. 413 с.
  288. Ю.В. Введение в общую филологию. М.: Высшая школа, 1979. 224 с.
  289. Ю.В. Словарь терминов (общеобразовательный тезаурус): Мораль. Нравственность. Этика. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2003. 88 с.
  290. C.JI. Принципы и пути развития психологии. М.: Изд-во АН СССР, 1959.354 с.
  291. И.М. Психолингвистические механизмы и методы формирования речи. Автореф. дис. .д-ра филол. наук. М., 2000. 40 с.
  292. И.М. Психология речи и лингвопедагогическая психология М.: ПЕР СЭ, 2004. 319 с.
  293. Л.Б. «Доброму Бог на помочь» // Русская речь, 2005, № 5. С. 110−114.
  294. Л.Б. «Скоморох попу не товарищ» // Русская речь, 2006, № 1. С. 112−119.
  295. Я. Смысл события (на фрактальной кромке безумия) // Событие и смысл (Синергетический опыт языка) М.: ИФРАН, 1999. С. 173−202.
  296. К.Ф. Дискурс и личность: эволюция коммунитивной компетенции. М.: Лабиринт, 2004. 320 с.
  297. И.И. Афоризмы Конфуция. М.: Изд-во МГУ, 1987. 302 с.
  298. Э. Статус лингвистики как науки II Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. 2-е изд. М.: Издательская группа «Прогресс», 2001. С. 259−265.
  299. A.B. Русские стереотипы поведения, традиции, ментальность. М.: Флинта: Наука, 2004. 320 с.
  300. Дж. Р. Что такое речевой акт? // Зарубежная лингвистика. Вып. 11. М.: Издательская группа «Прогресс», 1999. С. 210−228.
  301. В.Я. Китай: страницы прошлого. 3-е изд. испр. и доп. М.: Наука, 1987. 448 с.
  302. И.Д. Некоторые аспекты выражения форм вежливости в корейском языке // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 306−320'.
  303. Т.П. Психология доверия. М.: Издательский центр «Академия», 2000. 264 с.
  304. А.Н. Правовые представления российского общества // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М.: Институт психологии РАН, 1997. С. 75−92.
  305. И.П. Выражение побуждения // Книга о Грамматике: Русский язык как иностранный: Учебное пособие. М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 356−369.
  306. Словарь латинских крылатых слов. М.: Изд-во «Русский язык», 1982. 960 с.
  307. Словарь образных выражений русского языка / Под ред. В. Н. Телия. М.: Отечество, 1995. 368 с.
  308. Словарь по этике / Под ред. A.A. Гусейнова и И.С. м И. С. Кона. М.: Политиздат, 1989. 447 с.
  309. Словарь терминов французского структурализма // Структурализм «за» и «против» / Под ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975. С. 450 461.
  310. Г. Г. Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к изучению дискурса) // Языковая личность: Институциональный и персональный дискурс. Сб. научных трудов. Под ред. В. И. Карасика, Г. Г. Слышкина. Волгоград: Перемена, 2000. С. 38−45.
  311. Современный словарь иностранных слов. М.: Изд-во «Русский язык», 1993. С. 732−740.
  312. В.М. Очерки по современному китайскому языку (Введение в изучение китайского языка). М.: Изд-во ИМО, 1957. 207 с.
  313. B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 47- 580.
  314. B.C. Философские начала цельного знания // Соловьев B.C. Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 139−289.
  315. Ю.А. Исследование внеязыковой обусловленности психолингвистических явлений // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 220−232.
  316. Ю.А. Роль психолингвистических факторов в процессе перевода // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 166−174.
  317. Ю.А. Художественная и историческая трасляция культуры // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 114−120.
  318. А.Г. Философия. Учебник. М.: Гардарики. 1999. 816 с.
  319. А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М.: Языки славянской культуры, 2005. 400 с.
  320. Ю.С. В трехмерном пространстве языка (Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства). М.: Наука, 1985. 334 с.
  321. Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и Принцип причинности // Язык и наука конца XX века. М.: РАН, 1996. С. 35−73.
  322. Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2001. 990 с.
  323. И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985. 171 с.
  324. И.А. Введение в речевое воздействие. Воронеж: Полиграф, 2001. 252 с.
  325. И.А., Ларина Т. В., Стернина М. А. Очерк английского коммуникативного поведения. Воронеж: Изд-во «Истоки», 2003 184 с.
  326. Т.Г. Этнопсихология. М.: Ин-т психологии РАН, Академический проект, 2000. 320 с.
  327. B.C. Философская антропология и философия науки. М.: Высшая школа, 1992. 192 с.
  328. B.C. Философия и универсалии культуры. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2000. 20 с.
  329. B.C. Наука и религия: возможности диалога // Два града. Диалог науки и религии: Восточно- и Западноевропейская традиции. Калуга: Изд-во Н. Бочкаревой, 2002. С. 5−21.
  330. И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система // Языковое общение: Процессы и единицы: Межвуз. Калинин: Калининский государственный университет, 1988. С. 7−13.
  331. Тарасенко B.B. URL: http: //www.philosophy.ru/library/fm/www. iph/ras.ru/vtar/. 2001.
  332. Е.Ф. Социолингвистические проблемы теории речевой коммуникации // Основы речевой деятельности. М.: Наука, 1974. С. 255−273.
  333. Е.Ф. Место речевого общения в коммуникативном акте // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 6795.
  334. Е.Ф. Социально-психологические аспекты этнопсихолингвисти-ки // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 38−54.
  335. Е.Ф., Сорокин Ю. А. Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 14−38.
  336. Е.Ф. Межкультурное общение новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. С.7−22.
  337. В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 141 с.
  338. В.Н. Коннотация // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. В. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 236.
  339. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Изд-во МГУ, 2004. 352 с.
  340. Г. А. Культура Китая: Словарь-справочник. М.: ИД «Муравей», 1999.384 с.
  341. В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Прогресс. 1995. 621 с.
  342. Л.Б. Диалог культур при профессиональном общении бизнесменов // Русский язык за рубежом. № 1−2, 1997. С. 98−102.
  343. E.B. Голос разума и голос совести Н Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 184−189.
  344. .А. Семиотика искусства. М.: Языки русской культуры, 1995. 360 с.
  345. Н.В. Этнические ритмы и стереотипы культуры // Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика. Материалы XI Всероссийского симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М.: Ин-т языкознания РАН, 1994. С. 96−97.
  346. A.A. Доминанта. СПб.: Петер, 2002. 448 с.
  347. М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. № 5. С. 102−120.
  348. Г. П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М.: Прогресс, Гнозис, 1991. 188 с.
  349. В.П., Прохоров Ю. Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1979. 240 с.
  350. Л.Д., Йоргенсен М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2004. 336 с.
  351. Ч. Дж. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М.: Прогресс, 1988. С. 52−92.
  352. Философская энциклопедия / Под ред. Ф. В. Константинова. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1962. 575 с.
  353. Н.И. О коммуникативно-семагтических группах и функционально-семантических полях // Русский язык за рубежом. 1986. № 3. С. 71−77.
  354. Н.И. Речевой этикет // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 413−414.
  355. Н.И. Культура общения и речевой этикет. М.: Икар, 2002. 236 с.
  356. Н.И. Коммуникативная лингвистика: поиск единиц // Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса МАПРЯЛ. Пленарные доклады. СПб.: Политехника. 2003. С. 441−447.
  357. С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с.
  358. С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. 479 с.
  359. М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1977. 487 с.
  360. Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии, №.2, 1989. С. 35−40.
  361. М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.447 с.
  362. Г. Синергетика: Иерархии неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. М.: Мир, 1985. 423 с.
  363. Р. Социальная эпистомология: передача знания посредством речи // Вопросы философии. № 9, 1992. С. 49−60.
  364. Р. Дружба как достижение: этогенетический подхол // Межличностное общение: Хрестоматия / Сост. и общая редакция Н. И. Казариновой, В. М. Погольши. СПб.: Питер, 2001. С. 59−80.
  365. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х томах. Т.З. М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. 783 с.
  366. В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. М.: Флинта: Наука, 2006. 136 с.
  367. М.А. Язык и человек: К проблеме мотивированности языковой системы. М.: Флинта: Наука, 2005. 296 с.
  368. Д.Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке. М.: Наука, 1976. 150 с.
  369. А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.
  370. Ю.А. Этика. М.: Текст, 1998. 271 с.
  371. Е.С. О личности, преимущественно в Японии и Китае, хотя, строго говоря, в Японии и Китае личности не было // «Одиссей». Человек в истории. М.: Наука, 1990. С. 38−47.
  372. В.А. Моделирование и философия. М.-Л: Наука, 1966. 301 с.
  373. Г. П. Философия. Наука. Методология. М.: Шк. Культ Политики, 1997. 656 с.
  374. JI.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба J1.B. Языковая система и речевая деятельность. Д.: Наука, 1974. С. 24−38.
  375. Е.Г. Системный подход и принцип деятельности. М.: Наука, 1978. 391 с.
  376. Юнг К. Г. Попытка психологического истолкования догмата о Троице // Юнг К .Г. Собр. Соч. Ответ Иову. М.: Юрист, 1994. С. 5−109.
  377. П.М. Общение людей как социально-психологическая проблема. М.: Знание, 1973. 32 с.
  378. Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против» / Под ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975. С. 195−230.
  379. Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. 454 с.
  380. Л.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986. 207 с.
  381. Austin J.I. Quand dire, с' est faire. P.: Seule, 1970.
  382. Barth.es R. La linguistique du discoure // Signe. Langue. Culture. Nhe Hague -Paris: Mouton, 1970. P. 580−584.
  383. Baudrillard J. Simulacres et simulation. P., 1981.
  384. Bauer R., Inkeles A., Kluckhohn C. How the Soviet system works // Cambriage, MA, 1956.
  385. Benveniste E. L' appareil formel de 1' enonciation // Langages, 1970. № 17. P. 12−18.
  386. Dijk van T.A. Text and context. Explorations in the semantics and pragmatics of discourse. New York: Longman, 1977. 261 p.
  387. Dijk van T.A. (ed.) Handbook of discourse analysis: In 4 vol. XVII. L.: Acad, press., 1985.279 p.
  388. Ghiglione R. L’homme communicant. P.: Armand Colin, 1986.
  389. Goffman E. On Face-Work. In Interactional Ritual Essays on face-to-face behavior. Anchor Books edition. 1967. P. 5−45.
  390. Grice H.P.Logic and conversation. In: SaS. N.Y.: Acad, press, 1975, vol. 3, p. 41−58.
  391. Gumperz J.J., Hymes D. The ethnography of communication // American Antropologist. 1964. Vol. 66, №. 6.
  392. Gumperz J.J. Discourse Stratedies. Cambridge: Camb. Univ. Press. 1982. 225 P
  393. Harre R. Discccursive psychology // Rethinking Psycology. London, 1995. P. 143−159.
  394. Hofstede G. Culture’s Consequences: International Differences in Work-Related Values. Beverly Hills, London, 1980.
  395. Leech G.N. Principles of Pragmatics. L.- NY., 1983. 81 p.
  396. Piaget J. Le structuralisme. P.: P. U. F., 1968.
  397. Rogers C. Freedom to learn for the 80's. Columbus, Ohio, 1983. 312 p.
  398. Searle J.R. Speech acts: An essay in philosophy of language. L.: Cambridge Univ. Press, 1969. 203 p.
  399. Searle J.R. Sens et expressions. Etudes de theorie des actes de langage. P.: Minuit, 1982.1. Источники проанализированного текстового материала:
  400. Афоризмы старого Китая. Пер. с кит. В. В. Малявина. М.: Наука, 1991. 79 с.
  401. Н.Т., Боровский Я. М. Словарь латинских крылатых слов / Под ред. Я. М. Боровского. 2-е изд. М.: Русский язык, 1986. 960 с.
  402. В. Альпийская баллада // Быков В. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1.С. 289−411.
  403. Вечные истины. Крылатые слова, пословицы, поговорки библейского происхождения. Новосибирск: Изд-во «Советская Сибирь», 1990. 88 с.
  404. Дай Хоуин. О человек, человек. Роман / Пер. с кит. М.: Радуга, 1988. 250 с.
  405. В.А. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1978−1980. Т. 1. 699 е., Т. 3. 555 с.
  406. Л.Г. Варшавская мелодия // Зорин Л. Г. Пьесы. М.: Искусство. С. 404 445-
  407. Л.Г. Перекресток (Варшавская мелодия-97) // Зорин Л. Г. Авансцена: мемуарный роман М.
  408. Китайско-русский словарь. Под ред. И. М. Ошанина. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955. 887 с.
  409. М. Последнее танго в Москве // Киносценарии. 2000. № 1. С. 58−85.
  410. Мифы народов мира. Энциклопедия. (В 2 томах) / Гл. ред. С. А. Токарев. М.: Советская Энциклопедия. 1988. Т. 1. 672 с. Т.2. 719 с.
  411. М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. М.: Русские словари, 1994. Т.1. 819 е.- Т. 2. 936 с.
  412. Москва, любовь моя / Авторы сценария Э. Радзинский, Т. Касикура. Режиссер А. Митта. Студия «Мосфильм», 1974.
  413. Мудрецы Поднебесной. Симферополь: Реноме, 1998. 384 с.
  414. Г. Л. Пословицы и поговорки нородов Востока. Систематизированное собрание изречений двухсот народов / Под ред. Е.М. Мелетин-ского и Г. Л. Капчицы. М.: Лабиринт, 2001. 624 с.
  415. Поцелуй бабочки / Автор сценария А. Тигай. Режиссер А. Сивере. Студия «Черепаха» (по заказу телеканала Россия), 2006.
  416. Цзацзуань. Изречения китайских писателей IX XIX веков. М.: Наука, 1968. 100 с.
  417. Частотный словарь русского языка / Под ред. Л. Н. Засориной. М.: Русский язык, 1977. 936 с.
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!