В диссертации рассматриваются вопросы, связанные с развитием лексико-семантической системы разговорной речи в составе русского литературного языка первой трети XIX века.
В качестве основного источника используется «почтовая проза», созданная образованными людьми, писателями и поэтами этого времени.
Основное внимание мы сосредоточиваем на исследовании процесса закрепления в литературном языке первой трети XIX в. лексики, составляющей особую часть словаря литературной разговорной речи, — слов, стилистически маркированных в толковых словарях. Важную и особенно ценную часть нашей работы составляют индивидуально-авторские лексические и семантические новообразования и показ их роли в создании непринужденной и необыкновенно колоритной эпистолярной речи. Мы не претендуем здесь на сколько-нибудь полное освещение вопроса о словотворчестве участников переписки. За пределами нашей работы остаются многие явления индивидуально-фразового употребления: многочисленные фразеологические выражения, писательские каламбуры, элементы пословично-поговорного характера, — ссылка на некоторые из них дается лишь косвенно.
Нормы разговорной литературной речи, лишь сравнительно недавно (в последней четверти XVIII века) утвердившиеся в качестве общенациональных, приобретают все более устойчивый характер в «почтовой прозе» образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX в.
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Несомненно, парадоксальным следует считать тот факт, что в современной лингвистике, точнее, русистике, изучение разговорной речи идет не от истоков ее формирования. Мобильность словарного состава современного русского языка привлекает внимание отечественных и зарубежных ученых и благоприятствует дальнейшему синхроническому освещению современных языковых процессов. Вместе с тем, остается актуальным исследование проблемы исторического развития самой разговорной речи, формирования в составе общенационального русского литературного языка нормированной разговорной разновидности, закрепления ее в языке и совершенствования ее норм.
Как уже отмечалось, к концу XVIII — началу XIX в. можно уже говорить о сложившейся нормированной разговорной разновидности национального русского литературного языка, хотя «процесс становления и развития лексической системы русского национального литературного языка настолько сложен, многообразен и нередко противоречив, что потребуются еще усилия и отдельных ученых, и целых коллективов, чтобы воссоздать этот процесс максимально полно и объективно».1 Среди многообразия литературных памятников именно эпистолярные материалы достовернее всех других источников отражают состояние разговорной речи в ее диахроническом освещении.
Изучение дружеских писем образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX в. на исследуемом историческом срезе.
Борисова E.H. Проблемы становления и развития словарного состава русского языка XVI — XVIII вв.: Дис.. док. филол. наук. — Смоленск, 1978.-С.4. представляет особый интерес. Несмотря на то, что в ряде работ уже рассматривалось эпистолярное наследие мастеров слова этого периода, названная группа памятников поистине неисчерпаема, и в «расширении круга» эпистолярных источников этого времени мы видим возможность наиболее полного освещения затронутой проблемы.
Значительную роль в исследовании поставленных проблем играет степень приближенности языка дружеских писем лучших представителей дворянства к разговорной литературной речи. Уже сама по себе разговорная речь образованных людей есть особая разновидность литературного языка, и ее нормы являются частью общелитературных норм. Изученные нами эпистолярные материалы достаточно ярко иллюстрируют то, что продолжавшаяся в первой трети XIX в. демократизация русского литературного языка способствовала дальнейшему развитию и совершенствованию его нормированной разговорной разновидности, обогащению разговорной литературной речи экспрессивной лексикой. Особенно интересно, что это обогащение происходило в интеллигентской среде, для которой не типична сниженность письменного изложения. Непринужденная манера эпистолярного общения оправдывала специальное стилистически сниженное употребление лексики, в контексте дружеской переписки ее экспрессивная окраска нередко смягчалась. Письма образованных людей, писателей и поэтов были настоящей лингвистической лабораторией, в которой разговорная речь доводилась до степени литературного языка, преобразуя эпистолярные материалы в «почтовую прозу», возводя ее до факта литературы.
Все вышесказанное в значительной степени выявляет актуальность проведенного исследования и определяет его основные цели и задачи. Следует прежде всего указать на важность действовавших в русском литературном языке первой трети XIX столетия процессов закрепления и совершенствования общенациональных норм в целом и — вместе с темна недостаточную исследованность ценных для изучения нормированной разговорной речи источников — дружеских писем образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX столетия.
ЦЕЛИ И ЗАДА ЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ.
1. Проследить процесс развития «почтовой прозы» как литературного жанра.
2. Охарактеризовать жанр дружеского письма как важный источник изучения разговорной речи в ее историческом освещении.
3. Выявить в отобранных источниках лексический материал, наиболее интересный в плане изучения истории развития литературной разговорной речи.
4. Сгруппировать выявленные слова в ТГС и ЛСГ, выделить синонимические ряды стилистически сниженных слов, различных по качеству и мере экспрессии.
5. На основе анализа выявленной лексики отразить процессы, действовавшие в устной (разговорной) разновидности русского литературного языка в первой трети XIX века, и проследить их влияние на развитие современной разговорной речи.
6. Проследить динамику лингвистического пути анализируемых слов (изменение их стилистической тональности, места в синонимических рядах) через сопоставление данных изученных эпистолярных памятников первой трети XIX в., привлекаемого сравнительного материала и показаний современных лексикографических источников.
7. Осветить проблему лексических и семантических новообразований в литературной разговорной речи первой трети XIX столетия.
8. На основании проведенного исследования определить состояние нормированной разговорной разновидности русского литературного языка в первой трети XIX в.
МА ТЕРИАЛ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Учитывая то обстоятельство, что из всего многообразия литературных памятников именно письма, особенно дружеские и неофициальные, отражают состояние разговорной речи в ее диахроническом освещении, материалом для нашего исследования мы выбрали дружескую переписку образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX столетия. Это был особый период в развитии эпистолярного жанра, когда разрушались «высокие» (прозаические и стиховые) каноны, именно в письмах шла настоящая борьба за новые жанры и язык, «литературным фактом стали мелочи домашнего обихода, дружеская переписка, мимолетная шутка», 1 устная «живая речь» проникала в литературный язык через эпистолярную форму. «Свободная форма дружеского письма, этот естественный и по тематике и по стилю способ общения, открывающий под пером одаренного человека все пути к осуществлению в письменном языке наиболее культурной разговорной речи, была, по-видимому, в истории русского литературного языка влиятельной школой хорошей художественной прозы».2 Письма служили.
Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. — М., 1924. — С.123.
2Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX в. -Киев, 1957. -С.168. не только средством дружеского общения, в них также оттачивалось художественное мастерство писавшего. Мы сочли целесообразным использовать для определения эпистолярного жанра этого периода своеобразный «термин» А. С. Пушкина — «почтовая проза», наиболее полно, на наш взгляд, характеризующий переписку первой трети XIX столетия.
Для исследования были привлечены письма самых разных авторов (Е.А.Баратынского, К. Н. Батюшкова, С. Н. Бегичева, А. А. Бестужева, Ф. В. Булгарина, А. В. Веневитинова, А. Н. Верстовского, П. А. Вяземского, Ф. Н. Глинки, Н. И. Гнедича, А. С. Грибоедова, Д. В. Давыдова, А. А. Дельвига, И. И. Дмитриева, А. П. Ермолова, В. А. Жуковского, Н. М. Карамзина, П. А. Катенина, П. Г. Каховского, М. Т. Каченовского, П. П. Коновницына, А. И. Кошелева, А. А. Краевского, В. К. Кюхельбекера, И. В. Лопухина, П. А. Муханова, Н. И. Надеждина, A.C.Норова, А. И. Одоевского, Н. Ф. Павлова, И. А. Петина, М. П. Погодина, Н. А. Полевого, Ф. В. Ростопчина, К. Ф. Рылеева, В. И. Туманского, А. И. Тургенева, Н. И. Тургенева, С. П. Шевырева, Е. А. Энгельгардта, И.Д.Якушкина). Мы намеренно старались расширить список имен. Среди адресатов и адресантов — яркие представители своей эпохи: писатели и поэты, журналисты, литературные и музыкальные критики, военноначальники и государственные деятели. Всех их объединяет не только время, но и многочисленные союзы и общества первой трети XIX в., когда из литературной борьбы «о старом и новом слоге» в противовес «Беседе любителей русского слова» родился «Арзамас», «это было, — по словам П. А. Вяземского, — новое скрепление литературных и дружеских связей, уже существовавших прежде между приятелями», 1 а когда в 1818 году Арзамасское общество распалось, в новых литературных объединениях («Вольное общество любителей российской словесности», литературный кружок «Зеленая лампа» и др.) уже витали идеи декабризма, нашедшие свое воплощение на Сенатской площади в 1825 году.
Переписку мы собирали по литературным журналам и альманахам второй половины XIX и XX вв. («Русская Старина», «Русский Архив», «Русская литература»), кроме того, в отдельных случаях источниками для выявления эпистолярных материалов послужили архивы, собрания сочинений, исторические хроники, содержащие письма отдельных авторов. Своей целью мы ставили изучить переписку не только известных людей, писателей и поэтов, часть эпистолярных материалов которых уже подвергалась лингвистическому анализу, но и, для более полного освещения затронутой в диссертации проблемы, значительно расширить круг эпистолярных авторов, и именно в периодических изданиях нами выявлены имена тех людей, чьи письма ранее еще не исследовались подобным образом. По необходимости при описании отдельных ярких лексических примеров, если таковые встречались в письмах более раннего или, наоборот, позднего периода, мы раздвигали временные границы исследования на пятилетие в одну или другую стороны, но эти случаи редки и незначительны.
Важным в нашей работе оказалось не только лексическое наполнение писем, но и те исторические зарисовки, которые яркими картинами представлены в эпистолярных памятниках и без которых.
Цит. по кн.: Соколов А. Н. История русской литературы XIX века. (Первая половина). — М.: Высшая школа, 1985. — С.71. порою было бы трудно определить нужную словесную семантику. Не только письма, но и записки, дневники, воспоминания, к которым мы нередко обращались для восстановления исторического фона эпохи и в которых находили своеобразные портретные и эпистолярные характеристики адресатов и адресантов, послужили важным источником культурно-исторических деталей. В них открываются мир, в котором жили авторы переписки, их взгляды на различные аспекты жизни, на русскую дворянскую культуру, на развитие языка и новых литературных жанров, в письмах образованных людей своеобразным образом формируется мировоззрение эпохи. И из этого европейски образованного слоя русского общества вышел А. С. Пушкин.
В нашей работе мы не ставили целью изучить лексику пушкинских писем, оставляя этот интереснейший материал для отдельного глубокого анализа последующим исследователям. Но и те немногие иллюстрации, которыми мы ограничились, взяв их для полноты лингвистического описания отдельных слов, ясно дают понять, что в своих письмах А. С. Пушкин во многом пошел дальше той веселой дружеской игры, в которую нередко превращалась переписка его друзей-современников. Письма А. С. Пушкина стоят на первом месте в эпистолярном наследии русских писателей по значительности своего содержания, по совершенству эпистолярной манеры, являясь своего рода «эталоном эпистолярного жанра». И если в письмах образованных людей, писателей и поэтов укреплялись и в значительной степени совершенствовались нормы разговорной литературной речи, намечались новые пути, способствовавшие выработке литературного языка прозы, то «главная историческая заслуга Пушкина состоит в том, что им завершено [курсив наш. — И.Л.] закрепление русского народноразговорного языка в литературе», 1 и «именно Пушкину выпала высокая честь справедливо называться основоположником современного русского литературного языка».2 В своем собственном языковом мастерстве «гениальный поэт русской нации» претворил все достижения искусства слова, ранее добытые другими поэтами и писателями.
Изучение «почтовой прозы» ярких представителей образованной части русского общества первой трети XIX столетия становится своевременным в канун 200-летнего юбилея А. С. Пушкина, когда на первый план выступают не только изучение его жизни и творчества, но немаловажными становятся и культурно-исторические детали эпохи, ярко отразившиеся на эпистолярных страницах, где сама жизнь, по словам П. А. Вяземского, «еще теплится в остывших чернилах».
НАУЧНАЯ НОВИЗНА РАБОТЫ.
Формирование нормированной разговорной разновидности русского литературного языка отражено в научной литературе как в работах концептуального плана, так и в ряде исследований, построенных на большом словесном материале.
Состояние разговорной речи первой трети XIX в. изучалось на основе различных письменных памятников. Не раз в научной литературе обращались и к лингвистическому описанию эпистолярия этого периода, но большей частью эти исследования касались наследия отдельных.
Мещерский H.A. История русского литературного языка. — JI., 1981. -С.193.
2Там же. мастеров слова и ограничивались объемом статьи или главы в общей монографии о творчестве писателей.
Почтовая проза" образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX в. рассматривается нами в свете дальнейшего развития и совершенствования норм разговорной литературной речи на фоне продолжавшейся демократизации русского литературного языка. Отметим при этом, что подобных исследований такого плана пока еще не было. Значительно расширив круг эпистолярных авторов, мы впервые подвергли подобному анализу и описанию «почтовую прозу» этого времени в ее совокупности.
Новизна нашей работы, таким образом, заключается не только в новом подходе к лингвистическому описанию эпистолярного наследия образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX в. с точки зрения развития и совершенствования норм разговорной литературной речи, но и в попытке описать тот стилистически маркированный пласт лексики, на основе которого продолжали укрепляться разговорные нормы современного русского литературного языка.
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВА НИЯ.
Основной метод исследования, определенный поставленными в работе задачами, — сравнительно-исторический. В диссертации представлено синхронное и диахронное описание выбранного материала.
Изучение дружеской эпистолярной лексики, участвовавшей в закреплении и совершенствовании стилистически окрашенной части словаря разговорной литературной речи, подразумевает сопоставление с лексикографическими данными предыдущего и последующего периодов.
В своем исследовании мы опираемся не только на имеющиеся в словарях стилистические пометы, но и учитываем семантическое описание лексики, представленное в самой словарной статье. Нередко стилистический статус того или иного слова определяется на основании контекста, а также на основании замечаний авторов переписки.
Ретроспективный анализ наиболее популярен в настоящей работе, хотя, по возможности, дается и перспективный анализ лексических единиц. Беря за основу стилистический статус интересующих нас слов в современном русском литературном языке, мы стремимся проследить их путь к нынешнему состоянию.
Выбранные для анализа слова классифицируются по тематическим и лексико-семантическим группам. В пределах лексико-семантических групп, где это возможно, выделяются синонимические ряды стилистически сниженных слов, различных по качеству и мере экспрессии. Отдельные слова, не вошедшие ни в одну из групп, но представляющие, на наш взгляд, интерес, рассматриваются без своего лексико-семантического окружения.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ.
Результаты исследования представляют определенный интерес для дальнейшей разработки теоретических вопросов исторической лексикологии, для создания обобщающего труда в этой области.
Материалы диссертации могут быть использованы для чтения вузовских курсов по истории русского литературного языка и исторической лексикологии и лексикографиидля спецкурсов и спецсеминаров по проблемам формирования нормированной разговорной разновидности русского литературного языка, ее дальнейшего развития и совершенствованиядля описания художественных и лингвистических особенностей эпистолярного жанра.
Фактический материал работы может быть использован в исторической лексикографии. В исследовании рассмотрены отдельные слова, значения которых, а в некоторых случаях и сами слова не зафиксированы ни в одном из толковых словарей, как исторических, так и современных.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ.
По материалам диссертации состоялись выступления на научной конференции, посвященной празднованию Дня славянской письменности и культуры (г. Смоленск, 1994 г.), на научной конференции, посвященной 50-летию Великой Победы (г. Смоленск, 1995 г.), на межвузовских научно-практических конференциях (г. Смоленск, 1995 и 1999 г.), на Третьих и Четвертых Поливановских чтениях (соответственно 1996 и 1998 гг., г. Смоленск), на XXVII и XXVIII межвузовских научно-методических конференциях преподавателей и аспирантов (соответственно 1998 и 1999 гг., Санкт-Петербург), на празднике, посвященном 200-летнему юбилею А. С. Пушкина, в Смоленском государственном педагогическом университете (1999 г.).
Основные положения исследования изложены в следующих опубликованных работах:
1. Письма декабристов как источник изучения разговорного языка первой трети XIX века//Смоленский край в истории славянской письменности и культуры: Материалы докладов научной конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры. — Смоленск, 1994.
2. О языке и стиле писем декабриста Ф.Н.Глинки//Смоленщина на связи времен героических: Материалы докладов научной конференции, посвященной 50-летию Великой Победы. — Смоленск, 1995.
3. Окказиональные новообразования в разговорной речи первой трети XIX века (по письмам декабристов)//Разноуровневые характеристики лексических единиц: Материалы межвузовской научно-практической конференции. — Смоленск, 1995.
4. О речевых импровизациях в переписке поэтов и писателей первой трети XIX века//Третьи Поливановские чтения: Сборник научных статей по материалам конференции. — Смоленск, 1996.
5. Дружеская переписка первой трети XIX века как источник изучения русской разговорной речи//Четвертые Поливановские чтения: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений. -Смоленск, 1998.
6. Разговорная лексика в дружеских письмах образованных людей первой трети XIX в.//Материалы XXVII межвузовской научно-практической конференции преподавателей и аспирантов. — СПб, 1998. -Вып.6. Лексика и фразеология.
7. Композиционные и стилистические принципы дружеского эпистолярия первой трети XIX в.//Разноуровневые характеристики лексических единиц: Материалы межвузовской научно-практической конференции. — Смоленск, 1999.
СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и приложения.
ВЫВОДЫ.
1. Сложившаяся в значительной степени к концу XVIII в. нормированная разговорная разновидность русского литературного языка нашла свое отражение в «почтовой прозе» образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX в., где приобретала все более устойчивый характер. Продолжавшаяся демократизация национального литературного языка способствовала закреплению и совершенствованию норм разговорной литературной речи.
Во второй главе последовательно рассмотрена лексика, стилистически маркированная в толковых словарях, исторических и современных, а также окказиональная, не отразившаяся в словарях в силу своей лексической и семантической индивидуальности. Разумеется, мы проанализировали не весь выявленный в эпистолярных источниках потенциально значимый в свете интересующих нас проблем словесный материал. Однако то, что вошло в текст работы, как нам кажется, представляет его в достаточной мере.
2. В первом разделе второй главы исследуемая нами разговорная и просторечная лексика сгруппирована в тематические и лексико-семантические блоки, различные по количественному составу входящих в них слов.
Изложение начинается с анализа наиболее типичных ТГС и ЛСГ, каждая из которых своим составом и стилистическими качествами наиболее наглядно представляет те или иные лексико-стилистические свойства, присущие языку дружеских писем. В значительной части лексико-семантических групп выделены синонимические ряды стилистически сниженных слов, различных по качеству и мере экспрессии.
3. Важнейшей особенностью языка дружеских писем образованных людей, писателей, поэтов, литературных критиков является преимущественно заданная стилизация в использовании большей части разговорно-просторечной лексики.
В ее составе условно можно выделить слова, соотносимые с писательским трудом, а также слова, относящиеся к человеку (другу, литературному противнику, самому адресанту), его внешним и внутренним особенностям, характерным для него качествам, действиям и проявлениям. Такая лексика формируется в лексико-семантические группы. Большую часть стилистически окрашенных слов составляет глагольная лексика, обозначающая различные действия и состояния человека. Синонимические ряды экспрессивно-сниженных слов, выделенные в ЛСГ, как правило, немногочисленны и характеризуются достаточностью внутренней семантической дифференциации.
Довольно широкое употребление в письмах части выявленных слов объясняется их структурными разговорными особенностями, благодаря которым слова носили колорит непринужденности.
4. В эпистолярной разговорной речи использовались слова в значениях, образуемых путем метафоризации от номинативных значений нейтральных лексических единиц, а также целый ряд слов в типических образных употреблениях. Слова с такими значениями и употреблениями отличались яркостью, живописностью. Большая часть подобной лексики составляет значительный пласт выразительно-изобразительных средств современного русского литературного языка.
Довольно распространен в письмах список слов, в своих основных значениях обозначающих действия животных, а в переносных просторечных значениях соответствующих действиям человека. Невозможность прямого употребления заставляла авторов писем метафоризировать подобного рода слова.
Отметим, что многочисленную группу составляют лексемы, зафиксированные в словарях XIX века под «*», т. е. якобы в переносном значении, и соответствующие пометам «разговорное» или «просторечное» в современных толковых словарях. Можно предположить, что, помечая слово «*», составители словарей XVIIIXIX вв. указывали не только на переносное значение слова, но и, как правило, на несколько сниженный характер его употребления.
5. В пределах изучения разговорной речи дружеских писем довольно четко проявилась избирательность ее лексико-семантического состава. Междустрочная недосказанность стилистически выдержанных публичных изданий находила отражение в переписке, где эмоции автора отражались в использовании экспрессивно-сниженных слов. Разговорная речь дружеского эпистолярия обнаруживает разнообразие в оценочном плане. Для нее характерны слова с эмоциональной оценочностью, для значений которых характерно ярко выраженное отношение к тому, что обозначено словом. Включены в эпистолярную разговорную речь и слова собственно-оценочные, когда значение слова содержит оценку предмета, действия, явления и т. п., им обозначенного. Большей частью эта оценка сводилась к дружеской иронии, когда дело касалось интимной приятельской болтовни, но порою была и язвительно-острой — в принципиальных литературных спорах.
Как правило, в письмах, описывающих, например, литературные баталии, отражена лексика с отчетливо выраженной пейоративностью семантики. Эпистолярно-дружеские контексты показывают, что употребление подобного рода слов является иллюстрацией непринужденного разговора, в котором аффективное состояние автора письма превалирует над сдержанной словесной коммуникацией, что возможно было только в письмах к друзьям.
Употребление обозначенной лексики было оправдано не только свободным, бесцензурным стилем дружеского письма, ной нередко темпераментом самого адресанта, желанием усилить восприятие, подчеркнуть авторские эмоции и просто привлечь внимание читавшего. Но, несмотря на это, экспрессия бранных слов бледнела в спокойном лексическом окружении писем, употребление сниженных слов объяснялось эпистолярным контекстом, использование их было не частым, но метким, ярким и оправдывалось стилистической заданностью автора. Многие слова были шутливо-бранными и специально заменяли нейтральные синонимы. Авторы писем целенаправленно фиксировали свое внимание на употреблении яркой лексики, запечатлевая всю выразительность таких слов в эпистолярных бумагах, производя своего рода отбор наиболее типичных из них, чтобы потом подчинить их своим творческим намерениям.
В большинстве случаев сниженность рассматриваемых слов замечается лишь при первом прочтении, а после видится только легкая ирония и дружеская теплота.
6. Разговорно-просторечная лексика «почтовой прозы» в процессе своего использования и закрепления в языке дифференцируется.
Многие слова, употреблявшиеся в письмах в целях экспрессии, постепенно перешли из разряда нейтральной в разряд разговорно-просторечной лексики, когда вокруг них образовался своеобразный эмоционально-экспрессивный ореол. Сочетание действия семантических и стилистических факторов привело к закреплению таких слов в контекстах определенной тональности, формируя их стилистическую маркированность.
Часть сниженных лексем, наоборот, вовлекаясь в литературный язык, приобрела статус нейтральных, о чем свидетельствует частотность их употребления в дружеском эпистолярии.
Отдельные слова впоследствии вышли из активного словарного состава, оставшись за пределами литературного языка, чему способствовало постепенное увеличение их сниженности и уменьшение коммуникативного употребления.
Как показывает проведенное исследование, большей частью в письмах используется разговорная лексика, встречающиеся же там просторечные элементы, как правило, нечасты, но использование их ярко, метко, стилистически задано адресантом. Под пером высокообразованных людей, авторов писем, разговорнопросторечные слова включались в такой контекст, который смягчал их сниженность и способствовал созданию непринужденного эпистолярного колорита.
7. Во втором разделе главы рассматриваются индивидуально-авторские лексические и семантические новообразования (окказионализмы).
Окказиональная лексика «почтовой прозы» отличается от окказионализмов предшествующего периода. Иными были причины появления окказиональных слов. Связь их с лексическим составом языка уже не такая тесная. Некоторые авторские новообразования существуют в оппозиции к лексической и языковой норме. Значительная часть окказионализмов, несмотря на их сложную словообразовательную структуру, создавалась все-таки в целях оживления эпистолярной речи и — как правило — спонтанно, вырывалась из-под пера авторов писем и пополняла, таким образом, лексический состав интеллектуальной разговорной речи, обогащая ее и делая максимально выразительной. Дружеские письма носили фривольный характер, в них господствовали шутка, юмор, и это благоприятствовало образованию новых слов.
Следует отметить, что в «почтовой прозе» первой трети XIX в. уже более четко и определенно ограничен круг окказиональной лексики по сравнению с предыдущим периодом. Лексические окказионализмы, выявленные в письмах, высвечивают непринужденную и необыкновенно колоритную эпистолярную речь и являются своеобразными знаковыми иллюстрациями дружеской игры слов". Индивидуально-авторски образованной лексике писем присуща преимущественно стилистическая функция, то есть окказиональные слова большей частью создаются с целью акцентировать на них внимание или придать с их помощью особую выразительность контексту. Создается не просто новое слово или значение, а преднамеренно новое, оригинальное, непременно художественно-выразительное, предназначенное именно для данного случая.
Вторичной, но от этого не менее значимой является и номинативная функция, когда авторы писем не просто изобретают новые слова, но порою рассуждают о необходимости образования того или иного слова. Сравнительно немногие индивидуальные лексические новообразования стали устойчивыми единицами в общем употреблении. В большинстве своем они имеют контекстуальный характер и не претендуют на роль новых элементов языка, номинативных лексем.
Состав окказиональной лексики определяется уровнем развития языковой нормы: чем выше уровень развития нормы, тем четче и определеннее ограничивается круг окказиональной лексики, и наоборот, чем норма менее стабильна, тем круг слов, относящихся к окказиональной лексике, шире".1.
Использование окказионализмов в исследуемых эпистолярных источниках говорит не о недостатке словарного запаса их авторов, а о виртуозности, мастерстве адресантов, о жажде лингвистического эксперимента. Речевые интерпретации отдельных авторов переписки (К.Н.Батюшкова, П. А. Вяземского и др.) — это своеобразный «мастер-класс» словесного творчества.
Вновь созданное слово или измененное значение уже известной лексемы осознанно использовалось для «намека», для «игры» на.
Мальцева И. М. Лексическая окказиональность в языке XVIII в.//Проблемы исторической лексикографии. — Л.: Наука, 1977. — С.58−59. бытовых, интимных ассоциациях. Порою «намек» переходит в каламбур, в «игру слов». На первый план выступает комическая метафоризация, когда обычное значение слова не совпадает с семантикой, принятой в дружеском кругу.
8. Семантические окказионализмы, возникавшие в эпистолярной речи, экспрессивно обогащали язык «почтовой прозы», стилистически подчеркивая дружескую непринужденность разговора.
Многоплановость их значения, связанная с субъективными ассоциациями автора, на базе которых рождены семантические окказионализмы, объясняет возможную множественность толкований. Выбор единственно правильной контекстуальной семантики не всегда бывает возможным.
В использовании семантических окказионализмов в контексте «почтовой прозы» можно отметить также закономерности окказионального сочетания лексем, проявляющиеся как в эпистолярном стиле в целом, так и в идеостилях отдельных авторов. Это связано в первую очередь с непринужденной манерой эпистолярного общения, с тем, что это были письма образованных людей, писателей и поэтов, где индивидуально-авторская семантика создавалась не только при трансформации предметно-понятийного содержания лексемы, но и за счет изменения ее коннотативного наполнения: изменения эмоционально-оценочных, экспрессивных, стилистических и эстетических компонентов.
Эпистолярный контекст наглядно демонстрирует, как окказиональное значение развивает элемент исходного, первичное значение становится лишь тем фоном, на котором ярко проявляется иронично-шутливый характер окказионализма, соответствующий всему ироническому тону письма. Семантические окказионализмы оживляли дружескую переписку и были обязательными элементами интеллигентской разговорной речи.
9. «Почтовая проза» образованных, талантливых людей, писателей, поэтов чрезвычайно интересна как свидетельство того неисчерпаемого резерва для литературного языка, который таила в себе бытовая интеллигентская речь первой трети XIX в. В дружеском эпистолярии звучит образцовый русский язык, окрашенный (учитываясвободу письма) лексическими, фразовыми, стилистическими элементами, которые проходили в письмах системный отбор. В «почтовой прозе» разрушалась книжная система речи, оттачивалась свободная, непринужденная манера общения. В употреблении сниженных слов, образовании новых, в семантической словесной и фразовой игре авторы переписки, владеющие литературным языком, видели определенный прием, средство стилизации. Язык их писем в большинстве своем современнее, чем разговорная речь многих наших современников.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Нормы разговорной литературной речи, сложившиеся в значительной степени к концу XVIII в., нашли свое отражение в «почтовой прозе» образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX столетия, где приобретали все более устойчивый характер. Исследование лексико-семантической системы разговорной литературной речи этого периода было основной задачей нашей работы.
Подведем итоги. Выше уже говорилось, что письма достовернее всех других источников отражают состояние разговорной речи в диахроническом аспекте. Письма образованных людей, писателей и поэтов первых трех десятилетий XIX века занимают особое положение среди прочих эпистолярных источников: пристальное внимание к эпистолярному жанру способствовало тому, что переписка первой трети XIX в. стала «почтовой прозой» и наряду с другими художественными формами имеет полное право на существование в литературе.
Повторяющиеся от письма к письму стилистически-языковые тенденции позволили объединить дружеские письма в отдельную группу, выделив их из общего эпистолярного разнообразия первой трети XIX века. В исследуемый период сложились определенные композиционные принципы дружеского письма: а) отсутствие шаблонных эпистолярных обрамлений, трафаретных приветов и прощанийб) возможность неожиданного обрыва повествования, когда оно заканчивается шуткой, стихотворным экспромтом или автошаржем, иллюстрирующим содержание письмав) обилие цитат и стиховых вставок, когда последние порою превращаются в случайные экспромты, шутливые пародии и эпиграммыг) смешение стиха и прозы и, как следствие, «мозаичность» повествования и «пестрота склеенных стихотворных и прозаических кусков" — д) «мозаичность» не только эпистолярного материала, но и самого стиля письма. Такое композиционное построение писем было мотивировано «разговорностью», «случайностью приятельской болтовни».
Несмотря на то, что письмо по языку строится на бытовом, устном словоупотреблении, полностью отождествить язык дружеских писем с разговорной речью невозможно, так как любой письменный памятник несет на себе отпечаток литературности, особенно когда речь идет о «почтовой прозе» писателей и поэтов. В этом случае, как нам кажется, уместнее говорить о своеобразной эпистолярной разговорной речи. Ведь в письмах продолжала развиваться и совершенствоваться не только сама разговорная литературная речь, в них оттачивалось и художественное мастерство эпистолярных авторов. Письма переписывались, отшлифовывались, употребление различных лексических норм обдумывалось, порою даже дискутировалось, использование сниженных языковых элементов объяснялось стилистической необходимостью. Но, тем не менее, именно неофициальная, частная переписка в большей степени, чем какие-либо иные письменные документы прошлого, отражает живую разговорную речь.
Дружеская переписка ярких представителей образованной части общества первых десятилетий XIX в. стала экспериментальной лабораторией словесного художественного творчества, подлинной лабораторией языковых экспериментов. Культивирование профессионального подхода к литературе, значение, придаваемое остроумному дружескому разговору, удачному каламбуру, экспромту, виртуозной игре со словом, пародии на врагов и на друзей и т. п. сыграли огромную роль как в разрушении старых традиций, так и в создании новых литературных жанров: пародии, эпиграммы, дружеского шутливого послания и просто письма. Перемежение прозаического повествования удачными остротами, ловкими словесными формулировками, стихотворными эпиграммами объясняет возникновение жанра «эпиграмматической прозы», присущего только дружескому эпистолярию первой трети XIX столетия. В письмах создавался прозаический и отчасти стиховой язык начала XIX в.
Язык дружеских писем обладал значительной степенью приближенности к разговорной литературной речи. Уже сама по себе разговорная речь образованных людей есть особая разновидность литературного языка, и ее нормы являются частью общелитературных норм. Изученные нами эпистолярные материалы достаточно ярко иллюстрируют то, что продолжавшаяся в первой трети XIX в. демократизация русского литературного языка способствовала дальнейшему развитию и совершенствованию его нормированной разговорной разновидности, обогащению разговорной литературной речи экспрессивной лексикой.
Важнейшей особенностью «разговорно-интеллигентского» языка дружеских писем является преимущественно заданная стилизация в использовании большей части разговорно-просторечной лексики. В ее составе условно можно выделить слова, соотносимые с писательским трудом, а также слова, относящиеся к человеку (другу, литературному противнику, самому адресанту), его внешним и внутренним особенностям, характерным для него качествам, действиям и проявлениям. В эпистолярной разговорной речи использовались слова в значениях, возникавших в процессе метафоризации номинативных значений нейтральных лексических единиц, а также целый ряд слов в типических образных употреблениях. Слова с такими значениями и употреблениями отличались яркостью, живописностью. Большая часть подобной лексики составляет значительный пласт выразительноизобразительных средств современного русского литературного языка. Разговорная речь дружеского эпистолярия обнаруживает разнообразие и в оценочном плане. Для нее характерны слова с эмоциональной оценочностью, которым присуще ярко выраженное отношение к тому, что обозначено словом. Включены в эпистолярную разговорную речь и слова собственно-оценочные, когда значение слова содержит оценку предмета, действия, явления и т. п., им обозначенного. Большей частью эта оценка сводилась к дружеской иронии, когда дело касалось интимной приятельской болтовни, но порою была и язвительно-острой — в принципиальных литературных спорах.
В пределах изучения разговорной речи дружеских писем довольно четко проявилась избирательность ее лексико-семантического состава. Авторы писем проводили жесткий отбор элементов «живой речи», проникавших в литературный язык через эпистолярную форму и становившихся нормой языкового употребления. Однако, как бы следуя приведенному ниже высказыванию великого поэта, они исповедовали прежде всего принципы соразмерности и сообразности. «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности», — отмечал А. С. Пушкин.1.
Разговорно-просторечная лексика «почтовой прозы» в процессе своего использования и закрепления в языке дифференцируется. Многие слова, употреблявшиеся в письмах в целях экспрессии, постепенно перешли из разряда нейтральной в разряд разговорно-просторечной лексики. Сочетание действия семантических и стилистических факторов привело к закреплению таких слов в.
Пушкин A.C. Отрывки из писем, мысли и замечания//Пушкин A.C. Мысли о литературе. — М.: Современник, 1988. — С.71. контекстах определенной тональности, формируя их стилистическую маркированность. Часть сниженных лексем, наоборот, вовлекаясь в литературный язык, приобрела статус нейтральных, о чем свидетельствует частотность их употребления в дружеском эпистолярии.
Наблюдения показали, что большей частью в письмах используется разговорная лексика, встречающиеся же там просторечные элементы, как правило, нечасты, но использование их ярко, метко, стилистически задано адресантом. Под пером высокообразованных людей, авторов писем, разговорно-просторечные слова включались в такой контекст, который смягчал их сниженность и способствовал созданию непринужденного эпистолярного колорита. Письма образованных людей, писателей и поэтов были настоящей лингвистической лабораторией, в которой разговорная речь доводилась до степени литературного языка, преобразуя эпистолярные материалы в «почтовую прозу», возводя ее до факта литературы.
Важную и особенно ценную часть исследованной нами лексики составляют индивидуально-авторские лексические и семантические новообразования (окказионализмы), также подчеркивающие непринужденный интимно-контекстуальный колорит. Вновь созданное слово или измененное значение уже известной лексемы осознанно использовалось для «намека», для «игры» на бытовых, интимных ассоциациях. Порою «намек» переходит в каламбур, в «игру слов». На первый план выступает комическая метафоризация, когда обычное значение слова не совпадает с семантикой, принятой в дружеском кругу. Авторы писем с углубленным вниманием подходили к оттенкам слова, широко использовали его побочные ассоциации и разрушали общие номинативные значения, заменяя их конкретно-бытовыми.
Следует отметить, что в «почтовой прозе» первой трети XIX в. уже более четко и определенно ограничен круг окказиональной лексики по сравнению с предыдущим периодом. Лексические окказионализмы, выявленные в письмах, высвечивают непринужденную и необыкновенно колоритную эпистолярную речь и являются своеобразными знаковыми иллюстрациями дружеской «игры слов». Индивидуально-авторски образованной лексике писем свойственна преимущественно стилистическая функция, то есть окказиональные слова большей частью создаются с целью акцентировать на них внимание или придать с их помощью особую выразительность контексту. Создается не просто новое слово или значение, а преднамеренно новое, оригинальное, непременно художественно-выразительное, предназначенное именно для данного случая. Вторичной, но от этого не менее значимой является и номинативная функция, когда авторы писем не просто изобретают новые слова, но порою рассуждают о необходимости образования того или иного слова. Сравнительно немногие индивидуальные лексические новообразования стали устойчивыми единицами в общем употреблении. В большинстве своем они имеют контекстуальный характер и не претендуют на роль новых элементов языка, номинативных лексем.
Состав окказиональной лексики определяется уровнем развития языковой нормы: чем выше уровень развития нормы, тем четче и определеннее ограничивается круг окказиональной лексики, и наоборот, чем норма менее стабильна, тем круг слов, относящихся к окказиональной лексике, шире".1.
Использование окказионализмов в исследуемых эпистолярных источниках говорит не о недостатке словарного запаса их авторов, а о.
Мальцева И. М. Указ. соч. — С.58−59. виртуозности, мастерстве адресантов, о жажде лингвистического эксперимента. Речевые интерпретации отдельных авторов переписки (К.Н.Батюшкова, П. А. Вяземского и др.) — это своеобразный «мастер-класс» словесного творчества.
Следует отметить, что лишь немногие словоизобретения закрепились в языке, большая часть из них настолько привязана к своему контексту, что, оказавшись вне его, теряет всякий смысл. Свободу словотворчества оправдывает непринужденный контекст дружеских писем. Словоизобретение, «семантическая игра» были яркими средствами стилизации «почтовой прозы» первой трети XIX века.
За пределами нашей работы остались многие явления индивидуально-фразового употребления: многочисленные фразеологические выражения, писательские каламбуры, элементы пословично-поговорного характера. Надеемся, что изучение этих явлений не останется без внимания будущих исследователей.
В письмах звучит своеобразная фразовая игра. Фразеологические единицы подвергаются индивидуальному изменению, они дополняются новыми словами, привязывающими их к определенному контексту, порою полностью переделываются. Всем этим достигается определенная лингвистическая свобода, непринужденное, легкое, смелое владение языком.
В дружеском письме начала XIX в. шел процесс разрушения книжной системы речи, и в употреблении сниженных слов, в образовании новых, в семантической словесной и фразовой игре авторы переписки, владеющие образцовым литературным языком, видели определенный прием, средство стилизации. Разговорная речь в этот период продолжает интенсивно развиваться в сторону ее обогащения экспрессивной лексикой, разговорные нормы совершенствуются, окончательно утверждаясь в языке.
Стилистическая сниженность разговорной и просторечной лексики способствовала созданию свободного, непринужденного общения автора и адресата. Вместе с тем под пером высокообразованных людей, какими являлись авторы писем, все эти разговорно-просторечные слова включались в такой контекст, который смягчал их сниженность. П. А. Вяземский, оценивая опыт публикации в журналах и альманахах писем писателей, считал, что «эти нескромности приносят. пользу языку, доставляя материалы для образования среднего наречия, чуждого чопорной строгости книжного и своевольности разговорного».1.
Дружеские прозвища, «европеизмы», окказионализмы, «арзамасские» жаргонизмы, слова литературно-журнального оборота смешиваются в общей амальгаме, растворяясь в интеллигентски-разговорном словаре, обостряют близкий бытовой разговор, подчеркивают интимную окраску письма. Сознательное использование подобного рода слов несомненно. В обильном проникновении элементов «разговорно-интеллигентской» устной речи в книжный традиционно-литературный язык заключается историко-литературный смысл дружеского эпистолярия.
Почтовая проза" первой трети XIX в. показывает, как в пушкинском окружении развивалась и совершенствовалась литературная разговорная речь, нормированная разговорная разновидность русского литературного языка. Обоюдное воздействие авторов переписки на язык писем, оттачивание свободной, непринужденной манеры общения, введение устной речи в эпистолярную практику и пародийное использование «архаистической» книжной лексики, разрушение «высоких».
Вяземский П. А. Об альманахах (1827)//Вяземский П. А. Полн. собр. соч.- Т.2. — С.21. стилистических канонов, эпистолярная борьба за жанры и язык — все это делало из писем лабораторно-неканонизированное литературное явление. Письмо в первой трети XIX в. выдвигается как образец слога, образец «живой речи».
В интеллигентской среде образованных людей, писателей и поэтов первой трети XIX столетия разговорная форма литературного языка была уже сформирована и ярко отразилась в их «почтовой прозе».
Письма подлинных виртуозов эпистолярия — П. А. Вяземского, К. Н. Батюшкова, А. И. Тургенева и др. — послужили благодатной почвой для писем А. С. Пушкина, являющихся своего рода «эталоном „почтовой прозы“». «При всей шутливости тона, при всем, казалось бы, легкомысленном causerie, составлявшем их содержание, письма писателей начала XIX в. намечали новую дорогу, способствовали выработке литературного языка прозы».1 Этот процесс был завершен А. С. Пушкиным, общепризнанным родоначальником русской литературы и основоположником современного русского литературного языка. В эпистолярных спорах и дискуссиях шлифовалась и «рождалась истина» — современный русский национальный литературный язык, который А. С. Пушкин впервые, по словам В. А. Малаховского, поднял до высоты «европейского литературного языка».2.
Степанов Н. Л. Письма Пушкина как литературный жанр.
2Малаховский В. А. Лексика писем Пушкина. — С.5.
С. 100.
